Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ВИНЫ ｢PROOF OF GUILT｣ ПЕРВОЕ ИЗДАНИЕ: EQMM, декабрь 1973 г. РАССЛЕДОВАТЕЛЬ ｢INVESTIGATOR｣: ДЖЕК ШЕРРАРД ｢JACK SHERRARD｣ НЕВОЗМОЖНОСТЬ: Смерть в результате стрельбы в охраняемом помещении, в котором были найдены жертва и возможный подозреваемый, но без оружия. Переведено по изданию: “The Mammoth Book of Perfect Crimes and Impossible Mysteries”, 2006 Перевод: Е. Субботин ▣ Редактор−корректор: О. Белозовская © ‘Клуб Любителей Детектива’, 09 декабря 2017 г. |  |
Подробная информация во вкладках
За тридцать два года службы в полиции мне попадались разные дела. Напрямую или косвенно я участвовал в расследовании самых дерзких и странных преступлений. Но даже мне, старому, все повидавшему копу, никогда не встречалось такое невероятное дело, как убийство адвоката Адама Чиллингема. Скажу больше, я считаю, что это самое загадочное из всех дел от сотворения мира. Думаете, я преувеличиваю? Хорошо, слушайте.
Это странное дело началось утром, в один из теплых летних дней. Мы с напарником, Джеком Шеррардом, пили кофе, когда раздался звонок телефона. Звонивший, Чарльз Хирн, задыхаясь и путаясь в словах, сообщил, что он помощник адвоката Адама Чиллингема, убитого пару минут назад. И добавил, что запер убийцу в личном кабинете шефа.
В этот момент дело казалось легким и заурядным. Мы быстро допили кофе и поехали в Дауэс-билдинг. Вы, наверное, знаете этот многоэтажный бизнес-центр в южной части города. Офис адвоката находился на шестнадцатом этаже. У дверей нас уже ждали Чарльз Хирн и секретарша Кларисса Тауэр, а также два полицейских в форме, опередивших нас на несколько минут.
Перед тем как войти в офис, я попросил Хирна подробнее рассказать о происшедшем. По словам помощника, некий Джордж Диллон несколькими днями раньше по телефону попросил назначить встречу с Чиллингемом на 10:30. Ровно за пять минут до назначенного времени мужчина вошел в приемную адвоката и был препровожден в кабинет. В 10:40 Хирну показалось, что он услышал приглушенный выстрел в кабинете шефа, но он не уверен. Все стены в офисном центре звукоизолированы. Встревоженный Хирн постучал в дверь кабинета. Но не получил никакого ответа. Подергав за ручку, он понял, что дверь заперта изнутри.
Секретарша подтвердила слова коллеги, но заметила, что никакого шума не слышала.
Надо отметить, что стол мисс Тауэр находится на другом конце большой приемной, практически возле входной двери.
Через пару минут дверь кабинета открылась, и посетитель абсолютно спокойным и ровным голосом сообщил, что Чиллингем мертв, и, даже не пытаясь покинуть офис, сел возле стола и закурил.
Хирн, осторожно обойдя Диллона, зашел в кабинет, и, убедившись в правдивости слов последнего, выбежал вместе с мисс Тауэр из офиса. Но не растерялся и закрыл дверь на ключ, тем самым заперев Диллона в кабинете. И после этого позвонил в полицию.
Выслушав подробный рассказ клерка, мы с Шеррардом, достав оружие, ворвались в офис. Джордж Диллон спокойно сидел возле стола и курил. Руки он держал на виду, видимо, начитавших криминальных романов. Спокойно посмотрев на нас и затянувшись в очередной раз, Диллон сказал:
— Как же я рад, что вы так быстро приехали.
Не обращая внимания на довольно странные для данной ситуации слова, я осмотрел тело и место убийства. Жертва лежала на полу за столом. Из пары открытых французских окон дул легкий летний ветерок. Даже поверхностного осмотра раны было достаточно, чтобы с уверенностью утверждать, что выстрел был один, пуля небольшого калибра вошла в шею с правой стороны. Я не увидел ни выходного отверстия, ни ожогов.
В личный кабинет покойного вела единственная дверь — та, в которую мы вошли. Окна были открыты, но за ними не было ни балкона, ни хотя бы каких-то захудалых выступов. Просто крутой обрыв из шестнадцати этажей над простирающейся на сотни ярдов благоустроенной лужайкой. Ближайшее здание находилось справа, под большим углом, на внушительном расстоянии, и, хотя его крыша была на одном уровне с офисом адвоката, с нее невозможно было увидеть кого-либо внутри кабинета. Попросту говоря, чтобы мифический снайпер смог застрелить адвоката, последнему надо было высунуться в окно.
До приезда криминалистов мы с Шеррардом коротко допросили Диллона, который абсолютно спокойно ответил на все наши вопросы и, конечно же, заявил, что не убивал Чиллингема. По словам мужчины, адвокат стоял возле французских окон и вдруг, закричав, упал. Диллон тут же подскочил к окну, никого не увидел, убедился, что адвокат мертв, открыл дверь и позвал мистера Хирна и секретаршу.
Через минут десять прибыли коронер и эксперты из лаборатории во главе с доком. Наш старенький доктор после первичного осмотра полностью подтвердил мою догадку — пуля небольшого калибра. Возможно, 22 или 25. Но все-таки попросил дождаться результатов вскрытия.
Пока криминалисты делали свою обычную работу, я поболтал с напарником и мы пришли к общему мнению: очень маловероятно, что таким маленьким калибром можно было выстрелить с ближайшей крыши. У этих “малышей” просто нет такой дальности стрельбы, да и угол слишком велик, если вообще не невозможен для даже случайного попадания. Вывод был прост: стреляли в офисе и главный подозреваемый — Джордж Диллон.
Вы скажете, что это довольно стандартно. Осталось только арестовать парня и обвинить в убийстве. Так? Увы. Вы не правы. Потому что не было главного — орудия преступления!
Как я и говорил, предполагаемый убийца был заперт в офисе, за исключением минуты или двух, пока Хирн подходил к телу своего шефа, с момента выстрела, до нашего приезда. Оба сотрудника адвокатской конторы в один голос утверждали, что Диллон не выходил из офиса: ни в течение тех двух минут, ни вообще. Мы, как потом и вся команда, несколько раз обыскали кабинет. Никакого оружия или хотя бы чего-то похожего в нем не было. Как не было ничего такого и у самого Диллона. По моему приказу полицейские обшарили каждый дюйм крыши, газона и даже стены. Оружия нигде не было. Даже если бы мы нашли мотив, в суде у нас не было шансов. Слово Диллона против нашего. Слова подозреваемого, несмотря на эффект запертой комнаты, в которой были только двое, он и жертва, были такими же надежными, как деньги в банке. Мы должны были доказать, что он виновен, не дав ему доказать, что он не виновен. Видите проблему?
Оставив экспертов заниматься материальными уликами, мы с Шеррардом отвели Диллона в другую комнату. Большой и просторный кабинет был под завязку забит книгами. Эту часть апартаментов клерк называл архивом. Там было несколько довольно удобных стульев, и, усадив подозреваемого, мы стали подробно его расспрашивать. Диллон был крупным мужчиной со светлыми волосами и совершенно простодушными, даже наивными глазами. Он расслабленно сидел и вежливо тихим голосом отвечал на наши вопросы, настаивая раз за разом, что не имеет никакого отношения к убийству. Я заставлял его повторить всю историю, наверное, с дюжину раз, но ответы были одинаковы — после того, как они с адвокатом вошли в кабинет, Чиллингем закрыл дверь, и они заговорили о деле. Спустя некоторое время хозяин кабинета пожаловался на духоту и открыл окна. Через пару секунд адвокат рухнул на пол. Он, Диллон, не слышал никакого выстрела или взрыва.
— Хорошо. Допустим. Расскажите, зачем вы пришли к Чиллингему? Какое дело обсуждали?
— Это просто. Он был адвокатом и душеприказчиком отца. А еще он был вором, который ограбил отца на триста пятьдесят тысяч долларов.
Мы уставились на него
— Шикарный мотив для убийства!
— Да. Согласен! Я не отрицаю, что ненавидел этого мошенника.
— И что же вы ждали от этого разговора? Зачем пришли?
— Во всяком случае, не для убийства. Просто хотел сказать ему, что знаю о его махинациях с наследством и собираюсь в судебном порядке разоблачить его.
— Вы ему это сказали?
— Нет. Не успел. Убийца опередил меня метким выстрелом.
— Расскажите подробнее о предполагаемой краже.
— Пожалуйста.
Диллон закурил и, удобнее устроившись на стуле, начал рассказ.
— Мой отец, надо отдать ему должное, быть трудоголиком. Он всего добился только благодаря своему трудолюбию. Практически все состояние он нажил на текстильном бизнесе. Вся его жизнь вращалась вокруг этого. Честно говоря, его бизнес меня не интересовал. Меня мало волновал текстиль, да и вообще деньги. Мы часто спорили с отцом из-за этого. Эти ссоры привели к окончательному разрыву — в двадцать три года я ушел из дому посмотреть мир. Долгие годы я путешествовал по стране, изъездил ее вдоль и поперек, зарабатывая то тут, то там. Некоторое время прожил в Южной Африке. Но, в конце концов, страсть к путешествиям стала проходить, я решил остепениться и попробовать помириться с отцом. Но, вернувшись домой, узнал, что он умер более двух лет назад.
— За эти пятнадцать лет у вас не было никаких контактов с отцом?
— Абсолютно. Никто из нас не был готов сделать первый шаг.
— Ясно. Но что тогда заставило вас заподозрить Чиллингема в мошенничестве?
— Я единственный сын. Других, даже дальних родственников, у отца давно уже нет. Зная характер своего папаши, я был уверен, что не получу в наследство ни цента. Но все-таки мне было любопытно, кому он завещал свое немалое наследство.
— И?
— До разрыва отец часто повторял, что, если я не остепенюсь и не “возьмусь за ум”, он оставит все до последнего цента трем избранным благотворительным организациям. Но…
— Продолжайте.
— Как я выяснил, он оставил по двести тысяч долларов Обществу по исследованию раковых заболеваний и детской больнице. И триста пятьдесят тысяч — Ассоциации медицинских исследований.
— В чем же тогда проблема?
— Понимаете, в течение многих лет отец страдал от сердечного заболевания. И умер от инфаркта. Именно поэтому третьей организацией должен был быть Фонд сердца.
Джордж Диллон достал очередную сигарету и, невесело улыбнувшись, продолжил:
— Дело в том, что никакой Ассоциации медицинских исследований не существует в природе. Это миф. Выдумка. И единственный, кто мог “создать” ее, это адвокат и душеприказчик моего отца, Адам Чиллингем.
Немного обдумав слова подозреваемого, мы пришли к аналогичному выводу.
— Итак, хотя вы никогда не ладили с вашим отцом, и вас не волнуют деньги, вы решили разоблачить Чиллингема?
— Именно так. Несмотря на то что я часто не соглашался с отцом, на ссоры, на разрыв отношений, я преклоняюсь перед ним за то, что он решил отдать все свои сбережения на благотворительность. Я верю в работу, проводимую Фондом сердца, и ради памяти отца хотел восстановить справедливость. Воровство этого афериста привело меня в ярость…
— В убийственную ярость? — тихо спросил Шеррард.
Диллон снова невесело улыбнулся нам.
— Я не убивал, — вновь повторил он, — но, согласитесь, он заслуживал пули. И мир без него стал намного лучше.
Честно говоря, в глубине души я был с ним согласен. Но я полицейский, и моя работа — защищать закон. А убийство — это убийство, независимо от причин. Поэтому мы с Шеррардом еще долго допрашивали подозреваемого, но все было тщетно. В конце концов, я оставил напарника беседовать с Диллоном, а сам, взяв с собой несколько полицейских, заново перерыл офис. Никаких следов оружия. Я лично облазил каждый уголок крыши ближайшего здания. Результат был тот же. Ни к чему не привел и еще один тщательный осмотр лужайки.
Вернувшись в офис адвоката, я снова опросил Хирна и мисс Тауэр. Ничего нового они не рассказали. Обтекаемая формулировка “почти уверен, что слышал приглушенный выстрел”, с юридической точки зрения была равносильна заявлению о том, что вообще ничего не слышал.
Провозившись еще около часа, мы все-таки арестовали Диллона по подозрению в убийстве, взяли у него отпечатки пальцев и зачитали ему его права. По его просьбе вызвали общественного защитника и снова допросили. ФБР и другие правительские организации, которым мы отправили отпечатки, ничего не нашли. Джордж Диллон никогда не разыскивался, не арестовывался. Его “пальчики” никогда не “светились” в какой-либо картотеке. Мы с напарником прекрасно понимали, что, если в ближайшее время не появится новое доказательство либо само оружие убийства, Диллона придется отпустить.
На следующий день пришел подробный отчет из лаборатории, от коронера и баллистиков. Первые два мне ничего нового не сказали. Пуля 22 калибра. Рана и расчетный угол траектории, хотя полностью не исключили возможность выстрела с крыши соседнего здания, но были минимальны. Зато баллистики удивили — у пули не было следов нарезки.
Когда я поделился этой новостью с Шеррардом, тот раскрыл рот от удивления:
— Это значит, черт возьми, что пуля вообще не была выпущена из пистолета. По крайней мере, из законно изготовленного. Самопал?
— Похоже. А это, в свою очередь, означает, что кто угодно мог его сделать. Все, что нужно, это длинная трубка или что-то подобное, сама пуля и подрывной капсюль.
— Но в офисе, да и в других местах мы ничего такого или хотя бы приблизительно похожего не нашли.
— Хм, — я задумчиво потрогал нижнюю губу, — такую самоделку можно собрать из дюжины или более мелких деталей. Трубку можно изготовить даже из мягкого алюминия, затем ее свободно согнуть, помять или поломать руками. Тем более такому здоровяку, как Диллон. У нашего подозреваемого было достаточно времени до того, как он открыл дверь.
— Верно. Но мы ничего подобного не нашли. Ничего!
Я предложил напарнику еще раз съездить на место преступления и заново все обыскать с учетом новых фактов. В результате мы нашли лишь несколько железных опилок. Затем оправились в городскую тюрьму еще раз допросить Диллона. В тот момент, когда я изложил ему теорию о самопале, в глазах мужчины вроде что-то промелькнуло, но я не был в этом уверен. Наши доводы о том, что таким калибром практически невозможно убить с расстояния в сто ярдов, на подозреваемого никак не подействовали. Он спокойным и ровным, я бы сказал, даже равнодушным голосом, ответил, что не разбирается в этом и ничем помочь не может.
Все было тщетно, и на следующий день мы были вынуждены отпустить Диллона, взяв подписку о невыезде из города.
Убийство адвоката Адама Чиллингема было одним из таких дел, которые постоянно терзают ваш ум, не дают спокойно спать по ночам. И поэтому мы с напарником продолжали копать. Проверив финансовые документы жертвы, нам удалось выяснить, что сразу после вступления в силу завещания Чиллингем сделал крупные частные инвестиции. Также удалось подтвердить слова Диллона о фиктивности Ассоциации медицинских исследований. Но никаких конкретных доказательств о том, что эту фикцию создал адвокат, не было, и публично обвинить его в этом было невозможно.
Мы понимали, что Джордж Диллон вполне разумный человек. Публичное разбирательство и даже суд ни к чему, кроме неблагоприятной рекламы и довольно призрачной возможности лишения права заниматься адвокатской деятельностью, не привели. Восстановить справедливость могла только смерть. Возможно, морально оправданная, но с точки зрения закона это было убийство первой степени. Однако закон (в нашем лице) до сих пор не знал, где оружие, и поэтому, точно, как и в случае с аферой, не имел доказательства вины.
Как я уже говорил, это дело не давало мне покоя. Улучив момент, мы еще раз встретились с Диллоном в гостинице, где он поселился. Не найдя никаких зацепок в прошлом жертвы, я решил узнать немного о прошлом нашего подозреваемого. Диллон, как и раньше, был абсолютно открыт. Он подробно рассказал нам о пятнадцатилетнем отрезке своей бродячей жизни. Типичная жизнь искателя приключений: упаковщик омаров в штате Мэн, работник на ферме в Монтане, нефтяник в Техасе, дорожный строитель в Южной Америке и многое другое. Но в этом интересном и довольно подробном рассказе был пробел около четырех лет, о которых мужчина упомянул вскользь. На мои прямые вопросы об этом периоде он что-то пробормотал, но не более того.
Каждый коп имеет особый, приходящий с опытом, нюх. Увиливание Диллона, его упорный отказ подробнее рассказать об этом отрезке бродяжничества насторожили нас. Мы отправили его фотографии в различные правоохранительные органы Флориды, где Диллон работал на рыболовной лодке в Ки-Уэсте, перед “дырой”.
Время шло, но никакого ответа на наш запрос не было. Нас с напарником завалили новыми делами, и убийство адвоката перешло в разряд нераскрытых. Но вдруг спустя более трех месяцев мы получили сообщение от шефа полиции небольшого провинциального города недалеко от Форт-Лодердейла. В нем говорилось, что они опознали Диллона по фотографии и выслали нам бандероль, в которой были материалы, которые, надеются, помогут нам закрыть пробел в деятельности мужчины хотя бы частично.
Мы с Шеррардом не могли спокойно дождаться почты. Когда, наконец-то, ее доставили, я был в участке один. В конверте был разноцветный, довольно потрепанный плакат с изображенным на нем Джорджем Диллоном. Посмотрев на объявление и внимательно прочитав написанное под фотографией, я все понял. Плакат сообщил мне самое главное — куда пропал самопал. Это казалось фантастикой, но ответ был простым. Я понял, что Джордж совершил идеальное убийство, и мы ничего и никогда не сможем доказать.
Я неподвижно сидел, глядя на плакат, пока в участок не вернулся мой напарник.
— Что такой мрачный, Уолт?
— Бандероль пришла. Но мы не можем арестовать Диллона. Нет никакого доказательства. Его больше не существует. Мы никогда не сумеем его предоставить. Хотя… Черт с ним, с этим доказательством. Признаюсь, я бы не хотел посадить Джорджа Диллона за убийство такого мошенника, как Чиллингем. В любом случае, эта посылка даст нам возможность спокойно спать. Тайна раскрыта.
— Черт возьми, Уолт! Хватит темнить. Что в ней?
— Хорошо. Ты помнишь баллистический отчет и наши размышления о легкости изготовления самопала? О дюжине мелких частей? О времени, достаточном для разборки?
— Ну да. И толку. Он мог использовать хоть сотню деталей. Мы не нашли ни одной. Нигде. Там даже нет обычного туалета, чтобы смыть их. Что он сделал с проклятым самопалом?!
Я вздохнул и повернул плакат, чтобы Шеррард мог увидеть изображение Диллона и прочитать слова, напечатанные ниже:
|
СТЕЙК, КАРТОФЕЛЬ И ЯБЛОЧНЫЙ ПИРОГ — НАША ЕДА! |
|
ГАЙКИ, БОЛТЫ, КУСКИ ДЕРЕВА, МЕТАЛИЧЕСКИЕ ПРЕДМЕТЫ — ЕГО! |
|
ВЫ ДОЛЖНЫ УВИДЕТЬ, ЧТОБЫ ПОВЕРИТЬ: МИСТЕР ДЖОРДЖ — |
|
ЧЕЛОВЕК С ЛУЖЕНЫМ ЖЕЛУДКОМ! |
Шеррард вскинул голову и уставился на меня с открытым ртом.
— Правильно, — устало сказал я. — Он его съел.
