Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
ВОПРЕКИ СВИДЕТЕЛЬСТВАМ ｢CONTRARY TO THE EVIDENCE｣ ПЕРВОЕ ИЗДАНИЕ: ‘Pearson’s Magazine’, январь 1936 РАССЛЕДОВАТЕЛЬ ｢INVESTIGATOR｣: Пол Тофт ｢Paul Toft｣ НЕВОЗМОЖНОСТЬ: Смерть от неизвестных причин человека, одиноко стоящего в комнате. Переведено по изданию: ‘The Mammoth Book of Perfect Crimes and Impossible Mysteries’, 2006 Перевод: Д. Шаров ▣ Редактор−корректор: О. Белозовская © ‘Клуб Любителей Детектива’, 13 января 2019 г. |  |
Подробная информация во вкладках
Мы сидели в той самой комнате, где утром столь внезапно скончался Стенли Парк. По мере того как выступали свидетели, даже Пол Тофт словно вжимался всем телом глубже в кресло, а инспектор Граймс превратился в сплошной монолит раздражения, уразумев, что во Фрайарс-Вейл его привели лишь бессмысленные подозрения упрямой молодой женщины. Мы с местным сержантом ему сочувствовали.
Это было не расследование, а пустая трата времени.
Джеральд Парк не скрывал роли, сыгранной в трагической дядиной смерти.
Из Страйпа к старику Стенли Парку он отправился подзанять денег. Признавал, что не очень-то надеялся получить их, поскольку враждовал с дядей — меньше месяца назад тот выгнал его из этого самого дома за кражу. Но он так отчаялся, что решил рискнуть.
Добравшись поездом до Фрайарс-Вейл-Холт, он взял такси. Полагал, что приехал около 10:30, поскольку в это время его дядя всегда читал газеты в гостиной. Отворил дверь ключом, который оставил себе, когда дядя прогнал его. Знал, что если позвонит, то миссис Феррис, дядина домоправительница и единственная прислуга, его не впустит. Дядя так ненавидел племянника, что это могло бы стоить ей места.
Замысел состоял в том, чтобы тихо проскользнуть к дяде, пока никто не вмешался. Но идея выпрыгнуть, как чертик из табакерки, в случае с таким стариком оказалась ужасной ошибкой. Дядя заметил его, прежде чем он вошел в комнату, и вскочил с кресла у камина с таким гневным рыком, что Джеральд остановился в дверях.
Старик яростно жестикулировал, пытаясь его прогнать. Джеральд заговорил, пытаясь его успокоить, но лишь испортил дело. Услышав голос племянника, старый Стэнли Парк сделал шаг вперед, словно сам хотел оттолкнуть худосочного молодого человека, а потом внезапно согнулся и рухнул на пол.
Джеральд, испугавшийся и уверенный, что старика от его вида хватил удар, обернулся и позвал Грасса, таксиста — все случилось так быстро, что он даже не успел войти в гостиную. Грасс появился, и они вместе подошли к старику. Точнее, Джеральд оставил там более компетентного Грасса и, бросившись в холл и позвав находившуюся на кухне миссис Ферарс, кинулся через холл в столовую достать из ящика бренди.
Миссис Феррарс вошла в холл, когда он уже пришел с бренди, и в гостиной они появились вместе. Грасс был уверен, что надежды для старика нет, хотя по приказанию Джеральда отправился за врачом — в доме не было телефона. Миссис Феррарс тем временем взяла заботу о старике на себя, а Джеральд стоял и выполнял все ее указания. Но было ясно — делать нечего, и старый Стэнли умер минут за десять до прихода врача.
Джеральд Парк — слабый, скользкий паренек чуть за двадцать в элегантной, но замызганной одежде — стыдливо предположил, что от одного его вида дядя ужаснулся и умер. Он признавал, что у дяди имелись причины гневаться — он вел себя как бессердечный молодой дурак. Хотя дядя взял его в дом несколько лет назад после смерти отца и был к нему так добр, насколько позволял его суровый нрав, он, Джеральд, много и лихо играл, попал в дурную компанию, покатился по наклонной и кончил тем, что стал потихоньку обворовывать дядю.
Джеральд не оправдывался. Конечно, он надеялся когда-нибудь вернуть деньги, да так и сделал бы, не наябедничай кто-то дяде, спровоцировав взрыв, покончивший со всем. После такого у него не было шансов. К подобным вещам дядя был ужасно чувствителен. Он был вне себя от ярости и немедленно изгнал Джеральда из дома. Таково было его решение. Полностью вычеркнуть родного племянника из своей жизни, предупредив, чтобы тот и не показывался во Фрайарс-Вейл.
Должно быть, не стоило рисковать возвращаться, видя, как огорчен старик, но племянник был совсем на мели и должен был как-то добыть денег — да и почем он знал, что один вид его произведет такой эффект?
Простая история. Грасс, таксист, не только все подтвердил, но и добавил кое-что.
Например, он остался в такси ждать у входной двери, поскольку Джеральд подмигнул ему... О, это такой способ общения. Вот так застенчиво Джеральд попросил его подождать, и Грасс, догадываясь, как обстоят дела со стариком Стэнли у этого юного... у его племянника, поскольку знала вся деревня, ожидал, что Джеральд скоро вернется.
Ожидая, Грасс наблюдал за Джеральдом. Это было легко. Джеральд оставил входную дверь распахнутой настежь — конечно, чтобы быстро сбежать, когда его дядя взбесится. Поскольку дверь в гостиную была в холле слева, Грасс, разумеется, видел, как Джеральд отворил ее. На самом деле, он видел его все время, ведь тот не переступал через порог комнаты, не имел никакой возможности выйти из поля зрения.
Да, Джеральд остановился в дверном проеме. Словно боялся зайти. Грасс слышал, как он громко крикнул что-то вроде: ‘Но, дядя, дай мне шанс...’ Потом в комнате раздался шум, и Джеральд испуганно повернулся, крича, что с дядей припадок или типа того.
Джеральд был так ошарашен, что Грасс буквально протолкнул его в гостиную, чтобы добраться до старика. Он обнаружил, что Стэнли Парк лежал бесформенной грудой рядом со своим креслом — да, в дальнем конце комнаты, у камина — и выглядел так, словно шансов у него не было. Да, он был еще жив, но было понятно, что его сердце при виде Джеральда лопнуло или типа того, и все такое.
Нет, Джеральд к нему не подходил. Он стоял у двери и пятился, как перепуганный щенок, пока вдруг не подумал про бренди и миссис Феррис. Грасс слышал, как он громко звал миссис Феррис. Она подошла к Джеральду, который вручил ей бренди и стакан. В общем, единственное, что паренек попытался сделать, — это снять свое пальто и сунуть Грассу, чтобы тот подложил его под дядину голову. Даже тогда миссис Феррис остановила его и заставила взять подушку.
Миссис Феррис, пухлая, по-матерински заботливая женщина, все подтвердила. Она была на кухне и мыла в раковине посуду после завтрака, когда услышала, как ее зовет мастер Джеральд. Пришла сразу, как только вытерла руки. Когда она подошла к двери гостиной, мастер Джеральд вышел из столовой с бренди и стаканом в руках. Он кричал, что его дядя болен, и она побежала в гостиную. Ей не понравился вид старого джентльмена, и она послала Грасса за врачом.
Нет, распорядилась именно она; может, мастер Джеральд и повторил это, но бедный мальчик так ужасно расстроился, что не знал, что делает. Да, он беспомощно стоял в другом конце комнаты, так испугался произошедшего, что словно боялся приблизиться к дяде. Да, он пытался подсунуть под голову дяде пальто, вот и видно, как беднягу все это потрясло, он же мог дотянуться до любой из трех подушек на диване.
Интонация миссис Феррис ясно показывала, что в ее сердце остался уголок и для Джеральда. Она соглашалась, что он невоспитан и безрассуден, а дядя ужасно рассердился на него из-за кражи. Но она уверена, Джеральда подвело его доброе сердце. Да, вообще-то она не хочет никого оклеветать, но были те, кто ему навредил. Да, мисс Барбара Табард, вы должны знать. Только то она и может сказать, что если бы мисс Барбара не лезла, бедный старый мистер Стенли был бы нынче жив и счастлив.
Мисс Барбара Табард и стала причиной нашего участия в этом деле. Ее мать была сестрой Стэнли Парка, и они с Джеральдом оказались единственными родственниками покойника. Она жила в Страйпе, где работала в начальной школе, ибо была независимой, красивой, страстной девушкой двадцати пяти лет от роду.
Ввиду вышеизложенного она враждовала с Джеральдом, которого считала скользкой, недобросовестной собачонкой, ползающей в поисках дядиной милости только ради утепления собственного гнездышка. Она уже откровенно поведала нам, что именно она обнаружила кражу и тем самым спровоцировала разрыв между дядей и племянником.
Получив телеграмму о смерти дяди, Барбара немедленно выехала из Страйпа и всего через двадцать минут была на месте. Обнаружив там Джеральда, она заподозрила неладное. К тому же врач Стэнли Парка был озадачен. Он не понимал, как старик помер от сердечного приступа — как всем казалось. Несколькими месяцами ранее он тщательно осматривал Стэнли Парка, чье сердце было звучно, как колокол. Конечно, мог повлиять шок, но доктор был озадачен.
Барбара ухватилась за это. (‘Еще бы’, — прорычал Граймс.) Она была сразу уверена, что идет нечестная игра. Заявила, что, когда речь идет о деньгах, Джеральда ничто не остановит. Речь и шла о деньгах. Стэнли Парк был богат. Большую часть капитала он оставлял Джеральду как очевидному наследнику, а меньшую ей, Барбаре. Но после позорного разоблачения Джеральда он намеревался изменить завещание, выкинув Джеральда и оставив все ей.
Джеральд, как настаивала Барбара, должен был понять, что завещание будут менять, и пошел на отчаянный шаг, предотвращая потерю им наследства. Врач и даже местный сержант считали ее подозрения дикими с учетом имеющихся свидетельств, но решительная девушка тут же принялась за простодушную миссис Феррис и заставила ту признаться, что она не только переписывалась с Джеральдом, но и сообщила ему, что на будущей неделе дядя намерен пригласить адвоката, дабы окончательно закрепить изменения в завещании.
Узнав такое, Барбара, как выразился местный сержант, психанула, заявив ему, что если он не пошевелится, она поедет к его начальству в Страйп и заставит их принять меры. И поскольку она была из тех, кто свое слово держит, подавленный сержант решил, что лучше всего сбагрить, так сказать, ответственность в Страйп и связался с начальством. Вот почему инспектор Граймс и Пол Тофт вытащили меня из моего врачебного кабинета по дороге во Фрайарс-Вейл. В качестве служащего врача
— Зря тратим время с этой штукой. Сразу видно, этот Джеральд Парк никак не мог что-то сделать с дядей, если б даже и хотел. Тут нет ничего...
— Не знаю... Я чувствую... — пробормотал Пол Тофт, и от звучания зловещего слова ‘убит’ мы развернулись к нему — и застыли. Он не размахивал своими острыми конечностями, но вертел в левой руке кусочек ластика — безошибочный знак, что его странный ум почуял преступление.
— Но... но разве вы не... — запротестовал Граймс. — Тут все против нечестной игры. Никакого намека на рану или, там, синяк на теле. Да не может этого быть. Джеральд и на пятнадцать футов к дяде не приближался. И этот таксист все время за ним глядел и ничего подозрительного не увидел.
— Да, таксист — как странно... — нахмурился куполообразный череп Пола Тофта. — От станции меньше десяти минут ходу — а этот паренек хоть и на мели, а взял такси. Экстравагантно, а?
— Нет! Типичная глупость в его духе! — отмахнулся Граймс, но я загорелся — часто этот странный импульс оказывался полезен для странного таланта Тофта.
— Позвольте, этот таксист — очень полезный свидетель. Только он, так сказать, видит вагон за деревьями. Быть может, такси взяли для этого... Разве он его не использовал? Я имею в виду открытую дверь и все такое.
— Все уже объяснилось... — начал Граймс, но Тофт сверкнул в мою сторону улыбкой, неизменно указывавшей, что я указал ему путь, и добавил:
— О, доктор, вы всегда попадаете в цель... Вы правы. Странное преувеличение, эмфаза... Например, так странно он держался подальше от дяди... Позволил все сделать таксисту и миссис Феррарс, а сам остался сбоку. Как-то слишком много...
— Да, — согласился я, — он словно стремился создать впечатление, что непричастен к смерти дяди.
— Что? Вы думаете... вы имеете в виду... что он? — вскричал Граймс.
— Я чувствую — да, чувствую, что здесь было совершено убийство, — как всегда мечтательно, но убежденно сказал Пол Тофт.
Мы посмотрели на него. Когда Пол Тофт изъяснялся так, мы над ним не глумились, слишком часто подтверждались эти его необычные ‘чувства’. Но даже я не был вполне уверен. Если когда-нибудь бывало, что вся масса доказательств делала убийство невозможным, то именно сейчас. И вот Граймс заорал:
— Во имя Господа, как он это проделал? Глядите, старик в этом кресле, у камина. Джеральд стоял там, у двери, в пятнадцати футах. Все время под наблюдением. Да он не мог ничего сделать, даже руку не мог поднять, чтобы таксист не узнал. Ну и как же? Загипнотизировал он, что ли, старикана до смерти, а?
Даже Тофт не смог ответить. Действительно, Джеральд Парк никак не мог поразить своего дядю. Если только, как я и сказал:
— Он выстрелил в него от двери.
Я сразу понял, что сморозил глупость. Тофт всего лишь резко уставился на меня, но Граймс свирепо пролаял:
— Так забавно, мы все пропустили громкий хлопок пистолета. Очень громкий, поглядите, ведь стреляли внутри дома. Интересно, с чего бы таксист забыл про такую мелочь... Да, он же видел, как Джеральд вытащил пистолет.
Я хотел избить себя за необдуманную болтовню. Не только таксист не мог бы не увидеть пистолета, миссис Феррис тоже услышала бы выстрел. Упав духом, я удивился, что Тофт извлек свои тростниковые конечности и, проигнорировав граймсово ‘Что за черт?’, направился к двери, чтобы снова пригласить в комнату таксиста.
Но даже эта слабая надежда оказалась бесполезной. Таксист не меньше Граймса презрел мысль о пистолете.
— Пистолет? Да невозможно! — решительно заявил он. — Говорю же вам, я все время смотрел на Джеральда... Ожидал фейерверка, как только дядя его завидит. Да он бы не мог выстрелить, чтобы я не заметил, тем более, не услышал.
— И, конечно, вы ничего не слышали? — настаивал Граймс.
— Ничего... я, видите ли, знаю, как звучит выстрел.
— Быть может, он использовал глушитель, — вставил я. — Вы сказали, он громко крикнул дяде...
— Да, сэр. Но это ничего не меняет. То есть я готов поклясться, что и следа иного шума не было.
— Ваш двигатель еще работал, — вставил Тофт.
— Может быть, — пожал плечами таксист. — Но это не важно. Мы привыкли, мы слышим сквозь этот шум другие звуки — я бы даже глушитель услышал... И вообще, я же говорю, я близко стоял и следил за ним. Он не делал ничего похожего на стрельбу. Просто стоял все время неподвижно.
— Как вы можете быть уверены? — возразил я. — Вы можете точно вспомнить, как он стоял?
— Ну... конечно, могу, — огрызнулся мужчина. — Он стоял все время у этой двери, наполовину уже в гостиной. Его рука так и лежала на дверной ручке... ближайшая ко мне рука, то бишь левая. Правая в кармане. Его рука не поднималась, не двигалась, ничего не делала — до тех пор, пока я не оттолкнул его, чтобы подобраться к дяде.
— Но это значит, что его правая рука была скрыта от вас его туловищем, — пробормотал я. — Я слышал, как люди стреляют из карманов...
— Вы говорите, — подчеркнул Граймс, — что Джеральд стащил пальто, чтобы подложить его под голову дяде. Вы могли бы заметить пистолет в кармане или где-то еще?
— Не было его, сэр, — заявил таксист. — Уверен. И скажу вам, почему: я заметил, какая у пальто драная подкладка, и подумал, как это не годится для такого парня, как он. Такая драная, что я бы заметил, если бы там торчал пистолет. И еще. Я взял пальто, прежде чем миссис Феррис послала его за подушкой — судя по весу пальто, там не могло быть пистолета.
Все это казалось вполне убедительным, но Пол Тофт забормотал:
— Странная игра эта штука с пальто... словно часть продуманного алиби...
Мы не обращали на него особенного внимания. Теория с пистолетом рухнула, тем более что таксист продолжал:
— Да и вообще. Будто я не знаю, что пули делают с людьми... Я на войне повидал всякого. На бедном мистере Стэнли и следа от раны не было.
Вопрос разрешился, но это напомнило мне, что пора бы осмотреть тело. Его перенесли в гостиную, соседнюю с той, где мы находились, и по мере осмотра мысль о нечестной игре все больше покидала мой разум. Там не было ни малейших признаков раны или насилия. Я указал на это Полу Тофту, который задумчиво стоял рядом со мной, пока я трудился.
— О?.. Нет там ничего, доктор?.. — пробормотал он, выходя из транса.— Ничего, что указывало бы на... Я чувствую, что... Что-то нам не хотят показывать. Как? — Он осмотрел тело. — Быть может, волосы... Они все еще густые и черные...
— Но не могут скрыть пулевое отверстие, — сказал я.
— Нет, нет, не пулевое отверстие, но... Как он стоял, когда Джеральд показался в двери? Левым боком к Джеральду, а?.. Доктор, пожалуйста, посмотрите левую сторону головы.
Я проделал это не потому, что надеялся, а потому что всегда чувствовал себя по-особенному, подпадая под чары этого странного худого человека. Чем дальше я осматривал череп, тем пессимистичнее становился, — пока Тофт не выставил вперед костлявый палец, пробормотав:
— Что вы об этом думаете, доктор?
На коже рядом с левым ухом был крошечный прокол, маленькое красное пятнышко, которое могло быть чем угодно от укуса блохи до укола иглы. Я так и сказал.
— След от иглы! — выдохнул он. — Уже теплее.
— Что? — рявкнул Граймс, присоединившийся к нам после рутинного осмотра дома. — Думаете, Джеральд ткнул в старикана отравленной иголкой? Да как бы он это проделал, если и рядом с ним не стоял?
— Дротик, — открыл я огонь в поддержку Тофта. — Отравленный дротик.
— Отлично! — Инспектор Граймс глумился. — Конечно, Джеральд гуляка, шастает по пабам, отменно играет в дартс. Только вот вы забываете, что таксист клянется, что тот не вынимал руку из кармана. И еще...
— В дартс можно играть пневматическим пистолетом, — взволнованно прервал я. — И, клянусь Юпитером, шум от пневматического пистолета не услышишь при работающем моторе.
— Отлично, доктор, — улыбнулся мне Тофт, но инспектор мрачно заметил:
— Я не успел закончить — хотел сказать, что даже такие дротики, которыми стреляют из пневматического пистолета, заметны невооруженным глазом. Довольно твердые кусочки металла, с древком и креплением из шелковой нити. Как же таксист пропустил, что из головы старика торчит этакий дротик? Вспомните, Джеральд не подходил достаточно близко, чтобы его вытащить.
— Я чувствую... он выпал, — сказал Тофт, но я не мог поддержать его. Природа раны была такова, что он застрял бы в голове.
— Доктор так не думает, — сообщил Граймс, прочитав это у меня на лице. — Кроме того, если б он и выпал, то лежал бы рядом с телом. В той комнате простой темно-коричневый ковер. Неужели таксист, миссис Феррис и тот доктор не заметили бы его, возясь с телом? Да один шанс из тысячи. Не было ни следа подобного тогда — нет и сейчас. Я облазил всю комнату с кисточкой. Сейчас покажу вам.
Он позвал местного сержанта, который принес пыль и мусор, собранные при прочесывании гостиной. Там был пух и обрывки, крошечные кусочки угля, клочки бумаги, пара винтиков, тонкий карандаш с колпачком, маленький кусочек красной резинки, явно от карандаша отвалившийся, одна-две кнопки, половина чего-то, что выглядело как крепеж от подтяжек... Все в этом духе, но никаких признаков чего-то, похожего на дротик.
— Вы хотите сказать, что Джеральд мог подобрать дротик, — заметил Граймс. — Но я не думаю, что он мог бы успеть сделать это, прежде чем дротик заметили бы. Более того, не думаю, что он рисковал бы головой, используя что-то столь заметное... Ну и где пистолет? С ним-то что? Нет ни следа ни тут, ни у Джеральда... Нет, так не пойдет. Вы, Тофт, пытаетесь набрать в чашку лунный луч.
Так все и было. Я удручился. Пол Тофт спокойно, мечтательно произнес:
— Это не так. — Он коснулся крошечного следа на черепе. — Вот как он умер... Я чувствую это. Его специально ранили в волосы, чтобы мы не заметили.
— Черт подери, — заорал Граймс, — только что я сказал вам, что все факты это опровергают!
— Конечно, так и есть. Все это тщательно, блестяще спланировали так, чтобы факты это опровергали, — размышлял искуситель. — От осторожного использования таксиста в качестве свидетеля до выстрела из беззвучного пневматического пистолета, из кармана... Как помните, аккуратно ободранного кармана. Думаю, вы обнаружите, что Джеральд Парк — первоклассный стрелок.
— Возможно, — горько сказал инспектор. — Это легче, чем понять, как он заставил дротик и пистолет испариться в воздухе на глазах у свидетелей. Будьте добры, дружок, объясните-ка это.
Тофт только заморгал и взглянул на меня. И, пытаясь найти выход, я что-то вспомнил.
— Он сделал это, когда предложил пальто дяде? — спросил я.
— Разве вы не слышали, что миссис Феррис говорит, что была при этом? — кисло процедил Граймс.
— Но он доставал бренди, — тут же вмешался Тофт. — Да, это лазейка, доктор. Он находился вне поля зрения свидетелей по крайней мере тогда, когда искал в столовой бренди.
— А! Это нам сильно поможет, — сообщил Граймс, когда мы вошли в столовую. Действительно, она была слабо меблирована — раскладной стол, шесть жестких стульев и два шкафа на боковой стенке, один в виде ящика.
— Я даже за картинами смотрел, ничего здесь нет, — начал Граймс и, когда Тофт направился к выходящему в сад французскому окну, добавил: — Да и это не годится. Оно заперто всю зиму, там нет ключа.
— Это и делает его странным, — сказал Пол Тофт. — В таких окнах ключ обычно торчит круглый год. Быть может, кто-то хотел создать впечатление, будто никто не мог сегодня пройти через это окно? — Он остановился и окинул замок пристальным взором, непохожим на его обычное сонное выражение глаз. Затем пробормотал: — Хм... Кто-то запирает это окно, вытаскивает ключ, бежит через всю комнату в зал... Где он спрячет ключ? — Его глаза сверкнули в мою сторону. — Как насчет истинно полицейской дедукции, доктор? По пути его холл, а там куча зонтиков. Не выкинет ли он ключ туда?
Я кинулся в холл. Из третьего разбухшего зонта, на который я набросился и начал трясти, на пол вывалился ключ. Он открыл французское окно.
Мы прошли на небольшую деревянную веранду с видом на сад. Не имея перил, она была покрыта наклонным стеклянным навесом от дождя, поддерживаемым колоннами. Мы стояли и смотрели на пол-акра аккуратного сада.
— Думаете, он мог прорваться сюда и кинуть пистолет в куст или спрятать его в клумбу? — спросил Граймс уже не столь неуверенным голосом. — Дурацкий трюк. Да он знал же, что мы в первую очередь смотрим клумбы и кусты цветов.
— И, будучи умным парнем, придумал место поумнее, — сказал Тофт. — Умное, но удобное... Которое легко использовать в спешке, куда удобно добраться, когда такие подозрительные люди, как мы, уйдут.
Он вышел в сад и посмотрел на кровлю веранды. По краю ее шел желобок, кончавшийся с обеих сторон водостоками с большими старомодными головками. Тофт подошел к ближайшему водостоку, сунул в него руку, резко дернул ее и вытащил пневматический пистолет.
Это было маленькое, но явно мощное оружие крупного калибра, похоже, что иностранного производства. Тофт, наполнив воздушную камеру, выстрелил. Звук был тихим, а пистолет оказался во вполне рабочем состоянии.
— Вот дела! — с недоумевающим восхищением сказал Граймс. — Да, ваши чувства ведут вас, куда надо... Этот Джеральд умница — додумался, что надо закрыть окно, спрятав эту штуковину, а потом припрятать ключ, чтобы мы тут не посмотрели... Все равно, что с дротиком? Его алиби столь тщательно, что вам придется отыскать дротик, чтобы его разрушить.
Верно. Пол Тофт стоял, тряся своей великой головой. Мы с Граймсом осматривали пистолет, тихо переговариваясь, чтобы его не потревожить. Пистолет был любопытен, и на некоторые странности я указал Граймсу — например, на диаметр дула.
— Слишком большое для любой пули для подобного пистолета, какие я только видел, — сказал я. — Но из него можно выстрелить карандашом.
— Карандаш! — вдруг раздался горевший нетерпением голос Тофта. — Точно, доктор... Интересно, почему я почувствовал это?.. Впрочем, точно помню, я читал о таком.
— Что? — в один голос вскричали мы с Граймсом, но длинные конечности уже несли Тофта в дом, где он позвал сержанта и велел принести тот мусор.
Когда его принесли, он сидел в гостиной. Тофт извлек из всего этого хлама маленький цилиндрик резинки, свалившийся с карандаша.
— Умный... — бормотал он. — Дьявольски умный... Кинуть этот карандаш, да...
— Карандаш-то тут при чем? — нахмурился Граймс.
— Ни при чем, — усмехнулся Тофт, — но вы никогда бы и не подумали, не так ли? Этот кусок резинки выглядит так, будто принадлежал этому карандашу, а? Просто обычная резинка с кончика карандаша. Но посмотрите... — Тофт вскрыл пистолет, обнажил отверстие затвора и засунул туда цилиндрик резинки. — Видите, он подходит к пистолету не хуже любой свинцовой пули. Доктор, положите-ка на это кресло какую-нибудь большую книгу. Так, теперь возьмите лист чистой почтовой бумаги... И встаньте тут. Я не такой хороший стрелок, как Джеральд Парк.
Но он был хорош. Он направился к двери, где стоял Джеральд, но вместо того, чтобы палить из кармана, прицелился вполне традиционным способом и выстрелил.
Пистолет снова издал лишь слабый хлопок — гораздо сильнее был звук разрыва бумаги, пробитой резинкой. На самом деле она пробила ее с такой силой, что пролетела через всю комнату, и лишь острый глаз Тофта обнаружил ее в двенадцати футах от него у книжного шкафа.
— Вы видите первое преимущество такой пули, — сказал Тофт. — Будучи резиновой — по сути, пневматическим наконечником, — она отскакивает с большой силой от любого встреченного препятствия. Отскакивает, как видите, и от жертвы, так что связать их воедино трудно... и потом, на невинную резинку вряд ли обратят внимание. Только вот эта резинка не невинна...
Он пересек комнату и поднял листок из блокнота, пробитый пулей. На нем мы увидели кольцо от удара резинки, а посередине — крошечный прокол, точно такой же, как под шевелюрой Стэнли Парка. И тогда мы поняли, что в цилиндрике должна прятаться игла. А Пол Тофт доказал нам это.
Вытащив пулю из-под книжного шкафа и осторожно держа ее за кончик, он извлеченным из кармана пинцетом осторожно отогнул край головки. После этого из почти незаметной дырки на конце резинки показался незаметный кончик иголочки длиной не более одной восьмой части дюйма, но смертельно опасной, если этот кончик отравлен.
— Я недавно читал что-то такое... Но все забыл, покуда доктор Джейнес не потревожил мою память, — мечтательно улыбнулся он. — В некоторых странах Европы используют это смертоносное оружие для безопасных тайных убийств. Вы видите, сколь оно эффективно. Убийца может стрелять в жертву где угодно — на улице, в толпе, в театре. Никто не слышит хлопка пистолета и не может проследить выстрел. Жертва падает замертво, но никто не догадывается, как она погибла. Есть лишь крошечная дырочка с ядом, конечно, скрытая волосами, как и в случае Стэнли Парка. Пуля, конечно, уже отскочила в уличный мусор... Она выполнила свою работу и автоматически исчезла. Даже выстрелив в комнате, можно все замаскировать, и Джеральду Парку это почти удалось, когда он выкинул карандаш без резинки на конце... Так что вам кажется, что пуля — всего лишь часть его...
— Почти безумное доказательство, — кивнул Граймс. — Когда убитый падает безо всякой раны, без следа какого-либо нападения на него, это, конечно, примут за сердечный приступ или инсульт, как мы и решили в этом случае, а убийце остается лишь уйти... Джеральд Парк это почти сделал — но не до конца.
Но боюсь, что Джеральд Парк сделал это. Когда Граймс арестовал его, он был поражен, но промолчал. Он просто не мог поверить, что мы поймали его, пока не услышал обвинение и не увидел пистолет. И даже тогда он тихо направился в камеру — и покончил с собой. Конечно, его очень тщательно обыскали, но полиция не обратила внимания на важное качество маленькой смертоносной пули. Ее слишком легко спрятать. Мы думаем, он сунул ее в отворот брюк. Но не можем быть уверены. На другое утро его нашли мертвым, с цилиндриком резинки в сжатом кулаке. След на его ладони показывал, что гидроциан совершил свою смертельную работу. И потому мы так никогда и не узнали, как он спланировал убийство — хоть Пол Тофт и разобрался в нем.
Спокойный
