"Последняя милость"К сожалению, не могу присоединиться к тем, кому этот роман понравился. Это не классический детектив, а учитывая полицейское расследование, и не классический полицейский детектив. Чтение романа растянулось месяца на три, плохой симптом. Начало было ой как многообещающе. Яркое "невозможное" преступление. Человека убивают посреди замерзшего озера электрическим током при скоплении большого числа свидетелей, в том числе и в непосредственной близости от жертвы. Мы знаем, что для создания невероятной ситуации нужны серьезные основания. В принципе основания есть, здесь к автору претензий нет, как нет их к мотиву, к личностям жертвы и убийцы. Но вот всё остальное вызывает большие вопросы. Это не Агата Кристи и не Рут Рэнделл. Это, пожалуй, Элизабет Джордж или поздняя Ф.Д.Джеймс (царствие ей небесное).
Во-первых, фигура сыщика, на кого возложена задача раскрыть дело. Арман Гамаш, старший инспектор Сюртэ, криминальной полиции Канады. Пария, изгой в высших полицейских кругах, авторитет для своей команды, любимый начальник и любящий муж, добряк, увалень, не Ален Делон, конечно, но на Филиппа Нуаре весьма похож. По типажу среди Великих Сыщиков больше подходит к Маллету и мисс Марпл в одном флаконе, чем к Вексфорду. Но Маллет не растворяется среди подозреваемых, не сидит по вечерам в теплых компаниях, не ведет душеспасительных бесед, не терзается моральным обликом своих подчиненных, Маллет - это, знаете ли, сидит дядюшка, сложил ручки на животике, подмигивает-улыбается, а потом - раз! - выскакивает третья рука и хватает за горло: "Ах ты, нарушитель общественного порядка проклятый!" Арман Гамаш, извините, это гамаши какие-то, стоптанные ботинки. Вот, например, убийство на озере. Из-за специфических улик сделать это могло, как он установил, только определенное количество людей. Хватит пальцев на одной руке. И что же делает уважаемый инспектор? Вместо классического: проверь алиби и отбрось всё лишнее - он мягко шерстит всю деревню, ходит по домам с обязательной парковкой на ужин и пустопорожние разговоры, погружается в конкурирующие эзотерические учения, эпический бред свихнувшихся старух, изучает поэзию еще одной одаренной, смотрит телевизор, лечит загрипповавшего подчиненного, и как апофеоз - лезет тушить пожар! Короче, нарастил всё лишнее и отбросил все алиби. Ну всё сделал и везде поучаствовал, кроме главного. В романе даже звучит подколка в его адрес, когда он, будучи в очередных гостях, слишком вознесся в небеса с описанием пейзажа вокруг реки Святого Лаврентия и других не менее красивых мест в Канаде. Вот он поет-поет, и вдруг его обрывают вопросом:
"Вы нашли своего убийцу, старший инспектор?" Читаем между строк - может, делом пора заняться.
Во-вторых, девушка-полицейский Иветта Николь. Своенравная, лживая дрянь, которая развалила предыдущее дело Гамаша - такая характеристика, причем по словам самого нашего добряка и всеобщего любимца Гамаша. По замыслу автора, Гамаш должен предоставить ей шанс реабилитироваться, расследуя это, засевшее как рыбная кость, убийство в "Трех соснах". Что же получилось в итоге? В нее влюбляется один из подчиненных, который потом спасает ее из огня, всё это перемежается с воспоминаниями самой Николь об отце и других родственниках. Позвольте, а где второй шанс, где профессиональная реабилитация и очищение кармы? Из всей команды Гамаша, которую Сюртэ бросает на расследование странного убийства, работает только одна Изабелла Лакост, все остальные, то болеют, то смотрят хоккей, то тратят время на повышение самооценки в ничтожных поручениях, в общем, тупят, тупят и тупят. Нет, армада Гамаша не тянет даже на деревенского детектива, мисс Марпл со всеми ее клубками, спицами, играми в маджонг или в крайнем случае в блэкмейл.
Луиза Пенни - это такой социальный работник, который решил пописать детективы. Социальная тема вовсю! Милость к падшим, приспособленцам, неудачникам, внимание к аномальным социальным явлениям, терпимость к необычным мужчинам, забота о детях из неблагополучных семей - этого у нее не занимать, это не отнимешь. Старушки под восемьдесят у нее играют в кёрлинг. Трогательно, выжимает слезу, но при чем здесь классический детектив?!
Вот настоящая загадка: почему перед смертью вторая жертва говорит местной художнице, Кларе, что она всегда любила ее искусство, хотя подруги убитой говорят в один голос: она никогда не видела картин Клары. Возникает противоречие, нет бы разобраться, но Гамаш, а вернее автор, проходит мимо и никак не объясняет эту коллизию. Значит, момент был не ключевым, зачем в таком случае о нем упоминать. Возбудить интерес читателя и кинуть! - не слишком ли жестоко, уважаемая Луиза? Куда смотрят критики?!
Глубокие, уходящие в неведомую даль корни, плохая наследственность, исторические паралелли, длительное и, как правило, бесплодное изучение влияния тех или иных обстоятельств на происходящее - всё это, лежащее между превосходной загадкой и ее вялым решением, тяжким грузом тащит роман на дно. Не спасают даже загадки в стиле Эллери Квина (легко вскрываются самым грубым, "консервным" ножом, а ведь так не должно быть у классиков!), не спасает псевдонеожиданный поворот в конце. Псевдо потому, что даже я, читавший с громадным перерывом, и то крикнул в этом месте: Да не верю! Не спасает, в конце концов, даже искреннее признание Изабеллы Лакост, что те улики, с которыми она так долго цацкалась, ездила в неблизкий Монреаль, ни к чему не привели и были по сути ложным направлением. Ни фига себе, сказал я себе, ложным направлением на 2/3 романа! Нашли смелость признаться, что вся работа, кроме работы очаровательного милашки Гамаша, пошла насмарку. Решение загадки с невозможным убийством на льду озера Брюме оставило у меня такое ощущение, будто Гамаш всё время держал козыри в рукаве. Вернее, Пенни "заставила" его держать, иначе как из маленькой загадки раздуть большой загадошный роман?
Прошу прощения у всех поклонников творчества Луиз Пенни, но вот такая получилась икебана... Не моё. Единственное, что мне понравилось - это стихи Руфи. Она, и, пожалуй, еще Изабелла Лакост, - настоящие яркие вспышки в этом бледном пламени. Вот так, взять почитать детектив, а придти кружным путем к творчеству Леонарда Коэна и его последователей. Что ж, хоть шерсти клок.