Петер Хандке "Страх вратаря перед одиннадцатиметровым"
Плоховато у меня с немецкоязычными писателями. На память приходит только Дюрренматт. Чтобы восполнить ужасающие пробелы, решил прочитать эту замечательную повесть... еще раз. Реализм с элементами триллера, абсурда и психоанализа. Куда австрийцам без последнего!
Конструктивно, чтобы не растекаться мыслями по древу, буду придерживаться аннотации:
Бывший вратарь Йозеф Блох, бесцельно слоняясь по Вене, знакомится с кассиршей кинотеатра, остается у нее на ночь, а утром душит ее. После этого Йозеф бежит в маленький городок, где его бывшая подружка содержит большую гостиницу. И там, затаившись, через полицейские сводки, публикуемые в газетах, он следит за происходящим, понимая, что его преследователи все ближе и ближе... Это не шедевр, но прекрасная повесть о вратаре, пропустившем гол. Гол, который дал трещину в его жизни.Вот сразу возражу: повесть-то на самом деле шедевр. Что отличает шедевр от комикса? То, что когда читаешь хорошую прозу, мысли, как трещинки на поверхности стекла, возникают в обильном количестве и стремятся в бесконечность, вылетают из окна. Ты отвлекаешься от сути. Тогда приходится затыкать уши. Слышишь фон, но это не море шумит, это шум циркулирующей крови. Читая эту книгу, я много раз ловил себя, что куда-то улетаю, ухожу от произведения, в котором автор, Хандке, отразил полностью мои взгляды на жизнь и точность наблюдений. Например, что дождь лучше переждать в церкви или люди подсознательно выбирают ту сторону улицы, где стоят дома и обходят стороной заборы с пустырями. Или в пустом магазине полки кажутся переполненными...
Главный герой, Йозеф Блох, потерял работу на стройке, попал под сокращение, от нечего делать начал болтаться по городу в поисках каких-то неординарных событий. Круг его перемещений ограничен кинотеатром и фруктовым рынком. Познакомился с кассиршей, провел с ней ночь. Утром, болтая о том о сем, свежеиспеченные любовники обнаруживают легкое недопонимание. Блох подозревает девушку, что она высмеивает его манеру речи, использует присущие ей, то есть речи, обороты; начинает, как он, говорить неразборчиво, тихо, глотает окончания фраз... В состоянии аффекта он душит кассиршу и ударяется в бега, в захолустный городок на южной границе. Там у него есть знакомая, Арендаторша, если что - в обиду не даст. В городок, где почти все жители пребывают в состоянии легкого слабоумия, Блох попал не в лучшее время для отсидки - пропал немой мальчик, повсюду жандармы и распросы на каждом углу.
В этой атмосфере всеобщей подавленности на Блоха временами накатывают мрачные приступы паранойи, мании преследования. Нервы на пределе. Ему кажется, что изо всех окон на него смотрят как-то необычно подозрительно. Арендаторша не к месту задается вопросом - а чего это, мол, ты приехал сюда после стольких лет?.. Горничная в гостинице тоже ведет себя не адекватно в глазах Блоха, делает все время что-то не то. На почте поменяли промокашки, старые со следами почерка, видимо, уже отправили в полицию... Истерия разжигается наличием покойника в соседнем доме. Блох лихорадочно ищет газеты с экстренными новостями, но в городке читают только иллюстрированные еженедельники и дамские журналы. Черт!.. Однажды он поймал себя на том, что держит телефонную трубку, обернув ее платком. Хандке доводит ситуацию до абсурда и взвинчивает Блоха, вот небольшая цитата, почувствуйте накал:
"Заглянуть в помещение таможни не удалось, хотя окно было распахнуто: в комнате было слишком темно. Но те, кто были внутри, Блоха, несомненно, заметили; он догадался об этом по тому, что, проходя мимо, задержал дыхание. Возможно ли, чтобы в комнате никого не было, хотя окно открыто настежь? Почему «хотя»? Возможно ли, чтобы в комнате никого не было, если окно открыто настежь? Блох оглянулся: даже пивную бутылку сняли с подоконника, чтобы удобнее было смотреть ему вслед. Он услышал звук, словно бутылка покатилась под диван. С другой стороны, маловероятно, чтобы в помещении таможни стоял диван. Только отойдя немного, он сообразил, что это включили в комнате радио. Блох возвращался в городок, следуя по кругу, который описывало шоссе. Раз он даже с облегчением побежал было, до того обозримо и просто расстилалась перед ним дорога, ведущая в городок."
То есть, таможенники
специально сидят в темноте, как в засаде, даже пивную бутылку убрали с подоконника, чтобы легче вести наблюдение! Как тонко, медленно, солидно Хандке сгущает атмосферу облавы, хотя никакой облавы конечно же нет и в помине, у ГГ, совершившего непреднамеренное убийство разыгралось апокалиптическое воображение. Страх. Страх бывшего вратаря перед игроком, пробивающим пенальти. В роли игрока жандармы и сочувствующие им жители. Удар может быть непредсказуемым.
Однако надо сказать, что Блох не всегда боится разоблачения. Тревожную пустоту он пытается заполнить прогулками, беседами, вечерами со спиртным... Иногда кажется, что по городку шляется идиот, настолько его поведение ни в какие ворота не лезет. На самом деле так он мимикрирует, маскируется под беспечного бродягу-обывателя, не забудем, что все жители приграничного городка в какой-то мере немного психи.
Как, например, объяснить реакцию Блоха в момент, когда он видит тело пропавшего мальчика в лесном ручье? Рядом по дороге едет полицейский на мотоцикле, но Блох не зовет на помощь, не привлекает внимание к находке. Спокойно, как удав, ползет в ближайший бар, благополучно напивается, ввязывается в карточную игру и потом от игроков огребает по полной. Тело мальчика обнаружил таможенник, подумав сначала, что в ручье плавает старый матрац... В этих, довольно вялых на поверхности словах пограничника, столько глубокого, неподдельного ужаса, что я даже не знаю что сказать, кроме: Браво, Хандке!
Психоанализ тоже не обошел автор стороной. Что может быть чувственнее сцены, когда усталый мужчина сидит на стуле, а перед ним женщина в абсолютной тишине делает свои дела по хозяйству. Моет посуду, прибирается, успокаивает в спальне плачущего ребенка. Когда стоят над душой, человек волнуется, роняет вещи... Мощный сексуальный манок под управлением лукавого Хандке просто зашкаливает в воздухе, хотя все выглядит чинно-блинно-благородно. Герои сцены статичны, никакого намека на предосудительные действия со стороны Блоха. Вот так нужно писать сексуальные сцены!
В конце книги Блоху попадается на глаза заметка в одной газете, где сообщается, что полиция активизировалась по делу об убийстве венской кассирши. Но до того, как Блоху удалось заполучить газету (он купил ее в автомате), этот выпуск читают туристы в баре. Блох просит бармена дать ему почитать другой экземпляр. Бармен отвечает: газета одна, ждите... Вот он немецкий рационализм и экономия во всем! Хандке с чудовищным наслаждением, но очень незаметно, нагнетает в этой сценке весь ужас нависающей над Блохом беды. Заполучив наконец газету, Блох узнает, что уже есть показания свидетелей, видевших его с потерпевшей, установлены неопровержимые улики (американские монетки), особенности почерка (Блох перед тем, как задушить девушку, рисовал каракули на газете). Кто-то видел подходящего под фоторобот человека в автобусе, направляющемся в городок на южном кордоне... Западня начинает захлопываться. Блох понимает, что это лишь вопрос времени. Что он делает? Он идет на матч местных футбольных команд, садится на лавочку и приступает к обсуждению перипетий матча с соседом по трибуне. Назначается одиннадцатиметровый удар. Пенальти. Блох, как бывший вратарь, объясняет, что должно сейчас произойти. Игрок на точке видит, куда вратарь начинает заваливаться (вправо или влево) и бьет в противоположном направлении. Гол! В данном же эпизоде вратарь в желтом свитере остался на месте, не рыпнулся, и игрок попал точно в центр этого желтого пятна, то есть прямо в голкипера.
Абсолютный, неприрекаемый шедевр! Вульгарная, но всё же мораль: сиди на жо... стуле ровно - и всё будет нормально! Хандке оставляет открытым исход произведения. Что в конце концов ждет Блоха, читатель решает сам. Блох - вратарь, должен ситуацию просчитать. Опередив полицию (игрока), он может парировать пенальти. Дернется раньше времени - пропустит гол. Который может стоить жизни. Как там, в 1970, в Австрии, была смертная казнь или уже отменили?