Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
___О проекте «Убийства на улице "Эдгар"»___В 1985 году первую премию «Эдгар» в категории «рассказ» получил Лоуренс Блок за рассказ «На рассвете», впервые опубликованный в журнале «Playboy» в августе 1984 года.
__Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям ( т.е согласно правилам форума, он является собственником всего материала опубликованного на данном ресурсе) . Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями.
__Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации.
Lawrence Block "By the Dawn's Early Light" (ss) Playboy, August 1984; The New Edgar Winners, 1990; Some Days You Get the Bear, 1993; Collected Mystery Stories of Lawrence Block, 1999; The Best American Mystery Stories of the Century, 2000; Brooklyn Noir 2: The Classics, 2005; Classic Crime Stories: 13 Tales from Edgar Allan Poe to Lawrence Block, 2007; The Night and the Music, 2011.
Все это случилось давным-давно.
Эйб Бим жил в особняке Грэйси, хотя, казалось, он и сам с трудом верил в то, что он — мэр Нью-Йорка
Я уже бросил жену с детьми, дом в Сайосете
А Томми Тиллари был одним из завсегдатаев.
Ростом он был, наверное, шесть футов и два дюйма
Бар в какой-то мере сблизил нас. Мы не пускались в разговоры каждый раз, когда оказывались у стойки рядом, но, по крайней мере, всегда выражали друг другу почтение кивком головы или взмахом руки. Он знал множество местных анекдотов и неплохо рассказывал их, и я, бывало, смеялся до слез. Иногда я и сам впадал в такое настроение, когда мне хотелось предаться воспоминаниям о моих днях в полиции, и, если мои рассказы бывали смешными, он смеялся так громко, как никто другой.
Иногда он приходил один, иногда с друзьями. А иногда он был в компании невысокой пышной блондинки по имени Каролина. “Каролина из штата Каролина” — так он изредка представлял ее. У нее был слабый южный акцент, который становился более заметным, когда хмель ударял ей в голову.
Однажды утром я купил “Дэйли Ньюс” и прочитал, что в один из домов на Колониал Роуд в квартале Бей Ридж в Бруклине ворвались грабители. Они нанесли смертельное ножевое ранение единственному обитателю, который там оказался, — некой Маргарет Тиллари. Ее мужа, Томаса Джей Тиллари, торгового агента, в тот момент дома не было.
Я не знал, что Томми был торговым агентом, или, что у него была жена. Он, правда, носил толстое золотое кольцо на соответствующем пальце, и было также ясно, что он не был женат на Каролине из Каролины, но теперь эти обстоятельства говорили как раз в пользу того, что он стал вдовцом. Где-то в глубине души мне было жаль его, жаль его жену, которую я никогда не знал, но это чувство жалости старалось зарыться в мою душу еще глубже. Я был тогда уже достаточно пьян для того, чтобы не испытывать никаких особо сильных эмоций.
А потом, две или три ночи спустя, я пришел в бар Армстронга, и там была Каролина. По ее виду нельзя было сказать, ждала ли она кого-то уже некоторое время или появилась здесь только что. Она сидела на высоком стуле у барной стойки и пила что-то темное из стакана.
Я уселся у другого конца стойки. Заказал два двойных бурбона, один выпил, а второй вылил в чашку черного кофе, которую мне принес Билли. Я медленно потягивал кофе, когда голос с мягким пьемонтским
— Не помню вашего имени.
Я поднял взгляд.
— Уверена, что мы знакомы, — сказала она, — но не могу вспомнить ваше имя.
— Мэтт, — ответил я. — И вы правы. Нас познакомил Томми. Вы — Каролина.
— Каролина Читэм. Вы его видели?
— Томми? Нет, с тех пор как это случилось.
— И я тоже. Вы были на похоронах?
— Нет. А когда они состоялись?
— Сегодня днем. Я тоже не была. Вот досада! Почему бы вам не сесть поближе, чтобы мне не приходилось кричать? Пожалуйста.
Она пила сладкий миндальный ликер со льдом. На вкус он как карамель, но по крепости не уступает виски.
— Он говорил мне, чтобы я пришла, — произнесла она. — На похороны. Он сказал, что это вопрос уважения к мертвым.
Она подняла свой стакан и уставилась на него. Я никогда не понимал, что люди надеются там увидеть, хотя и сам частенько проделывал подобное.
— Уважение, — продолжала она. — Что это он так заботится об уважении? Я всего лишь простая офисная мышка. Мы оба работаем в фирме “Тэннэхил”. Об этом все знают. Мы всего лишь друзья, не более того.
— Как скажете.
— Вот дерьмо! — чертыхнулась она. — Я не имею в виду, что я не трахалась с ним, черт побери! Я имею в виду, что все это было несерьезно. Он был женат и каждый вечер возвращался домой к мамочке. И это было нормально, потому что вряд ли она хотела, чтобы Томми Тиллари являлся домой на рассвете. О, Боже, я пролила это или выпила?
Мы сошлись на том, что она осушила свой стакан слишком быстро. Она утверждала, что это модное в Нью-Йорке сладенькое пойло совсем не то, что бурбон, на котором она выросла. Прямо-таки “С бурбоном по жизни”!
Я сказал ей, что сам пью только бурбон, и это ее обрадовало. Мы быстро нашли общий язык и вместе покинули бар Армстронга, прихватив с собой литровую бутылку “Maker’s Mark”. Выбирала она. Пройдя четыре квартала, мы добрались до ее квартиры. Я помню, что в квартире были кирпичные стены, свечи, воткнутые в бутылки с соломенной оплеткой, и несколько рекламных плакатов бельгийской авиакомпании “Сабена”.
Мы сделали то, что обычно делают взрослые люди, когда остаются наедине. Мы выпили большую часть бурбона и пошли в кровать. Она была искусна в постели, хорошо двигалась, а в момент кульминации страстно стонала.
Чуть позже она уснула. Я тоже устал, но все же оделся и отправился домой. Потому что никто не хотел, чтобы Мэтт Скаддер являлся домой на рассвете.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
В ближайшие пару дней каждый раз, когда я входил в бар Армстронга, мне было интересно, увижу ли я ее там, и каждый раз я испытывал скорее облегчение, чем разочарование, оттого, что ее там не было. С Томми я тоже ни разу не столкнулся, и это также приводило меня в хорошее настроение и ничуть не огорчало.
В один из следующих дней в утреннем выпуске “Дэйли Ньюс” я прочитал, что за ограбление и убийство в доме Тиллари задержаны двое молодых латиноамериканцев из Сансет-парк
Около полудня я зашел к Армстронгу съесть гамбургер и выпить пива. Зазвонил телефон, находившийся за стойкой, и Дэннис, отставив в сторону стакан, который он протирал, ответил на вызов.
— Он был здесь минуту назад, — произнес Дэннис. — Сейчас гляну, не ушел ли он.
Дэннис прикрыл трубку рукой и вопросительно посмотрел на меня.
— Вы еще здесь? — тихо спросил он. — Или уже смылись, пока я отвлекся?
— Кто меня ищет?
— Том Тиллари.
Вы никогда не знаете, что женщина может рассказать мужчине, или как мужчина отреагирует на это. Я не хотел это выяснять, но раз уж так получилось, то лучше узнать об этом по телефону, чем лицом к лицу. Я кивнул головой и взял трубку из рук Дэнниса.
— Томми, это Мэтт Скаддер. Соболезную по поводу вашей жены.
— Спасибо, Мэтт. Господи, кажется, будто это случилось год назад. А ведь прошла всего неделя.
— По крайней мере, этих ублюдков поймали.
Повисла пауза. Потом он спросил:
— Вы что, не читали газету?
— Да нет, я прочитал. Два парня-латиноса…
— Значит, вы не видели дневной номер “Нью-Йорк Пост”.
— Нет. А что случилось? Они оказались чисты?
— Чисты? Два латиноса? Черт, да они чисты так же, как мужской туалет на станции метро Таймс-сквер. Копы обыскали их жилье и нашли вещи из моего дома. Драгоценности, описание которых я дал, стереосистему, — я указал ее серийный номер, — короче, все. Вот насколько они были чисты, черт побери.
— И что дальше?
— Они признались в краже со взломом, но не в убийстве.
— Ну, это понятно, Томми.
— Дайте мне закончить. Они признались в краже со взломом, однако, по их словам, это была инсценировка. По их словам, это я нанял их, чтобы вломиться в мой дом. Короче, якобы, я все это организовал, чтобы получить страховку за утраченное имущество.
— А на какую сумму были потери?
— Да откуда я знаю? У них в квартире оказалось раза в два больше вещей, чем я указал в своем заявлении. Пропажу кое-каких предметов я обнаружил лишь через несколько дней после того, как подписал протокол. А про некоторые вещи я даже не знал, что они пропали, пока копы не нашли их. Невозможно сразу все вспомнить. По крайней мере, я не смог. И к тому же мог ли я думать о чем-то другом, кроме как о смерти Пег? Так ведь?
— Это едва ли похоже на страховой случай.
— Конечно же, нет. Но что, черт возьми, все это значит? У меня только обычный полис домовладельца. Он может покрыть, наверное, лишь треть того, что я потерял. Но главное, по словам тех парней, в доме было пусто, когда они попали внутрь. Пег в доме не было.
— И что?
— А то, что я, якобы, подставил их. Они забрались внутрь, вынесли все вещи, а я потом вернулся домой с Пег, нанес ей шесть или восемь ударов ножом и обставил все так, как будто это произошло во время ограбления.
— Откуда взломщики могли узнать, что вы после их ухода зарезали свою жену?
— Конечно, этого они не говорили. Все, что они сказали, это то, что они ее не убивали, так как дома в тот момент ее не было, и что я нанял их совершить ограбление. А копы уже сделали соответствующие выводы.
— Они таскали вас в участок?
— Нет, они приходили ко мне домой. Утром, на рассвете. Не помню, сколько было времени. От них я узнал о том, что латиносы арестованы, но не о том, что они, якобы, работали на меня. Копы сказали, что хотят просто поговорить. Мы поболтали немного, и я быстро врубился, что они пытаются повесить на меня убийство. Поэтому я сказал, что больше ничего не буду говорить без своего адвоката. Я позвонил ему, и он, не успев даже позавтракать, примчался ко мне и велел молчать.
— И копы вас не арестовали, и не завели дело?
— Нет.
— Они вам поверили?
— Вот еще! Я же им так ничего и не рассказал, потому что Кэплан запретил мне говорить. Они не засадили меня, потому что у них пока ничего на меня нет, но Кэплан говорит, что они состряпают дело, если смогут. Они сказали, чтобы я не выезжал из города. Вы представляете? Моя жена мертва, в газете заголовок “Мужа допрашивают по поводу убийства”, и что, черт побери, они думают, я собираюсь делать? Ехать на рыбалку в Монтану ловить гребаную форель? “Не выезжайте из города”. Это дерьмо бывает в дешевых сериалах, но в жизни так никто не говорит. Может, они и нахватались этого из сериалов?
Я ждал, когда он скажет, что ему от меня нужно. Мне не пришлось долго ждать.
— Я звоню вот почему, — перешел он, наконец, к делу. — Кэплан хочет нанять детектива. Он думает, что, может быть, эти парни трепались о чем-нибудь в своем районе. Может быть, они хвастались своим друзьям. Может быть, есть какой-то способ доказать, что убили они. Он сказал, что копы не будут рыть в этом направлении, если они хотят засадить меня за решетку.
Я объяснил, что у меня нет никакого официального статуса, нет лицензии, и я не веду никаких дел.
— Ничего страшного, — настаивал он. — Я сказал Кэплану, что хотел бы привлечь того, кому я могу доверять, и кто реально может это сделать. Я не думаю, что они сумеют по-настоящему прижать меня, Мэтт, но чем дольше все это тянется, тем хуже для меня. Я хочу, чтобы все прояснилось. Чтобы в газетах написали, что виноваты эти два придурка, а я ни при чем. Вы называете справедливую сумму гонорара, и я ее уплачу — таков уговор. А если вы не хотите светиться в налоговой, то это могут быть наличные прямо вам в руки. Что вы на это скажете?
Он хотел того, кому можно было бы доверять. Интересно, рассказала ему Каролина из Каролины о том, насколько я заслуживал его доверия?
Что я ответил? Я ответил “да”.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
Я встретился с Томми и его адвокатом Дрю Кэпланом в конторе последнего на Корт-стрит, в нескольких кварталах от здания бывшей мэрии Бруклина. По соседству с одной стороны располагался сирийский ресторан, с другой, на углу, — продовольственный магазин, торгующий товарами Ближнего Востока, и антикварная лавка, битком набитая полированной корпусной мебелью, медными лампами и прочими древностями. Кабинет Кэплана был отделан деревянными панелями. В середине комнаты стояли кожаные кресла, у стен — дубовые картотечные шкафы. Имя хозяина конторы, а также имена двух его партнеров были начертаны на матовой стеклянной двери; черные буквы с золотой окантовкой были выполнены в старомодном стиле. Да и сам Кэплан выглядел довольно старомодно в своем полосатом костюме-тройке, который, правда, был скроен лучше, чем мой. Томми был одет в бордовый блейзер, серые фланелевые брюки и мокасины. Напряженность читалась в уголках его голубых глаз, губы были плотно сжаты. Обычно румяное лицо казалось мертвенно-бледным.
— Все, что от вас требуется, — сказал Кэплан, — это отыскать какой-нибудь ключ в карманах брюк Эрреры или Круза и найти ячейку камеры хранения, к которой бы этот ключ подошел. Ячейка находится, скорее всего, на Пенн-стейшн
— Это именно то, что нужно раздобыть?
Он улыбнулся.
— От этого хуже не будет. Нет, на самом деле для нас все складывается неплохо. У них всего лишь шаткое свидетельство двух латиносов, которые и так не в ладах с законом. И на основании этого свидетельства они пытаются выявить мотив Томми в этом деле.
— Какой мотив?
Задавая этот вопрос, я смотрел на Томми. Он отвел глаза.
Ответил Кэплан:
— Любовный треугольник, вопрос собственности или прямой финансовый интерес. Шесть или восемь месяцев назад Маргарет Тиллари унаследовала чуть больше четверти миллиона долларов. Ее тетя оставила после смерти два миллиона, но эту сумму разделили на четыре части. Вот только они не хотят замечать, что Томми любил свою жену, хотя многие мужья обманывают своих благоверных. Как говорится, девяносто процентов изменяют, а десять процентов лгут.
— Неплохое соотношение.
— Один из убийц, Анхель Эррера, подрабатывал в доме Тиллари в прошлом марте или апреле. Так, весенняя уборка. Выносил из подвала и мансарды всякий хлам. По словам Эрреры, именно тогда Томми смекнул, что с ним можно договориться по поводу ограбления. Но, с другой стороны, именно таким путем Эррера и его приятель Круз узнали расположение комнат, выяснили, что находится в доме, и как в него можно проникнуть.
— Дело против Томми выглядит хлипким.
— Конечно, — отозвался Кэплан. — Но фишка в том, что если вы пойдете в суд с чем-либо подобным, то вы многое потеряете, даже если выиграете дело. До конца вашей жизни все будут помнить, что вы предстали перед судом из-за подозрений в убийстве своей жены. И мало кто вспомнит, что вас оправдали.
— Кроме того, — продолжал он, — никогда не знаешь, в какую сторону качнется мнение присяжных. Алиби Томми состоит в том, что во время ограбления он был с другой женщиной. Женщина — его коллега. Присяжные могли бы увидеть, что их отношения имеют абсолютно нейтральный характер, но будут ли они это делать? Обычно в подобной ситуации они решают, что алиби фальшивое, потому что его подруга будет намеренно лгать ради него, и в то же время они вешают на него ярлык подонка, который спит неизвестно с кем в то время, когда убивают его жену.
— Короче говоря, — вставил Томми, — я могу оказаться виновным, не успев и рта открыть.
— И вообще, ему трудно будет убедить присяжных, — терпеливо объяснял Кэплан. — Он, конечно, большой и симпатичный, стильно одевается, и вы с удовольствием посидели бы с ним в какой-нибудь забегаловке, но, наверное, не захотели бы оказаться с ним рядом в зале суда. Он продает ценные бумаги, отлично ведет телефонные переговоры, но это также означает, что любой пижон, который когда-либо терял сотню долларов на фондовой бирже или бывал недоволен журналами, купленными по телефону, будет иметь зуб на него. Говорю вам, лучше находиться в аду, чем в зале суда. И ведь я знаю, что выиграю это дело, ну, или, в худшем случае, выиграю апелляцию. Но кому это нужно? Лучше совсем не доводить дело до суда, и я хотел бы закрыть его до того, как они представят свои материалы на рассмотрение большого жюри.
— Поэтому вы хотите, чтобы я…
— …Чтобы вы нашли хоть что-нибудь, Мэтт. Все, что может дискредитировать Круза и Эрреру. Я не знаю, что там можно найти, но вы ведь были полицейским и, хоть сейчас уже не служите, умеете добывать информацию и улики.
Я согласно кивнул. Действительно, это я умел.
— Я не понимаю, — сказал я, — почему бы вам не нанять детектива, владеющего испанским? Моих познаний хватает только, чтобы купить пива в пивной лавке. Бегло говорить на испанском я не умею.
Кэплан покачал головой.
— Личное отношение стоит гораздо больше, чем умение сказать “Me llamo Matteo y ?como esta usted?”
— Это правда, — отозвался Томми. — Мэтт, я знаю, что могу рассчитывать на вас.
Хотел бы я ему сказать, что рассчитывать он может, вообще-то, только на самого себя. Я действительно не понимал, что я мог бы обнаружить такого, чего не обнаружили в ходе обычного полицейского расследования. Но в прошлом я достаточно долго носил полицейский значок, чтобы понять простую истину: не следует отказываться от денег, если кто-то хочет тебе их дать. Я не чувствовал угрызений совести, принимая гонорар. Человек наследовал четверть миллиона плюс страховку своей жены. Если он был готов расстаться с частью этих денег, я был готов взять эту часть.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
Итак, я отправился в Сансет-парк, какое-то время провел на его улицах, но чуть больше времени — в местных барах. Как известно, Сансет-парк находится в западной части Бруклина, северо-восточнее микрорайона Бэй-Ридж и юго-западнее кладбища Грин-Вуд. Сегодня яппи
Я поговорил с домовладельцем Эрреры, с бывшим работодателем Круза и с одной из его недавних подружек. Параллельно с этим я пил пиво в ближайших барах. Я также зашел в местный полицейский участок, полистал протоколы на обоих грабителей, попил с копами кофе и почерпнул для себя кое-какие сведения, о которых не пишут в газетах.
Я узнал, что Мигель Круз уже однажды убил человека во время кабацкой драки из-за женщины. Тогда ему не было предъявлено обвинение, потому что с десяток свидетелей заявили, что убитый сам полез на Круза первым с “розочкой”
Еще я узнал, что Эррера имел троих детей, живущих с их матерью в Пуэрто-Рико. Он был разведен, но не хотел жениться на своей нынешней подруге, потому что считал, что в глазах Бога он все еще связан узами брака со своей бывшей женой. Когда у него водились деньжата, часть их он отсылал своим детям.
Я узнал и другие вещи. Они не казались особо важными и сейчас уже стерлись из памяти. Но тогда я заносил их в свою записную книжку и почти каждый день делился этими сведениями с Дрю Кэпланом, который всегда, судя по его виду, оставался доволен тем, что я сообщал ему.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
Я регулярно наведывался в бар Армстронга и однажды вечером увидел там Каролину Читэм, пьющую на этот раз бурбон. На ее лице застыло выражение невысказанной боли. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы узнать меня. Потом в уголках ее глаз появились слезы, и она тыльной стороной ладони вытерла их.
Я не подходил к ней, пока она сама не поманила меня. Она похлопала по стулу рядом с собой, и я осторожно присел на него. Я пил кофе с бурбоном, а ей заказал еще порцию выпивки. Она уже и так была изрядно пьяна, но это ведь не причина, чтобы отказаться выпить снова.
Она говорила о Томми. Он был добр к ней. Звонил, присылал цветы. Но теперь он не будет встречаться с ней, потому что это неправильно как для новоиспеченного вдовца, так и для человека, которого публично обвиняют в убийстве.
— Он посылает цветы без визитной карточки, — сказала она. — Он звонит мне из телефонов-автоматов. Сукин сын.
Тут меня отозвал в сторонку Билли.
— Не хочется выгонять ее, — произнес он. — Она же напилась в стельку. Но мне придется это сделать. Вы проследите, чтобы она добралась домой?
Я ответил, что прослежу.
Я вывел ее из бара. Сразу подвернулось такси, и нам не пришлось идти пешком. Оказавшись у дверей ее квартиры, я отыскал в ее сумочке ключ и отпер замок. Каролина, как была в одежде, тут же плюхнулась на диван. Я сходил в туалет, а когда вернулся, ее глаза были закрыты, и она даже слегка похрапывала.
Я снял с нее пальто и туфли, перенес ее в кровать и укрыл одеялом. Я и сам чувствовал себя крайне усталым. Присел на минутку на диван и чуть было не уснул. Но заставил себя встать и покинуть квартиру Каролины.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
На следующий день я вернулся в Сансет-парк. Я узнал, что еще по молодости Круз влип в неприятную историю. Вместе с бандой соседских подростков он выбирался в центр города, где они фланировали по Гринвич-Виллидж
— Он, однако, не любит их, — объяснила мне женщина, от которой я все это узнал. У нее были черные блестящие волосы и темные глаза, и она позволила мне заплатить за ее ром с апельсиновым соком. — Он же красавчик, знаете ли, и они клеются к нему, а он их терпеть не может.
Я записал эту информацию наряду с другими важными сведениями. В кафе “Слэйт” на Десятой Авеню я пообедал. Съел неплохой стейк. А завершил трапезу, как обычно, у Армстронга. Много не пил, просто по привычке позволил себе кофе с бурбоном.
Дважды меня звали к телефону. Сначала позвонил Томми Тиллари, чтобы сказать мне, как он ценит все, что я для него делаю. Мне-то казалось, что все, что я делал — это тянул из него деньги, но ему удалось в какой-то мере убедить меня в том, что мои верность и неоценимая помощь были той последней соломинкой, за которую он мог уцепиться.
Второй звонок был от Каролины. И она тоже меня вовсю хвалила. Я такой джентльмен, уверяла она, и умею себя прилично вести. И я должен забыть, что она плохо говорила о Томми. У них все было замечательно.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
Назавтра я устроил себе выходной. Помнится, я пошел в кино, а фильм, кажется, назывался “Афера” с Ньюманом и Редфордом
День спустя я снова совершил свой рейд по Бруклину. А еще через день я прямо с утра купил “Дэйли Ньюс”. Анонс на первой странице был не особенно броский, что-то вроде “Подозреваемый в убийстве повесился в камере”, но еще до того, как я отыскал заметку об этом на третьей странице, я почувствовал, что это имеет отношение к моему делу.
Мигелито
В тот же вечер в шестичасовых теленовостях было продолжение этой истории. Узнав о смерти своего друга, Анхель Эррера отказался от своих первоначальных показаний и признал, что они с Крузом самостоятельно задумали и исполнили ограбление Тиллари. И что это Мигелито ударил миссис Тиллари ножом, когда женщина попалась им на пути. Он схватил кухонный нож, а Эррера в ужасе застыл, наблюдая эту картину. У Мигелито всегда был вспыльчивый характер, сообщил Эррера, но они были друзьями и к тому же двоюродными братьями, поэтому они сочинили эту историю, чтобы отвести подозрение от Мигелито. Но теперь, когда он мертв, Эррера мог рассказать, как все было на самом деле.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
Вечером я снова был в баре Армстронга. Мне очень хотелось напиться, хотя я вряд ли мог бы сказать вам, почему у меня появилось такое желание. Я много пил в те дни, но это происходило как-то само собой, а сейчас мне просто хотелось надраться. Мне хотелось хорошенько расслабиться, забыться и вообще быть, как говорится, в зюзю.
Не могу сказать, что мне это удалось, но я честно старался. А потом, где-то около десяти или одиннадцати, открылась дверь, и я спиной почувствовал, кто вошел в бар. Томми Тиллари, хорошо одетый и свежевыбритый, посетил заведение впервые с того дня, как была убита его жена.
— Эй, гляньте-ка, кто здесь! — воскликнул Билли и широко улыбнулся.
Все вскочили, чтобы пожать Томми руку. Билли был за стойкой и хотел налить ему за счет заведения, но Томми настоял на том, что он сам купит всем выпивку. Это был очень щедрый жест — в баре было, должно быть, тридцать, а то и сорок человек, — но я не думаю, что его смутило бы, даже если бы там оказалось триста или четыреста.
Я остался на месте, позволив другим толпиться возле него, но он сам пробился ко мне и обнял меня за плечи.
— Вот настоящий мужик! — громогласно объявил Томми. — Лучший гребанный детектив из всех, что есть.
— Пусть этот парень сегодня не платит, — сказал он, обращаясь уже к Билли, — ни за выпивку, ни за кофе. И даже если вы, пока меня не было, сделали здесь платные туалеты, пусть он не платит за них ни цента.
— Сортир пока еще бесплатный, — ухмыльнулся Билли, — но не рассказывайте боссу про вашу идею сделать его платным.
— Ой, не говори мне, что он сам не думал об этом, — отозвался Томми. — Мэтт, дружище, я люблю вас. Я был загнан в угол, я не хотел никого видеть, но вы меня здорово выручили.
Да что уж я такого сделал? Я не вешал Мигелито Круза и не выбивал признание у Анхеля Эрреры. Я даже не видел ни одного из них. Но Томми платил за выпивку, а я хотел выпить, поэтому я не стал спорить с ним.
Я не знаю, как долго мы просидели в баре. Странно, но я пил все меньше и меньше, в то время как Томми быстро накачивался алкоголем. Я отметил про себя, что Каролины не было, и ее имя ни разу не прозвучало в разговоре. Я подумал, что она вполне могла бы зайти — этот бар, в конце концов, был не так далеко от ее дома. И я гадал, что могло бы случиться, если бы она зашла сюда.
Я думаю, имелось много вещей, которые могли бы меня удивить, и, возможно, в этом была причина того, что я контролировал себя. Я не хотел, чтобы потом у меня были провалы в памяти.
Через некоторое время Томми настойчиво стал пытаться увести меня из бара.
— Сегодня такой знаменательный день, — твердил он мне. — Зачем нам сидеть и киснуть на одном месте? Надо немного покуролесить.
У него был автомобиль, и я просто отправился с ним, не обращая особого внимания на то, где именно мы были. Помнится, что в Ист-Сайде
Там было тихо, можно было нормально поговорить, и я спросил Томми, что же я такого сделал, что заслужил его комплименты. Один человек покончил с собой, другой признался, а какова же была моя роль во всем этом?
— Та штука, которую вы предложили, — ответил он.
— Что за чушь! Можно подумать, что я принес вам обрезки ногтей, чтобы кто-нибудь совершил с ними обряд вуду.
— Я говорю о Крузе и педиках.
— Он был обречен. Он бы не убил себя, если бы не боялся, что ему отомстят за избиения голубых.
Томми сделал глоток виски. Потом сказал:
— Пару дней назад в тюремной столовой перед Крузом возникает большой черный парень, который говорит ему: “Погоди, будет тебе тихая гавань. Все гей-братья отымеют тебя по кругу. Доктору придется состряпать тебе новую задницу. Так что, думай, парень”.
Я ничего не ответил на это.
— Дрю Кэплан, — продолжал он, — поговорил кое с кем, тот поговорил еще с кем-то, и дело было сделано. Круз серьезно отнесся к угрозе стать козлом отпущения для заключенных-гомиков, а на следующий день, как вы знаете, этот маленький грязный ублюдок уже болтался в петле. И скатертью ему дорога…
У меня перехватило дыхание. Пока я приходил в себя, Томми принес еще по порции выпивки. Я не прикоснулся к бокалу, стоящему передо мной, но позволил ему заплатить за нас обоих.
Когда он вернулся, я произнес:
— Эррера.
— Ну да, изменил свои показания. Полностью признался.
— И повесил убийство на Круза.
— Почему бы и нет? Круз уже вряд ли будет жаловаться. Неизвестно, кто из них сделал это, а, впрочем, кого это волнует? Главное, что ты подал нам идею, как надавить на Круза.
— Как надавить на Круза, — эхом отозвался я, — чтобы довести его до самоубийства.
— И по поводу Эрреры… У него ведь дети в Сантурце
Кроме нас в баре за соседним столиком сидели двое старичков — по виду, приятели. Они словно заново переживали знаменитый бой Луиса против Шмелинга. Не первый бой, а второй, когда Луис наказал немецкого чемпиона
Я спросил:
— Кто убил вашу жену?
— Кто-то из этих двоих. Если бы я заключал пари, то поставил бы на Круза. Стоит заглянуть в его маленькие глаза-бусинки, как сразу становится ясно, что он — убийца.
— Когда же вам удалось заглянуть ему в глаза?
— Когда они приходили ко мне помочь вынести вещи из подвала и мансарды. Но это было сделано с моего ведома. Второй раз они пришли и обчистили меня по своей инициативе.
Он улыбнулся, но я продолжал пристально смотреть на него до тех пор, пока улыбка не стерлась с его лица.
— В работе по дому вам помогал Эррера, — произнес я. — Круза вы никогда не встречали.
— Круз подходил, пожимал ему руку.
— Вы не упоминали об этом раньше.
— Ну да, не упоминал. Да и какая, к дьяволу, разница?
— Кто ее убил, Томми?
— Эй, полегче, парень!
— Ответьте на вопрос.
— Я уже ответил.
— Ее убили вы, не так ли?
— Вы что, сумасшедший? Ее убил Круз, и Эррера подтвердил это. Вам этого мало?
— Скажите мне, что вы ее не убивали.
— Я ее не убивал.
— Повторите еще раз.
— Да не убивал я ее, черт возьми! Что с вами такое?
— Я вам не верю.
— О, Господи! — воскликнул он
Он обхватил голову руками. Потом вздохнул, посмотрел на меня и сказал:
— Вы знаете, это очень забавно. Я, наверное, лучший дистанционный торговец, какого вы можете себе представить. Клянусь, я мог бы продать песок арабам, мог бы продать лед зимой, но только по телефону, а не при личной встрече. Как вы думаете, почему?
— Объясните мне.
— Я не знаю. Думаю, что все дело в выражении лица и мимике. По телефону говорить легче. Я разговариваю с незнакомцем, я не знаю, кто он, как выглядит. И он не видит меня — это уж точно. А вот встречаться лицом к лицу, особенно с кем-то¸ кого знаешь — это совсем другое дело.
Он помолчал.
— Вот если бы мы говорили с вами по телефону, вы бы купили мой товар.
— Наверное, — отозвался я.
— Точно, купили бы. Слово за слово, и вы купили бы целый контейнер. Допустим, я бы сказал вам, Мэтт, что, действительно, это я убил ее. Вы не смогли бы ничего доказать. Представьте, мы с женой вошли в дом, внутри беспорядок после ограбления, мы начали спорить, страсти накалились, и что-то произошло.
— Вы организовали ограбление. Вы все спланировали. Как раз в этом и обвиняли вас Круз с Эррерой. А теперь вы просто ловко вывернулись.
— И вы помогли мне — не забывайте об этом.
— Да пошли вы!
— Я бы все равно не смог отвертеться, Мэтт. Никаких шансов. Пришлось бы предстать перед судом. А так я избежал суда. Да ладно, это просто пьяный разговор, и мы можем утром забыть о нем, так ведь? Я не убивал ее, вы меня не обвиняли, и мы по-прежнему друзья. Все нормально. Верно?
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
Провалы в памяти никогда не случаются тогда, когда они вам нужны. Проснувшись на следующий день, я помнил весь наш разговор, хотя и желал бы забыть его. Он убил свою жену и ушел от наказания. А я помог ему. Он мне заплатил, и я навел его на мысль, как довести одного человека до самоубийства и оказать давление на другого, чтобы получить ложное признание.
И что мне теперь было делать?
Я был в растерянности. Любая версия, с которой я заявлюсь в полицию, будет быстро опровергнута Томми и его адвокатом, а все, что у меня имелось — это хиленькие свидетельства с чужих слов да откровения моего собственного клиента во время банальной совместной попойки. Я размышлял несколько дней, пытаясь найти какой-то выход, и ничего не мог придумать. Наверное, я мог бы заинтересовать какого-нибудь репортера. Опубликованная на страницах газеты, эта история могла бы попортить нервы Томми. Но зачем? И с какой целью?
Эти мысли терзали меня. Однако стоило мне хорошенько приложиться к бутылке, как терзания отступали прочь.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
Анхель Эррера признал себя виновным в совершении кражи со взломом, а в обмен на это районная прокуратура Бруклина не стала настаивать на обвинении в убийстве. Эррера отправился в тюрьму на десять лет.
Вскоре после этого однажды среди ночи раздался телефонный звонок. Я уже пару часов как спал, но телефон разбудил меня, и я спросонья нащупал трубку. Мне понадобилось не меньше минуты, чтобы узнать голос на другом конце провода.
Это была Каролина Читэм.
— Я должна была позвонить вам, — сказала она, — потому что вы джентльмен. Я в долгу перед вами, потому и звоню.
— Что случилось?
— Он бросил меня, — отозвалась она, — и уволил из компании “Тэннэхил”. Он запретил мне даже близко подходить к офису. Как только я стала ему не нужна, чтобы подтвердить его слова, он вышвырнул меня, и, вы знаете, он сделал это по телефону.
— Каролина…
— Я все написала, — продолжала она. — Я оставляю записку.
— Погодите, не делайте пока ничего, — сказал я, вылезая из кровати и нащупывая свою одежду. — Я скоро буду. Мы поговорим об этом.
— Вы не сможете остановить меня, Мэтт.
— Я не пытаюсь вас останавливать. Давайте сначала поговорим, а потом вы можете делать все, что угодно.
В трубке раздались короткие гудки.
Я набросил на себя одежду и помчался к Каролине, надеясь, что это будут всего лишь таблетки, причем с истекшим сроком годности. Я разбил стеклянную вставку в задней двери ее квартиры, чтобы проникнуть внутрь, а потом при помощи старой кредитной карточки отодвинул язычок защелки во второй двери.
В комнате пахло порохом. Каролина лежала на том же диване, на котором уснула в последний раз, когда видел ее. В откинутой руке все еще был зажат револьвер, а на виске чернело отверстие от пули.
Тут же была и записка. На журнальном столике стояла пустая бутылка “Мэйкерс Марк”, рядом с ней — пустой стакан. То, что Каролина была пьяна, отразилось на ее почерке и в донельзя мрачных формулировках предсмертного послания.
Я прочел записку. Постоял несколько минут, потом принес из кухни полотенце, вытер бутылку и стакан. Я нашел еще один такой же стакан, ополоснул его, вытер и положил в сушилку для посуды.
Сунув записку себе в карман, я вытащил револьвер из пальцев Каролины, проверил у нее, как положено в таких случаях, пульс, потом обернул пистолет диванной подушкой, чтобы заглушить звук от выстрела. Я выстрелил один раз ей в грудь, и еще один раз — в ее приоткрытый рот.
После этого я положил револьвер в карман и ушел из ее квартиры.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
Револьвер нашли в доме Томми Тиллари. Оружие было засунуто между подушками дивана в гостиной. Отпечатки пальцев на револьвере были тщательно вытерты. Баллистики получили отличный образец. Я целился в мягкие ткани, когда стрелял Каролине в грудь, потому что пули могут деформироваться при ударе о кость. Это была одна из причин, почему я сделал дополнительные выстрелы. Второй причиной было то, что это исключало возможность самоубийства.
После того, как эта история попала в газеты, я позвонил Дрю Кэплану.
— Я не понимаю. Он был на свободе и не при делах; зачем, черт возьми, он убил девушку?
— Спросите его сами, — ответил Кэплан. Голос его звучал невесело. — Хотите знать мое мнение? Он сумасшедший. Я, честно говоря, даже не предполагал такого. Ну, думаю, может, и вправду убил свою жену, может, не убивал. Не мое дело судить об этом. Но я никак не подозревал, что он — маньяк-убийца.
— Это точно он ее убил?
— Никаких сомнений. Револьвер — довольно убедительное доказательство. Речь идет о том, у кого оказался, образно говоря, дымящийся пистолет. Он оказался у Томми в диване. Вот идиот!
— Странно, что он не избавился от него.
— Может быть, он хотел застрелить еще кого-то. Поди пойми сумасшедшего. Нет, пистолет — это доказательство. К тому же был еще анонимный звонок в полицию. Кто-то слышал выстрелы, видел человека, выбегавшего оттуда, и дал описание, которое очень хорошо подходит к Томми. Даже сказал, что тот был одет в красный блейзер, в котором он обычно и ходит, ну, та обшарпанная штука, которая делает его похожим на швейцара из отеля “Парамаунт”
— Звучит обидно для отеля.
— Ничего, переживут, — отозвался Кэплан. — Я сказал ему, что на этот раз не смогу защитить его. Короче, дал понять, что умываю руки.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
Я вспомнил обо всем этом, когда прочитал в газете, что Анхель Эррера на днях выходит из тюрьмы. Он отсидел весь десятилетний срок, потому что за решеткой нарывался на неприятности так же, как и на воле.
Кто-то зарезал Томми Тиллари самодельным ножом после того, как он отсидел два года и три месяца из своего срока за убийство. Интересно, сделал ли это Эррера или кто-то другой? Этого я, наверное, никогда не узнаю. Возможно, чеки перестали приходить в Сантурце, и Эррера неправильно это понял. А может быть, сам Томми сказал кому-то что-то не то, и сказал это лицом к лицу, а не по телефону.
Не думаю, что сегодня я поступил бы так же, как тогда. Я теперь больше не пью, и мой порыв играть роль Бога, похоже, испарился вместе с алкоголем.
К тому же многое переменилось. Билли уволился от Армстронга и вскоре после этого уехал из Нью-Йорка. Последнее, что я о нем слышал, это то, что он жив-здоров, живет в Саусалито
Время от времени я все еще ставлю в церкви свечи за Каролину Читэм и Мигелито Круза. Не часто. Скорее даже, редко.
Редактура киевлянка.
© Данные материалы разрешается использовать с обязательным указанием авторства и ссылки на первоисточник (форум «Клуб любителей детектива»).
