Д. Уэстлейк: Похождения Д. Дортмундера

[Клуб любителей детектива]

ДОНАЛЬД УЭСТЛЕЙК: ПОХОЖДЕНИЯ Д. ДОРТМУНДЕРА  Дональд Уэстлейк начал писать в 1953 году, продавая в журналы свои детективные, фантастические и мистические рассказы. Одним из главных серийных героев его произведений стал вор Джон Дортмундер. Дебют Дортмундера состоялся в романе ‘Проклятый изумруд’/  Переводы представленных рассказов выполнены участниками форума специально для ‘КЛУБА ЛЮБИТЕЛЕЙ ДЕТЕКТИВА’ . Подробности о первых изданиях рассказов и переводчиков во вкладке ‘библиография’.  Редактор-корректор: Ольга Белозовская.   ВНИМАНИЕ! В ТОПИКЕ ПРИСУТСТВУЮТ СПОЙЛЕРЫ. ЧИТАТЬ ОБСУЖДЕНИЯ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ САМОГО РАССКАЗА!

• ATTENTION!
    Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями.
    Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации.
• ЗАДАЙ ГЛУПЫЙ ВОПРОС
    — Без сомнения, романтику краж произведений искусства переоценивают, — произнес элегантный мужчина. — Определенно — это занятие скучное.
    Дортмундер промолчал. Он занимался воровством всего более-менее ценного, будь то произведение искусства или что-то еще, и никогда не думал, что это должно быть весело. К тому же, когда он крадется на цыпочках по темным залам охраняемых зданий с карманами, полными ворованного добра, вряд ли ему очень скучно.
    Мужчина вздохнул и спросил:
    — Что пьют такие, как вы?
    — Бурбон, воду, кока-колу, апельсиновый сок, пиво.
    — Бурбон, — обратился элегантный мужчина к одному из двух громил, которые привезли сюда Дортмундера. – И мне херес.
    Дортмундер в это время продолжал:
    — Кофе. Иногда красное бургундское. Водку, ‘Севен-Ап’, молоко.
    — Вы с чем бурбон будете? – спросил мужчина.
    — С водой и со льдом. Такие, как я, еще пьют ‘Хай-Си’, скотч, лимонад, ‘Доктор МОМ’…
    — А ‘Перье’ вы пьете?
    — Нет.
    — О, — сказал элегантный мужчина, закрыв вопрос, и оставшись при своем мнении. — Теперь, полагаю, вам интересно знать, зачем мы вас сюда привезли.
    — У меня в городе назначена встреча, — сообщил Дортмундер. Он был упрям. Будешь тут упрямым если простая прогулка к метро превращается в такое вот приключение, в котором тебя хватают два амбала, суют в бок пистолет, закидывают в лимузин с шофером в ливрее и салоном с перегородкой от этого самого водителя, отвозят в район Восточной Шестидесятой улицы на Манхеттене, затаскивают в дом с электрической дверью в гараже и заставляют под дулом пистолета отвечать на вопросы высокого, стройного, до безобразия прилично одетого, шестидесятилетнего седовласого и седоусого элегантного мужчины в прекрасно обставленном и таком мужском кабинете, словно с витрины ‘Блюмингдейла’.
    — И я уже опаздываю, — продолжил Дортмундер.
    — Я буду краток, — пообещал элегантный мужчина. — Мой отец — который, кстати, во времена Тедди Рузвельта был министром финансов этой великой земли, всегда внушал мне, что надо обязательно проконсультироваться со специалистами, прежде чем браться за какое-либо дело, вне зависимости от размаха или сферы. Я всегда следовал этому совету.
    — Ага, — буркнул Дортмундер.
    — Крайняя жизненная необходимость заставила меня, — рассказывал дальше элегантный мужчина, — прибегнуть к краже со взломом. Я сразу же отыскал профессионала в этой области, чтобы посоветоваться. Это вы.
    — Я исправился, — сказал Дортмундер. – В юности я натворил дел и уже заплатил свой долг перед обществом, так что я исправился.
    — Несомненно! – согласился элегантный мужчина. – О, вот и наши напитки. Пойдемте, я вам кое-что покажу.
    
    Это была темная и какая-то угловатая статуя четырехфутовой девочки-подростка, одетой в штору и сидящей на бревне.
    — Она прекрасна, не правда ли? – с нежностью глядя на эту штуковину, произнес элегантный мужчина.
    Красота как-то ускользала от Дортмундера, но он все же поддакнул:
    — Ага.
    Он осмотрелся. Это была подвальная комната, нечто среднее между кабинетом и музеем. Книжные шкафы чередовались с картинами на стенах, а антикварная мебель и полированный паркет сочетались с разного рода скульптурами: некоторые на пьедесталах, некоторые, как эта бронзовая девушка, на низких платформах. Дортмундер, элегантный мужчина и два вооруженных амбала спустились сюда на лифте, очевидно, что это был единственный вход. Здесь не было окон и воздух напоминал влажное и теплое одеяло.
    — Это Роден, — говорил элегантный мужчина. – Одно из моих разумных приобретений юности.
    Он скривился и продолжал:
    — Одно из моих недавних и менее разумных приобретений — это тоже девушка, только из плоти и крови, которая оказала мне медвежью услугу, став моей женой.
    — У меня и вправду встреча в городе, — прервал эти признания Дортмундер.
    — И совсем недавно, — мужчину было не сбить, — мы с Мойрой оказались на особенно неприятной стадии. И как часть отступных она получила эту нимфу! Но она ее не совсем получила.
    — Ага.
    — У меня есть друзья в мире искусства, а у каждого мужчины есть сочувствующие сторонники, если в деле замешаны бывшие жены. Несколько лет назад я сделал копию этой статуи, полную, вплоть до качества бронзы. Практически идентичную копию, не вполне музейного качества, конечно, но эстетически такую же приятную, как оригинал.
    — Естественно.
    — И эту копию я отдал Мойре, предварительно, конечно же, подкупив эксперта, которого она притащила, чтобы подсчитать деньги, заработанные на мне. Другие вещи я отдал ей, не имея ничего против, но моя нимфа?! Никогда!
    — Ага.
    — Все было прекрасно. У меня осталась моя нимфа – единственный и неповторимый оригинал работы Родена, созданный рукой мастера. У Мойры была копия, про которую она думала, что это оригинал, и она была счастлива, что одурачила меня. И вы можете подумать, что это счастливый конец для всех.
    — Ага.
    — Но, к несчастью, это вовсе не конец. – Мужчина покачал головой, — До меня дошла информация, правда, с большим опозданием, что проблемы с налогами вынуждают Мойру избавиться от нимфы Родена – она дарит статую в Музей современного искусства. Возможно, тут следует пояснить, что даже я не в состоянии подкупить оценщика из Музея современного искусства.
    — Он всем расскажет, — уверенно сказал Дортмундер.
    — Точно. Как говорят преступники – раскроет секрет.
    — Преступники так не говорят, — поправил его Дортмундер.
    — Неважно. Дело в том, что, на мой взгляд, единственный выход в этой ситуации – это выкрасть копию из дома Мойры.
    — Разумно.
    Элегантный мужчина указал на свою нимфу:
    — Поднимите ее.
    Дортмундер нахмурился.
    — Давайте, она не кусается.
    Дортмундер передал свой бурбон одному из амбалов, затем неуверенно (он ведь не знаком с тактикой подъема на руки девочек-подростков, одетых в шторы, будь они из бронзы или чего угодно) ухватил одной рукой бронзовый подбородок, а второй – локоть и поднял ... а она не сдвинулась.
    — Ух! – выдохнул Дортмундер, прокручивая в голове картинки с грыжей.
    — Теперь вы видите в чем проблема? – спросил элегантный мужчина, а Дортмундер в это время пытался унять дрожь от неожиданного напряжения в мускулах всего тела.
    — Моя нимфа весит пятьсот двадцать шесть фунтов. Как и копия Мойры, плюс-минус несколько унций.
    — Тяжелая, — согласился Дортмундер, забрал свой стакан у амбала и отхлебнул.
    — Эксперт из музея прибывает завтра днем, — элегантный мужчина сказал, касаясь своих белоснежных усов. – И, если я желаю избежать дискомфорта — возможно, даже общественного позора — я должен удалить копию из дома Мойры уже сегодня.
    На что Дортмундер ответил:
    — И вы хотите, чтобы я это сделал?
    — Нет, нет, вовсе нет! — Элегантный мужчина взмахнул своей элегантной рукой. – Мы с моими коллегами (речь, конечно же, об амбалах), как вы бы сказали, провернем аферу.
    — Я бы так не сказал, — поправил его Дортмундер.
    — Не важно. Что нам от вас нужно, мистер Дортмундер, так это ваш опыт. Ваше профессиональное мнение. Пойдемте.
    От его элегантного движения отворились двери лифта.
    — Желаете еще бурбона? Конечно, желаете.
    — К счастью, — рассказывал элегантный мужчина, — я сохранил все архитектурные планы и модели, хотя и потерял этот дом для себя.
    
    Дортмундер с хозяином и одним из амбалов (второй был послан за бурбоном и хересом) стояли в мягко освещенной столовой с видом на стандартный, выложенный кирпичом, зеленый дворик. На античном столике, который доминировал в этой комнате, стояли две модели дома и валялись рулоны чертежей. Маленькая модель, высотой всего каких-то шесть дюймов, сделанная из пробкового дерева, и с детально прорисованными окнами и дверями, стояла на аэрофотографии, изображающей, по всей видимости, район, в котором находится этот дом. Та что побольше, похожая на кукольный домик, высотой более двух футов, имела окна, похоже, застекленные настоящим стеклом, и внутри даже кое-какую мебель. Это были модели одного дома – большого, в 4 этажа, квадратного, с открытой верандой. В центральной части дома крыша была стеклянной.
    Дортмундер внимательно рассмотрел сначала большую модель, затем маленькую и, наконец, фотографию.
    — Это в Нью-Йорке?
    — Всего в нескольких кварталах отсюда.
    — Ага, — пробормотал Дортмундер, вспоминая свою квартиру.
    — Видите этот стеклянный люк в крыше? – поинтересовался мужчина.
    — Ну.
    — В хорошую погоду его открыть можно. Тут на втором уровне атриум. Вы знаете, что такое атриум?
    — Нет.
    — Это нечто вроде зимнего сада. Вот, давайте я вам покажу.
    Более крупная модель была сделана из кусочков, которые можно было отделять. Сначала была снята крыша, и стало видно свободное квадратное пространство посередине под световым люком, а вокруг располагались спальни и ванные комнаты. Затем был снят верхний этаж и стал виден хозяйский кабинет с книжными шкафами, а также спальня хозяина, располагающиеся вокруг все того же квадратного атриума. Эти мелкие детали удивили даже Дортмундера.
    — Это наверное стоит, как сам дом, — восхитился он.
    — Почти, — улыбнулся элегантный мужчина, снимая следующий этаж с модели.
    И вот в нижней части атриума — причудливое слово для простого светового люка, решил Дортмундер – расположился зимний сад, такой же, как и на улице, за французскими окнами столовой, с фонтаном и каменными дорожками. Гостиная и столовая в модели находились ровно в пределах атриума.
    — Роденовская копия, – произнес мужчина, указывая на сад, – вот здесь.
    — Сложновато будет, — прокомментировал Дортмундер.
    — От атриума до дорожки 12 ступенек. А сад находится дальше и еще ниже.
    — Совсем сложно.
    — О, вот и наши напитки! – сказал элегантный мужчина и взял свой бокал. – Очень вовремя.
    Элегантно сделав глоток, он продолжил:
    — Господин Дортмундер, трудящийся достоин награды за труды свои. Сейчас я вам расскажу о наших планах. Я прошу вас внимательно послушать, указать на недостатки, если таковые найдутся, и вообще помочь нам советом профессионала. В свою очередь, я заплачу вам – наличными, конечно, — тысячу долларов.
    — И отвезете меня в город, — добавил Дортмундер. – Я действительно опаздываю на встречу.
    — Согласен.
    — Тогда, начнем, — кивнул Дортмундер, и огляделся в поисках стула.
    — Давайте присядем, — пригласил элегантный мужчина, — так нам будет удобней.
    
    Высокие, узкие окна выходили на засаженную деревьями улицу. Длинные светло-бежевые бархатные диваны стояли на персидском ковре друг против друга на фоне стеклянных столиков, современных ламп и антикварных безделушек. Над камином, на полотне Милле вечный французский фермер из прошлого века бесконечно толкал свою переполненную сеном тележку через узкую дверь сарая. Может быть, элегантный мужчина и потерял свой дом с зимним садом из-за Мойры, но он по-прежнему еще в седле – мероприятия по улучшению бытовых условий ему явно не нужны.
    
    С бокалом в руке Дортмундер удобно устроился на диване и приготовился слушать.
    — Мы подготовили три плана, — тем временем рассказывал элегантный мужчина.
    Дортмундер заинтересовался – кто же эти ‘мы’. Наверняка не эти тупоголовые мордовороты, сидящие сейчас на ручках кресел, как какие-нибудь телохранители у звезды.
    — Наш первый план, возможно, вполне вероятный, предполагает использование светового люка и вертолета. Я могу достать верто….
    — Громко, — прервал его Дортмундер.
    Элегантный мужчина сделал паузу, как будто удивился, потом улыбнулся.
    — Правильно, — согласился он.
    Дортмундер взглянул на него.
    — Это было испытание? Вы хотите посмотреть, вдруг я просто скажу: "Да, да, это прекрасно, давайте мою штуку и везите меня в город", так что ли?
    — В некоторой степени, — ответил элегантный мужчина спокойно. — Конечно, кроме шума – предательский знак для всей округи и, естественно, полиции которая окружит дом, едва мы спустим крюк. Кроме проблемы шума, вертолет — довольно привлекательное решение. Ночью, сверху….
    — Это незаконно, — прервал его Дортмундер.
    — А?
    — Вы не можете летать на вертолете над Манхэттеном после наступления темноты. Есть такой закон. Никогда не нарушайте закон, если что-то замышляете. Иногда людей арестовывают за нарушение правил дорожного движения после того, как они ограбили банк. Такое происходит сплошь и рядом.
    — Понятно, — произнес элегантный мужчина и задумался. Наконец, пригладив свои великолепные седые волосы, он продолжил:
    — Иногда сделка является более сложной, чем кажется на первый взгляд, не так ли?
    — Да уж. Каков план номер два?
    — Ах, да. – Мужчина снова повеселел. – Этот план включает в себя входную дверь.
    — Как много людей в том доме?
    — Никого. – Тут мужчина взмахнул пренебрежительно рукой, — Ну, персонал, конечно. Но они все внизу. Там хорошая звукоизоляция, к тому же они все равно спят как убитые.
    — Как скажете. А где Мойра?
    — Она должна быть в Англии. Тратить деньги. – Мужчина при этих словах выглядел крайне раздраженным. – Но задержать ее там мне не удалось. В результате она сейчас, вероятно, уже летит в Нью-Йорк. И будет здесь завтра утром.
    Тут он отбросил раздражение в сторону и сказал уже нормальным тоном:
    — В любом случае у нас есть только сегодняшний вечер. План номер два, как я уже сказал, предполагает, что мы войдем в передние двери. Трое сильных мужчин, — он элегантным жестом указал на двух амбалов и себя, — приложив некоторые усилия, смогут поставить статую на тележку. У входа будет стоять грузовик с лебедкой. Ее хватит до атриума. Оттуда лебедка может протащить статую на тележке через дом и вниз, до грузовика.
    — Звучит неплохо. – Одобрил Дортмундер. – В чем же проблема?
    — Охрана, — пояснил элегантный мужчина, — у ворот посольства по соседству.
    — О, да. И если вы избавитесь от охраны…
    — Будет международный скандал. Это еще хуже, чем нарушить закон о ночных полетах над Манхеттеном.
    Дортмундер покачал головой.
    — Расскажите теперь о плане номер три.
    — Мы проникаем через заднюю дверь. Расставляем запалы и сжигаем здание до фундамента.
    Дортмундер нахмурился и возразил:
    — Металл не горит.
    — Этот недостаток мы и сами углядели.
    Дортмундер глотнул бурбона и с презрением констатировал:
    — У вас нет никакого плана.
    — У нас нет хорошего плана, — поправил его элегантный мужчина. – Ничего предложить не хотите?
    — За тысячу долларов? – удивился Дортмундер и еще хлебнул бурбона. Он выжидательно посмотрел на элегантного мужчину.
    Тот понимающе улыбнулся.
    — Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал он.
    — Скажем, две тысячи.
    — Скажем, десять тысяч, — предложил Дортмундер.
    — Я не могу сказать десять, я могу сказать две с половиной.
    Потребовалось три минуты и много маленьких деликатных молчаливых раздумий, прежде чем Дортмундер и элегантный мужчина достигли консенсуса в виде гонорара в пять тысяч долларов.
    
    Лестница, ведущая от светового люка, настолько вписывалась в интерьер, что казалась декоративной — крошечные ступени, неправильно расположенные, слишком узкие и кривые, пугающими виражами спускались из-под куполообразного потолка. Дортмундер, охваченный вполне объяснимой боязнью высоты, спускался мелкими шажками, подталкиваемый сзади одним амбалом и понукаемый спереди вторым. Он старался не смотреть вниз на кажущиеся с высоты третьего этажа крошечными кусты, статуи и декоративный фонтан. Сколько же места в этом атриуме!
    Очутившись в некоторой безопасности на твердом полу верхнего этажа, Дортмундер обернулся к элегантному мужчине, который первым сошел с лестницы совершенно безбоязненно и удивительно проворно, и произнес:
    — Это просто несправедливо. Я здесь против своей воли.
    — Естественно. Это потому, что моим помощникам пришлось показать вам свои револьверы. Но, конечно же, за пять тысяч долларов мы можем ожидать, что вы захотите присутствовать при исполнении вашей же гениальной идеи.
    В это время с крыши еще один мордоворот нервными рывками спускал на первый этаж черный, перевязанный отличной толстой желтой веревкой, рюкзак.
    — Я никогда в жизни еще так не опаздывал на встречу, — продолжал возмущенно Дортмундер. – Я должен был быть в городе несколько часов назад!
    — Ничего, пойдемте. Мы найдем для вас телефон и вы позвоните и все объясните. Но, пожалуйста, придумайте себе оправдание. Правду ведь не расскажешь.
    Дортмундер, который никогда не говорил по телефону правду и вообще вряд ли представлял себе, что такое правда, промолчал, но за элегантным мужчиной и амбалом последовал дальше вниз по винтовой лестнице. На первом этаже еще один громила, тихо матерясь, уже вытаскивал из фонтана мокрый рюкзак.
    — Эти инструменты не должны намокнуть! – указал на рюкзак Дортмундер.
    — Всякое бывает, — небрежно отмахнулся мужчина, наблюдая, как амбал тихо матерится. – Давайте лучше поищем телефон.
    Телефон нашелся в прелестной гостиной, на великолепном старинном столе, обтянутом зеленой кожей возле огромных окон, выходящих на улицу. Сидя здесь, Дортмундер в окно мог прекрасно видеть охранников, прогуливающихся у ворот посольства по соседству. Вот мимо припаркованных машин по обе стороны улицы проехало пустое такси. Элегантный мужчина вернулся в атриум, а Дортмундер набрал номер.
    — Гриль-бар "О-Джей". Ролло у аппарата.
    — Это Дортмундер.
    — Кто?
    — Бурбон с водой.
    — О, да. Слушайте, ваши приятели в задней комнате. Они ждут вас, да?
    — Да. Позовите Ке…другой бурбон с водой.
    — Хорошо.
    Мимо проехала полицейская машина, и охранник у посольства махнул копам рукой. Дортмундер открыл ящик стола – там оказался золотой браслет с изумрудами и рубинами, он положил его в карман. За его спиной вдруг раздался металлический скрежет. Он заткнул одно ухо пальцем.
    — Алло, Дортмундер? – послышался голос Келпа.
    — Да.
    — Ты опоздал.
    — Я тут завяз в одном деле.
    — Что-то серьезное?
    — Потом расскажу.
    — Ты что, в автомастерской?
    — Где?
    — Где машины ремонтируют. У тебя же вроде нет машины, да?
    — Нет.
    Снова металлический скрежет.
    — Что очень разумно. Живя во время кризиса, инфляции и к тому же в городе с отлаженной структурой общественного транспорта, иметь собственную машину — это верх глупости.
    — Конечно. Я тебе звоню…
    — И каждый раз, когда тебе нужна машина, тебя подвезут куда надо.
    — Точно. Ну так, насчет сегодня…
    — Так что же ты делаешь в автомастерской?
    Скрежет или нечто очень на него похожее уже действовали Дортмундеру на нервы.
    — Я тебе потом расскажу.
    — Так ты скоро будешь?
    — Нет. Я тут застрял, видимо, на пару часов. Наверное, перенесем встречу на завтра.
    — Без проблем. Но, если получится, то давай, приходи сегодня.
    — Вам, ребята, совсем не обязательно торчать там.
    — Да все нормально! Мы тут дискутируем на тему политики и религии. Пока.
    — Пока.
    
    В атриуме вовсю шла работа – резали голову нимфы. Когда Дортмундер вошел, ее голова качнулась разок и плюхнулась в фонтан. Как только амбал выключил электропилу, элегантный мужчина повернулся к Дортмундеру и сказал:
    — Словно на ваших глазах обезглавили человека. И даже хуже, если бы она была из плоти и крови, я мог бы представить себе Мойру.
    — Очень уж громко, — сказал Дортмундер.
    — Снаружи не слышно, — заверил его мужчина. – Из-за транспорта на улице стены сделали звуконепроницаемыми, так же, как и пол, так что слуги внизу тоже ничего не услышат.
    Мордоворот перевязывал отрезанную голову желтыми веревками. Затем снова включил свою пилу и атаковал нимфу, в этот раз уже в районе пояса. Голова в это время, покачиваясь на веревках и сиротливо выглядывая из желтых мотков, ползла наверх.
    Это Дортмундер за свои пять тысяч, выяснив, что основная проблема — вынести статую из дома, предложил распилить ее на части и вытащить через крышу. Поскольку, как и большинство литых бронзовых статуй, она была полой, распилить ее не составляло труда.
    Сначала Дортмундер подумал использовать лазер, который режет быстро, чисто и абсолютно бесшумно, но элегантные связи элегантного мужчины не помогли найти лазер, так что Дортмундер задумался об ацетиленовой горелке (у Дортмундера все знакомые имели ацетиленовые горелки). Но и здесь элегантный мужчина оказался не особо полезным, так как после того, как перерыли его гараж, нашлась только электропила и несколько сменных полотен. В любом случае это получше, чем перочинный ножик, хотя и не так тихо.
    Голова все-таки свалилась из-под крыши и плюхнулась прямо в фонтан, обдав водой все вокруг.
    Амбал выключил пилу и, подняв голову статуи, нелицеприятными словами высказался в сторону своего коллеги на крыше, на что тот ответил тем же. Вмешался элегантный мужчина, прикрикнув на них по-французски, и, когда они прекратили матерится, просто сказал:
    — Я сам буду перевязывать.
    На что амбал, бросив угрюмый взгляд, высказался:
    — Да уж, работа для большого ума.
    Включил свою пилу и нанес сокрушительный удар нимфе в область живота. Возобновившийся шум заглушил напрочь ответ элегантного мужчины.
    Здесь стало слишком шумно, и Дортмундер, вспомнив план дома и то, что кухня должна быть справа от гостиной, решил уйти. Мужчина остался возится с головой и веревками. Проходя гостиную, Дортмундер прикарманил симпатичную старинную камею.
    
    Он прекратил делать себе второй сэндвич из ржаного хлеба с сыром и дижонской горчицей – на этой кухне не было ни арахисового масла, ни желе — когда шум пилы стал перекрывать человеческий крик. Без сомнения, один из голосов принадлежал женщине. Дортмундер вздохнул, закончил приготовление сэндвича, взял его в левую руку и пошел к атриуму.
    Там обнаружилась женщина, окруженная чемоданами от Луи Виттона и оравшая во весь голос на элегантного мужчину, который в свою очередь так же громко орал на нее. Неподалеку стоял с открытым ртом мордоворот. В руке у него болталась выключенная пила, нацеленная уже на оставшийся от статуи пенек — колени, голени, стопы, пальцы ног и кусочек подола.
    Несомненно, это бывшая жена, заявившаяся домой с опережением графика. Элегантный мужчина, казалось, никак не может с ней совладать. Дотмундер стоял в полумраке прохода в гостиную, жевал свой сэндвич и наблюдал за происходящим.
    Поначалу это был просто ор, не было никакой возможности разобрать слова, но первый импульс бывшей жены создать побольше шума вскоре сменился полным осознанием того, что ее статуя была вся разрезана на куски; постепенно женщина захлебнулась собственным криком и просто стояла в оцепенении, глядя на разрушение и тяжело дыша. Элегантный мужчина тоже перестал орать. Восстановив самообладание и вернув свою элегантность, он поправил манжеты и дрожащим голосом произнес:
    — Мойра, признаюсь, ты застала меня в неудачном положении.
    — Ты…Ты… — Она еще была не состоянии дать ему определение. Нет, только не перед лицом этой бойни. что развернулась перед ней.
    — Это все можно объяснить, — сказал элегантный мужчина. – Но сначала разреши уверить тебя, что с Роденом все в порядке. Боюсь, ты по-прежнему можешь отдать его народу.
    — Ты…мать твою..Ты….
    — Я здесь потому, что, — продолжал мужчина, словно паралич его бывшей жены был приглашением к разговору, — обманул тебя ранее, когда мы расходились. Я подкупил тогда Гриндла, чтобы тебе досталась копия Родена, а не оригинал. Вот эта самая копия.
    Бывшая жена сделала глубокий вдох. Она отвернулась от бронзовой бойни и посмотрела на элегантного мужчину.
    — Ты чертов придурок! – произнесла она почти нормальным голосом. – Ты чертов самодовольный придурок! Ты что думаешь ты изобрел взятки?
    Элегантное лицо нахмурилось.
    — Что, прости?
    — Проси прощения у Родена, — фыркнула она. – Ты мог дать взятку Гриндлу только наличкой, и, когда он сказал мне о твоем предложении, я не увидела причин для отказа.
    — Ты…Ты…— теперь уже элегантный мужчина потерял дар речи.
    — Так что, взяв деньги у тебя и у меня, — неумолимо продолжала свой рассказ женщина, — Гриндл до подмены статуй назвал настоящую фальшивкой. Вот эта, — указала она пальцем на оставшиеся голени и ствол дерева, — была оригиналом.
    — Не может быть! — Элегантный мужчина заморгал. Его галстук съехал набок. — Гриндл не стал бы… Я сохранил…
    — Ты чертов дурак!
    Женщина потянулась к своим чемоданам и схватила удобный несессер болотного цвета, с пестрыми буквами чьих-то инициалов и стоимостью 364 с половиной бакса. Она швырнула его в своего бывшего мужа, который увернулся, взревел и бросил в ответ кусок бронзового бедра. Женщина отскочила в сторону, бедро пролетело через атриум и остановилось у ног Дортмундера. Он посмотрел на него, заметил какой-то блеск на внутренней стороне и присел, чтобы рассмотреть поближе. При литье, когда форму заливали сначала смесью гипса и воска, видимо, туда попала монетка, может быть, французская, теперь уже старинная, очень ценная и впаянная в бронзу. Дортмундер рассматривал кусок бедра, затем одной рукой передвинул его поближе к свету. Пальцами потрогал эту блестяшку, пробуя ее выдернуть. Но она крепко сидела на своем месте.
    Тут послышался звук электропилы и Дортмундер поднял голову. Пила была в руках у жены, и она с ней гонялась за своим мужем вокруг цветов и растений, пока амбал стоял с разинутым ртом, притворившись шлангом. Дортмундер встал, доел сэндвич и, вернувшись на кухню, вылез в окно.
    
    Далекий звук сирены стал различимым, когда он добрался до телефона-автомата и опять позвонил в бар. Как только он услышал голос Келпа, спросил:
    — Ребята еще там?
    — Конечно. Ты приедешь?
    — Нет. У меня еще дельце есть в Ист-Сайде. Ты с ребятами жди меня на углу Парковой и Шестьдесят пятой.
    — Конечно. В чем дело?
    — Просто немного взлома и проникновения.
    — Хозяева отсутствуют?
    Ниже по улице у дома Мойры скапливались полицейские машины.
    — О,да! Думаю хозяина не будет ближайшие несколько лет.
    — Что-то ценное?
    Не было двух копий Родена. Нет, был оригинал и одна копия. И элегантный мужчина был прав, когда говорил, что бывших мужей стоит пожалеть. Нанятый эксперт взял деньги у обеих сторон, но, когда пришло время заменить оригинал на фальшивую статую, он не стал ничего менять. Мысленно Дортмундер снова пригляделся к блестящей штучке в бедре нимфы. Это было кольцо от вполне современной банки пива.
    — Да, уж ценное, — проговорил Дортмундер. – Но тяжелое, так что прихватите где-то по дороге грузовик.  Перевод: Fotini ｢псевдоним｣
     Публикация на форуме: 29.04 2011 г.
• КОНЯМ НА СМЕХ
    Дортмундер смотрел на коня. Конь смотрел на Дортмундера.
    — Уродливая скотина, — прокомментировал Дортмундер, а конь закатил глаза, не веря своим ушам.
    — Не этот, — прошептал лысый старик. – Мы ищем вороного жеребца.
    — Ага, в темноте, — Дортмундер даже рукой вокруг повел. – В любом случае, для меня все лошади на одну морду.
    — Неважно, как они выглядят, главное — как они бегают. А Переплет может бежать, словно у него в заднице мотор. Вот почему среди этих кляч мы его не найдем. Наверняка Переплет где-то там в нижних конюшнях.
    Вот что раздражало Дортмундера, так это клички, которые дают лошадям. Локоть Эбби, Хватит болтать, Жуткая Встреча, Переплет. Если вы идете на бега, знайте — там о лошадях думают в последнюю очередь, потому что этот поход скорее предполагает стаканчик пива, ставку, общение и немного шуточек, вроде: ‘Мне повезет – у меня есть наличка!’, так что не имеет никакого значения, ставите вы свои кровные 30 баксов на коня по кличке Железный Великан или как-то еще, вам все равно придется ждать, общаться на свежем воздухе, пока все эти скакуны не сделают пару кругов, прежде чем вы узнаете, выиграли или нет. Но здесь, в темных дебрях Нью-Джерси, на ранчо почти в 60 милях от Нью-Йорка, окруженный этими большими, нервными созданиями, фыркающими и топочущими, с вытаращенными глазами; здесь, среди этого влажного и вонючего воздуха, шагая по грязи, а то и чему-то похуже; именно здесь Дортмундера больше всего раздражало, что эти шерстяные бочки на ножках имели особо витиеватые имена – Месть Пикассо, Как вам?
    Откуда-то из темноты, в густом воздухе раздался приглушенный голос Энди Келпа:
    — Надо идти дальше. Я слышал там что-то вроде: ‘Хр-фр-хр-фр’.
    — Это фыркают лошади, — прошептал старик.
    — Да хоть харкают! – прошипел Келп. – Давайте уж все сделаем побыстрее и свалим отсюда! Я городской парень!
    Нетерпение и нервозность в голосе Келпа звучали музыкой для ушей Дортмундера. Ведь именно Келп притащил его сюда, так что если уж Дортмундер страдает, то мысль, что его лучший друг тоже не в своей тарелке, приятно грела.
    Этот вечный оптимист Келп познакомился с лысым, которого звали Хирам Рэнгл, и притащил его в ‘Бар-энд-гриль’ на Амстердам Авеню познакомиться с Дортмундером и обсудить условия возможной сделки.
    — Я работаю на одного парня, — сказал Хирам Рэнгл своим скрипучим голосом, подозрительно буравя их блекло-голубыми глазами. Лицо у него было коричневое, со старческой сморщенной кожей. – Но имя я вам не скажу!
    — И не надо ничего говорить! – легко согласился Дортмундер.
    Он был немного не в духе оттого, что в последнее время не все шло гладко, и эта встреча не была его идеей. Сегодня в баре завсегдатаи спорили о последних достижениях в психотерапии.
    — Это называется ‘версия А’ и она способствует определению способов понимания женщин.
    — Мне нравится мой способ, — ответил тогда Дортмундер, и вот он сидит рядом с этим лысым старикашкой, тощим маленьким типом в оленьей куртке и фланелевой рубашке, в вельветовых брюках и желтых ботинках, таких огромных, что в них наверное ‘хонда’ поместится. И этот старикан еще заявляет ему, что он скажет, а что нет!
    — Вы, ребята, вообще можете пойти поболтать с толпой у стойки, мне плевать, – заявил Дортмундер и поднял бокал с бурбоном.
    — Да, ладно тебе, Джон! – мирно сказал Келп. Он явно желал, чтобы сделка состоялась.
    — Это выгодное дельце для всех. Пускай Хирам расскажет тебе.
    — Он же сказал, что не хочет рассказывать.
    — Мне просто надо быть осторожней, — оправдывался старик, потягивая пиво ‘Цин-Дао’.
    — Тогда и не начинай, — посоветовал ему Дортмундер.
    — Давай рассказывай, Хирам! Ты же для этого пришел.
    Хирам вздохнул, опустил свой стакан и произнес:
    — В общем, дело в том, что мы хотим спереть лошадь.
    Они хотят украсть лошадь! Суть в том, что этот старикан работал на одного парня, который всегда был полон различных идей и замыслов. Одна из его долгоиграющих афер включала в себя скакуна Переплета. Дортмундер вспомнил, что когда-то он на него пару раз ставил и проиграл. Видимо, это был тот самый редкий случай, когда Переплет проигрывал гонку. Как оказалось, скакун, на котором многие зарабатывали миллионы (а Дортмундер умудрился проиграть свои копейки), в нынешнее время находится на пенсии, как сказал старый мошенник, и с другими лошадьми пасется на зелененькой травке недалеко от Шорт-Хиллз, Нью-Джерси.
    — Если они низкие, то почему их называют возвышенностью? — вдруг стало интересно Дортмундеру.
    Он хотел было еще что-то спросить, но старик не слушал его и продолжал свой рассказ о том, что время от времени владельцы кобыл платят владельцам Переплета за то, чтобы он погулял с их девочками. Вроде как существует теория, что если от быстрого скакуна родятся детки, то они тоже будут такими же быстрыми. И эта теория позволяет делать большие деньги.
    В общем, у этого интригана, анонимного босса Хирама Рэнгла, есть несколько неплохих лошадок, но не таких высококлассных, как Переплет. Вот он и задумал украсть его и свести со своими кобылками, а потом, когда будут жеребята, записать их отцом какого-нибудь слабого коня. Затем, когда они подрастут достаточно, чтобы участвовать в бегах, а это всего-то каких-то пару лет, их шансы на победу будут не ахти какие из-за их предполагаемого происхождения. Но реально-то они детки Переплета, и бежать будут как бешеные, на чем этот аферист, их владелец, и собирается заработать свой куш. Конечно, через пару месяцев их рекорды на дорожке станут явными, но к тому времени этот прохиндей уже поимеет что хочет. Если трое-четверо таких детишек будут участвовать в гонках хотя бы раз в год, и если еще лет пять-шесть Переплет будет становиться папашей, то у этого парня, как говорится, реально далекие перспективы.
    Келп подытожил все это по-своему:
    — Это как ‘Принц и нищий’, когда не знаешь, что на самом деле твой отец — король.
    — Я-то думал, мы тут про лошадей говорим, — отозвался Дортмундер.
    Келп покачал головой.
    — Ты никогда не был романтиком.
    — Оставлю это Переплету, — невозмутимо ответил Дортмундер.
    В любом случае, ложка дегтя в этой бочке меда все же обнаружилась. Оказалось, что этот хитроумный парень, жулик и мошенник, никогда за всю свою карьеру не совершал ни одной настоящей кражи. У него был план, у него были кобылки на собственном ранчо, у него были деньги, чтобы делать ставки по крайней мере три года подряд, но единственное, чего ему не хватало, и к тому же он не знал, как это достать, – это скакун Переплет. Так или иначе, его наемник Рэнгл нашел Энди Келпа, который в свою очередь сказал, что его друг Джон Дортмундер — именно тот, кто может спланировать и осуществить такое деликатное и необычное ограбление, как это. Поэтому встреча и состоялась в баре, где сейчас завсегдатаи спорили: могут ли завидовать размеру пениса не только мужчины, но и женщины? Как они могут это делать? С чем они сравнивают?
    — Я вам больше скажу, — продолжал старик. – Мой босс заплатит 20 тысяч долларов. Не мне, я уже свое получил. Тем, кто мне поможет в этом деле.
    — Десятка на лицо, Джон, – отметил Келп.
    — Я умею делить на два, Энди.
    А также Дортмундер умел делить на ноль, как в последних нескольких операциях, – просто небольшая цепь неудач, и говорить не о чем – что и заставило его кивнуть и согласиться:
    — Ладно, посмотрю на эту вашу лошадь.
    Вот почему он теперь здесь, в Нью-Джерси знойной ночью, утопает по щиколотку в чем-то теплом и мягком, слушает, как Энди подражает лошадиному ржанию, и в конце концов принимает решение, что пришло время найти нужное животное и побыстрей убраться отсюда к черту.
    Потому что Переплет находился, образно говоря, в тюрьме. Фактически — ферма с полями под открытым небом, но все-таки тюрьма – с высокими заборами, с воротами на замке и довольно сложным маршрутом от входа до выхода. А влезть в лошадиную тюрьму ничуть не легче, чем проникнуть в тюрьму для людей, особенно если лошади к тому же ценные.
    Ц-Е-Н-Н-Ы-Е. Когда Келп показал Дортмундеру статью из спортивной колонки ‘Дэйли Ньюс’, где написали, что Переплет застрахован на 1 000 000 долларов, Дортмундер воскликнул:
    — Миллион баксов? Чего мы тогда взялись за десять штук? Почему бы нам не иметь дело со страховой компанией?
    — Я уже думал об этом, Джон, — сказал Келп. – Но вопрос в том, где бы мы его держали, пока ведем переговоры? Ты же знаешь, у меня однокомнатная квартира.
    — И я точно знаю, что Мэй не разрешит его держать у нас дома, – вздохнул Дортмундер. – Ладно, сработаем и за десять.
    Это было на прошлой неделе. А на этой они с Келпом и стариком проехали на арендованном ‘форде’ через туннель Холланд, пересекли Нью-Джерси до Шорт-Хиллз и добрались до места. На краю проселочной дороги, утопающей в августовской зелени, стоял скромный, в колониальном стиле, знак с надписью ‘Ранчо "Йерба-Буэна"’, указывающий на асфальтовую дорогу, что взбегала вверх по невысокому холму к небольшому белому зданию, виднеющемуся среди деревьев. Сидящий за рулем Келп свернул на эту дорогу, просто чтобы посмотреть что там. А там, где-то на полдороги к дому, они увидели по обе стороны белую металлическую ограду, и дальше, за домом тоже заметны были белые полосы этой ограды. К ним приближался молодой красавец в джинсах и футболке с рисунком лошади на ней. Он улыбнулся Келпу, остановившему машину.
    — Помочь, ребята? Это частная дорога.
    — Мы ищем Хопатконг, — ответил Келп.
    Он назвал это место только потому, что видел такой указатель на шоссе, и название показалось ему смешным. И, конечно же, ему пришлось выслушать 18-минутную лекцию на тему ‘Как добраться до Хопатконга?’
    Затем они вернулись на главную дорогу, повернули направо, поднялись на очень крутой холм, откуда ранчо было видно как на ладони, словно смотришь на бильярдный стол с белыми бортами.
    Ранчо было довольно обширным. Неправильной формы поля все были огорожены этими белыми заборами и соединялись узкими грунтовыми или асфальтовыми дорожками. Кое-где темнели группки кустов или деревьев, будто кнопки на обивке дивана. Плюс к этому около десяти коричневых или белых амбаров и сараев были разбросаны позади основного дома. Они увидели около 30 пасущихся лошадей и светлый пикап, который курсировал по территории туда-сюда.
    — Будет нелегко, — произнес Дортмундер.
    Келп прекратил фотографировать ранчо.
    — Нелегко? – с изумлением переспросил он. – Да я ничего легче не видел! Ни сигнализации, ни вооруженной охраны, ничего даже похожего на это.
    — Лошадь в карман не спрячешь. И как ты подъедешь туда незамеченным? — не согласился Дортмундер.
    — Я его выведу, — подал голос старик. – Это несложно, я знаю лошадей.
    — Ты их знаешь? – Дортмундер махнул в сторону пастбища. – Там стадо лошадей.
    — Я узнаю Переплета, когда увижу, не волнуйся.
    Вот и пришло время выяснить, было это пустым бахвальством, или старик знал, о чем говорил. Пользуясь снимками ранчо, которые сделал Келп, атласом дорог и топографической картой (от всего этого у Дортмундера голова разболелась), Джон разработал оптимальный маршрут, самый простой способ проникнуть на ранчо и тихо уйти оттуда. Начинался он с узкой дороги на задворках, которой редко пользовались, затем надо было пройти через чей-то сад к дальней части забора позади главного здания, снять пару секций с ограды. Старик должен найти Переплета и вывести его за пределы. Выйдя с конем, они должны поставить на место забор, чтобы запутать возможное преследование. Хирам взял на прокат пикап и фургон для перевозки двух лошадей. Дортмундер с Келпом никак не могли поверить, что им приходится работать с человеком, который вместо того, чтобы угнать нужный транспорт, берет его напрокат. Так они и оказались здесь в жаркую темную ночь.
    Ну где же этот Переплет?
    Может, его увезли куда-нибудь на свидание с горячей кобылкой, чтоб не стоял без дела, а зарабатывал деньги?
    Старик настаивал, что этого не может быть, так как у его неизвестного босса есть источник, благодаря которому он уверен, что сейчас Переплет должен быть именно здесь, на отдыхе между свиданиями.
    — Он где-то в одной из этих конюшен, — прошептал старик, описав рукой такой широкий круг, что стало понятно – где-то на планете эта конюшня все же есть.
    — Я опять слышу, как они это делают, — сказал Келп, и озвучил то, что слышит. — Фрр-фрр.
    — Они фыркают, — пояснил старик. – Непородистых оставляют на улице на ночь, если погода хорошая, но Переплет всегда ночует в стойле. Так он не заболеет. Идем сюда.
    Они пошли дальше, и Дортмундеру все меньше и меньше нравилась эта конюшня. Он предпочитал думать о себе как о профессионале, а профессионал всегда найдет единственно верное решение проблемы, в отличие от любителя, так что эта работа не должна отличаться от любой другой, которой он гордится. Тащиться с холма на место, например, гораздо менее интересно, нежели войти в банк или ювелирный магазин в виде курьера с посылкой для мистера Хатчисона.
    — Здесь нет никакого мистера Хатчисона!
    — Вы уверены? Позвольте позвонить своему диспетчеру.
    И далее в том же духе. Осматривая каждый миллиметр, готовясь к будущему делу.
    На ранчо не придешь с посылкой для лошади.
    Да и номер телефона лошади не достанешь, не повесишь на нее электронный жучок, не сделаешь макет лошади, чтобы оставить его вместо нее. В ней не получится высверлить дырку или прокопать туннель с двух сторон. На ранчо ничего не взорвешь, чтобы в суматохе пожара сбежать по крыше. Просчитать поведение лошади невозможно.
    Хотя, наверное, просчитать можно, но не так досконально, как это обычно делает Дортмундер.
    Который в этот момент считал, что похищение лошади все меньше напоминает то, о чем пишут в газетах: ‘хорошо спланированное профессионалами ограбление’, и все больше становится похожим на воровство газонокосилки с заднего двора. Своего рода позор для профессионала.
    — Смотри, куда идешь, — прошипел старик.
    — Уже поздно, — ответил Дортмундер.
    О жизни на ферме Дортмундер знал из рекламы маргарина по телевизору, картинок на сигаретных пачках и фото в журналах. Это место совсем не было похоже на то, как он себе представлял сельское хозяйство: ни тебе трехэтажных красных амбаров, ни коней, несущихся во весь опор между огромными валунами. Здесь были только длинные, низкие коричневые сараи, расставленные между огороженными пастбищами. Все это вообще напоминало Дортмундеру фильмы о лагерях времен Второй мировой – неутешительное зрелище.
    — Он в одном из этих трех сараев, — сказал старик. – Я уверен.
    Они вошли в длинное здание с широкой бетонной дорожкой посередине, закиданной сеном и навозом. С потолка свисали голые лампочки и тускло освещали стойла справа и слева. И почти две трети из них не пустовали.
    Это был первый сарай, через который они шли, так что Дортмундер узнал кое-что новое о лошадях:
    1 – они пахнут; 2 – он никогда раньше не встречал никого, кто бы так громко дышал; 3 – они не спят, даже ночью; 4 — они не сидят; 5 – они проявляют любопытство к людям, которым нужно пройти мимо, и наконец 6 – у них необычайно длинные шеи. Когда с обеих сторон одновременно к нему высунулись морды лошадей, которые морщили свои черные мясистые губы и показывали жуткие квадратные зубы, похожие на могильные плиты, сопя и фыркая прямо в лицо Дортмундера, Джон понял, что дорожка на самом деле не так и широка, как казалось.
    — Господи! – прошептал Келп. Не часто он говорил такие вещи.
    Здесь, конечно же, Переплета не было. Они перешли на другую сторону, и снова Дортмундер ощутил на лице влажное, теплое дыхание любопытных лошадей. Трое злоумышленников шли, вглядываясь в темноту, а позади них раздавалось тихое ржание и фырканье потревоженных этим ночным визитом животных. Вдалеке из окон главного дома, как и в ближайших конюшнях, лился слабый свет.
    — Он должен быть или в этом сарае или вон в том, втором, — махнул рукой лысый.
    — И какой ты хочешь проверить первым? – поинтересовался Дортмундер.
    Старик подумал и указал:
    — Этот.
    — Значит, он будет в другом. Туда сначала и пойдем, — решил Дортмундер.
    Старик внимательно посмотрел на него.
    — Ты что шутишь или как?
    — Или как.
    И, как позже выяснилось, он был прав. Третьим слева стоял Переплет собственной персоной. Большой, высокомерный жеребец, с узкой мордой и в черной гладкой попоне. Он отпрянул и уставился на людей с отвращением.
    — Это он, — сказал старик. Что и подтвердила маленькая табличка, прибитая к воротам стойла.
    — Наконец-то, — выдохнул Келп.
    — Не так уж долго мы его искали. Сейчас я надену уздечку.
    Старик отвернулся и вдруг напряженно застыл. Затем оглянулся на двери конюшни.
    — Кто-то идет, — резко прошептал он.
    Быстро сориентировавшись, старик рывком открыл ворота в другое, не туда где стоял Переплет, стойло и, схватив своей костистой лапой локоть Дортмундера, толкнул его внутрь. Одновременно с этим он зашипел на Келпа:
    — Давай внутрь! Залазь!
    — Здесь кто-то уже есть! – в ответ прошептал Дортмундер, имея в виду коричневую лошадь, которая уставилась в абсолютном недоумении на непрошеного гостя.
    — Некогда! – отрезал старик, пропихнул Келпа внутрь стойла и захлопнул ворота в тот самый момент, когда свет в конюшне загорелся ярче.
    — Эй, парни! Что происходит? – произнес чей-то голос.
    Нас застукали, подумал Дортмундер и отчаянно стал придумывать причину, по которой он мог бы оказаться в стойле с этой гнедой лошадкой посредине ночи. Но тут он услышал продолжение.
    — Думал, вы уже все спатки завалились.
    Он говорит с лошадьми! – мысленно обрадовался Дортмундер.
    — Кто-то вам помешал? Птичка залетела?
    Что-то в этом роде, — ухмыльнулся про себя Дортмундер.
    — Или крыса залезла?
    Человек приближался. Тихий и ровный звук знакомого для лошадей голоса успокаивал их.
    Всех, кроме одной – той самой гнедой лошади, в стойле которой толпились Дортмундер, Келп и старый лысый мошенник. Конь, конечно, не кричал во весь голос: ‘Сюда, хозяин! Сюда! Они все здесь!’ Но было очень похоже. Он фыркал, пыхтел, тряс головой и постоянно переставлял ноги, как какой-то чертов танцор из кордебалета. Пока Дортмундер сотоварищи сидели на корточках в дальнем конце стойла, прямо за крупом этого волосатого позера, и боялись завалить деревянное перекрытие, обладатель голоса подошел ближе, приговаривая:
    — Эй, Баламут, в чем дело?
    Баламут, — подумал Дортмундер, — я мог бы и догадаться.
    Мужчина стоял теперь, протянув руки к лошади и позволяя Баламуту слюнявить лицо.
    — Ну вот, все нормально, Баламут, все хорошо.
    Ко мне ворвались! – возмущенно фыркал в ответ конь и с остервенением хлестал Дортмундера по лицу своим хвостом.
    — Ну-ну, успокойся, крепыш!
    Ты посмотри на меня! Разве у меня когда-нибудь было 10 ног?
    — Спокойно, парень. Все уже успокоились.
    Это потому что у них не сидят эти…
    — Хороший Баламут. До завтра, крепыш.
    О, боже, о, боже, боже, боже! – бормотал Баламут, изо всех сил стараясь наступить на ноги всем троим сразу.
    Владелец голоса наконец ушел, и лысый быстро что-то кинул Баламуту. Как по волшебству, это его успокоило. Лишь только свет снова превратился в спокойный полумрак, а звук шагов стих, Баламут по очереди всех осмотрел и улыбнулся, словно заявляя — мне всегда хотелось иметь соседей по комнате!
    — Как ты это сделал? – удивился Келп.
    — Сахар. Я принес несколько кусков сахара специально для него, но не успел сунуть ему из-за этого мужика.
    Кусочки сахара. Дортмундер посмотрел на старика с уважением – вот человек, который идет на дело подготовленным!
    — Ладно, давайте уже вытащим Переплета отсюда и сами уберемся, — сказал старик, и стал толкать коня, как какой-нибудь диван, очищая себе путь из стойла.
    — И я того же мнения, — тут же согласился Дортмундер, но выйти ему не удалось – круп лошади буквально пригвоздил его к стене. — Ты не подвинешь Баламута подальше?
    — О, конечно!
    Хирам толкнул лошадь сильнее, и Дотрмундер выскочил из стойла, уворачиваясь от мокрого носа Баламута. Келп закрыл ворота стойла, и Хирам пошел выбирать уздечку для Переплета. Найдя то, что нужно, он подошел к Переплету и ласково обратился к нему:
    — Иди сюда, парень. У меня есть для тебя что-то вкусненькое.
    Переплет явно был другого мнения. Это вам не какой-нибудь Баламут, его так просто не заманишь. Он лишь взглянул из своего стойла на Хирама, и в глазах его читался вопрос: Разве мы знакомы?
    — Иди ко мне, малыш. – Хирам настаивал мягким голосом, показывая на раскрытой ладони уже не один кусочек сахара, а целых два. – У меня что-то есть для тебя.
    В соседнем стойле Баламут с некоторым беспокойством наблюдал за этим действом, вытянув шею. Меня что, надули за один несчастный кусок сахара?
    Именно это внимание и сработало. Переплет, услышав своего соседа, наконец сообразил, что, заигравшись, можно не получить приз. Тряхнув головой, он грациозно и с достоинством приблизился, пригнул голову и облобызал ладонь старика, да так, что кусочки сахара моментально исчезли. В это время старик, что-то ласково приговаривая, свободной рукой нежно погладил его нос, почесал за ушами и аккуратно направил коня в нужную сторону.
    Дортмундеру пришлось признать, что сделано это было идеально. Первое, что узнал от старика этот конь – это сладкий сахар во рту, а на шее уже затянута уздечка, и Хирам спокойно наматывает ее себе на руку.
    — Хороший мальчик, — похлопывая по шее коня, приговаривал старик и открывал ворота стойла.
    После всех этих реверансов Переплет оказался совершенно спокойным животным. Под прощальное ржание Баламута и еще нескольких жеребцов Хирам вывел Переплета из конюшни. Дортмундер и Келп держались к ним поближе, а Хирам сейчас уже не был похож на какого-то старого прощелыгу, а наоборот, вел себя как человек, знающий свое дело. Так они в легком темпе направились подальше от фермы, через поля.
    Ограждение по всему периметру фермы состояло из двух горизонтальных балок, одна на уровне груди, вторая чуть выше колен, ввинченных в столбы. Прокладывая путь сюда, Дортмундер и Келп вынули перекладины из трех чередующихся заборов, потому что старик сказал, что Переплет не будет их перепрыгивать.
    — А я-то думал, кони прыгать умеют, — сказал тогда Дортмундер. На что старик ему ответил:
    — Только скакуны.
    Дортмундер этим не удовлетворился, но решил не обращать внимания.
    Уходя с фермы, Хирам вместе с Переплетом терпеливо ждали, пока Дортмундер и Келп вставят обратно в пазы перекладины первого забора. Они чертыхались шепотом друг на друга, пытаясь в темноте попасть этими чертовыми палками в нужные отверстия. И, шагая дальше, Келп бормотал:
    — Ты мне чуть палец не оторвал!
    А Дортмундер шипел ему в ответ:
    — Подожди, вот выйдем на свет, и я покажу тебе глубокую рану на своем запястье!
    — Но-но, мой мальчик! – Хирам в это время успокаивал Переплета.
    По полю гуляли другие лошади, и Переплет все порывался пойти с ними порезвиться, но старик крепко держал узду в руке, тащил коня и угощал сахаром, стараясь придерживаться правильного направления. Другие лошади подходили ближе, заинтересованно разглядывая ночных гостей. Дортмундер с Келпом прилагали усилия, чтобы не сбиться с пути и не потерять из вида старика с конем. Пять или шесть жеребцов толкались рядом, врезаясь в друг друга, утыкаясь мордами в шеи Дортмандера и Келпа, отвлекая и замедляя их.
    — Эй, подожди! – тихо крикнул Дортмундер.
    — Надо отсюда сваливать! – не замедляя хода ответил Хирам из темноты.
    — Хирам, мы потеряемся! – в страхе шипел Келп.
    — Хватайте его за хвост, — предложил старик, не останавливаясь.
    Дортмундер удивился.
    — Ты про коня, что ли?
    — А про кого еще? Он не будет возражать.
    Голос старика уже удалялся. Стало невозможно разглядеть среди других лошадей самого Переплета.
    — Да поможет нам бог! – произнес Келп и рванул вперед с поднятыми руками, защищаясь от толкущихся животных.
    Дортмундер последовал за ним, не найдя другого выхода. Они схватили Переплета за кончик хвоста, и дальше путь уже был полегче, хотя было чрезвычайно оскорбительно тащиться вперед, держась за конский хвост.
    У второго забора лошадей оказалось еще больше. Так много, что поставить перекладины на место не представлялось возможным.
    — Черт все это побери! – выругался Дортмундер. – Давай, просто иди! Давай же!
    Он дернул за хвост коня, который вовсе не был Переплетом, когда тот вдруг резко рванул вперед, развивая скорость, наверное, миль 90 в час, и первые 8 дюймов тащил за собой Дортмундера, пока Джон не сообразил, что нужно разжать пальцы. Дортмундер чуть не упал лицом в липкую грязь, но удержался на ногах и, озираясь по сторонам, зло пробормотал:
    — Куда все на хрен подевались?
    Вокруг над ним ржали и фыркали лошади. Откуда-то из этой кучи животных раздался тихий голос Келпа:
    — Здесь!
    Небольшой отряд снова собрался вместе, и на этот раз Дортмундер уже схватил нужный хвост.
    Лошадей стало еще больше. Хирам пожаловался, что у него кончается сахар, так как ему пришлось отвлекать самых назойливых и агрессивных животных. Но Дортмундер и Келп советовали лошадям, сующим свои мягкие влажные носы к ним в карманы и подмышки:
    — У нас нет чертова сахара! Спрашивайте у того парня впереди!
    Наконец они добрались до последнего забора, где Хирам вдруг остановился и воскликнул:
    — Вот черт!
    — Не надо никаких ‘Вот черт!’, — прошептал Дортмундер. Проводя по хребту лошади, он добрался до головы и увидел, что Хирам стоит и смотрит на тот самый последний забор. Так как этот забор – граница частных владений, то они решили не вынимать перекладины из пазов, а просто вынуть крепежные гвозди из вертикальных столбиков. И теперь увеличившееся стадо своим напором скинуло перекладины, и в заборе появился просвет футов этак в двенадцать. Каждую секунду лошади прибывали и исчезали в темном провале в неизвестном направлении.
    — Что теперь? – спросил Дортмундер.
    — Яблоки, — невесело сказал Хирам.
    — Какие еще яблоки? У меня нет никаких яблок!
    — У них есть. Если что они и любят больше сахара, так это яблоки. А это, — он с отвращением махнул подбородком в темноту, — яблоневый сад.
    — А это, — вставил Келп, — сирена.
    Он был прав. Вдалеке раздался звук сирены, затих и потом снова прозвучал, но уже ближе.
    — Как в городе, — с ностальгической ноткой произнес Дортмундер.
    — Это не их огни там, на дороге? – спросил Келп.
    Свет далеких фар осветил множество лошадиных голов, тянущих свои морды к зеленым яблокам на ветках.
    — Прямо за фургоном, ты хотел сказать, — поправил Дортмундер.
    Сирена отчетливо взвыла, стихла, и над полем сразу стали слышны крики многих людей.
    — Потрясающе! – сказал Дортмундер.
    — Это наверное владелец этого сада, — предположил Хирам.
    — Он, наверное, живет, — предположил Келп, — в том доме через улицу, где мы припарковались.
    — Через дорогу, — поправил его Хирам.
    — Без разницы, — отрезал Келп, — думаю, это он вызвал полицейских.
    Красные и синие мигающие огни, казалось, все приближались, и Дортмундер отметил:
    — Копы.
    — Короче, до фургона нам не добраться, — подытожил Хирам. Он обернулся, вглядываясь за спину Переплета, и добавил, — и назад нам не пройти.
    Дортмундер тоже обернулся и увидел еще больше огней, только теперь у главного здания фермы и в нескольких конюшнях. Наверное, этот шум привлек внимание, или же, что правдоподобней, владелец сада позвонил владельцу фермы, чтобы сказать пару ласковых о том, как его лошади жрут чужие яблоки.
    В любом случае их зажали в тиски – с одной стороны садовники, с другой – копы, и сзади конюхи. Они все неумолимо движутся к одной точке – туда, где Дортмундер с Келпом и Хирамом стоят возле Переплета.
    — Возможен только один выход, — сказал Хирам.
    — Только один? – удивился Дортмундер.
    — Пора отсюда уезжать.
    — Хирам, нам же не добраться до фургона, — напомнил Келп.
    — Не на машине, а на лошади, — ответил Хирам и быстро запрыгнул на голый круп Переплета. Конь поразился такому нахальству, вполне возможно, что это даже оскорбило его.
    — И в горы, — добавил Хирам, покрепче ухватывая узду.
    — Я не езжу верхом, — возмутился Дортмундер.
    — Самое время научиться, — неприятным голосом посоветовал Хирам.
    Он наклонился к самым ушам Переплета, сдавил каблуками его бока и крикнул:
    — Ну, давай, мой мальчик!
    — Я не поеду ни на какой лошади! – категорично заявил Дортмундер.
    Со стариком на спине Переплет подошел к ближайшей яблоне и стал преспокойно жевать яблоки.
    — Давай же! Шевели копытами! – вопил Хирам, размахивая уздой и пиная ботинками бока непослушной чистокровки. Лучи фонарей уже выхватывали его очертания среди яблоневой листвы.
    — Мне никогда не везло с лошадьми, — заметил Дортмундер.
    Прямо перед ним разворачивалась масштабная сцена растущего хаоса: сирена по-прежнему оглушительно вопила; кони разбрелись по саду, смакуя яблоки; тут и там беспорядочно бегали люди, орали и размахивали руками, пытаясь увести лошадей домой. А, поскольку зеленые яблоки не задерживаются в желудке лошади надолго, люди к тому же постоянно оскальзывались в навозе и падали. Хирам попытался спрятаться в ветвях яблони, с которой Переплет срывал плоды, но ослепленный фонариками приближающихся копов свалился с дерева прямо на одного из них, а тот от неожиданности рухнул на землю. Люди падали. Кони ели. Тут и там темноту прорезали лучи фонарей. За сломанным забором за всем этим без удовольствия наблюдали Дортмундер и Келп.
    — Напоминает метро, — прокомментировал Дортмундер.
    — Грузовик едет, — сказал Келп.
    С территории ранчо приближались два больших светлых пятна фар.
    — Мне нравятся грузовики, — сказал Дортмундер и двинул в сторону фар.
    — Джон, ты что-то придумал? – догоняя товарища, спросил Келп.
    Когда Дортмундер поравнялся с грузовиком, он принялся махать руками, останавливая машину. Из кабины высунулся сонный парень.
    — Вы кто такие, черт возьми?
    — Ваши проклятые лошади жрут наши чертовы яблоки! – гневно прокричал Дортмундер.
    Парень ошалело смотрел на него.
    — Ты не Рассуиндер!
    — Я работаю на него, усек? И он зол как сто чертей! Там нужен свет, и он послал нас за портативным генератором. У тебя же есть портативный генератор?
    — Да, конечно… Но я собирался…
    — Свет! – настаивал Дортмундер.
    Мимо полусонные и полуодетые бежали работники ранчо, принимая Дортмундера и Келпа за своих. Они ведь беседовали с водителем грузовика!
    — Там ни черта не видно! И мистер Рассуиндер сильно сердится!
    Молодой человек сообразил, что сейчас самое время работать совместно с соседями, поэтому сказал:
    — Ладно, залазь.
    — Мы в кузове поедем, — сказал Дортмундер, и они с Келпом запрыгнули в кузов, застеленный свежим сеном. Глаза Келпа светились надеждой. Грузовик сделал широкий круг и поехал назад к ранчо.
    Грузовик, по-видимому, возомнил себя скакуном: всю дорогу взбрыкивал и подскакивал, словно желая скинуть с себя седоков. Вцепившись руками и ногами во все, что только можно, Дортмундер, глядя через плечо на яблоневый сад, который сейчас напоминал средневековое побоище, произнес:
    — Больше никогда в жизни!
    Ба-бах! Грузовик резко свернул с поля на грунтовую дорогу и понесся к сараям.
    — В этот раз я не виноват, — сказал Келп.
    Дортмундер взглянул на него и ответил:
    — Это почему же не ты?
    Ковбой, что сидел за рулем, в этот момент со всей дури ударил по тормозам, грузовик развернулся бортом к коричневой стене ближайшего сарая и встал в миллиметре от нее. Дортмундер спрыгнул из кузова, ошалело озираясь. Из кабины выскочил сумасшедший водитель, крикнул:
    — Генератор здесь! – и скрылся.
    Дортмундер на дрожащих ногах помог спуститься Келпу на землю, и они вместе влезли в кабину грузовика. Усаживаясь на пассажирское сидение, Дортмундер зло сказал:
    — Я бы его задавил.
    Келп уселся за руль. Двигатель работал, так что он просто переключил передачу и поехал оттуда быстро, но не рискуя. Сейчас не время рисковать.
    На трассе Дортмундер заметил:
    — Слева – сад, так что лучше свернуть направо, на холм.
    И они поехали на холм. Когда они поравнялись с тем местом, откуда недавно наблюдали за ранчо, Келп притормозил и воскликнул:
    — Смотри!
    Внизу все сверкало огнями, как в День Независимости. Сине-красные огни полицейских и пожарных машин смешивались с огнями фонарей, фонариков и фар. Тут и там носились кони и люди. В каждом здании горел свет.
    — Просто посмотрим, — сказал Келп и вышел из кабины.
    Дортмундер не спорил. Это было воистину захватывающее зрелище, к тому же они тоже приложили руку к этому действу. Они вместе подошли к краю дороги. В душном воздухе были слышны отдаленные крики и фырканье лошадей.
    — Пора ехать, — наконец решил Дортмундер.
    — Да. Ты прав.
    Они вернулись к грузовику, где Келп удивленно воскликнул:
    — Ну посмотри на это!
    Он протянул руку и повернулся к Дортмундеру, улыбаясь и держа в руке уздечку.
    — Думаю, мы ему понравились!
    Дортмундер смотрел на животное, спокойно жующее уздечку.
    — Это же он, так ведь?
    — Он за мной шел. Можно я его оставлю? – широко улыбаясь, спросил Келп.
    — Нет, — отрезал Дортмундер.
    Удивленный Келп зашипел, будто не хотел, чтобы Переплет его услышал.
    — Страховая компания, Дортмундер! Миллион долларов!
    — Я не потащу краденного скакуна через туннель Линкольна! Это для новичков. К тому же нам его негде держать!
    — В парке, — предложил Келп.
    — На него могут напасть, его могут украсть, его могут найти!
    — Мы можем найти кого-нибудь, у кого есть задний двор.
    — И соседи. Энди, это не сработает. Все, хватит, прощайся со своим другом и поехали!
    Дортмундер двинулся в сторону грузовика, но Келп остался стоять, сжимая уздечку в дрожащей руке и с выражением отчаяния на лице. Когда Дортмундер обернулся к нему, он произнес:
    — Я не могу, Джон. Я просто не могу! Я держу в руке миллион долларов! Я не могу его отпустить.
    Дортмундер сел за руль. Он посмотрел через открытую пассажирскую дверь на Келпа, стоящего с кожаной тесемкой, на которой с другой стороны находился миллион долларов.
    — Я еду в Нью-Йорк, — весьма любезно произнес Дортмундер. – Ты едешь, или как?   Перевод: Fotini ｢псевдоним｣
     Публикация на форуме: 14.02 2012 г.
• СЛИШКОМ МНОГО ЖУЛИКОВ
    — Ты что-нибудь слышал? – прошептал Дортмундер.
    — Только ветер, — ответил Келп.
    Дортмундер развернулся и через плечо направил свет фонаря прямо в глаза рядом присевшего Келпа.
    — Какой еще ветер? Мы в туннеле!
    — Здесь есть подземные реки, — сказал Келп, взглянув искоса, — так что и подземные ветра могут быть. Ну, ты закончил со стеной?
    — Еще парочка ударов, — пообещал Дортмундер.
    Решив не обижаться на глупость, он направил луч фонаря за спину Келпа вглубь пустого туннеля – извилистой, грязной кишки, во многих местах диаметром не более трех футов, пробирающейся сквозь камни, щебень и древние мусорные кучи и прокладывающей сорокафутовый путь от задней части подвала заброшенного обувного магазина до стены углового банка. Согласно картам, которые Дортмундер достал в водоканале, ссылаясь на отдел коллекторов, а также в отделе коллекторов, ссылаясь на водоканал, буквально с другой стороны этой стены находится главное банковское хранилище! Еще пара ударов, и большой неровный кусок бетона, который они с Келпом выгрызали столько времени, наконец свалится внутрь этого самого хранилища! Дортмундер ударил.
    И еще раз.
    И кусок бетона выпал на пол хранилища.
    — О, Господи, наконец-то! – произнес кто-то.
    Что такое? Не веря самому себе, но не в силах остановиться, Дортмундер бросил кувалду и фонарик и, просунув голову в дыру, огляделся.
    Все верно – это было хранилище. И в нем было полно людей.
    Мужчина в костюме протянул руку и, ухватив Дортмундера, втащил его внутрь хранилища.
    — Хорошая работа, офицер. Грабители там, за стеной.
    А Дортмундер думал, что это они с Келпом грабители.
    — Да?
    Круглолицая женщина в брюках и блузке с накрахмаленным воротничком сказала:
    — Их пятеро. С автоматами.
    — С автоматами, — повторил удивленный Дортмундер.
    Посыльный с усами и в фартуке, держащий в руках картонную коробку с четырьмя стаканами кофе, двумя кофе без кофеина и чаем, сказал:
    — Все мы здесь заложники. Я думаю уволиться.
    — Сколько вас? – спросил мужчина в костюме, заглядывая за спину Дортмундера и глядя прямо в лицо нервно улыбающегося Келпа.
    — Только мы двое, — ответил Дортмундер и беспомощно смотрел, как чьи-то руки ухватили Келпа и усердно тащили его через отверстие в хранилище. Здесь действительно было полно заложников.
    — Я Кирни, — представился мужчина в костюме. – Управляющий банком и, не поверите, как я рад вашему появлению!
    Впервые управляющий банком сказал ТАКОЕ Дортмундеру, на что тот пробормотал:
    — Ага, ну да.
    Затем кивнул и сказал:
    — Я, хм, офицер Дидамс, а это офицер, гм, Келли.
    Управляющий банком Кирни нахмурился.
    — Вы сказали "Дидамс"?
    Дортмундер разозлился на себя: ‘Ну, зачем я назвал имя Дидамс? Хотя я ведь не ждал, что внутри хранилища мне понадобится псевдоним, так ведь?’ А вслух сказал:
    — Ага, Дидамс. Это по-валлийски.
    — О, — сказал Кирни, затем хмуро продолжил. – Да вы даже не вооружены.
    — Ну, да. Мы, хм, мы команда по освобождению заложников. Мы обходимся без единого выстрела, чтобы избежать риска для вас, эээ, гражданских.
    — Очень мудро, — согласился Кирни.
    Келп с остекленевшим взглядом и приклеенной улыбкой произнес:
    — Ну что, ребята, может, нам пора бы всем вместе аккуратненько пробиться через…?
    — Они идут! – прошипела элегантная женщина от дверей хранилища.
    Все пришло в движение. Это было впечатляюще: все задергались одновременно. Кто-то дернулся в сторону дыры, чтобы там спрятаться, кто-то рванул подальше от дверей, кто-то же пытался спрятаться за спиной у Дортмундера, который в свою очередь обнаружил, что стоит в авангарде перед этой огромной, круглой и тяжелой металлической дверью, которая в этот момент тихо открывалась.
    Она открылась наполовину, и в хранилище вошли трое мужчин. Они были во всем черном: черные лыжные маски, черные кожаные куртки, черные брюки и черные ботинки. У каждого в руках был автомат ‘Узи’. Взгляд их был жесток и холоден, руки их ощупывали металл автоматов, а ноги постоянно были в движении, даже когда они стояли. Казалось, что ничего не может их вывести из себя.
    — Всем молчать! – заорал один из них, хотя никто в хранилище не проронил ни слова. Он осмотрел все присутствующих и рявкнул:
    — Мне нужен один человек, чтобы показать копам заложника и посмотреть, можно ли им доверять.
    Его глаза, как и ожидал Дортмундер, остановились на нем.
    — Ты, — указал он на Дортмундера.
    — Почему бы нет, — пробормотал Дортмундер.
    — Как тебя зовут?
    Все уже здесь слышали, как он произносил это имя, так что теперь у него нет другого выхода.
    — Дидамс.
    Грабитель уставился на него сквозь прорези в маске.
    — Дидамс? – переспросил он.
    — Это по-валлийски, — пояснил Дортмундер.
    — А, — протянул грабитель и кивнул. Указал автоматом на дверь и приказал, — Пошел отсюда, Дидамс.
    Дортмундер шагнул вперед, оглядываясь через плечо на людей, смотрящих ему вслед, и был уверен, что каждый из них был чертовски рад, что выбрали не его. Даже Келп сгорбился там позади всех и прикидывается, что он всего четырех футов росту. А затем Дортмундер шагнул в дверь хранилища в окружении всех этих нервных маньяков с автоматами и пошел с ними по коридору, заставленному столами, и дальше через дверь в главный зал банка, в котором царил хаос.
    В этот момент часы на стене показывали 5:15 вечера. Все работники банка к этому времени должны были пойти домой – на это и рассчитывал Дортмундер. Должно быть, все то, что случилось, произошло как раз перед закрытием в три часа (Дортмундер с Келпом уже были тогда в туннеле, усердно работали, ничего не зная о событиях на поверхности планеты), когда эти клоуны пришли в банк и устроили здесь маски-шоу, размахивая автоматами.
    Хотя они явно не просто размахивали. По стенам и верхним информационным табло расплескались оборванные полосы автоматных очередей, словно кусочки телеграммы, написанной азбукой Морзе. Мусорные корзины и горшок с фикусом были перевернуты, но, слава богу, на полу не валялись мертвые тела. По крайней мере, Дортмундер ни одного не увидел. Большое зеркальное окно было прострелено, и возле него, пригнувшись, сидели еще два бандита в черном. Один присел под надписью НАШИ НИЗКИЕ КРЕДИТНЫЕ СТАВКИ, а второй под — НАШИ ВЫСОКИЕ ПЕНСИОННЫЕ СТАВКИ, и оба выглядывали на улицу, откуда доносился чей-то громкий голос, и человек, скорей всего, говорил в мегафон. Так вот, что произошло – они пришли незадолго до трех, думали помахать своими автоматами и быстренько смотаться, а какой-то выскочка из банковских, желающий отличиться, поднимает тревогу, и вот теперь они в тупиковой ситуации с заложниками на руках! И к тому же во всем мире смотрят новости и знают, что полиция в такой ситуации рисковать не любит и будет бить грабителей без промаха, так что теперь переговорщику гораздо сложнее, чем когда-либо. Это совсем не то, что я задумал, отправляясь сюда! – подумал Дортмундер.
    Главный грабитель ткнул Дортмундера дулом своего ‘Узи’ и прикрикнул на него:
    — Зовут тебя как, Дидамс?
    Пожалуйста, только не ляпни – Ден! – упрашивал сам себя Дортмундер. Пожалуйста, ну пожалуйста, что-нибудь, да что угодно, только не Ден! Его рот открылся и он услышал свой голос: — Джон.
    Его мозг в отчаянных ситуациях обращался к правде, а сейчас он и вовсе ослабел от отчаяния.
    — Окей, Джон, только на меня не свались! – проворчал грабитель. – Все очень просто. Копы желают с кем-то говорить, только говорить, а не причинить вред. Вот и славно. Ты выйдешь из банка, а мы поглядим, будут ли копы стрелять.
    — О!
    — Ничто не вечно под луной, да, Джон? – ухмыльнулся грабитель и снова ткнул его дулом автомата.
    — Больно! – возмутился Дортмундер.
    — Прошу прощения, – съязвил бандит. – Пошел!
    Один из грабителей с красными от напряжения глазами, виднеющимися через прорези черной маски, наклонился и крикнул Дортмундеру в ухо:
    — Ты что, ждешь пули в ногу? Хочешь отсюда выползти?
    — Я иду. Видишь, я уже иду.
    Другой, тот что поспокойней, стал объяснять:
    — Ты дальше тротуара не иди. Как только сойдешь с тротуара – отстрелим тебе башку.
    — Понял, — буркнул Дортмундер и, похрустев по осколкам выбитой стеклянной двери, выглянул наружу. Через улицу в ряд выстроились автобусы, полицейские машины и грузовики, все бело-голубые с красными блямбами на крышах, а за ними маячила толпа вооруженных копов.
    — Ого, — Пробормотал Дортмундер и, обернувшись к спокойному грабителю, поинтересовался:
    — А у вас случайно не найдется белого флага или чего-нибудь похожего, а?
    Тот ткнул его дулом в бок и отрезал:
    — Пошел!
    — Ладно.
    Дортмундер поднял руки вверх и вышел на улицу.
    Сколько взглядов он к себе привлек! За бело-голубым рядом авто на него уставились напряженные лица. С крыш окрестных кирпичных домов этого жилого района Квинси снайперы через прицелы своих ружей знакомились с морщинками на его лбу. Слева и справа выходы с улицы были заблокированы автобусами, за которыми едва можно было разглядеть машины скорой помощи и врачей. Кругом были люди, которые держали в напряженных руках оружие. Адреналин с бешенной скоростью понесся по венам.
    — Я не с ними! – крикнул Дортмундер, подходя к кромке тротуара с поднятыми руками и отчаянно надеясь, что этот возглас не обидит вооруженных психов, что остались у него за спиной. Как он давно понял – они не приемлют слово ‘нет’.
    Однако у него за спиной ничего не произошло, а вот впереди появился мегафон, который, опираясь на крышу полицейской машины, заорал на него:
    — Вы заложник?
    — Конечно! – проорал Дортмундер.
    — Как вас зовут?
    О, нет, опять! – подумал Дортмундер. Но делать нечего.
    — Дидамс.
    — Как?
    — Дидамс!
    Короткая пауза и:
    — Дидамс?
    — Это валлийское имя!
    — А!
    Наступила пауза, во время которой тот, кто кричал в мегафон, видимо, проводил конференцию со своими коллегами, а затем мегафон снова заработал:
    — Как там обстановка?
    И что это за вопрос?
    — Ну, ммм…— начал было Дортмундер, потом опомнился, что надо говорить громче и крикнул, — вообще-то напряженная.
    — Кто-нибудь из заложников пострадал?
    — Хм, нет, вообще-то нет. Это…это противостояние без насилия.
    Дортмундер искренне надеялся в этом всех уверить, особенно, если он собирался пробыть снаружи подольше.
    — Что-нибудь изменилось?
    Изменилось?
    — Ну, — протянул Дортмундер, — я не пробыл там так долго, но кажется…
    — Не был там долго? Да, что с тобой Дидамс? Ты в этом банке уже больше 2 часов находишься!
    — А, да! – забывшись, Дортмундер опустил руки и шагнул вперед, к краю тротуара. – Точно! 2 часа! Больше двух часов! Давно уже там сижу!
    — Уходите от банка!
    Дортмундер посмотрел вниз и увидел, что на 10 дюймов заступил за край тротуара. Он отскочил назад и крикнул:
    — Я не должен этого делать!
    — Послушай Дидамс! У меня тут много нервных и вооруженных мужчин и женщин, так что уходи от банка!
    — Парни там, внутри, — Дортмундер попытался объяснить, — они не хотят, чтобы я сходил с тротуара. Они сказали, что…ммм, вобщем, они просто не хотят, чтобы я так поступал.
    — Пссс, эй, Дидамс!
    Дортмундер не обратил внимания на этот голос, прозвучавший сзади. Он был слишком сконцентрирован на том, что происходило перед ним. К тому же он еще не привык к своему новому имени.
    — Дидамс! Ты, может быть, все-таки поднимешь руки?
    — А, да!
    Его руки взлетели вверх, словно поршни в моторе, — Вот они!
    — Дидамс, я что, тебя должен пристрелить к черту, чтобы ты меня услышал?
    Руки снова упали. Дортмундер развернулся.
    — Извините! Я не… Я…Здесь я!
    — Да подними ты свои проклятые руки!
    Дортмундер стал боком и так высоко задрал руки, что ему стало больно.
    Одним глазом глядя вправо от себя, он крикнул в толпу, что находилась через улицу:
    — Офицеры, со мной тут разговаривают из банка.
    Потом искоса он взглянул налево и заметил, что тот, сравнительно спокойный, грабитель присел на корточки возле разбитой двери. Выглядел он уже не таким спокойным.
    — Я здесь. – Прошептал Дортмундер.
    — Мы собираемся объявить свои требования. И ты нам поможешь! – сказал бандит.
    — Прекрасно! Просто отлично! – пробормотал Дортмундер. – Но почему бы вам не сделать это по телефону? Ну, как обычно это…
    Красноглазый, не обращая внимания на стрелков, засевших через дорогу, навалился на плечи к спокойному и тот пытался удержать его вес, пока красноглазый вполголоса орал на Дортмундера:
    — Ты что, будешь мне все время тыкать этим? Ну, да, я совершил ошибку! Я психанул и выстрелил в щиток! Ты что хочешь, чтобы я снова разволновался?
    — Нет! Нет! – крикнул Дортмундер, пытаясь держать руки вверх и в то же время словно прикрываясь ими. – Я забыл! Я просто забыл!
    Остальные грабители сгрудились вокруг красноглазого, который тыкал своим автоматом в Дортмундера и продолжал кричать:
    — Я облажался на глазах у всех! Я унизил себя при всех! А ты теперь тут еще шутишь?
    — Я забыл, простите!
    — Ты не мог забыть! Никто не сможет такое забыть!
    Трое бандитов наконец увели красноглазого от двери и от Дортмундера, что-то говоря ему и пытаясь успокоить. Дортмундер продолжил свою беседу со спокойным:
    — Прошу прощения. Я просто забыл. Я вообще не в своей тарелке последнее время. Не так давно.
    — Ты с огнем играешь, Дидамс! – проворчал спокойный и продолжил, — Теперь скажи им наши требования.
    Дортмундер кивнул, развернулся и заорал:
    — Они собираются рассказать вам свои требования. Я имею в виду, я собираюсь рассказать вам их требования. Их требования. Не мои, а их тре….
    — Мы готовы выслушать, Дидамс. Только до тех пор, пока никто из заложников не пострадал.
    — Отлично! – согласился Дортмундер и обернулся к грабителю. – Это разумно, вы знаете, это разумно, это очень хорошо, то, что они говорят.
    — Заткнись!
    — Точно.
    — Во-первых, мы хотим чтобы убрали стрелков с крыш.
    — О, и я тоже! – Дортмундер согласился с ним и снова повернулся и прокричал:
    — Они хотят, чтобы убрали стрелков с крыш.
    — Что-то еще?
    — Еще что-то?
    — Еще мы хотим, чтобы разблокировали тот конец улицы – какой он там? Северный конец улицы!
    Дортмундкр уставился в ту сторону, где были сгруппированы автобусы, заблокировавшие проезд.
    — А это разве не восточная сторона?
    — Без разницы! – раздраженно откликнулся бандит. – Тот конец улицы, что слева!
    — Ладно, — согласился Дортмундер и прокричал:
    — Они хотят, чтобы вы разблокировали восточный конец улицы!
    А так как он все еще держал руки вверх, он указал направление кивком головы.
    — А это разве не север? – удивились с той стороны.
    — Я так и знал! – проворчал грабитель.
    — Кажется так. Тот конец улицы, что слева!
    — То есть справа?!
    — Ну да, правильно. С вашей стороны – право, с моей – лево. С их стороны – лево!
    — Что-то еще?
    Дортмундер вздохнул и повернул голову.
    — Что еще?
    Грабитель уставился на него.
    — Я слышу мегафон, Дидамс! Я слышал, как он сказал: ‘Что еще?’. Не надо повторять за ним. Здесь не нужен перевод.
    — Точно! Я все понял! Здесь не нужен перевод.
    — Нам понадобится машина. Универсал. Мы возьмем троих заложников, так что нам нужна большая машина. И чтобы нас никто не преследовал!
    — Ого, а вы уверены? – с сомнением спросил Дортмундер.
    Бандит снова на него уставился.
    — Я уверен?
    — Ну, вы знаете, что они могут сделать. – Дортмундер понизил голос, чтобы с противоположной стороны его не расслышали. – Как они поступают в таких случаях? Цепляют маячок на машину и могут вас даже и не преследовать, потому что они прекрасно знают, где вы находитесь!
    — Так вот и скажи им, чтобы никаких маячков или мы убьем заложников! – бандит снова разговаривал раздраженно.
    — Будем надеятся, — с сомнением пробормотал Дортмундер.
    — Ну, что еще? – требовательно спросил бандит. – Ты чего придираешься, черт тебя подери, Дидамс? Ты тут просто переговорное устройство! Ты что, думаешь, что знаешь мою работу лучше меня?
    ‘Я-то точно знаю’, подумал Дортмундер про себя, но вслух, конечно, такое говорить было неудобно, так что вместо этого он объяснил:
    — Просто хочу, чтобы все прошло гладко, вот и все. Я не хочу кровопролития. И еще я тут подумал – в полиции Нью-Йорка есть вертолеты.
    — Вот черт! – выругался бандит.
    Он присел на пол у разбитой двери и некоторое время поразмышлял над ситуацией. Потом поднял глаза на Дортмундера и спросил:
    — Окей, Дидамс, раз ты такой умный, что нам делать?
    Дортмундер моргнул в удивлении.
    — Вы хотите, чтобы я устроил вам бегство?
    — Поставь себя на наше место, — предложил грабитель, — подумай над этим.
    Дортмундер кивнул. По-прежнему с поднятыми руками он разглядывал заблокированную улицу.
    — О-хо, парни, да вы в заднице.
    — Нам это известно, Дидамс!
    — Ну, ладно. По-моему, вот что вы можете сделать. Вы потребуйте у них один из тех автобусов, которыми заблокирована улица. Автобус дадут сразу же, так что вы можете быть уверены, что у них не было времени что-нибудь туда сунуть, типа бомбы с таймером и со слезоточивым газом или еще что-нибудь…
    — О, Боже! – вскрикнул бандит, и казалось, что даже его черная лыжная маска побледнела.
    — Потом вы забираете заложников. Все садятся в автобус, а кто-то из вас поведет автобус в очень многолюдное место, например на Таймс-Сквер. Там вы отпускаете всех заложников.
    — Да? А какая нам от этого польза?
    — Ну, вы снимете свои черные маски, кожаные куртки, выбросите оружие и тоже побежите. 20 или 30 человек, выбегающих из автобуса и бегущих в разные стороны посреди Таймс-Сквер и в час пик! Любой потеряется в толпе. Это должно сработать.
    — Черт побери, это могло бы сработать! Ладно, а что дальше?
    — Что? – повторил Дортмундер, а сам краем глаза напряженно следил за тем, как слева за его поднятой рукой главный бандит возбужденно что-то обсуждал с одним из грабителей, не с тем красноглазым психом, а с другим. Главный тряхнул головой, выругался и, глядя на Дортмундера, сказал:
    — Иди сюда, Дидамс!
    — Вы что, хотите, чтобы я….
    — Иди сюда, Дидамс!
    — Ну, мне лучше предупредить их там, что я собираюсь уйти.
    — Давай быстрее! Не советую тебе со мной играть, Дидамс! Я сейчас не в духе!
    — Окей. – сказал Дортмундер и повернулся в сторону улицы, чувствуя себя отвратительно, повернувшись спиной к грабителю, который не в настроении, даже на секунду. – Они меня зовут обратно в банк. Не надолго.
    Держа руки поднятыми, он снова вошел в разбитые двери банка, где грабители схватили его за плечи и потащили дальше.
    Он чуть не потерял равновесие, но его спас стоящий сбоку фикус. Когда он обернулся, то увидел, что все пятеро бандитов выстроились в линию и смотрят только на него. Смотрят целенаправленно и напряженно, словно стая котов у витрины рыбного магазина.
    — Уф, — выдохнул Дортмундер.
    — Теперь только он, — произнес один из бандитов.
    — Но они-то не знают, — вставил другой.
    — Так скоро узнают, — добавил третий.
    — Они узнают, как только никто не сядет в автобус, — сказал Дортмундеру главарь. – Извини, Дидамс, твоя идея не прокатит.
    Дортмундер пришлось постоянно напоминать себе, что он тут ни при чем.
    — Почему?
    Ему возмущенно ответил четвертый:
    — Заложники удрали, вот почему!
    Широко раскрыв глаза от удивления и совсем не думая, что говорит, Дортмундер воскликнул:
    — Туннель!
    Вдруг в банке наступила гробовая тишина. Теперь грабители смотрели на него, как стая котов смотрит на рыбу уже без всякой витрины.
    — Туннель? – тихо поинтересовался главарь. – Что за туннель?
    — Ну, типа того. – Пришлось признать Дортмундеру. – То есть, ребята его раскопали незадолго до того, как вы пришли и забрали меня.
    — Ты об этом не говорил.
    — Ну, я не думал, что стоит об этом говорить.
    Красноглазый псих бросился вперед, размахивая своим автоматом и вопя:
    — Это ты из туннеля! Это твой туннель!
    И он ткнул Дортмундеру в нос своим ‘Узи’.
    — Спокойно, спокойно! – прикрикнул главарь – Он наш единственный заложник! Не грохни его!
    Красноглазый неохотно опустил автомат, но повернулся к остальным и объявил:
    — Никто не собирается забывать, как я прострелил распределительный щиток. Никто никогда забудет! А его здесь не было!
    Все грабители глубоко задумались над этим заявлением. Дортмундер же обдумывал ситуацию, в которую попал. Он может быть заложником, но он был не обычным заложником, потому что он был тем парнем, который только что выкопал туннель в банковское хранилище, и которого наверное человек пятнадцать только что видели и могли узнать. Так что ему мало просто уйти от этих грабителей, ему надо еще уйти и от полиции. Тысячи полицейских!
    Так, значит, он тут заперт с этими второсортными бандюками? Значит, его будущее зависит от того, выберутся ли эти лохи из этой дыры? Плохо, если так. Если их оставить без присмотра, так они и с карусели не слезут.
    Дортмундер вздохнул и начал:
    — Ладно. Первое, что нам надо сделать…
    — Нам? С каких это пор ты в деле?
    — Как только вы втянули меня, — огрызнулся Дортмундер. – Так вот, первое, что мы должны сделать…
    Красноглазый снова выпрыгнул, махая своим ‘Узи’, и заорал:
    — Не тебе нас учить! Мы знаем, что надо делать!
    — Я ваш единственный заложник, не убей меня! – напомнил ему Дортмундер. – К тому же уже видел вас в работе, парни, так что я еще и ваша единственная надежда выбраться отсюда. Так что теперь слушаем меня. Первое, что надо сделать, это закрыть двери хранилища.
    Один из парней презрительно усмехнулся:
    — Заложников нет! Ты что не слышал, что ли? Закрывайте хранилище после того, как уйдут заложники! Это что, поговорка какая-то?
    И он рассмеялся.
    Дортмундер посмотрел на него и тихо произнес:
    — У туннеля есть вход и выход.
    Все грабители уставились на него, затем развернулись и побежали в подвал банка. Галопом.
    Слишком нервная работа, думал Дорртмундер, быстро шагая к входным дверям. Далеко за спиной он услышал лязг закрывающейся двери хранилища. Дортмундер поднял, как раньше, руки и вышел на тротуар.
    — Привет! – Закричал он, выставляя свое лицо так, чтобы его видели все стрелки. – Эй, это я! Дидамс, из Уэльса!
    — Дидамс! — разъяренный голос раздался из глубины банка. — Вернись!
    О, нет. Не обращая внимания на вопли, двигаясь медленно и без паники, руки подняты, лицо открыто, Дортмундер свернул налево по тротуару, не переставая кричать:
    — Я снова вышел! Я убежал!
    Он опустил руки, согнул их в локтях и дунул во весь опор к автобусам.
    Последующая стрельба стимулировала его бег. Внезапный взрыв за спиной – дрррииит, дрррииит, а затем – тра-та-та-та, и еще целая симфония из разных бум-трах-бах. Ноги Дортмундера были напряжены, словно пружины, и он подпрыгивал в воздухе, как первый самолет братьев Райт – то парит, то бежит посредине улицы, приближаясь к стене из автобусов.
    — Сюда! Сюда! – кричали копы с обоих тротуаров и махали руками, приглашая в убежище – открытые дверцы полицейских автомобилей. Но Дортмундер бежал. От них всех.
    К автобусам. Он сгруппировался в прыжке, упал на асфальт и покатился под ближайший автобус. Катился, катился и катился, больно ударяя голову, локти, колени, уши, нос и другие части тела о всякие твердые и грязные объекты на дороге. И вот он выкатывается, встает, шатаясь, на ноги и оказывается перед толпой медиков, стоящих с выпученными глазами у своих машин.
    Он поворачивает налево. Врачи не собирались его догонять – они не договаривались ловить здоровых людей по улицам, а копы не смогут его поймать, пока не уберут эти автобусы. Дормундер рванул, размахивая руками, как последний дронт, и жалея, что не умеет летать.
    Заброшенный обувной магазин – начало туннеля — остался слева. Машина, которую они здесь оставили, конечно же, давно уехала. Дортмундер продолжал свой бег.
    Через три квартала один таксист пошел на преступление и подобрал его прямо на улице, хотя Дортмундер не заказывал такси через диспетчера. В Нью-Йорке только лицензированные таксисты имеют право подсаживать пассажиров на улице. Дортмундер уселся на комковатом заднем сиденье, отдуваясь от бега, как сенбернар, и решил не заговаривать с водителем.
    Его преданная подружка Мэй вышла из гостиной, когда он вошел в прихожую своей квартиры.
    — Ты, наконец-то! Слава богу! Об этом кричат по радио и на телевидении!
    — Я больше никогда не выйду из дома! И если Энди Келп еще раз позвонит и скажет, что у него есть работенка – легкотня, проще паренной репы, я просто ему скажу, что вышел на пенсию!
    — Энди здесь. В гостиной. Хочешь пива?
    — Да.
    Мэй вышла на кухню, а Дортмундер похромал в гостиную, где с банкой пива на диване сидел счастливый Энди. Напротив него на журнальном столике была навалена гора денег.
    — Это что? – спросил ошарашенно Дортмундер.
    Келп ухмыльнулся и покачал головой.
    — Слишком давно мы не выигрывали, Джон, раз ты уже их не узнаешь. Это деньги!
    — Но… из хранилища? Как?
    — После того как эти парни тебя забрали, их, кстати, поймали, — Келп прервал сам себя, — без жертв, конечно. Ну в общем, я всем сказал, что лучший способ сберечь деньги от грабителей – это вынести их все с собой. Так мы и сделали. Потом я сказал, что лучше бы их все сложить в багажник моей полицейской машины без опознавательных знаков, что стоит у обувного магазина, и я отвезу их в участок для сохранности, а они все могут идти домой и отдыхать от перенесенных испытаний.
    Дортмундер уставился на своего друга.
    — Ты заставил заложников вынести для тебя все деньги из хранилища.
    — И положить их в нашу машину. Да, именно это я сделал.
    Вошла Мэй и подала Дортмундеру банку пива. Он сделал большой глоток. Келп снова заговорил:
    — Тебя, конечно же, ищут. Под другим именем.
    — Единственное, что я не могу понять, так это… Дидамс? — подала голос Мэй.
    — Это валлийское имя. – Объяснил Дортмундер, а затем, улыбнувшись, продолжил, — Оно не такое уж плохое. Наверное, я его оставлю.   Перевод: Fotini ｢псевдоним｣
     Публикация на форуме: 01.03 2011 г.
• БИБЛИОГРАФИЯ
  ‘ASK A SILLY QUESTION’ ｢short story｣ 1st ed: ‘Playboy’, Feb 1981
  ‘HORSE LAUGH’ ｢short story｣ 1st ed: ‘Playboy’, Jun 1986
  ‘TOO MANY CROOKS’ ｢short story｣ 1st ed: ‘Playboy’, Aug 1989
• ×

Подробная информация во вкладках

[Доктор Фелл]

  Слишком много жуликов

  Спасибо за перевод. Отличный рассказ для холодного раннего утра, когда так не хочется выходить на мороз. Сделал чашечку свежего черного кофе и читай. Улыбнуло. Вынужден признаться , что это мое ‘первое знакомство’ с Дональдом Уэстлейком. После этого рассказа продолжу ‘знакомиться’)

  Я не совсем уловил. Имя главного героя - Дортмундер — Дидамс — Ден — Джон — вернее имена. Это что-то обыгрывается?

[Fotini]

  Слишком много жуликов

  Главгера зовут Джон Дортмундер. В рассказе он берет псевдоним, причем, как показывает реакция окружающих, дурацкий А Ден...это он пытался сам себя заставить назвать именно это имя, а не свое типа чтобы сработал принцип противоречия я так это поняла. Согласны со мной?
  Отличные рассказы у этого автора! Возьмусь за следующий рассказ в ближайшее время обязательно. Как только выясню что переведено из этого сборника)
  Спасибо всем кто участвовал в обсуждении моей работы, за подсказки, корректуру и ваше мнение!

[Stark]

  Слишком много жуликов

  Fotini, большое спасибо за перевод.
  Я как-то пытался сам перевести этот рассказ (так сильно хотел прочитать), но после 3-4 абзацев понял, что ничего у меня не получится.
  Рассказ отличный. Недаром он получил премию ‘Эдгар’ и вошел в антологию лучших детективных рассказов столетия. Парочка Дортмундер-Келп — это нечто! Они постоянно, начиная с "Горячего камушка", попадают в очень смешные ситуации. И это не может не радовать.

  Из сборника ‘Дюжина воров’ ранее переводился только рассказ ‘Пока не надоест’.

[Fotini]

  Слишком много жуликов

  Из сборника ‘Дюжина воров’ ранее переводился только рассказ ‘Пока не надоест’.

  Вам спасибо что подсказали и за то что вам понравилось

[Ива]

  Слишком много жуликов

  Fotini, спасибо за перевод!
  Стиль рассказа — копейка в копейку как в приключениях, описанных Уэстлйком в ‘Проклятом изумруде’, поэтому впечатление немного сглаживается, ведь я уже знаю чего ожидать.

[Fotini]

Fotini, спасибо за перевод!
Стиль рассказа - копейка в копейку как в приключениях, описанных Уэстлйком в "Проклятом изумруде", поэтому впечатление немного сглаживается, ведь я уже знаю чего ожидать

Немного непонятно - это плохо или хорошо?

[Ива]

  Слишком много жуликов

Fotini писала:
  Немного непонятно — это плохо или хорошо?

  Скажем так, рассказ средний, он не произвел большого впечатления лично на меня, поскольку приколы и сюжетные повороты были ожидаемы.
  Но это все претензии к автору, а не к переводчику.

[Маримоль]

  Слишком много жуликов

  Fotini, спасибо за перевод!
  Было очень любопытно почитать рассказ, отмеченный премией! я, правда, лишний раз убедилась, что не являюсь поклонницей Уэстлейка - ‘Проклятый изумруд’ в свое время читался очень легко, но яркого впечатления не оставил. такой ‘голливудский голливуд’ :)

[Борис Карлович]

  Слишком много жуликов

  Спасибо за перевод!
  Сама же история типична для Уэстлейка, не могу сказать, чтобы этот рассказ как-то сильно выделялся из его творчества до уровня премии Эдгара По ...

[Ehwaz]

  Слишком много жуликов

  Fotini
  Спасибо большое за перевод! Очень забавная, интересная и позитивная вещь!. :)

[Ферзь]

  Задай глупый вопрос

  Спасибо за перевод!
  Но рассказ не очень понравился. Написан легко, но нет "изюминки", все решения какие-то ходульные и топорные.

[Доктор Фелл]

  Задай глупый вопрос

  Прочитал и еще раз понял, что бывшие жены, те еще стервы, по отношению к своим бывшим. :) Ну а когда мошенник на мошеннике и мошенником погоняет, то... получается вот такой рассказик. Этот рассказ даже не детективный, скорее комедия положений.
  Мы в "Уголке переводчика" много говорили о названии рассказа. Прочитав сейчас первый раз рассказ, согласен. Что то автор перемудрил с названием - оно вообще не в тему. Но это его право.
  Спасибо за перевод!

[Stark]

  Задай глупый вопрос

  Спасибо за перевод.
  Рассказ хоть и не очень изобретательный, но достаточно легкий и местами смешной. ждать новых рассказов Уэстлейка.

[Ser]

  Задай глупый вопрос

  Предсказуемо, но совсем неплохо. Спасибо за перевод.

[Fotini]

  Задай глупый вопрос

  Спасибо и за отзывы и за помощь всем!
  Лично Stark’у спасибо за то что познакомил с Уестлейком
  Мне этот сборник пришелся по душе))) Простенько и со вкусом, как говорят. Рассказы совершенно не напрягают и этот Дортмундер просто родной уже) Остап Бендер какой-то)
   Я вообще Уестлейка накачала - хочется узнать какой он в других жанрах.
  Перевожу с удовольствием. И сейчас иду просто по списку который дан в сборнике. Ждите новенький рассказик

[Stark]

  Задай глупый вопрос

  Если про Дортмундера, то лучший роман "Проклятый изумруд" ("Горячий камушек").
  Если в других жанрах - то вся серия Ричарда Старка о наемнике Паркере добротно написана.

[Stark]

  Коням на смех

  Fotini, спасибо за перевод этого рассказа. Порадовали.
  А сам рассказ показался мне слабоватым. Каких-то нестандартных и оригинальных решений Дортмундера здесь нет.

[Fotini]

  Коням на смех

  Мне тоже показалась концовка какая-то скомканная. Но рассказик как всегда веселый) Бедненький Дортмундер)

[Доктор Фелл]

Три рассказа из цикла о Джоне Дортмундер ‘перебрались’ в открытую часть библиотечки.