Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
Наряду с полноценными рассказами Коммингс писал мини-зарисовки (серийные и нет), многие из которых, включают в себя Невозможное Происшествие. Переводчик: Николай Баженов; Редактор: Ольга Белозовская |  |
-
ВНИМАНИЕ!
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями.
Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. - Содержание
-
Свечи кардинала
- Предисловие | +
- Джозеф Коммингс — автор криминальных историй, детективов и вестернов — считал, что единственный способ что-то написать, это сесть и написать. И именно этим он занимался на полях сражений в Северной Африке во время Второй мировой войны. Коммингс твердо верит, что нужно хорошо готовиться, читает книги по предмету, перед тем как начать даже рассказ, вынашивает мысль месяцами, прежде чем написать одно слово. Тщательное исследование с нашей стороны не помогло выяснить, произошел ли описываемый случай в жизни Калиостро на самом деле!
Он прогуливался по улицам Парижа XVIII века как индюк, что-то бормоча по поводу всего, с чем сталкивался. На этот раз он прогуливался один, поскольку оставил свою маленькую жену-брюнетку, ясноглазую Лоренцу в Риме. Пока он вышагивал в своих туфлях а-ля д'Артуа, за ним из тени наблюдали какие-то темные личности. Калиостро рисковал ежесекундно. Он высказался против иезуитов, и теперь дажепапский нунций*смотрел на него как на врага Церкви.Апостольский ну́нций (лат. nuntius apostolicus, в прессе также папский ну́нций) — постоянный дипломатический представитель папы римского в государствах, с которыми Святой Престол поддерживает дипломатические отношения. Должности нунция и его местожительству присвоено название нунциатуры.
Неудивительно, что, когда Калиостро тем вечером вернулся в свое жилище, его арестовал капитан французского лейб-гвардейского конного полка.
Глаза Калиостро метали молнии. Он зычно вопросил:
— Куда вы меня везете?
— К монсеньору кардиналу!
Калиостро проводили к роскошной карете с лакеями в алых с золотом ливреях. Карета быстро промчалась по сельской местности в епископальный дворец в Версале.
По пути капитан лейб-гвардейского конного полка беседовал с Калиостро и рассказал о таинственной болезни кардинала, которая сбила с толку врачей и которая, как теперь предполагалось, была вызвана тайным отравлением.
Калиостро неподвижно сидел, крепкий и круглолицый, в трясущейся карете. Он заметил:
— В таком случае, капитан, я легко обнаружу присутствие яда, если тот существует. Пожалуйста, скажите кардиналу, что, если он действительно подозревает, что его травят, я могу это остановить.
Капитан задумался.
Калиостро продолжал:
— Скажите его высокопреосвященству, что я не способен мстить за оскорбление, нанесенное мне арестом.
Мрачное лицо капитана озарилось улыбкой.
— Обещаю! — сказал он.
Они прибыли в Версаль. Дворец, как заметил Калиостро, был полностью восстановлен после недавнего пожара. Это стоило трех миллионов ливров. Его провели через крытый въезд и разместили в одной из комнат, которая охранялась солдатами. Утомленный от поездки и событий дня, Калиостро бросился на кровать и заснул. Среди ночи его разбудил мужчина, закутанный в тяжелый плащ и держащий в руке потайной фонарь. Калиостро узнал капитана.
— Поторопитесь и приготовьтесь, — сказал капитан. — Кардинал желает поговорить с вами. Ваша репутация врача ему известна. Я сказал ему о вашем предложении. Его высокопреосвященство доверяет вам.
Калиостро улыбнулся, продемонстрировав великолепные белые зубы, и поблагодарил капитана. Но не спешил. Он уделил особое внимание своим напудренным волосам, схваченным в сетку, оборке рубашки, куртке из лазурного шелка, украшенной тесьмой вдоль швов, жилету в цветочек, чулкам в лазоревый горошек, рубинам и алмазам, переливающимся на пальцах, и, наконец, мушкетерской шляпе с белым пером.
После краткой прогулки по коридорам капитан передал его камергеру. Они прошли через несколько изящных комнат, пока не приблизились к обитой бархатом двери, которую камергер открыл. Он откинул тяжелую темно-красную портьеру и пригласил Калиостро войти.
Калиостро оказался в кабинете кардинала, мрачной комнате, освещенной свечами, которые давали лишь тусклый свет. На стенах картины на религиозные сюжеты. Около маленького рабочего столика высокий аналой, на котором висит искусно вырезанное распятие из слоновой кости.
В тусклом свете Калиостро увидел маленького человека, сидящего в большом кресле. Маленький человек в алом шелковом халате сделал нетерпеливые движения почти светящимися ручками. На голове у него была шапочка с козырьком для защиты глаз. Маленькие ноги закутаны в мех горностая, чтобы сохранять их в тепле. Задумчивое лицо было пепельно-бледным, а щеки запали почти до костей.
Калиостро снял шляпу с пером, медленно приблизился и поклонился.
— Тот самый великий Калиостро? — хриплым шепотом спросил маленький старик. Даже кардиналу можно внушить страх.
— К услугам вашего высокопреосвященства, — произнес Калиостро с должным почтением.
— Говорят, вы жили в Мекке.
— Я был там в течение трех лет. Провел свое детство в городе Медине в Аравии. У меня была комната во дворце муфтия Салахаима. Меня обучали восточным языкам. Мы будем беседовать о египетских пирамидах?
Кардинал кашлянул:
— Не в данный момент, месье граф. Сожалею, что вижу вас здесь как заключенного. Но не считайте себя таковым в данный момент.
— Если бы меня не арестовали, — спокойно возразил Калиостро, — я не имел бы счастья видеть ваше высокопреосвященство.
— Я слышал много лестного о вашей учености. Хотя в другом отношении вы, как говорят, довольно опасный человек. Зачем вы беспокоите себя духовными делами?
— Иезуиты? — переспросил Калиостро. — У нас с ними расхождение во взглядах, ваше высокопреосвященство.
— Оставьте это духовенству. Вы должны посвятить себя медицине. Что вы слышали о моем состоянии?
— Ничего, кроме предположения, что ваше высокопреосвященство отравлен, — сказал Калиостро.
— Что вы об этом думаете?
— Я предпочел бы обсудить симптомы с вашим врачом, чтобы быть полностью уверенным, но так как он не присутствует, я должен провести исследование сам.
Калиостро отметил усталый и бледный вид кардинала. Встав, Алессандро достал из кармана маленькую красную книжку и прочитал несколько слов на неизвестном языке. Затем воскликнул: "О, Великий Создатель вселенной, помоги мне выполнить предназначенное!" После этого обследовал комнату, рассмотрев каждый узор и объект, при этом с подозрением хмыкая. Кардинал следил за каждым его движением измученными глазами, в которых застыл вопрос.
— Итак, месье граф, — сказал он, наконец, — что вы думаете?
— Я полностью уверен, — убедительно произнес Калиостро, — что ваше высокопреосвященство отравлен!
— Матерь Божья, пощади меня! — воскликнул кардинал. Он упал бы на костлявые колени, чтобы помолиться, но был слишком слаб, чтобы сделать это без посторонней помощи.
— Я должен поговорить с вашим врачом, — быстро сказал Калиостро. — Но могу обещать вашему высокопреосвященству, что излечение, бесспорно, возможно. У нас все еще есть время.
Кардинал дрожал на огромном кресле:
— Как вы пришли к такому заключению? Мои друзья обедают со мной и едят из тех же тарелок. Вы заметили что-нибудь на моем теле?
— Ваше высокопреосвященство, дело в том, что пытаются отравить не ваше тело, а атмосферу в этой комнате!
— Как вы можете так говорить, когда я не чувствую ничего странного?
— Ваше высокопреосвященство слишком привыкло к ядовитым парам, чтобы их замечать.
— Откуда же они поступают?
Калиостро сделал несколько шагов. Сопровождаемый пытливым взглядом кардинала, он снял каждый канделябр и поставил его на стол перед прелатом. Всего горело двенадцать свечей.
— Посмотрите на странный туман, который поднимается над этими свечами, — сказал Калиостро. — Вы замечаете специфический цвет пламени?
— Свет яркий, — отметил кардинал, — но мне он не кажется каким-то особенным.
— Разве вы не видите тонкий белый туман, который не образуется в обычных свечах?
Калиостро оглянулся:
— Я впервые вошел в эту комнату и сразу почувствовал любопытный запах. Видите этот тонкий, быстро поднимающийся пар? — Он указал на пламя свечи. — Посмотрите также на налет, который пар образовал на потолке.
Измученные глаза кардинала поглядели вверх и напряглись, вглядываясь во мрак.
— Я вижу все это и поражаюсь вашей точности, месье граф.
— Ваше высокопреосвященство пользуется этими свечами везде во дворце? Или только в спальне вашего высокопреосвященства?
— На этих свечах, — медленно произнес кардинал, — имеется золотая полоска. Их зажигают только в этой комнате.
— Они и есть причина вашей болезни! — воскликнул Калиостро. — Я докажу вашей светлости, что они пропитаны слабым ядом.
— Что за яд?
— Мышьяк.
— Докажите прямо сейчас!
Вызвали камергера и велели ему привестивертельную собаку*.Вертельная собака, также кухонная, или поварская собака, — собака, предназначенная для бега в колесе, вращение которого передавалось на вертел. Собаки для вращения вертела появились в XVI веке в Англии и использовались как в богатых домах и замках, так и в простых трактирах.
Пока ждали, Калиостро тщательно измельчил фитиль одной свечи и смешал кусочки с мясом на блюде. Собаку заперли в шкаф с тарелкой мяса.
Калиостро посмотрел на часы, с которых свисала цепочка с порфирной печатью. Он отложил постановку окончательного диагноза до утра, чтобы посмотреть, что будет с собакой.
На рассвете животное было найдено мертвым.
Пока Калиостро составлял противоядие для кардинала, последний воскликнул:
— Кто мог сделать такое со мной?
Калиостро с хитринкой спросил:
— А кто дал вам эти свечи, ваше высокопреосвященство?
— Они были доставлены сюда отцом-прокуратором иезуитов. Он сказал мне, что они специально освящены.
Калиостро чуть не подмигнул:
— Вот вам и ответ, ваше высокопреосвященство.
— Его нужно немедленно арестовать! — воскликнул кардинал.
— Прежде всего, — успокаивающе возразил Калиостро, — ваше лекарство. Ваше выздоровление — это сейчас главное.
Само собой разумеется, за спасение жизни кардинала столь захватывающим способом Калиостро пылко отблагодарили, назначили пожизненную пенсию в пятьсот ливров в год и, наконец, что не менее важно, вернули свободу.
Позднее Калиостро, находясь в безопасном отдалении от кардинала, обедал с красавицей-маркизой д'О и рассказал об этом случае.
— Удивительно, как вы обнаружили мышьяк, — заметила маркиза.
Калиостро фыркнул через широкий вздернутый нос:
— Отнюдь! У меня в этом кольце было достаточно мышьяка, чтобы убить быка. — Он погладил кольцо Борджиа на среднем пальце. — Я собирался принять его сам, если других средств для спасения не останется. Но увидел свой шанс со свечами, высыпал часть яда на них, чтобы изменить цвет огня, а часть добавил в корм собаки.
— Но что было не так с кардиналом?
— Только лишь глубокая старость. Но никто не осмеливался сказать ему это. Итак, моя дорогая д'О, сделав вид, что спасаю жизнь кардиналу, я спас свою собственную... Не зря же меня называют Королем лжецов! -
Указующий перст
БОЛЬШИЕ электрические вентиляторы гнали удушливый воздух пустыни вниз с дымчато-синего потолка на трех человек, сидящих вокруг низкого банкетного стола. За столом на подушках сидели сенатор, шейх и американская девушка.
Сенатор США Брукс У. Баннер был крупным мужчиной, одетым в старомодный, чрезвычайно помятый белый костюм. После инспекции мест сражений во Вьетнаме он направлялся домой. Но у него имелось давнишнее приглашение заглянуть к иракскому нефтяному шейху. А теперь появился и дополнительный повод. Шесть месяцев назад шейх Али Сааб женился на американской девушке.
Бернис была высокой, белокурой и прекрасной, она выглядела замечательной хозяйкой, угощая жареной бараниной, рисом, специями и йогуртом.
В конце еды она встала и улыбнулась.
—Хамдаля*, — покорно произнесла она, как надлежит делать каждому мусульманину, закончившему еду. — Я оставлю вас, джентльмены, с напитками и шахматами.Вся хвала Аллаху (араб.).
Они смотрели, как она удаляется, развевая позади потоки ниспадающей белой одежды, пока не исчезла, как джинн, в колеблющемся тумане бронзовых жаровен с филигранной чеканкой.
Шейх наклонился вперед, и его бородатая голова склонилась на складкикуфии*. У него явно было на уме что-то более личное, чем шахматы.Мужской головной платок, популярный в арабских странах.
— Она мне изменяет!
— Не может быть! — уставился на него Баннер, зажав в зубах питсбургскую сигару. — С кем?
— Не знаю. — Черные глаза на морщинистом лице злобно блеснули. — Я прошу вас помочь мне узнать.
— Не обращайтесь к моим моральным принципам. — Баннер сделал глоток арака. — У меня их нет.
Шейх пригубил горький черный, как смола, кофе и зажег длинную турецкую сигарету.
— Тогда позвольте мне обратиться к вашему дедуктивному анализу. В былые времена я был бы калифом, а вы — моим великим визирем. Это немалая честь. Я выбрал бы самый лучший мозг в королевстве.
“Мягкая лесть”, — подумал Баннер. Его холодные голубые глазки вгляделись в темнокожее лицо:
— Что заставляет вас думать, что она…
— Мне сказала Анук, ее старая служанка.Биалля*! Есть еще преданность! Мужчина — один из трех молодых американцев, которые помогают управлять моей нефтяной компанией. Все трое работают и спят в административном крыле. Это недалеко отсюда. Бернис в момент слабости, когда ей нужно было доверенное лицо, сказала Анук, что у нее интрижка с мужчиной, с которым она познакомилась еще в Соединенных Штатах до того, как вышла замуж за меня. Под самым моим носом, — орган этот напоминал острый гордый клюв, — они обмениваются сообщениями. Встречаются в секретных местах. Только она не сказала Анук, кто это.Боже (араб.).
Баннер хитро улыбнулся:
— Значит, вы хотите, чтобы я помог вам узнать. Позвольте мне предупредить вас, Али. Я в душе романтик и сочувствую молодым. Что может предложить такой старикан подобной девушке?
— Я предложил ей все прелести райского сада.
— Пф! — фыркнул Баннер. — Песок и мухи! И эта жара!
— Я дал ей одежду, драгоценности, автомобили. Даже кондиционирование воздуха. Систему только что установили, — с энтузиазмом заявил он. — Завтра я поверну главный выключатель, который охладит весь дворец.
— Возможно, старая Анук ревнива, — предположил Баннер, — и могла солгать.
Шейх покачал головой:
— Она следила за Бернис. Во время самой жаркой части дня, когда все остальные отдыхают и спят, Бернис спускается в коридор, где работают американцы, и заходит в каждый офис.
— Мужчины в это время там?
— Нет, — сказал шейх, — мужчины отсутствуют. Бернис входит в каждый офис, возможно, на несколько минут, а затем выходит. Она ничего не вносит, кроме сумочки, и ничего не выносит. Все же я совершенно убежден, что они общаются друг с другом через один из этих офисов.
— Почему вы так уверены?
— Ни один мужчина к ней не приближается. Не днем. Она не получает писем или записок. Никаких телефонных звонков.
— На что похожи эти офисы?
— Очень простые. Стол, стул, телефон, пишущая машинка, шкаф для хранения документов. Я исследовал все эти предметы еще до того, как Бернис туда входила, но ничего не нашел.
— И все же вы чувствуете, что где-то там оставлено послание?
— Уверен. Но где? Я искал везде. Ничего не написано на стенах, полу или потолке. Однажды, после того, как Бернис вернулась в свои комнаты, Анук просмотрела ее сумочку. Единственный странный предмет, который она нашла там, это кусок мела.
— Мел! — Массивное тело Баннера содрогнулось. — У мела есть одно уникальное свойство.
— Какое?
— Его легко стереть. — Сенатор загадочно огляделся. — Вы следили за ней?
— Невозможно! Я слишком заметен.
— Наймите для этого кого-нибудь.
— Я не расскажу об этом безумии никому, кроме вас. Это стало бы главной базарной сплетней.
— Предположим, я узнаю, кто это. — Баннер передвинул сигару во рту. — Что вы сделаете?
— Устраню его, — отчаянно сказал шейх.
Густые черные брови Баннера взлетели вверх:
— Устраните?
— В былые времена его бы четвертовали. — Очевидно, шейх жалел о том, что эти времена прошли. — Теперь я просто вышлю его из Ирака. Как только он уедет, я верну ее благосклонность.
“Принимает желаемое за действительное”, — подумал Баннер. Но не ему судить. Он не мог сопротивляться задачке. И у него появился интерес к этому призрачному молодому человеку, который решился украсть сокровище у старого ястреба пустыни, молодому человеку, которого он никогда не видел и, возможно, никогда не увидит.
Он встал:
— Хорошо, Али, давайте посмотрим.
Медленно и задумчиво они прошли через залитый лунным светом сад к административному крылу дворца.
— Почему бы вам не выгнать всех троих? — предложил Баннер.
Шейх беспомощно развел руками:
— Тогда у меня не останется вообще никого, чтобы управлять моим нефтяным бизнесом.
Три офиса, выходящие в коридор, были, как и описал их шейх, маленькими, опрятными и почти одинаковыми. Баннер входил в каждый и стоял там, уперев кулаки в бедра и осматриваясь.
Они вошли в третий. Сразу за дверью находились два выключателя. Шейх протянул руку и включил один.
Баннер поглядел налево и направо, вниз и вверх.
— Я заметил, сказал он, — кое-что, что можно увидеть, но оно невидимо.
— Невидимое письмо?
— В каком-то смысле. Кто пользуется этим офисом?
— Гордон Кок.
— Он всегда оставляет вентилятор включенным?
— Иногда забывает выключить. — Шейх протянул руку ко второму выключателю.
— Да, — попросил Баннер, — выключите его. И смотрите!
Большой четырехлопастной вентилятор, подвешенный к потолку, медленно остановился. Черные глаза шейха впились в него.
— Вентилятор! — воскликнул он.
— Мелом пишут на лопастях, Али. Вы не можете видеть текст, когда вентилятор вращается. Все, что им нужно было сделать, это встать на стол.
— Биалля! — Шейх напряг глаза. — Что там написано? "Кондиционер включат завтра. Переписка станет невозможной. Зачем оставаться дольше, любовь моя? Встречай меня в Багдадском аэропорту в 10:30 и улетим".
— Он сбежит с ней! — воскликнул шейх. — Я остановлю их! Который час?
Баннер достал тяжелые карманные часы и показал.
У шейха вырвался стон отчаяния. Было уже 10:45. -
Никто не любит толстяков
Когда сенатор наваливается всем своим весом, это ради дела!
В одиноком доме по Джоппе-роуд весь свет горел, а окна сияли на фоне темного грозового неба Мэриленда. Сенатор США Брукс У. Баннер, толстый и потный, бродил по пустынным комнатам, бормоча про себя: "Это должно быть здесь"!
Дом принадлежал представителю госдепартамента по имени Цицеро Хилл. Как раз этим утром Хилла арестовало ФБР, обвинив в шпионаже.
Недавно агенты ФБР задержали мелкого шпиона "красных", который работал под кличкой "Саранча". Он был курьером, посредником. После того как его поймали, Саранча разговорился, надеясь признанием смягчить приговор. Он сказал, что Цицеро Хилл был предателем и крал важные тайны внешней политики из собственных документов в государственном департаменте. Хилл переносил их из своего Вашингтонского кабинета на микрофильме, спрятанном в маленькую пластмассовую капсулу размером с таблетку снотворного. Позже в уединении холостяцкого дома в Мэриленде он передавал микрофильм Саранче.
Хилл ждал его, признался Саранча, с одной из тех драгоценных капсул.
Это обвинение против профессионального правительственного дипломата ничего не стоило без улик. ФБР поспешило схватить Хилла, пока доказательства его вины все еще находятся при нем. Тем утром пораньше они ворвались в дом Хилла с ордером и арестовали его. Его застали за мирным завтраком, спокойно читающим утреннюю газету и поглощающим яйца по-флорентийски и вафли с медом. В кофейной чашке дымился капучино. Он сам себе готовил, и аппетит у него был отменный.
Его тут же обыскали. На теле не нашли ничего инкриминирующего. Обыскали дом. Таблетки с микрофильмом нигде не нашли. Хиллу приказали одеться.
Он стал возмущаться, что его ложно обвинили:
— Вы, ребята, еще об этом пожалеете!
— Мы идем на этот риск, — был ответ. — Пройдемте с нами, мистер Хилл.
Его отвезли в Вашингтон.
Сенатор Баннер был председателем специального комитета сената, который как раз проводил заседания, расследуя шпионаж. Сенатор был огромен, его одежда мятой, и, когда он шел, то косолапил, как дрессированный медведь. У него был огромный красный нос, как уУ. К. Филдса*, и когда сенатор шел по следу предателя, нос этот воинственно дрожал. Сенатор нетерпеливо ерошил непослушную седую шевелюру, а его небольшие подвижные голубые глаза не пропускали ничего.William Claude Dukenfield, более известный как У. К. Филдс (англ. W. C. Fields), 1880–1946) — американский комик, актер, фокусник и писатель.
Хилла привели в комнату комитета для краткого предварительного слушания. Дипломат воспользовался пятой поправкой к Конституции и отказался отвечать на любые вопросы.
Баннер с негодованием взирал на Хилла. Парень, подумалось ему, тяжелее меня по меньшей мере на десять фунтов. Жиртрест! В настоящее время Баннер мучительно следил за своим весом.
Его полупустой желудок заурчал. Он был голоден. Проклятый доктор посадил его на строгую диету.
— Никто, — заявил доктор, — не любит толстяков. Соблюдайте эту строгую диету, и вы у меня станете похожи на кинозвезду. Для характерных ролей, что и говорить, но все-таки кинозвезду. Кроме того, вы почувствуете себя намного моложе.
— Сейчас, похоже, все старше меня, — пробормотал Баннер.
— И еще. Бросьте эти зловонные сигары. Они опасны для здоровья!
Баннер покинул кабинет врача, проклиная все на свете.
Поэтому сенатор был решительно настроен против Цицеро Хилла.
— Что же он мог сделать с уликой? — Баннер нахмурился. — Сожрал?
— Нет, — ответил федеральный агент. — Мы заставили его проглотить зонд и откачали содержимое желудка. У него не было шанса избавиться от улики, бросив ее в унитаз или в любое другое место. Он спрятал ее где-то в доме. Только мы не можем ее найти.
— Ваал! — прорычал Баннер. Скромность явно не была одной из его сильных сторон: — Если она там, я найду ее сам!
И теперь один в доме Хилла, слушая отдаленные раскаты грома, Баннер вынужден был играть заявленную роль. Если он не найдет этой небольшой капсулы, Хилла придется отпустить. А раз она где-то лежит, ее всегда сможет взять потом другой вражеский агент.
Возможно, они и сейчас наблюдают за ним, ожидая своего часа.
Диета давила на него. Поклонник бифштекса и бренди (на завтрак), он скривился при мысли о жиденьких ланчах на 900 калорий, йогурте и безалкогольных напитках. Он продолжал свой поиск с воинственно торчащей изо рта питсбургской сигарой. Из уважения к доктору он не зажег ее.
Парни из Министерства юстиции обыскали дом полностью. Они даже повыдергали ворс из синего саржевого костюма Хилла.
— Все же это должно быть здесь!
Чавкая сигарой, Баннер пристально оглядел кухню, затем машинально открыл холодильник. Он пускал слюни, героически запрещая себе схватить остатки лимонного пирога с меренгами. С отвращением захлопнув дверцу холодильника, он затопал из кухни…
Спальня была обшита сучковатыми сосновыми панелями. Оперативники вывернули постельные принадлежности наизнанку. На верху платяного шкафа Баннер обнаружил две пятифунтовые гантели.
"Так, — подумал Баннер, — Хилл предпринял слабую попытку делать зарядку. Весьма неэффективную для уменьшения веса".
Он пересек спальню. Ванная утопала в ярком свете, блистая плитками цвета морской волны.
Он постоял в дверном проеме, отбрасывая возможные пункты списка. Бельевая корзина, вешалка для полотенец, зеркала, весы, тюбик с зубной пастой, зубная щетка, флакон с дозированной подачей крема для бритья, безопасная бритва, ванна, раковина, кружка. Тюбик с зубной пастой был вскрыт оперативниками. Парни даже проверили фильтры в водосточных трубах.
Хилл не пользовался никакими таблетками, поэтому капсулу нечего было искать среди другого невинного содержимого домашней аптечки.
Где же она?
С глубоким печальным вздохом он взгромоздил огромные ножищи, каждая ступня которых напоминала скрипку, на резиновый коврик зеленых весов.
Увеличенные линзой числа обвиняюще проносились мимо: 250–260–273.
— А может, и так, — пробормотал он, вновь впадая в уныние. — Может, доктор и прав.
Озадаченный и разочарованный, он слез с весов, наблюдая как диск с цифрами вернулся к отметке ноль.
"Сдаешься?" — проворчал внутренний голос. — "Сдаешься"?
Он огрызнулся на собственное неповоротливое, гротескное отражение в зеркале. Яростно встряхнулся и удивленно посмотрел на себя вновь.
"Да что со мной такое? Этот толстяк должен весить по меньшей мере на десять фунтов больше, чем я"!
Он протопал в спальню и подошел к платяному шкафу. Схватил две гантели: пять фунтов каждая. Прекрасно!
С этим дополнительным грузом он вернулся в ванную и атаковал весы. Цифры вновь побежали вверх, как сумасшедшие, пока не достигли его собственного веса 273, а затем переместились еще на десять фунтов.
Он засмеялся.
Рядом с цифрой 283 узкой полосой скотча была прикреплена капсула.
Кряхтя, сенатор наклонился. Увеличивающая линза не была закреплена, и он легко снял ее. Затем отлепил пластмассовый шарик и взял его огромными пальцами.
Внутри лежала скрученная спираль микрофильма.
— Мы сцапали его! — закричал Баннер. Потом вздрогнул, подумав, что уже почти сел на диету. — Если бы я не был столь чертовски толстым… - ×
Подробная информация во вкладках
И если перефразировать один, назовем это анекдотом: “капуста” это хорошо, но что бы “зайка” была только твоей, нужно еще, чтобы не подкачала “морковка” 
Спокойный
