Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
СМЕРТЬ РАННЕЙ ВЕСНОЙ [DEATH IN EARLY SPRING] 1st ed: 1958 г. Series: Chief Inspector Onitsura Переведено по изданию: Tetsuya Ayukawa, “The Red Locked Room”, May 2020 Перевод: Алла Волкова ｢псевдоним｣ Редактор: Ольга Белозовская © “Клуб Любителей Детектива”, 2 февраля 2021г. |  |
! |
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями. Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. ВНИМАНИЕ! В ТОПИКЕ ПРИСУТСТВУЮТ СПОЙЛЕРЫ. ЧИТАТЬ ОБСУЖДЕНИЯ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ САМОГО РАССКАЗА. |
- Библиография | +
Дело было из тех, что главный инспектор Оницура никогда не забудет. Не потому, что детали были чрезвычайно запутанными, и не потому, что преступник оказался наименее ожидаемым человеком, а потому, что Оницура оказался беспомощным, столкнувшись с безупречным алиби убийцы. Он был близок к своему личному Дюнкерку, но отчаянными усилиями сумел избежать попадания в Ла-Манш. Даже сегодня, вспоминая этот случай, инспектор вздрогнул.
Чтобы понять все подробности происшедшего, необходимо, к сожалению, изучить сухую серию железнодорожных расписаний. Только тогда станет ясно, как преступнику удалось ввести в заблуждение главного инспектора, не прибегая к каким-либо особым уловкам.
|
•━─────━❪I❫━─────━• |
Труп обнаружили студеным ранним утром 9 января. Он был найден на строительной площадке Ниппон Билдинг, на окраине Гофукубаси 3-Томе, в 1-2 минутах ходьбы от выхода Яэсу станции Токио. Открытие было сделано мастером строительной площадки из компании Нагатани Груп. Несмотря на близость к полицейскому посту
На этот раз жертва, молодой человек лет тридцати, казалось, боролся со своим противником и оказал довольно сильное сопротивление. Один его рыжий ботинок был отброшен на середину строительной площадки, а разбитые очки в роговой оправе были найдены в трех метрах от него, под бетономешалкой. Две верхние пуговицы на пальто тоже были оторваны. Очевидно, во время ожесточенной борьбы пострадавший упал и ударился головой о бревно, что привело к сотрясению мозга. Затем мужчину задушили шарфом, пока он был без сознания.
Мороз окрасил его пальто в белый цвет, и оно сверкало в лучах утреннего солнца. Судя по визитной карточке, извлеченной из внутреннего кармана пальто, убитого звали Кадзуоми Кокурё. Он работал на Дальневосточной бумажной фабрике в Тигасаки и жил в пансионате в Накано.
Нападавший не оставил почти никаких следов. Даже шарф, использовавшийся в качестве орудия убийства, по-видимому, принадлежал жертве. Единственной найденной уликой была зажигалка, лежавшая в углу, где были сложены доски. Это была новая золотая зажигалка “Данхилл”, но было неясно, принадлежала она нападавшему или какому-нибудь случайному прохожему. Однако было ясно, что зажигалка не принадлежала жертве. Сигарет не нашли ни в пальто, ни в остальной одежде, а на пальцах не было типичных желтоватых пятен курильщика.
Пока следователи занимались своей работой, рабочие на объекте собирались, чтобы наблюдать за ними и грелись у жаровни, прежде чем приступить к своим обязанностям. Утренний туман рассеялся, бетономешалки зарычали, сваи забивались в непрерывном, похожем на пулеметный грохоте. Поток офисных работников, хлынувший из выхода Яэсу, увеличивался с каждой минутой. Утренняя тишина мегаполиса превратилась в какофонию. Только местность вокруг жертвы казалась оазисом, кусочком, вырезанным из большого торта.
|
•━─────━❪II❫━─────━• |
Чтобы определить время совершения преступления, недостаточно просто дождаться результатов вскрытия. Также необходимо было проверить передвижения жертвы в роковую ночь. По приказу главного инспектора Оницуры, детектив Танна немедленно отправился на станцию Токио, чтобы сесть на линию Сёнан до Тигасаки и посетить тамошнюю Дальневосточную бумажную фабрику.
Для Танны, который безостановочно работал в городской пыли, короткая поездка была более чем приятной. Он мог хотя бы забыть об этом деле, пока ехал в поезде. Как только поезд миновал Йокогаму и начал приближаться к Тодзуке, Танна выглянул в окно на холмистую неровную местность и представил, как хорошо было бы иметь там собственность и ухаживать за цветами в выходные. Он даже начал мечтать о том, как будет выглядеть его дом.
Через семьдесят минут после того, как Танна покинул Токио, поезд прибыл в Тигасаки. Глядя на длинную открытую платформу, Танна понял, как ошибался, ожидая увидеть оживленную железнодорожную станцию. Осознание продолжилось, когда он вышел во двор вокзала. Там было так спокойно, что ему показалось, будто городу не хватает живости, и он начал скучать по нескончаемой суматохе Токио. Тем не менее он наслаждался бодрящим воздухом, который объяснялся близостью города к морю.
Танна спросил в местной полицейской будке, как пройти к фабрике. Оказалось, что фабрика находится всего в восьмистах метрах и идти пешком будет быстрее, чем ждать автобуса, поэтому он пошел по дороге Токайдо в направлении Цудзидо. Он прошел вдоль бетонной стены по левой стороне дорожки и, когда она закончилась, подошел к входу на Дальневосточную бумажную фабрику. В его сторону смотрел пожилой охранник, сидевший в комнате привратника.
— Господин Кокурё был убит? Я не могу в это поверить.
Его лицо побледнело, и он встал со стула, положив руки на стол.
— Никогда не знаешь, что уготовила тебе судьба. Вчера, когда он уходил отсюда, он выглядел таким веселым, — грустно вздохнул мужчина. Танна предложил ему сигарету и закурил сам. Он умело вел беседу так, чтобы быстро узнать все, что нужно, и составить представление о покойном Кадзуоми Кокурё.
— Он приехал сюда три года назад. Я начал здесь работать примерно в то же время. Он был счастливым человеком и очень спортивным. В прошлом году участвовал в Национальном спортивном фестивале, — пояснил охранник. — Он не курил, но любил выпить. Иногда я пил с ним пиво. Трудно представить, чтобы он сделал что-нибудь, что заставило бы кого-то захотеть его убить. Но…
Он остановился и посмотрел на сосновую рощу прямо за стенами фабрики. Там было слышно громкое кудахтанье куропаток и пение птиц на деревьях.
—Да? — настойчиво спросил Танна.
Охранник в толстых очках на лбу выглядел мрачным и, казалось, не хотел говорить. Он выглядел обеспокоенным, глядя на увядшие хризантемы на клумбе за окном.
— Возможно, это всего лишь мое воображение, — медленно начал он. — Видите ли, господин Кокурё вчера работал сверхурочно, а на выходе немного поболтал со мной. Он собирался встретиться с подругой в восемь часов на станции Токио, они договорились пойти потанцевать. Казалось, он действительно этого ждал. Кокурё взглянул на часы и сказал, что не должен опоздать на поезд, поэтому попрощался и ушел.
Он указал на восьмиугольные настенные часы, висевшие у него за спиной.
— Каким поездом он уехал? — спросил Танна. Эта информация могла бы помочь ему определить самое раннее время, когда Кокурё мог быть убит.
— Он сказал, что поедет поездом в 18:38. Он обычно садился в Накано и ездил сюда каждый день. Всякий раз, когда он уходил с работы вовремя, он возвращался домой поездом в 17:37.
Единственным общественным транспортом, обслуживающим маленький городок, была железнодорожная линия Сёнан, и охранник запомнил время движения поездов.
 |
— После того как он ушел, я погрузился в роман и особо не обращал ни на что внимания. И только когда прозвучала девятичасовая сирена, я взглянул на часы и понял, что они остановились в двадцать минут седьмого.
Ну и что с того, что часы остановились? Танна хотел знать имя подруги, с которой Кокурё собирался встретиться.
— Извините, в этом я не могу вам помочь. Но он ушел отсюда, не зная, что часы остановились, так что, возможно, он даже не успел к поезду 18:38. Боюсь, что он, возможно, даже не успел к поезду в 18:47, и в этом случае его возвращение в Токио было бы довольно поздним. У меня такое чувство, что они поссорились из-за этого, и все закончилось самым ужасным образом.
Вот почему он не решался заговорить. Если смерть Кокурё была связана с остановившимися офисными часами, охранник, должно быть, чувствовал некоторую ответственность.
— Это кажется маловероятным. Вы сказали, что господин Кокурё был довольно спортивен, так что я не могу себе представить, как, даже под влиянием момента, женщина могла бы убить его.
Танна попытался успокоить мужчину, но про себя подумал, что охранник, возможно, действительно прав. Может, рана на затылке жертвы не была вызвана его падением на бревно. А что, если Кокурё не был настороже, повернулся к спутнице спиной и получил удар сзади каким-то металлическим прутом, который женщина прятала? Эти двое могли бы бороться, и женщина могла бы задушить его, предварительно оглушив. А если бы он был пьян, задача была бы еще проще.
Имея это в виду, Танна еще больше заинтересовался временем прибытия Кокурё в город, поэтому достал из кармана железнодорожное расписание. Пятнадцать минут — вполне достаточный срок, чтобы дойти оттуда до станции, даже в медленном темпе. Следовательно, даже если бы Кокурё покинул фабрику ровно в двадцать минут седьмого, он все равно мог бы легко успеть на поезд в 18:38. И даже если бы он пропустил его, ему пришлось бы ждать всего девять минут до следующего, 18:47. Оба поезда прибывали на станцию Токио в 19:50 и 19:56 соответственно, что должно было доставить его туда к назначенной на восемь часов встрече с подругой, не давая ей повода расстраиваться.
Но если бы он опоздал на оба поезда, то прибыл бы в Токио в 20:38 и опоздал на встречу почти на сорок минут. Было ясно, что если женщина не была чрезвычайно терпеливой или ее не заботило его прибытие вовремя, она была бы далеко не счастлива. Но поскольку офисные часы остановились, было невозможно определить точное время, когда Кокурё покинул фабрику. Танна мог представить всевозможные сценарии, но ни один из них не позволял точно установить, в какое время Кокурё прибыл в Токио.
Поблагодарив охранника, Танна принялся расспрашивать начальство и коллег жертвы о нем, но больше ничего важного не узнал. Всю свою работу, отложенную из-за гриппа, Кокурё выполнял самостоятельно, поэтому невозможно сказать, сколько времени он работал и на сколько задержался. Как зовут его девушку? О, он что-то говорил о ней, но я не помню, чтобы он называл ее имя.
Таким образом, долгое путешествие Танны в Тигасаки не сильно продвинуло его, и он вернулся в Токио.
|
•━─────━❪III❫━─────━• |
Танне не удалось выяснить в Тигасаки, ни каким поездом ехал Кокурё, ни личность женщины, с которой он собирался встретиться, но эти факты были раскрыты несколько часов спустя благодаря совершенно другой зацепке. Определение времени прибытия Кокурё в Токио было особенно важным элементом для выяснения алиби неизвестного пока подозреваемого.
Другая следственная группа отправилась в пансионат жертвы в Накано Утикосито, где они нашли его записную книжку с именами четырех женщин. Всех четырех женщин посетили. Первой из них, по имени Ханако, оказалась пожилая дама почти семидесяти лет. Второй и третий визиты были одинаково безрезультатны, но когда детектив Тесигавара пришел с визитом в Сибуя Хатиямато к женщине по имени Сидзуко Сибадзаки, он почувствовал себя воодушевленным, поняв, что нашел свою цель.
Когда он стоял перед ее домом, рядом с остановкой автобуса, идущего в Мегуро, солнце уже начало садиться. Фонарь на крыльце, висевший над входной дверью, тускло освещал гирлянду — сувенир на память о праздновании Нового года.
Проведя его в традиционную японскую комнату и предложив сесть у жаровни хибати, Сидзуко Сибадзаки сказала детективу, что только что вернулась с работы в Киебаси. Имя Тесигавара могло звучать как имя опытного мастера японских цветочных композиций, но на самом деле молодой детектив впервые был приглашен в личное жилище взрослой женщины.
Он посмотрел на ярко украшенную комнату, как будто его пригласили в дом Синдбада. Он неловко грел руки у жаровни, но когда его пальцы случайно коснулись пальцев хозяйки, почти таких же тонких, как стекло, он быстро отстранился.
Она была достаточно красива, чтобы заставить его нервничать. Прелестное розовое платье-двойка не скрывало ее стройную фигуру, а широкие глаза и овальное лицо производили впечатление ума и невинности. Сильный запах духов, доносившийся до детектива, едва не заставил его закашляться.
— Я узнала о том, что случилось с господином Кокурё, из газеты, которую купила по дороге домой. Он пригласил меня пойти потанцевать вчера вечером. Мы должны были встретиться в восемь часов на платформе 12 станции Токио.
В голову молодого сыщика пришла мысль о том, как повезло жертве, что она могла держаться за руки с такой привлекательной женщиной и танцевать с ней.
— Но по какой-то причине он не приехал ни поездом без десяти восемь, ни следующим, без четырех минут восемь. Я разозлилась на него за то, что он позволил такой даме, как я, ждать, и пошла домой. Если бы я только дождалась следующего поезда!
На ее прекрасном лице появилось выражение сожаления. Следующим поездом должен был быть пригородный поезд из Осаки, отправляющийся из Тигасаки в 19:25 и прибывающий на станцию Токио в 20:38. Тесигавара знал, что ему нужно определить, когда жертва прибыла в город.
— Откуда вы знаете, что господин Кокурё прибыл этим поездом?
Сизуко встала и вышла из комнаты, вскоре вернувшись с открытым конвертом в руках.
— Это письмо от господина Кокурё, которое пришло сегодня утром. Я прочитала его только сейчас, после того как вернулась с работы.
Тесигавара взял конверт и проверил штемпель. Это был почтовый штемпель Центрального офиса Токио, письмо забрали в интервале от шести до двенадцати вечера. Этот шестичасовой интервал мало о чем говорил, даже если бы Кокурё сам отправил письмо на станцию Токио.
Сидзуко, догадавшись, что было на уме у Тесигавары, сказала ему, что он может прочитать письмо.
Сразу стало очевидно, что оно было написано в поезде. Дрожащий почерк говорил о любви так страстно, что даже Тесигавара, представитель молодого поколения, почувствовал, что покраснел. Сидзуко Сибадзаки, однако, сидела неподвижно, положив руки на колени, без тени смущения, бесстрастно глядя детективу в лоб.
Оказалось, что в первой половине своего письма Кокурё планировал польстить Сидзуко, а во второй половине — объяснить, почему он опоздал на их свидание, надеясь успокоить ее гнев. Первая половина вызывала в воображении картину того, как он стоит на коленях перед Сизуко, прося у нее прощения. Его дрожащий почерк был вызван не только вибрацией движущегося поезда, но и страстными чувствами.
Во второй половине письма, где он объяснял свое опоздание, он казался спокойнее, но так как эта часть тоже была написана в поезде, то оставалось еще несколько мест, где почерк было трудно разобрать. Тем не менее вторую часть письма было гораздо легче читать, чем первую. Суть заключалась в том, что Кокурё опоздал на запланированный поезд и теперь ехал поездом из Тигасаки в 19:25; он догадался, что к тому времени, когда он прибудет в город, Сидзуко уже уедет в гневе; он не виноват, что опоздал на поезд, поскольку часы остановились; он пишет письмо в поезде и отправит его, если Сидзуко не будет там к его приезду, и так далее, и тому подобное.
Благодаря письму Тесигавара узнал, что жертва действительно села в поезд в 19:25. Одна только мысль о том, что этот человек, так отчаянно желавший успокоить свою подругу, через несколько часов был мертв, заставила молодого Тесигавару осознать, насколько хрупкой и мимолетной может быть жизнь.
— Вы уверены, что почерк в этом письме — это почерк господина Кокурё?’
— Да. Но сначала я хочу прояснить одну вещь.
— Слушаю.
— Любовь господина Кокурё ко мне была односторонней.
— Ах.
— Господин Кокурё уже однажды сделал мне предложение, но я отказалась. Я видела в нем только друга. Я не испытывала к нему особой любви или восхищения.
Женщина выразилась достаточно ясно, чтобы Тесигавара не понял их отношения превратно. Он энергично закивал, показывая, что понял, что она имеет в виду.
— Кстати, не знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы затаить злобу на господина Кокурё? Бумажник все еще лежал в кармане пальто, так что вряд ли его убили из-за ограбления.
Острые глаза Тесигавары не упустили того факта, что на мгновение выражение лица девушки изменилось, как будто она о ком-то подумала. Некоторое время она молчала, но затем покачала головой.
— Нет, извините.
Детектив был разочарован ее ответом, но решил не настаивать и попробовать подойти к делу с другой стороны.
— Еще один вопрос, пожалуйста. На месте преступления была обнаружена блестящая золотистая зажигалка “Нью Голд”. Судя по потертостям, она, похоже, часто использовалась. Это то, что обычно называют зажигалкой типа “Данхилл”, изготовленной в Японии. Вы случайно не знаете кого-нибудь, кто пользуется такой зажигалкой?
Когда она слушала описание зажигалки Тесигаварой, выражение ее лица заметно изменилось. Было очевидно, что это действительно что-то для нее значило. Ее изогнутые красные губы надулись.
— Да, знаю.
— И кто бы мог быть этим человеком? — Тесигавара повысил голос и наклонился к ней. Сидзуко, однако, ответила не сразу, а лишь холодно посмотрела на детектива.
— А если я ошибаюсь? В таком случае это может быть довольно неловко, так что обещайте не упоминать моего имени. Иначе я вам ничего не скажу, — отчетливо произнесла она.
Судя по изгибу ее бровей, Тесигавара был уверен, что, если он не пообещает, она никогда не заговорит, даже если ее повесят вниз головой.
— Обещаю, что не упомяну вашего имени и не причиню вам никаких неприятностей.
— Тогда я скажу вам. Среди моих друзей есть господин Фукудзиро Фуда. У него есть новая золотая зажигалка типа “Данхилл”.
— Фуда?
— Да. Он брокер по ценным бумагам, работает в фирме в Каябато. И, как и мистер Кокурё, он попросил меня выйти за него замуж.
— Значит, эти двое были соперниками?
— Да.
— Знал ли мистер Фуда, что мистер Кокурё также просил вас выйти за него замуж?
— Да. Вот почему эти двое ненавидели друг друга. Как я только что сказала вам, я видела в господине Кокурё только друга и чувствовала то же самое к господину Фуде. Господин Фуда попросил меня выйти за него замуж примерно через три недели после господина Кокурё, но я отклонила оба их предложения, вежливо сказав, что хочу, чтобы мы остались друзьями. Но господин Фуда, похоже, думает, что я отказала ему из-за господина Кокурё, и с тех пор он рассказывает мне ужасные вещи, конечно, неправду, о господине Кокурё.
— Как мелочно.
На лице Сидзуко появилась кривая улыбка.
— Но господин Кокурё был таким же. Каждый мужчина указывал на плохие стороны другого, пытаясь добиться моего расположения. Когда мужчины ведут себя подобным образом, мне действительно не хочется выходить замуж.
— Это было бы обидно, — вырвалось у Тесигавары, и он почувствовал себя неловко, но девушка, похоже, этого не заметила.
— Казалось, что каждый ненавидит другого, поэтому я боялась, что что-то подобное когда-нибудь случится.
Несмотря на ее детское невинное лицо, взгляд Сидзуко на ситуацию был вполне зрелым. Довольный своей неожиданной добычей, Тесигавара спросил адрес Фукудзиро Фуды и получил сведения о том, что это за человек. С письмом Кокурё и его собственным блокнотом, надежно засунутым в карман, он попрощался с красавицей и отбыл.
|
•━─────━❪IV❫━─────━• |
После телефонного сообщения Тесигавары в штаб-квартиру расследования, Танна был немедленно отправлен в Taisei Securities в Нихонбаши Каябато 4-Томе. Случаи убийства романтического соперника с целью завоевать расположение девушки — далеко не редкость. Теперь, когда подозреваемый был идентифицирован, все в штабе, казалось, почувствовали некоторое облегчение.
Танна подошел к задней части здания Taisei Securities и обнаружил, что служебный вход уже открыт. Он позвонил заранее, и в офисе привратника его ждал пожилой начальник отдела с редеющими волосами. Танна был проведен в приемную, расположенную в передней части здания. Все служащие уже разошлись по домам, и от кабинетов со сводчатыми потолками веяло холодом.
На маленькой доске были нацарапаны длинные числа, вероятно, дневные ставки. Каждое незначительное изменение в мировой экономике или политике было точно отражено, но это не интересовало такого человека, как Танна, который ничего не понимал в этом.
— Фуда еще молод, но довольно смел, когда дело доходит до заключения сделки. Его не могут превзойти ветераны, проработавшие на этом посту десять-пятнадцать лет. Он легко переводит три-четыре миллиона иен в день. А что с ним?
Танна вкратце объяснил суть дела, не вдаваясь в подробности, но, к его удивлению, начальник отдела, казалось, испытал облегчение, услышав, зачем пришел Танна.
— А, понятно, вы из первого следственного отдела. Я боялся, что вы из второго отдела, и что Фуда злоупотребил доверием одного из наших клиентов.
— А раньше такое случалось?
— Нет, нет, и мы бы сразу вышли из бизнеса, если бы это произошло. Наша работа основана исключительно на доверии.
Начальник отдела гордо выпрямился.
— Вчера Фуда был сам не свой, а сегодня утром не вышел на работу. Я беспокоился, поэтому позвонил в его пансион, и мне сказали, что он не вернулся домой прошлой ночью, что заставило меня нервничать.
— Что за человек этот господин Фуда?
— Ну, он совершенно нормальный, пока не начнет пить.
— А когда выпьет?
— Некоторые люди становятся веселыми и щедрыми, но Фуда бледнеет, взгляд делается злобным, и он становится действительно неприятным. На новогодней вечеринке в прошлом году он начал драку с молодым коллегой и упал с лестницы.
Но это был единственный недостаток, который его начальник смог найти в Фуде, чью работу он всячески хвалил.
Куда же делся Фукудзиро Фуда? Детективов отправили в его комнаты в Омори, к друзьям, у которых он мог бы остановиться, и даже в дом его родителей в городе Сидзуока, но и три дня спустя его все еще не могли найти. Единственную зацепку следователи получили, когда в полицейском участке появилась владелица бара “Тиль-тиль”. Она рассказала, что Фуда посетил ее бар напротив станции Уэно вечером 8 января в половине восьмого. Он занял у нее пятьдесят тысяч иен, оставив в качестве залога часы Vacheron Constantin
Фуда посетил бар через пять минут после того, как Кокурё сел на поезд в Тигасаки в двадцать пять минут восьмого. Было ясно, что перед тем, как убить Кокурё, Фуда подготовил достаточно средств для побега. Он все продумал, чего и следовало ожидать от опытного брокера по ценным бумагам.
— Он часто заходил в мой бар, и я никогда не могла представить, что он может кого-нибудь убить, поэтому подумала, что не помешает помочь ему сотней тысяч иен. Но у меня было всего пятьдесят тысяч наличными, а банки уже были закрыты, так что я надеялась, что этого будет достаточно, — говорила немного полноватая, но привлекательная женщина, передавая детективам дорогие часы Vacheron Constantin.
На пятый день после убийства полиция получила информацию о том, что Фукудзиро Фуда скрывается в Таногуне, Онисимати, в префектуре Гунма. Хозяйка “Фукубе”, традиционной гостиницы, узнала фотографию Фуды по газетам, но потребовался еще целый день, чтобы эти сведения добрались из префектуры до столичного управления полиции, а Танна направился на север с ордером на арест в кармане.
Он проехал по линии Хатико от Хатиодзи до Гунма — Фудзиока, где вышел, добрался до полицейского участка и получил офицера полиции в качестве проводника. Низкорослый токийский детектив и его габаритный коллега из Гунмы сели в автобус, который ехал, покачиваясь, пока они беседовали о местных продуктах и знаменитой местной еде. Поля безлистных тутовых деревьев виднелись на многие мили по обеим сторонам национального шоссе. Северный ветер заставлял сухие листья на серой дороге плясать в небе.
Наконец в предгорьях показались постоялые дворы источников “Ясио Спринг”. Танна подумал о том, что его цель, возможно, прячется там, в то время как его местный коллега продолжал болтать о том, как вишневые деревья все еще цветут в этом холоде, каково бывает жить в семье, где главенствует жена, и как выращивать конняку
Коллеги лениво переговаривались, пока их автобус не прибыл на окраину Онисимати. Это был скучный, унылый город, жители которого, казалось, круглые сутки спали в своих постелях. Все дома выглядели новыми, потому что огромный пожар спалил большую часть города.
Большая картина с изображением тыквы украшала белую стену гостиницы и была видна с дальнего конца улицы. Детектив из Фудзиоки был уже знаком с хозяйкой, которая повела их на второй этаж, где по обе стороны коридора располагались две комнаты с закрытыми раздвижными дверями сёдзи
Женщина указала, какой номер им нужен, и оставила детективов, после чего они распахнули раздвижную дверь.
Фуда был внутри, грел руки над жаровней хибати, жевал арахис и читал книгу. Когда появились детективы, он вскочил, его глаза заметались по комнате в поисках какого-нибудь выхода. Поняв, что такового нет, он, казалось, снова успокоился. На его лице даже появилась вызывающая улыбка.
— Кто вы? Нельзя так просто врываться в чью-то комнату! — возмутился он, глядя на двух мужчин. Когда Танна предъявил ордер на арест, Фуда попытался разорвать его, но крупный детектив из Фудзиоки вмешался и надел на него наручники.
— Я этого не делал! Отпустите меня! Снимите это! Будьте вы прокляты!
Мужчина яростно сопротивлялся, и даже после того, как оба детектива схватили его за руки, он продолжал кричать и, в конце концов, вышиб бумажную дверь.
|
•━─────━❪V❫━─────━• |
После того как Фукудзиро Фуду привезли из прекрасного тихого уголка страны в шумный мегаполис Токио, он сразу же стал самим собой. На допросе на следующий день он отрицал, что вообще пытался бежать.
— Я никогда не делал ничего плохого, так зачем мне убегать? Мне всегда хотелось пожить в тихом городке, отдохнуть недельку-другую. Вы не поймете, о чем я говорю, если вам не приходится каждый день готовить еду самостоятельно. Я допустил ошибку на работе и был совершенно подавлен, поэтому решил взять отпуск и немного попутешествовать, чтобы сменить настроение. Вам, детективам, не нужно было приезжать, я уже подумывал о возвращении в город, потому что мои средства заканчивались.
Фуда болтал без умолку, но его сухие волосы и бледное, помятое лицо выдавали психологическую усталость от жизни в бегах. Не было ничего необычного в том, что преступник, наконец пойманный, испытывал облегчение и становился болтливым, это был своего рода рефлекс.
— В котором часу вы ушли с работы в тот день? — спросил Оницура. Сначала нужно было узнать все передвижения подозреваемого в ночь преступления.
— Я уехал по расписанию, в пять.
— А куда вы пошли дальше?
— Как я уже говорил, мне было не по себе, и я не хотел сразу идти домой. Я направился в Кебаси, где посетил салон маджонга
— Во сколько вы туда приехали?
— Ну, я не проверял по часам, так что точно сказать не могу. Думаю, около половины шестого. Я сыграл одну полную игру, съел там что-то и ушел. Время? Точно сказать не могу, но, думаю, в половине седьмого.
— А потом?
— После этого я прогулялся по Гиндзе. В книжном магазине я заметил книгу о путешествиях, которая вызвала у меня желание куда-нибудь съездить отдохнуть. Под влиянием момента я решил отправиться на горячие источники Камимоку. Я проверил расписание и сел на восьмичасовой поезд до Ниигаты.
Сам Оницура никогда не бывал на горячих источниках, но слышал, что они расположены в красивом месте, в долине вверх по течению реки Тоне, и что они связаны со знаменитыми женщинами-преступницами. Здесь жила семья О-Кома Сиракоя, также известная как О-Кума
— Дальше?
— Я взял такси до бара “Тиль-тиль” в Уэно. Владелица довольно богата и щедра, так что я хотел занять немного денег, оставив свои часы в качестве залога.
— Когда вы пришли в бар?
— Думаю, около половины восьмого. Но у нее было всего пятьдесят тысяч. Я едва ли мог уйти сразу после того, как занял у нее деньги, поэтому сначала выпил два, а может, и три стаканчика. Но мне нужно было успеть на поезд в 20:00, так что я не мог задерживаться слишком долго. Я покинул “Тиль-тиль” без десяти восемь. Я посмотрел на часы, так что знаю это наверняка. Я спустился в подземный переход и успел взять билет в кассе за пять минут до отправления.
Старший инспектор слушал очень внимательно. И ему необходимо было быть предельно внимательным, он не мог позволить этому человеку одурачить себя. Примерно в то время, когда поезд Фуды покинул Уэно, поезд с Кадзуоми Кокурё все еще находился где-то в районе Иокогамы. Если бы Фуда убил Кокурё, это означало бы, что он на самом деле не сел на поезд до Ниигаты и остался в Токио. Инспектор нахмурился, проверяя в своем блокноте записи о перемещениях Фуды и Кокурё.
 |
— Я прибыл в Камимоку в двадцать минут первого ночи и в десяти минутах ходьбы от станции нашел у реки таверну под названием “Ханая”. Я разбудил там людей и снял комнату. Если вы мне не верите, можете спросить у них. Но я пытался быть инкогнито, поэтому воспользовался вымышленным именем. Пробыл там три дня, решил, что хочу поселиться в более глухой местности, и переехал в Онисимати.
Фуда казался самоуверенным, раздражающе самоуверенным. Если Фуда действительно сел на тот восьмичасовой поезд из Уэно, он не смог бы убить Кокурё.
— Вы можете доказать, что ехали этим поездом?
— Я уверен, что вам было бы приятно услышать, что не могу, но разочарую вас, — саркастически ответил Фуда. — Похоже, в наши дни явная нехватка подходящих женихов. В поезде, идущем из Уэно, я сидел напротив дамы и ее дочери. Дама рассказала мне, что ее муж был членом собрания префектуры и что ее родители держат большой яблоневый сад в префектуре Нагано. Было очевидно, что она пыталась свести свою дочь со мной. Она продолжала со мной разговаривать, а когда узнала, что я холост, дала мне свою визитную карточку. Гадалка как-то сказала мне, что я дамский угодник, и, наверное, она был права, ха-ха!
— Эта визитная карточка все еще у вас?
— Вот еще! Я ее порвал и выбросил, когда приехал в Камимоку. У меня есть женщина в Токио, и мы очень любим друг друга, поэтому меня не интересует какая-то дочь члена собрания префектуры. Но я помню, что ее звали Намегава из Рёцу, Садо. Надеюсь, вы найдете ее и попросите подтвердить мою историю. Мне нужно снова обрести свободу. Одной ночи в маленькой камере более чем достаточно.
Он был так уверен в себе, что Оницура был склонен ему поверить. Он достал зажигалку, которую Фуда взял и щелкнул.
— Это моя. Где вы ее нашли?
— Рядом с жертвой. Вы можете это объяснить?
— Запросто. Я потерял ее в начале месяца. Может быть, убийца украл ее у меня и оставил на месте преступления, чтобы обвинить меня?
У подозреваемого был ответ на все. Оницура понимал, что тот читал подробности в газетах, когда был в бегах, что дало ему время подумать над оправданием. Ему нужно было послать кого-то из коллег в Садо, чтобы найти жену члена собрания префектуры.
|
•━─────━❪VI❫━─────━• |
Расследование было остановлено. Танна переправился через бурное Японское море в Садо и вернулся с подтверждением рассказа Фуды. Это означало, что передвижения Фуды после прибытия в “Тиль-тиль” теперь были определены и, главное, подтверждены свидетелем. И все же где-то алиби должно быть фальшивым. Должен быть какой-то обман. Оницура бесчисленное количество раз перебирал алиби Фуды, а также снова навещал владелицу “Тиль-тиль”. Но все усилия были тщетны.
Тем временем Танна зациклился на своей идее, что Сидзуко Сибадзаки подралась с Кокурё, когда он опоздал на свидание, и случайно убила его. Он пытался опровергнуть ее алиби, но выяснил, что она, без всяких сомнений, действительно разозлилась на Кокурё и, не дождавшись его, немедленно вернулась со станции Токио в свой дом в Сибуя.
В тот день, когда началось расследование, Оницура поставил на стол горшок с примулой, но, занятый своими мыслями, забывал поливать ее, и она в конце концов погибла. Судьба засохшего цветка казалась предвестником расследования дела Кокурё.
На следующем совещании прозвучало предложение отпустить Фуду до окончания срока содержания под стражей. Число сторонников этого предложения росло, как число жертв эпидемии чумы. Даже Танна стал его сторонником, в результате чего главный инспектор оказался в изоляции и плачевном состоянии.
Конечно, никто из полицейских не считал Фуду невиновным, и никто не верил, что он отправился в путешествие, чтобы прочистить мозги. Но они ничего не могли сделать, пока его алиби держалось. Они не могли игнорировать показания матери и дочери Намегавы или людей в таверне “Ханая”. Тот факт, что многие были за то, чтобы отпустить Фуду, означал, что они начинали сомневаться в таланте Оницуры ломать железные алиби.
В тот же день, когда Фуда был освобожден из-под стражи, главный инспектор, несмотря на все возражения, решил взять несколько выходных и провести их в сельской гостинице в Окуидзу. Это расследование вымотало его.
Учитывая время суток, не было ничего необычного в том, что купейный вагон второго класса был совершенно пуст, и это выглядело так, как если бы Оницура арендовал весь вагон для себя. Яркое солнце, светившее в окна поезда, впервые за долгое время подняло ему настроение. В конце концов, стоило уехать подальше от Токио только ради этого.
Когда поезд миновал Иокогаму, Офуну и Фудзисаву и уже собирался въехать в Цудзидо, Оницура заметил, что тряска резко уменьшилась, поезд как будто скользил вперед. Резкий звук наподобие пыхтения теперь почти полностью исчез. Как странно, подумал он, но быстро понял причину. Поезд шел теперь по длинносварным рельсам.
Обычные рельсы имеют длину двадцать пять метров, но за счет использования длинносварных рельсов, часть из которых длиннее двухсот метров, не только уменьшаются шум и тряска поезда, но и колеса подвергаются меньшему износу и, следовательно, меньше требуют обслуживания. Как только стало ясно, что никакой специальной стали не требуется, чтобы справиться с сезонным расширением и сжатием рельсов, при условии, что вместо гравия используется щебень, а для крепления рельсов используются бетонные шпалы, по всей стране Национальными железными дорогами были установлены длинносварные рельсы. Оницура вспомнил, что прошлым летом читал в газетах, что все рельсы между Фудзисавой и Хирацука были заменены на длинносварные за одну ночь. И на всех станциях была соответствующая реклама.
Оницура как раз думал о том, насколько удобны длинносварные рельсы, когда на ум пришло письмо Кокурё. Было очевидно, что искаженный, нечеткий почерк был обусловлен движением поезда, и он не соглашался с утверждением Тесигавары, что почерк в первой половине письма был особенно ужасен не только из-за тряски поезда, но и из-за волнения Кокурё. Оницура думал, что должна быть и другая причина, но не мог понять, какая именно. Но теперь, когда он лично испытал длинносварные рельсы, он понял, что разница в трясущемся почерке в первой и второй половине письма была вызвана не какой-то романтической, психологической причиной, а физической разницей между обычными и длинносварными рельсами. В первом случае поезд трясло сильнее из-за этих “чух-чух” каждые двадцать пять метров... Вот почему слова, написанные во время этой части пути, выглядели, естественно, хуже, чем те, что были написаны, когда поезд ехал по длинносварным рельсам.
Не стоило бы вдаваться в подробности, но читатель должен знать, что обычные двадцатипятиметровые рельсы связывают Токио, Иокогаму, Офуну и Фудзисаву, но после Фудзисавы начинаются длинносварные рельсы, которые связывают Цудзидо, Тигасаки и Хирацука.
Именно здесь главный инспектор, к своему большому удивлению, заметил, что в письме Кокурё было странное противоречие. Сам Кокурё заявил, что писал письмо в поезде по пути в Токио. Это, естественно, означало, что поезд, в котором он ехал, должен был сначала ехать по длинносварным рельсам, а затем переключиться на обычные на станции Фудзисава.
Но на самом деле все было наоборот: первая половина письма была написана хуже. Оставалось сделать только один логический вывод: несмотря на то, что Кокурё утверждал, что писал письмо в поезде, идущем в Токио, на самом деле оно было написано в поезде, отходящем из Токио.
Вероятно, оно было написано утром в день его смерти или накануне, когда он ехал на работу. Но сам факт того, что он написал его заранее, означал, что опоздание на поезд в 18:38 и 18:47 и то, что Сидзуко Сибадзаки должна будет дожидаться на станции Токио, было в его планах с самого начала. Но почему?
Оницура больше не мог усидеть на месте и принялся расхаживать взад и вперед по проходу, сосредоточившись исключительно на разгадке этой тайны. Горы смыкались с поездом, когда он приближался к Кодзу, и оранжевые мандарины, выглядывающие то тут, то там из-под темно-зеленых листьев, были прекрасны.
|
•━─────━❪VII❫━─────━• |
Несколько дней спустя усилия Оницуры увенчались успехом, и Фукудзиро Фуда был арестован. Он болтал и шутил со своими коллегами в конференц-зале Taisei Securities, но, как только увидел Тесигавару, побледнел. Он сразу понял, что власти, должно быть, очень уверены в себе, раз арестовывают его во второй раз, и на допросе все выложил.
Танна был назначен на другое дело после освобождения Фуды и узнал о втором аресте только из газеты, когда был в Кобе.
Несколько дней спустя, после того как Оницура и Танна завершили свои дела, они вдвоем сидели в соседнем парке и кормили лебедей. Прошло некоторое время, прежде чем они заговорили о деле Фуды. Танна понятия не имел, как Оницуре удалось разрушить железное алиби Фуды.
— Как он мог быть убийцей, если у него было надежное алиби?
— Конечно, он был убийцей, и господин Ито, прокурор, немедленно предъявил ему обвинение.
Танна нахмурился, не в силах уследить за ходом мысли Оницуры.
— Что вы имеете в виду, говоря, что он был убийцей, хотя у него было алиби?
— Разве ты не слышал подробностей? Тогда давай я тебе все объясню, — сказал Оницура, вынимая из кармана хлебные крошки и бросая их лебедям.
— Алиби Фуды казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. С того момента, как он появился в баре “Тиль-тиль”, и до того момента, как он поселился в гостинице в Камимоку, не было ни одного неучтенного момента. А не значит ли это, что он совершил убийство до того, как появился в “Тиль-тиль”? Это казалось единственно возможным выводом.
— Но этого не может быть. В то время Кокурё был еще в Тигасаки.
— Подожди и послушай. Фуда утверждал, что в течение всего времени после того, как он покинул салон маджонга, и до того, как он прибыл в “Тиль-тиль”, — час между половиной седьмого и половиной восьмого — он проводил время, гуляя по Гиндзе. Но у него никогда не было алиби на этот период, а значит, это было единственное время, когда он мог совершить убийство.
— Теоретически да, но вряд ли можно совершить убийство, если рядом нет жертвы, а Кокурё все еще был в Тигасаки.
— Вот почему я предположил, что к тому времени Кокурё уже должен был быть в Токио.
Маленький детектив что-то пробормотал, глядя на своего босса. Ответ последнего был настолько непонятным, что Танна не верил своим ушам.
— Ну, вы можете предполагать все, что хотите, но есть фактические доказательства того, что Кокурё в то время все еще находился в Тигасаки.
— Ты все еще не видишь? — спросил Оницура, провожая взглядом удаляющихся лебедей. Потом повернулся и посмотрел прямо на Танну. — И на чем же основывалось это доказательство?
Танна достал свой блокнот и проверил записи о передвижениях Кокурё и расписание поездов, прежде чем ответить.
— Разве он сам не писал, что выехал из Тигасаки поездом в 19:25? Вы хотите сказать, что человек, который сел в поезд в двадцать пять минут восьмого, был задушен между половиной седьмого и половиной восьмого? Это как-то сложновато проглотить.
— Это не сложно проглотить, а совершенно невозможно. Но раз уж вы упомянули о письме, я сделал невероятное открытие, — сказал Оницура и продолжил объяснять, что за мысль осенила его несколько дней назад. Выражение лица Танны становилось все мрачнее и мрачнее по мере того, как Оницура объяснял, и к концу рассказа он выглядел весьма обеспокоенным.
— Какой ужасно расчетливый человек. Готов использовать даже женщину, которую любит. Но какова могла быть его цель?
— Это именно то, о чем я размышлял в поезде. Кокурё заранее подготовил поддельное письмо, что означало, что у него есть какой-то план. Это был мой первый шаг к решению.
Главный инспектор снова посмотрел на Танну и продолжил.
— Мы слишком зациклились только на одной стороне медали. У Фукудзиро Фуды был мотив убить своего соперника, чтобы завоевать женщину, которую он любил, но то же самое относится и к Кокурё. Это была наша оплошность — не додуматься до этого.
— Ой.
— А что, если у самого Кокурё были злодейские планы? Тогда можно предположить, что подставить свою девушку и написать это фальшивое письмо было частью этих планов, а именно — фабрикацией алиби. Я начал думать о том, что могло произойти дальше. И, наконец, до меня дошло, что Кокурё подготовил для себя фальшивое алиби, чтобы убить Фуду, но, к несчастью для него, его жертва оказала ему сопротивление, и сам Кокурё был убит.
Оницура говорил как человек, уставший объяснять дураку очевидные вещи.
— Другими словами, время, когда Кокурё был убит, на самом деле было временем, когда Кокурё планировал убить Фуду.
— Да, кажется, теперь я почти все понимаю, но кое-что еще не понимаю. Значит, Кокурё солгал, сказав в письме, что сел на поезд из Тигасаки в 19:25?
— Все это ложь. Послушай, Кокурё планировал совершить убийство. Одна ошибка, и он сам оказался бы на виселице. Вот почему он так тщательно подготовил свое алиби. Ты, должно быть, уже понял, что это сам Кокурё перевел часы в офисе охранника на двадцать минут седьмого.
В сознании Танны снова возникли восьмиугольные часы. Он почти слышал кудахтанье куропаток и шум ветра в соснах.
— Я отказался от поездки к горячим источникам, вернулся обратно и поехал в Тигасаки. Я побывал на Дальневосточной бумажной фабрике, поговорил там со старым охранником. Он сказал мне, что в тот вечер кто-то бросил кусок камня в фонарь у ворот, и что он вышел, чтобы найти виновного. Конечно, это Кокурё бросил камень, чтобы выманить охранника, и прокрался в офис, чтобы остановить маятник часов. Ночью на фабрике тихо, и никто никогда не жалуется, что охранник читает книги в своем офисе. Так что он не сразу заметил, что часы остановились. Конечно, с его стороны было халатностью не заметить этого до девяти.
— Нет, я определенно могу представить, что это случилось с тем парнем, — засмеялся Танна.
Поскольку Танна сам побывал на фабрике раньше, он вполне мог представить себе все так, словно смотрел спектакль.
Кокурё прячется в темноте и бросает камешек в фонарь у ворот, старый охранник выбегает наружу.
Кокурё быстро проскальзывает внутрь и, крадучись как мышь, останавливает маятник часов.
Затем, ворча, приходит охранник и, даже не взглянув на часы, возвращается к своим приключениям легендарного воина Дзютаро Ивами, или что он там читал.
Кокурё ждет в темноте несколько минут, прежде чем появиться в офисе, как будто только что закончил работу. Охранник слышит его шаги.
— Сверхурочные, господин Кокурё?
— Да, у меня было большое отставание из-за болезни.
Именно тогда Танна что-то внезапно вспомнил и снова быстро прочитал свои записи. Он похлопал наблюдающего за лебедями Оницуру по руке.
— Я все еще не понимаю. Даже если бы он сел не на поезд 19:25, а на более ранний, он все равно не успел бы вернуться в город к убийству. Даже если предположить, что он остановил часы ровно в двадцать минут седьмого, самым ранним поездом, на который он мог бы сесть, был 18:38 из Тигасаки. Этот поезд прибывает в Токио без десяти восемь. Но в то время Фуда пил хайболлы в “Тиль-тиль”.
— Ты так зациклился на своих записях, что это сбивает тебя с толку, — парировал Оницура, делая протестующий жест. — Слушай внимательно. Кокурё остановил часы, чтобы оправдать пропуск поездов в 18:38 и 18:47. Согласен?
— Да. Он хотел создать впечатление, что был вынужден сесть на следующий поезд, в 19:25. Он хотел создать алиби, что поздно покинул Тигасаки, и не мог быть на месте преступления в момент убийства.
— Вот именно. Это довольно банальный трюк, и любой, кто его заметит, скорее всего, на нем и остановится. И не поймет, что под ним скрывается.
— Скрывается под ним? Что вы имеете в виду? — выжидающе спросил Танна.
— Он заставил вас думать, что остановил маятник часов в двадцать минут седьмого.
Танна выглядел сбитым с толку, а Оницура тем временем продолжал.
— Вопреки тому, что ты думаешь, Кокурё бросил камешек в фонарь у ворот и выманил охранника не в двадцать минут седьмого. Все это произошло гораздо раньше. Он не просто остановил часы, он также сдвинул стрелки вперед, на двадцать минут седьмого.
До Танны все еще не дошло.
— Вы с охранником были введены в заблуждение показаниями часов и были убеждены, что Кокурё покинул фабрику сразу после двадцати минут седьмого, но на самом деле он ушел до двадцати минут седьмого.
А до Танны все никак не доходило.
— В какое же время он ушел с фабрики?
— Примерно без десяти шесть.
— Откуда взялось это время?
Вопрос Танны был вполне естественным.
— Ты можешь просто посчитать назад. Это мой личный подход к решению проблем. Когда ты не можешь решить проблему, подойди к ней с другой стороны.
— С другой стороны?
— Да. Предполагай, что должно быть, основываясь на том, что есть. Возьмем, к примеру, алиби Фуды. Его алиби безупречно, и он убийца, поэтому я подумал, что убийство должно было произойти раньше. Я рассчитал время, когда Кокурё должен был покинуть фабрику, отсчитывая назад от конца.
Танна, казалось, все еще чего-то недопонимал.
— Проще говоря, если Кокурё уйдет с фабрики без десяти шесть, он успеет к поезду в 18:08. Ты можешь проверить это по расписанию поездов. Этот поезд прибывает в Токио в одиннадцать минут восьмого. Таким образом, он прибудет как раз посреди пустого периода в алиби Фуды, между половиной седьмого и половиной восьмого.
— А, теперь я понял, — вяло пробормотал Танна. До сих пор он даже не рассматривал более ранние поезда.
— Фуда во всем признался, и это прояснило многие наши вопросы, — продолжал Оницура. — Кокурё сказал ему, что он отказался от Сидзуко и попросил Фуду подождать его на станции Токио, потому что сначала им нужно кое-что обсудить, и что он приедет поездом в 19:11. Фуда, после того как ушел с работы, провел некоторое время в салоне маджонга, а затем пошел на станцию, где и дождался прибытия поезда Кокурё. Письмо было брошено самим Кокурё в почтовый ящик на выходе Яэсу. Фуда видел своими глазами, как он отправил письмо, даже не предполагая, что оно сыграет важную роль в алиби, которое Кокурё подготовил, чтобы убить его, Фуду.
— Что он, должно быть, почувствовал, когда узнал об этом позже? — вслух спросил Танна. — Но почему Фуда так послушно следовал за Кокурё до этой самой строительной площадки?
— Кокурё сказал, что хочет поговорить за стаканчиком, и сказал Фуде, что есть короткий путь через стройплощадку. Фуда пошел первым, и Кокурё внезапно напал на него. Он получил три или четыре удара, но затем все изменилось, и жертвой оказался Кокурё. Вот почему Фуда утверждает, что это была самооборона.
— Время?
— Около двадцати минут восьмого. Первым побуждением Фуды было бежать, поэтому он взял такси и поехал в бар в Уэно, где занял денег.
— И он планировал использовать жену члена собрания в качестве свидетеля своего алиби?
— Нет. На самом деле он старался не высовываться, потому что его разыскивали. Он был в полном замешательстве, когда мать и дочь вдруг заговорили с ним в поезде. Но, к его великому удивлению, нас интересовало не реальное время убийства, а совершенно другое. Успокоенный этим, он осмелился заговорить о своем настоящем алиби, но на другое время. Он сказал, что был очень удивлен тем, что мы сосредоточились не на том времени.
Объяснения главного инспектора были методичны, но Танне все еще не удавалось вникнуть во все детали. Ему нужно было время, чтобы все переварить. Но он все равно кивнул, как будто теперь все понял. Он не хотел, чтобы кто-то, даже всегда добродушный Оницура думал, что он тупой.
Порыв холодного ветра смел ворох кусочков бумаги с улицы в воду. Лебеди приблизились к нему, приняв за еду.
— Я не могу смеяться над этими лебедями. Мы были еще более близоруки, чем они, — впервые за долгое время рассмеялся Оницура. — Кстати, я подумываю купить новую примулу в горшке. Пойдем со мной, рядом с цветочным магазином есть местечко с восхитительными русскими пирожными.
Оницура встал и похлопал по рукавам своего пальто, глядя на Танну, чье серьезное лицо демонстрировало, что он все еще продолжает напряженно думать о деле.
Сердитый
