Кристофер Морли с низким поклоном широко взмахнул рукой, пропуская Ховарда Хейкрафта вперёд себя в кабинет Эллери Квина. Это была большая комната, площадью примерно в пятнадцать футов, от пола до потолка уставленная полками, насколько забитыми книгами, что на них не хватало места для сотен других томов, загромождавших комнату. Груды книг стопками самого пизанского вида были сложены на полу, на столах и даже на стульях, так что Квин с трудом отыскал место, чтобы усадить гостей. Наконец, ему удалось извлечь из-под завалов два удобных кресла, в которые он и поместил своих посетителей. Затем он сам устроился в мягком кресле из красной кожи, по одну сторону которого выстроилось разнородное собрание номеров “Стрэнда”, “Чёрной кошки” и “Золотой книги”, а по другую — обширная пепельница, служившая местным кладбищем для бесчисленных останков сигар, сигарет и выбитого из трубки табака. Всё это выглядело столь уместными декорациями для трона, что Хейкрафт не смог удержаться от цитаты:
— “Где король? На троне пишет манифест...”
[1]— Нет-нет, — рассмеялся Морли. — Король жанра в гостиной.
К их удивлению, Эллери не присоединился к общему смеху. Напротив, с затуманившимся лицом он встал с кресла и подошёл к своему столу, из ящика которого извлёк игральную карту.
— Кстати о королях и королевах, — сказал он, — что вы думаете об этом?
— Очевидно, — ответил Хейкрафт, — это пиковый король. А что?
— Только то, — сказал Эллери, — что он пришёл мне утренней почтой в простом конверте с напечатанным на машинке адресом и нью-йоркским штемпелем. Честно говоря, я озадачен, поскольку не могу понять, кто его послал — и почему.
— Возможно, у кого-то из ваших друзей неуместное чувство юмора, — предположил Морли. — Я заметил, что у этой карты на рубашке велосипед. Возможно, кто-то, чью рукопись вы отвергли, угрожает прокатить вас.
— Или, — добавил Хейкрафт, — кто-то пытается столкнуть одного короля с другим.
— Это было бы поистине занятным фокусом, — ответил Квин, поддаваясь легкомысленному настроению остальных.
Он убрал карту обратно в ящик стола и уже подошёл к своему креслу, когда обратил внимание на груду табачных останков в пепельнице.
— Простите, джентльмены, — сказал он, — я забываю долг хозяина. — И, отодвинув ряд старых журналов, он продемонстрировал множество коробок и банок с сигарами, сигаретами и трубочным табаком.
— Что вы курите, Эллери? — спросил Хейкрафт и взял сигарету.
— Это, — отвечал Квин, извлекая из кармана толстую ароматную сигару.
— Марка “Мерлинда”! — ахнул Морли, разглядев надпись на ободке. — И как давно “EQMM” позволяет вам такое?
— С момента публикации объявления о конкурсе рассказов, если определять в точности, — сказал Эллери, раскуривая сигару. — Мне очень жаль, что не могу найти такие и для вас, но в той коробке неплохие кубинские “Кабаньяс”. С этой сигарой связана одна история. Тем более её стоил рассказать вам, поскольку она связана с одной из рукописей, представленных на конкурс. Несколько дней назад я получил рассказ от молодого человека по имени Хью Эштон, аспиранта Хейльского университета
[2]. Насколько я смог установить, до сих пор он не писал, и для первой попытки это великолепно. Не хочу влиять на ваше мнение, но позволю себе сообщить, что это вкусно — это, как мы говорим в Голливуде, колоссально! К сожалению, рукопись требует небольшого редактирования. Эштон, кажется, сам это понимает, поскольку вскоре после присылки рассказа позвонил мне и сказал, что его факультетский друг предложил ему отшлифовать текст. Вчера этот профессор собирался быть в Нью-Йорке — и он просил, в виде особого одолжения, встретиться с ним в Хейльском клубе и вернуть ему рукопись вместе с любыми замечаниями, какие я пожелаю сделать. Я согласился встретиться с профессором — по двум причинам. Во-первых, рассказ Эштона столь остроумен, что я не хотел бы упустить его, во-вторых, меня заинтересовало имя профессора. Как его зовут, по-вашему?
— Элементарно, Квин, — сказал Морли. — Это Мориарти, предположу, что Джеймс Мориарти.
— Верно, — ответил Квин. — Итак, вчера утром я отправился в Хейльский клуб и не успел войти в двери, как рядом появился человек и произнёс: “Мистер Квин? Профессор Мориарти”.
— Как он выглядел? — спросил Хейкрафт.
— Бьюсь об заклад, что знаю, — вставил Морли и, закрыв глаза, как будто это способствовало лучшей памяти, произнёс: — “Он очень тощ и высок. Лоб у него большой, выпуклый и белый. Глубоко запавшие глаза. Лицо гладко выбритое, бледное, аскетическое, — что-то еще осталось в нем от профессора. Плечи сутулые — должно быть, от постоянного сидения за письменным столом, а голова выдается вперед и медленно — по-змеиному, раскачивается из стороны в сторону. Его колючие глаза так и впились в меня.”
[3]— Браво! — рассмеялся Эллери. — Не совсем то, но сойдёт. Так вот, я пристально изучал его, когда он сбил меня, сказав...
— Только не говорите, — вновь вмешался Морли, — что он действительно сообщил вам, будто у вас не так развиты лобные кости, как он ожидал?
— В точности, — ответил Квин. — Я сказал ему, что он, очевидно, прилежно учился у Шерлока Холмса, на что он улыбнулся и ответил, что Мориарти всегда занимаются этим. Затем он пригласил меня в клуб, где мы отведали устричные коктейли, причём, чёрт бы их побрал, без коктейльного соуса! В конце концов, я обменял рукопись рассказа на эту сигару.
Здесь Квин с опаской покосился на сигару, видимо, неуверенный, что обмен был выгоден.
— Профессор обещал немедленно переписать его, так что, надеюсь, вам скоро представится возможность прочитать рассказ самим. А теперь перейдём к выбору рассказов-победителей на первом конкурсе “EQMM”. Как вам известно, финалистов пятнадцать.
Он встал и направился к своему столу, на котором громоздилась стопка из пятнадцати рукописей, но, не дойдя до места, зашатался и споткнулся. Он открыл рот, как будто хотел что-то сказать, но, похоже, задыхался. Внезапно он рухнул на пол, опрокинув несколько стопок книг и журналов, почти засыпавших его. Хейкрафт и Морли ошеломлённо застыли в креслах, но, очнувшись наконец, бросились к Эллери. К тому времени, как они пробрались к нему и разгребли книги, стало уже слишком поздно.
Эллери Квин был мёртв.
***
Некоторое время спустя в кабинет вошёл врач Эллери, доктор Данди, в сопровождении двоих мужчин, в которых стоявшие в мрачном молчании Морли и Хейкрафт узнали отца Эллери, инспектора Ричарда Квина, и сержанта Томаса Вели.
— Инспектор, — сказал Морли, — никогда не думал, что встречу вас при столь печальных обстоятельствах. Это просто ужасно.
Подавленный инспектор опустился на стул и пробормотал что-то, что никто не расслышал. Его глаза, обычно столь блестящие и настороженные, затуманила тусклая плёнка. Впервые в жизни он выглядел на свой возраст. Он сидел, не шевелясь, как глубоко потрясённый человек.
Морли отвёл глаза и быстро повернулся к врачу.
— Ну, каков вердикт? — спросил он.
— Мы не совсем уверены, — ответил доктор. — Поэтому нам нужна ваша помощь. Не могли бы вы рассказать нам, что именно произошло?
— Рассказывать особо нечего. Эллери, Хейкрафт и я — судьи конкурса рассказов, организованного журналом Эллери. Он пригласил нас сегодня утром, чтобы обсудить окончательный отбор победителей. Мы находились здесь всего несколько минут... собственно, Эллери только подходил к столу, когда рухнул на пол...
— Мне особенно хотелось бы прояснить симптомы, — сказал доктор, покосившись на инспектора. — Насколько я понимаю, он пытался выговорить что-то, но не мог; его лицо побагровело и зашлось в конвульсиях, а зубы стиснулись. Так?
— Так, — ответил Морли.
В этот момент инспектор очнулся и впервые заговорил понятно.
— Эллери был в хорошем настроении?
— Вполне, — сказал Хейкрафт. — Разве что был озадачен тем, что кто-то с утренней почтой послал ему короля пик.
— И кто? — спросил сержант Вели.
— Он не знал, — ответил Морли. — Но карта там, в ящике его стола, если хотите увидеть.
Вели быстро подошёл к столу, нашёл карту и протянул инспектору, с отсутствующим видом её изучившему.
Доктор Данди возобновил расспросы.
— Было ли ещё что-либо необычное?
— Немного, — ответил Морли. — Он рассказал нам про очень хороший рассказ, представленный аспирантом из Хейля — кажется, его звали Эштон, — но довольно дурно написанный и нуждавшийся в редактуре. На днях Эштон позвонил Эллери и сказал, что его друг из Хейля предложил переписать рассказ. Поэтому он просил Эллери встретиться с этим другом вчера в Хейльском клубе. Эллери так и поступил, и на этом всё.
— Он предлагал вам что-нибудь выпить? — спросил Вели. — Может, то шерри “Бристольский крем” от Харви, которое ему так нравилось?
— Нет... Только сигареты и сигары, — произнёс Морли.
— Что курил Эллери? — спросил доктор.
— Сигару, которую ему подарил профессор из Хейля, — сказал Хейкрафт. — Он уже наполовину её выкурил, когда...
Внезапно инспектор вскочил с заострившимся по-птичьи лицом, как всегда, когда наталкивался на ключ.
— Наполовину выкуренная сигара? Где окурок?
— Хм, я не видел, — сказал Морли. — Должно быть, где-то на полу.
Сержант Вели принялся рыться в обвалившихся книгах и журналах. Остальные присоединились к нему, и тут раздался слегка приглушённый крик доктора, выползшего на коленях из-под стола с сигарным окурком в руке.
— Это оно? — спросил он.
Морли бросил взгляд на ободок с ярлычком и кивнул.
Не говоря ни слова, доктор передал окурок инспектору, который внимательно осмотрел его и затем понюхал. Он вернул находку доктору, который тоже её понюхал и осторожно опустил на стол.
— Я надеялся, что ошибаюсь, — сказал он инспектору, — но, полагаю, это всё же ваш случай.
Инспектор слегка вздрогнул, его глаза вновь вспыхнули. Затем огонёк погас так же быстро, как и появился. Он расправил узкие плечи и повернулся к Морли и Хейкрафту.
— Джентльмены, — сказал он, — значение короля пик теперь слишком ясно. Кто-то угрожал жизни Эллери. Доктор Данди заподозрил это сразу, как только узнал симптомы. Теперь сомнений нет. Эта сигара пахнет цианидом. Эллери был убит.
— Боже правый... нет! — вскричал Морли.
Инспектор продолжал тонким и жёстким голосом:
— Теперь у меня две дороги, и, клянусь, я найду человека, который это сделал, даже если это будет последним, что сделаю я! Вели, звони в управление, пусть ребята начинают, а я расспрошу этих джентльменов. — Когда Вели исчез, он продолжил: — Прежде всего я хотел бы знать имя профессора, который дал Эллери сигару.
— Джеймс Мориарти, — нерешительно отвечал Хейкрафт.
— Прошу вас, — сказал инспектор. — Сейчас не время для ваших чёртовых прозвищ из “Нерегулярных частей с Бейкер-стрит”.
— Поверьте, инспектор, — вставил Морли, — именно это сказал нам Эллери.
— Ладно, ладно, проехали, — ответил инспектор. — Что ещё вы о нём знаете? Где он живёт? Что преподаёт?
— Всё, что мы знаем, это что, по словам Эштона, он работает в Хейле, — ответил Хейкрафт.
— Разве он ничего не сказал, как тот выглядел? — рявкнул инспектор, не пытаясь скрыть растущее нетерпение.
— Только приблизительно, — сказал Морли. — Услышав это имя, я процитировал описание настоящего Мориарти, данное доктором Ватсоном в “Последнем деле Холмса”. Эллери сказал, что это неточно, но сойдёт. — Он подошёл к полке, снял книгу, полистал её и протянул открытой инспектору. — Прочтите сами.
В этот момент вернулся сержант Вели. Инспектор проигнорировал книгу в руке Морли.
— Здесь делать больше нечего, — сказал он, — но я хотел бы знать, где могу в любое время найти вас.
— Если вы не возражаете, — вставил Морли, — мы с Хейкрафтом хотели бы забрать эти рукописи к себе и просмотреть их. Вот мои адрес и номер телефона.
— Запиши, Вели, — бросил инспектор, уже покидая комнату.
Пока Морли общался с Вели, Хейкрафт собирал на столе рукописи.
— Кто бы мог подумать, — сказал Морли, когда Вели ушёл, — что конкурс рассказов превратится в конкурс памяти Эллери Квина?
***
Поздно вечером Морли и Хейкрафт сидели в задымленном кабинете Морли. Рукописи лежали на его столе нетронутыми; у обоих не хватало духа смотреть их. Они уже несколько часов обсуждали убийство Эллери и теперь хмуро молчали. Внезапно зазвонил телефон. Морли бросился к нему, в спешке опрокинув стул.
— Алло, — сказал он. — Да... Да... Уверен, что смогу. Спрошу Ховарда... Это Вели, — сказал он Хейкрафту. — Инспектор хочет знать, сможем ли мы встретиться с ним в девять утра на вокзале Гранд-Сентрал и отправиться на пару дней в Олд-Хейвен.
— И попробуйте меня остановить, — сказал Хейкрафт.
Морли вновь заговорил с Вели. Последовала долгая пауза. Морли терпеливо слушал. Наконец он с простым “до свидания” повесил трубку.
— Вели говорит, что в Хейле нет никакого профессора Мориарти, как и никого, отвечающего нашему описанию.
— Не могу сказать, что удивлён, — произнёс Хейкрафт.
— Я тоже, — ответил Морли. — Удивляет меня то, что сегодня утром у подножия большого утёса Норт-Рок, недалеко от Олд-Хейвена, нашли труп разбившего человека. Это тело Хью Эштона.
***
На другое утром в поезде до Олд-Хейвена Морли с Хейкрафтом породили целый шквал вопросов, но инспектор тут же заставил их замолчать.
— Я всё ещё знаю немногим больше вашего, — сказал он, — не считая того, что в общих чертах подтвердил описание этого профессора. Мы только что допросили в Хейльском клубе того швейцара, что дежурил в день прихода Эллери и профессора. Он узнал Эллери по фотографии, недавно печатавшейся в связи с неким делом, имевшим отношение к “Нерегулярным частям с Бейкер-стрит”. Другой был ему незнаком, он даже не заметил его, разве что припомнил, что тот был высокий и смуглый, а это не слишком нам помогает. Поскольку ни один из них не был членом клуба, он заговорил с ними, и высокий тип объяснил, что у них назначена встреча с профессором Гиллом с химического факультета, спросив, пришёл ли уже тот. Швейцар повернулся взглянуть на доску, где отмечают приход членов клуба, а когда вновь развернулся к посетителям, то они уже исчезали где-то наверху в направлении гостиной. Через некоторое время они вновь спустились и подошли к двери, после чего Эллери попрощался и ушёл. Высокий парень опять поднялся, и больше его никто не видел. Профессор Гилл, конечно, так и не приходил. Я только что звонил ему, он говорит, что у него никогда не было назначено такой встречи, он не знает никакого Мориарти и не может вспомнить никого, соответствующего этому описанию. Но Гилл знает — знал — Хью Эштона, который посещал его курсы.
— А что с Эштоном? — спросил Морли.
— Аспирант-химик, жил с несколькими другими студентами в небольшом общежитии на верхнем этаже химической лаборатории. Кажется, был довольно умён, но не слишком обеспечен, его любили и студенты, и профессора. Позавчера он вышел ранним вечером, сказав другу, что идёт прогуляться. Он так и не вернулся, и вчера утром его тело нашли у подножия Норт-Рока. Должно быть, он упал со скалы. Но наша главная проблема — найти этого профессора Мориарти.
— Мы определённо мало знаем о нём даже сейчас, — сказал Хейкрафт.
— За исключением того, — ответил инспектор, — что он высокий, смуглый, худощавый и с широким лбом.
— Я не был бы в этом так уверен, — сказал Морли. — Кроме того, вы не упомянули действительно важные вещи.
— Например? — спросил инспектор.
— Во-первых, — ответил Морли, — он, несомненно, прилежно учился у Шерлока Холмса. Во-вторых, у него преувеличенное чувство юмора, драматический талант и вкус к странностям. В-третьих, он знал Хью Эштона. В-четвёртых, он очень изобретательный человек с инстинктами прирождённого убийцы — наиболее опасное сочетание.
Инспектору эта небольшая лекция не понравилась.
— Иногда бы мне хотелось, — буркнул он, — чтобы вы, взрослые люди, забыли уже всю эту бейкер-стритскую чушь.
***
Как только они вышли на перрон в Олд-Хейвене, к ним подошёл высокий, хорошо сложенный, светловолосый молодой человек, обратившись к инспектору:
— Инспектор Квин, полагаю? Меня зовут Моран. Шеф попросил меня позаботиться о вас здесь. Я счастлив знакомству и всецело к вашим услугам, хотя предпочёл бы встретиться с вами при менее трагических обстоятельствах. Вы можете рассчитывать на нас, что будет сделано всё возможное, чтобы помочь отыскать убийцу Эллери.
— Благодарю вас, — ответил инспектор. — Рад знакомству, полковник... я много о вас слышал.
Морли чуть не подпрыгнул.
— Полковник! Боже всемогущий, что же дальше?
— Я не знаю, каковы ваши планы, инспектор, — сказал Моран, — но шеф подумал, что вы, должно быть, захотите поговорить с президентом университета и с профессором Гиллом, поэтому попросил их прийти в одиннадцать. У вас есть ещё двадцать минут, и я бы советовал вам заселиться в отель. У меня здесь машина, и я буду рад отвезти вас.
— Скажите, полковник, — заметил инспектор, когда они медленно петляли по улочкам городка, — как вы столь легко меня узнали?
Моран рассмеялся.
— Вам известны мои методы, Ватсон. Шоу устроил Морли. Я знал, что вы едете вчетвером, и видел фотографии Морли и Хейкрафта в рекламе из журнала вашего сына. Должен сказать, что не узнал бы Хейкрафта по фото, но бороду Морли ни с чем не спутаешь. Как только я определил массовку, остальное было легко. Сержант Вели столь очевиден, что я понял — вы можете быть только инспектором Квином.
Уловив шерлокианский оттенок в этом разъяснении, инспектор тут же сменил тему.
— Что-нибудь новое об Эштоне?
— Пока ничего, — отвечал Моран, — но отчёт медэксперта будет уже сегодня утром. Кстати, я знал Эштона в университете. Мы вместе посещали некоторые занятия по химии и играли в массовке в любительских постановках. По окончании он решил идти в аспирантуру, я же поступил в военно-воздушные силы. — Затем, бросив взгляд на Морли, он продолжил: — Я дослужился до подполковника, когда, наконец, отстрелялся и вышел в отставку. Отсюда и полковник. Вернувшись, я поступил в олд-хейвенскую полицию, с которой был уже немного знаком по своим шуткам в студенческие годы. О, а вот и отель.
Получение комнат не отняло много времени, и вскоре они были уже в кабинете президента, который ждал их вместе с профессором Гиллом. Оба были крайне встревожены двойной трагедией и жаждали сделать всё, что могли. Но два часа вопросов и обсуждений не продвинули дела. Все собирались отправиться на ланч, когда Морану позвонили.
— Подоспело медицинское заключение, — сказал он, повесив трубку. — Боюсь, оно тоже не слишком помогает. Не считая того, что Эштон погиб не от падения с Норт-Рока. Его отравили цианидом, а потом сбросили оттуда.
***
Ланч, за которым к нью-йоркским гостям присоединились Моран и профессор Гилл, смотрелся удручающе. Когда с ним было покончено, инспектор пожелал осмотреть комнату Эштона.
— Конечно, — ответил профессор Гилл, а Моран добавил, что отвезёт их в химическую лабораторию.
Она оказалась большой приземистой кучей красного кирпича и дикого камня, увенчанной башенками и зубчатыми стенами, причём последние были украшены множеством маленьких щитов, каждый из которых демонстрировал некий химический аппарат. К великому отвращению профессора Гилла, Моран настоял на том, чтобы провести их в дальний конец здания и показать щит, на который архитекторы поместили пенящуюся кружку пива. Затем он провёл их через большую готическую арку и вверх по узкой винтовой лестнице в короткий коридор наверху, по одну сторону которого помещалось несколько дубовых дверей. Он подошёл к третьей из них и открыл её ключом с биркой, вынутым из кармана; комната была невелика, в ней едва хватало места для комода, кровати и письменного стола. Грубо оштукатуренные стены были украшены множеством картинок с пинап-моделями, какие часто можно увидеть в студенческом жилье. Вдоль одной стены расположился небольшой книжный шкаф, набитый трудами по химии и детективными романами.
— Мы всё это тщательно осмотрели, — сказал полковник Моран, — но не нашли ничего стоящего. Отсюда ничего не забирали, так что вы можете взглянуть сами.
Инспектор и Вели быстро, но внимательно обыскали комнату, но не нашли ничего, что могло бы пролить свет на это дело.
— Насколько я понимаю, — сказал инспектор, — всё это мало что говорит нам. Разве то, что Эштон был трудолюбив, методичен и любил детективы.
— И всё же, — вставил Морли, — один момент меня озадачивает. Где рукопись Эштона?
— Полагаю, у Мориарти, кем бы он ни был, — сказал Моран.
— Но у автора обычно есть копия, — ответил Морли. — И, конечно, должны были остаться черновики. Моран, вы сказали, что ничего не изымали?
— Ничего.
После нескольких минут поисков Морли обратился к обрывкам копировальной бумаги. Внезапно он внимательно изучил один листок, затем другой.
— Тут что-то есть! — воскликнул он. — Некоторые из них использовались для черновика рассказа!
Инспектор схватил чёрные листы и посмотрел на свет.
— Заберу их, — сказал он. — Возможно, это именно то, что мы ищем.
— А вы не хотите, — предложил Моран, — отправиться в Норт-Рок посмотреть, где нашли тело Эштона?
— Дальше по плану это, — согласился инспектор.
Вскоре они стояли у подножия высокой обломанной скалы из красного базальта, уставившись на площадку, где чуть раньше нашли разможжённые останки Хью Эштона. Теперь на это указывали лишь немногие пятна крови на камнях. Они уже собирались уйти, когда услышали позади внезапный шум. Подняв глаза, все с ужасом заметили, как на них летит сверху огромный камень. Он уже почти смял их, когда внезапно свернул в сторону и с грохотом пронёсся в нескольких футах поодаль.
Морли погрозил небу кулаком.
— Это слишком — слишком много!
Инспектор двинулся по тропинке, ведшей, изгибаясь, на скалу с другого её конца, остальные взволнованно последовали за ним. На вершине они никого не увидели. Морли опустился на колени и принялся что-то искать в траве.
— Что ты задумал, Крис? — крикнул Хейкрафт, всё ещё тяжело дыша.
Морли встал.
— Взгляните, — произнёс он, протягивая ярлычок от сигары марки “Мерлинда”.
— И что? — сказал Моран.
— Вы не понимаете её значение? — спросил Морли.
— Полагаю, вы имеете в виду, что тут был Мориарти, — задумчиво ответил инспектор Квин.
Они вернулись в отель к обеду. Инспектор всё ещё пребывал в задумчивом настроении. Когда ритуал послеобеденного курения был завершён, он извинился и удалился в свою комнату, где достал листы копировальной бумаги и изучил их. После этого он заметно просветлел и принялся делать какие-то записи. Затем, с горькой улыбкой, он расправил простыни, разделся и лёг спать.
Примерно в это же время в комнате неподалёку Морли выбил трубку и пробормотал: “Должно быть, так!” После этого он тоже пошёл спать.
***
Инспектору Квину показалось, что он только что заснул, когда он проснулся с чувством, что в его комнате кто-то есть. Оглядевшись, он решил, что недалеко от стола общая тьма выглядит ещё темнее. Он сел, но в этот момент тёмная тьма шелохнулась. Внезапно нечто обрушилось на его подбородок, и он упал навзничь. Очнувшись, инспектор скатился с кровати как раз вовремя, чтобы разглядеть тёмную фигуру, проносящуюся через дверь в коридор. Дверь захлопнулась, но через несколько секунд он вновь открыл её и тут же столкнулся с массивным телом. Они, сцепившись, упали на пол. Внезапно его противник расслабился.
— Полегче, инспектор, — произнёс голос сержанта Вели, — это всего лишь я. Что случилось?
— Это я и хотел бы знать! — озадаченно ответил инспектор.
При помощи сержанта он, усиленно растирая подбородок, вернулся в кровать.
— А теперь отвечай, — сказал он, уставившись на Вели, — что ты делал в моей комнате?
— Я? — спросил Вели. — Я крепко спал в соседней и услышал ваш крик, поэтому прибежал только для того, чтобы вы ударили меня. Что происходит?
— Я проснулся и понял, что около моего стола в комнате кто-то есть. Не успел я что-то сделать, как меня ударили по подбородку и сбили с ног. Затем этот кто-то, кто бы он ни был, выбежал за дверь.
— Он что-нибудь взял?
— Чёрт возьми, откуда мне знать, — сказал инспектор. — Посмотрим.
Он вылез из постели и добрался до стола.
— Теперь понятно, — произнёс он. Копировальная бумага и его заметки исчезли.
***
На другое утро Морли с Хейкрафтом спозаранку уже дожидались инспектора в кабинете Морана. Моран, уже извещённый по телефону Вели, доложил о ночных происшествиях. Несмотря на все усилия полиции, усилия, которыми руководил сам Моран, не удалось найти ни единого ключа к личности ночного злоумышленника и никаких следов пропавших бумаг.
— Ну, — сказал Хейкрафт, — теперь, когда их больше нет, пользы они нам не принесут, но, по крайней мере, всё это доказало их важность.
— Я не был бы так уверен, — ответил Морли. — Собственно, я склонен полагать, что они могут быть отвлекающим манёвром. Понимаете, они не совсем вписываются в схему.
— Шерлокианские дедукции, без сомнения, — донёсся голос от двери, где стоял измождённый инспектор. — Позвольте мне сообщить вам, мистер Морли, что именно копировальная бумага решила дело. Вор, кем бы он ни был, не успел добраться до неё достаточно быстро. Я получил то, что хотел, уже вечером, и это приведёт нас к убийце Эллери и Эштона. Более того, это прояснит одно давнее и нераскрытое нью-йоркское дело.
Морли выглядел обеспокоенным. Он расчесал пальцами бороду и медленно произнёс:
— Интересно, могу ли я с вами поговорить наедине, инспектор?
— Не сейчас, — ответил инспектор. — Мне надо кое-кому позвонить в Нью-Йорк. Не хочу уезжать, сделав всё второпях, как некоторые известные мне личности.
Звонил он, казалось, часами, но, наконец, вернулся.
— У меня ещё нет ответов на все вопросы, — сказал он, — но их уже достаточно, чтобы знать, что я на верном пути. Моран, есть у вас колода карт?
— Нет, — сказал тот, — но могу достать.
Он вышел и через несколько минут вернулся с новой упаковкой.
— А теперь, — произнёс инспектор, — можете дать мне конверт, пожалуйста?
Пока Моран отыскивал его, инспектор извлёк из колоды туза пик.
— Жаль, что я пока не могу вам всё это объяснить, — сказал он, — но думаю, что нашёл, кто послал Эллери короля пик, и, думаю, мило будет известить его, что туз бьёт короля.
Он положил туза в конверт с маркой, нацарапал на нём адрес и лично отправился на почту. Когда он вернулся, Морли вновь спросил, может ли он поговорить с ним наедине.
Они уединились в соседней комнате, но вскоре вернулись, причём Морли раскраснелся, а инспектор пребывал в гневе.
— Слышать не хочу больше все эти шерлок-холмсовские глупости! — проорал он.
— Когда-нибудь, — буркнул Морли, удаляясь вместе с Хейкрафтом, — вы не сочтёте это таким глупым.
В полдень Морли и Хейкрафт рискнули ещё раз наведаться в кабинет Морана. Они застали инспектора, Вели и Морана в разгаре жаркого спора. Незадолго до этого инспектор получил загадочный телефоный звонок от какого-то олд-хейвенца, звонок, прослеженный до аптеки на углу. Его попросили встретиться с этим человеком в полночь у задней двери химической лаборатории, выходившей на большой пустырь, частью образующий парк, усеянный группами деревьев и кустов и пересечённый несколькими дорожками. Голос предупредил, что инспектор должен прийти один, а любая попытка взять с собой спутника приведёт лишь к катастрофе. Инспектор согласился прийти один и собирался задать несколько вопросов, когда таинственный незнакомец повесил трубку.
Вели с Мораном возразили против похода в одиночку, заявив, что это слишком опасно. Но инспектор был глух ко всем доводам. Он настаивал, что может позаботиться о себе сам. Морли и Хейкрафт не без робости присоединились к общим мольбам, но инспектор остался непреклонен. Наконец, Морли и Хейкрафт, видя, что делать нечего, ушли, объявив, что возвращаются в гостиницу и присоединяться к остальным за обедом. Но напрямую в отель они не пошли. Сперва по настоянию Морли они позвонили профессору Гиллу.
Около половины одиннадцатого того же вечера к задней двери лаборатории подошли три фигуры. одна из них открыла дверь, и все осторожно зашли, пересекли тёмную комнату и подобрались к большому эркерному окну на противоположной стене.
— Отсюда, — сказал профессор Гилл Морли и Хейкрафту, — можно хорошо различить дверь, не будучи замеченными.
Выглянув, они заметили очертания такого же эркера с противоположной стороны двери. Все трое остались дожидаться прихода инспектора. Время тянулось. Они нервничали, и атмосфера начинала угнетать Морли и Хейкрафта. Однажды им показалось, что в коридоре слышны какие-то звуки, как будто кто-то двигается в комнате за дверью, но слабый шум вскоре прекратился, и во всём пустом здании повисла тишина.
Без четверти полночь они услышали, как кто-то движется по одной из тропинок, ведущих к двери, а затем увидели вспышку фонарика. Посетителя опознал профессор Гилл.
— О, это сторож лаборатории, — сказал он. — Что, чёрт возьми, он там делает?
Тот поспешно обыскивал близлежащий кустарник. Наконец, он подошёл, открыл дверь лаборатории и прошёл внутрь.
Гилл попытался перехватить его, но Морли возразил:
— Если нас заметят, это всё погубит.
— Тогда лучше спрятаться, — сказал Гилл, — потому что через минуту он заглянет сюда.
Едва они успели скрыться — Морли за горкой цилиндров, Хейкрафт за большим резервуаром с водой, а профессор Гилл в вытяжном шкафу, — как дверь открылась, и сторож включил свет. Не заметив ничего необычного, он тут же погасил его и пошёл дальше по коридору. Все трое выползли из укрытий и увидели огонёк в соседнем эркере. Там он тоже вскоре погас, и стало слышно, как затихают шаги уходящего по коридору сторожа.
Этот случай усилил напряжение; общее нетерпение росло с каждой минутой. Хейкрафт, у которого были часы со светящимся циферблатом, медленно сверил время. Без двух минут полночь Морли, приклеившийся взглядом к окну, тихо предупредил — кто-то движется к двери. Вскоре они узнали инспектора, осторожно шедшего вперёд, оглядывая купы кустов. Добравшись до двери, он стал нервно расхаживать взад-вперёд по дорожке, а трое мужчин в лаборатории напряжённо следили, не появится ли таинственный незнакомец. Минуты тянулись невыносимо. Внезапно донёсся некий звук, но не с пустыря. Приглушённые шаги слышались в коридоре второго этажа. Быть может, вернулся сторож? Шаги стали громче. Затем дверь распахнулась, и появилась высокая тёмная фигура. Услышав звук открывающейся двери, инспектор скрылся в тени большого куста, но тёмная фигура заметила его.
— Очевидно, вы меня не знаете, — произнесла она. — Разрешите мне представиться, — профессор Джеймс Мориарти.
Инспектор вышел из тени. Голос, явно подражая голосу профессора Мориарти из известной радио-передачи, продолжал:
— Полагаю, вы меня не ждали.
— Честно говоря, нет, — ответил инспектор. — Но раз уж вы здесь, я постараюсь извлечь из этого максимум пользы. Нам многое нужно решить между собой.
— Действительно, — произнёс профессор. — Например, сейчас из-за вашей непрерывной слежки я оказался в таком положении, что передо мной стоит реальная опасность потерять свободу. Так продолжаться не может.
Услышав эту цитату из “Последнего дела Холмса”, Морли едва смог сдержаться.
Мориарти продолжал:
— Вы слишком умны и, конечно, поймете меня: вам необходимо устраниться.
— Сперва я увижу вас на электрическом стуле, — отвечал инспектор.
— Я этого боялся, — продолжал профессор. — Мне очень жаль, но я сделал все, что мог. Вы повели дело таким образом, что мне остаётся лишь одно.
Внезапно в правой руке профессора что-то вспыхнуло. Инспектор отшатнулся и упал на колени. Из эркера позади двери тоже вырвались три быстрых вспышки. На сей раз пошатнулся и упал профессор. Морли и Хейкрафт, протискиваясь сквозь оконные проёмы, с изумлением смотрели, как из окна напротив появляется сержант Вели.
Они подбежали к инспектору. Было слишком поздно. Они с яростью повернулись к его противнику.
— Смотрите, — воскликнул Хейкрафт, — он в парике!
Они сняли парик и направили свет на лицо убийцы.
Это было лицо полковника Морана.
***
Несколько дней спустя оплакивающая потери группа собралась в кабинете Морли.
— Этот случай вновь показывает, — говорил Морли, смешивая напитки, — как глупо отвергать учение Холмса. Я с самого начала поражался, насколько всё это дело выдержано в холмсианской традиции. Использование имени Джеймс Мориарти и очевидное исполнение профессора в стиле канона были вполне недвусмысленны. Когда же я обнаружил, что в деле замешан полковник Моран, это было уже слишком — особенно после того, как я понял, что Моран обладает всеми нужными профессору способностями. Хейкрафт помнит, как я сказал инспектору Квину, что Мориарти был прилежным учеником Холмса, имел преувеличенное чувство юмора, драматический талант, вкус к странному и инстинкты убийцы. У Морана всё это было. При нашем приезде едва ли не первые его слова были: “Вам известны мои методы, Ватсон!” Кроме того, он сказал нам, что в студенческие годы был большим шутником, и настаивал на том, чтобы показать нам щит с кружкой пива. Далее, он сам сказал нам, что они с Эштоном играли в любительских постановках, что указывало не только на драматический талант, но и на умение гримироваться. Наконец, было вполне логично, что молодой человек, проявивший себя на войне жестокостью тактики, по сути своей прирождённый убийца. И всё же я сомневался, поскольку не видел никакого возможного мотива. Но когда на нас скатился тот камень, это было уже слишком. Всё было очевидно выстроено по образцу рассказа Холмса о произошедшем у Рейхенбахского водопада и неопровержимо указывало на причастность Морана. Перед смертью Моран признал, что устроил это он, но отказался назвать имя своего сообщника. Чем больше я думал об этом, тем больше убеждался, что этот Моран тоже замешан в дело, и после той ночи я решил изложить всё инспектору. Но он упорно отказывался слушать, хотя следует признать, что у него на то были веские причины, поскольку он тоже взял верный след. Остальное я узнал от Морана на его смертном одре в больнице. Должно быть, по причинам, которые мы никогда не узнаем, он поделился тайной печально знаменитого убийства, несколько лет назад совершенно сбившего с толку нью-йоркскую полицию. Убийцей, как я полагаю, был кто-то близкий к нему. Однажды вечером на пьянке, в присутствии Эштона, он проболтался кое о чём, что Эштон, в высшей степени интересовавшийся преступлениями и детективной литературой, признал важным. Эштон принялся немного шантажировать Морана. Наконец, Моран упёрся и стал блефовать. Примерно в это же время Эллери объявил конкурс рассказов, и Эштон изложил дело так, чтобы нью-йоркской полиции оно стало очевидным, послав рукопись Эллери. Затем он сообщил об этом Морану и сказал, что вернёт рукопись, только если Моран заплатит ему большую сумму. Моран не мог собрать столько денег и, к тому же, боялся, что Эллери мог уже увидеть ключ, предоставляемый рассказом, поэтому решил избавиться и от Эллери, и от Эштона. Мы знаем, что он убил Эллери цианидом из лаборатории Эштона. Почти так же он убил Эштона — предложил ему отравленную выпивку, затем унёс тело и сбросил с обрыва. Как полицейский он сделав ставку на то, что в числе первых попадёт в комнату Эштона и сможет уничтожить все следы рукописи. К несчастью своему, он забыл про копировальную бумагу, которую позже смог украсть из комнаты инспектора. Но инспектор уже понял правду — Моран знал это из адреса, на который инспектор послал туза пик. Поэтому он позвонил инспектору и подготовил фатальную встречу. Со стороны Морана было хитро заставить ночного сторожа обыскать кусты и помещения лаборатории, чтобы убедиться, что путь свободен, но сторож, хвала небесам, не справился с работой. Тем временем, Моран загримировался и вновь явился в роли Джеймса Мориарти.
Когда Морли закончил, повисла тишина. Затем Хейкрафт поднял бокал.
— В память — о Квинах, — сказал он.
— В память — о Квинах, — эхом откликнулись остальные.
— И всё же, — добавил Морли, опуская бокал, — Шерлок Холмс вернулся после встречи с Мориарти, и я не удивлюсь, если Квины, père et fils
[4], сумеют сделать то же самое.
Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
(ss) 1st ed Marianne, n°120 du 6 février 1935 by PIERRE VERY — КАК НАСЧЁТ КУРСА ДЕТЕКТИВНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ?
Перевод: Форум “Клуб любителей детективов”, 19 апреля 2018
Спокойный
) уже столько информации и рассказов, что я уже не помню и половины (если не больше).
