Тецуя Аюкава

[Роджер Шерингэм]

АЮКАВА, Тецуя* 鮎川 哲也 (Ayukawa, Tetsuya)    Настоящее имя:  Тору Накагава    Дата рождения:   14 февраля 1919 г.* Токио, Япония    Дата смерти:   24 сентября 2002 г.* ———, Япония; в возврасте 83-х лет    Основные персонажи:   главный инспектор Оницура* Inspector Onitsura ; частный сыщик Рюдзо Хосикагэ* ———    Литературные награды и премии:   Премия Ассоциации детективных писателей Японии* Nihon Suiri Sakka Kyōkai Shō ; Премия в области японского классического детектива (хонкаку)* Honkaku Misuteri Taishō

---

   Аюкава Тецуя — японский писатель, один из главных представителей послевоенного классического детектива.

• Об авторе
      Родился в Токио в семье железнодорожного служащего, вскоре после этого переехавшего в

  Дайрен*

  ныне Далянь, недалеко от известного в русской истории Порт-Артура

  в оккупированном японцами Китае, где будущий писатель и вырос. До войны он дважды приезжал в Токио, намереваясь обучаться сперва в консерватории, а затем в экономическом институте, но из-за плохого здоровья оба раза был вынужден вернуться в Дайрен. В это же время он увлёкся детективными романами, особенно, в силу семейных интересов, творчеством Фримена Крофтса, оказавшим большое влияние на его собственное творчество, и написал первый роман "Дело Петрова" об убийстве в Дайрене богатого русского эмигранта, однако рукопись оказалась утрачена при бегстве из Китая. После Второй мировой войны семья была вынуждена вернуться в Японию, где будущий писатель поступил на службу во временную американскую администрацию. Тогда же он под разными псевдонимами стал публиковать в журналах рассказы и заметки и, восстановив текст "Дела Петрова", в 1949 году выиграл конкурс, объявленный одним из журналов, и получил премию в миллион йен. Однако издать роман удалось только в 1956 году, после чего Аюкава (этот псевдоним появился при публикации второго романа) начал успешную карьеру детективного писателя, продолжив писать романы с главным инспектором Оницурой в качестве сыщика.
  
      В начале 1970-х годов в "крупной форме" Аюкавы появился также второй его главный герой-сыщик - комичный токийский торговец Рюдзо Хосикагэ, ранее действовавший только в рассказах. Необходимо отметить, что несмотря на волну интереса к социальному и психологическому детективу, поднявшуюся в это время в Японии, Аюкава сохранял верность классическому стилю. При этом, если романы об Оницуре с их вниманием к "безупречным алиби" отражают безусловное влияние Крофтса, приближаясь временами к полицейскому детективу, то сюжеты с участием Хосикагэ ближе традиционному стилю английского "Золотого века". Как и многие классики почитаемого им английского "Золотого века", Аюкава оставил собственное творчество за два десятилетия до смерти, сосредоточившись на критической и организаторской деятельности, хотя в его бумагах был после смерти обнаружен незавершённый роман о безымянном бармене-сыщике, который должен был стать третьим постоянным персонажем Аюкавы.
  
      За рубежом творчество этого автора не было известно до 2020 года, когда Дж. Пагмайр выпустил в своей серии сборник избранных рассказов и повестей Аюкавы, составленный двумя современными японскими детективистами Таку Асибэ и Алисой Арисугавой.
• Библиография
  The Petrov Affair (Petrov Jiken, 1950)
  The Black Trunk (Kuroi Toranku, 1956)
  The Villa Lilac Case (Rira-sō Jiken, 1958)*
  A Fossil of Hate (Zō’o no Kaseki, 1959)
  White Fear (Shiro no Kyōfu, 1959)*
  The Black Swan (Kuro no Hakuchō, 1960)
  What People Call Love Suicide (Hito Sore wo Jōshi to Yobu, 1961)
  Gravestone in the Shadows (Kage Aru Bohyō, 1962)*
  Castle of Sand (Suna no Shiro, 1963)
  The Fake Grave (Itsuwari no Funbo, 1963)
  Whipping the Dead (Shisha wo Muchi Ute, 1964)*
  A Deadly Scenery (Shi no Aru Fūkei, 1965)
  Destination Unknown (Atesaki Fumei, 1965)
  The Semi Express Nagara (Junkyū Nagara, 1966)
  A Tower of Blocks (Tsumiki no Tō, 1966)
  A Door Without a Keyhole (Kagiana no Nai Tobira, 1969)　
  Testimony of Wind (Kaze no Shōgen, 1971)　
  What Did the Inugami See? (Inugami wa Nani wo Mita Ka, 1976)　
  A Box of Silence (Chinmoku no Hako, 1979)
  The Last Writing in Blood-Red (Shu no Zeppitsu, 1979)*
  Find the King (Ō wo Sagase, 1979)
  Seat of the Dead (Shibito no Za, 1983)
  Во всех романах расследование ведёт главный инспектор Оницура, за исключением отмеченных звёздочкой, где главный герой - сыщик-любитель Рюдзо Хосикагэ либо внесерийные персонажи.
• ×

Подробная информация во вкладках

[Родерик]

Да, значит надо прочитать. У меня сборник "Убийство на Розовой Вилле" давно лежит на полке, но показалось что последних двух отличных стартовых рассказов (Рампо и Куроивы) составитель сборника (тоже известнейшая личность ) потерял вдохновение и понатыкал каких то средненьких рассказиков, в результате чего до Аюкавы (а он там в самом конце) я так и не добрался.

[Aloha]

   Интересно было прочитать повесть с главным героем Тацудзо Хосикагэ, детективом−любителем. Таким образом установилось равновесие: прочитано два произведения автора про инспектора Оницуру, два — про Хосикагэ. Поскольку имею намерения продолжить знакомство с этим интересным японским автором, то это равновесие придется нарушить.))

   Несомненно, Аюкаву вдохновляли рассказы о Великом Детективе, всё расписано “по ролям”: Хосикагэ, вполне осознающий свое превосходство в деле расследования и не скрывающий этого (Холмс), Аюкава (ясно, Ватсон), инспектор Мори (типа Лестрейд). Два последних персонажа помимо своей основной “нагрузки” — оттенять и подчеркивать достоинства ВД — еще и привносят немного юмора в повествование.
   Сюжет прост — на огромной вилле у моря живет очень богатый человек, получивший свое богатство по наследству, и, выполняя условие своего наследодателя, сестры, содержит на вилле небольшой пансион для студентов. Вот одну из студенток и находят на пляже мертвой. Потом убивают еще одну. Достаточно, а то выйдет спойлер.
   Впечатления очень хорошие — чтение легкое, разгадка красивая. Формат повести, кмк, самый подходящий, коротко, емко.

   По-русски Аюкавы больше нет? Значит, придется вернуться к сборнику Пагмайра.

[afanasev]

   Отличный детектив, лаконичный и кристально чистый. Автор не стал добавлять ничего лишнего и раздувать целый роман, хотя можно было, история, мне кажется, позволяет, но тогда не было бы ощущения той легкости и чистоты от схемы, загадки и разгадки. Получился большой рассказ или маленькая повесть, где уместилась интересная история, два убийства, одно нападение и короткое расследование, построенное целиком на логике, поскольку загадки убийств настолько простые и в этом гениальные, что не нужны многостраничные объяснения. Имеется вызов читателю, и догадаться можно было бы, если бы это не было невозможно, поскольку фантазия автора потрясает (как часто бывает с японскими авторами), они всегда смотрят на вещи под каким-то иным углом, анатомия глаза иная что ли? Короче, отличная вещь, настоятельно рекомендую. Я бы даже поставил в один ряд с такой гениальной вещью как Наридзуки Загадка городской легенды.

[pifir]

   Цитата из предисловия Таку Асибэ к сборнику рассказов Аюкавы:
   "Смерть ранней весной" (1958) посвящена безупречному алиби. Преступление, которое выглядит невозможным из-за обстоятельств времени, становится возможным, если всего лишь немного сместить точку зрения. С точки зрения Тецуи Аюкавы, это алиби - чистой воды "запертая комната во временном плане". С другой стороны, запертая комната — это “алиби в пространстве”.

   Тецуя Аюкава неординарный писатель. Попробовать сравнить статику (пространство) с динамикой (время, которое в принципе не имеет статического состояния). Черт, это здорово, это “безумный” подход. Что значит немного сместить точку зрения ?. Это можно сделать в пространстве: я стоял в низине, смотрел на старинную усадьбу, видно плохо. Из низины поднялся на холм — обзор великолепный, становится видна вся красота усадьбы и т.д. А вот как сместить точку зрения во времени? Каким образом это можно представить?

[pifir]

   Просто так, ради спортивного интереса, попробовал представить себе графически, как будет выглядеть "запертая комната во временном плане". Раз у нас есть переменная- время, то возьмем для простоты прямоугольную систему координат Декарта и посмотрим, что получится.
   Синяя точка- время То- время обнаружения жертвы. Выяснено, что жертва убита в интервал времени -Т1…-Т2 .
Текст ссылки
   Подозреваемый П- зеленая жирная точка- неточность фиксации времени свидетелем (для простоты один). Из свидетельских показаний, в интересующее нас интервал времени он был в положении П1, П2 и П3. Положение “подозреваемого” отмечается относительно положения “жертвы”на момент обнаружения. Можно нарисовать окружности с центром в точке обнаружения “жертвы”, чтобы примерно определять расстояние до П. (Например, от точки П3 до жертвы 20 минут быстрым шагом, типа того).
   Вот такая получилась картинка "запертой комнаты во временном плане". Кто кого и где запер- абсолютно не наглядно. Это название можно назвать “метафорой”. Можно сказать, что подозреваемый “заперт в коконе времени свидетеля”.
   Как “сместить точку зрения” во времени исходя из такой картинки? Черт его знает! Ума не приложу.

[Роджер Шерингэм]

   pifir
   Ну, у Асибэ это метафора. Её не стоит воспринимать в буквальном ключе, как именно физическое "зрение". Имеется в виду просто то, что "запертая комната" может строиться на фальшивом алиби. С этой точки зрения любое построенное "железное алиби" представляет собой невозможную ситуацию - человек как бы находился в пространстве в двух местах одновременно, там, где он действительно что-то совершил, и где его присутствие было зафиксировано очевидцами. Просто такая невозможная ситуация относится не к свойствам некоего пространства (запертой комнаты или заснеженного пространства без следов), а к конкретному персонажу.
   При этом встречается "невозможная" загадка другого типа: когда преступника видели на месте преступления, но при этом его столь же неопровержимо видели и в другом месте. Она очень редкая, Пагмайр указывает всего три романа, построенные на ней.

[afanasev]

   С этой точки зрения любое построенное "железное алиби" представляет собой невозможную ситуацию - человек как бы находился в пространстве в двух местах одновременно, там, где он действительно что-то совершил, и где его присутствие было зафиксировано очевидцами.

   Мне кажется любое невозможное преступление держится на "знании того что это невозможно", потому что на первый взгляд это невозможно. В случае с железным алиби нет этого первого взгляда. А это важно. Ведь обычная запертая комната тоже лишь кажется запертой, а на самом деле трюк. Так любой трюк можно признать невозможным.

[Роджер Шерингэм]

   afanasev
   Именно. Поэтому обычно железное алиби настоящего преступника, при наличии других подозреваемых и рациональных версий, и не рассматривают как невозможность. Только если это железное алиби единственного мыслимого подозреваемого, которое тем самым и делает ситуацию невозможной. Но Аюкава-то использовал разоблачения железных алиби именно для разгадок своих вполне себе физических невозможностей! Сочетал Крофтса с Карром, так сказать.

   С точки зрения логики, кстати, так и есть: любая детективная загадка мнимо невозможна, потому что не укладывается в них, пока противоречие не снято.
   А то, что принято называть "невозможностью", уже литературная терминология, призванная отграничить определенный тип загадок.

[afanasev]

любая детективная загадка мнимо невозможна, потому что не укладывается в них, пока противоречие не снято.

Загадка - это не обязательно логическое противоречие. Загадка это вопрос с подсказкой. Например: висит груша нельзя скушать, что это? Есть вопрос и есть подсказки: похоже на грушу, несъедобно. Логическое противоречие - это когда вопрос и подсказки не вяжутся между собой. Из загадки про грушу мы понимаем, что существует нечто несъедобное и похожее на грушу и у нас не возникает логического противоречия, потому что мы допускаем, что такое возможно. В случае с запертой комнатой логическое противоречие как-будто в том, что если комната заперта, то выйти нельзя, но труп тоже материальный, по логике это невозможно. Но подсказки описывающие запертую комнату по факту ложные, а истинные подсказки позволяют прийти к ответу. Тогда в чем логическое противоречие? Ведь все вполне логично, когда трюк известен. Это пресловутое логическое противоречие не более чем мистификация, сродни "чуду", которое показывает фокусник. Но все знают, что чуда нет, как и нет никакого логического противоречия.

Более того "логическое противоречие" характерно только для ситуации, когда убийца использует трюк. А если трюка нет? Трюка нет, но есть вопрос кто убил и есть материальные и нематериальные подсказки, которые просто нужно сложить вместе в цепочку и получишь ответ. Получается детектив без логического противоречия.

[pifir]

   Роджер Шерингэм.
   Вы сказали, что “то, что принято называть "невозможностью", уже литературная терминология, призванная отграничить определенный тип загадок”. В Чем выражается это ограничение? Какой термин вы можете предложить взамен термина “невозможность?

[pifir]

   Цитата из предисловия Таку Асибэ к сборнику рассказов Аюкавы:
   “Смерть ранней весной” (1958) посвящена безупречному алиби. Преступление, которое выглядит невозможным из-за обстоятельств времени, становится возможным, если всего лишь немного сместить точку зрения. С точки зрения Тецуи Аюкавы, это алиби - чистой воды "запертая комната во временном плане". С другой стороны, запертая комната — это “алиби в пространстве”.
   А вот как сместить точку зрения во времени?
   Ох ты господи боже ж мой! Голова моя стоеросовая! Как же мне раньше не пришло в голову. Можно, можно сместить точку зрения во времени. Это делают историки, предоставляя нам информацию о прошедших событиях. Они это делают с помощью РЕТРОСПЕКТИВЫ.И делается это с помощью мыслительных способностей человека. Поток мыслей, сознания становится функцией времени. Или поток времени генерируется потоком сознания. Кому как понравится.
   Это сделала Агата Кристи в романе “Долгая память слонов”.

[Роджер Шерингэм]

   Например: висит груша нельзя скушать, что это? Есть вопрос и есть подсказки: похоже на грушу, несъедобно.

   Э нет. В вашем примере ответ неоднозначный. Я могу сказать, что имеется в виду не электрическая лампочка, а боксёрская груша (она вообще "грушей" и называется, в отличие от лампочки). Или вообще недозрелая груша, которую кушать не рекомендуется во избежание последствий для здоровья (на контраргумент, что скушать её всё-таки можно, отвечу, что чисто практически можно и электрическую лампочку проглотить).
   Так что не годится. В детективе мы ждём однозначного ответа. А однозначным он может быть, только если в нём одно вытекает из другого и может быть выстроено логически: "если есть А и Б, то из них неизбежно следует В".
   В целом, я согласен, что возможен детектив без чётко выраженного противоречия. Я имел в виду другое - по-видимому, любое подобное противоречие можно в каком-то широком смысле квалифицировать как "невозможность". Но при этом как "невозможный" мы воспринимаем только такой детектив, где никто "не мог" совершить преступление. Если же взять, например, целый ряд сюжетов Агаты Кристи, то в них убийца, как я уже писал, часто вне подозрения, потому что он якобы "не мог" по какой-либо причине это сделать. Иногда это чисто физическая "невозможность". Но она относится только к одному персонажу, следовательно, сам по себе сюжет "невозможным" не является. Поэтому детектив с "железным алиби" будет "невозможным", только если это алиби и ведёт к невозможности совершения преступления кем бы то ни было вообще, а не только данным конкретным персонажем, который в финале и окажется злодеем. Что мы и видим в случае Аюкавы (но не видим в случае Кристи).
   Что любая "невозможность" в детективе мнимая, это разумеется. В конце она должна быть разоблачена. Иначе это был бы не детектив. И противоречие, разумеется, мнимое, вызванное тем, что логическая цепочка выстроена неправильно и/или в ней какие-то звенья лишние/отсутствуют.

   pifir
   Я ничего предлагать не собираюсь. Есть принятая терминология, очевидная для всех на этом форуме. При этом нужно понимать условность любой терминологии, чтобы не было соблазна воспринимать её буквально.
   А вот вы уже не первый раз "изобретаете велосипед", отталкиваясь от собственного неполного владения фактами. Например, сейчас вы которое сообщение подряд строите собственные теории о том, что может означать подход Аюкавы, даже не ознакомившись с его произведениями, исключительно на основе одной хлёсткой фразы из статьи Асибэ.

[pifir]

   Чтобы определить особенности подхода Аюкавы к ретроспективе, попробую сравнить его с подходом Кристи.
   Кристи выбирает объективное время и точку в пространстве, например, трагедия в семье N произошло в тысяча девятьсот таком- то году в такой-то месяц в Т часов в поместье M. Никто в объективности указанного времени не сомневается, это одна из реперных точек, константа, значение которой не может измениться. Время как объект Кристи не интересует, никакой корреляции времени и пространства не наблюдается. Время , конечно, есть, но это время развития интриги. Далее происходит сбор данных и интерпретация картины трагедии с учетом новых обстоятельств, т.е. изменение точки зрения во времени. В принципе, для Кристи расследование недельной давности по сравнению с пятнадцатилетней ничем не отличается.
   Аюкава изменил подход. Ввел большие расстояния, в связи с этим возникли особые отношения между временем и пространством: изменения значения объектного времени приводит к изменению положения в пространстве субъекта в другое время и наоборот при сохранении способа перемещения. Время и пространство для Аюкавы составляет единое целое, наподобие четырехмерного континуума пространство- время Эйнштейна. В рамках этого целого пространство и время каким- то образом смещаются друг относительно друга, между ними образуется напряженные состояние, борьба разнообразных связей и их разрывов, что причина становится следствием. а следствие причиной. Их идентификация становится возможной лишь благодаря мыслительной деятельности человека, пытающегося разобраться в этой сумятице. Без напряжения разума человека и построения мыслительных образов, фиктивной, фантастической картины и попыток перенести ее в реальность, невозможно будет разобраться в той невозможной реальности, представляющейся «беспорядочною игрою китайских теней».
   Это не значит, что инспектор Оницура в уголке на коленке судорожно строчит формулы или рисует сложные схемы и графики. Подобный образ мышления показал Борхес в рассказе “Другой”.

[Роджер Шерингэм]

   pifir
   Значит, так. Или вы пишете о творчестве автора, ознакомившись с ним, а не домысливая за автора. Или, после ещё одного подобного сообщения, я все вот это выше удаляю как флуд.
   Пока все это напоминает того персонажа Бжехвы, который вырезал из книги страницы и писал ее заново сам под той же обложкой.

[Alauda]

   На железнодорожных путях находят тело директора крупной текстильной фабрики. Следствие поначалу подозревает активистов профсоюза, с которым у администрации был конфликт, а затем членов новой послевоенной синтоистской секты. Но, после того, как дело заходит в тупик, его (на половине книги) передают инспектору Оницуре, который быстро выходит на подозреваемого.
   Надо сказать, что хотя в тексте немало места уделено схемам железных дорог и расписанию поездов, мои первые ассоциации были не с "Точками и линиями", вышедшими годом ранее, а железнодорожными загадками Фримана Уиллса Крофтса. Это не "обратный" детектив, но одержимость Оницуры единственной линией расследования сводит весь основной интерес к ломке алиби. На самом деле все не так просто, но вышло ровно также как у Крофтса - долго и нудно. И финальная беседа Оницуры и его помощника Танны мне показалась не вполне понятной, но тут я, похоже, где-то ступил. Но Аюкава в "Красной комнате" мне однозначно понравился, а тут увы :)
   Похоже, от японского детектива наступает усталость. Последние переводы Симады читать просто невозможно, не пошли у меня и Акимицу Такаги с Футаро Ямадой. А, возможно, японский детектив вообще и хонкаку в частности не настолько хороши, как о них принято думать. Так что пока перерыв.