Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
Ну а под каким ником автор у нас на форуме, решайте сами. Вы же все детективщики. :)
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям. Таким образом, форум занимается лишь коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями.
Если вы являетесь правообладателем произведения, опубликованного на нашем форуме, и не желаете, чтобы данное произведение находилось на нашем форуме, свяжитесь с нами, и мы незамедлительно удалим его. Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации.
СВИДЕТЕЛЬ ОБВИНЕНИЯ
Я его ненавидел. Он стоял на свидетельском месте, положив руки на деревянный барьерчик, и в зале суда отчетливо звучали его слова:
- ...правду, только правду и ничего, кроме правды.
В мире многое изменилось; человечество разлетелось с Земли по всей галактике, заселило иные планеты, образовалось множество новых рас, а присяга свидетеля в суде осталась той же, что и встарь.
Со своей скамьи, я видел его в профиль. Высокий, белокурый Элан Ибис держался прямо и внешне спокойно. Он был в черном, а на рукавах куртки золотом выткано название фирмы, товары которой он рекламировал: "Макрокосм". Вот такой у него траур - даже в суде без рекламы не обошлось.
"Макрокосму" с Эланом повезло - он принес фирме кучу денег. В прошлом году ихнего директора занесло на Светлое озеро: вздумал поохотиться на тамошнего леопарда. По старинке, с пороховым ружьем да с ножом - пощекотать себе нервы. А Элан работал на озере проводником, водил приезжих охотников на звериные тропы и к местам водопоя. Директор на него глаз и положил; не в том смысле, как вы подумали, а позвал в Травен, рекламировать туристское снаряжение. Элан и согласился. Прикатил на мою голову.
Еще на свободе, я видел его последний шедевр: Элан стоит на фоне снежной вершины, придерживает за лямки огненно-красный рюкзак, а черный с золотом девиз уверяет, что с таким рюкзаком можно забраться аж на седьмое небо. Ослепительная улыбка, сияющие карие глаза, золотистая шевелюра - таков Элан Ибис, бывший охотник со Светлого озера, рекламный герой, любимец нашего города.
Я его ненавидел, зная, что он будет лгать.
Прокурор начал задавать вопросы.
- Господин Ибис, взгляните на обвиняемого. Вам знаком этот человек?
- Да. - Элан не шелохнулся. - Мне говорили, как его зовут.
- Вы встречались с ним раньше?
- Да.
- Сколько раз?
- Один.
- Ваша честь, - обратилась к судье мадам Шульц, моя адвокатесса, - разрешите задать вопрос свидетелю.
Судья машинально потер переносицу. Нос у него был крупный, вислый, как груша, но взгляд здравомыслящего человека.
- Разрешаю.
- Господин Ибис, вы уверены, что встречались с Ленваром Техадой всего однажды? - спросила мадам Шульц.
Он посмотрел в нашу сторону. С серым лицом, с потерявшими блеск глазами, он не был похож на рекламного Элана.
- Не уверен. Но не припомню, чтобы мне доводилось видеть его раньше... до того дня.
- Известно ли вам что-нибудь о контактах вашей жены с обвиняемым? - продолжил допрос прокурор.
- Ничего.
Пока что Элан говорил правду. Однако я читал его показания; самое главное в них было враньем.
- Имела ли ваша супруга возможность встречаться с Ленваром Техадой до вашей свадьбы?
Элан повел плечами; на рукаве блеснула золотая надпись "Макрокосм".
- Весь Травен мог с ним встречаться. Я допускаю, что он был вхож в те же дома, которые посещала Кэтрин.
- Лен, - шепнула моя адвокатесса, - еще не поздно. Одумайтесь, и мы докажем...
- Нет, - перебил я. - Врать не стану.
Мадам Шульц вздохнула. Она не верила, что прежде я знать не знал Кэтрин Ибис. Желала доказать, будто ее подзащитный бросился на женщину в припадке ревности. Но я не убивал Кэтрин! А Элан своими показаниями закапывал меня в землю.
Он стоял выпрямившись, обеими руками вцепившись в барьер. Неподвижный, точно вырезанный из черного дерева; золотистым пятном выделялась на фоне стены его белокурая голова. Я видел его профиль - и это было лицо глубоко несчастного человека.
- Мы с Кэтрин приехали в Горный парк к четырем часам дня, - рассказывал Элан. - Прошлись по горкам, посмотрели водопады. Зашли в кафе, посидели там... ну, с полчаса. - Он надолго замолк. Мне было видно, как у него подергивается горло.
- Продолжайте, - подбодрил прокурор. - Сколько времени вы провели в парке?
- Около полутора часов.
- Не заметили чего-нибудь подозрительного? Может быть, за вами кто-то следил?
- Нет. Меня узнавали, подходили, но... Ничего особенного.
- Люди обращали внимание по большей части на вас? Или на вашу супругу?
Элан дернулся, серое лицо стало мертвым. Помню, я удивился, отчего он не сядет, а продолжает стоять. Ведь того и гляди свалится. Хотя, если честно, мне было плевать, как он себя чувствует, - я с мрачной яростью ждал, что он скажет.
- На Кэтрин многие смотрели. Она очень красивая. – Он помолчал и с мазохистским стремлением к точности добавил: - Была.
- Обвиняемый тоже уделил ей внимание?
- Да.
- Как это произошло?
- Мы стояли на площадке Третьей Лестницы - мы с Кэтрин. Оттуда хороший вид на парк и реку. Ленвар Техада поднялся на площадку после нас и прошел дальше.
- Как вам стало ясно, что он интересуется вашей женой?
- Он пересек площадку, поднялся на пару ступенек и оглянулся.
- Надолго задержал взгляд?
- Нет. Просто оглянулся - и все.
- Но вы это заметили. Что выделило его из общей массы гуляющих?
- Н-не знаю, - ответил Элан с заминкой. - Я не берусь это объяснить.
Тут прокурор стал вкапываться, а Элан стоял на своем. Скорее всего, он запомнил меня случайно. Но я вам скажу, почему оглянулся. Смотрел я вовсе не на Кэтрин, а на Элана. Что-то меня в нем задело, когда проходил мимо, удивило. Честно говоря, я его не узнал - увидел-то сперва с затылка - однако в нем было нечто неуловимо странное. Он светился: так падало солнце, что от волос исходил золотистый свет. И еще казалось, будто Элан не стоит на камнях площадки, а парит в воздухе в сантиметре над ней. Как может человек висеть в воздухе? И вообще парень был какой-то чудной, хотелось к нему присмотреться. Я обернулся; Элан глядел прямо на меня и светился на солнце. А его жену я просто-напросто не заметил: рядом толпился народ, мельтешили поклонницы рекламного героя.
Вот и все; однако Элан был неколебимо убежден, будто я пялил глаза на Кэтрин.
- Что было дальше? - продолжал прокурор. - Вы поднялись по лестнице на самый верх?
- Да. - Элан опять надолго замолчал.
Я думал, он упадет. Судья предложил ему сесть, но он будто не слышал.
- Наверху вы снова встретились с обвиняемым?
- Да.
- Расскажите суду, как это произошло.
- Ваша честь, свидетелю плохо, - подала голос мадам Шульц. - Я предлагаю объявить перерыв в заседании.
Элан встрепенулся.
- Не надо. Я расскажу... Ваша честь, позвольте, я расскажу, - просил он настойчиво, словно боялся, что в другой раз не хватит духу солгать.
- Разрешаю, - уступил судья. - Сядьте же, господин Ибис.
И опять-таки он остался стоять, лишь тяжело оперся о барьер.
- Мы поднялись и повернули налево. Хотели посмотреть Бронзовую беседку; у Кэтрин это любимое место. Прошли по аллее, а потом Кэт предложила сократить путь. И свернула на тропу, которая уходила вниз по склону.
- Ей никто не подсказал дорогу?
- Нет. Она хорошо знает Горный парк.
- Вы шли по тропе друг за другом?
- Рядом. По сторонам высокие кусты, но места для двоих хватает.
- Вы держали жену под руку?
- Мы шли, обнявшись.
- Продолжайте.
- Затем я увидел, что навстречу поднимается человек. Тот самый, который оглянулся на лестнице.
- Вам не показалось странным его появление?
- Нет.
- Вы не почувствовали опасность?
- Нет. Он посторонился, прижался к кустам. Но все равно нам было не разойтись; я отпустил Кэтрин и прошел вперед.
- Вы миновали обвиняемого?
- Да.
- С каким выражением на лице он стоял?
- Он смотрел на Кэтрин, и у него были большие глаза.
- Что вы хотите сказать? Он смотрел расширенными глазами? Напряженно, испуганно?
- Нет. Он глядел на нее снизу вверх. От этого у людей делаются большие глаза.
- Что было дальше?
- Я сделал несколько шагов вниз. Три, четыре... Потом услышал вскрик и хруст веток. Обернулся и увидел, что они упали в кусты. Бросился назад. Кэт отбивалась, а он обнимал ее рукой за шею.
- Что вы сделали?
- Закричал. Попытался его оторвать. Они боролись внутри куста... Он левой рукой душил Кэт.
- Что обвиняемый делал правой рукой?
- Пытался стянуть ей шарф на шее. Или разорвать.
- Так стянуть или разорвать?
- Не знаю. Он тянул, а ткань рвалась.
- Что вы делали в это время?
- Старался добраться до него и убить, - отчетливо вымолвил Элан.
- Каким образом? - по инерции спросил прокурор.
- Ваша честь, - привстала с места мадам Шульц, - намерения свидетеля...
- Да, я хотел его убить! - Впервые выдержка ему изменила. - Потому что он убивал мою жену!
Судья умиротворяюще постучал молоточком.
- Вы пытались ее освободить? - спросил прокурор.
- Да. Но он держал Кэтрин, как медвежий капкан. Это длилось... мне показалось, очень долго. Наверное, секунд семь, десять.
- Как вы можете судить о времени?
Элан подумал.
- Никак. Не знаю, сколько.
- Вам удалось освободить жену?
Он помолчал, глядя прямо перед собой. Руки сжались в кулаки.
- Кэт затихла - и я понял, что она мертва.
- Где они находились в тот момент?
- На тропе. Я уже вытащил их из куста. Она билась, желая вырваться. Ударилась головой о камни...
- В каком положении был обвиняемый?
- На... сверху. Навалившись ей на грудь.
- Что он делал?
- По-прежнему сжимал шею. А другой рукой шарил по груди. И пальцы у него были... сонные.
- Поясните суду, что это значит.
- Просто - сонные. Вялые, медленно двигались.
- Что делали вы?
- Пытался его убить, - выговорил Элан бесстрастно. – Я хотел, чтобы он отпустил Кэтрин.
Если бы его спросили о подробностях, он бы поведал, что со всей силы бил меня по голове - я читал это в его показаниях.
- Вернемся немного назад, - сказал прокурор. - Вы услышали за спиной вскрик. Чей?
- Кэтрин.
- Вы слышали голос обвиняемого?
- Нет.
- Ни стона, ни ругательства?
- Только быстрое дыхание.
- Вы понимали, чего он хочет?
- Нет, - решительно заявил Элан. - Сначала я подумал, что он хочет ее изнасиловать, но это было не то.
- Что вам дает основания так говорить?
- Он не прижимался к Кэт бедрами, не пытался подмять под себя. Он душил ее, но не так, как душат, когда хотят убить. Не пальцами обеих рук, а одной левой, согнутой в локте.
- Вы понимали, что ищет обвиняемый у нее на груди?
- Мне казалось: он хочет порвать одежду и добраться до тела.
- У вашей жены была на груди какая-нибудь отметина? Шрам, родимое пятно?
- Нет.
- Что было на ней надето?
- Плащ, платье и шарф. Белье и туфли.
- Какие-нибудь драгоценности?
- Кэт не носила дорогих украшений.
- Что из украшений было на вашей жене в тот день? Укажите подробно.
- Эмалевые сережки, ожерелье из камня, эмалевый перстень и обручальное кольцо. И часы со стразами в браслете.
- Вам известно, что обвиняемый - эксперт по драгоценным камням?
- Да.
Это верно. И я не просто эксперт. Я - лучший эксперт по камням на планете. Мне двадцать три года, но моими услугами пользовались лучшие фирмы и самые дорогие ювелиры. Я с лету определяю сорт самоцвета или минеральный состав друзы, могу указать месторождение, где добыт образец... много чего могу. И я чувствую камни руками. Скажем, изумруд холодный и колючий, от него пальцы покалывает часто и неприятно. Аквамарин встречает салютом бодрящих прохладных уколов, аметист держит вокруг себя нежное теплое облачко, а от тигрового глаза возникает зуд и нестерпимо хочется чесаться. Короче говоря, есть у меня необычные способности. Однако я отроду никому не хвастался, желая сохранить их в тайне.
Допрос свидетеля шел своим чередом.
- Обвиняемый отпустил вашу жену сам или вам удалось его оторвать?
- Он потерял сознание. Я бил его по голове - и вдруг заметил, что он лежит без движения.
- Как долго он продержал вашу жену после того, как она уже была мертва?
- Не знаю.
Потом задавала вопросы моя адвокатесса. Ничего нового мы не услышали - Элан твердо держался своей версии.
Затем выступали другие свидетели; тогда на шум их подбежало трое. Они немного расходились в показаниях, но не опровергали слова Элана. Понятия не имею, кто заставил их лгать.
И мне никто не верил. Желая добра, мадам Шульц упрашивала меня оговорить себя, сознаться - тогда, дескать, я получу меньший срок. Наверняка так бы и вышло. И судью, и присяжных чертовски раздражало мое упорство: я не сознавался ни в чем и тем более не раскаивался в содеянном. А они готовы были меня удавить и вкатали десять лет: хулиганское нападение и непреднамеренное убийство.
Предложить собственную внятную версию я не мог. Я стоял у тропы, вжавшись в куст, смотрел на Кэтрин и ждал, когда они с Эланом пройдут и освободят дорогу. А дальше ничего не помню. Стоял, глядел на красивую женщину. И вдруг - пустота, а затем тюремная больница. Что произошло в Горном парке? Бог весть.
Например, Элан сам убил Кэтрин.
Скажем, встретились мы на тропе. Я глядел на нее, а Кэтрин, на свою беду, улыбнулась мне или кивнула. Элан в этот миг обернулся и перехватил ее улыбку. От внезапной ревности в голове помутилось, и он заехал мне в челюсть. Парень он крепкий; от удара я свалился без чувств. Кэтрин пришла в ужас, решила, что он меня прикончил, завизжала. Чтобы унять, Элан ее тряхнул, она оступилась, упала, ударилась головой... Что-нибудь такое. А дальше - вопрос финансов, ведь надо было купить показания троих свидетелей и данные экспертизы. Немалые деньги.
Однако не буду брать грех на душу, не совру. Не верилось мне, будто Элан из трусости валит убийство на другого. За этим стояло нечто более серьезное, более достойное того вранья, которое он нагородил.
Порой мне казалось: Элан безумен и сам верит в то, что говорит. Когда закончился допрос и судья отпустил его, чуть живого, со свидетельского места, он с трудом выбрался из той клетушечки, облокотился, чтобы не упасть. Повернулся ко мне. Охрана напряглась: думали, бросится. Но он только посмотрел с такой невыносимой мукой... Будь моя воля, не знаю что сделал бы, жизни не пожалел, чтобы вернуть ему Кэтрин. А потом он тихо спросил - и тоже с такой болью, что у меня душа перевернулась:
- За что? Ну за что ты ее убил?
Его увели из зала. Меня тоже можно было уводить; долго ничего не видел и не слышал. Ей-богу, будь я виновен, в ту минуту сознался бы...
Вот так Элан загнал меня за решетку.
Однако я недолго там находился. Не прошло и месяца, как заключенного Лена Техаду вывели из камеры, спустили во двор, под ласковое солнышко, и запихали в бронемобиль. Со мной в кузове засели два вооруженных охранника, третий погрузился в кабину - и поехали. Сижу, гадаю, куда направляемся и зачем. В конце концов осторожно осведомился. Оказалось, движемся в Загоренец – есть такой городишко. Какого лешего нас туда понесло? В Загоренце никаких тюрем, один научный институт. Смекаю: тащат на исследование. Как-никак, с минералами у меня особая любовь, и называюсь я экстрасенс. Видно, какая-то собака догадалась, что неспроста Лен Техада в камешках лучше всех разбирается.
Едем мы час, другой. Может, и меньше, да время уж больно долго тянулось. И вдруг - трах-ба-бах! Взрыв, удар, броневик развернулся и стал, накренясь. Снаружи пальба, крики. Я – на пол; закатился под лавочку, жду, что будет. Охрана моя ринулась наружу. Тут-то их и подстрелили, оба наземь полегли. Я не стал за ними торопиться.
Затем ввалились два здоровенных бугая, выволокли меня наружу и хотели затолкать в свой мобиль. До того мне сделалось обидно! В тюрьму ни за что ни про что угодил, хлебнул сполна веселой жизни, а тут опять какая-то сволочь изгаляется. Оглянулся я кругом, вижу: шоссе, а за ним - лес. Вывернулся, да и задал стрекача.
В погоню кинулись четверо. Дюжие парни, тренированные. А я после каталажки, где все упражнения - прогулки в тюремном дворе да потасовки с сокамерниками. Чуть не сдох. Кончилось тем, что без памяти рухнул в каком-то болоте и провалялся до самого вечера, пока не захолодало. Зато когда оклемался, мои горе-похитители уже убрались восвояси.
Признаюсь, я даже загордился. Лен Техада - ценная персона, раз его хотели умыкнуть такие могучие дяди. Стало быть, позарез кому-то нужен - какой-нибудь алмазодобывающей фирме. Наверняка затеяли меня выкрасть, чтоб я потом в благодарность на них горбатился, сорт камней оценивал или еще что. Высоко ценятся мои услуги, ох, высоко... Однако по уши в торфяной жиже сильно не зазнаешься, поэтому я вылез из болота, отжал тюремную одежу, сориентировался по закатному солнцу и подался на северо-запад, где лежал родной город Травен.
Конечно, я не был наивен. И сознавал, что именно в Травене беглого зэка будет ожидать полиция и радушно распахнутая дверца тюремного мобиля. Но мне надо было туда попасть, хоть умри. Душа ныла, и сердце рвалось: я должен был явиться в Горный парк, на проклятую тропу, где повстречался с Кэтрин. Должен был стать на место, где стоял тогда. Вспомнить Кэтрин – и попытаться вспомнить остальное. Улыбалась ли она? Ударил меня Элан или нет? Чудилось: стоит вернуться туда, как все прояснится. Ведь я экстрасенс. Я руками ощущаю камни, а у них есть собственная память. Они видели, что произошло; они – мои свидетели. Я понятия не имел, что буду делать с той правдой, которую узнаю, - но знать ее было необходимо.
И я стал пробираться в Травен. Сто километров пехом, затем еще сто двадцать - в кабине мусоросборщика. По пути обзавелся приличной одежонкой, вид заимел вполне пристойный. И наконец объявился в Горном парке.
Утро было серое, туманное. Поросшие лесом, расчерченные белыми полосками водопадов горки казались выше и суровей, чем на самом деле; каменные лестницы были пустынны; река поблескивала стальным блеском. Я поднялся на Третью Лестницу - туда, где первый раз столкнулся с Эланом и Кэтрин. Сейчас на площадке не было ни души. Я постоял, опершись о гранитный парапет, вдыхая сырой воздух. Пахло лесом и камнем. Парапет под ладонями тихонько вибрировал, точно большой, мягко работающий механизм. С того дня здесь прошли тысячи людей; гранит не помнил Кэтрин и ничего не мог рассказать. Что ж, попробуем на тропе. Я двинулся дальше.
Внезапно пробрала дрожь. За мной кто-то следил: я чувствовал неотступный взгляд. Кто здесь? Я крутанулся, обшарил глазами лестницу, ближние деревья и затянутые туманной дымкой склоны соседних горок. Никого не видать. Неизвестный прячется. Я как на ладони - а его не разглядишь. Полиция? Вряд ли: эти уже неслись бы ко мне по ступеням или обрушились с неба, прыгая с гравилета.
Это же камни, осенило меня. Гранит ступеней, выходы пород на склонах - я их так ощущаю. Раньше такого не было. Видать, после всех потрясений мои способности обострились.
Поднявшись на самый верх Третьей Лестницы, я снова оглянулся. Внизу, в долине, лежал Травен. Город выглядел серо-зеленым - туман искажал цвета крыш и садов, размывал очертания. Я повернул налево, на обсаженную соснами аллею. Это путь к Бронзовой беседке, куда в тот день стремилась Кэтрин.
Вот и начало тропы, по которой Кэтрин хотела сократить путь. Тропа ответвлялась вниз по склону и была засыпана сосновой хвоей. Я сделал несколько шагов. Вдоль позвоночника пробежал холодок, в горле застрял тошнотный ком. Впереди - место, где погибла молодая, красивая, ни в чем не повинная женщина. Где была поломана моя жизнь. Ноги отяжелели, я едва отрывал их от земли. И еще этот преследующий меня взгляд... Я осмотрелся. Тишина и полная неподвижность. Сосновые стволы от сырости и тумана приобрели оттенок красного янтаря; ниже по склону начинались кусты, их темная листва походила на сплошную стену. Я помнил: на тропе тут и там выступают камни. Выглядывают из земли, ждут меня, готовые рассказать...
Тропа нырнула в туннель меж кустов. Листья усеяны капельками воды. Под ногами - камни. Я ступал по ним, словно по головам живых существ. Не друзья, не рабы - очевидцы. Они помнят, как спускались мне навстречу Кэтрин с Эланом.
Вот оно! Сбоку от тропы торчат обломки ветвей – словно стрелы с кривыми наконечниками. Мне стало худо. Неужто Элан швырнул жену в куст, и они яростно боролись? Или ветки были изломаны позже? Я потер ладони, подышал на внезапно замерзшие пальцы. Руки должны хорошо работать, им предстоит разговор с камнями...
Колыхнулись листья - и из кустов выступил Элан. Руки его были пусты.
В голове промелькнуло: он развязался с рекламой. Передо мной был не рекламный герой, а охотник со Светлого озера. Суровый, сильный, умеющий гнать зверя и без промаха бить из ружья. Сегодня дичью будет Лен Техада?
Элан глядел на меня в упор. В карих, будто светящихся глазах я не прочел ненависти или безумия. Непонятные глаза. Что делать? Убегать - бессмысленно, нападать не было сил. Словно невидимые веревки опутали тело, и рука не поднималась нанести удар.
- Элан? - проговорил я, чтобы хоть что-нибудь сказать.
- Здравствуй, приятель.
«Приятель»?! Я решил, что ослышался.
Он сунул руку за пазуху. Что там у него? Нож? Станнер? Элан вынул женское зеркальце; протянул мне.
- Погляди на себя.
Я взял, не отрывая взгляд от охотника. Чудилось: поднесу зеркало к лицу - и оно взорвется тысячью осколков, вонзится в глаза, в мозг, убьет наповал.
- Смотри, не бойся.
Внезапно дошло, какие у него глаза - усталые, печальные. Нет, Элан не охотился; он явился сюда для другого. Намерен повиниться? Объяснить, что натворил и почему свалил вину на меня?
- Посмотри в зеркало! - велел он.
Я глянул в серебристый кружок. Ну и что? Я, Ленвар Техада. Измотанный, похудевший. Светящиеся карие глаза, светлая челка. Множество раз это видел... и не только в зеркале. Я перевел взгляд на Элана. Похожи, ничего не скажешь. Чисто родные братья.
- Отчего-то никто не задался вопросом: почему мы с тобой так похожи? – сказал он.
Какая разница, похожи или нет? Машинально сунув зеркальце в карман, я сделал шаг назад.
- Стой, где стоишь.
Я застыл. Невозможно было ослушаться. Собственное тело не желало мне подчиняться. Экстрасенс, подумал я отрешенно, без испуга. Он - тоже экстрасенс.
- Я знал, что ты вернешься в Травен, - сообщил Элан. - Ждал с рассвета. Нам надо потолковать, пока тебя не сцапала полиция.
Меня осенило.
- Ты убил Кэтрин! Трое свидетелей это видели. Но ты - сенс, ты заставил их думать иначе. Да, мы похожи; поэтому они указали на меня. И я из-за тебя сел в тюрьму!
- Ленвар, - проговорил он с горечью. - Мне очень жаль.
Чего?! Кабы не побег, я бы десять лет гнил в тюряге - а ему, видите ли, ЖАЛЬ. Невидимые веревки спали, я рванулся к Элану. Убью! И остановился. Опустил руку. Невозможно бить, когда человек стоит с таким лицом - измученным, строгим, с притаившимся в углах губ страданием.
- Черт бы тебя побрал!
- Лен, послушай. Если б мы знали раньше; если б хоть одна душа задумалась, что произошло на самом деле, - все было бы иначе.
- То есть, за решетку сел бы ты, а не я?
В его глазах будто сверкнул острый солнечный луч. У меня по спине вновь пополз отвратный холодок. Элан зябко повел плечами. Негромко заговорил:
- Когда суд закончился и в голове у меня прояснело, я задался разными вопросами. Теми, что не прозвучали в суде. Отчего мы с тобой одной масти? Отчего ты, мальчишка, - лучший эксперт по драгоценным камням?
- Я чувствую их руками.
Элан кивнул:
- Так я и думал... Сам я до смерти Кэт ничего особенного не умел; это сейчас могу заставить человека хоть на ушах плясать. С того дня в мозгах что-то повернулось, и проявились способности... Да черт с ними, они мне даром не нужны. А ты своими умениями пользовался вовсю.
- Ну и что?
- Да ничего... кроме того, что мы с тобой - сыновья другой планеты. Здесь такие, как мы, сами собой не рождаются. Ты знаешь своего отца?
- Нет, - ответил я неохотно. У меня и мать рано умерла, с шести лет по интернатам мыкался. Однако к чему он клонит?
- Я побывал дома, на Светлом озере, - продолжал Элан. - Припер мать к стенке. Она долго отнекивалась, но под конец созналась: лет двадцать-тридцать назад наведывались к нам светловолосые чужаки со светящимися глазами. Звались они эланты. Их колония в немыслимой дали, где-то на краю галактики. Наши женщины были от них без ума. Мать тоже любила одного такого, называла сошедшим со звезд... А потом вышла замуж за Яна Ибиса, который меня усыновил.
Он сорвал с ветки мокрый лист, растер в пальцах. От острого запаха свежей зелени меня взяла тоска. Ну и пусть мой отец - элант, хоть я о такой расе отродясь не слыхал. Что с того? От тюрьмы-то кому убегать - мне или Элану?
- Я поискал в Травене других детей элантов, - выговорил он тихо. - Нашел четверых. Они очень разные... но все - экстрасенсы. Сами эланты сенсами не были; ими стали дети-полукровки.
Мне сделалось его жаль. Элан любил жену; в здравом рассудке и пальцем бы ее не тронул. Однако природа оказалась сильней: взыграли гены чужой расы, пробудились способности сенса - и в одну минуту он потерял Кэтрин... а я потерял свободу и доброе имя.
- Ладно, Эл. Будем считать, что в смерти твоей жены повинны шелопутные эланты, которые наделали детей и довольные свалили. Но причем тут я?
У него расширились глаза; потом Элан снова полез за пазуху. Достанет нож и всадит мне в горло? Однако горестное изумление в его лице не было предвестником расправы.
Элан вынул горсть темных продолговатых камешков; они тускло блестели.
- Возьми. - Он вытянул руку, встряхнул, и горсть невзрачных камней превратилась в ожерелье, которое повисло на выпрямленных пальцах.
Блеск бусин ослепил. Я качнулся вперед. Камни кричали. Они звали меня, умоляли взять в руки. Жизни без них нет, я погибну! Надо ощутить их в ладонях, прижать к лицу. Они - моя жизнь. Дайте их мне! Ради всего святого, отдайте! Вот они, здесь. Мои! По рукам растекается тепло. Блаженство. Я не умер, я жив - спасибо им...
- Ленвар! Ты слышишь меня?! - Голос пробивался, как сквозь вату. - Ленвар!
Открываю глаза. Что такое? Лежу, уткнувшись носом в землю; в голове шумит, Элан трясет за плечо. Где камни? Здесь, слава богу. Что случилось? Я с трудом приподнялся и сел; мышцы задубели, словно я час провалялся на морозе.
Элан уселся рядом на корточки и посмотрел мне в лицо. Он был бледен, правая рука отчего-то распухла.
- Это ожерелье Кэтрин, - сказал он. - Моя мать подарила ей на свадьбу... а матери подарил пришлый элант, перед тем, как возвратиться домой.
Инопланетный минерал. Конечно: ни один здешний камень не сводил меня с ума... Ожерелье Кэтрин! Я задохнулся. Она проходила мимо по тропе; я ощутил камни элантов; они позвали меня, ввергли в безумие - и я бросился к ним. Хотел завладеть. Вне себя, не сознавая, что делаю. Повалил Кэтрин наземь. Держал ее мертвой хваткой. И убил... Потому что она вырывалась, а я – держал...
Пальцы разжались, ожерелье выскользнуло, застучало по земле. Перед глазами все поплыло.
- Ленвар, я знаю: ты не хотел убивать. Но гены наших отцов оказались сильнее. Это не твоя вина. Я потерял Кэт, но я считаю - ты невиновен. Лен, слышишь меня? Ты невиновен! – Элан вкладывал в убеждение всю свою мощь экстрасенса.
Но я УБИЛ Кэтрин. Из-за проклятых камней, которые привез сюда пришелец со звезд.
Взгляд сфокусировался на распухшей руке Элана. И охотника я покалечил, когда отнимал ожерелье. А ведь он знал, чего от меня ждать...
- Лен, у нас на Светлом тоже люди гибнут. Шальной выстрел, или рикошет, или человека в зарослях примут за зверя – всякое бывает. Это несчастный случай. Не казнись.
Он старался быть справедливым.
Я подобрал с земли ожерелье. Нежное тепло обласкало руку, сжало крепко, потянуло в новый омут безумия. Размахнуться бы и зашвырнуть подальше... Я стиснул кулак. Камни останутся со мной.
Поднялся на ноги. Постоял, мучительно соображая, куда ведет аллея, на которую я сейчас вернусь. Повернулся и зашагал вверх по тропе. Затем пустился бежать.
- Ленвар! - крикнул за спиной охотник.
Я убегал - от места, где погибла Кэтрин, от своего безумия, от собственной вины. Стволы цвета красного янтаря сливались в окрашенную кровью пелену.
- Ленвар, стой! Послушай меня!
Ноги точно вязнут в болоте. Экстрасенс чертов - не дает бежать. Врешь, не остановишь. Тропа уперлась в аллею. Направо - Третья Лестница, налево - Бронзовая беседка. Мне налево. Беседка стоит над обрывом. Великолепная чеканка, которую любила Кэтрин...
Я задыхался и едва разбирал дорогу. Немного осталось; скоро беседка. От обрыва ее отделяет площадка и гранитный парапет. Обрыв - метров тридцать высотой. Мне хватит.
Впереди - серое пятно. Это небо. А вон макушка соседней горки. Там - лес в тумане. Туда не допрыгнуть, даже с разбегу. Внизу... Мне все равно, что внизу.
Беседка - густое кружево металла. Каменные плиты площадки. Розоватый парапет. Я взмыл на него и со всей силы толкнулся ногой. Зажмурился. Кэтрин, прости...
Удар, от которого хрястнули кости и раскололся череп.
Боль. Кровь бьется толчками, и от каждого толчка впору взвыть.
Откуда боль? Разве я уцелел?
Зачем не разбился насмерть?!
Я застонал, и от стона неожиданно стало легче. Боль притихла, съежилась и осталась маленьким комком возле сердца.
- Оклемался? - прозвучал надо мной голос Элана.
Я поднял голову. Сбоку - беседка, сквозь кружево бронзы сереет небо. Впереди - мощенная камнем площадка, за ней стоит парапет. Лежу на брюхе, в кулаке ожерелье. Не добежал. Не прыгнул, не разбился. Почему?!
- Дурак, - в сердцах бросил охотник. - Со скалы вздумал сигать! И что? Понравилось?
Экстрасенс. Остановил меня на бегу, но заставил ощутить прыжок и удар. Почувствовать свою смерть.
Меня затрясло.
- Ладно, ладно; будет тебе. Вставай. - Он поставил меня на ноги.
Лучше бы позволил прыгнуть с обрыва.
- Надо тебя спрятать и поразмыслить, как быть дальше, - сказал Элан. - Не хочется, чтоб ты вновь оказался за решеткой... Ну, не убивайся. Пойдем.
Я едва верил собственным глазам: человек, жену которого я убил, смотрел на меня с состраданием.
- ...правду, только правду и ничего, кроме правды.
В мире многое изменилось; человечество разлетелось с Земли по всей галактике, заселило иные планеты, образовалось множество новых рас, а присяга свидетеля в суде осталась той же, что и встарь.
Со своей скамьи, я видел его в профиль. Высокий, белокурый Элан Ибис держался прямо и внешне спокойно. Он был в черном, а на рукавах куртки золотом выткано название фирмы, товары которой он рекламировал: "Макрокосм". Вот такой у него траур - даже в суде без рекламы не обошлось.
"Макрокосму" с Эланом повезло - он принес фирме кучу денег. В прошлом году ихнего директора занесло на Светлое озеро: вздумал поохотиться на тамошнего леопарда. По старинке, с пороховым ружьем да с ножом - пощекотать себе нервы. А Элан работал на озере проводником, водил приезжих охотников на звериные тропы и к местам водопоя. Директор на него глаз и положил; не в том смысле, как вы подумали, а позвал в Травен, рекламировать туристское снаряжение. Элан и согласился. Прикатил на мою голову.
Еще на свободе, я видел его последний шедевр: Элан стоит на фоне снежной вершины, придерживает за лямки огненно-красный рюкзак, а черный с золотом девиз уверяет, что с таким рюкзаком можно забраться аж на седьмое небо. Ослепительная улыбка, сияющие карие глаза, золотистая шевелюра - таков Элан Ибис, бывший охотник со Светлого озера, рекламный герой, любимец нашего города.
Я его ненавидел, зная, что он будет лгать.
Прокурор начал задавать вопросы.
- Господин Ибис, взгляните на обвиняемого. Вам знаком этот человек?
- Да. - Элан не шелохнулся. - Мне говорили, как его зовут.
- Вы встречались с ним раньше?
- Да.
- Сколько раз?
- Один.
- Ваша честь, - обратилась к судье мадам Шульц, моя адвокатесса, - разрешите задать вопрос свидетелю.
Судья машинально потер переносицу. Нос у него был крупный, вислый, как груша, но взгляд здравомыслящего человека.
- Разрешаю.
- Господин Ибис, вы уверены, что встречались с Ленваром Техадой всего однажды? - спросила мадам Шульц.
Он посмотрел в нашу сторону. С серым лицом, с потерявшими блеск глазами, он не был похож на рекламного Элана.
- Не уверен. Но не припомню, чтобы мне доводилось видеть его раньше... до того дня.
- Известно ли вам что-нибудь о контактах вашей жены с обвиняемым? - продолжил допрос прокурор.
- Ничего.
Пока что Элан говорил правду. Однако я читал его показания; самое главное в них было враньем.
- Имела ли ваша супруга возможность встречаться с Ленваром Техадой до вашей свадьбы?
Элан повел плечами; на рукаве блеснула золотая надпись "Макрокосм".
- Весь Травен мог с ним встречаться. Я допускаю, что он был вхож в те же дома, которые посещала Кэтрин.
- Лен, - шепнула моя адвокатесса, - еще не поздно. Одумайтесь, и мы докажем...
- Нет, - перебил я. - Врать не стану.
Мадам Шульц вздохнула. Она не верила, что прежде я знать не знал Кэтрин Ибис. Желала доказать, будто ее подзащитный бросился на женщину в припадке ревности. Но я не убивал Кэтрин! А Элан своими показаниями закапывал меня в землю.
Он стоял выпрямившись, обеими руками вцепившись в барьер. Неподвижный, точно вырезанный из черного дерева; золотистым пятном выделялась на фоне стены его белокурая голова. Я видел его профиль - и это было лицо глубоко несчастного человека.
- Мы с Кэтрин приехали в Горный парк к четырем часам дня, - рассказывал Элан. - Прошлись по горкам, посмотрели водопады. Зашли в кафе, посидели там... ну, с полчаса. - Он надолго замолк. Мне было видно, как у него подергивается горло.
- Продолжайте, - подбодрил прокурор. - Сколько времени вы провели в парке?
- Около полутора часов.
- Не заметили чего-нибудь подозрительного? Может быть, за вами кто-то следил?
- Нет. Меня узнавали, подходили, но... Ничего особенного.
- Люди обращали внимание по большей части на вас? Или на вашу супругу?
Элан дернулся, серое лицо стало мертвым. Помню, я удивился, отчего он не сядет, а продолжает стоять. Ведь того и гляди свалится. Хотя, если честно, мне было плевать, как он себя чувствует, - я с мрачной яростью ждал, что он скажет.
- На Кэтрин многие смотрели. Она очень красивая. – Он помолчал и с мазохистским стремлением к точности добавил: - Была.
- Обвиняемый тоже уделил ей внимание?
- Да.
- Как это произошло?
- Мы стояли на площадке Третьей Лестницы - мы с Кэтрин. Оттуда хороший вид на парк и реку. Ленвар Техада поднялся на площадку после нас и прошел дальше.
- Как вам стало ясно, что он интересуется вашей женой?
- Он пересек площадку, поднялся на пару ступенек и оглянулся.
- Надолго задержал взгляд?
- Нет. Просто оглянулся - и все.
- Но вы это заметили. Что выделило его из общей массы гуляющих?
- Н-не знаю, - ответил Элан с заминкой. - Я не берусь это объяснить.
Тут прокурор стал вкапываться, а Элан стоял на своем. Скорее всего, он запомнил меня случайно. Но я вам скажу, почему оглянулся. Смотрел я вовсе не на Кэтрин, а на Элана. Что-то меня в нем задело, когда проходил мимо, удивило. Честно говоря, я его не узнал - увидел-то сперва с затылка - однако в нем было нечто неуловимо странное. Он светился: так падало солнце, что от волос исходил золотистый свет. И еще казалось, будто Элан не стоит на камнях площадки, а парит в воздухе в сантиметре над ней. Как может человек висеть в воздухе? И вообще парень был какой-то чудной, хотелось к нему присмотреться. Я обернулся; Элан глядел прямо на меня и светился на солнце. А его жену я просто-напросто не заметил: рядом толпился народ, мельтешили поклонницы рекламного героя.
Вот и все; однако Элан был неколебимо убежден, будто я пялил глаза на Кэтрин.
- Что было дальше? - продолжал прокурор. - Вы поднялись по лестнице на самый верх?
- Да. - Элан опять надолго замолчал.
Я думал, он упадет. Судья предложил ему сесть, но он будто не слышал.
- Наверху вы снова встретились с обвиняемым?
- Да.
- Расскажите суду, как это произошло.
- Ваша честь, свидетелю плохо, - подала голос мадам Шульц. - Я предлагаю объявить перерыв в заседании.
Элан встрепенулся.
- Не надо. Я расскажу... Ваша честь, позвольте, я расскажу, - просил он настойчиво, словно боялся, что в другой раз не хватит духу солгать.
- Разрешаю, - уступил судья. - Сядьте же, господин Ибис.
И опять-таки он остался стоять, лишь тяжело оперся о барьер.
- Мы поднялись и повернули налево. Хотели посмотреть Бронзовую беседку; у Кэтрин это любимое место. Прошли по аллее, а потом Кэт предложила сократить путь. И свернула на тропу, которая уходила вниз по склону.
- Ей никто не подсказал дорогу?
- Нет. Она хорошо знает Горный парк.
- Вы шли по тропе друг за другом?
- Рядом. По сторонам высокие кусты, но места для двоих хватает.
- Вы держали жену под руку?
- Мы шли, обнявшись.
- Продолжайте.
- Затем я увидел, что навстречу поднимается человек. Тот самый, который оглянулся на лестнице.
- Вам не показалось странным его появление?
- Нет.
- Вы не почувствовали опасность?
- Нет. Он посторонился, прижался к кустам. Но все равно нам было не разойтись; я отпустил Кэтрин и прошел вперед.
- Вы миновали обвиняемого?
- Да.
- С каким выражением на лице он стоял?
- Он смотрел на Кэтрин, и у него были большие глаза.
- Что вы хотите сказать? Он смотрел расширенными глазами? Напряженно, испуганно?
- Нет. Он глядел на нее снизу вверх. От этого у людей делаются большие глаза.
- Что было дальше?
- Я сделал несколько шагов вниз. Три, четыре... Потом услышал вскрик и хруст веток. Обернулся и увидел, что они упали в кусты. Бросился назад. Кэт отбивалась, а он обнимал ее рукой за шею.
- Что вы сделали?
- Закричал. Попытался его оторвать. Они боролись внутри куста... Он левой рукой душил Кэт.
- Что обвиняемый делал правой рукой?
- Пытался стянуть ей шарф на шее. Или разорвать.
- Так стянуть или разорвать?
- Не знаю. Он тянул, а ткань рвалась.
- Что вы делали в это время?
- Старался добраться до него и убить, - отчетливо вымолвил Элан.
- Каким образом? - по инерции спросил прокурор.
- Ваша честь, - привстала с места мадам Шульц, - намерения свидетеля...
- Да, я хотел его убить! - Впервые выдержка ему изменила. - Потому что он убивал мою жену!
Судья умиротворяюще постучал молоточком.
- Вы пытались ее освободить? - спросил прокурор.
- Да. Но он держал Кэтрин, как медвежий капкан. Это длилось... мне показалось, очень долго. Наверное, секунд семь, десять.
- Как вы можете судить о времени?
Элан подумал.
- Никак. Не знаю, сколько.
- Вам удалось освободить жену?
Он помолчал, глядя прямо перед собой. Руки сжались в кулаки.
- Кэт затихла - и я понял, что она мертва.
- Где они находились в тот момент?
- На тропе. Я уже вытащил их из куста. Она билась, желая вырваться. Ударилась головой о камни...
- В каком положении был обвиняемый?
- На... сверху. Навалившись ей на грудь.
- Что он делал?
- По-прежнему сжимал шею. А другой рукой шарил по груди. И пальцы у него были... сонные.
- Поясните суду, что это значит.
- Просто - сонные. Вялые, медленно двигались.
- Что делали вы?
- Пытался его убить, - выговорил Элан бесстрастно. – Я хотел, чтобы он отпустил Кэтрин.
Если бы его спросили о подробностях, он бы поведал, что со всей силы бил меня по голове - я читал это в его показаниях.
- Вернемся немного назад, - сказал прокурор. - Вы услышали за спиной вскрик. Чей?
- Кэтрин.
- Вы слышали голос обвиняемого?
- Нет.
- Ни стона, ни ругательства?
- Только быстрое дыхание.
- Вы понимали, чего он хочет?
- Нет, - решительно заявил Элан. - Сначала я подумал, что он хочет ее изнасиловать, но это было не то.
- Что вам дает основания так говорить?
- Он не прижимался к Кэт бедрами, не пытался подмять под себя. Он душил ее, но не так, как душат, когда хотят убить. Не пальцами обеих рук, а одной левой, согнутой в локте.
- Вы понимали, что ищет обвиняемый у нее на груди?
- Мне казалось: он хочет порвать одежду и добраться до тела.
- У вашей жены была на груди какая-нибудь отметина? Шрам, родимое пятно?
- Нет.
- Что было на ней надето?
- Плащ, платье и шарф. Белье и туфли.
- Какие-нибудь драгоценности?
- Кэт не носила дорогих украшений.
- Что из украшений было на вашей жене в тот день? Укажите подробно.
- Эмалевые сережки, ожерелье из камня, эмалевый перстень и обручальное кольцо. И часы со стразами в браслете.
- Вам известно, что обвиняемый - эксперт по драгоценным камням?
- Да.
Это верно. И я не просто эксперт. Я - лучший эксперт по камням на планете. Мне двадцать три года, но моими услугами пользовались лучшие фирмы и самые дорогие ювелиры. Я с лету определяю сорт самоцвета или минеральный состав друзы, могу указать месторождение, где добыт образец... много чего могу. И я чувствую камни руками. Скажем, изумруд холодный и колючий, от него пальцы покалывает часто и неприятно. Аквамарин встречает салютом бодрящих прохладных уколов, аметист держит вокруг себя нежное теплое облачко, а от тигрового глаза возникает зуд и нестерпимо хочется чесаться. Короче говоря, есть у меня необычные способности. Однако я отроду никому не хвастался, желая сохранить их в тайне.
Допрос свидетеля шел своим чередом.
- Обвиняемый отпустил вашу жену сам или вам удалось его оторвать?
- Он потерял сознание. Я бил его по голове - и вдруг заметил, что он лежит без движения.
- Как долго он продержал вашу жену после того, как она уже была мертва?
- Не знаю.
Потом задавала вопросы моя адвокатесса. Ничего нового мы не услышали - Элан твердо держался своей версии.
Затем выступали другие свидетели; тогда на шум их подбежало трое. Они немного расходились в показаниях, но не опровергали слова Элана. Понятия не имею, кто заставил их лгать.
И мне никто не верил. Желая добра, мадам Шульц упрашивала меня оговорить себя, сознаться - тогда, дескать, я получу меньший срок. Наверняка так бы и вышло. И судью, и присяжных чертовски раздражало мое упорство: я не сознавался ни в чем и тем более не раскаивался в содеянном. А они готовы были меня удавить и вкатали десять лет: хулиганское нападение и непреднамеренное убийство.
Предложить собственную внятную версию я не мог. Я стоял у тропы, вжавшись в куст, смотрел на Кэтрин и ждал, когда они с Эланом пройдут и освободят дорогу. А дальше ничего не помню. Стоял, глядел на красивую женщину. И вдруг - пустота, а затем тюремная больница. Что произошло в Горном парке? Бог весть.
Например, Элан сам убил Кэтрин.
Скажем, встретились мы на тропе. Я глядел на нее, а Кэтрин, на свою беду, улыбнулась мне или кивнула. Элан в этот миг обернулся и перехватил ее улыбку. От внезапной ревности в голове помутилось, и он заехал мне в челюсть. Парень он крепкий; от удара я свалился без чувств. Кэтрин пришла в ужас, решила, что он меня прикончил, завизжала. Чтобы унять, Элан ее тряхнул, она оступилась, упала, ударилась головой... Что-нибудь такое. А дальше - вопрос финансов, ведь надо было купить показания троих свидетелей и данные экспертизы. Немалые деньги.
Однако не буду брать грех на душу, не совру. Не верилось мне, будто Элан из трусости валит убийство на другого. За этим стояло нечто более серьезное, более достойное того вранья, которое он нагородил.
Порой мне казалось: Элан безумен и сам верит в то, что говорит. Когда закончился допрос и судья отпустил его, чуть живого, со свидетельского места, он с трудом выбрался из той клетушечки, облокотился, чтобы не упасть. Повернулся ко мне. Охрана напряглась: думали, бросится. Но он только посмотрел с такой невыносимой мукой... Будь моя воля, не знаю что сделал бы, жизни не пожалел, чтобы вернуть ему Кэтрин. А потом он тихо спросил - и тоже с такой болью, что у меня душа перевернулась:
- За что? Ну за что ты ее убил?
Его увели из зала. Меня тоже можно было уводить; долго ничего не видел и не слышал. Ей-богу, будь я виновен, в ту минуту сознался бы...
Вот так Элан загнал меня за решетку.
Однако я недолго там находился. Не прошло и месяца, как заключенного Лена Техаду вывели из камеры, спустили во двор, под ласковое солнышко, и запихали в бронемобиль. Со мной в кузове засели два вооруженных охранника, третий погрузился в кабину - и поехали. Сижу, гадаю, куда направляемся и зачем. В конце концов осторожно осведомился. Оказалось, движемся в Загоренец – есть такой городишко. Какого лешего нас туда понесло? В Загоренце никаких тюрем, один научный институт. Смекаю: тащат на исследование. Как-никак, с минералами у меня особая любовь, и называюсь я экстрасенс. Видно, какая-то собака догадалась, что неспроста Лен Техада в камешках лучше всех разбирается.
Едем мы час, другой. Может, и меньше, да время уж больно долго тянулось. И вдруг - трах-ба-бах! Взрыв, удар, броневик развернулся и стал, накренясь. Снаружи пальба, крики. Я – на пол; закатился под лавочку, жду, что будет. Охрана моя ринулась наружу. Тут-то их и подстрелили, оба наземь полегли. Я не стал за ними торопиться.
Затем ввалились два здоровенных бугая, выволокли меня наружу и хотели затолкать в свой мобиль. До того мне сделалось обидно! В тюрьму ни за что ни про что угодил, хлебнул сполна веселой жизни, а тут опять какая-то сволочь изгаляется. Оглянулся я кругом, вижу: шоссе, а за ним - лес. Вывернулся, да и задал стрекача.
В погоню кинулись четверо. Дюжие парни, тренированные. А я после каталажки, где все упражнения - прогулки в тюремном дворе да потасовки с сокамерниками. Чуть не сдох. Кончилось тем, что без памяти рухнул в каком-то болоте и провалялся до самого вечера, пока не захолодало. Зато когда оклемался, мои горе-похитители уже убрались восвояси.
Признаюсь, я даже загордился. Лен Техада - ценная персона, раз его хотели умыкнуть такие могучие дяди. Стало быть, позарез кому-то нужен - какой-нибудь алмазодобывающей фирме. Наверняка затеяли меня выкрасть, чтоб я потом в благодарность на них горбатился, сорт камней оценивал или еще что. Высоко ценятся мои услуги, ох, высоко... Однако по уши в торфяной жиже сильно не зазнаешься, поэтому я вылез из болота, отжал тюремную одежу, сориентировался по закатному солнцу и подался на северо-запад, где лежал родной город Травен.
Конечно, я не был наивен. И сознавал, что именно в Травене беглого зэка будет ожидать полиция и радушно распахнутая дверца тюремного мобиля. Но мне надо было туда попасть, хоть умри. Душа ныла, и сердце рвалось: я должен был явиться в Горный парк, на проклятую тропу, где повстречался с Кэтрин. Должен был стать на место, где стоял тогда. Вспомнить Кэтрин – и попытаться вспомнить остальное. Улыбалась ли она? Ударил меня Элан или нет? Чудилось: стоит вернуться туда, как все прояснится. Ведь я экстрасенс. Я руками ощущаю камни, а у них есть собственная память. Они видели, что произошло; они – мои свидетели. Я понятия не имел, что буду делать с той правдой, которую узнаю, - но знать ее было необходимо.
И я стал пробираться в Травен. Сто километров пехом, затем еще сто двадцать - в кабине мусоросборщика. По пути обзавелся приличной одежонкой, вид заимел вполне пристойный. И наконец объявился в Горном парке.
Утро было серое, туманное. Поросшие лесом, расчерченные белыми полосками водопадов горки казались выше и суровей, чем на самом деле; каменные лестницы были пустынны; река поблескивала стальным блеском. Я поднялся на Третью Лестницу - туда, где первый раз столкнулся с Эланом и Кэтрин. Сейчас на площадке не было ни души. Я постоял, опершись о гранитный парапет, вдыхая сырой воздух. Пахло лесом и камнем. Парапет под ладонями тихонько вибрировал, точно большой, мягко работающий механизм. С того дня здесь прошли тысячи людей; гранит не помнил Кэтрин и ничего не мог рассказать. Что ж, попробуем на тропе. Я двинулся дальше.
Внезапно пробрала дрожь. За мной кто-то следил: я чувствовал неотступный взгляд. Кто здесь? Я крутанулся, обшарил глазами лестницу, ближние деревья и затянутые туманной дымкой склоны соседних горок. Никого не видать. Неизвестный прячется. Я как на ладони - а его не разглядишь. Полиция? Вряд ли: эти уже неслись бы ко мне по ступеням или обрушились с неба, прыгая с гравилета.
Это же камни, осенило меня. Гранит ступеней, выходы пород на склонах - я их так ощущаю. Раньше такого не было. Видать, после всех потрясений мои способности обострились.
Поднявшись на самый верх Третьей Лестницы, я снова оглянулся. Внизу, в долине, лежал Травен. Город выглядел серо-зеленым - туман искажал цвета крыш и садов, размывал очертания. Я повернул налево, на обсаженную соснами аллею. Это путь к Бронзовой беседке, куда в тот день стремилась Кэтрин.
Вот и начало тропы, по которой Кэтрин хотела сократить путь. Тропа ответвлялась вниз по склону и была засыпана сосновой хвоей. Я сделал несколько шагов. Вдоль позвоночника пробежал холодок, в горле застрял тошнотный ком. Впереди - место, где погибла молодая, красивая, ни в чем не повинная женщина. Где была поломана моя жизнь. Ноги отяжелели, я едва отрывал их от земли. И еще этот преследующий меня взгляд... Я осмотрелся. Тишина и полная неподвижность. Сосновые стволы от сырости и тумана приобрели оттенок красного янтаря; ниже по склону начинались кусты, их темная листва походила на сплошную стену. Я помнил: на тропе тут и там выступают камни. Выглядывают из земли, ждут меня, готовые рассказать...
Тропа нырнула в туннель меж кустов. Листья усеяны капельками воды. Под ногами - камни. Я ступал по ним, словно по головам живых существ. Не друзья, не рабы - очевидцы. Они помнят, как спускались мне навстречу Кэтрин с Эланом.
Вот оно! Сбоку от тропы торчат обломки ветвей – словно стрелы с кривыми наконечниками. Мне стало худо. Неужто Элан швырнул жену в куст, и они яростно боролись? Или ветки были изломаны позже? Я потер ладони, подышал на внезапно замерзшие пальцы. Руки должны хорошо работать, им предстоит разговор с камнями...
Колыхнулись листья - и из кустов выступил Элан. Руки его были пусты.
В голове промелькнуло: он развязался с рекламой. Передо мной был не рекламный герой, а охотник со Светлого озера. Суровый, сильный, умеющий гнать зверя и без промаха бить из ружья. Сегодня дичью будет Лен Техада?
Элан глядел на меня в упор. В карих, будто светящихся глазах я не прочел ненависти или безумия. Непонятные глаза. Что делать? Убегать - бессмысленно, нападать не было сил. Словно невидимые веревки опутали тело, и рука не поднималась нанести удар.
- Элан? - проговорил я, чтобы хоть что-нибудь сказать.
- Здравствуй, приятель.
«Приятель»?! Я решил, что ослышался.
Он сунул руку за пазуху. Что там у него? Нож? Станнер? Элан вынул женское зеркальце; протянул мне.
- Погляди на себя.
Я взял, не отрывая взгляд от охотника. Чудилось: поднесу зеркало к лицу - и оно взорвется тысячью осколков, вонзится в глаза, в мозг, убьет наповал.
- Смотри, не бойся.
Внезапно дошло, какие у него глаза - усталые, печальные. Нет, Элан не охотился; он явился сюда для другого. Намерен повиниться? Объяснить, что натворил и почему свалил вину на меня?
- Посмотри в зеркало! - велел он.
Я глянул в серебристый кружок. Ну и что? Я, Ленвар Техада. Измотанный, похудевший. Светящиеся карие глаза, светлая челка. Множество раз это видел... и не только в зеркале. Я перевел взгляд на Элана. Похожи, ничего не скажешь. Чисто родные братья.
- Отчего-то никто не задался вопросом: почему мы с тобой так похожи? – сказал он.
Какая разница, похожи или нет? Машинально сунув зеркальце в карман, я сделал шаг назад.
- Стой, где стоишь.
Я застыл. Невозможно было ослушаться. Собственное тело не желало мне подчиняться. Экстрасенс, подумал я отрешенно, без испуга. Он - тоже экстрасенс.
- Я знал, что ты вернешься в Травен, - сообщил Элан. - Ждал с рассвета. Нам надо потолковать, пока тебя не сцапала полиция.
Меня осенило.
- Ты убил Кэтрин! Трое свидетелей это видели. Но ты - сенс, ты заставил их думать иначе. Да, мы похожи; поэтому они указали на меня. И я из-за тебя сел в тюрьму!
- Ленвар, - проговорил он с горечью. - Мне очень жаль.
Чего?! Кабы не побег, я бы десять лет гнил в тюряге - а ему, видите ли, ЖАЛЬ. Невидимые веревки спали, я рванулся к Элану. Убью! И остановился. Опустил руку. Невозможно бить, когда человек стоит с таким лицом - измученным, строгим, с притаившимся в углах губ страданием.
- Черт бы тебя побрал!
- Лен, послушай. Если б мы знали раньше; если б хоть одна душа задумалась, что произошло на самом деле, - все было бы иначе.
- То есть, за решетку сел бы ты, а не я?
В его глазах будто сверкнул острый солнечный луч. У меня по спине вновь пополз отвратный холодок. Элан зябко повел плечами. Негромко заговорил:
- Когда суд закончился и в голове у меня прояснело, я задался разными вопросами. Теми, что не прозвучали в суде. Отчего мы с тобой одной масти? Отчего ты, мальчишка, - лучший эксперт по драгоценным камням?
- Я чувствую их руками.
Элан кивнул:
- Так я и думал... Сам я до смерти Кэт ничего особенного не умел; это сейчас могу заставить человека хоть на ушах плясать. С того дня в мозгах что-то повернулось, и проявились способности... Да черт с ними, они мне даром не нужны. А ты своими умениями пользовался вовсю.
- Ну и что?
- Да ничего... кроме того, что мы с тобой - сыновья другой планеты. Здесь такие, как мы, сами собой не рождаются. Ты знаешь своего отца?
- Нет, - ответил я неохотно. У меня и мать рано умерла, с шести лет по интернатам мыкался. Однако к чему он клонит?
- Я побывал дома, на Светлом озере, - продолжал Элан. - Припер мать к стенке. Она долго отнекивалась, но под конец созналась: лет двадцать-тридцать назад наведывались к нам светловолосые чужаки со светящимися глазами. Звались они эланты. Их колония в немыслимой дали, где-то на краю галактики. Наши женщины были от них без ума. Мать тоже любила одного такого, называла сошедшим со звезд... А потом вышла замуж за Яна Ибиса, который меня усыновил.
Он сорвал с ветки мокрый лист, растер в пальцах. От острого запаха свежей зелени меня взяла тоска. Ну и пусть мой отец - элант, хоть я о такой расе отродясь не слыхал. Что с того? От тюрьмы-то кому убегать - мне или Элану?
- Я поискал в Травене других детей элантов, - выговорил он тихо. - Нашел четверых. Они очень разные... но все - экстрасенсы. Сами эланты сенсами не были; ими стали дети-полукровки.
Мне сделалось его жаль. Элан любил жену; в здравом рассудке и пальцем бы ее не тронул. Однако природа оказалась сильней: взыграли гены чужой расы, пробудились способности сенса - и в одну минуту он потерял Кэтрин... а я потерял свободу и доброе имя.
- Ладно, Эл. Будем считать, что в смерти твоей жены повинны шелопутные эланты, которые наделали детей и довольные свалили. Но причем тут я?
У него расширились глаза; потом Элан снова полез за пазуху. Достанет нож и всадит мне в горло? Однако горестное изумление в его лице не было предвестником расправы.
Элан вынул горсть темных продолговатых камешков; они тускло блестели.
- Возьми. - Он вытянул руку, встряхнул, и горсть невзрачных камней превратилась в ожерелье, которое повисло на выпрямленных пальцах.
Блеск бусин ослепил. Я качнулся вперед. Камни кричали. Они звали меня, умоляли взять в руки. Жизни без них нет, я погибну! Надо ощутить их в ладонях, прижать к лицу. Они - моя жизнь. Дайте их мне! Ради всего святого, отдайте! Вот они, здесь. Мои! По рукам растекается тепло. Блаженство. Я не умер, я жив - спасибо им...
- Ленвар! Ты слышишь меня?! - Голос пробивался, как сквозь вату. - Ленвар!
Открываю глаза. Что такое? Лежу, уткнувшись носом в землю; в голове шумит, Элан трясет за плечо. Где камни? Здесь, слава богу. Что случилось? Я с трудом приподнялся и сел; мышцы задубели, словно я час провалялся на морозе.
Элан уселся рядом на корточки и посмотрел мне в лицо. Он был бледен, правая рука отчего-то распухла.
- Это ожерелье Кэтрин, - сказал он. - Моя мать подарила ей на свадьбу... а матери подарил пришлый элант, перед тем, как возвратиться домой.
Инопланетный минерал. Конечно: ни один здешний камень не сводил меня с ума... Ожерелье Кэтрин! Я задохнулся. Она проходила мимо по тропе; я ощутил камни элантов; они позвали меня, ввергли в безумие - и я бросился к ним. Хотел завладеть. Вне себя, не сознавая, что делаю. Повалил Кэтрин наземь. Держал ее мертвой хваткой. И убил... Потому что она вырывалась, а я – держал...
Пальцы разжались, ожерелье выскользнуло, застучало по земле. Перед глазами все поплыло.
- Ленвар, я знаю: ты не хотел убивать. Но гены наших отцов оказались сильнее. Это не твоя вина. Я потерял Кэт, но я считаю - ты невиновен. Лен, слышишь меня? Ты невиновен! – Элан вкладывал в убеждение всю свою мощь экстрасенса.
Но я УБИЛ Кэтрин. Из-за проклятых камней, которые привез сюда пришелец со звезд.
Взгляд сфокусировался на распухшей руке Элана. И охотника я покалечил, когда отнимал ожерелье. А ведь он знал, чего от меня ждать...
- Лен, у нас на Светлом тоже люди гибнут. Шальной выстрел, или рикошет, или человека в зарослях примут за зверя – всякое бывает. Это несчастный случай. Не казнись.
Он старался быть справедливым.
Я подобрал с земли ожерелье. Нежное тепло обласкало руку, сжало крепко, потянуло в новый омут безумия. Размахнуться бы и зашвырнуть подальше... Я стиснул кулак. Камни останутся со мной.
Поднялся на ноги. Постоял, мучительно соображая, куда ведет аллея, на которую я сейчас вернусь. Повернулся и зашагал вверх по тропе. Затем пустился бежать.
- Ленвар! - крикнул за спиной охотник.
Я убегал - от места, где погибла Кэтрин, от своего безумия, от собственной вины. Стволы цвета красного янтаря сливались в окрашенную кровью пелену.
- Ленвар, стой! Послушай меня!
Ноги точно вязнут в болоте. Экстрасенс чертов - не дает бежать. Врешь, не остановишь. Тропа уперлась в аллею. Направо - Третья Лестница, налево - Бронзовая беседка. Мне налево. Беседка стоит над обрывом. Великолепная чеканка, которую любила Кэтрин...
Я задыхался и едва разбирал дорогу. Немного осталось; скоро беседка. От обрыва ее отделяет площадка и гранитный парапет. Обрыв - метров тридцать высотой. Мне хватит.
Впереди - серое пятно. Это небо. А вон макушка соседней горки. Там - лес в тумане. Туда не допрыгнуть, даже с разбегу. Внизу... Мне все равно, что внизу.
Беседка - густое кружево металла. Каменные плиты площадки. Розоватый парапет. Я взмыл на него и со всей силы толкнулся ногой. Зажмурился. Кэтрин, прости...
Удар, от которого хрястнули кости и раскололся череп.
Боль. Кровь бьется толчками, и от каждого толчка впору взвыть.
Откуда боль? Разве я уцелел?
Зачем не разбился насмерть?!
Я застонал, и от стона неожиданно стало легче. Боль притихла, съежилась и осталась маленьким комком возле сердца.
- Оклемался? - прозвучал надо мной голос Элана.
Я поднял голову. Сбоку - беседка, сквозь кружево бронзы сереет небо. Впереди - мощенная камнем площадка, за ней стоит парапет. Лежу на брюхе, в кулаке ожерелье. Не добежал. Не прыгнул, не разбился. Почему?!
- Дурак, - в сердцах бросил охотник. - Со скалы вздумал сигать! И что? Понравилось?
Экстрасенс. Остановил меня на бегу, но заставил ощутить прыжок и удар. Почувствовать свою смерть.
Меня затрясло.
- Ладно, ладно; будет тебе. Вставай. - Он поставил меня на ноги.
Лучше бы позволил прыгнуть с обрыва.
- Надо тебя спрятать и поразмыслить, как быть дальше, - сказал Элан. - Не хочется, чтоб ты вновь оказался за решеткой... Ну, не убивайся. Пойдем.
Я едва верил собственным глазам: человек, жену которого я убил, смотрел на меня с состраданием.
Спокойный
. Не как детектив, а как хорошая фантастика. Если бы я его прочитала в сборнике рассказов, он бы мне запомнился 
.
А написано хорошо, литературно.
Данный рассказ, вернее участник, к этой категории не относится. Возможно, в дальнейшем я сделаю для некоторых форумчан, кто этого пожелает, отдельную тему. Так сказать, личную колонку. Посмотрим.
Печальный
