Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
1st ed: “The Evening Standard”, 9 Aug 1955 Series: Gervase Fen Переведено по изданию: “Fen Country”, by Penguin, January 1979 Перевод: Николай Баженов Редактор: Ольга Белозовская © “Клуб Любителей Детектива”, 15 апреля 2021 г. |  |
! |
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями. Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. ВНИМАНИЕ! В ТОПИКЕ ПРИСУТСТВУЮТ СПОЙЛЕРЫ. ЧИТАТЬ ОБСУЖДЕНИЯ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ САМОГО РАССКАЗА. |
- Библиография | +
— Таким образом, весь вопрос сводится к следующему, — заявил молодой американец голосом, который никакая самодисциплина не смогла заставить звучать ровно, — предателем является или тот главный парень в Вашингтоне, или я. ФБР оказало мне честь, выбрав меня, и если бы они смогли получить хоть какое-то конкретное доказательство этому, я вернулся бы в Штаты отбывать долгий, долгий срок. Но пусть даже так — Бог с этим. Все, что я утверждаю — хоть курсивом, хоть большими буквами — я НЕ был небрежен и я НЕ предавал. И если вы этому поверите, то есть только одна альтернатива.
Джервейс Фен, в комнатах которого в колледже Сант-Кристофер имела место беседа, глубокомысленно уставился на посетителя:
— Строго говоря, — заметил он, — никогда не бывает больше одной альтернативы; иногда, впрочем, список кандидатов может быть больше, чем можно себе представить… — Он замялся. — Послушайте, Кристофер, почему вы пришли ко мне?
Кристофер Брэдбери задумался и медленно ответил:
— Думаю, мне просто необходимо было кому-то рассказать. Человек не может держать в себе столько пара без риска взорваться. И вопрос теперь стоит так: вы верите, что я говорю правду?
— Да, — заверил его Фен. — Но прежде, чем скажу что-то еще, я хотел бы еще раз пробежаться по фактам и убедиться, что ничего не пропустил. Итак: после потраченного впустую времени в Оксфорде вы получили работу в сверхсекретном отделе ФБР, работающем в Лондоне в сотрудничестве с нашей Специальной службой.
— Верно, — кивнул Брэдбери.
— Вашим единственным родственником в Англии является… нет был — вы же сказали, что он только что умер, не так ли? — сводный брат вашей матери, пожилой, удалившийся от дел адвокат по фамилии Дарлинг, который жил в Сассексе у моря.
— Верно.
— В прошлом месяце вам дали двухнедельный отпуск, и во вторую его неделю вы приехали в Сассекс и остановились у Дарлинга. Там вы познакомились, помимо других людей, с семьей Андерсонов: мать, отец, взрослая дочь — это старые знакомые Дарлинга, которые сняли на лето соседний дом.
В день накануне вашего отъезда вы должны были позвонить прямо в Вашингтон своему начальнику для получения инструкций. У вашего дяди плохое здоровье, и он практически постоянно находился в одной комнате — и, к сожалению, именно в ней стоял телефон. Поэтому вместо того, чтобы рисковать звонить в Вашингтон из общественного телефона-автомата, вы отправились в дом Андерсонов и попросили воспользоваться их телефоном.
— Пока верно.
— Андерсон, — продолжал Фен, — провел вас в комнату с телефоном и оставил там одного. Вы притворили и заперли дверь и окна так, чтобы, даже если кто-нибудь из них стал бы подслушивать, то ничего не смог услышать. И…
— …и, кроме того, — перебил Брэдбери, — я убедился (это, конечно, рутина, но я все еще ее придерживаюсь), что нет никаких вентиляционных каналов, по которым может выйти звук, и никаких людей, спрятавшихся в потайном месте или каких-либо записывающих устройств.
— Хорошо. Затем вы подняли трубку и назвали номер. Я не совсем понял про эти технические предосторожности, о которых вы говорили…
— Если кто-то называет этот особый номер, — объяснил Брэдбери, — то к тому времени, когда происходит соединение, оно проходит через специальный коммутатор на линию, к которой невозможно подключиться и на которой нет никаких операторов, способных подслушать. ФБР, естественно, проверяло эту часть, так что там все надежно. Это следует принять как факт, хотим мы или нет.
— Хорошо. Вас соединили, вы получили инструкции, повесили трубку, поблагодарили Андерсонов, расплатились с ними и вернулись к своему дяде.
— И двенадцать часов спустя, еще до того, как я уехал из Сассекса, — мрачно закончил Брэдбери, — наш ценный агент был застрелен в Хэмпстеде, и месяцы работы пошли прахом, потому что эти инструкции стали известны. Никому из моих коллег или даже моему боссу в этой стране, ни даже вашему Специальному отделу не было известно, о чем эти инструкции. Мне не было необходимости кому-то их передавать, даже частично, и они не были записаны. Они были только у меня в голове и там и остались. — В отчаянии Брэдбери упал на стул. — Так что же, я вас спрашиваю, произошло?
Фен отнесся к этому вопросу как к риторическому, и в комнате повисла напряженная тишина. Затем без большого оптимизма он произнес:
— Я могу понять, как можно сделать защищенной от прослушивания линию от вашего спецкоммутатора до Вашингтона. Но линия от дома Андерсона до коммутатора…
Брэдбери покачал головой:
— Никаких дыр. У них есть инструменты, чтобы обнаружить, если линия прослушивается, и эта линия чиста.
— В таком случае есть что-то, о чем вы мне не сказали… Например, эти Андерсоны, что это за люди?
— Обычные. Средний класс. Довольно хорошо обеспечены, я бы сказал. Не гиганты мысли, но разумные, живые и приятные. Марион, это их дочь, сходит с ума по какому-то парню, которого ее родители не одобряют — но его не было в Сассексе… — Брэдбери сделал паузу.
— Да, продолжайте, — нетерпеливо поторопил его Фен.
— О Марион? Ну, естественно она желает выйти замуж за этого парня. Она знает, что ее родители считают, будто он охотится за ее деньгами. У нее есть немного собственных средств — и это ее немного сдерживает. Но мне показалось, что если бы они серьезно попытались запретить им встречаться, она тут же сбежала бы с ним тайно: ей уже двадцать пять или двадцать шесть, поэтому ничто остановить ее не могло. Если хотите, она не выглядела очень счастливой… — Голос Брэдбери затих, а затем он с большей энергией произнес: — Послушайте, Джервейс, не понимаю, как все эти разговоры о Марион…
— Прекратите брюзжать, — огрызнулся Фен. — Видите ли, меня просто заинтересовало, могло ли… — Тут он снова замолчал, и тишина вернулась. Однако Брэдбери отметил, что его бывший наставник больше не выглядит обескураженным; сейчас он был собран и излучал все большую уверенность…
— Кристофер, — резко сказал Фен. — Хотите совет?
— Какой?
— Мой совет состоит в том, чтобы вы пошли к мистеру Андерсону и попросили его сказать вам по секрету, нет ли чего-то странного с тем телефоном в доме, который он арендует.
— Странного? — эхом ответил Брэдбери и уставился на него. — Там нет никакого параллельного телефона, если вы об этом…
— Нет, нет.
— И если вы думаете, что в аппарате мог быть спрятан диктофон, то могу вас уверить…
— Не спорьте, Кристофер, — перебил его Фен. — Просто пойдите и сделайте, как я сказал.
Брэдбери вновь посмотрел на него, но прекратил спорить, пошел и сделал так, как ему было сказано.
И конечно, следующим вечером в комнату Фена вбежал совершенно преобразившийся американец.
— Шерлок сделал это вновь! — воскликнул он. — Дедукция великого человека вне всяких сомнений доказала, что…
— Не дедукция, — возразил Фен с некоторым раздражением. — Интеллектуальная догадка — больше ничего. — Фен любил похвалы, но еще больше любил точность. — Выпейте и расскажите мне все.
— Ну, вот как это, должно быть, произошло, — сказал Брэдбери, как только в руках у него оказался бокал. — Наши… противники, давайте назовем их так, вышли на моего дядюшку и предложили ему хорошо заплатить за информацию, которую он может им дать о моих действиях. Поскольку я хорошо понимал, что такое возможно, дядюшка не испытывал больших надежд.
Но затем по соседству на лето поселились его друзья Андерсоны. Папаша и мамаша сидели как на иголках, потому что их дочь Марион влюбилась в ничтожество. Они не осмелились встать у нее на пути открыто, но знали, что этот мерзавец обещал звонить Марион каждый вечер, пока она в отъезде.
Поэтому, когда умный старый мистер Дарлинг предложил написать на телефонном аппарате в доме Андерсонов его номер, они решили, что это очень хорошая идея: Марион передаст этот номер другу; друг позвонит мистеру Дарлингу, думая, что это дом Андерсонов, и мистер Дарлинг, представившись другом семьи, который поддерживает Марион, скажет ему, что Марион больна, но свяжется с ним позже, а также что он не должен писать, потому что, раз Марион прикована к постели, есть шанс, что его письма будут перехвачены и припрятаны.
Друг всему поверит: “Марион в меня втрескалась, — скажет он себе. — Если бы она не была больна, она, конечно же, ходила бы вокруг телефона, ожидая звонка, поэтому это никак не может быть уловкой, чтобы отвадить меня”. А Марион тем временем будет задаваться вопросом, какого черта от него нет вестей, а она не может написать ему или позвонить сама, поскольку он — коммивояжер, мотающийся по всей стране, и она не знает, где он будет. При некоторой удаче она решит, что ухажер забыл о ней, и отреагирует соответственно. Даже если она впоследствии встретится с ним, его объяснения, если подумать, покажутся ей очень, очень подозрительными…
Но, конечно же, умного старого мистера Дарлинга заботила вовсе не судьба Марион: его интересовала возможность поймать в ловушку меня, поскольку мне приходится делать много междугородных звонков, а дом Андерсона — лучшее место для этого.
И я попался. Черт побери, единственное, что ни у кого не вызывает сомнений, это номер, написанный на телефонном аппарате. Естественно, я сообщил его на коммутатор, когда заказывал разговор, поэтому, когда связь наладили, они фактически позвонили моему дяде. И тот подражал моему голосу — он же ждал этого звонка…
— Никакого пароля? — резко спросил Фен.
— Что? Пароль? Черт, нет! Этот вашингтонский номер, который я назвал, был паролем сам по себе: любой преступник, способный вырвать его у меня, легко вырвал бы и любой дополнительный пароль… О чем я? Да, остальное, полагаю, очевидно. Мой дядя подражает моему голосу, разговаривая с боссом в Вашингтоне, затем звонит в дом Андерсона и подражает голосу босса, разговаривая со мной. Круг замкнулся.
— Гм, — сказал Фен. — Но ваш дядюшка все-таки сильно рисковал.
— Старый скряга! — Брэдбери нахмурился. — Нет, никакого серьезного риска не было. Не для него. Он умирал, понимаете, и знал это. Единственное, что его волновало, это деньги…
— И умный старый мистер Дарлинг не собирался сходить в могилу бедняком, пока у него были племянник, жизнь человека и страна, которую можно продать.
Джервейс Фен, в комнатах которого в колледже Сант-Кристофер имела место беседа, глубокомысленно уставился на посетителя:
— Строго говоря, — заметил он, — никогда не бывает больше одной альтернативы; иногда, впрочем, список кандидатов может быть больше, чем можно себе представить… — Он замялся. — Послушайте, Кристофер, почему вы пришли ко мне?
Кристофер Брэдбери задумался и медленно ответил:
— Думаю, мне просто необходимо было кому-то рассказать. Человек не может держать в себе столько пара без риска взорваться. И вопрос теперь стоит так: вы верите, что я говорю правду?
— Да, — заверил его Фен. — Но прежде, чем скажу что-то еще, я хотел бы еще раз пробежаться по фактам и убедиться, что ничего не пропустил. Итак: после потраченного впустую времени в Оксфорде вы получили работу в сверхсекретном отделе ФБР, работающем в Лондоне в сотрудничестве с нашей Специальной службой.
— Верно, — кивнул Брэдбери.
— Вашим единственным родственником в Англии является… нет был — вы же сказали, что он только что умер, не так ли? — сводный брат вашей матери, пожилой, удалившийся от дел адвокат по фамилии Дарлинг, который жил в Сассексе у моря.
— Верно.
— В прошлом месяце вам дали двухнедельный отпуск, и во вторую его неделю вы приехали в Сассекс и остановились у Дарлинга. Там вы познакомились, помимо других людей, с семьей Андерсонов: мать, отец, взрослая дочь — это старые знакомые Дарлинга, которые сняли на лето соседний дом.
В день накануне вашего отъезда вы должны были позвонить прямо в Вашингтон своему начальнику для получения инструкций. У вашего дяди плохое здоровье, и он практически постоянно находился в одной комнате — и, к сожалению, именно в ней стоял телефон. Поэтому вместо того, чтобы рисковать звонить в Вашингтон из общественного телефона-автомата, вы отправились в дом Андерсонов и попросили воспользоваться их телефоном.
— Пока верно.
— Андерсон, — продолжал Фен, — провел вас в комнату с телефоном и оставил там одного. Вы притворили и заперли дверь и окна так, чтобы, даже если кто-нибудь из них стал бы подслушивать, то ничего не смог услышать. И…
— …и, кроме того, — перебил Брэдбери, — я убедился (это, конечно, рутина, но я все еще ее придерживаюсь), что нет никаких вентиляционных каналов, по которым может выйти звук, и никаких людей, спрятавшихся в потайном месте или каких-либо записывающих устройств.
— Хорошо. Затем вы подняли трубку и назвали номер. Я не совсем понял про эти технические предосторожности, о которых вы говорили…
— Если кто-то называет этот особый номер, — объяснил Брэдбери, — то к тому времени, когда происходит соединение, оно проходит через специальный коммутатор на линию, к которой невозможно подключиться и на которой нет никаких операторов, способных подслушать. ФБР, естественно, проверяло эту часть, так что там все надежно. Это следует принять как факт, хотим мы или нет.
— Хорошо. Вас соединили, вы получили инструкции, повесили трубку, поблагодарили Андерсонов, расплатились с ними и вернулись к своему дяде.
— И двенадцать часов спустя, еще до того, как я уехал из Сассекса, — мрачно закончил Брэдбери, — наш ценный агент был застрелен в Хэмпстеде, и месяцы работы пошли прахом, потому что эти инструкции стали известны. Никому из моих коллег или даже моему боссу в этой стране, ни даже вашему Специальному отделу не было известно, о чем эти инструкции. Мне не было необходимости кому-то их передавать, даже частично, и они не были записаны. Они были только у меня в голове и там и остались. — В отчаянии Брэдбери упал на стул. — Так что же, я вас спрашиваю, произошло?
Фен отнесся к этому вопросу как к риторическому, и в комнате повисла напряженная тишина. Затем без большого оптимизма он произнес:
— Я могу понять, как можно сделать защищенной от прослушивания линию от вашего спецкоммутатора до Вашингтона. Но линия от дома Андерсона до коммутатора…
Брэдбери покачал головой:
— Никаких дыр. У них есть инструменты, чтобы обнаружить, если линия прослушивается, и эта линия чиста.
— В таком случае есть что-то, о чем вы мне не сказали… Например, эти Андерсоны, что это за люди?
— Обычные. Средний класс. Довольно хорошо обеспечены, я бы сказал. Не гиганты мысли, но разумные, живые и приятные. Марион, это их дочь, сходит с ума по какому-то парню, которого ее родители не одобряют — но его не было в Сассексе… — Брэдбери сделал паузу.
— Да, продолжайте, — нетерпеливо поторопил его Фен.
— О Марион? Ну, естественно она желает выйти замуж за этого парня. Она знает, что ее родители считают, будто он охотится за ее деньгами. У нее есть немного собственных средств — и это ее немного сдерживает. Но мне показалось, что если бы они серьезно попытались запретить им встречаться, она тут же сбежала бы с ним тайно: ей уже двадцать пять или двадцать шесть, поэтому ничто остановить ее не могло. Если хотите, она не выглядела очень счастливой… — Голос Брэдбери затих, а затем он с большей энергией произнес: — Послушайте, Джервейс, не понимаю, как все эти разговоры о Марион…
— Прекратите брюзжать, — огрызнулся Фен. — Видите ли, меня просто заинтересовало, могло ли… — Тут он снова замолчал, и тишина вернулась. Однако Брэдбери отметил, что его бывший наставник больше не выглядит обескураженным; сейчас он был собран и излучал все большую уверенность…
— Кристофер, — резко сказал Фен. — Хотите совет?
— Какой?
— Мой совет состоит в том, чтобы вы пошли к мистеру Андерсону и попросили его сказать вам по секрету, нет ли чего-то странного с тем телефоном в доме, который он арендует.
— Странного? — эхом ответил Брэдбери и уставился на него. — Там нет никакого параллельного телефона, если вы об этом…
— Нет, нет.
— И если вы думаете, что в аппарате мог быть спрятан диктофон, то могу вас уверить…
— Не спорьте, Кристофер, — перебил его Фен. — Просто пойдите и сделайте, как я сказал.
Брэдбери вновь посмотрел на него, но прекратил спорить, пошел и сделал так, как ему было сказано.
И конечно, следующим вечером в комнату Фена вбежал совершенно преобразившийся американец.
— Шерлок сделал это вновь! — воскликнул он. — Дедукция великого человека вне всяких сомнений доказала, что…
— Не дедукция, — возразил Фен с некоторым раздражением. — Интеллектуальная догадка — больше ничего. — Фен любил похвалы, но еще больше любил точность. — Выпейте и расскажите мне все.
— Ну, вот как это, должно быть, произошло, — сказал Брэдбери, как только в руках у него оказался бокал. — Наши… противники, давайте назовем их так, вышли на моего дядюшку и предложили ему хорошо заплатить за информацию, которую он может им дать о моих действиях. Поскольку я хорошо понимал, что такое возможно, дядюшка не испытывал больших надежд.
Но затем по соседству на лето поселились его друзья Андерсоны. Папаша и мамаша сидели как на иголках, потому что их дочь Марион влюбилась в ничтожество. Они не осмелились встать у нее на пути открыто, но знали, что этот мерзавец обещал звонить Марион каждый вечер, пока она в отъезде.
Поэтому, когда умный старый мистер Дарлинг предложил написать на телефонном аппарате в доме Андерсонов его номер, они решили, что это очень хорошая идея: Марион передаст этот номер другу; друг позвонит мистеру Дарлингу, думая, что это дом Андерсонов, и мистер Дарлинг, представившись другом семьи, который поддерживает Марион, скажет ему, что Марион больна, но свяжется с ним позже, а также что он не должен писать, потому что, раз Марион прикована к постели, есть шанс, что его письма будут перехвачены и припрятаны.
Друг всему поверит: “Марион в меня втрескалась, — скажет он себе. — Если бы она не была больна, она, конечно же, ходила бы вокруг телефона, ожидая звонка, поэтому это никак не может быть уловкой, чтобы отвадить меня”. А Марион тем временем будет задаваться вопросом, какого черта от него нет вестей, а она не может написать ему или позвонить сама, поскольку он — коммивояжер, мотающийся по всей стране, и она не знает, где он будет. При некоторой удаче она решит, что ухажер забыл о ней, и отреагирует соответственно. Даже если она впоследствии встретится с ним, его объяснения, если подумать, покажутся ей очень, очень подозрительными…
Но, конечно же, умного старого мистера Дарлинга заботила вовсе не судьба Марион: его интересовала возможность поймать в ловушку меня, поскольку мне приходится делать много междугородных звонков, а дом Андерсона — лучшее место для этого.
И я попался. Черт побери, единственное, что ни у кого не вызывает сомнений, это номер, написанный на телефонном аппарате. Естественно, я сообщил его на коммутатор, когда заказывал разговор, поэтому, когда связь наладили, они фактически позвонили моему дяде. И тот подражал моему голосу — он же ждал этого звонка…
— Никакого пароля? — резко спросил Фен.
— Что? Пароль? Черт, нет! Этот вашингтонский номер, который я назвал, был паролем сам по себе: любой преступник, способный вырвать его у меня, легко вырвал бы и любой дополнительный пароль… О чем я? Да, остальное, полагаю, очевидно. Мой дядя подражает моему голосу, разговаривая с боссом в Вашингтоне, затем звонит в дом Андерсона и подражает голосу босса, разговаривая со мной. Круг замкнулся.
— Гм, — сказал Фен. — Но ваш дядюшка все-таки сильно рисковал.
— Старый скряга! — Брэдбери нахмурился. — Нет, никакого серьезного риска не было. Не для него. Он умирал, понимаете, и знал это. Единственное, что его волновало, это деньги…
— И умный старый мистер Дарлинг не собирался сходить в могилу бедняком, пока у него были племянник, жизнь человека и страна, которую можно продать.
