Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
До сих пор я спрашивал себя: как могли отравить бренди? На столе еще валялись кусочки сургуча, которым была запечатана пробка. Печать была слишком старой, чтобы подозревать какой-то трюк.
Джон Диксон Карр
Этим вечером ресторан «Кириллос» был почти пуст. Во всём зале были заняты только три столика. За одним сидела молодая пара, за другим – немолодая пара с двумя детьми. За самым дальним столиком сидели пятеро – четыре мужчины и молодая женщина. К этому столику уже три раза походил официант, и три раза его отсылали, так как его услуги были пока не нужны.
– Итак, господа, – произнёс Уолтер Меншоу, – значит, обе стороны… согласны с… предоставленными условиями?
Уолтер Меншоу был торговым посредником. Ему уже было под сорок, и у него уже намечалась лысина, которой он стыдился.
Мистер Колин Шеппард, хозяин трёх различных заводов, коллекционер редких вин, очень похожий на моржа, удивленно вскинулся:
– Какие ещё условия? Вы это о чём? В первый раз слышу про эти условия!
– О, не беспокойтесь, мистер Шеппард, – усмехнулся посредник. – Это всего лишь… как это сказать… традиционная фраза, вот.
В разговор вступил Мартин М. Донахью. Это был крупный человек среднего возраста и крупный землевладелец.
– Значит, свидетели нам не понадобятся? Никто ничего не должен засвидетельствовать? – повторил он вопрос, который недавно уже задавал. Мистер Донахью привёл с собой в ресторан свою секретаршу, так как считал, что может понадобится её подпись для свидетельства.
– Нет, мистер Донахью, свидетели нам не нужны. Вы путаете договор о продаже с завещанием. – улыбнулся Меншоу, в точь-точь повторяя свой предыдущий ответ.
– Выходит, мисс Кирсти, – обратился мистер Донахью к женщине, которая сидела справа от него (слева сидел Меншоу), – я зря вас побеспокоил в этот вечер. Прошу меня простить. Надеюсь я искуплю свою вину чудесной трапезой в этом дивном месте.
Кирсти Маккензи улыбнулась. Можно было уверенно сказать, глядя на её фамилию, что она шотландка, и ошибиться, так как она, как заявляла мисс Маккензи, шотландка только наполовину. Она была симпатичной женщиной лет тридцати с тёмными волосами.
– Мистер Донахью, разве вы ничего до этого не продавали и не покупали? – поинтересовался Джеймс Баньян, молодой светловолосый человек. Джеймс был адвокатом Колина Шеппарда. Этот пост он занял после того, когда его отец Джеймс Баньян-старший, предыдущий поверенный Шеппарда, удалился на покой. Шеппард привёл его с собой, чтобы Баньян проверил все бумаги и убедился, что всё честно.
Меншоу удивился:
– Да, вы никогда не заключали договор? – спросил он.
– Почему же нет? – возразил Донахью. – Я покупал много вещей.
– И что же вы покупали? – спросил Колин Шеппард. Глядя на собеседников честными глазами, как у ангела, Донахью сказал:
– Я покупал… чернила и бумагу.
– А, то есть вы покупали предприятия по производству… – быстро кивая головой, начал Меншоу.
– Нет, – перебил его мистер Донахью, – я шёл в магазин и покупал там бумагу и чернила. Я до сих пор так делаю, если мисс Маккензи ленится сама сходить.
– Мистер Донахью! – с притворным возмущение воскликнула секретарша. Грянул хохот, к которому присоединился её работодатель.
– Шучу, шучу! – хрипло пробормотал он, давясь от смеха. – Мисс Кирсти вообще отказывается выполнять свои обязанности, и я…
– Мистер Донахью, я вас сейчас ударю!
Бизнесмен поднял руки:
– Как, вы смеете поднять руку своего нанимателя! Хотя, что это я… Вы ведь каждый день мне говорите эти слова… Всё, всё, спокойно, джентльмены! Милочка, прошу не сердитесь на меня, ради Бога! Кто же обижается на шутки?
Одобрительно фыркнув, мистер Шеппард задал ещё один вопрос:
– Старина, вы так и не сказали, продавали ли вы что-нибудь до сегодняшнего дня?
– О да, я продал своего предыдущего секретаря четыре года назад и приобрёл на вырученные деньги мисс Маккензи.
– Ага, в отделе канцелярских принадлежностей, – кивнула Кирсти. Снова грянул хохот.
– Не хочу прерывать бенефис мистера Донахью, – заметил Меншоу, когда все успокоились, –поэтому предлагаю вам побыстрее оформить наш документ – и мы все будем свободны и можем дальше слушать мистера Донахью.
Вернёмся немного назад во времени. Один из заводов мистера Шеппарда оказался разрушенным во время войны. Поэтому мистер Шеппард, подумав, решил его отстроить. Подумав ещё немного, он решил построить ещё несколько заводов, но строить их было негде. Тогда Шеппард обратился к Уолтеру Меншоу, чтобы он нашёл подходящие земельные участки. Уолтер Меншоу в свою очередь обратился к мистеру Мартину М. Донахью, у которого имелись земельные участки. И вот два уважаемых человека и другие собрались в ресторане «Кириллос», чтобы подписать бумагу, что мистер Мартин М. Донахью передаёт мистеру Колину Шеппарду несколько земельных участков за соответствующую плату. Ресторан предложил Донахью.
Шеппард достал из нагрудного кармана золотые часы.
– Так значит, мистер Меншоу, вы останетесь на наш … дружеский ужин? – спросил он, щелкнув крышкой.
– Если вы приглашаете… Надеюсь, стоимость ужина не будет вычтена из моего гонорара?
– Конечно, нет… – начал Шеппард, но тут его со смехом перебил Донахью:
– Если хотите, этот ужин и будет и вашим гонораром! Сколько я вам должен?
– Слушайте, приятель, вам не кажется, что вы очень много болтаете? – с досадой спросил мистер Шеппард.
Очевидно Донахью очень рассмешила его собственная шутка. Меншоу, Баньян и мисс Маккензи дружно хихикнули и на этом успокоились. Донахью, напротив, распалялся всё больше. Он стал колотить кулаком по столу и хвататься за сердце другой рукой. Недалеко от них к стене прислонялся какой-то человек, одетый в синий плащ. Он внимательно смотрел на хохотуна, раздумывая, может тому нужна помощь?
– Сэр, с вами всё хорошо? – испуганно спросила секретарша. Мистер Донахью неиствовал ещё минуту. Наконец он успокоился, извлёк носовой платок и, тяжело дыша, приложил его к глазам:
– Всё хорошо, я в порядке… Хе-хе! Давайте в конце концов подпишем эту чертову бумажку. – хрипло проговорил он, вытирая слёзы веселья. – Шеппард, поделитесь ручкой? Свою я, кажется, оставил дома… Ан нет, не забыл!
Наконец, договор был подписан. После этого несомненно торжественного явления мистер Колин Шеппард встал со своего места и с торжественным видом начал:
– Дорогие друзья! Наконец всё позади. Все вопросы решены, все бумаги, все деньги заплачены…
– Не все, – заметил Уолтер Меншоу.
– Ещё мы чуть не потеряли нашего мистера Донахью, – продолжил Шеппард, сердито взглянув на маклера, – который чуть не отправился к праотцам исключительно по своей вине…
– Ничего подобного! – возразил несостоявшийся покойник. – Не так уж сильно я смеялся. Скажите, мисс Кирсти?
– Действительно, – согласилась та.
Не обращая на них никакого внимания, Шеппард продолжал:
– Мистер Донахью снова с нами. Теперь мы можем спокойно отужинать.
Джеймс Баньян захлопал.
– Всё, всё, хватит! – остановил его Шеппард. – Давайте, посмотрим меню. Если кому-то что-то понравится, не стесняйтесь, заказывайте. Я плачу.
– Я тоже плачу! – заявил мистер Мартин М. Донахью.
Убедившись, что Донахью в порядке, человек в синем плаще утратил к ним интерес.
***
– Я слышал, у них тут отличная французская кухня, – заметил Баньян, разглядывая меню. – Галантин, трюфеля, лягушачьи лапки… Кто-нибудь хочет лягушачьих лапок?
– Сомневаюсь, что здесь есть лягушачьи лапки, мистер Баньян, – покачал головой Уолтер Меншоу. – Сами французы считают это блюдо dеlicatesse и поэтому не так уж часто его едят.
– К тому же, – заявил Донахью со знающим видом, – я пробовал эти самые лапки. Я скажу вам, господа, на вкус, как обыкновенная курица, только ростом не вышла.
– Ладно, – согласился адвокат, – лапки мы заказывать не будем, даже если их здесь нет. А как насчёт улиток?
– Господи, Джеймс, что у вас за странные вкусы, – проворчал Колин Шеппард, – закажите лучше устриц. Это те же улитки.
– Точно, давайте закажем устрицы, – одобрительно кивнула мисс Маккензи, оторвав взгляд от своего меню.
– Пожалуй, можно заказать ростбиф, да, – мистер Шеппард то ли разговаривал сам с собой, то ли обращался к остальным. – Или лучше стейк? Меншоу, леди, не стесняйтесь! Кстати! Мы выпьем чего-нибудь?
– О, Боб говорил мне, здесь отличный выбор вин! – заметил Джеймс. Остальные решили поверить Бобу на слово, хотя никто понятия не имел, кто этот достойный джентльмен. Даже мистер Шеппард.
– Белое или красное? – Баньян начал листать меню, стараясь найти раздел с напитками.
– Предлагаю взять бургундское, оно… – Шеппард хотел продолжить, но его прервал Донахью, ударив себя по лбу ладонью.
– Точно! – громогласно объявил он, – Вспомнил? Пока ничего заказывать не надо. Сначала мы выпьем вот это! Я принёс его с собой из дома.
Откуда из-под стола на свет явилась винная бутылка. Донахью поставил её на стол, и все увидели, что к ней был приклеен кусок белой бумаги, на котором кто-то красивым подчерком вывел «De Fruits Rouges», 1899.
– О Боже мой! – сказал мистер Шеппард. – Эта самая оригинальная обёртка для бутылки, что я видел. Что такое, чёрт возьми, «1899»?
– Может быть, год? – предположил Меншоу.
– Именно, это год! – кивнул мистер Донахью. Шеппард как-то странно уставился на вино, и неожиданно Баньяну показалось, что кто-то стукнул его клиента по голове чем-то тяжелым – такой у него был озадаченный вид. Неожиданно он заметил, что на них снова смотрит человек в синем плаще.
– Серьёзно? – удивился он. – Из-за этого у меня сорвалась одна шутка! Впрочем, я уже забыл, в чём она заключалась… Где вы его достали?
– О, эту малышку достал для меня мой поставщик, – сказал довольный владелец «малышки», любовно её поглаживая.
– А кто ваш поставщик? Может, я тоже пользуюсь его услугами.
– У меня их несколько. Но лично эту бутылка мне продал старый Джонни Б… Нет, это был не Джонни. Точно, это был Шабли! Вы знакомы с Шабли?
– Да, я знаю Гарольда Шабли. Его ведь зовут Гарольд, да?
– Кажется, да, Гарольд, – кивнул Донахью. – Я не виделся с ним уже года три и почти не вспоминал его… Вы ведь знаете, что эта марка просуществовала только лет пять, с 1896 по 1901. Так вот он сказал мне, что последний exemplaire 1899 года, о котором он знает. А продал он его мне, знаете когда?
Донахью замолчал. Увидев, что он ждёт, когда ему зададут вопрос «когда?», а никто этого не делает, Баньян решил взять инициативу в свои руки:
– Нет, не знаем, – с послушным видом сказал он, – и когда же?
Донахью довольно надулся. Он поднял руку вверх и вытянул указательный палец, но вслух назвал совсем другое число:
– Десять лет назад, господа. Представляете? Ещё до войны!
– Не знаю, что старина Шабли наплёл вам насчёт последнего экземпляра, – неожиданно резко заявил Колин Шеппард. – Четыре года назад я со своими друзьями выпил на праздничном ужине, который был посвящён Дню Рождения моей жены, в своём собственном доме бутылку «De Fruits Rouges», которую я приобрёл за неделю до этого. «De Fruits Rouges», 1899 года! Именно так, мистер Донахью!
Донахью перевернул бутылку, чтобы взглянуть на дно:
– Вот клеймо «Rouges», видите, – он показал бутылку Меншоу, и тот увидел на дне стеклянные буковки «De Fruits Rouges» и виноградную гроздь.
– Действительно, здесь есть метка, – подтвердил он.
– Кто вам продал ту бутылку? Шабли? – обратился Донахью к Шеппарду. Его тон был очень спокоен, но сидящей рядом мисс Маккензи показалось, что шеф напряжен.
– Нет, не Шабли. Но меня заверили в том, насколько я помню, что это тоже последняя бутылка «Rouges».
– Ага! – обрадованно рявкнул Донахью. – Значит, вас и надули, старина! Вы видели клеймо? А Шабли меня никогда не обманывал. Он вообще никого не обманывает, я уверен! Он не обманул бы и фашиста!
– Да будет вам известно… старина, что я уверен на сто процентов, что это был настоящий «Rouges» 99 года, – огрызнулся Шеппард. – Я готов вам поклясться на Библии!
– И почему вы так уверены в своей правоте, мистер Шеппард? – спросил Уолтер Меншоу, слушавший их спор с интересом. Человек в синем плаще тоже, видимо, слушал их разговор с интересом, но не подавал вида.
– А потому, мистер Меншоу! Во времена моей молодости я пробовал именно это вино именно этого года. Меня угощал им сэр Годфри. Это было ещё до Первой мировой! Вот как!
Он торжествующе окинул всех взором, ожидая реакции. К его сожаленью, желаемого эффекта его слова не произвели, так как, как и в случае с Бобом, никто не знал, кто такой сэр Годфри. Человек в синем плаще, надо полагать, тоже не был в курсе. Бросив на него взгляд через голову мисс Маккензи, Шеппард тихо спросил:
– Кто этот парень? Почему он тут стоит и зачем он подслушивает?
Проследив за его взглядом, мистер Донахью быстро взглянул на интересующего их джентльмена, отвёл глаза и стал смотреть на Шеппарда:
– Это всего лишь охранник, старина. Он просто следит за залом. Хотя зачем, не пойму. Кроме нас и тех ребят, тут никого больше нет. Если не хотите, чтобы вас подслушивали, то не стоит так орать!
– Это кто орёт?! – возмущенно взревел Шеппард. Этим он привлёк к себе внимание посетителей за соседними столиками. Человек, которого Донахью назвал охранником, тоже взглянул на шумного мистера Шеппарда. Баньяну показалось, что он улыбался.
– Тише вы, болван! – зашипел Донахью. – Вы хотите, чтобы нас выгнали?
– Мистер Шеппард больше не будет, – защебетала Кирсти, – он обещает. Правда, мистер Шеппард?
Тот сердито кивнул, и некоторое время за столом царило молчание, которое продолжалось ровно до тех пор, пока мистер Донахью не вспомнил об их дискусси.
– Значит, вы пили то вино ещё до войны, Шеппард, так? Значит, вы хотите, сказать, что вспомнили его вкус через тридцать лет? Или сколько там прошло?
– Вот, именно, вспомнил! Представьте себе! Даже не вспомнил, а запомнил! У некоторых людей хорошая зрительная память, у других – слуховая, а у меня…
– Языковая, – сердито усмехнулся Донахью. Баньян и Меншоу фыркнули.
– Какая ещё языковая память? – Шеппард шутку не оценил. У него явно сильно испортилось настроение из-за этого спора. Он продолжил:
– А у меня хорошо развиты вкусовые рецепторы!
– Ага, вы у нас, оказывается, сомелье! – улыбнулся Баньян. Шеппард мрачно взглянул на него.
– Я не сомелье, Джеймс, но могу по достоинству оценить хорошее вино. А ещё могу отличить один сорт от другого. Я могу выпить немного вина, и я запомню его вкус на всю жизнь, будь это сухое полусладкое сухое или отвратительная кислятина.
– Вот сейчас мы и проверим, – заявил Донахью.
– Друг мой, если кто-то написал на бутылке «De Fruits Rouges», 1899 и продал вам её, это не значит, что там внутри настоящий «Rouges».
– Вообще это написал я. Я все свои бутылки подписываю, потому что они все одинаковые. То есть не я сам… нет, иногда я сам… Но обычно эту работу делает мисс Маккензи. А до этого бутылки подписывал мой предыдущий секретарь.
– Это тот самый парень, которого вы, простите, продали? – попытался пошутить Баньян, стараясь разрядить атмосферу. Донахью засмеялся.
– Да, мистер Баньян, именно он. Работал у меня лет этак шесть, но мы с ним не очень ладили. Он меня не любил и думал, что я об этом не догадываюсь.
– И вы его уволили?
– Нет, честное слово, он ушёл сам. Неприятный был тип, скажу я вам. Раздражительный, любил мне указывать, что я должен делать, упрекал меня, не дарил мне подарков на День Рождения. Ха-ха! Ладно, на счёт подарков я пошутил… почти. Я разрешил ему называть меня болваном. Пару раз он меня так и сделал. Но я не обижался… А ещё он воровал у меня бумагу, я в этом уверен. Не знаю, правда, зачем она ему была нужна? Когда он ушёл, я провёл ревизию – не захватил ли он с собой, что-то подороже бумаги?
– И что показала ваша ревизия? – спросил Меншоу, которого больше волновал вопрос: будет ли он сегодня ужинать?
– Представьте себе, всё было на месте. А у меня ведь в доме много дорогих вещей: посуда, вина, бумаги, статуэтки… Ладно! Я отвлёкся. Сейчас мы попросим принести штопор и бокалы, и вы, Шеппард, убедитесь, что были неправы. А я буду на вас очень обижен. Больше я с вами дел иметь не буду. Эй, официант! – Донахью замахал рукой официанту, который нёс заказ за соседний столик. – Будьте добры!
Отдав заказ, официант подошёл к ним:
– Да, сэр?
– Пожалуйста, принесите нам пять бокалов и штопор, – велел мистер Донахью.
– Вы сами хотите открыть бутылку, сэр?
– Да, я открою её сам.
Кивнув головой, официант уже собрался уходить, но тут его посетила какая-то мысль.
– Простите, сэр, где вы взяли эту бутылку? – обратился он к Донахью. – Я такой бутылки у нас не видел.
– Мистер Донахью принёс бутылку из дома, – вежливо сказала мисс Кирсти. – Это очень важно?
Это оказалось очень важным.
– Боюсь, что в ресторан нельзя приносить с собой еду и напитки, – объяснил официант.
– Почему это нельзя? – возмутился Донахью. – Еду, ещё понятно. Как это… неуважение к поварам и всё такое. Но разве вы можете приготовить мне «De Fruits Rouges»? У вас есть «Rouges» 1899 года, а?
– Нет, сэр, нету, – аргумент оказался веским. – Ладно, я спрошу у администратора. Если он разрешит… Подождите немного, пожалуйста.
Работник ресторана удалился.
– Вы всё равно попробуете этого вина, Шеппард, – погрозил пальцем мистер Донахью, – и скажете, сколько ему лет.
– Старина, я могу сказать вам, что вино хорошее, но определить его возраст я не смогу.
– Вы же сказали, что знаете, какой этот «Rouges» 99 года на вкус? – удивилась Кирсти.
– Ага, значит, вы не настоящий сомелье! – воскликнул Донахью. – Вы нас всех хотели надуть! Я и сам могу сказать, что вино хорошее! И могу определить, есть ли ему пара десятков лет.
– Мистер Донахью, сомелье – это не качество, а должность, – заметил Уолтер Меншоу.
– Отвечаю по порядку, – сказал Шеппард. – Мисс Маккензи, я уверен, что смогу сказать, что это «Rouges», если это будет «Rouges». Ведь прошло уже лет тридцать. И я не говорил, что я сомелье. Меня так назвали вы, Джеймс, насколько я помню.
Неожиданно Джеймсу пришла в голову пришла мысль. Подумав, стоит ли её озвучить, и решив, что ничего плохого от этого предложения не будет, он с умным видом произнёс:
– Мистер Шеппард, мистер Донахью! В этом ресторане должен быть настоящий сомелье. Мы можем пригласить его в качестве независимого эксперта, чтобы он точно сказал «Rouges» это или нет.
Минуту царило гробовое молчание. Видимо Донахью переваривал это заявление, стараясь понять это очередная шутка или, наоборот, серьёзное предложение. Баньян заметил, что охранник снова смотрит в их сторону.
– Гениально, мистер Баньян! Отличная идея! – наконец сказал хозяин злополучного вина. В его голосе было слышно восхищение, хотя он старался не распаляться. – Дайте сюда вашу руку, я ею пожму! Могу даже поцеловать. Нет? Гордитесь своим адвокатом, Шеппард. Если бы у меня был такой… Знаете, что? Я его у вас переманю. Хотите работать у меня, мистер Баньян? Сколько этот скряга вам…
Шеппард, напротив, эту идею не оценил по достоинству:
– Зачем нам ещё сомелье? Я ведь ясно сказал, что прекрасно помню вкус…
– Нет, – перебил его Донахью, – я вам не верю, друг мой. Не доверяю я вашей языковой памяти. К тому же вы можете попробовать вино и всё равно сказать, что это не «Rouges» из чистой вредности! Я вас знаю!
Шеппард сдался. Он махнул рукой – мол, делайте, что хотите. Его внимание привлёк человек, который шёл к их столу. Мистер Донахью тоже его заметил. Прищурившись, он посмотрел на лицо незнакомца, после чего широко улыбнулся и встал из-за стола.
– Эдриан, старина, вы ли это? – воскликнул он. – Что вы здесь делаете? Зашли перекусить? Если да, можете сесть вместе с нами…
Человеку было уже за пятьдесят. Внешность его была вполне обычной. Коротко постриженные серые волосы, профиль римского императора, косматые брови, а ещё смокинг. Он обвёл всю компанию вежливым и в то же время холодным взглядом, после чего произнёс:
– Прошу меня простить, мистер Донахью, но сесть с вами, при всём моём желании, не могу. Я ещё работаю.
– Работаете? – не понял Донахью. – Где вы ещё работаете?
– Томми рассказал мне, – Эдриан кивнул через плечо на подошедшего официанта, – что один джентльмен принёс с собой какое-то редкое вино 1899 года. А так как я был знаком с джентльменом, у которого тоже имелось редкое вино 1899 года, я решил на него взглянуть: вдруг это тот самый мой знакомый?
До мистера Донахью дошло.
– Так значит, это вы здесь администратор? – спросил он. – И как давно?
– Уже три года, – улыбнулся одними губами мистер Эдриан.
– А я бываю здесь каждые полгода и до сих пор ничего не знаю. Надо же… – Донахью, который всё ещё стоял, протянул свою руку, обнял администратора за плечи и развернул его таким образом, чтобы все за столом могли видеть его лицо. – Знакомьтесь, господа и вы, мисс Кирсти, это Джастин Эдриан – мой… эээ… старый друг.
– Очень приятно, – сказал тот абсолютно бесцветным голосом.
– Этот полу-человек, полу-морж, который считает себя большим знатоком вина –мистер Шеппард, только что у меня землю купил, а ещё и недоволен! Это его адвокат, которого я планирую сделать своим, – мистер Баньян. Это мистер Меншоу, он следит, чтобы Шеппард меня не обсчитал или чтобы я его как-нибудь не надул. А это… – Джеймсу показалось, что Донахью заколебался на секунду, – моя секретарша, мисс Кирсти… то есть Маккензи, мисс Маккензи, Кирсти – это её имя.
Ещё раз последовало монотонное «Очень приятно», после чего Донахью вспомнил о своей проблеме.
– Эдриан, у нас тут небольшая проблемка. Оказывается, сюда нельзя приносить свою … выпивку. Но может вы сделаете исключение для… хе-хе… старого друга? Разрешите нам распить эту бутылочку? А мы за это вас угостим.
Эдриан бросил взгляд на «бутылочку».
– Конечно, мистер Донахью, для вас – сделаем исключение. Томми, – обратился он к официанту, который всё ещё стоял рядом, – принесите нашим посетителям пять бокалов. И… Вам нужен штопор? Вы хотите открыть бутылку сами или воспользуетесь помощью Томми? Несите штопор, Томми.
Томми кивнул и ушёл.
– Почему пять бокалов? – удивился мистер Донахью. – Джастин, старик, разве вы не хотите выпить с нами?
– Я ведь на работе, мистер Донахью! Итак, все проблемы улажены? Тогда я…
– Подождите, – вдруг вспомнил Баньян, – мы ведь хотели пригласить сомелье! Мистер... эээ… простите, не запомнил… Господин администратор, вы могли бы позвать вашего сомелье?
Эта просьба, видимо, сильно удивила «господина администратора». Несколько секунд он помолчал, после чего облизнул губы и сказал, обращаясь ко всем:
– Господа, зачем вам нужен сомелье? Бутылку может открыть и официант…
– Нет, Эдриан, вы не поняли, – засмеялся Донахью. – Сомелье нам нужен для того, чтобы определить, настоящий это «Rouges». Мистер Морж уверен, что…
– Так вы можете позвать его? – перебил его Баньян, опасаясь, как бы не началась очередная ссора. Эдриан снова задумался. Почесав щёку, он кивнул:
– Что же, думаю, это можно сделать. Сейчас, я его позову.
Администратор удалился. Джеймс уже хотел мысленно вздохнуть с облегчением, но тут его усилия по предотвращению ссор чуть не полетели ко всем чертям. Колин Шеппард некоторое время смотрел вслед Эдриану, после чего обратился к мистеру Донахью:
– А вы, дружище, оказывается тот ещё склочник!
– Почему это я склочник? – последовал возмущенный вопрос. – Что я такого сказал?
– А ещё вы любите оскорблять людей без особой причины, – продолжал Шеппард.
– Почему это без особой причины?! Разве утверждение…
– Господа, господа! – произнёс Меншоу. – Прошу вас, перестаньте. Давайте, наконец, откроем эту бутылку, выпьем и закажем уже еды!
– Поддерживаю! – согласился адвокат. Донахью тут же утих.
– Вторая разумная вещь за этот вечер, – усмехнулся мистер он. – Вон, как раз, несут наш штопор.
И правда, все увидели официанта Томми, который шёл к ним, неся в руках поднос, на котором стояли бокалы. Штопор тоже, видимо, тоже там был, но его не было видно.
– Сейчас мы покончим с этой… бутылью Пандоры! Эй, Шеппард, хотите пари? Ставлю пятьдесят фунтов на то, что я прав!
– Почему так мало? – ехидно спросил Шеппард. – У вас есть какие-то сомнения в том, что это настоящий «Rouges»?
«Нет, вы слышали! – подумал Уолтер Меншоу. – Пятьдесят фунтов для него это мало». Вслух же он сказал совсем другое:
– Мистер Донахью, а откуда сомелье будет пить? Ведь у нас будет только пять бокалов.
– Ничего страшного, – невозмутимо ответил тот. – Эй, Томми, старина, можно нам ещё один бокал?
– Разумеется, сэр, – вежливо ответил официант, сердито взглянув на мистера Донахью.
***
– Ага, чувствуете, как пахнет! – мистер Донахью открыл злосчастную бутылку.
– Если честно, то пахнет не очень приятно, – поморщилась Кирсти.
– Конечно, пахнет. Это запах выдержки…
– По-моему, там сдохла мышь, – заметил Шеппард. Баньян подумал, что сейчас бутылка полетит в их сторону, но тут у их столика появился какой-то старичок.
– Простите, messieurs, это вам требуется моя помощь? – поинтересовался он.
– Ага, это вы сомелье? – посмотрел на него Шеппард.
– Да, messieurs… и dame. Это я. Анри Клодд. К вашим услугам.
Возраст старичка явно уже давно превысил полвека. Казалось, что он играет на публику, произнося французские слова. Великан Донахью склонился над ним:
– Вы знаете, какой вкус у «De Fruits Rouges» 1899 года?
– 1899? – на секунду задумался сомелье. – Да, знаю. Скажу, не хвастаясь, mon ami, я знаю вкусы почти всех вин на нашей маленькой планете.
Меншоу подумал, что он точно хвастается. Донахью взял свой бокал, налил в него вина и сунул его старику.
– Тогда, вот, уважаемый, возьмите мой бокал, попробуйте сей чудный нектар и скажите, что вы думаете о нём!
Все в волнении уставились на дегустатора вин. Тот внимательно посмотрел на вино, понюхал его, поморщился и, наконец, отхлебнул…
– Смотрите! Старикан упал от восхищения! – восхищенно воскликнул Донахью, показывая пальцем на лежащего на полу сомелье, к которому подбежал человек в синем плаще.
– Мистер Донахью… – начал Меншоу, но его перебил Шеппард:
– Вы вообще нормальный?! – кипя от ярости, спросил он у Донахью. – Какое, к дьяволу, восхищение? От вашего «восхищения» он аж посинел!
– Видать, сердце не выдержало! – пожал тот плечами. – Посмотрите, с него же песок сыплется. Почему он вообще ещё работает?
– Боюсь, что теперь он точно не будет здесь работать, – вдруг сказал человек в синем плаще. За соседним столиком закричала женщина. Мисс Маккензи побледнела.
– Вы хотите сказать… – нерешительно сказала она.
– Вот именно, – кивнул охранник.
– Вот оно, Донахью, ваше хвалённое вино! – закричал Шеппард. – Может, это вообще не вино? Шабли мог вам продать бутылку с красной краской, полагая, что такой болван, не заметит особой разницы!
– Не несите чушь, Шеппард! Это вино, и я вам сейчас докажу!
Донахью схватил бутылку и поднёс её ко рту, намереваясь отхлебнуть из горла.
– Стойте! – крикнул кто-то, и мистер Донахью почувствовал что кто-то держит его за плечо.
– На вашем месте, сэр, я бы не пил из этой бутылки, – сказал человек в синем плащу, которому принадлежала эта рука. Донахью сконфузился.
– Чего? А, вы об этом. Действительно, вам ведь будет противно пить после меня. Где мой бокал?
– Вы его дали этому господину, – прошептала мисс Маккензи.
– Ничего страшного, мне должны принести новый. Где этот ваш Томми?
Охранник покачал головой:
– Я имел в виду, что вы вообще не должны пить это вино.
– Это почему же? – возмутился Донахью. – Знаете, мистер, я ждал этого момента десять лет…
– Мне кажется, что вино было отравлено.
Тут возле стола материализовался официант Томми с бокалом.
– Что здесь… – начал он, увидев охранника, но тут его взгляд упал на лежащее тело. – Винсент, что с Анри?!
– Позови Эдриана, Томми, – попросил охранник.
– Я спрашиваю, что с ним!
– Он умер. Позови Эдриана.
Томми зачарованно смотрел на старика. Тот лежал на спине, устремив застывшее глаза в потолок. Рядом с ним валялся разбитый бокал, из которого вытекла лужица вина. Медленно развернувшись, официант ушёл.
– Эй, уважаемый, – обратился Мартин Донахью к Винсенту. – Вы понимаете, что говорите? Это вино было разлито в 1899 году! Кто его мог отравить!
– Вообще-то, мистер Донахью, – сказал Меншоу, – кто-то мог что-то бросить или налить в ваш стакан.
– Вы правы, сэр, – кивнул охранник. «Винсент – это имя или фамилия?» - вдруг подумал Баньян.
– Вы имеете в виду, что это сделал кто-то из нас?! – резко спросил Шеппард. – Это невозможно физически! Я бы сразу заметил!
– Меня хотели отравить? – вторил ему Донахью. – Чушь! Кому это надо!
– Если отбросить официанта, – невозмутимо сказал Винсент, – то лично мне кажется, что возможность была только у двоих. Только двое могли что-то подбросить незаметно в ваш бокал.
– И кто же?
– Это леди, которая сидит справа от вас, и джентльмен, что сидит слева.
– Что вы себе позволяете! Как вы можете… – начал возмущаться Меншоу, но тут джентльмен в синем плаще вежливо прервал его.
– Сэр, пожалуйста, не сердитесь! Я только сказал, что у вас и этой прелестной леди была возможность. Я вас не обвинял в убийстве. Это, во-первых. А во-вторых, не надо забывать о самой бутылке.
– Вы не поняли, мистер? – Донахью неожиданно стал похож на Шеппарда. – Этому вину пятьдесят лет! Если его и отравили, то это могли сделать только пятьдесят лет назад!
– Вполне возможно, сэр. Бутылка и в самом деле выглядит старой.
– Конечно, почему бы ей не выглядеть старой?
– Вы видели клеймо? – обратился Винсент к Меншоу. – Это «Rouges»?
– Да, я его видел.
Тут поднял голову Шеппард.
– Послушайте, молодой человек, что это за допрос? Вы что полицейский?
– Нет, сэр, я не полицейский, – спокойно ответил Винсент, – я – охранник, как некоторые заметили. Хотя, я предпочитаю себя называть ресторанным детективом?
– Кем? – переспросил Баньян.
– Ресторанным детективом, мистер, – вежливо ответил представитель этой странной профессии.
– Никогда не слышал о такой профессии! – заметил Колин Шеппард.
– Это не профессия, это моя неофициальная должность. Ведь есть же такие должности отельный детектив или детектив супермаркета?
– Да, мы знаем, – кивнул Уолтер Меншоу. – Но ведь эти детективы не расследуют преступлений.
В.М. хотел что-то возразить, но тут к столу подбежали Джастин Эдриан и Томми. Бросив взгляд на старика, администратор вежливо обратился к остальным посетителям:
– Дамы и господа, попрошу всех сохранять спокойствие и оставаться на своих местах. С работником нашего ресторана произошёл несчастный случай. Скоро здесь появится полиция, но никто не должен волноваться. Спасибо.
– Марко, что тут произошло? – спросил он у Винсента. – Что случилось с Клоддом? Томми сказал, что он мёртв. Это правда?
– Да, мистер Эдриан, это, к сожаленью, так. Бедный Анри отравился.
– Вы знаете, чем он отравился?
– Отравился он вином, это точно. Хотя, возможно, он мог быть отравлен и раньше, но это вряд ли. Я видел, что сразу после того, как он выпил этого вина, у него посинело лицо, он схватился за горло и упал.
– Вы видели, как он умер?
– Да, сэр. Подозреваю, что это был цианид. Бедный Анри… Через неделю он отправляться на свою законную пенсию.
– Значит, это не несчастный случай, – прбормотал Эдриан, после чего спросил у хозяина вина: – Мистер Донахью, вы можете нам что-нибудь объяснить?
Мистер Донахью ничего не мог объяснить. Винсент Марко (или Марко Винсент) тем времен извлёк из своих карманов перчатки, надел их и взял «Rouges» за горлышко. Он с осторожным видом понюхал содержимое.
– Ага, теперь я точно уверен, что отравили именно бутылку, а не бокал. Об этом свидетельствует запах. Мистер Эдриан, вы уже звонили мистеру Фростеру?
– Ещё нет.
– А где Коллинз? Я видел, как он куда-то уходил.
– У его сына сегодня День Рождения, так что он ушёл домой раньше.
– Значит, в полицию вы уже сообщили?
Эдриан кивнул.
– Что же, будем ждать полиции. Томми, сбегай к Робертсону и скажи, чтобы он никого не выпускал и не впускал, кроме полицейский.
– Я к себе, – заявил мистер Эдриан. – Когда они приедут, позовите меня. Как думаете, Марко, надо ли позвонить Коллинзу?
– Не стоит. Зачем портить День Рождение? Сообщите об этом завтра. Лучше позвоните Шабли и расскажите, что тут произошло.
Эдриан снова кивнул и удалился. Донахью удивился.
– Вы знаете Шабли, приятель?
– Близко я с ним не знаком. Он поставляет вина для «Кариллоса».
– Точно, я же это и так знаю! – Донахью хлопнул себя по лбу.
– Разрешите я к вам присяду? – Марко взял из-за соседнего столика стул. – Спасибо. Пока стражи порядка до сюда доберутся, я предлагаю поговорить о возникшей неприятности. Давайте вместе подумаем о том… Нет, сначала давайте познакомимся. Меня зовут Винсент Марко, и, как я сказал, я работаю здесь охранником. Я, конечно, слышал, как вы друг к другу обращаетесь, но всё-таки… Давайте, мисс, начнём с вас.
Все назвали свои имена и фамилии.
– О’кей, – сказал Винсент Марко (а не Марко Винсент, как уже стало понятно). – Теперь продолжим. Вы читали Беркли? Давайте вместе подумаем, как яд попал в бутылку, которая по словам мистера Шабли и мистера Донахью была запечатана пятьдесят лет назад?
– Ну, я где-то читал о таком особом штопоре, – нерешительно сказал Джеймс Баньян. – Его лезвие полое изнутри, и у него такая… ручка, с помощью которой можно выпустить яд.
– Эй, мистер Баньян, на что это вы намекаете! – возмутился Донахью. – Это обычный штопор… Минутку, это же не мой штопор! Его принёс официант!
– Да, – вступил в разговор Шеппард, – но вы могли подменить его на такой вот штопор, который принесли с собой…
– А потом подменить обратно! – подхватил Баньян.
– И зачем я это сделал?
– Наверное, вы хотели убить меня? – с серьёзным видом предположил Шеппард, мысленно веселясь. – А может, вы хотели убить всех нас и себя в том числе, потому что вы весёлый маньяк?
К его удивлению Донахью вместо того, что бы возмутится, засмеялся.
– Весёлый маньяк?.. О Господи… Так можно назвать какой-нибудь трактир.
– Очень интересная версия, мистер Баньян и мистер Шеппард, – заметил Марко. – Кто ещё?
– Можно я? – подняла руку мисс Кирсти.
– Пожалуйста.
– Я читала о бутылке, у которой отпилили дно, добавили в неё яд, а потом приклеили дно обратно.
– У бутылки можно отпилить дно? – скептически спросил Донахью. Марко пожал плечами:
– Лично я никогда не пробовал. Что же… Очень хорошо, мисс Маккензи, очень хорошо… Может вы что-то скажете, мистер Донахью?
– Я думаю, что бутылку отравили в 1899 году, когда оно было ещё совсем молодым. Кто-то купил бутылку, открыл её, добавил туда цианида, закрыл, закупорил с помощью сургуча (Шабли говорил мне, что на бутылке были следы сургуча, но почему его сняли, неизвестно) и отправил тому человеку, которого хотел отравить.
– И что? – спросил Шеппард.
– А тот парень его пить не стал – догадывался, что с ним что-то не так.
– Тогда почему он просто не выбросил бутылку? Или не обратился в полицию?
– Всё, тогда сдаюсь, – надулся Донахью.
– «Тот парень», как вы его назвали, мог не знать, что его хотят отравить, – заметил Марко. – Он мог оставить бутылку себе и стал ждать, когда ему (вину) исполнится пара десятков лет, чтобы оно стало лучше. Или мог просто забыть о нём. А потом её как-то нашёл Шабли.
– Именно эту бутылку тот парень решил сохранить? – покачал головой Шеппард. – Вам не кажется это надуманным?
– Это всего лишь теория, сэр. Дальше… Мистер Меншоу, у вас есть идеи?
– Знаете, у меня есть такая теория, – начал маклер. – Бутылку никто не отравлял. Отравили бокал.
– Но ведь… – Шеппард хотел продолжить, но Уолтер поднял вежливо руку.
– Я не договорил. Когда несчастный Анри Клодд упал и все на него стали смотреть, кто-то добавил яда в бутылку. Хотя могли яд могли добавить и позже…
– А в чём тут смысл, мистер Меншоу?
– Ну, например… Это только теория, мистер Донахью, пожалуйста, не обижайтесь. Старый Клодд мог вас… мог шантажировать. И вы решили его отравить. Вы сами добавили цианид в свой бокал, налили туда вина и дали его Клодду. А потом вы брали бутылку в руки, чтобы, якобы, из неё отпить, а на самом деле – чтобы отравить её, а потом рассказывать всем, что этой бутылке пятьдесят лет и её никто не мог отравить.
– Гениально, мистер Меншоу! – восхищенно сказал Винсент Марко. – Вам надо работать в полиции! Мистер Донахью, вам есть что возразить? Против вас говорят уже три теории.
– Вы что, меня обвиняете?
– Боже, конечно, нет! Это ведь только предположение! Обвинять должна полиция.
– По-моему, вы всё-таки меня обвиняете! – проворчал мистер Донахью.
– Вы ошибаетесь. И чтобы в этом убедились, я расскажу вам свою теорию. Слушайте.
Итак, десять лет назад мистер Мартин М. Донахью приобрёл последний экземпляр «De Fruits Rouges» 1899 года. Так ему сказал поставщик вин мистер Гарольд Шабли, которого лично я считаю честнейшим человеком. Четыре года назад последний экземпляр «De Fruits Rouges» 1899 года также приобрёл мистер Колин Шеппард, известный коллекционер вин. Выпив эту бутылку, он решил, что это «Rouges». Он, конечно, не мог определить, сколько этой бутылке, было лет, но вкус «Rouges» знал. Однако не это главное. Главное то, что эту бутылку ему продал не Шабли. Мистер Шеппард, как выглядел тот человек? Он был похож на мистера Донахью?
– Нет, не был. Тот человек был худой. У него была борода, усы… Чёрт, я только сейчас понял, что они наверняка были фальшивыми!
– Обратите внимание на дату, друзья. Четыре года назад мистер Шеппард купил вино, и четыре года назад от мистера Донахью ушёл его секретарь.
– Вы хотите сказать, что секретарь Донахью продал мне вино? – медленно спросил Шеппард. Донахью, выпучив глаза и тяжело дыша, смотрел на охранника, дожидаясь ответа.
– Думаю, что да.
– Но откуда тогда взялась эта бутылка? – спросил Джеймс. Марко начал объяснять:
– Понятно, что мистер Донахью мог обнаружить пропажу. Хотя почему мог, он бы и обнаружил. Тогда мистер секретарь придумал хитрый план. Думаю, он придумал его ещё до того, как продал вино мистеру Шеппарду. Вы знаете, что достать бутылку без вина намного легче, чем с вином? Итак, он где-то достал эту бутылку, налил туда другого вина, приклеил к ней эту бумажку и закупорил. И всё. Хотя нет, не всё. Перед тем, как закупорить вино, он добавил туда цианида. Потом он уволился. Теперь точно всё.
– Но зачем он отравил вино? – воскликнул Меншоу. Донахью, казалось, перестал дышать вообще.
– Как зачем? – удивился вопросом Марко. – Чтобы мистер Донахью не смог понять, что это не «Rouges». Ведь мистер Донахью тоже разбирается в редком вине, и он смог бы отличить пятидесятилетнее вино от месячного.
Ах да, ещё этот секретарь очень не любил мистера Донахью. Он рассчитывал, что мистер Донахью либо отравится сам, либо отравит кого-то другого и будет за это… скажем так, наказан. Весь расчёт строился на том, что мистер Донахью не будет трогать этой бутылки ещё несколько лет.
Мистер Шеппард вскочил со своего места:
– Поразительно, мистер Марко! Я уверен, что ваша версия верна на все сто процентов. Вы должны рассказать её полиции. Жаль, что Донахью не знает, где сейчас находится этот мерзавец…
– Почему же? Мистер Донахью знаёт. – спокойно сказал ресторанный детектив. – И я тоже знаю. Сейчас он находится в «Кириллосе».
Мистер Донахью и остальные в изумлении уставились на него.
– И где же он? – напряженно спросил Уолтер Меншоу, бросив подозрительный взгляд на Джеймса.
– Не бойтесь, мистер Меншоу, за вашим столом его нет, – рассмеялся Марко. – Сейчас он у себя.
– Где??? – переспросил Шеппард.
– У се-бя, – по слогам ответил охранник. Мистер Донахью всё ещё молчал.
Некоторое время все глядели на него и Марко, как мисс Маккензи не пробормотала:
– Так ведь это же…
– Верно, – кивнул Марко, – мистер Джастин Эдриан, наш администратор.
– Как вы это поняли? – вдруг хрипло спросил Донахью.
– Я обратил внимание на то, что вы задумались, как представить Эдриана. Вы сказали, что он ваш старый друг. Не могли же вы сказать: «Друзья, это тот самый секретарь, который меня терпеть не мог и воровал у меня бумагу». К тому же вы называли его только либо по фамилии, либо по имени. А он называл вас только «мистером Донахью». И поэтому я подумал, что, скорее всего, Эдриан когда-то работал у вас. Когда он вас увидел, мне показалось, что он не очень то рад вас видеть.
– Он ведь узнал бутылку? – спросила мисс Кирсти.
– Естественно, узнал. Как он мог забыть такую надпись. Когда я попросил его позвонить Шабли, он не спросил зачем. Он согласился. Он не спросил зачем. Откуда он мог знать, что эту бутылку мистеру Донахью продал именно Шабли? Есть много других поставщиков. Например, вы знаете старого Джонни…
– И он, зная, что вино отравленное, – гневно сказал мистер Шеппард, – прислал к нам бедного старика Клодда, когда мы об этом его попросили?!
Баньян, который помнил, что его клиент возражал против услуг сомелье, обратил внимание, что Шеппард сказал «мы», а не «Джеймс».
– Конечно, именно так он и сделал, – кивнул Марко.
– Но ведь он знал, что это принесёт неприятности ресторану! И как он мог пожертвовать таким опытным сомелье?
– Эдриан всего лишь администратор, а не управляющий. Ему было безразлична репутация «Кириллоса». А Анри он позвал сюда, потому что, – Марко взглянул в сторону входа, – через неделю тот отправлялся на пенсию.
И он встал со стула, так как в зале появились полицейские.
Джон Диксон Карр
Этим вечером ресторан «Кириллос» был почти пуст. Во всём зале были заняты только три столика. За одним сидела молодая пара, за другим – немолодая пара с двумя детьми. За самым дальним столиком сидели пятеро – четыре мужчины и молодая женщина. К этому столику уже три раза походил официант, и три раза его отсылали, так как его услуги были пока не нужны.
– Итак, господа, – произнёс Уолтер Меншоу, – значит, обе стороны… согласны с… предоставленными условиями?
Уолтер Меншоу был торговым посредником. Ему уже было под сорок, и у него уже намечалась лысина, которой он стыдился.
Мистер Колин Шеппард, хозяин трёх различных заводов, коллекционер редких вин, очень похожий на моржа, удивленно вскинулся:
– Какие ещё условия? Вы это о чём? В первый раз слышу про эти условия!
– О, не беспокойтесь, мистер Шеппард, – усмехнулся посредник. – Это всего лишь… как это сказать… традиционная фраза, вот.
В разговор вступил Мартин М. Донахью. Это был крупный человек среднего возраста и крупный землевладелец.
– Значит, свидетели нам не понадобятся? Никто ничего не должен засвидетельствовать? – повторил он вопрос, который недавно уже задавал. Мистер Донахью привёл с собой в ресторан свою секретаршу, так как считал, что может понадобится её подпись для свидетельства.
– Нет, мистер Донахью, свидетели нам не нужны. Вы путаете договор о продаже с завещанием. – улыбнулся Меншоу, в точь-точь повторяя свой предыдущий ответ.
– Выходит, мисс Кирсти, – обратился мистер Донахью к женщине, которая сидела справа от него (слева сидел Меншоу), – я зря вас побеспокоил в этот вечер. Прошу меня простить. Надеюсь я искуплю свою вину чудесной трапезой в этом дивном месте.
Кирсти Маккензи улыбнулась. Можно было уверенно сказать, глядя на её фамилию, что она шотландка, и ошибиться, так как она, как заявляла мисс Маккензи, шотландка только наполовину. Она была симпатичной женщиной лет тридцати с тёмными волосами.
– Мистер Донахью, разве вы ничего до этого не продавали и не покупали? – поинтересовался Джеймс Баньян, молодой светловолосый человек. Джеймс был адвокатом Колина Шеппарда. Этот пост он занял после того, когда его отец Джеймс Баньян-старший, предыдущий поверенный Шеппарда, удалился на покой. Шеппард привёл его с собой, чтобы Баньян проверил все бумаги и убедился, что всё честно.
Меншоу удивился:
– Да, вы никогда не заключали договор? – спросил он.
– Почему же нет? – возразил Донахью. – Я покупал много вещей.
– И что же вы покупали? – спросил Колин Шеппард. Глядя на собеседников честными глазами, как у ангела, Донахью сказал:
– Я покупал… чернила и бумагу.
– А, то есть вы покупали предприятия по производству… – быстро кивая головой, начал Меншоу.
– Нет, – перебил его мистер Донахью, – я шёл в магазин и покупал там бумагу и чернила. Я до сих пор так делаю, если мисс Маккензи ленится сама сходить.
– Мистер Донахью! – с притворным возмущение воскликнула секретарша. Грянул хохот, к которому присоединился её работодатель.
– Шучу, шучу! – хрипло пробормотал он, давясь от смеха. – Мисс Кирсти вообще отказывается выполнять свои обязанности, и я…
– Мистер Донахью, я вас сейчас ударю!
Бизнесмен поднял руки:
– Как, вы смеете поднять руку своего нанимателя! Хотя, что это я… Вы ведь каждый день мне говорите эти слова… Всё, всё, спокойно, джентльмены! Милочка, прошу не сердитесь на меня, ради Бога! Кто же обижается на шутки?
Одобрительно фыркнув, мистер Шеппард задал ещё один вопрос:
– Старина, вы так и не сказали, продавали ли вы что-нибудь до сегодняшнего дня?
– О да, я продал своего предыдущего секретаря четыре года назад и приобрёл на вырученные деньги мисс Маккензи.
– Ага, в отделе канцелярских принадлежностей, – кивнула Кирсти. Снова грянул хохот.
– Не хочу прерывать бенефис мистера Донахью, – заметил Меншоу, когда все успокоились, –поэтому предлагаю вам побыстрее оформить наш документ – и мы все будем свободны и можем дальше слушать мистера Донахью.
Вернёмся немного назад во времени. Один из заводов мистера Шеппарда оказался разрушенным во время войны. Поэтому мистер Шеппард, подумав, решил его отстроить. Подумав ещё немного, он решил построить ещё несколько заводов, но строить их было негде. Тогда Шеппард обратился к Уолтеру Меншоу, чтобы он нашёл подходящие земельные участки. Уолтер Меншоу в свою очередь обратился к мистеру Мартину М. Донахью, у которого имелись земельные участки. И вот два уважаемых человека и другие собрались в ресторане «Кириллос», чтобы подписать бумагу, что мистер Мартин М. Донахью передаёт мистеру Колину Шеппарду несколько земельных участков за соответствующую плату. Ресторан предложил Донахью.
Шеппард достал из нагрудного кармана золотые часы.
– Так значит, мистер Меншоу, вы останетесь на наш … дружеский ужин? – спросил он, щелкнув крышкой.
– Если вы приглашаете… Надеюсь, стоимость ужина не будет вычтена из моего гонорара?
– Конечно, нет… – начал Шеппард, но тут его со смехом перебил Донахью:
– Если хотите, этот ужин и будет и вашим гонораром! Сколько я вам должен?
– Слушайте, приятель, вам не кажется, что вы очень много болтаете? – с досадой спросил мистер Шеппард.
Очевидно Донахью очень рассмешила его собственная шутка. Меншоу, Баньян и мисс Маккензи дружно хихикнули и на этом успокоились. Донахью, напротив, распалялся всё больше. Он стал колотить кулаком по столу и хвататься за сердце другой рукой. Недалеко от них к стене прислонялся какой-то человек, одетый в синий плащ. Он внимательно смотрел на хохотуна, раздумывая, может тому нужна помощь?
– Сэр, с вами всё хорошо? – испуганно спросила секретарша. Мистер Донахью неиствовал ещё минуту. Наконец он успокоился, извлёк носовой платок и, тяжело дыша, приложил его к глазам:
– Всё хорошо, я в порядке… Хе-хе! Давайте в конце концов подпишем эту чертову бумажку. – хрипло проговорил он, вытирая слёзы веселья. – Шеппард, поделитесь ручкой? Свою я, кажется, оставил дома… Ан нет, не забыл!
Наконец, договор был подписан. После этого несомненно торжественного явления мистер Колин Шеппард встал со своего места и с торжественным видом начал:
– Дорогие друзья! Наконец всё позади. Все вопросы решены, все бумаги, все деньги заплачены…
– Не все, – заметил Уолтер Меншоу.
– Ещё мы чуть не потеряли нашего мистера Донахью, – продолжил Шеппард, сердито взглянув на маклера, – который чуть не отправился к праотцам исключительно по своей вине…
– Ничего подобного! – возразил несостоявшийся покойник. – Не так уж сильно я смеялся. Скажите, мисс Кирсти?
– Действительно, – согласилась та.
Не обращая на них никакого внимания, Шеппард продолжал:
– Мистер Донахью снова с нами. Теперь мы можем спокойно отужинать.
Джеймс Баньян захлопал.
– Всё, всё, хватит! – остановил его Шеппард. – Давайте, посмотрим меню. Если кому-то что-то понравится, не стесняйтесь, заказывайте. Я плачу.
– Я тоже плачу! – заявил мистер Мартин М. Донахью.
Убедившись, что Донахью в порядке, человек в синем плаще утратил к ним интерес.
***
– Я слышал, у них тут отличная французская кухня, – заметил Баньян, разглядывая меню. – Галантин, трюфеля, лягушачьи лапки… Кто-нибудь хочет лягушачьих лапок?
– Сомневаюсь, что здесь есть лягушачьи лапки, мистер Баньян, – покачал головой Уолтер Меншоу. – Сами французы считают это блюдо dеlicatesse и поэтому не так уж часто его едят.
– К тому же, – заявил Донахью со знающим видом, – я пробовал эти самые лапки. Я скажу вам, господа, на вкус, как обыкновенная курица, только ростом не вышла.
– Ладно, – согласился адвокат, – лапки мы заказывать не будем, даже если их здесь нет. А как насчёт улиток?
– Господи, Джеймс, что у вас за странные вкусы, – проворчал Колин Шеппард, – закажите лучше устриц. Это те же улитки.
– Точно, давайте закажем устрицы, – одобрительно кивнула мисс Маккензи, оторвав взгляд от своего меню.
– Пожалуй, можно заказать ростбиф, да, – мистер Шеппард то ли разговаривал сам с собой, то ли обращался к остальным. – Или лучше стейк? Меншоу, леди, не стесняйтесь! Кстати! Мы выпьем чего-нибудь?
– О, Боб говорил мне, здесь отличный выбор вин! – заметил Джеймс. Остальные решили поверить Бобу на слово, хотя никто понятия не имел, кто этот достойный джентльмен. Даже мистер Шеппард.
– Белое или красное? – Баньян начал листать меню, стараясь найти раздел с напитками.
– Предлагаю взять бургундское, оно… – Шеппард хотел продолжить, но его прервал Донахью, ударив себя по лбу ладонью.
– Точно! – громогласно объявил он, – Вспомнил? Пока ничего заказывать не надо. Сначала мы выпьем вот это! Я принёс его с собой из дома.
Откуда из-под стола на свет явилась винная бутылка. Донахью поставил её на стол, и все увидели, что к ней был приклеен кусок белой бумаги, на котором кто-то красивым подчерком вывел «De Fruits Rouges», 1899.
– О Боже мой! – сказал мистер Шеппард. – Эта самая оригинальная обёртка для бутылки, что я видел. Что такое, чёрт возьми, «1899»?
– Может быть, год? – предположил Меншоу.
– Именно, это год! – кивнул мистер Донахью. Шеппард как-то странно уставился на вино, и неожиданно Баньяну показалось, что кто-то стукнул его клиента по голове чем-то тяжелым – такой у него был озадаченный вид. Неожиданно он заметил, что на них снова смотрит человек в синем плаще.
– Серьёзно? – удивился он. – Из-за этого у меня сорвалась одна шутка! Впрочем, я уже забыл, в чём она заключалась… Где вы его достали?
– О, эту малышку достал для меня мой поставщик, – сказал довольный владелец «малышки», любовно её поглаживая.
– А кто ваш поставщик? Может, я тоже пользуюсь его услугами.
– У меня их несколько. Но лично эту бутылка мне продал старый Джонни Б… Нет, это был не Джонни. Точно, это был Шабли! Вы знакомы с Шабли?
– Да, я знаю Гарольда Шабли. Его ведь зовут Гарольд, да?
– Кажется, да, Гарольд, – кивнул Донахью. – Я не виделся с ним уже года три и почти не вспоминал его… Вы ведь знаете, что эта марка просуществовала только лет пять, с 1896 по 1901. Так вот он сказал мне, что последний exemplaire 1899 года, о котором он знает. А продал он его мне, знаете когда?
Донахью замолчал. Увидев, что он ждёт, когда ему зададут вопрос «когда?», а никто этого не делает, Баньян решил взять инициативу в свои руки:
– Нет, не знаем, – с послушным видом сказал он, – и когда же?
Донахью довольно надулся. Он поднял руку вверх и вытянул указательный палец, но вслух назвал совсем другое число:
– Десять лет назад, господа. Представляете? Ещё до войны!
– Не знаю, что старина Шабли наплёл вам насчёт последнего экземпляра, – неожиданно резко заявил Колин Шеппард. – Четыре года назад я со своими друзьями выпил на праздничном ужине, который был посвящён Дню Рождения моей жены, в своём собственном доме бутылку «De Fruits Rouges», которую я приобрёл за неделю до этого. «De Fruits Rouges», 1899 года! Именно так, мистер Донахью!
Донахью перевернул бутылку, чтобы взглянуть на дно:
– Вот клеймо «Rouges», видите, – он показал бутылку Меншоу, и тот увидел на дне стеклянные буковки «De Fruits Rouges» и виноградную гроздь.
– Действительно, здесь есть метка, – подтвердил он.
– Кто вам продал ту бутылку? Шабли? – обратился Донахью к Шеппарду. Его тон был очень спокоен, но сидящей рядом мисс Маккензи показалось, что шеф напряжен.
– Нет, не Шабли. Но меня заверили в том, насколько я помню, что это тоже последняя бутылка «Rouges».
– Ага! – обрадованно рявкнул Донахью. – Значит, вас и надули, старина! Вы видели клеймо? А Шабли меня никогда не обманывал. Он вообще никого не обманывает, я уверен! Он не обманул бы и фашиста!
– Да будет вам известно… старина, что я уверен на сто процентов, что это был настоящий «Rouges» 99 года, – огрызнулся Шеппард. – Я готов вам поклясться на Библии!
– И почему вы так уверены в своей правоте, мистер Шеппард? – спросил Уолтер Меншоу, слушавший их спор с интересом. Человек в синем плаще тоже, видимо, слушал их разговор с интересом, но не подавал вида.
– А потому, мистер Меншоу! Во времена моей молодости я пробовал именно это вино именно этого года. Меня угощал им сэр Годфри. Это было ещё до Первой мировой! Вот как!
Он торжествующе окинул всех взором, ожидая реакции. К его сожаленью, желаемого эффекта его слова не произвели, так как, как и в случае с Бобом, никто не знал, кто такой сэр Годфри. Человек в синем плаще, надо полагать, тоже не был в курсе. Бросив на него взгляд через голову мисс Маккензи, Шеппард тихо спросил:
– Кто этот парень? Почему он тут стоит и зачем он подслушивает?
Проследив за его взглядом, мистер Донахью быстро взглянул на интересующего их джентльмена, отвёл глаза и стал смотреть на Шеппарда:
– Это всего лишь охранник, старина. Он просто следит за залом. Хотя зачем, не пойму. Кроме нас и тех ребят, тут никого больше нет. Если не хотите, чтобы вас подслушивали, то не стоит так орать!
– Это кто орёт?! – возмущенно взревел Шеппард. Этим он привлёк к себе внимание посетителей за соседними столиками. Человек, которого Донахью назвал охранником, тоже взглянул на шумного мистера Шеппарда. Баньяну показалось, что он улыбался.
– Тише вы, болван! – зашипел Донахью. – Вы хотите, чтобы нас выгнали?
– Мистер Шеппард больше не будет, – защебетала Кирсти, – он обещает. Правда, мистер Шеппард?
Тот сердито кивнул, и некоторое время за столом царило молчание, которое продолжалось ровно до тех пор, пока мистер Донахью не вспомнил об их дискусси.
– Значит, вы пили то вино ещё до войны, Шеппард, так? Значит, вы хотите, сказать, что вспомнили его вкус через тридцать лет? Или сколько там прошло?
– Вот, именно, вспомнил! Представьте себе! Даже не вспомнил, а запомнил! У некоторых людей хорошая зрительная память, у других – слуховая, а у меня…
– Языковая, – сердито усмехнулся Донахью. Баньян и Меншоу фыркнули.
– Какая ещё языковая память? – Шеппард шутку не оценил. У него явно сильно испортилось настроение из-за этого спора. Он продолжил:
– А у меня хорошо развиты вкусовые рецепторы!
– Ага, вы у нас, оказывается, сомелье! – улыбнулся Баньян. Шеппард мрачно взглянул на него.
– Я не сомелье, Джеймс, но могу по достоинству оценить хорошее вино. А ещё могу отличить один сорт от другого. Я могу выпить немного вина, и я запомню его вкус на всю жизнь, будь это сухое полусладкое сухое или отвратительная кислятина.
– Вот сейчас мы и проверим, – заявил Донахью.
– Друг мой, если кто-то написал на бутылке «De Fruits Rouges», 1899 и продал вам её, это не значит, что там внутри настоящий «Rouges».
– Вообще это написал я. Я все свои бутылки подписываю, потому что они все одинаковые. То есть не я сам… нет, иногда я сам… Но обычно эту работу делает мисс Маккензи. А до этого бутылки подписывал мой предыдущий секретарь.
– Это тот самый парень, которого вы, простите, продали? – попытался пошутить Баньян, стараясь разрядить атмосферу. Донахью засмеялся.
– Да, мистер Баньян, именно он. Работал у меня лет этак шесть, но мы с ним не очень ладили. Он меня не любил и думал, что я об этом не догадываюсь.
– И вы его уволили?
– Нет, честное слово, он ушёл сам. Неприятный был тип, скажу я вам. Раздражительный, любил мне указывать, что я должен делать, упрекал меня, не дарил мне подарков на День Рождения. Ха-ха! Ладно, на счёт подарков я пошутил… почти. Я разрешил ему называть меня болваном. Пару раз он меня так и сделал. Но я не обижался… А ещё он воровал у меня бумагу, я в этом уверен. Не знаю, правда, зачем она ему была нужна? Когда он ушёл, я провёл ревизию – не захватил ли он с собой, что-то подороже бумаги?
– И что показала ваша ревизия? – спросил Меншоу, которого больше волновал вопрос: будет ли он сегодня ужинать?
– Представьте себе, всё было на месте. А у меня ведь в доме много дорогих вещей: посуда, вина, бумаги, статуэтки… Ладно! Я отвлёкся. Сейчас мы попросим принести штопор и бокалы, и вы, Шеппард, убедитесь, что были неправы. А я буду на вас очень обижен. Больше я с вами дел иметь не буду. Эй, официант! – Донахью замахал рукой официанту, который нёс заказ за соседний столик. – Будьте добры!
Отдав заказ, официант подошёл к ним:
– Да, сэр?
– Пожалуйста, принесите нам пять бокалов и штопор, – велел мистер Донахью.
– Вы сами хотите открыть бутылку, сэр?
– Да, я открою её сам.
Кивнув головой, официант уже собрался уходить, но тут его посетила какая-то мысль.
– Простите, сэр, где вы взяли эту бутылку? – обратился он к Донахью. – Я такой бутылки у нас не видел.
– Мистер Донахью принёс бутылку из дома, – вежливо сказала мисс Кирсти. – Это очень важно?
Это оказалось очень важным.
– Боюсь, что в ресторан нельзя приносить с собой еду и напитки, – объяснил официант.
– Почему это нельзя? – возмутился Донахью. – Еду, ещё понятно. Как это… неуважение к поварам и всё такое. Но разве вы можете приготовить мне «De Fruits Rouges»? У вас есть «Rouges» 1899 года, а?
– Нет, сэр, нету, – аргумент оказался веским. – Ладно, я спрошу у администратора. Если он разрешит… Подождите немного, пожалуйста.
Работник ресторана удалился.
– Вы всё равно попробуете этого вина, Шеппард, – погрозил пальцем мистер Донахью, – и скажете, сколько ему лет.
– Старина, я могу сказать вам, что вино хорошее, но определить его возраст я не смогу.
– Вы же сказали, что знаете, какой этот «Rouges» 99 года на вкус? – удивилась Кирсти.
– Ага, значит, вы не настоящий сомелье! – воскликнул Донахью. – Вы нас всех хотели надуть! Я и сам могу сказать, что вино хорошее! И могу определить, есть ли ему пара десятков лет.
– Мистер Донахью, сомелье – это не качество, а должность, – заметил Уолтер Меншоу.
– Отвечаю по порядку, – сказал Шеппард. – Мисс Маккензи, я уверен, что смогу сказать, что это «Rouges», если это будет «Rouges». Ведь прошло уже лет тридцать. И я не говорил, что я сомелье. Меня так назвали вы, Джеймс, насколько я помню.
Неожиданно Джеймсу пришла в голову пришла мысль. Подумав, стоит ли её озвучить, и решив, что ничего плохого от этого предложения не будет, он с умным видом произнёс:
– Мистер Шеппард, мистер Донахью! В этом ресторане должен быть настоящий сомелье. Мы можем пригласить его в качестве независимого эксперта, чтобы он точно сказал «Rouges» это или нет.
Минуту царило гробовое молчание. Видимо Донахью переваривал это заявление, стараясь понять это очередная шутка или, наоборот, серьёзное предложение. Баньян заметил, что охранник снова смотрит в их сторону.
– Гениально, мистер Баньян! Отличная идея! – наконец сказал хозяин злополучного вина. В его голосе было слышно восхищение, хотя он старался не распаляться. – Дайте сюда вашу руку, я ею пожму! Могу даже поцеловать. Нет? Гордитесь своим адвокатом, Шеппард. Если бы у меня был такой… Знаете, что? Я его у вас переманю. Хотите работать у меня, мистер Баньян? Сколько этот скряга вам…
Шеппард, напротив, эту идею не оценил по достоинству:
– Зачем нам ещё сомелье? Я ведь ясно сказал, что прекрасно помню вкус…
– Нет, – перебил его Донахью, – я вам не верю, друг мой. Не доверяю я вашей языковой памяти. К тому же вы можете попробовать вино и всё равно сказать, что это не «Rouges» из чистой вредности! Я вас знаю!
Шеппард сдался. Он махнул рукой – мол, делайте, что хотите. Его внимание привлёк человек, который шёл к их столу. Мистер Донахью тоже его заметил. Прищурившись, он посмотрел на лицо незнакомца, после чего широко улыбнулся и встал из-за стола.
– Эдриан, старина, вы ли это? – воскликнул он. – Что вы здесь делаете? Зашли перекусить? Если да, можете сесть вместе с нами…
Человеку было уже за пятьдесят. Внешность его была вполне обычной. Коротко постриженные серые волосы, профиль римского императора, косматые брови, а ещё смокинг. Он обвёл всю компанию вежливым и в то же время холодным взглядом, после чего произнёс:
– Прошу меня простить, мистер Донахью, но сесть с вами, при всём моём желании, не могу. Я ещё работаю.
– Работаете? – не понял Донахью. – Где вы ещё работаете?
– Томми рассказал мне, – Эдриан кивнул через плечо на подошедшего официанта, – что один джентльмен принёс с собой какое-то редкое вино 1899 года. А так как я был знаком с джентльменом, у которого тоже имелось редкое вино 1899 года, я решил на него взглянуть: вдруг это тот самый мой знакомый?
До мистера Донахью дошло.
– Так значит, это вы здесь администратор? – спросил он. – И как давно?
– Уже три года, – улыбнулся одними губами мистер Эдриан.
– А я бываю здесь каждые полгода и до сих пор ничего не знаю. Надо же… – Донахью, который всё ещё стоял, протянул свою руку, обнял администратора за плечи и развернул его таким образом, чтобы все за столом могли видеть его лицо. – Знакомьтесь, господа и вы, мисс Кирсти, это Джастин Эдриан – мой… эээ… старый друг.
– Очень приятно, – сказал тот абсолютно бесцветным голосом.
– Этот полу-человек, полу-морж, который считает себя большим знатоком вина –мистер Шеппард, только что у меня землю купил, а ещё и недоволен! Это его адвокат, которого я планирую сделать своим, – мистер Баньян. Это мистер Меншоу, он следит, чтобы Шеппард меня не обсчитал или чтобы я его как-нибудь не надул. А это… – Джеймсу показалось, что Донахью заколебался на секунду, – моя секретарша, мисс Кирсти… то есть Маккензи, мисс Маккензи, Кирсти – это её имя.
Ещё раз последовало монотонное «Очень приятно», после чего Донахью вспомнил о своей проблеме.
– Эдриан, у нас тут небольшая проблемка. Оказывается, сюда нельзя приносить свою … выпивку. Но может вы сделаете исключение для… хе-хе… старого друга? Разрешите нам распить эту бутылочку? А мы за это вас угостим.
Эдриан бросил взгляд на «бутылочку».
– Конечно, мистер Донахью, для вас – сделаем исключение. Томми, – обратился он к официанту, который всё ещё стоял рядом, – принесите нашим посетителям пять бокалов. И… Вам нужен штопор? Вы хотите открыть бутылку сами или воспользуетесь помощью Томми? Несите штопор, Томми.
Томми кивнул и ушёл.
– Почему пять бокалов? – удивился мистер Донахью. – Джастин, старик, разве вы не хотите выпить с нами?
– Я ведь на работе, мистер Донахью! Итак, все проблемы улажены? Тогда я…
– Подождите, – вдруг вспомнил Баньян, – мы ведь хотели пригласить сомелье! Мистер... эээ… простите, не запомнил… Господин администратор, вы могли бы позвать вашего сомелье?
Эта просьба, видимо, сильно удивила «господина администратора». Несколько секунд он помолчал, после чего облизнул губы и сказал, обращаясь ко всем:
– Господа, зачем вам нужен сомелье? Бутылку может открыть и официант…
– Нет, Эдриан, вы не поняли, – засмеялся Донахью. – Сомелье нам нужен для того, чтобы определить, настоящий это «Rouges». Мистер Морж уверен, что…
– Так вы можете позвать его? – перебил его Баньян, опасаясь, как бы не началась очередная ссора. Эдриан снова задумался. Почесав щёку, он кивнул:
– Что же, думаю, это можно сделать. Сейчас, я его позову.
Администратор удалился. Джеймс уже хотел мысленно вздохнуть с облегчением, но тут его усилия по предотвращению ссор чуть не полетели ко всем чертям. Колин Шеппард некоторое время смотрел вслед Эдриану, после чего обратился к мистеру Донахью:
– А вы, дружище, оказывается тот ещё склочник!
– Почему это я склочник? – последовал возмущенный вопрос. – Что я такого сказал?
– А ещё вы любите оскорблять людей без особой причины, – продолжал Шеппард.
– Почему это без особой причины?! Разве утверждение…
– Господа, господа! – произнёс Меншоу. – Прошу вас, перестаньте. Давайте, наконец, откроем эту бутылку, выпьем и закажем уже еды!
– Поддерживаю! – согласился адвокат. Донахью тут же утих.
– Вторая разумная вещь за этот вечер, – усмехнулся мистер он. – Вон, как раз, несут наш штопор.
И правда, все увидели официанта Томми, который шёл к ним, неся в руках поднос, на котором стояли бокалы. Штопор тоже, видимо, тоже там был, но его не было видно.
– Сейчас мы покончим с этой… бутылью Пандоры! Эй, Шеппард, хотите пари? Ставлю пятьдесят фунтов на то, что я прав!
– Почему так мало? – ехидно спросил Шеппард. – У вас есть какие-то сомнения в том, что это настоящий «Rouges»?
«Нет, вы слышали! – подумал Уолтер Меншоу. – Пятьдесят фунтов для него это мало». Вслух же он сказал совсем другое:
– Мистер Донахью, а откуда сомелье будет пить? Ведь у нас будет только пять бокалов.
– Ничего страшного, – невозмутимо ответил тот. – Эй, Томми, старина, можно нам ещё один бокал?
– Разумеется, сэр, – вежливо ответил официант, сердито взглянув на мистера Донахью.
***
– Ага, чувствуете, как пахнет! – мистер Донахью открыл злосчастную бутылку.
– Если честно, то пахнет не очень приятно, – поморщилась Кирсти.
– Конечно, пахнет. Это запах выдержки…
– По-моему, там сдохла мышь, – заметил Шеппард. Баньян подумал, что сейчас бутылка полетит в их сторону, но тут у их столика появился какой-то старичок.
– Простите, messieurs, это вам требуется моя помощь? – поинтересовался он.
– Ага, это вы сомелье? – посмотрел на него Шеппард.
– Да, messieurs… и dame. Это я. Анри Клодд. К вашим услугам.
Возраст старичка явно уже давно превысил полвека. Казалось, что он играет на публику, произнося французские слова. Великан Донахью склонился над ним:
– Вы знаете, какой вкус у «De Fruits Rouges» 1899 года?
– 1899? – на секунду задумался сомелье. – Да, знаю. Скажу, не хвастаясь, mon ami, я знаю вкусы почти всех вин на нашей маленькой планете.
Меншоу подумал, что он точно хвастается. Донахью взял свой бокал, налил в него вина и сунул его старику.
– Тогда, вот, уважаемый, возьмите мой бокал, попробуйте сей чудный нектар и скажите, что вы думаете о нём!
Все в волнении уставились на дегустатора вин. Тот внимательно посмотрел на вино, понюхал его, поморщился и, наконец, отхлебнул…
– Смотрите! Старикан упал от восхищения! – восхищенно воскликнул Донахью, показывая пальцем на лежащего на полу сомелье, к которому подбежал человек в синем плаще.
– Мистер Донахью… – начал Меншоу, но его перебил Шеппард:
– Вы вообще нормальный?! – кипя от ярости, спросил он у Донахью. – Какое, к дьяволу, восхищение? От вашего «восхищения» он аж посинел!
– Видать, сердце не выдержало! – пожал тот плечами. – Посмотрите, с него же песок сыплется. Почему он вообще ещё работает?
– Боюсь, что теперь он точно не будет здесь работать, – вдруг сказал человек в синем плаще. За соседним столиком закричала женщина. Мисс Маккензи побледнела.
– Вы хотите сказать… – нерешительно сказала она.
– Вот именно, – кивнул охранник.
– Вот оно, Донахью, ваше хвалённое вино! – закричал Шеппард. – Может, это вообще не вино? Шабли мог вам продать бутылку с красной краской, полагая, что такой болван, не заметит особой разницы!
– Не несите чушь, Шеппард! Это вино, и я вам сейчас докажу!
Донахью схватил бутылку и поднёс её ко рту, намереваясь отхлебнуть из горла.
– Стойте! – крикнул кто-то, и мистер Донахью почувствовал что кто-то держит его за плечо.
– На вашем месте, сэр, я бы не пил из этой бутылки, – сказал человек в синем плащу, которому принадлежала эта рука. Донахью сконфузился.
– Чего? А, вы об этом. Действительно, вам ведь будет противно пить после меня. Где мой бокал?
– Вы его дали этому господину, – прошептала мисс Маккензи.
– Ничего страшного, мне должны принести новый. Где этот ваш Томми?
Охранник покачал головой:
– Я имел в виду, что вы вообще не должны пить это вино.
– Это почему же? – возмутился Донахью. – Знаете, мистер, я ждал этого момента десять лет…
– Мне кажется, что вино было отравлено.
Тут возле стола материализовался официант Томми с бокалом.
– Что здесь… – начал он, увидев охранника, но тут его взгляд упал на лежащее тело. – Винсент, что с Анри?!
– Позови Эдриана, Томми, – попросил охранник.
– Я спрашиваю, что с ним!
– Он умер. Позови Эдриана.
Томми зачарованно смотрел на старика. Тот лежал на спине, устремив застывшее глаза в потолок. Рядом с ним валялся разбитый бокал, из которого вытекла лужица вина. Медленно развернувшись, официант ушёл.
– Эй, уважаемый, – обратился Мартин Донахью к Винсенту. – Вы понимаете, что говорите? Это вино было разлито в 1899 году! Кто его мог отравить!
– Вообще-то, мистер Донахью, – сказал Меншоу, – кто-то мог что-то бросить или налить в ваш стакан.
– Вы правы, сэр, – кивнул охранник. «Винсент – это имя или фамилия?» - вдруг подумал Баньян.
– Вы имеете в виду, что это сделал кто-то из нас?! – резко спросил Шеппард. – Это невозможно физически! Я бы сразу заметил!
– Меня хотели отравить? – вторил ему Донахью. – Чушь! Кому это надо!
– Если отбросить официанта, – невозмутимо сказал Винсент, – то лично мне кажется, что возможность была только у двоих. Только двое могли что-то подбросить незаметно в ваш бокал.
– И кто же?
– Это леди, которая сидит справа от вас, и джентльмен, что сидит слева.
– Что вы себе позволяете! Как вы можете… – начал возмущаться Меншоу, но тут джентльмен в синем плаще вежливо прервал его.
– Сэр, пожалуйста, не сердитесь! Я только сказал, что у вас и этой прелестной леди была возможность. Я вас не обвинял в убийстве. Это, во-первых. А во-вторых, не надо забывать о самой бутылке.
– Вы не поняли, мистер? – Донахью неожиданно стал похож на Шеппарда. – Этому вину пятьдесят лет! Если его и отравили, то это могли сделать только пятьдесят лет назад!
– Вполне возможно, сэр. Бутылка и в самом деле выглядит старой.
– Конечно, почему бы ей не выглядеть старой?
– Вы видели клеймо? – обратился Винсент к Меншоу. – Это «Rouges»?
– Да, я его видел.
Тут поднял голову Шеппард.
– Послушайте, молодой человек, что это за допрос? Вы что полицейский?
– Нет, сэр, я не полицейский, – спокойно ответил Винсент, – я – охранник, как некоторые заметили. Хотя, я предпочитаю себя называть ресторанным детективом?
– Кем? – переспросил Баньян.
– Ресторанным детективом, мистер, – вежливо ответил представитель этой странной профессии.
– Никогда не слышал о такой профессии! – заметил Колин Шеппард.
– Это не профессия, это моя неофициальная должность. Ведь есть же такие должности отельный детектив или детектив супермаркета?
– Да, мы знаем, – кивнул Уолтер Меншоу. – Но ведь эти детективы не расследуют преступлений.
В.М. хотел что-то возразить, но тут к столу подбежали Джастин Эдриан и Томми. Бросив взгляд на старика, администратор вежливо обратился к остальным посетителям:
– Дамы и господа, попрошу всех сохранять спокойствие и оставаться на своих местах. С работником нашего ресторана произошёл несчастный случай. Скоро здесь появится полиция, но никто не должен волноваться. Спасибо.
– Марко, что тут произошло? – спросил он у Винсента. – Что случилось с Клоддом? Томми сказал, что он мёртв. Это правда?
– Да, мистер Эдриан, это, к сожаленью, так. Бедный Анри отравился.
– Вы знаете, чем он отравился?
– Отравился он вином, это точно. Хотя, возможно, он мог быть отравлен и раньше, но это вряд ли. Я видел, что сразу после того, как он выпил этого вина, у него посинело лицо, он схватился за горло и упал.
– Вы видели, как он умер?
– Да, сэр. Подозреваю, что это был цианид. Бедный Анри… Через неделю он отправляться на свою законную пенсию.
– Значит, это не несчастный случай, – прбормотал Эдриан, после чего спросил у хозяина вина: – Мистер Донахью, вы можете нам что-нибудь объяснить?
Мистер Донахью ничего не мог объяснить. Винсент Марко (или Марко Винсент) тем времен извлёк из своих карманов перчатки, надел их и взял «Rouges» за горлышко. Он с осторожным видом понюхал содержимое.
– Ага, теперь я точно уверен, что отравили именно бутылку, а не бокал. Об этом свидетельствует запах. Мистер Эдриан, вы уже звонили мистеру Фростеру?
– Ещё нет.
– А где Коллинз? Я видел, как он куда-то уходил.
– У его сына сегодня День Рождения, так что он ушёл домой раньше.
– Значит, в полицию вы уже сообщили?
Эдриан кивнул.
– Что же, будем ждать полиции. Томми, сбегай к Робертсону и скажи, чтобы он никого не выпускал и не впускал, кроме полицейский.
– Я к себе, – заявил мистер Эдриан. – Когда они приедут, позовите меня. Как думаете, Марко, надо ли позвонить Коллинзу?
– Не стоит. Зачем портить День Рождение? Сообщите об этом завтра. Лучше позвоните Шабли и расскажите, что тут произошло.
Эдриан снова кивнул и удалился. Донахью удивился.
– Вы знаете Шабли, приятель?
– Близко я с ним не знаком. Он поставляет вина для «Кариллоса».
– Точно, я же это и так знаю! – Донахью хлопнул себя по лбу.
– Разрешите я к вам присяду? – Марко взял из-за соседнего столика стул. – Спасибо. Пока стражи порядка до сюда доберутся, я предлагаю поговорить о возникшей неприятности. Давайте вместе подумаем о том… Нет, сначала давайте познакомимся. Меня зовут Винсент Марко, и, как я сказал, я работаю здесь охранником. Я, конечно, слышал, как вы друг к другу обращаетесь, но всё-таки… Давайте, мисс, начнём с вас.
Все назвали свои имена и фамилии.
– О’кей, – сказал Винсент Марко (а не Марко Винсент, как уже стало понятно). – Теперь продолжим. Вы читали Беркли? Давайте вместе подумаем, как яд попал в бутылку, которая по словам мистера Шабли и мистера Донахью была запечатана пятьдесят лет назад?
– Ну, я где-то читал о таком особом штопоре, – нерешительно сказал Джеймс Баньян. – Его лезвие полое изнутри, и у него такая… ручка, с помощью которой можно выпустить яд.
– Эй, мистер Баньян, на что это вы намекаете! – возмутился Донахью. – Это обычный штопор… Минутку, это же не мой штопор! Его принёс официант!
– Да, – вступил в разговор Шеппард, – но вы могли подменить его на такой вот штопор, который принесли с собой…
– А потом подменить обратно! – подхватил Баньян.
– И зачем я это сделал?
– Наверное, вы хотели убить меня? – с серьёзным видом предположил Шеппард, мысленно веселясь. – А может, вы хотели убить всех нас и себя в том числе, потому что вы весёлый маньяк?
К его удивлению Донахью вместо того, что бы возмутится, засмеялся.
– Весёлый маньяк?.. О Господи… Так можно назвать какой-нибудь трактир.
– Очень интересная версия, мистер Баньян и мистер Шеппард, – заметил Марко. – Кто ещё?
– Можно я? – подняла руку мисс Кирсти.
– Пожалуйста.
– Я читала о бутылке, у которой отпилили дно, добавили в неё яд, а потом приклеили дно обратно.
– У бутылки можно отпилить дно? – скептически спросил Донахью. Марко пожал плечами:
– Лично я никогда не пробовал. Что же… Очень хорошо, мисс Маккензи, очень хорошо… Может вы что-то скажете, мистер Донахью?
– Я думаю, что бутылку отравили в 1899 году, когда оно было ещё совсем молодым. Кто-то купил бутылку, открыл её, добавил туда цианида, закрыл, закупорил с помощью сургуча (Шабли говорил мне, что на бутылке были следы сургуча, но почему его сняли, неизвестно) и отправил тому человеку, которого хотел отравить.
– И что? – спросил Шеппард.
– А тот парень его пить не стал – догадывался, что с ним что-то не так.
– Тогда почему он просто не выбросил бутылку? Или не обратился в полицию?
– Всё, тогда сдаюсь, – надулся Донахью.
– «Тот парень», как вы его назвали, мог не знать, что его хотят отравить, – заметил Марко. – Он мог оставить бутылку себе и стал ждать, когда ему (вину) исполнится пара десятков лет, чтобы оно стало лучше. Или мог просто забыть о нём. А потом её как-то нашёл Шабли.
– Именно эту бутылку тот парень решил сохранить? – покачал головой Шеппард. – Вам не кажется это надуманным?
– Это всего лишь теория, сэр. Дальше… Мистер Меншоу, у вас есть идеи?
– Знаете, у меня есть такая теория, – начал маклер. – Бутылку никто не отравлял. Отравили бокал.
– Но ведь… – Шеппард хотел продолжить, но Уолтер поднял вежливо руку.
– Я не договорил. Когда несчастный Анри Клодд упал и все на него стали смотреть, кто-то добавил яда в бутылку. Хотя могли яд могли добавить и позже…
– А в чём тут смысл, мистер Меншоу?
– Ну, например… Это только теория, мистер Донахью, пожалуйста, не обижайтесь. Старый Клодд мог вас… мог шантажировать. И вы решили его отравить. Вы сами добавили цианид в свой бокал, налили туда вина и дали его Клодду. А потом вы брали бутылку в руки, чтобы, якобы, из неё отпить, а на самом деле – чтобы отравить её, а потом рассказывать всем, что этой бутылке пятьдесят лет и её никто не мог отравить.
– Гениально, мистер Меншоу! – восхищенно сказал Винсент Марко. – Вам надо работать в полиции! Мистер Донахью, вам есть что возразить? Против вас говорят уже три теории.
– Вы что, меня обвиняете?
– Боже, конечно, нет! Это ведь только предположение! Обвинять должна полиция.
– По-моему, вы всё-таки меня обвиняете! – проворчал мистер Донахью.
– Вы ошибаетесь. И чтобы в этом убедились, я расскажу вам свою теорию. Слушайте.
Итак, десять лет назад мистер Мартин М. Донахью приобрёл последний экземпляр «De Fruits Rouges» 1899 года. Так ему сказал поставщик вин мистер Гарольд Шабли, которого лично я считаю честнейшим человеком. Четыре года назад последний экземпляр «De Fruits Rouges» 1899 года также приобрёл мистер Колин Шеппард, известный коллекционер вин. Выпив эту бутылку, он решил, что это «Rouges». Он, конечно, не мог определить, сколько этой бутылке, было лет, но вкус «Rouges» знал. Однако не это главное. Главное то, что эту бутылку ему продал не Шабли. Мистер Шеппард, как выглядел тот человек? Он был похож на мистера Донахью?
– Нет, не был. Тот человек был худой. У него была борода, усы… Чёрт, я только сейчас понял, что они наверняка были фальшивыми!
– Обратите внимание на дату, друзья. Четыре года назад мистер Шеппард купил вино, и четыре года назад от мистера Донахью ушёл его секретарь.
– Вы хотите сказать, что секретарь Донахью продал мне вино? – медленно спросил Шеппард. Донахью, выпучив глаза и тяжело дыша, смотрел на охранника, дожидаясь ответа.
– Думаю, что да.
– Но откуда тогда взялась эта бутылка? – спросил Джеймс. Марко начал объяснять:
– Понятно, что мистер Донахью мог обнаружить пропажу. Хотя почему мог, он бы и обнаружил. Тогда мистер секретарь придумал хитрый план. Думаю, он придумал его ещё до того, как продал вино мистеру Шеппарду. Вы знаете, что достать бутылку без вина намного легче, чем с вином? Итак, он где-то достал эту бутылку, налил туда другого вина, приклеил к ней эту бумажку и закупорил. И всё. Хотя нет, не всё. Перед тем, как закупорить вино, он добавил туда цианида. Потом он уволился. Теперь точно всё.
– Но зачем он отравил вино? – воскликнул Меншоу. Донахью, казалось, перестал дышать вообще.
– Как зачем? – удивился вопросом Марко. – Чтобы мистер Донахью не смог понять, что это не «Rouges». Ведь мистер Донахью тоже разбирается в редком вине, и он смог бы отличить пятидесятилетнее вино от месячного.
Ах да, ещё этот секретарь очень не любил мистера Донахью. Он рассчитывал, что мистер Донахью либо отравится сам, либо отравит кого-то другого и будет за это… скажем так, наказан. Весь расчёт строился на том, что мистер Донахью не будет трогать этой бутылки ещё несколько лет.
Мистер Шеппард вскочил со своего места:
– Поразительно, мистер Марко! Я уверен, что ваша версия верна на все сто процентов. Вы должны рассказать её полиции. Жаль, что Донахью не знает, где сейчас находится этот мерзавец…
– Почему же? Мистер Донахью знаёт. – спокойно сказал ресторанный детектив. – И я тоже знаю. Сейчас он находится в «Кириллосе».
Мистер Донахью и остальные в изумлении уставились на него.
– И где же он? – напряженно спросил Уолтер Меншоу, бросив подозрительный взгляд на Джеймса.
– Не бойтесь, мистер Меншоу, за вашим столом его нет, – рассмеялся Марко. – Сейчас он у себя.
– Где??? – переспросил Шеппард.
– У се-бя, – по слогам ответил охранник. Мистер Донахью всё ещё молчал.
Некоторое время все глядели на него и Марко, как мисс Маккензи не пробормотала:
– Так ведь это же…
– Верно, – кивнул Марко, – мистер Джастин Эдриан, наш администратор.
– Как вы это поняли? – вдруг хрипло спросил Донахью.
– Я обратил внимание на то, что вы задумались, как представить Эдриана. Вы сказали, что он ваш старый друг. Не могли же вы сказать: «Друзья, это тот самый секретарь, который меня терпеть не мог и воровал у меня бумагу». К тому же вы называли его только либо по фамилии, либо по имени. А он называл вас только «мистером Донахью». И поэтому я подумал, что, скорее всего, Эдриан когда-то работал у вас. Когда он вас увидел, мне показалось, что он не очень то рад вас видеть.
– Он ведь узнал бутылку? – спросила мисс Кирсти.
– Естественно, узнал. Как он мог забыть такую надпись. Когда я попросил его позвонить Шабли, он не спросил зачем. Он согласился. Он не спросил зачем. Откуда он мог знать, что эту бутылку мистеру Донахью продал именно Шабли? Есть много других поставщиков. Например, вы знаете старого Джонни…
– И он, зная, что вино отравленное, – гневно сказал мистер Шеппард, – прислал к нам бедного старика Клодда, когда мы об этом его попросили?!
Баньян, который помнил, что его клиент возражал против услуг сомелье, обратил внимание, что Шеппард сказал «мы», а не «Джеймс».
– Конечно, именно так он и сделал, – кивнул Марко.
– Но ведь он знал, что это принесёт неприятности ресторану! И как он мог пожертвовать таким опытным сомелье?
– Эдриан всего лишь администратор, а не управляющий. Ему было безразлична репутация «Кириллоса». А Анри он позвал сюда, потому что, – Марко взглянул в сторону входа, – через неделю тот отправлялся на пенсию.
И он встал со стула, так как в зале появились полицейские.
Спокойный
Ну что же... Попробуем что-то ещё написать.
Он и говорит всем прямым текстом: "Вино, господа, отравлено". Вариант - "испорчено" или "поддельное". В любом случае - цель достигнута, Донахью повержен, в лучшем случае выставлен на посмешище, в худшем... Начинается переполох, и никто не будет выяснить причин, где отравлено, как, на какой стадии - все хватают ноги в руки. Ситуация усугубляется для Донахью донельзя: у всех в голове отложилось, что он собирался то ли отравить кого-то в шутку, то ли сам отравиться, бросив на кого-то тень, то ли еще-что - неважно. Видите, убийства нет, убийцы нет - а месть свершилась. С этого момента, благодаря молве, с Донахью никто дел иметь не будет, его посчитают сумасшедшим, репутация рушится, конец. В этой ситуации возможно даже самоубийство Донахью! Причем понимать это он начинает уже сейчас, за столом. Все, кроме него, встают, холодно прощаются и уходят. Вино не тронуто. Он берет бокал и чем черт не шутит... Детектив обнаруживает труп, вызывает администратора и полицию. Начинается следствие, которое установит, что пять человек играли в какую-то игру, типа русской рулетки, только вместо пуль бокалы с отравой. Одному не повезло. Всё. Занавес?.. Ну, и так далее.
Счастливый
