Детективная игра «Месть в оркестровой»

[Доктор Немо]

Решение автора, как обычно, после 6 часов

— Кто это сделал?

Все члены оркестра осматривают граффити. Каждая стена и потолок покрашены аэрозольной краской трех разных цветов. Но гораздо хуже краски то, что ею написано. Каждая надпись — это оскорбление в адрес мистера Энтони Эштона, дирижера нашего оркестра. Они варьируются от «Худший учитель на свете» и «Тугоухий Тони» до других, не таких остроумных и, безусловно, более грубых. Мистер Эштон весь красный.

— Кто-нибудь знает, чьих это рук дело?

В кои-то веки я не имею ни малейшего понятия. Вчера после школы мы тренировались на поле, и мистер Эштон, который обычно нормальный парень, орал на нас целый час. Мы всё делали неправильно. Он даже накричал на Логана, который у нас первая труба и почти никогда не допускает ошибок.

— Хорошо, — говорит мистер Эштон. — Вы не оставляете мне выбора. Все вы будете наводить тут порядок каждый урок. Никаких репетиций. И никакой поездки в школу Берлингейт. Я всё отменяю.

Мы все ошеломлены. Это несправедливо. Мы с нетерпением ждали поездки на автобусе, ночевки и особенно выступления в перерыве школьного футбольного матча. Мы только об этом и говорили.

Мистер Эштон раздает чистящие средства, щетки и ведра, а затем уходит, оставляя нас ворчать и скрести. Тем временем Логан подходит ко мне.

— Пойдем поговорим с мамой.

Мама в своем кабинете, и она сразу же понимает, зачем мы пришли.

— Даже не спорьте, — говорит она. — Мистер Эштон так же огорчен, как и вы. Он раньше преподавал в Берлингейте. Когда я впервые рассказала ему о поездке, он был так взволнован.

— Мы знаем, — отвечает Логан, закатывая глаза. — Он миллион раз рассказывал нам, что у них лучший оркестр в штате, и что он написал марш, который они играют на всех матчах.

Мама игнорирует его сарказм.

— Если виновный сам признается, тогда, может быть, вам разрешат поехать. Если же нет, я думаю, это справедливое наказание.

Мы с Логаном возвращаемся в оркестровую. По дороге мы сталкиваемся с мистером Турнабеном, смотрителем. По нашим лицам он понимает, в чем дело.

— У вас неприятности из-за граффити, да? Что ж, очень скверно. Когда я вчера впервые увидел их...

— Вы их обнаружили? — спрашиваю я, уже воспринимая это как расследование.

— Да, — говорит он. — Может быть, через полчаса после репетиции группы. Я ремонтировал спринклерную трубу в подвале, когда сработала сигнализация.

— В оркестровой есть сигнализация? — спрашиваю я. Это новость.

— Есть, — говорит Логан. — Как только ты открываешь дверь, у тебя есть тридцать секунд, прежде чем она сработает.

Мистер Турнабен кивает:

— Там хранятся некоторые ценные инструменты. Когда сработала сигнализация, я побежал посмотреть. Прошло не больше двух минут. Кто-то сломал дверной замок и уже всё перепачкал. Ваша мама появилась там примерно в то же время. Она выключила сигнализацию.

— Разве вы не знаете кода сигнализации? — спрашивает Логан.

— Нет. По-моему, его знает только ваша мама и мистер Эштон.

— Из оркестровой что-нибудь пропало? — интересуюсь я.

— Мистер Эштон и ваша мама всё проверили. Ничего не трогали — за исключением стен и потолка.

Мы благодарим мистера Турнабена, а затем присоединяемся к остальным. Джослин стоит на табурете посреди оркестровой и чистит потолок. Она самый высокий ребенок в школе, поэтому ей нужен только табурет.

— Эй, за работу, — кричит она нам. — Это займет целую вечность.

— Что за несправедливость, — говорит Джинни. — Какие-то придурки потратили десять минут, чтобы тут всё испачкать, а у нас уйдет несколько дней, чтобы всё убрать.

— Разве мы не можем просто заплатить кому-нибудь за перекраску? — спрашивает Деррик. Родители Деррика богаты, и он думает, что деньги могут решить любую проблему.

Для меня не осталось щетки, поэтому я оглядываюсь по сторонам. И тут я замечаю, что все граффити написаны одним и тем же почерком. У всех «Т» одинаковый горизонтальный штрих. А у буквы «У» одинаковая петля снизу. Я подхожу к Логану, который атаковал красную полосу у окна. Он видит меня и останавливается.

— Мне кажется, я знаю, кто это сделал, — шепчу я. — Но это не имеет смысла.

Логан убеждается, что в пределах слышимости больше никого нет, а затем слушает, пока я рассказываю об идентичном почерке и системе сигнализации. В итоге он озадачен так же, как и я. Но он знает, что я прав.

Кто совершил акт вандализма?

[Борис Карлович]

Спойлер:

Мистер Эштон, испугавшийся, что его оркестр провалится в родном для него городе.

У вандала было две с половиной минуты, чтобы все перекрасить и успеть убежать. Учитывая, что все делал один человек (одинаковый почерк), тремя разными баллончиками с краской, да еще и закрашен труднодоступный потолок - времени ну никак не хватило бы. Значит комнату сняли с сигнализации, нанесли надписи, а затем, поставив ее на сигнализацию обратно, имитировали взлом двери.

Мама, которую достали ночные репетиции Логана дома на трубе, вне подозрений, так как расформирование оркестра не заставит ее творческого сына прекратить устраивать домашние концерты.

[Доктор Немо]

Борис Карлович, мотив немного другой, а так всё правильно :)

[Доктор Немо]

Вторая игра также не вызвала у Бориса Карловича никаких трудностей. Смотрим авторское решение.

Спойлер: Кто совершил акт вандализма?

Мы сидим в кабинете директора и рассказываем маме нашу теорию.

— Мистер Эштон написал про себя эти гадости? — Она качает головой. — Что за бессмыслица.

— Я знаю, — говорю я. — Но это мог сделать лишь тот, кто знал код сигнализации. А код знаешь только ты и мистер Эштон, верно?

— Верно, но...

Я продолжаю:

— Мистер Турнабен говорит, что с того момента, как он услышал сигнал тревоги, и до того, как вы оба появились, прошло всего две минуты. Значит, у преступника было всего две с половиной минуты, чтобы нанести граффити. Это просто невозможно.

Мама немного подумала.

— Ну, может, преступников было несколько. Если они действовали быстро и всё рассчитали заранее...

— Но все надписи сделаны одним и тем же почерком, — говорю я. — Думаю, мистер Эштон специально накричал на нас, а потом нарисовал граффити. Затем он включил сигнализацию, когда уходил.

— Зачем ему это делать?

Честно говоря, я не знаю, но у меня есть теория.

— Чтобы он мог отменить поездку в школу Берлингейт.

Логан приходит мне на помощь:

— Ты ведь знаешь, что мистер Эштон всегда хвастается, какой он замечательный дирижер и какой замечательный марш он написал? А что, если он врет? Ему в последнюю очередь хотелось, чтобы мы все приехали в его старую школу и узнали правду.

— Я проверю, — говорит мама. Она впечатлена нашей логикой. — Вы оба очень умные мальчики. Я горжусь вами.

Возможно, это мое воображение, но мне кажется, что она смотрит прямо на меня.