Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
___О проекте «Убийства на улице "Эдгар"»___В 1973 году премию «Эдгар» в категории «рассказ» получила американская писательница Джойс Харрингтон за рассказ «Пурпурный саван» (The Purple Shroud), впервые опубликованный в журнале «Ellery Queen’s Mystery Magazine» в сентябре 1972 года.
___Первый перевод на русский язык.
___Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е. согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями.
___Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации.
Joyce Harrington "The Purple Shroud" (ss) Ellery Queen’s Mystery Magazine, Sep 1972; Ellery Queen's Crookbook: 25 Stories from Ellery Queen's Mystery Magazine, 1974; The Edgar Winners, 1980; Simply the Best Mysteries, 1998; Troubled Daughters, Twisted Wives, 2013
Миссис Мун ловко пробрасывала туда-сюда челнок и с такой силой нажимала на педали большого четырехремизного
Приглушенные размеренные звуки ее ткацкого станка можно было слышать с раннего утра и до поздней ночи. Постепенно эти звуки стали настолько привычными для окружающих, что на них обращали внимание лишь тогда, когда они стихали.
В этом случае люди говорили:
— Интересно, что сейчас делает миссис Мун?
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
В то лето, когда они только-только приехали в поселок художников
Джордж Мун и сам был неплохим живописцем. Он, правда, никогда нигде не выставлялся, но в Детройте у него был узкий круг поклонников, и изредка ему даже удавалось продать картину-другую. Поэтому единственной возможностью заработать себе на жизнь, на краски и кисти было преподавание: зимой, давая уроки по десять часов в неделю; и летом, работая в поселке художников, которые съезжались туда на время своих отпусков. Миссис Мун руководила трудовой терапией в доме престарелых.
После того как ткацкий станок был установлен в их домике, миссис Мун, казалось, стала чего-то ждать. Временами она купалась в озере, порой выезжала в город, чтобы пройтись по антикварным магазинам, а иногда просто сидела в плетеном кресле и любовалась своим ткацким станком.
— Чего вы ждете, миссис Мун? — спрашивали ее. — Когда вы собираетесь начинать?
И вот однажды миссис Мун поехала в город и вернулась с двумя коробками, полными яркой пряжи. У Джорджа уже две недели шли занятия, и он был полностью занят своими учениками. Кстати, ученикам импонировало то, что Джордж тратил на них столько своего личного времени. Он готов был часами сидеть на крыльце большого дома около общественной столовой, рассуждать о живописи и творчестве или рассказывать разные истории о художниках, с которыми был знаком.
И всем своим обликом Джордж напоминал типичного художника. Он был худощав и высок, хотя с возрастом все больше начинал сутулиться. У него были длинные черные волосы, в которых, тем не менее, уже проблескивала седина. Его глаза были темными. Настолько темными, что не видно было зрачков. Пронзительный взгляд этих глаз у некоторых людей вызывал невольное смятение, а у юных девушек — внезапный прилив влюбленности в этого мастера кисти.
Каждый год Джордж Мун выбирал какую-нибудь молодую ученицу в качестве своей летней музы.
Миссис Мун знала все о летних связях своего супруга. Всякий раз, когда они возвращались в Детройт, Джордж вынужден был смиренно во всем признаваться и клятвенно обещать, что больше такого никогда не повторится.
— Никогда в жизни, Арлин! — говорил он. — Обещаю! Больше ни разу!
Миссис Мун благосклонно улыбалась в ответ.
Напевая себе под нос, миссис Мун перебирала пурпурные, ярко-красные, золотисто-желтые и небесно-голубые мотки ниток. Она напевала, сматывала нитки в большие клубки и думала о Джордже — особенно о том взгляде, которым он обменялся с девушкой из Миннеаполиса за ужином накануне вечером. Девушка из Миннеаполиса была невысокой и пухленькой, с круглой мордашкой, обрамленной пышной копной рыжих волос. Она напоминала миссис Мун плюшевого медвежонка, а еще — саму миссис Мун, какой та была двадцать лет назад.
Когда миссис Мун оказалась готова приступить к работе, она принесла в свою ткацкую мастерскую пряжу пурпурного цвета.
— Я должна сделать очень длинную основу, — сказала она. — Мне нужно использовать сновальный барабан
Все так же напевая, она отмерила семь с небольшим футов
— Это шерсть? — спрашивали у ткачихи.
— Нет, орлон
Миссис Мун любила слушать скрип барабана, любила чувствовать, как уплотняются под ее руками нити основы, достигая нужной толщины, чтобы, в конце концов, она могла объединить их в пучок и скрепить концы. Когда она держала в руках сплетенную основу, то представляла, будто это остриженные локоны могучей Богини Земли, чья сила теперь была передана ей — миссис Мун.
В тот вечер после ужина миссис Мун начала заправлять нити в ткацкий станок. Джордж взял гребную лодку, и они с девушкой из Миннеаполиса поплыли на другую сторону озера, где стоял заброшенный дом. Миссис Мун знала, что в этом доме всегда лежал спальный мешок; там же был некоторый запас вина и арахиса. Миссис Мун напевала, тщательно продевала в глазок каждой ремизы плетеную пурпурную нить, и в своем воображении видела, как в углах темного заброшенного дома притаились ядовитые пауки и гремучие змеи.
До полуночи она вдохновенно работала, потом легла спать. Она лишь улыбнулась сквозь сон, когда двумя часами позже явился Джордж и завалился на кровать прямо в одежде.
Все лето миссис Мун ткала. Она не ходила на еженедельные посиделки-обсуждения: показывать ей было нечего, а работами других она не интересовалась. Она игнорировала субботние вечеринки, где Джордж, девушка из Миннеаполиса и прочие тусовщики танцевали, пили пиво или бегали на пляж. Иногда, устав от долгого сидения за ткацким станком, она отправлялась прогуляться в лес и всегда приносила из своих походов любопытные трофеи. Маленький домик, в котором и так уже было не повернуться из-за ткацкого станка и большой железной кровати, начал заполняться гигантскими мухоморами, корневищами необычной формы, композициями из камыша и дикой пшеницы.
Однажды она принесла два больших черных камня, на которых нарисовала подобие человеческих лиц. Глаза на этих лицах были закрыты, а кончики губ — изогнуты в печальной улыбке. Она положила камни по обе стороны от камина.
Джордж возненавидел эти камни.
— Проклятые каменные лица следят за мной, — возмущался он. — Убери их отсюда.
— Как они могут за тобой следить? Их глаза закрыты.
Миссис Мун не стала трогать камни, и Джордж вскоре забыл о том, что он их ненавидит. Она назвала их Апполон-1 и Апполон-2.
Ткацкое дело успешно продвигалась, и миссис Мун решила, что это лучшая ее работа из всего, что она делала раньше. По пурпурной основе были разбросаны знаки и символы, которые виделись ей, когда она, закрыв глаза, думала о страсти и мести, о любви и бесцельно прожитых годах, а еще — о ребенке, которого у нее никогда не было. Она думала, что дикие, кричащие цвета лучше всего соответствуют таким эфемерным материям, и эта мысль грела ее душу.
— Надеюсь, вы все закончите к финальному обсуждению, — сказала одна из преподавательниц поселка, зайдя в их домик посмотреть, как идут дела. — Получается очень здорово.
Слух моментально разлетелся по поселку, и многие студенты потянулись в домик, чтобы своими глазами увидеть тканое чудо. Миссис Мун с гордостью показывала свое творение и сдержанно выслушивала восторженные комплименты.
— Это слишком красиво, чтобы просто висеть на окне, — заявила одна практичная матрона, приезжавшая порисовать по воскресеньям. — На солнце все цвета выгорят.
— Я бы с удовольствием сшила бы себе из этого что-нибудь, — мечтательно произнесла какая-то фотомодель.
— Ух ты! — восхитился бородатый студент, осваивавший литографию. — Это прямо одеяние для языческого царя!
— Возможно, вы правы, — с улыбкой отвечала каждому миссис Мун.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
Летний сезон заканчивался, и в двадцатых числах августа миссис Мун последний раз пропустила челнок между нитями. Сидя на невысокой скамейке, она выпрямила уставшую спину, опершись при этом руками о переднюю балку ткацкого станка. Завтра нужно будет обрезать основу.
Тем же вечером, пока Джордж в главной галерее показывал ученикам цветные слайды своих картин, в домик супругов Мун зашла девушка из Миннеаполиса. Миссис Мун лежала на кровати, наблюдая за пауком, плетущим паутину между стропилами крыши. В камине горел огонь, бросая красные отблески на первого и второго Апполонов. Последние летние ночи были довольно холодными.
— Вы должны позволить ему уйти, — сказала рыжеволосая девица. — Он любит меня.
— Конечно, дорогая, — отозвалась миссис Мун.
— По-моему, вы не понимаете. Я говорю о Джордже, — девушка присела на край кровати. — Мне кажется, я беременна.
— Просто замечательно, — сказала миссис Мун. — Дети — это благодать божья. Посмотри-ка на паука.
— У нас серьезные отношения. Но я не думаю о браке: это феодальный пережиток. Однако вы должны позволить Джорджу стать для ребенка образцовым отцом.
— Вы справитесь, — произнесла миссис Мун, с улыбкой глядя на девушку.
— О, вам даже неинтересно знать, что происходит вокруг! — воскликнула девица. — Неудивительно, что Джорджу с вами скучно.
— Некоторые пауки после оплодотворения съедают своих партнеров, — заметила миссис Мун. — Точнее, паучихи.
Разгневанная девушка пулей вылетела из домика, если можно представить себе пулю, одетую в синие джинсы и толстовку.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
На следующий день Джордж легко и бессердечно исполнил свой ежегодный ритуал завершения летних занятий. Он попросту исчез после обеда. Никто не знал, куда он делся. Девушка из Миннеаполиса бродила по поселку, делая вид, что ищет совсем не Джорджа. В конце концов, она самостоятельно переплыла на лодке на другую сторону озера и обнаружила, что Джордж выбросил на мокрый песок ее транзисторный приемник, книгу стихов, коробочку с косметикой и повесил на дверь заброшенного дома амбарный замок.
Девушка побросала свои вещи в лодку и поплыла обратно в поселок. Слезы ярости текли по ее щекам. Выбравшись из лодки на берег, она побежала к домику супругов Мун и ворвалась в комнату. Миссис Мун возилась с основой, срезанной с ткацкого станка.
— Передайте Джорджу, — закричала девушка, — передайте ему, что я возвращаюсь в Миннеаполис. Он знает, где меня искать!
— Вот что, дорогая, — спокойно сказала миссис Мун, — возьмись за этот конец и отойди назад, чтобы я могла все размотать.
Сбитая с толку сосредоточенным видом миссис Мун, девушка сделала то, что ей сказали. Через несколько минут она держала в руках развернутую на всю длину ткань.
— Положи ее на кровать и расправь, — приказала миссис Мун. — Давай-ка хорошенько на нее посмотрим.
— Я действительно уезжаю, — прошептала девушка. — Скажите ему, что я не буду переживать, если никогда больше его не увижу.
— Я все ему передам.
Их разделяла широкая пурпурная полоса ткани, лежавшая на кровати.
— Как думаешь, ему понравится? — спросила миссис Мун. — Эта ткань теперь долго будет с ним.
— Цвета очень красивые, безумно яркие, — девушка пристально посмотрела на миссис Мун. — Никогда бы не подумала, что вы такие выберете.
— Я никогда раньше такие и не выбирала.
— Все, я ухожу.
— Прощай, — промолвила миссис Мун.
Джордж не появлялся еще долго после того, как девушка села в свой видавший виды “Фольксваген-жук” и уехала. Миссис Мун знала, что ее муж ждал этого и наблюдал за происходящим с холма у поселка. Негромко насвистывая, он вошел в домик и начал раздеваться.
— Господи, как же я устал, — сказал он.
— Пора ужинать.
— Я слишком устал, чтобы есть, — проворчал Джордж и зевнул. — Что это тут на кровати?
— Я закончила свою ткань. Тебе нравится?
— Неплохо. Убери это с постели. Завтра посмотрю.
Миссис Мун аккуратно сложила ткань и положила ее на скамейку. Она смотрела на худое обнаженное тело Джорджа, который укладывался спать, и улыбалась.
— Я пойду поужинаю, — сказала она.
— Хорошо. Не буди меня, когда вернешься. Мне кажется, я смогу продрыхнуть целую неделю.
— Я не буду тебя будить, — успокоила его миссис Мун.
|
✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏ |
Миссис Мун ужинала в одиночестве. Большая часть студентов уже разъехалась. Лишь несколько человек — в том числе и миссис Мун — обычно еще оставались на некоторое время после летних занятий, чтобы отдохнуть и насладиться покоем. Миссис Мун ни с кем не хотела разговаривать.
После ужина она отправилась на лодочную пристань, села на скамейку и стала смотреть на закат. Она видела черепах, копошащихся на мелководье, а в какой-то момент ей показалось, что на другой стороне озера промелькнула голубая цапля. Когда стало совсем темно, и на небо высыпали звезды, миссис Мун пошла к сараю и вытащила оттуда тачку. Она довезла ее до своего домика, оставила около входа и вошла внутрь.
В комнате было темно, и она ясно слышала ровное дыхание Джорджа. Она зажгла две свечи и поставила их на каминную полку. Осторожно, чтобы не потревожить спящего, она положила свою прекрасную ткань на свободную половину кровати. Потом она тихонько подняла скамейку, стоявшую около ткацкого станка, и аккуратно поставила ее у кровати с той стороны, где лежал Джордж.
Она посидела на скамейке, глядя в колеблющемся свете свечей на своего мужа и запоминая черты его лица. Она нежно коснулась подушечками пальцев его лба, осторожно провела рукой по его векам, по небритой щеке и подбородку. Дыхание Джорджа стало неровным. Она убрала руку и сидела неподвижно до тех пор, пока дыхание мужа снова не успокоилось.
Потом миссис Мун сняла туфли. Осторожно подошла к камину, делая тихие длинные шаги. Поставила туфли на пол и взяла в руки большой камень Апполон-1. Самодельный курос
После этого она забралась на скамью, встала в полный рост и увидела, что почти может дотронуться до паутины на стропилах. В центре паутины притаился паук, и миссис Мун подумала, а спят ли пауки вообще когда-нибудь?
Миссис Мун подхватила со скамейки Апполона-1. Подняла его, держа двумя руками, и тщательно прицелилась. Ее тень, созданная светом свечей, была похожа на силуэт жрицы, готовой принести жертву. Камень был тяжел, и ее руки ослабели. Руки выпустили его. Камень полетел вниз.
Джордж распахнул глаза и увидел миссис Мун, которая нежно улыбалась ему сверху. Его губы раздвинулись, чтобы вскрикнуть, но рот так и застыл в виде безмолвной буквы “О”.
— Спи, Джордж, — прошептала она, и его веки вновь сомкнулись, скрыв недоумение в глазах.
Миссис Мун соскочила со скамейки. Взъерошивая волосы на голове Джорджа, она нащупала пальцами больших размеров вмятину. Крови не было, что весьма обрадовало миссис Мун. Было бы обидно испортить всю красоту ее работы лишним цветом и случайными пятнами. Ее легкие пальцы коснулись запястья мужа и почувствовали слабый пульс.
Она снова подошла к камину и взвесила на руках Апполона-2, который был меньше и легче. На этот раз, решила она, дополнительной высоты не потребуется. Три-четыре быстрых удара, словно пестиком в ступке, и вмятина в черепе Джорджа стала еще больше, а пульс на запястье совсем исчез.
Потом она перекатила обмякшее тело на другую половину кровати так, что спина Джорджа аккуратно легла на край пурпурной ткани. Сложила руки мужа крест-накрест на его груди, выпрямила его худые ноги. Поцеловала Джорджа в закрытые веки, нежно погладила его густые брови и сказала:
— Спи спокойно, дорогой мой Джордж.
Она приподняла свободную половину “царского одеяния” над мужем и с головы до ног накрыла его сверху. Ткань по размеру была немного больше тела, поэтому миссис Мун вытащила из шкатулки для шитья толстую иголку с широким ушком и с некоторым трудом — из-за неяркого света — вставила в нее нитку. Потом она встала на колени возле кровати и начала зашивать края ткани. Она делала мелкие аккуратные стежки с такой неторопливостью, словно впереди у нее была целая вечность.
Вскоре верхняя часть была зашита, и она начала сшивать ткань по длинной стороне. Работа была утомительной, но миссис Мун отличалась терпеливостью. Она мурлыкала себе под нос приятную мелодию и стежок за стежком продвигалась мимо уха Джорджа, его плеча, его согнутого локтя. Она не останавливалась, пока не дошла до его щиколоток, и лишь тогда позволила себе встать, разогнуть затекшие колени и размять онемевшие пальцы.
Взяв обоих Апполонов с подушки Джорджа, куда они были перед этим брошены, она осторожно засунула их в нижнюю часть тканого саркофага и опять опустилась на колени, чтобы закончить начатое. По мере того как оставшийся зазор между краями ткани становился все меньше, ее иголка двигалась все быстрее, пока, наконец, она не сделала последний стежок и не закрепила нитку. Теперь Джордж был надежно запечатан в свои погребальные покровы. Однако наиболее трудная часть ее ночной работы была еще впереди.
Она понимала, что не сможет перенести Джорджа даже на такое относительно короткое расстояние, которое было между кроватью и тачкой, стоявшей снаружи. А тачка была слишком велика, чтобы пролезть в узкую дверь домика. Миссис Мун не могла и помыслить о том, чтобы волочь мужа по полу, пачкая и разрывая при этом ткань, которую она так любовно выткала. В результате она перекатила Джорджа на скамейку и, несмотря на то, что длины скамейки хватило только, чтобы поддерживать тело от подмышек до паха, ей удалось подвинуть ее до двери. Оттуда уже оказалось возможным переложить груз в тачку.
Тело оказалось довольно тяжелым, и миссис Мун потратила пару минут на то, чтобы отдышаться.
Пока она отдыхала, она осмотрела окружающее пространство. В поселке не светилось ни одного огонька, за исключением тусклого света ее собственных свечей. Вернувшись в домик, чтобы их задуть, она взглянула на часы и слегка удивилась, увидев, что уже было десять минут четвертого. Поглощенная зашиванием ткани, она и не заметила, как пролетело несколько часов.
Теперь она отчетливо услышала все таинственные звуки, которые обычно рождаются в ночном лесу, и которые до этого ускользали от нее из-за сосредоточенности на своей работе. Она представила себе лис, рыскающих среди деревьев, сов, вылетающих на ночную охоту, и решила, что может составить им неплохую компанию. Потом она взялась за ручки тачки и покатила ее по хорошо различимой тропинке в сторону лодочного сарая.
От тачки было больше шума, чем она ожидала, но она надеялась, что домики, в которых кто-то еще оставался, были достаточно далеко для того, чтобы она могла пробраться незамеченной. Безлунная ночь скрывала ее от взоров случайного наблюдателя, а множество летних сезонов, проведенных в поселке, позволили ей изучить каждый квадратный фут окружающей местности. Она могла спокойно ходить здесь с завязанными глазами.
Когда она добралась до лодочного сарая, то обнаружила, что кто-то из беспечных обитателей поселка оставил одну из лодок прямо на пляже — в нарушение действовавших здесь правил. Перекинуть тело из тачки в лодку оказалось несложно, и через несколько минут миссис Мун уже вспенивала веслами воду. Сначала казалось, что лодка намеревается описать широкую дугу и снова пристать к берегу, но миссис Мун в конце концов поймала нужный ритм гребков, и лодка уверенно направилась к самой глубокой части озера.
Она напевала старинную матросскую песню, которая помогала ей грести и придавала чувство уверенности. Потом, определив свое местоположение по силуэту высокой сосны, одиноко росшей на противоположном берегу, миссис Мун подняла весла и положила их в лодку.
Когда миссис Мун стала ощупью пробираться к носу лодки, легкое суденышко закачалось. Но это покачивание было таким несильным, приятным и успокаивающим, что миссис Мун сравнила бы его с качанием детской колыбели.
Покачиваясь вместе с лодкой, она продолжала двигаться к носу, пока не оказалась в районе головы своего зашитого “пассажира”. Некоторое время она молча сидела и нежно поглаживала рукой ткань. Она понимала, что видит эти яркие цвета в последний раз.
Она нащупала под тонкой, но в то же время прочной тканью голову своего мужа, приподняла ее на руках, прижала к груди, как ребенка, и стала укачивать, напевая давно забытую колыбельную.
Удвоенный вес в передней части маленькой лодки заставил ее нос опасно накрениться. Вода стала переливаться через борт: сначала отдельными порциями — по мере того, как лодка покачивалась; потом — когда нос почти погрузился в воду — потекли целые струйки. Миссис Мун раскачивалась из стороны в сторону и напевала; вода в лодке поднялась уже до ее лодыжек. Небо на востоке приобрело пурпурный оттенок, и миссис Мун смогла разглядеть далекие очертания лодочного сарая и холма за поселком. Она сильно устала, и ей было очень холодно.
Она осторожно опустила голову Джорджа в воду. Лодка накренилась еще больше, и миссис Мун перебралась на корму, чтобы выровнять положение своего суденышка. Она приподняла другой конец длинного пурпурного кокона — тот конец, где находились каменные Апполоны, — и перебросила его за борт.
Джордж в своем саване теперь лежал поперек борта лодки, которая сильно накренилась в эту сторону.
Вода снова хлынула в лодку. Миссис Мун отодвинулась к противоположному борту. Она вдруг представила себе вязкое илистое дно озера, где она может оказаться в компании с Джорджем. Она уперлась ногами в тело и стала судорожно сталкивать его в воду, чтобы действительно не оказаться в такой вот братской могиле.
Это оказалось непросто. С тоскливым вздохом она сползла с маленькой скамейки на дно лодки и всем свои весом навалилась на Джорджа. Лодка уже почти начала погружаться в озеро. Вода окружала Джорджа со всех сторон и поднялась до колен миссис Мун.
Миссис Мун закрыла глаза и стала напевать “Ближе, Господь, к тебе”
Она была уверена, что лодка перевернулась. С чувством невероятного облегчения она отдалась на волю судьбы и даже не попыталась задержать дыхание.
Миссис Мун приготовилась к тому, что сейчас вода попадет в легкие, и она задохнется. Поэтому она была даже несколько разочарована, когда обнаружила, что может открыть глаза и спокойно дышать холодным утренним воздухом. Погрузившись в воду лишь спиной, она лежала на дне лодки. Она видела, как высоко над озером кружила в небе какая-то птица. Лодка плавно покачивалась на воде. Миссис Мун села, выпрямив спину, и увидела, что в нескольких ярдах от лодки, так же плавно покачиваясь, плывет Джордж. Пурпурный саван наполнился воздухом и выступал из воды подобно маленькой субмарине, поднявшейся из глубин озера навстречу новому дню.
Промокшая и дрожащая от холода, миссис Мун сидела и смотрела, как эта странная подводная лодка медленно удалялась и уменьшалась в размерах по мере того, как озеро забирало свою жертву. Наконец, — когда зеленая вода вытеснила из ткани воздушный пузырь, — саван издал прощальный вздох и затонул. В последнюю секунду первый луч солнца, появившегося из-за холма, скользнул золотистым отблеском по пурпурной ткани. Миссис Мун содрогнулась всем своим телом и воскликнула: “Прощай, Джордж”. Ее крик утонул в легком утреннем тумане. Ответом был испуганный птичий гомон: словно демоны откликнулись из преисподней. Миссис Мун взялась за весла.
Вернувшись к берегу и оставив лодку на прежнем месте, миссис Мун окунула покрывшиеся мозолями ладони в воду. По воздуху до нее донесся запах свежеподжаренного бекона, и она сразу почувствовала, что невероятно голодна. Повар Митч готовил себе ранний завтрак. Он, наверное, не откажется разделить с ней свою трапезу. Она поспешила в домик, чтобы сменить мокрую одежду, и, переступив порог, была поражена той абсолютной пустотой, которой встретила ее комната.
Лучи утреннего солнца падали на смятую постель, на которой еще совсем недавно лежал Джордж. Миссис Мун вдруг почувствовала прилив сил; ей совсем не хотелось спать. Камин с остывшей золой был похож на угрюмого и неприветливого старика. Ткацкий станок казался старухой, которая, открыв свой беззубый рот, смотрела на женщину. На полу — там, где он бросил ее накануне вечером, — валялась одежда Джорджа. Миссис Мун по привычке подняла ее и, когда вешала на крючок в маленьком шкафчике, почувствовала хруст в кармане рубашки. Это оказался клочок бумаги, вырванный из блокнота для рисования; на одной стороне была часть карандашного наброска, на другой — адрес и телефонный номер.
Миссис Мун терпеть не могла незавершенные дела, презирала в людях небрежность и неаккуратность. Она быстро переоделась в свою городскую одежду, а мокрые вещи повесила сушиться в крошечной ванной комнате. Она нашла в столе яблоко и стала жевать его, пока приводила себя в порядок: подкрашивала губы и расчесывала еще влажные волосы. Яблоко немного притупило чувство голода, и миссис Мун решила не клянчить у повара завтрак.
Она тщательно заправила постель и немного прибралась в комнате: смела просыпавшуюся на пол золу в совок и высыпала ее в камин. Она проверила свою сумочку, в которой лежали водительские права, ключи от машины, деньги, и, удостоверившись, что все на месте, замерла на мгновение в центре комнаты. В домике было тихо, чисто и опрятно. Паук все так же неподвижно сидел на своей паутине, на краю которой беспомощно трепыхалась маленькая муха. Миссис Мун улыбнулась.
Ткать больше времени не было. Да этого, наверное, и не требовалось. Она не могла рассчитывать на то, что сможет найти в большом городе пустынное озеро. Нет. Ей придется придумать что-нибудь другое.
Миссис Мун вышла из домика и остановилась. Некоторое время она стояла в лучах утреннего солнца, нахмурившись и о чем-то размышляя. Потом она обошла домик вокруг и, скрытая тенью платанов, начала пинать ногами слежавшуюся за несколько лет листву. Ее глаза шарили по земле в поисках того, что могло соответствовать ее замыслу. Наконец, показались два лежащих рядом серовато-белых камня, наполовину скрытые прелыми листьями. Невзрачные, размером со среднюю дыню, они вполне подойдут, если не найдется ничего получше.
Не колеблясь больше ни секунды, миссис Мун руками вытащила камни из земли, смахнула с них грязь и обрывки листьев, после чего отнесла их к машине.
Ее часы ночью остановились, но, когда она села в машину и взглянула на полностью поднявшееся из-за горизонта солнце, то решила, что уже где-то шесть тридцать или даже семь часов утра. Она положила оба камня на пассажирское сиденье и прикрыла их своим кардиганом небесно-голубого цвета. Завела двигатель, потом протянула руку и открыла отделение для перчаток. Она не любила ездить, не наметив заранее точного маршрута. Карта автомобильных дорог, аккуратно сложенная, лежала в бардачке под фонариком и коробкой с образцами тканей.
Миссис Мун развернула карту и положила ее на руль. Пока мотор прогревался, она напевала в такт его вибрации. Правой рукой она рассеянно поглаживала голубой сверток, лежавший рядом с ней на пассажирском сиденье, а левой — придерживала карту, выбирая самый удобный путь, который приведет ее к девушке, живущей в Миннеаполисе.
Перевод Виктор
Литературная обработка и редактура киевлянка.
© Данные материалы разрешается использовать с обязательным указанием авторства и ссылки на первоисточник (форум «Клуб любителей детектива»).
