Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
АНТОНИЯ ФРЕЙЗЕР
МЕРТВЫЕ ЛИСТЬЯ
Dead Leaves
© by Antonia Fraser
First published: ???
© Перевод выполнен специально для форума "КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ДЕТЕКТИВА"
Перевод: Алина Даниэль
Редактор: Ольга Белозовская
© 2020г. Клуб Любителей Детектива
МЕРТВЫЕ ЛИСТЬЯ
Dead Leaves
© by Antonia Fraser
First published: ???
© Перевод выполнен специально для форума "КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ДЕТЕКТИВА"
Перевод: Алина Даниэль
Редактор: Ольга Белозовская
© 2020г. Клуб Любителей Детектива
! |
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями. Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. Внимание! В топике присутствуют спойлеры. Читать обсуждения только после прочтения самого рассказа. |
Dead Leaves by Antonia Fraser (ss) Ellery Queen's Mystery Magazine, August 1987; Jemima Shore at the Sunny Grave: And Other Stories, 2014
Первое, что я заметила, были листья. Вернее, их нехватка. Безбрежный океан сухих коричневых листьев, который лежал во дворе перед домом Джарвиса в октябре и оставался много недель нетронутым (сейчас был конец ноября), — внезапно исчез. Или хотя бы отчасти исчез — в том углу, который я могла видеть. В обычной ситуации я была бы в восторге. Я ненавижу беспорядок, и океан мертвых листьев раздражал меня. Но ситуация не была обычной. Она означала, что Галина Джарвис вернулась. И мое сердце ушло в пятки, когда я подумала о Маркусе. Видимо, уборка листьев была первым действием Галины — чтобы сообщить миру и Маркусу, что она возвратилась.
И конечно, когда я поднялась в свою спальню, из окна которой могла увидеть больше, — я заметила Галину Джарвис в вишнево-красной шерстяной шапке, которую она всегда надевала во время уборки листьев, чтобы не замерзнуть. Она лишь начала справляться с кучей листьев, которую ей предстояло переместить. С ее стороны было вежливо (у Галины прекрасные манеры во всем, что не касалось мужчин и денег) начать с угла, ближайшего к моему дому. Это заняло у нее некоторое время.
Позже полиция сообщила мне, что уборка листьев была ее последним действием.
Тело Галины было обнаружено в задней части двора за огромной кучей черных пластиковых пакетов, уже заполненных листьями. Она не закончила работу. Листья оставались под телом и вокруг него. На следующее утро почтальон заметил ее красную шапку и подошел посмотреть. На ней все еще была вишнево-красная шерстяная шапка. Ключ от дома лежал в кармане. В холодной руке она сжимала метлу — Галина Джарвис, прекрасная в жизни, но вряд ли столь же прекрасная в смерти (на самом деле я не спрашивала полицейских, как она выглядела), которой нанесли много жестоких ударов ее собственной лопатой.
Детектив, расследовавший это дело, сказал мне, что одного удара было бы достаточно.
— Достаточно для бедной погибшей леди. Но не для него. Я имею в виду убийцу. Он специально приехал в город ради этого.
— Значит, это был мужчина? — деликатно спросила я.
— Конечно. Сильный мужчина. Хотел бы я посмотреть на женщину такой силы — даже в наши дни, что бы они там не говорили…
Было не совсем понятно, кто такие “они”, но мне показалось, что детектив таким образом выразил робкий протест против усиливающегося женского равноправия. Поскольку я была согласна с ним (к чему самореклама, если мы прекрасно добивались желаемого столетиями?), я не стала возражать. Кстати, сама Галина Джарвис тоже согласилась бы с ним: ее отношение к жизни и мужчинам было исключительно старомодным.
— Нет, такое жестокое убийство — не женское преступление. Это совершил мужчина, причем молодой.
— Я рада оказаться вне подозрений, инспектор, — скромно сказала я. — По двум причинам: возраста и пола.
Инспектор Портсмут улыбнулся и похлопал меня по колену. Видимо, он считал, что мой возраст дает ему право на это.
— О, миссис Ландгорн, нам никогда не приходило в голову подозревать таких очаровательных пожилых леди, как вы. Вы скорее относитесь к типу людей, раскрывающих преступления в детективах, которые читает моя жена. Она говорит, что это отвлекает ее от мыслей о моей работе.
Я в свою очередь благосклонно улыбнулась: я и вправду люблю подумать.
— Не забудьте, инспектор, что я свидетельница. Я имею в виду листья и время. В этом вопросе я могу быть совершенно точной. Я переходила площадь в час, поскольку почта закрывается на обед в час пятнадцать. Владельцы — такие приятные люди! Их фамилия Сингхи. Мы когда-то встречались с ними в Кении. Не смейтесь: это связывает, даже если я с моим последним мужем ездила на сафари в тридцатых, а миссис Сингх занималась совершенно другим. Я очень довольна, что мы стали соседями. Возвращаясь к листьям: когда я проходила, Галина Джарвис убирала их. И я сказала миссис Сингх, которая стояла за прилавком: “Миссис Джарвис вернулась”. В час пятнадцать они закрылись. Затем я пошла в магазин, потом к парикмахеру: я по-прежнему люблю хорошо выглядеть. Я выпила чашку кофе с печеньем в так называемом новом “Венском кафе” — очень приятно зайти туда после парикмахера. Я вернулась в шесть — я запомнила время, потому что заглянула к Сингхам по пути, чтобы купить “Стандарт”. Конечно, было уже темно. Я никак не могла увидеть… — Я замялась. — Ее, — наконец произнесла я.
— Мы точно знаем, что куча листьев утром была высокой, — произнес инспектор. — Соседи с обеих сторон — в домах 35 и 37 — сказали, что листья были нетронутыми, когда они утром шли на работу. “Двор выглядел заброшенным, — заявил служащий в Сити мистер Кевитт из дома 35, — весь этот месяц”. Он удивлялся, что никто не пытался ограбить дом: на нем просто было написано, что там никого нет. Его собственный дом выставлен на продажу и находится рядом с домом Джарвисов; поэтому все думают, что он тоже выставлен на продажу из-за этой груды листьев.
— Преступления не случилось за время ее отсутствия, — задумчиво произнесла я, — зато величайшее преступление совершилось сразу же после того, как она вернулась. То, что в результате она лишилась жизни, ее не извиняет. Инспектор, я должна вам честно сказать: Галина Джарвис всюду приносила беду, и ее убийство — последнее тому доказательство.
Похоже, инспектор был поражен таким высказыванием. Услышав его, он перестал похлопывать меня по колену.
Я расскажу вам о листьях. Перед нашими домами на Ноттинг-сквер находятся мощеные участки. Мы их называем передними дворами, хотя скорее следовало бы называть их гаражами — но это совершенно неподходящее слово для Ноттинг-Сквер, сохранившей свой изысканный облик таким же, каким он был во времена Регентства. В любом случае передний двор — это не сад, а участок за высокой оградой, отделяющий дом от дороги. Разумеется, у нас есть и сады, прекрасные сады — но они находятся позади домов, скрытые от посторонних взглядов.
Некоторые из нас сажают во дворе пару лавров или разбивают клумбу с розами флорибунда — мне порой это кажется бесполезным. У меня самой растет большая магнолия, которую я посадила около тридцати лет назад, когда родился мой внук Маркус. Однако дворы все равно выглядят унылыми и темными. Они нужны лишь для того, чтобы отделить нас от суеты внешнего мира на расстоянии пятнадцати ярдов от скромных молчаливых домов Ноттинг-сквер под сенью высоких деревьев, укрывающих и защищающих нас.
Приходит осень — и листья падают вниз непрестанным потоком, кружатся, несутся, плывут, летят в зависимости от погоды. Быстро или медленно — они продолжают падать. С этим ничего не поделать. Несколько человек в рабочей одежде неохотно убирают листья с улиц в черные пластиковые мешки и через неделю-две (мне кажется, это слишком долго) вывозят их. Но о своих дворах мы заботимся сами.
Я люблю убирать листья. Это не тяжелая работа. У меня есть метла, подходящая для моего маленького роста (на который намекнул инспектор с тяжеловесной любезностью) — а сознание, что предстоит убирать листья завтра и послезавтра и на следующие дни, придает этой работе оттенок вечности. Предполагается, что листья должен убирать Маркус, мой внук, живущий в квартире в подвальном этаже дома, — как и выполнять другие работы, которые мне не под силу. Однако на самом деле, как я порой замечаю с усмешкой, все происходит иначе. Это я люблю превращать хаос в порядок, чего нельзя сказать о Маркусе. Но у него будет достаточно времени, чтобы измениться, пока я совсем не ослабею. К тому же, подметая двор, вы наблюдаете за происходящим в мире, не правда ли?
Например, когда я подметала год назад в прошлом октябре — ранним утром, потому что я люблю заниматься этим с утра, — я обнаружила, что мой внук Маркус проводит ночи с Галиной Джарвис. Те ночи, которые она не проводила со своим богатым испанским обожателем, приезжавшим к ней в “Мерседесе” — порой с водителем, порой без него. И в том году в конце сентября, убирая первые листья, предвестники грядущей падучей армии, я заметила, как и с кем Галина Джарвис уехала отдыхать.
Разумеется, она уехала с испанцем. Кто еще из ее нынешних поклонников мог обеспечить ей роскошь, которую она желала? Явно не Маркус — он принадлежал к другой армии: той, что не падает с неба, а валяется на улицах или, в случае Маркуса, на моем диване — армии безработных. Не удивительно, что порой Маркус впадает в депрессию, и я требую, чтобы он пошел в спортзал и потренировался — в спортзал, а не в паб.
Чарли Джарвис, несчастный муж Галины, тоже не мог увезти ее отдыхать: беспечная расточительность Галины его уже разорила. Бедный Чарли Джарвис! Не удивительно, что он ненавидит ее — вернее, ненавидел, так как она хоть и разорила его, но ухитрилась удержать дом — прекрасный собственный дом на Ноттинг-сквер. Чарли Джарвис родился в этом доме. Он всегда любил его, даже когда был бойким мальчуганом. А сейчас он живет в крохотной квартирке-студии, совмещающей спальню, гостиную и кухню. Если бы он не должен был жить недалеко от своего нового офиса на Кенсингтон Хай-стрит, ему было бы лучше уехать подальше от мучительных воспоминаний. Кажется, наши дома стоят сейчас целые состояния — во всяком случае, так мне говорили. Мне это неважно, потому что я родилась в доме на Ноттинг-сквер и надеюсь, что мне повезет в нем умереть. Но я не хочу умирать в одиночестве: везение означает, что Маркус будет здесь, чтобы присмотреть за мной.
— О, миссис Ландгорн, вам не следует так говорить о смерти, — сказала миссис Сингх, когда я упомянула о чем-то подобном. — Я уверена, что Маркус тоже так не думает, — ласково добавила она. — Он любит свою старую бабушку.
Миссис Сингх знает все о Маркусе. Наверное, она знает также о Маркусе и Галине. Миссис Сингх знает, что я буду зависеть от заботы Маркуса, когда придет время, и я не смогу больше заботиться о нем.
Я никогда не рассказывала Маркусу о том, что я увидела тем сентябрьским утром: во-первых, Галину с дорогими чемоданами, на которых были штампы дорогих брендов. (Как это вульгарно! Во всяком случае, в мое время это считалось вульгарным.) Во-вторых, испанца, который осторожно покидал дом: он оглядывался налево и направо, подняв воротник своего пальто из верблюжьей шерсти; но все же он не смог удержаться от поцелуя, быстрого поцелуя ее мягкой пухленькой щечки, когда они выходили из дома вместе.
(Как она выглядела после смерти? Но я не могу спрашивать об этом полицию при таких обстоятельствах.)
Конечно, я не рассказала Маркусу о том, что увидела. Так же, как не рассказала ему, что она вернулась. Я думаю, инспектор Портсмут поверил мне; он вправду много раз спрашивал меня об отношениях Маркуса и Галины, о чувствах Маркуса к Галине и даже об их разрыве. Как я объяснила инспектору — это уже дело прошлого.
— Миссис Ландгорн, — терпеливо сказал инспектор, — вы понимаете, что ваше свидетельство о времени чрезвычайно важно? Мы уже говорили об этом… (Действительно говорили. Много раз.) Мне не следует напоминать леди с вашим… (“Какое слово он собирается употребить?”) жизненным опытом, — продолжил он с улыбкой, — о том, как важна в данном случае точность.
Нет, ему вправду не следовало об этом напоминать, потому что я знала так же хорошо, как инспектор, что у Маркуса было несокрушимое алиби на обеденное время. Он был в нашем местном пабе, где его хорошо знают. Он пришел в двенадцать тридцать при множестве свидетелей и ушел ближе к закрытию около трех, после того, как пообедал и выпил несколько напитков. Затем он пошел в кино на Ноттинг Хилл Гейт, тоже при множестве свидетелей, так как он часто ходит туда в это время; зал был полупустым, и билетерша клянется, что он не выходил до пяти. По словам инспектора “Джентльмену несложно выскользнуть”. Но Маркус сидел на противоположной стороне зала от мужского туалета и ни разу не вставал с места. А в пять часов, когда он вернулся, Галина была уже мертва.
— Итак, миссис Ландгорн, если вы видели, как Галина убирала листья в час дня…
— Видела, инспектор, — сказала я твердо. — Я точно помню это. Я сообщила об этом миссис Сингх, и она тоже это помнит.
— Деньги, миссис Ландгорн, — отрывисто произнес инспектор. Я заметила, что он стал менее вежливым и начал говорить со мной не как с милой пожилой леди, а как с противником. — Вы дали вашему внуку деньги на паб и кино. Разве это не странно? До этого вы говорили нескольким людям, что не одобряете его посещений паба.
— Странно? — Я нахмурилась, надеясь, что это выглядит как искреннее удивление. — У бедного мальчика нет денег…
— А может быть, и не странно. Может быть, вы хотели, миссис Ландгорн, убрать вашего внука на определенный период — скажем, с двенадцати тридцати до четырех — и вы выбрали такой способ. Чтобы быть уверенной. Но, конечно, если Галина Джарвис, которую видели только вы, не была жива в час, а мертва до двенадцати тридцати…
— Видела только я, инспектор? Почему вы так решили? О, нет-нет-нет. Миссис Сингх видела Галину Джарвис. Разве она вам не сказала? Знаете, как они относятся к полиции — боюсь, не слишком ей верят. Но я уверена, что она вам скажет. Когда я сказала ей, что миссис Джарвис вернулась, миссис Сингх вспомнила, что миссис Джарвис не оплатила счет — довольно приличную сумму — за сигареты, журналы, газеты за несколько месяцев, которые она заказала еще до того, как выставила Чарли Джарвиса из дома. “Миссис Сингх, — сказала я, — вы найдете ее, если придете сейчас. Она убирает листья в своей вишнево-красной шапке”. Миссис Сингх пошла сразу после того, как закрыла на обед. И она видела Галину Джарвис, хотя, боюсь, не получила у нее чека. “Сейчас неподходящий момент, миссис С.,” — сказала Галина со своим томным видом, с метлой в руках. Бедная миссис Сингх не смогла настоять на своем — Сингхи такие вежливые. А теперь… — я скромно замолчала. Я не думала, что кто-то из троих мужчин, связанных с Галиной, заплатит за нее: ни испанец, ни Маркус, ни Чарли Джарвис, хотя теперь он вернет свой любимый дом. Галина не составляла завещания, пока бракоразводный процесс шел полным ходом.
Значит, в будущем году Чарли Джарвис будет убирать листья в доме 36 — по крайней мере, предположительно. Конечно, он может нанять кого-то для черной работы или изменить форму внутреннего дворика. Сколько времени понадобится полиции, чтобы выйти на Чарли Джарвиса? Я не расположена им помогать — особенно после неприятных замечаний инспектора. К тому же меня иногда обвиняют в том, что я лезу не в свои дела — так что я решила в будущем держаться подальше от дел Галины Джарвис.
Пускай инспектор Портсмут занимается расследованием сам — теперь, когда он избавился от дурацкой навязчивой идеи насчет моего внука Маркуса и его угроз Галине и испанцу, которые он якобы слышал.
“Когда она вернется, я с ней разберусь”, — бросил Маркус в пабе. Это было так глупо и опасно. Не удивительно, что мне пришлось что-то быстро сделать, когда я увидела, что Галина вернулась. Потому что мне нужен Маркус, чтобы заботиться обо мне в будущем, до конца моей жизни на Ноттинг-сквер.
Что касается Чарли Джарвиса — вряд ли он сочтет разумным рассказывать полиции о телефонном звонке. Ему будет трудно объяснить, что произошло, когда он пришел туда. Я думаю, все дело в объявлении о продаже дома, которое он увидел на ограде. А также в коротком телефонном звонке и вопросе, знает ли он, что Галина вернулась со своим прекрасным испанским приятелем и выставляет дом на продажу? Я всегда поддерживала связь с Чарли и помнила его номер телефона наизусть. После того, как он переехал в свою квартирку, он с интересом слушал мои сообщения о происходящем в саду его дома. Это было моим единственным участием в случившемся — сущая мелочь. Не думаю, что стоит беспокоить инспектора рассказом об этом. К тому же Чарли был слишком взволнован, чтобы заметить, что объявление о продаже висит на ограде соседнего дома.
Сколько было ударов? Он всегда был таким вспыльчивым мальчуганом и устраивал сущий кошмар на вечеринках Маркуса. Но не стоит думать об этом слишком много.
— Теперь вы сможете как следует позаботиться о себе, миссис Ландгорн, — сказала миссис Сингх сегодня утром. — И Маркус тоже. Он должен заботиться о своей бабушке.
— Он будет заботиться, миссис Сингх, — ответила я. — В конце концов, я только что позаботилась о нем.
Спокойный
