Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
МЕРТВАЯ ТОЧКА ｢THE BLIND SPOT｣ 1st ed: “Ellery Queen’s Mystery Magazine”, November 1945 Series: Uncollected Перевод: Ю.Р. Соколов Перевод предисловия: Дмитрий Шаров “Клуб Любителей Детектива”, 21 октября 2016 г. |  |
! |
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями. Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. ВНИМАНИЕ! В ТОПИКЕ ПРИСУТСТВУЮТ СПОЙЛЕРЫ. ЧИТАТЬ ОБСУЖДЕНИЯ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ САМОГО РАССКАЗА. |
- INTRODUCTION | +
- bibliography | +
Аникстер любил его, как брата. Он положил руку ему на плечо, из чувства нежности, и еще для того, чтобы самому не шмякнуться.
Он порядочно выпил, начиная с семи часов прошлого вечера. Теперь уже была почти полночь, и у него перед глазами покачивался легкий туман. В зале по-прежнему играла зажигательная музыка — двумя ступеньками ниже было много столиков, много людей и много шума. Аникстер понятия не имел, как он тут очутился и когда. Он успел побывать в сотне разных баров с семи часов прошлого вечера.
— Просто у меня все перепуталось, — признался Аникстер, повиснув на плече у коротышки. — Бывает так, что женщина даст тебе пинка. Или судьба даст тебе пинка. Действительно, в этой жизни важно, что? Женщина и судьба. Так... что я говорил? А-а-а... И вот тебе кажется, что ты конченый человек. Тогда ты идешь куда-нибудь и напиваешься в дым.
Поскольку мужчина рядом с ним молчал, Аникстер мотнул головой и добавил:
— Да, напиваешься и мечтаешь. Сидишь вот так, думаешь... О чем? О самом хорошем, конечно! И жизнь сразу становится лучше. Мой способ всегда действует безотказно. И чем сильнее удар, тем лучше работает!
Он так яростно махнул рукой, что чуть не упал, но мужчина поддержал его. Железная хватка. У него были узкие жесткие губы — одна, почти бесцветная линия. Он носил квадратные очки, черную шляпу с твердыми полями и опрятный коричневый костюм. Он выглядел бледным, очень прямым и трезвым рядом с раскрасневшимся обмякшим Аникстером.
Девушка в гардеробной посмотрела на них равнодушно.
— Вы не думаете, что вам лучше пойти сейчас домой? — спросил мужчина у Аникстера. — Для меня, конечно, большая честь выслушать канву вашей жизни, но...
— Я должен кому-нибудь это рассказать! — воскликнул Аникстер. — Или я подохну! О, Господи, какой сюжет, какой сюжет! Но каков убийца, а? Просто потрясающая концовка!..
Сознание полного, изумительного совершенства заставило его замолчать на минуту. Нахмурившись, с широко открытым ртом, Аникстер качался из стороны в сторону, затем неожиданно кивнул и схватил коротышку за руку.
— Извини, приятель, — сказал Аникстер. — У меня есть одно дело.
Он нахлобучил шляпу и по плавной кривой направился к выходу.
Двумя руками он открыл дверь и растворился во мраке ночи.
Перед его глазами в темноте светились буквы:
“ЗАКРЫТАЯ КОМНАТА. Джеймс АНИКСТЕР”.
Или нет...
“ПУСТАЯ КОМНАТА”.
Нет, нет! “СИНЯЯ КОМНАТА”!
Да, “СИНЯЯ КОМНАТА. Джеймс АНИКСТЕР”...
Оступившись, он оказался на проезжей части. Машина вильнула, заскрежетали тормоза, оглушительно громко взвизгнули шины на мокром асфальте.
Что-то сильно ударило его в грудь, и огни вспыхнули ему в лицо. Затем все огни для него погасли.
“Мистер Джеймс Аникстер, драматург, был сбит прошлой ночью проезжавшим мимо такси, когда он выходил из ресторана... Пострадавшему оказана помощь в больнице, и он вернулся домой...”
Гремел оркестр, двумя ступеньками ниже было много столиков, много народу и много шума. Девушка в гардеробной посмотрела удивленно на Аникстера, на его залепленный пластырем лоб и широкую черную ленту, которая поддерживала его левую руку.
— О! Не ожидала увидеть вас так скоро, — сказала девушка.
— Значит, вы меня помните? — улыбнулся Аникстер.
— Еще бы! Из-за вас я не спала всю ночь! Я услышала скрежет тормозов сразу после того, как вы той самой ночью вышли на улицу. И затем был такой страшный стук! — Она вздрогнула. — Мне кажется, что я слышу его до сих пор — спустя неделю! Это просто ужасно!
— Вы очень чувствительны, — заметил Аникстер.
— У меня слишком сильное воображение, — призналась она. — Вот, например... Я точно знала, что это именно вас сбила машина. Понимаете? Еще до того, как я выбежала на улицу и увидела вас, лежащего на земле. А этот мужчина, с которым вы стояли... Боже мой, сказала я ему, ваш друг попал под машину!
— И что он ответил?
— А он сказал: “Он мне вовсе не друг. Мы случайно познакомились”. Забавно, да?
Аникстер облизал пересохшие губы.
— Что вы имеете в виду, — спросил он осторожно, — что вы, собственно, имеете в виду, говоря “забавно”? Мы с ним действительно случайно познакомились.
— Да, но представьте, что человек, с которым вы только что разговаривали, убит на ваших глазах! — воскликнула девушка. — Потому что он видел это! Он вышел следом за вами. Подумать только — ему было просто интересно! Но водитель такси стал искать свидетелей. Я оглянулась, а ваш знакомый уже исчез!
Аникстер посмотрел на своего продюсера, который стоял рядом. Это был слегка удивленный и слегка встревоженный взгляд. Но затем он улыбнулся.
— “Убит на ваших глазах” — это, пожалуй, слишком, — сказал Аникстер. — Меня просто тряхануло как следует, вот и все.
Не обязательно было ей объяснять, какие странные ощущения он испытал, когда его “тряхануло”.
— Если бы вы видели себя лежащего там, на земле, в свете фар той машины...
— А-а! Это все ваше воображение, — он помедлил секунду, прежде чем задать вопрос, из-за которого и пришел сюда снова — вопрос очень важный для него, как он думал. И он спросил: — Этот мужчина, кто он такой?
Девушка посмотрела на него и покачала головой:
— Я никогда его раньше не видела. И с тех пор не видела.
Ощущение было такое, словно Аникстера ударили по лицу. Он надеялся, отчаянно надеялся, что услышит другой ответ. Он так рассчитывал на это!
Рэнсом успокаивающе хлопнул его по плечу и сказал:
— Ладно. Раз уж мы здесь, давай выпьем.
Они прошли в зал, где гремел оркестр, и сели за столик. Появился официант. Рэнсом сделал заказ.
— Ты совсем запугал девчонку, — сказал Рэнсом. — Она не знает его, вот и все. Мой совет тебе, Джеймс, не волнуйся. Выкинь это из головы. Попробуй заняться чем-нибудь еще. В конце концов прошла только неделя...
— Неделя! — воскликнул Аникстер. — Да ты посмотри, что я сделал за эту неделю! Целиком два первых акта и третий до самой той сцены — до кульминации, на которой держится вся пьеса! И ее необходимо закончить. Это лучшая пьеса в моей жизни! Мне нужно было еще два дня, если бы не этот случай!
Он потер лоб и добавил:
— Теперь не могу вспомнить!
— Удар был очень сильным, — сказал Рэнсом.
—Ты думаешь?..— Аникстер посмотрел на него с интересом. — Не знаю...
Они помолчали.
— Меня не это волнует, — продолжал Аникстер. — Я очнулся в машине “скорой помощи” и всю свою пьесу представлял так же отчетливо, как и раньше. Возможно, я протрезвел сразу и знал, что у меня в голове готовый сюжет. Я не хотел упускать такой шанс.
— Если бы ты отдыхал, — сказал Рэнсом,— как тебе велели врачи, а не строчил день и ночь...
— Мне надо было все записать. Тут уж не до отдыха, — и Аникстер засмеялся. — Разве будешь отдыхать, когда у тебя созрела такая вещь! — воскликнул он. — Это то, ради чего живешь — если ты пишешь пьесы. Это и есть жизнь! Я прожил восемь разных жизней за последние пять дней, создавая эти персонажи. И я просто сроднился со своими героями. Все так и было, пока я не понял, что потерял! Всю мою пьесу — вот что я потерял! Как зарезали Синтию? Ведь она закрылась изнутри на засов! Как убийца добрался до нее? Как это сделать? — Он вздохнул. — Многие писатели, получше меня, бились над подобным сюжетом, и ни у кого не получалось. Все неубедительно. Всегда какие-нибудь шероховатости, всегда что-нибудь, да не так. У меня это получилось, у меня действительно получилось! Просто великолепно, потрясающе! Пьеса тем и прекрасна, что в ней ничего больше нет! Это было мое изобретение — как можно это сделать! Меня осенило, потому что женщина, которая, как мне казалось, любила меня, взяла и ушла. Когда я грустил, я придумал этот трюк с закрытой комнатой. А такси все вышибло из моей головы! — и он даже застонал. — Две ночи я изо всех сил старался вспомнить. Как же это можно сделать?! И так ничего не получилось. Я — профессиональный драматург, я знаю свою работу. Конечно, я могу закончить пьесу, но она будет такой же, как и все остальные — не совсем то! Ах, и это будет не моя пьеса! Но где-то бродит этот человек в квадратных очках, у которого в голове сидит моя идея! Она у него в голове, потому что я рассказал ему. Я хочу найти его и вернуть то, что мне принадлежит! Я должен! Неужели ты не понимаешь? Я просто должен!
“Если мужчина, который вечером 27 января, в баре, слушал терпеливо писателя, позвонит немедленно по следующему номеру... то его ждет солидное вознаграждение...”
Мужчина, который сказал: “Он мне совсем не друг. Мы с ним случайно познакомились”. Мужчина, который видел, как Аникстера сбила машина, но не торопился записаться в свидетели...
Девушка из гардеробной права: в этом есть что-то немного странное.
Немного странное?..
Прошло несколько дней, а ответа на его объявление не последовало. Аникстер решил, что все это действительно странно. И даже очень.
Ему уже не требовалась черная лента, чтобы поддерживать руку, но он по-прежнему не мог работать. Он сидел, склонившись над своей почти законченной пьесой, читал очень внимательно и мрачно думал: “Это придет, на этот раз обязательно придет!” Но только снова и снова оказывался в мертвой точке, словно ударялся о стену. И раздражался от этого провала в памяти.
Тогда он бросал работу и шел прогуляться. Аникстер заглядывал во все бары. Он ездил на автобусах и на метро, особенно в час пик. Он видел сотни, тысячи лиц, но лица того мужчины в квадратных очках он не видел.
Аникстер только о нем и думал. Это было какое-то безумие. И его раздирала злость. Это было мучительно несправедливо — обыкновенный человек, случайно встреченный, бродит где-то с кульминацией пьесы Джеймса Аникстера, известного драматурга. Лучшая вещь в его жизни! Но сюжет — то есть концовка сюжета, надежно спрятана у того в голове! И он даже не понимает, не может оценить, что это за идея. И уж, конечно, он не понимает, что этот сюжет значит для Аникстера!
Или все-таки понимает? Может, он не такой заурядный, как это кажется? Читал ли он объявление в газете? А вдруг он задумал поиграть?
Чем больше Аникстер думал об этом, тем больше склонялся к тому, что девушка из гардеробной права. Было что-то странное в поведении этого мужчины.
Аникстер пытался представить себе его. Что он думает? Почему он сразу исчез? И почему не отвечает на объявление?
У Аникстера было сильное воображение. И вскоре этот мужчина, который выглядел столь безобидно, стал казаться Аникстеру мрачным и зловещим...
Но в тот момент, когда он увидел его снова, Аникстер понял, как все глупо. Мужчина был такой скромный и благопристойный! Плечи он держал очень ровно, его коричневый костюмчик был абсолютно чистым, а шляпа с твердыми полями так аккуратненько сидела на голове...
Двери вагона уже закрывались, когда Аникстер увидел его, стоящего на платформе, с кейсом в одной руке и сложенной газетой в другой. Яркий свет из окна вагона отражался на бледном лице и в квадратных очках. Он повернулся и направился к выходу. Аникстер проскользнул между пассажирами и выскочил из вагона на платформу.
Вытягивая шею, чтобы лучше видеть над толпой, Аникстер прокладывал себе путь локтями. Он взбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки, и схватил мужчину за плечо.
— Подождите, — сказал Аникстер. — Я вас давно ищу.
Тот сразу остановился. Затем повернул голову и посмотрел на Аникстера. Глаза мужчины были блеклые за квадратными стеклами очков, бледно-серые... Его рот был как тонкая линия, почти бесцветная.
Аникстер любил его как брата. Хорошо уже то, что он его нашел. Словно слетело черное облако с души.
— Мне надо поговорить с вами, — сказал Аникстер. — Это займет не больше минуты. Давайте отойдем куда-нибудь.
Он потянул его в сторону, освобождая дорогу женщине.
— Я не представляю, о чем мы можем с вами говорить, — ответил мужчина.
Они отошли в сторону, давая женщине пройти. Толпа из вагона уже поредела, но все равно по лестнице шли вверх и вниз люди. Коротышка вежливо и вопросительно посмотрел на Аникстера.
— Конечно, — сказал Аникстер, — это все ужасно глупо! Эта моя пьеса...
— Пьеса?
Аникстер заволновался.
— Послушайте, — сказал он. — Я был пьян, очень пьян! Но мне кажется, что вы-то были трезвы как стеклышко. Верно?
— В жизни никогда не напивался.
— Это замечательно!— похвалил Аникстер.— Значит, вам совсем не трудно будет вспомнить одну вещь, которая для меня очень важна. Я хочу, чтобы вы ее вспомнили, — он усмехнулся. — Вы обязательно приведете меня к этому, я думаю.
— Не знаю, что вы думаете, — в голосе мужчины звучало раздражение, — но я уверен, что вы ошиблись и принимаете меня за кого-то другого. Понятия не имею, о чем вы говорите. Я вас вижу в первый раз. Извините, мне пора. До свиданья.
Он повернулся и пошел вверх по лестнице. Аникстер стоял и обалдело глядел ему вслед. Он не верил собственным ушам. Секунду Аникстер смотрел ему в спину, затем справедливый гнев и подозрение вспыхнули в нем. Он взбежал по лестнице и схватил коротышку за руку.
— Постой! — крикнул Аникстер. — Может, я и выпил, но...
— Это, — усмехнулся коротышка, — просто очевидно. Может, вы уберете свои руки?
— Извините, — смутился Аникстер.— Позвольте мне объяснить. Вы только что заявили, что видите меня в первый раз. Значит, вы не были двадцать седьмого января в баре ресторана “Каса-Хабана”? Вы не стояли рядом со мной и не слушали, как я рассказывал вам идею моей новой пьесы, которая в тот момент пришла мне в голову?
Мужчина внимательно посмотрел на него и произнес:
— Я же сказал вам, что никогда в жизни вас не видел.
— И вы не видели, как меня сбило такси? А разве не вы сказали одной девушке: “Он мне совсем не друг. Мы с ним случайно познакомились”?
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — резко сказал мужчина.
Он хотел повернуться, но Аникстер снова схватил его за руку.
— Я не знаю, кто вы такой, — процедил Аникстер сквозь зубы, — и ваши личные дела меня совершенно не интересуют. Может, у вас есть причина скрываться. И вполне возможно, что у вас есть причина так вести себя сейчас со мной. Я не знаю и не хочу знать. Только это все игра! Вы и есть тот самый человек, которому я рассказал мою пьесу! И я хочу, чтобы вы теперь рассказали мне ее снова, как я тогда — вам. У меня на то имеется своя причина, очень личная, она касается только меня и никого больше. Я хочу, чтобы вы рассказали мне снова эту историю. Это все, что мне нужно! Я прошу вас!
— Вы просите невозможное, — ответил мужчина. — Потому что я никогда ее не слышал.
Аникстер сдерживал себя как мог.
— Значит — деньги? Вы хотите получить деньги? Скажите — сколько? Я дам. Я могу даже выделить вам процент с прибыли от моей пьесы! А это настоящие деньги! Я знаю, потому что я хорошо знаю свое дело. И может быть, может быть... — Аникстер замолчал, пораженный одной идеей. — Может, вы тоже в этом разбираетесь, а?
Мужчина вырвался и побежал. Снизу раздался гул прибывающей электрички. Люди заспешили вниз по лестнице. Коротышка очень ловко лавировал между ними.
Он был маленький и проворный. Аникстер не мог угнаться за ним. Когда он выбежал на улицу, коротышки и след простыл.
Может, в этом и заключался смысл — у него хотели украсть пьесу? Неужели по какой-то иронии судьбы этот тип лелеял совершенно немыслимые мечты? У него были эти глупые надежды, абсолютно фантастические амбиции? Парень хотел стать драматургом?! А пьеса Аникстера блеснула для него, как светлый луч во мраке неудач. Бедняга решил, что украсть эту идею будет легко и просто. Потому что ее рассказал, — как он думал! — обыкновенный пьяница, который утром забудет обо всем.
— Вот это будет смех! — бормотал Аникстер. — Вот это будет номер...
Он налил себе еще порцию спиртного. Аникстер дошел до той стадии, когда потерял счет питейным заведениям, которые посетил за этот вечер. Это была также и та стадия, когда он начинал чувствовать себя получше, а его мозг начинал работать.
Да, тот мужичок, должно быть, понял, какая потрясающая пьеса свалилась на него...
“И она моя?” — спрашивал он себя. И восклицал: “Конечно! Он же пьян. Он все забудет уже утром! А теперь давай, мистер! Говори, говори!”
Это было тоже смешно, конечно. Что Аникстер мог забыть свою пьесу. Случалось, Аникстер забывал многие другие вещи, не очень важные. Но ни разу в своей жизни он не забывал ни одной мельчайшей детали, связанной с его работой. Никогда!
За единственным исключением, конечно. И то потому, что его сбило такси.
Аникстер выпил еще. Ему требовалось выпить. Теперь ему никто не поможет. Не было рядом с ним коротышки, который заполнил бы пробел. Коротышка сбежал. Исчез, будто и не существовал. Ну и ладно! Аникстер должен сам все вспомнить. Ему просто ничего другого не остается. Но только, как это сделать?
Он выпил еще. И еще... В баре было людно и шумно.
Но Аникстер этого не замечал — до тех пор, пока кто-то не подошел и не хлопнул его по плечу. Это был Рэнсом.
Аникстер встал, упершись в стол костяшками пальцев.
— Как тебе покажется такая мысль? — сказал Аникстер. — Допустим, человек забыл что-то. Он желает вспомнить. Вернуть это обратно! Идея у него появилась внутри, а вышла наружу. Тогда он начинает снаружи и загоняет ее внутрь. А?
— Лучше давай выпьем, — сказал Рэнсом. — Чтобы как следует это понять.
— Я, — крикнул Аникстер, — я это уже понял! — Он прихлопнул шляпу на своей голове. — До скорого! У меня есть кое-какая работенка.
Аникстер повернулся и слегка заплетающимся шагом поплелся к выходу — и к себе домой.
Он долго описывал неровные круги своим ключом. Дверь открыл Джозеф.
Аникстер тупо уставился на него.
— Добрый вечер, сэр, — сказал слуга.
— Я не просил тебя оставаться дома.
— У меня не было причин, чтобы выходить, сэр, — объяснил Джозеф. Он помог Аникстеру снять пальто. — И так приятно провести тихий вечерок в квартирке. Хотя бы для разнообразия.
— Вон отсюда, — буркнул Аникстер.
— Спасибо, сэр, — сказал Джозеф. — Уже исчезаю.
Аникстер прошел в большую гостиную и налил себе из бутылки порцию спиртного.
Рукопись пьесы лежала на столе. Покачиваясь, со стаканом в руке, Аникстер хмуро смотрел на брошенные небрежно страницы, но не спешил приступать к чтению. Он подождал, пока не хлопнула дверь. Слуга ушел. Тогда Аникстер взял рукопись, бутылку и стакан, а также пачку сигарет. Нагруженный таким образом, Аникстер прошел через холл и толкнул дверь в комнату Джозефа.
Здесь был засов с внутренней стороны двери, и это была единственная комната без окон во всей квартире — оба эти обстоятельства делали ее единственной подходящей для задуманной цели.
Свободной рукой Аникстер включил свет.
Обыкновенная маленькая комната, очень простая, но Аникстер хмыкнул удовлетворенно, заметив, что покрывало на кровати и вытертая обивка кресла с низкой плетеной спинкой здесь одинакового синего цвета. “Весьма кстати, — подумал он. — Хороший знак”. В самом деле — “СИНЯЯ КОМНАТА. Джеймс АНИКСТЕР”...
Джозеф до этого явно валялся на кровати и читал вечернюю газету — подушка была смята, а газета лежала тут же, на одеяле. Рядом с изголовьем, напротив двери, был маленький столик, на котором лежали метелочки для смахивания пыли.
Аникстер сбросил этот хлам на пол и положил на стол толстую рукопись, пачку сигарет, поставил бутылку и стакан, затем подошел к двери и задвинул засов. Наконец, Аникстер приставил кресло к столу, уперев спинку плотно в дверь, уселся поудобнее и закурил.
Откинувшись в кресле, он курил, и в таком состоянии его мысли легко проникали в желанную атмосферу. Это была атмосфера душевных переживаний его героини, Синтии, женщины, которая боится, так боится, что решает спрятаться в комнате без окон. Синтия дрожит от страха. Она закрывает дверь на замок и на засов.
“И вот так она сидела, — думал Аникстер, — точно так же, как я сейчас сижу. В комнате без окон. Дверь закрыта на замок и на засов. И все-таки он ее достал! Как это возможно?”
Был ведь способ. Он, Аникстер, сам его придумал. Он изобрел этот способ — и забыл его. Теперь он специально создал такие обстоятельства, которые помогли бы ему вернуться мыслями к той своей идее. Он поставил себя в положение жертвы, чтобы его мозг мог проникнуть в проблему убийцы.
Было очень тихо. Ни звука в комнате и во всей квартире.
Долгое время Аникстер сидел так, не двигаясь. Он не шевелился до тех пор, пока интенсивность, с которой он пытался сконцентрировать свои мысли, не начала потихоньку ослабевать. Тогда он позволил себе маленькую передышку. Он прижал на секунду ладони ко лбу, затем потянулся к бутылке и плеснул в стакан приличную дозу. Аникстер почти поймал свою мысль, он чувствовал, что уже очень близко, еще совсем чуть-чуть!
“Спокойно, — сказал он себе. — Главное — спокойно. Расслабься. Попытайся снова через минуту”.
Он оглянулся. На чем бы слегка расслабиться? И взял газету с кровати Джозефа.
Аникстер прочитал первые строчки, за которые уцепился глаз, и вздрогнул.
“Тело женщины, с тремя ножевыми ранениями, любое из которых могло быть смертельным, находилось в комнате без окон, а дверь была закрыта на замок и на засов. Похоже, что подобные меры предосторожности вошли у нее в привычку. Вне всякого сомнения, она жила в постоянном страхе. Как стало известно, эта женщина была шантажисткой, отъявленной и безжалостной. Кроме уникальной проблемы “закрытой комнаты” в этом деле возникает и другой вопрос — как случилось, что о преступлении ничего не было известно в течение столь длительного времени, ибо тело пролежало в таком состоянии примерно две недели...”
Две недели!
Аникстер быстро дочитал остаток информации, затем уронил газету на пол. Лицо Аникстера побелело.
Две недели? Но две недели назад он сидел в баре и рассказывал мужчине в квадратных очках, как можно убить женщину в закрытой комнате!
С минуту Аникстер сидел очень тихо. Затем он вновь наполнил свой стакан. На этот раз до краев. И ему требовалась такая солидная порция. Его охватило странное чувство — сомнения и страха.
Они пережили то же самое, Аникстер и этот парень. И того, и другого подставила женщина. Один в результате придумал пьесу с убийством, а другой решил сыграть ее в жизни!
“И сегодня я ведь фактически предложил ему поделиться, — подумал Аникстер. — Я предложил ему “настоящие” деньги!”
Это было смешно. Теперь ни за какие деньги он не признается, что видел Аникстера раньше... И что Аникстер рассказал ему сюжет пьесы, где женщину убивают в закрытой комнате! Еще бы! Ведь Аникстер единственный человек в мире, который может его разоблачить. Даже, если он не может сказать, как именно была убита женщина, — потому что он просто забыл! — все равно для полиции это след. Ведь Аникстер может описать его внешность. И когда полицейские станут охотиться за ним, они обнаружат его связь с убитой.
Странная мысль — он, Аникстер, очевидно, единственная угроза для него, для этого маленького человечка в квадратных очках. Единственная реальная угроза... И, конечно, коротышка это хорошо знал.
Наверное, он очень испугался, когда прочитал, что драматург, сбитый ночью машиной, быстро вышел из больницы. Должно быть, он еще больше испугался, увидев в газете объявление Аникстера. Что он чувствовал сегодня, когда Аникстер хлопнул его по плечу?
Странная мысль посетила Аникстера. Именно с сегодняшнего дня он стал угрозой для коротышки. Он был угрозой, да, потому что тот легко мог сделать соответствующие выводы. Но стал смертельной угрозой с того момента, как только в газетах появилось сообщение об убийстве. Сообщение было напечатано сегодня. И он как раз держал в руке эту газету...
У Аникстера было очень живое и яркое воображение.
Было совершенно ясно, что, когда Аникстер потерял его след на станции метро, коротышка вернулся и пошел за Аникстером.
И сегодня Аникстер прогнал Джозефа. Теперь он был (медленно доходили мысли до его сознания) один в комнате без окон и сидел спиной к двери, которая закрыта на замок и на засов.
Аникстер почувствовал неожиданно, как ледяная волна страха окатила его с головы до ног.
Он слегка приподнялся, но было уже поздно.
Было уже слишком поздно, потому что именно в этот момент узкое лезвие острого ножа вонзилось ему в спину.
Аникстер уронил голову на грудь, и подбородок уперся в толстую рукопись. Драматург издал один-единственный странный звук, непонятный, но очень похожий на смех.
Дело в том, что Аникстер как раз вспомнил.
Спокойный
