Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
ВОЗМОЖНОСТИ ｢POSSIBILITIES｣ 1st ed: ‘The Strand Magazine’, 2005 Series: Uncollected Переведено по изданию: ——— Перевод: Маримоль ｢псевдоним｣ Редактор: Ольга Белозовская © ‘Клуб Любителей Детектива”, 08 декабря 2010 г. |  |
Подробная информация во вкладках
— Мне показалось, что я услышал тут какое-то сопение и рычание, — сказал он. — Только не говори мне, что Сюзанна разрешила тебе завести собаку.
— Хорошо, — ответил я. — Не скажу.
— Это твоя дворняга?
— Это не дворняга. Это помесь ротвейлера. Он принадлежит Линдеманам из соседнего квартала.
— Что ж, хорошо, что он не принадлежит вам. Эйлин и я не любим собак, особенно больших. Они разводят грязь. Всегда что-нибудь выкапывают. Постоянно лают, будь они неладны.
— Джордж не слишком много лает.
— Джордж? Откуда ты знаешь его имя?
— Оно написано на ошейнике.
— Дурацкое имя для дворняги. Что он делает в вашем дворе?
— Пришел в гости, — ответил я. — У нас на заборе с задней стороны дома планка не закреплена, все руки не доходят ее починить.
— А что это он жует?
— Хм, похоже на кость… точно, ей-богу, так оно и есть. Это кость.
— Ничего себе, какая большая. Не думаю, что я когда-либо видел подобную. Он принес ее с собой?
— Нет, это я ему дал.
— Ты? И откуда у тебя такая кость?
— Из нашего морозильника.
Его лицо приняло выражение, напоминающее морду задумчивого бассет-хаунда
— И все те пакеты тоже из морозильника? — спросил Телфорд наконец.
— Какие пакеты?
— Те, которыми сегодня утром был набит ваш мусорный бак.
— Роджер, ты меня удивляешь. Обычно ты используешь методы более тонкие, чем копание в мусорных баках.
— Это не я копался в баках, — ответил он возмущенно. — Это одна из этих проклятых соседских псин. Я вывез свой бак мусорщикам и увидел, как она волочет один из пакетов. Я отогнал ее и положил пакет обратно вам в бак. Вот тогда я и заметил остальные пакеты.
— Неплохо, — ответил я. — Очень изобретательно. Тебе стоит попробовать себя в художественной литературе.
— Я говорю правду. Так почему ты выкинул столько хорошего мяса?
— Оно уже не было хорошим. В основном это оленина, которую один мой коллега дал нам в прошлом году.
— А что с мясом не так?
— Морозный ожог
— Что?!
— Это эффект, который наблюдается, если оставить продукты в морозильнике на слишком долгое время. Наверняка, когда ты проводил исследования для своих книг, тебе попадались упоминания о нем.
— Я знаю, что такое морозный ожог. Но пакеты, которые я видел, были почти разморожены.
— Ну конечно были. Я вынул их из морозильника и положил в мусорный бак прошлой ночью. Все, кроме косточки для Джорджа. Ему морозный ожог не мешает.
Телфорд снова стал походить на бассет-хаунда. Избегая смотреть на него во время его мыслительных трудов, я взглянул на небо. Был приятный вечер, безоблачный, но, пожалуй, слишком свежий, чтобы сидеть на крыльце и читать. Я вздохнул. Осень почти пришла. Листья клена уже начали менять цвет.
— А что за шум доносился из вашего дома прошлой ночью? — потребовал ответа Телфорд. Он никогда не спрашивает, он всегда требует ответа. — От уборки морозильника не будет столько шума. К тому же так поздно — продолжалось до начала двенадцатого. Было похоже на звук инструментов.
— Это он и был, — ответил я. — Я работал в подвале.
— И что делал?
— Заканчивал проект.
— Какой проект?
— Личный.
— Видимо, что-то очень секретное, — раздраженно заметил Телфорд. — Раз у вас шторы были задернуты на окнах подвала. Собственно говоря, у вас почти все шторы и занавески были задернуты последние пару дней.
— Должно быть, тебя это очень разочаровало — не было возможности понаблюдать в свой бинокль.
— Ты считаешь, я бы шпионил за вами через бинокль?
— Знаю, что да. Я видел, как ты это делал.
Он издал горловой звук, очень похожий на тот, что издал Джордж, когда я дал ему косточку.
— Было чертовски поздно, чтобы пользоваться инструментами, — сказал он. — Это мешало нам с Эйлин спать. Да и Сюзанне, наверное, тоже.
— Сомневаюсь.
— Да? Почему это?
— Ее здесь не было.
— Что значит, не было?
Джордж, казалось, устал от этой беседы так же, как я. Вначале он лежал на траве, грызя кость, зажатую между передними лапами, а теперь поднялся, покрепче ухватил кость зубами, встряхнулся и поспешил в сторону забора позади дома.
— Ну, Говард?
— Что "ну"?
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что Сюзанны не было здесь прошлой ночью?
— Только то, что сказал. Ее и сегодня здесь нет. Поэтому Джорджу разрешено зайти, и я посчитал возможным дать ему косточку, если и это тебя интересует.
— А где она? Куда уехала?
— Далеко.
— Далеко? Когда? И куда??
— Два дня назад. В поездку.
— Что за ерунду ты говоришь! Все воскресенье я был дома. Мы с Эйлин оба были дома и не видели, чтобы кто-то из вас уезжал.
— Я знаю, что ты стараешься следить за всем, что происходит здесь, Роджер, но временами ты все же что-нибудь да пропускаешь. А сейчас, если не возражаешь, у меня есть кое-какие дела в доме.
Он что-то крикнул мне вслед, но я не слушал. Состояние тишины и покоя — такой редкий и ценный гость в нашей округе и моем доме, что погружаться в него надо как можно быстрее, как только выпадает возможность.
Я был у шкафа в комнате Сюзанны, снимал ее одежду с вешалок и упаковывал в тефлоновые сумки, когда зазвонил телефон. Эйлин Телфорд, как же предсказуемо.
— Говард, — произнесла она своим гнусавым голосом. — А где Сюзанна?
— Сюзанны нет. О чем Роджер уже наверняка тебе рассказал.
— Что ж, мне нужно поговорить с ней. Кое-что узнать для моей новой книги рецептов из пастернака. Куда она поехала?
— Она в гостях.
— У кого? Где?
— У своей сестры, если тебе нужно это знать. Она больна.
— Сюзанна больна??
Я вздохнул.
— Не Сюзанна. Ее сестра.
— Я не знала, что у Сюзанны есть сестра. Она никогда о ней не упоминала.
— Она редко говорит о ней. Они никогда не были близки.
— Тогда почему она поехала ее навестить?
— Я только что объяснил, почему. Ее сестра больна. Это семейный долг.
— И когда она вернется?
— Я не знаю. Через некоторое время. Возможно, не скоро.
Наступила долгая мыслительная пауза, после которой Эйлин произнесла:
— А где живет ее сестра?
— В Дулуте. Это в Миннесоте.
— Я знаю, где находится Дулут. Как зовут ее сестру, и какой у нее номер телефона?
— Я не могу тебе этого сказать.
— Что? Почему это не можешь?
— Сюзанна не хочет, чтобы ее беспокоили. Не хочет, чтобы беспокоили ее сестру. А твой звонок будет расценен как беспокойство.
И снова пауза. Наконец она ответила мрачным тоном:
— Говард, я хочу сказать, что мы с Роджером немного тревожимся.
— О сестре Сюзанны?
— О Сюзанне.
— А почему вы должны тревожиться о Сюзанне?
— Кажется, за последние несколько дней здесь происходили всякие странные вещи. Вот почему.
— Ты так думаешь? Уточни, что ты имеешь в виду под словом ‘странные’?
— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты не можешь винить нас за любопытство.
— Разве не могу? — ответил я и повесил трубку.
Когда я вышел за порог, чтобы вынести очередную картонную коробку, я увидел Телфорда, стоящего на нижней ступеньке крыльца. Вернее, он прыгал на ступеньке с ноги на ногу, как будто ему срочно понадобилось в туалет. Такое поведение я наблюдал у него уже много раз. В сочетании с ярко-желтым спортивным костюмом это означало, что он собирался отправиться на свою утреннюю пробежку-и-осмотр по окрестностям.
— Что это все такое, Говард? — он махнул рукой в сторону моей машины на подъездной дорожке, заднее сиденье и багажник которой я уже заставил картонными коробками и пластиковыми пакетами. — Вы что, собираетесь переезжать?
— И лишить вас главного объекта наблюдений? К несчастью, нет.
— А что во всех этих коробках и пакетах?
— А что, по-твоему, в них?
— Похоже на одежду и всякий хлам.
— Блестящий вывод, — ответил я. — Это действительно одежда и всякий хлам.
— И что ты планируешь с ними делать?
— То, что я обычно делаю с ненужными вещами. Отдам на благотворительность.
— Хм, ненужные вещи, говоришь? Похоже, их много.
— Очевидно, что их много.
Я отнес последнюю коробку в машину и поставил ее на пассажирское сиденье. По-прежнему подпрыгивая, Телфорд последовал за мной.
— Это в основном твой хлам? — спросил наконец он.
— Нет. На самом деле, это в основном вещи Сюзанны.
Ответ заставил его нахмуриться.
— Как это так вышло?
— Что как вышло?
— Как так вышло, что ты в основном избавляешься от ее вещей?
— Просто они ей больше не нужны.
— И что это значит?
— Это значит, что они не нужны ей больше.
— Это почему же?
— Тебе придется спросить это у нее, когда она вернется домой.
— А я спрашиваю у тебя.
— Тогда тебе придется уйти ни с чем, так как я отвечу, что это не твое дело.
Телфорд снова появился днем, вскоре после моего возвращения домой. Мне пришлось пораньше покинуть одного дипломированного бухгалтера и двух младших партнеров, составляющих персонал фирмы ‘Говард Дж. Беннет и партнеры, специалисты по подоходному налогу’, чтобы успеть кое-что купить. Оставив открытой гаражную дверь, я разгружал багажник машины и внезапно почувствовал сопение Телфорда мне в шею. Быстрый и бесшумный, настоящее пронырливое привидение.
— Что это тут у тебя? — спросил он. — Краска?
— У тебя просто поразительные дедуктивные способности. Ты сделал такой вывод из-за слов ‘Белая латексная краска’ на банке, или что-то еще дало тебе подсказку?
— Что ты собираешься красить?
— Свою мастерскую, если тебе действительно нужно это знать.
— Последний раз, когда я видел твою мастерскую, она не нуждалась в покраске.
— Что ж, а теперь нуждается. Там кое-какие следы на паре стен.
— Следы?
— Ну да, знаешь: царапины, пятна.
Его глаза сузились.
— Что за пятна?
— Ну а какие пятна могут быть на стенах мастерской?
— Ты мне скажи.
— Брызги герметика, лака для дерева и тому подобное. Сложно работать с деревом и не забрызгивать стены, время от времени.
— Забрызгивать, — повторил он так, как будто это было ругательство.
Я достал последнюю из моих покупок и закрыл крышку багажника.
— А это что такое? — спросил Телфорд.
— Так, давай посмотрим… Оно имеет форму сумки для боулинга, размер сумки для боулинга и даже похоже на сумку для боулинга. Может быть, это сумка для боулинга?
— Ты не играешь в боулинг.
— Откуда ты знаешь, что не играю?
— Ты никогда ничего об этом не рассказывал. И до этого я никогда не видел у тебя какого-нибудь снаряжения для боулинга.
— Я регулярно играл в боулинг до того, как встретил Сюзанну. Она думает, что это глупая игра.
— Я тоже так думаю. А где твой шар и тапочки?
— Их я еще не купил.
— Тогда как получилось, что ты купил сумку?
— Мне понравилось, как она выглядит.
— На мой взгляд, она выглядит обычно. И как вышло, что ты снова решил начать играть в боулинг?
— Подумал, что надо бы потренироваться.
— Несмотря на то, что думает об этом Сюзанна, так?
— От нее это никак не зависит.
— Почему это?
— Не зависит и все, — отрезал я.
В начале часа ночи я выключил свет в гостиной и выглянул из-за занавески бокового окна, чтобы осмотреться. Дом Телфордов, который виднелся вдали, за забором, стоял полностью темный.
Я взял приготовленный заранее сверток, через кухню прошел к крыльцу задней двери и вышел во двор. Ночь была ясной. Луны не было, но звезды светили достаточно ярко, чтобы можно было ориентироваться. Я дошел до садового сарая, взял лопату и отнес ее в розовый сад. В тени между двумя большими кустами — белой дамасской розой и оранжевой Флорибундой, двумя самими любимыми у Сюзанны — я выкопал в мягкой земле яму, довольно глубокую, и зарыл сверток. Затем вернул лопату на место и поспешил обратно в дом.
Не могу быть абсолютно уверен, но, кажется, взглянув на дом Телфордов, я заметил какое-то движение в открытом окне спальни на верхнем этаже.
Следующий день проходил без Телфордов, что само по себе крайне удивительно, до шести часов. Я поливал газон перед домом, когда, наконец, появилась Эйлин, вышедшая на свой ежевечерний моцион. Если у Роджера была утренняя пробежка-и-осмотр по окрестностям, то у нее вечерняя прогулка-и-подглядывание. Стоило восхититься их методами и хорошо скоординированным способом, которым они охватывали всю свою территорию, выступая в разное время дня в разных направлениях, как разведывательно-диверсионный отряд.
Своей обычной порывистой походкой она направилась в мою сторону и остановилась на тротуаре в нескольких футах от места, где я стоял. Если ее муж походил на бассет-хаунда, Эйлин явно принадлежала к породе фокстерьеров — маленькая и жилистая, с острыми чертами лица и длинным, подрагивающим носом, всегда влажным и блестящим, идеально подходящим для того, чтобы совать его, куда не следует.
— Итак, Говард, — сказала она. — Я не думаю, что у тебя есть новости о Сюзанне.
— Ну почему же — есть. Она звонила вчера вечером.
— Неужели? И как здоровье ее сестры?
— Улучшается.
— Значит, она скоро вернется домой?
— Возможно, что нет.
Длинный нос дернулся.
— Почему нет, если она больше не нужна в Дулуте?
— Возможно, она все-таки останется там.
— И как надолго?
— Неизвестно.
— Что это значит? Она никогда не вернется?
— Эйлин, ‘неизвестно когда’ не означает ‘никогда’.
— Ну а с какой стати ей оставаться в Дулуте?
— Ей нравится там. Больше, чем нравлюсь я, как ни жаль мне в этом признаваться.
— Ты пытаешься сказать, что она тебя бросила?
— Я ничего не пытаюсь тебе сказать.
Еще одно подергивание носа. Сердитый взгляд.
— Я не верю, что Сюзанна могла бросить свой дом, все свое имущество из-за внезапной прихоти. Это не похоже на нее.
— Я не сказал, что это было внезапно.
— Я все еще в это не верю.
— Ты знаешь ее не так хорошо, как тебе кажется. Да и меня тоже.
— Да уж, что касается тебя, это точно.
Она развернулась и зашагала прочь, бормоча: ‘Я знала, я так и знала!’ — достаточно громко, чтобы я мог услышать.
Я закончил поливку и сел на ступени крыльца, чтобы насладиться вечерним покоем.
И пяти минут не прошло, как еще один Телфорд зашагал по моей подъездной дорожке. Судя по всему, это уже прямая атака — необычная для него тактика.
— Вчера снова допоздна не ложился, не так ли, Беннет? — начал он без вступления.
— Теперь я уже Беннет, а не Говард?
— Сильно допоздна. Наверное, до начала первого ночи.
— Вы с Эйлин, наверное, тоже настоящая парочка ночных сов.
— Чем это ты занимался, копаясь так поздно в розовом саду?
Я поднял бровь.
— Бинокля вам уже недостаточно, да? Теперь вы освоили высокие технологии и купили инфракрасный прибор ночного видения, чтобы было удобнее шпионить в темноте?
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Нет, и не собираюсь. Что я делаю на своей частной собственности, днем или ночью, не касается никого, кроме меня.
Он громко фыркнул, как неисправная бензиновая газонокосилка.
— Это не сойдет тебе с рук, Беннет.
— Не сойдет с рук что?
— Мы проследим за этим, так или иначе. Мы разгадаем, в чем дело.
— Правда? — я улыбнулся ему. — Я и сам люблю головоломки. Отличный способ убить время.
— Головоломки?
— Отсеиваешь множество возможностей, ищешь кусочки, которые подходят друг к другу, чтобы выстроить цельную картину. Это очень стимулирует в интеллектуальном смысле слова.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Да, — сказал я. — Конечно же, не понимаешь.
— Снова ненужные вещи для благотворительности?
Утро. Мой открытый гараж. И снова в нем телфордский фокстерьер.
— Правильно, Эйлин, — ответил я. — Снова ненужные вещи для благотворительности.
— И все они принадлежат Сюзанне, как я полагаю.
— Ты можешь полагать все, что захочешь.
— Ты избавляешься от всех ее вещей, потому что утверждаешь, что она не вернется.
— Я такого не утверждал.
— Я не верю, что она уехала в Дулут. Готова поспорить, что у нее даже нет сестры.
— И проиграешь. Она уехала, и у нее есть сестра.
— Это ты так говоришь.
— А что ты хочешь сказать, Эйлин?
Она обвиняюще ткнула в меня пальцем.
— Я хочу сказать, что она никуда не уезжала. Я хочу сказать, что ты что-то с ней сделал.
— Что, например?
— Что-то чудовищное. Но тебе это с рук не сойдет.
— Роджер подразумевал нечто подобное вчера вечером.
Я поставил последнюю тефлоновую сумку в багажник машины. Осталась только сумка для боулинга. Судя по всему, Эйлин только сейчас ее заметила. Ее нос снова дернулся, а зубы клацнули.
— Эта сумка… — сказала она. — Что у тебя в ней?
— Это сумка для боулинга. Поэтому, наверное, в ней шар для боулинга.
— Ты сказал Роджеру, что у тебя нет шара.
— Неужели? Наверное, он меня неправильно понял.
Я поднял сумку за ручки.
Эйлин судорожно вздохнула и отпрянула.
— Это пятно сбоку... оно выглядит… мокрым.
— Ты фантазируешь, — ответил я и забросил сумку в багажник.
Еще один судорожный вздох, более громкий.
— Ну а теперь в чем дело?
— Оно не стукнулось, когда ты положил сумку. Оно… оно… ххл…
— Оно что?
— Оно хлюпнуло!
— Шары для боулинга не хлюпают, Эйлин.
— Я знаю, что слышала!
Теперь она пятилась назад, подняв руки так, как будто готовилась отразить нападение. Ее лицо приняло цвет мякоти ее любимого Великого овоща, а глаза буквально вылезли из орбит.
— Ну, и что же у меня такое в сумке для боулинга, что издает хлюпающий звук?
Она произнесла что-то похожее на ‘Бооооже’ и вылетела из гаража.
Звонок в дверь прозвучал в 7 вечера. Двое мужчин в деловых костюмах стояли на крыльце снаружи, один темноволосый и крупный, другой — рыхлый блондин. Темноволосый произнес:
— Мистер Говард Беннет?
— Да, чем могу помочь?
— Полиция, — они предъявили жетоны в кожаных чехлах. — Меня зовут Пилофски. Это — детектив Дженкинс. Мы бы хотели поговорить с вами, если не возражаете.
— Конечно, нет, — ответил я. — Хотя не могу представить, о чем.
— Вы не против, если мы войдем в дом?
Я провел их в гостиную. Дженкинс сказал:
— Мы сразу перейдем к делу, мистер Беннет. Мы получили сообщение о подозрительных событиях, касающихся вас и вашей жены.
— Ааа, — ответил я. — Теперь понимаю. Телфорды. Следовало догадаться, что они позвонят вам.
— Почему же?
— Это люди, для которых и было придумано выражение ‘соседи из ада’. Жуткие любители шпионить и подглядывать, к тому же склонные все драматизировать. Они стали невыносимы с тех пор, как Сюзанне пришлось неожиданно уехать пару дней назад.
— А где ваша жена, мистер Беннет? — спросил Пилофски.
— Навещает больную сестру в Дулуте. Я не раз говорил об этом Телфордам.
— Она вернется?
— Конечно. Как только улучшится самочувствие ее сестры.
— Миссис Телфорд утверждает, что вы сказали ей, что ваша жена вас бросила и решила остаться в Дулуте.
— Тогда она неправильно меня поняла. Так же, как оба они упорно неверно истолковывали несколько абсолютно невинных инцидентов.
— Я полагаю, вы расскажете нам свою версию этих инцидентов?
Я объяснял некоторое время. Дженкинс делал заметки в блокноте.
Пилофски заметил:
— Вы не упомянули о проблеме ‘мокрой и хлюпающей сумки для боулинга’.
— Ах, это. У Эйлин Телфорд слишком активное воображение — она же писатель, знаете лие. Сумка не была мокрой. Она была просто испачканной. И в ней не было ничего, кроме моего шара для боулинга. Когда я положил сумку, она услышала то, что хотела услышать.
— А где сейчас сумка и шар?
— Отправились на благотворительность, вместе с остальным хламом, — солгал я. На самом деле, пока никто не видел, я бросил их в контейнер для промышленного мусора неподалеку от моего офиса.
Оба детектива кивнули, и Дженкинс сделал еще одну пометку.
— Так что вы видите, — произнес я. — Это всего лишь буря в стакане воды.
— Да, похоже на то, — ответил Пилофски.
— Вы не возражаете, если мы немного осмотримся? — спросил Дженкинс. — Естественно, вы имеете право отказаться. У нас нет ордера на обыск.
Подтекст тут был, конечно, такой, что они легко могут пойти и получить его, если посчитают необходимым.
— Абсолютно не возражаю, — сказал я. — Милости прошу. Мне нечего скрывать.
Я провел их по всему дому. Детективы были вежливы и любезны, но очень тщательны в своих исследованиях. Они проявили особый интерес к моей свежевыкрашенной мастерской и остальной части подвала, рассматривали мои инструменты и даже заглянули внутрь большого морозильника марки ‘Амана’. Естественно, они не нашли ничего подозрительного. Не было ничего, что они могли бы найти.
После подвала я провел их во двор, где раскопал отвратительную керамическую скульптуру птицы, которую я зарыл в розовом саду.
— Я сделал это, подчиняясь порыву, — объяснил я. — Всегда ненавидел эту скульптуру, и пока Сюзанны не было… в общем, я больше не мог на нее смотреть.
— Но зачем закапывать ее? — спросил Пилофски. — Почему бы просто не выбросить?
Я ответил смущенно:
— Честно говоря, я подстраховался. Я подумал, что если Сюзанна заметит пропажу скульптуры и расстроится, я всегда смогу выкопать ее и притвориться, что ее просто переставили, — я вздохнул. — А теперь, когда она уже выкопана, думаю, что верну ее на место. С самого начала это была глупая затея.
Прежде чем они ушли, Дженкинс попросил у меня имя, адрес и номер телефона сестры Сюзанны в Дулуте. Я дал им всю информацию, добавив:
— Пожалуйста, звоните ей только в случае крайней необходимости. Я уверен, что вы понимаете.
— Это нужно нам только для отчета, мистер Беннет.
— Тогда вы согласны с тем, что все это было просто недоразумением?
— Не говоря уже о пустой трате денег и времени налогоплательщиков.
— Вероятно, это уже слишком — надеяться, что и Телфорды будут довольны таким выводом.
— Если мы довольны, — многозначительно ответил Пилофски, — то и им лучше присоединиться.
Никто из членов семьи ищеек не беспокоил меня ни на следующий день, ни на утро после него.
Фактически я вообще никого из них не видел. Но это означало только то, что они сменили свою тактику с открытой на закрытую. Несмотря на то, что сказала им полиция, они не успокоятся, пока своими глазами не увидят Сюзанну, живую и здоровую.
Вот почему следующим утром я насвистывал, отъезжая от дома.
Трехчасовой рейс из Дулута прилетал вовремя. Когда я подъехал к обочине в зоне прилетов, Сюзанна уже получила багаж и ждала, сердито посматривая на часы, хотя я не опоздал ни на минуту.
— Как хорошо, что ты дома, дорогая, — сказал я по дороге из аэропорта.
— Чушь собачья, — ответила она. Ее любимое выражение, которое я всегда ненавидел. — Ты наверняка надеялся, что меня не будет намного дольше.
— Это неправда.
— Конечно же, правда. Что ж, возможно, твое желание сбудется. Если состояние моей сестры не улучшится в течение недели, вероятно, мне придется снова туда вернуться.
— Мне жаль это слышать, — ответил я.
— Чушь собачья. Не пытайся отрицать, что тебе понравилось жить одному. Полная свобода, чтобы уткнуться носом в книжку и игнорировать домашние обязанности.
— Я никогда не игнорирую домашние обязанности.
— Да, не игнорируешь, только если я понукаю тебя ими заняться. Я полагаю, ты вряд ли выполнил все задания из списка, который я тебе дала?
— Почему же, я все сделал.
— Закончил новый стол для моей швейной комнаты?
— За вечер.
— Отвез все по моему списку ненужных вещей на благотворительность?
— Да, дорогая. Плюс всякий хлам из подвала.
— Перекрасил свою уродливую мастерскую?
— Все четыре стены.
— Очистил кладовку и морозильник?
— И даже холодильник. Это было удачной идеей. Нашел там забытую дыню, которую мы купили пару недель назад.
— Она должно быть испортилась?
— Так и есть. Сгнила так, что практически хлюпала.
— Ммм, — сказала она. — А что-нибудь еще ты сделал или в основном бездельничал?
— О, я немного развлекся с Телфордами.
— Развлекся? С этой назойливой парочкой?
— Мы играли в игру.
— Что за игра?
— В общем-то, это они ее придумали. Мне бы никогда это не пришло в голову. Но я быстро выучил правила и даже придумал парочку своих.
— Да, и кто же победил?
— Я.
— Повезло тебе, — сказала она и оставила эту тему. Ее никогда не интересуют мои маленькие победы.
Когда мы приехали домой, я специально припарковался в центре подъездной дорожки и помог Сюзанне выйти из машины. Телфорды сидели у себя на крыльце. Они оба вскочили, как только увидели Сюзанну, вытянули шеи и стали похожи на пару неуклюжих, взволнованных гусей. Я весело помахал им. Они нырнули в дом, даже не помахав в ответ.
Закончив мыть посуду после ужина, я сел на крыльце парадного входа, чтобы понаблюдать за заходом солнца. Вечер был теплым, и закат моя любимая часть дня — тихое, мирное, созерцательное время. Огни зажглись в доме Телфордов, но не было видно ни Роджера, ни Эйлин. Первый раз за все время, что я помню, шторы на их окнах были подняты и не шевелились по углам. Пройдет долгое время, подумал я, прежде чем они снова решатся шпионить за домом Беннетов. Если вообще когда-нибудь решатся. После многих лет преследований перспектива длительного спокойствия и уединения опьяняла.
Через некоторое время хлопнула сетчатая дверь и Сюзанна вышла, чтобы усесться рядом со мной.
— Чему ты ухмыляешься? — спросила она.
— Я ухмылялся? Это было неосознанно.
— О чем ты думал?
— Да так, о том, о сем… О возможностях…
— Я не понимаю тебя, Говард. Иногда я думаю, что овладело мной, когда я решила выйти за тебя замуж.
Прежде чем я нашел ответ, Джордж, помесь ротвейлера Линдерманов, выбежал из-за угла дома. Сюзанна слегка взвизгнула, что заставило собаку остановиться и прижать уши.
— Говард!
— Не волнуйся, — ответил я. — Он безобидный.
— Безобидный? Этот уродливый зверь? Как он попал к нам во двор?
— На заборе с задней стороны дома не закреплена планка.
— Не закреплена планка? Почему ты ее не починил? Что с тобой?! Такое чудовище свободно бегает по нашему двору! Сколько вреда он может нанести! Избавься от него! Сию же секунду!
Я встал и спустился по ступеням крыльца. Джордж замахал хвостом, подошел и лизнул мою руку.
— И не возвращайся, пока не починишь эту планку, ты слышишь меня?
— Да, дорогая. Нет необходимости кричать.
— Чушь собачья, — ответила она и вернулась в дом, хлопнув за собой дверью.
Я сказал: ‘Пойдем, Джордж’ — и повел собаку через двор. Он не хотел уходить и смотрел на меня круглыми, ожидающими глазами, свесив язык. Я наклонился и похлопал его по голове.
— Сегодня у меня ничего для тебя нет, парень, — сказал я ему. — Но, возможно, будет кое-что в скором будущем. Мало ли, что произойдет. Жизнь полна возможностей…
Затем я выгнал его и пошел за инструментами, чтобы сделать вид, что будто чиню эту планку в заборе.
Спокойный
