Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
ПЕРВОЕ ИЗДАНИЕ: ‘Mystery Digest’, Март/Апрель 1962 РАССЛЕДОВАТЕЛЬ ｢INVESTIGATOR｣: Сенатор Брукс У. Баннер ｢Sen. Brooks U. Banner｣ НЕВОЗМОЖНОСТЬ: Убийство из пистолета, который спустя несколько секунд после выстрела, найден в запечатанном конверте, в комнате с несколькими свидетелями. Переведено по изданию: ——— Перевод: Игорь Эйдельберг Редактор: Ольга Белозовская © ‘Клуб Любителей Детектива’: 06 мая 2012 г. |  |
Подробная информация во вкладках
Кэрролл Локер вышел из кабинета атташе в посольстве Новой Зеландии на X-стрит в Вашингтоне, округ Колумбия. Это был высокий и худой мужчина. Желтоватая кожа на его изможденном лице была натянута на выступающие, как дверные ручки, скулы, а на остром подбородке, словно грязная кисть художника, топорщилась красновато-коричневая борода, делающая его похожим на древнеегипетскую мумию. Впрочем, он мог сойти и за хорошо одетого битника. Левой рукой мужчина прижимал к груди коричневый портфель из воловьей кожи. Секретарша атташе Гослинга мисс Гертруда Вагнер оторвалась от календаря встреч босса, посмотрела на посетителя. Подойдя к ее столу и осторожно положив на него портфель, Локер сказал:
— Мне нужна еще одна встреча с господином Гослингом в следующий вторник, мисс Вагнер.
Гертруда молча кивнула и сделала пометку в календаре.
— Хорошего вам дня, — попрощался Локер и, забрав портфель, вышел из приемной.
Гертруда приветливо улыбнулась армейскому офицеру, ожидающему в приемной, который, не обращая ни на что внимания, читал копию каких-то материалов об артиллерии и боеприпасах. Капитан, одетый в зеленую куртку с боевыми наградами снайпера, уткнулся в свои бумаги, удобно вытянув ноги в форменных брюках.
Взяв трубку и нажав кнопку, Гертруда обратилась к своему начальнику:
— Господин Гослинг, капитан Козинс ожидает приема, — выслушав ответ, секретарь повернулась к офицеру. — Капитан!
Козинс оторвался от своих бумаг и вопросительно посмотрел на секретаршу.
— Господин атташе просит вас подождать еще минуту.
— Никаких проблем, — улыбаясь, ответил бравый вояка, с явным желанием понравиться такой красивой девушке. В его голове промелькнула картина совместного обеда.
Положив трубку, девушка поднялась, юбка туго обтянула полноватые бедра. Глаза всех сидящих в приемной обратились на красавицу с коротко подстриженными черными волосами и темно-голубыми глазами. Строгие линии ее костюма бутылочно-зеленого цвета только подчеркивали женственность фигуры. Гертруда взяла блокнот для стенографии, карандаш и направились в сторону закрытой двери кабинета. Взглянув на наручные часы, девушка вдруг остановилась, словно что-то забыла. Вернувшись к столу, она взяла конверт из оберточной бумаги. На лицевой стороне конверта был наклеен листок, на котором красным маркером был написан адрес посольства и значилось: “Доставить господину Кермиту Гослингу ровно в 11:30”. Взяв конверт в руки, Гертруда вошла в кабинет начальника, оставив дверь открытой.
Кабинет атташе, который впоследствии был тщательно изучен, находился на третьем этаже. Это был современный, оборудованный по последнему слову техники офис. В нем были два окна, защищенных с улицы старомодными железными решетками. В этой комнате Кермит Гослинг должен был чувствовать себя в полной безопасности.
Капитан Козинс не отрывал глаз от перемещений литой фигурки Гертруды. Немного узковатая юбка для девушки с такими ножками и бедрами делали свое дело. Молодой человек, сидящий рядом с капитаном, также смотрел на девушку. На широкие плечи рыжего курносого юноши была наброшена черная куртка. Звали его Элвин Оделл, и его работой было следить за всем происходящим в офисе атташе. Он был агентом ФБР. Но в данный момент Элвин мог следить только за девушкой, причем с гораздо большим интересом, чем требовали обязанности. В поле зрения мужчин, сидевших в приемной, попадал только край стола Гослинга. Зато они отлично могли рассмотреть Гертруду, стоявшую перед атташе и держащую большой конверт на уровне пояса.
Грезы мужчин были прерваны тремя выстрелами. Вскочив, они увидели, как секретарша вздрогнула. Военные стремглав бросились в кабинет. Кермит Гослинг, тучный мужчина с редкими светлыми волосами, сидел, наклонившись в сторону, в своем кресле. На его белой манишке расплывалась кровь. Оделл тупо уставился на три пулевых отверстия в левом лацкане серого делового костюма жертвы.
— Но как?! — скорее прохрипел, чем прокричал Козинс.
Ошеломленная девушка смотрела на офицера, словно видела его первый раз, и без слов подняла тяжелый конверт.
Оделл выхватил конверт из рук секретарши и осмотрел его со всех сторон. В нем не было никаких отверстий, дырок или разрывов. Элвин начал рвать конверт. В воздухе появилось небольшое облако синеватого дымка. Оделл резким движением разорвал конверт, и из него вывалился пистолет, из которого только что стреляли…
Толстые пальцы лениво вертели фирменный коричневый конверт Госдепартамента, адрес на котором гласил: “Уважаемому Бруксу У. Баннеру, М.С., клуб “Идл Хауэр”, Джефферсон-авеню, Вашингтон, округ Колумбия”.
Человек, которому была адресована депеша, габаритами напоминал медведя. Большой и толстый, с гривой седых волос и румяным крупным лицом. Одежда этого человека заслуживает отдельных слов. Побитый молью фрак с голубыми карманами, которые торчали от заполняющего их мусора, дополняли галстук с грязными полосками и пузырящиеся на коленях брюки. Под фраком виднелась не первой свежести полосатая рубашка. На ногах этого джентльмена были старые тапочки, из которых торчали большие пальцы ног, словно пара голодных мышей, пытающихся прогрызть выход изнутри. Это был постаревший Гекльберри Финн — один человек, заменявший банду. Социально и политически независимый, он выглядел, действовал и говорил, как ему заблагорассудится.
Сделав очередной глоток из восьмой чашки черного ароматного кофе, он начал читать письмо от помощника госсекретаря. В депеше официальным языком сообщались подробности убийства атташе. В нем было не больше проявлений эмоций, чем в рецепте фруктового пирога. В конце письма государственный чиновник стал меньше похож на робота и добавил больше чувств. Он писал, что следователи Госдепартамента и ФБР не смогли найти убийцу, и, учитывая помощь Баннера в других сложнейших случаях, просил оказать содействие в расследовании убийства.
Баннер скомкал письмо, засунул его в свой и так уже оттопыренный карман и маленькими холодными голубыми глазами посмотрел в потолок. Он читал об этом случае в газете, но там, естественно, не было полной информации о случившемся. Вытащив салфетку из-под подбородка, он вытер ею губы и бросил под ноги. Со стороны Баннер был похож на выброшенного на берег кита.
Шустрый официант спешил к нему с подносом, на котором стояли три очередные чашки черного кофе.
— Вы не собираетесь пить оставшийся кофе, сэр? — обиженным тоном спросил он.
— Что? — рассеянно спросил Баннер. Его голова уже полностью занята расследованием убийства. — Я к ним не прикасался, — добавил он и грузно вышел.
Джек Мак-Китрик, начальник отдела ФБР в миссии Новой Зеландии, ожидал Баннера, разговаривая с капитаном Козинсом. Когда запыхавшийся Баннер появился в дверях, Джек шепнул офицеру:
— Это сенатор Баннер.
Козинс, покачивая головой от удивления, рассматривал впечатляющую тушу, которая вплывала в комнату.
— Доброе утро, сенатор, — поприветствовал Баннера агент ФБР.
Баннер что-то буркнул в ответ, сжимая в зубах длинную сигару.
— Сенатор, познакомьтесь с капитаном Козинсом из отдела вооружения. Он эксперт в огнестрельном оружии.
Мужчины обменялись рукопожатием.
— Отлично!
— Сэр, вы тоже были офицером?
Сенатор, свирепо жуя сигару, ответил, глядя в глаза собеседнику:
— Я так и не поднялся выше звания младшего лейтенанта. Мы были салагами — новобранцами из тех, кто побывал в аду, приняв участие в бойне Шато-Тьерри
— С удовольствием поработаю с вами, сенатор.
— Хорошо. Давайте приступим. Вы были одним из свидетелей убийства. Что вы делали в посольстве?
Офицер нахмурился.
— Я пришел к атташе по его просьбе. Господин Гослинг заказал хороший револьвер для личного пользования, а также просил, чтобы я научил его им пользоваться.
— Зачем?
— Я думаю, — взвешенно и медленно ответил капитан, — он хотел использовать его для защиты своей жизни.
— Против…
— Никогда господин атташе не говорил мне об этом, — и, указывая на пистолет из конверта, добавил, — а этот пистолет уже сделал свои роковые выстрелы. Кто бы с ним не обращался, он сделал это умело — ни одного отпечатка пальца.
Нахмурившись, Баннер взял оружие.
— Так вот эта русская стрелялка.
— Верно. “Токарев”, русский стандарт, автоматический. Затвор системы браунинг-кольт, калибр 7,62 мм и система проверки патронов.
— А вы уверены, капитан, что именно из него был убит бедняга? Что не было другого пистолета, выстрелы которого вы слышали?
Козинс медленно покачал головой.
— Сенатор, оружие — это моя жизнь. Я знаком с их “голосами”, как вы с голосами знакомых людей. Когда вы слышите человека, вы на слух можете определить, кто он и даже откуда. А я знаю оружие. Я готов поставить на кон свою репутацию, что слегка приглушенные выстрелы, которые мы слышали, были с русским “акцентом”, то есть произведены именно из оружия, которое вы сейчас держите. Кроме того, это подтверждают и баллистики. Обнаруженные в теле жертвы пули были выпущены из этой пушки.
Баннер хмыкнул.
— И все это время она была плотно запечатана в конверт, который, как вы утверждаете, держала в руках секретарша атташе, пока не раздались выстрелы?
— Именно так.
— У вас есть версия, капитан?
— Версия! Если бы я не видел все произошедшее собственными глазами, то ни за что не поверил бы, что такое вообще возможно.
— У вас есть еще что-то?
— Никак нет. Это все, — по-военному кратко ответил офицер.
Раскурив сигару, Баннер осмотрел кабинет атташе. Это был современный, хорошо и удобно оборудованный офис. Сенатор прошелся по помещению и тихо пробормотал себе под нос:
— Гослинг знал, что ему угрожает опасность. — И, повернувшись к Мак-Китрику, добавил: — Я хочу поговорить с Оделлом.
— Вы слышали рассказ капитана. У вас есть что добавить?
Оделл отрицательно покачал рыжей головой.
— Нет, это произошло именно так, сенатор, — его открытое мальчишеское лицо было серьезным.
— Почему вы находились в офисе?
— По просьбе господина Гослинга. Ему необходим был охранник.
— И как долго вы его, с позволения сказать, охраняли?
— Примерно неделю, сэр.
— Оделл сам попросил направить его на это место, когда узнал, что атташе нужен охранник, — вмешался в разговор стоящий рядом Мак-Китрик.
Баннер внимательно посмотрел на молодого человека:
— В чем причина, Рыжий?
Юноша заколебался, покраснел и стал малиновым до самых ушей.
— Сэр… Ну, сенатор… Мисс Вагнер… Ну, вам надо увидеть секретаршу, чтобы меня понять, — пролепетал он.
Баннер усмехнулся. Он вспомнил о своей молодости, о бездарно потраченном времени в погоне с юбками. Придя в себя, Оделл уже более ровным голосом добавил:
— Она такая девушка, что с ней трудно подружиться.
— Да уж, наверное, — улыбнулся сенатор, — веди ее сюда, и мы посмотрим, смогу ли я провести с ней время лучше, чем ты.
Элвин Оделл вышел и довольно быстро вернулся с Гертрудой. Девушка испуганно смотрела на громадину, стоящую перед ней. Перспектива внезапно оказаться во власти этого монстра пугала ее. Она сгорбилась, словно ей было холодно. Оделл, чувствуя напряжение девушки, бережно поддерживал ее под локоть.
— Привет, Герти, — прогудел Баннер, причем так фамильярно, словно был знаком с ней от ее рождения, — присаживайся.
Она с благодарностью упала на кожаный диван.
— Герти, нет никаких причин бояться. Я не собираюсь запугивать тебя. Ты не забыла, что я твой голландский дядюшка?
Девушка благодарно улыбнулась.
— А теперь продолжим. Ты живешь со своими родителями, не так ли?
— Нет, — откашлявшись, хрипло ответила Гертруда, — у меня нет родственников в Америке. Они в Германии.
— Германии? — ухватился за это слово сенатор, — в какой ее части?
— На ферме, недалеко от Цербста.
Маленькие и холодные глаза сенатора внимательно смотрели на девушку.
— Это же Восточная Германия?
— Да.
— Расскажи о них. И о том, как ты оттуда выбралась.
Вот, что рассказала девушка. Она родилась сразу после окончания Второй мировой войны на территории, находящейся под властью коммунистов. В каждой школе Восточной Германии обязательно учили русский язык. Гертруда также выучила английский, беря уроки у бывшего профессора Берлитца, который подпольно преподавал “вражеский” язык.
Жизнь на ферме была тяжелая, и, как только Герти стала постарше, ей пришлось помогать по хозяйству отцу и матери-инвалиду. Благодаря здоровой пище девушка выросла крепкой, а физический труд сделал ее фигуру стройной. Не один раз ей приходилось возвращаться с поля с тяжелым грузом на спине.
— Понятно, — перебил рассказ Гертруды Баннер, — как те балийские девчонки, переносившие тяжелые кули на голове.
Он о чем-то задумался, а затем попросил ее продолжать. И Герти продолжила рассказ о своей жизни. Ей часто приходилось посещать сельскохозяйственный рынок Восточного Берлина, на котором она слышала о свободной жизни на Западе, о красивых магазинах и кинотеатрах. И каждый раз, приезжая в Берлин, она размышляла о том, как бы, наверное, было здорово самой увидеть все это. И вот в один прекрасный день, стоя у Бранденбургских ворот, она, преодолев страх, рванула мимо советских солдат в американский сектор. Ей повезло, и она не получила пулю в спину. Будучи наивной молоденькой девушкой, она надеялась, что ей кто-то поможет перетащить к себе родителей, но таких чудес никто, конечно же, совершить не мог.
Молодость, красивая внешность, трудолюбие и хорошие способности к обучению позволили найти способ переехать в США, а господин Гослинг предложил ей работу.
— Ясно, — Баннер откашлялся, издавая звук, похожий на крик морского льва, — с кем ты живешь сейчас?
— Ни с кем. Я получила американское гражданство и живу одна в небольшой, но собственной квартирке.
Баннер хмуро посмотрел на изжеванный конец потухшей сигары, которую продолжал держать в руках.
— Ладно. Давай поговорим о конверте с пистолетом. Когда он оказался на твоем столе?
— Примерно в одиннадцать часов утра, сенатор. Его принес посыльный из специальной службы.
— Вы видели его раньше? Знали его?
— Я думаю, да.
— Твой босс, атташе Гослинг, был занят до одиннадцати утра?
— Да. Господин Локер был у него.
— Так, а во сколько капитан Козинс вошел в приемную?
— Примерно в четверть двенадцатого.
— Кто-нибудь дотрагивался до конверта с тех пор, как он оказался на столе?
— Нет, сэр. Никто.
— Пойдем дальше. Во сколько Локер вышел из кабинета атташе?
— Почти в половине двенадцатого. Может, в 11:25.
— Хорошо, девочка. Теперь внимательно. Когда Локер вышел из кабинета, он сразу пошел на выход из приемной?
— Нет. Он вначале остановился возле моего стола и записался на прием в следующий вторник. Я внесла запись в журнал встреч.
— Дальше. Что ты делала дальше? По минутам.
— Я связалась с шефом по селектору и сказала, что капитан Козинс ожидает приема. В ответ господин Гослинг сказал, чтобы я попросила капитана подождать минуту, а мне велел зайти к нему с блокнотом. Уже на полдороге я вспомнила о конверте с надписью “Доставить господину Кермиту Гослингу ровно в 11:30” и вернулась к столу.
— Хорошо. Это было примерно в половине двенадцатого. Когда ты вошла в кабинет, что Гослинг делал?
— Сидел за своим столом.
— Он был в порядке? Выглядел как обычно?
— Да, сенатор.
— Он о чем-то говорил с тобой?
— Нет. Он даже слова не сказал. Господин Гослинг улыбнулся и жестом указал мне на стул, на котором я сижу, когда пишу под его диктовку. Я подняла конверт и как раз собиралась сказать о нем, как вдруг оружие выстрелило.
— Ты видела, как пули вошли в тело атташе?
Девушка кивнула.
— Он дернулся назад, а затем стал оседать. И тут же в кабинет вбежали капитан Козинс и господин Оделл.
— Это все?
Гертруда молча кивнула головой.
Джек Мак-Китрик, который во время этой беседы беспокойно стоял у стены, подошел к сенатору.
— Теперь вы видите, почему мы все зашли в тупик!
Баннер снова уставился на свою сигару.
— Я вам скажу, что я думаю об этом.
Мак-Китрик посмотрел не него с надеждой.
— Что?
— Этого не могло случиться! Это невозможно!
Рэмшоу было около сорока пяти лет. Он сидел на скамье в комнате специальной службы посыльных и сосал сигарету. Одет сей фрукт был в уже изрядно потертый синий мундир с непомнящими утюга брюками и пыльные кожаные ботинки.
Баннер в своем широком черном пальто нависал над ним, как Гаргантюа.
— Вы помните конверт, который доставляли вчера в Новозеландскую миссию?
— Конечно, мистер. Я таким образом еще не получал что-либо для доставки. Его принес мальчик лет десяти и сказал, что кто-то просил передать конверт нам, и добавил, что просили доставить адресату немедленно. Мы не задавали пацану слишком много вопросов, так как он заплатил более чем достаточно.
— Он говорил что-то о человеке, попросившем его об услуге? Это был мужчина или женщина?
— Нет.
— Кто-либо трогал конверт за то время, пока он был у вас?
— Нет. Мистер, мне поручили доставить его. Я держал этот злополучный пакет перед собой, пока не передал его в посольство ровно в одиннадцать часов утра. На нем было написано “Доставить господину Кермиту Гослингу ровно в 11:30”, и я хотел принести заранее, чтобы у секретарши было достаточно времени.
— Ты знал о том, что внутри пистолет? — раздраженно буркнул сенатор.
Рэмшоу, подняв глаза на Баннера, промямлил:
— Я… Я понимал, что там может быть что-то в таком роде. Я прощупал его через плотную бумагу.
— По дороге к миссии тебя кто-то останавливал? Может, просто столкнулся с тобой?
— Нет. По дороге от нашего кабинета до приемной я не встретил ни одной живой души.
Сенатор посмотрел на карманные часы и пробормотал себе под нос:
— Я смогу поймать Локера до обеда.
Затем он вышел из агентства, оставив ухмыляющегося посыльного.
Кэрролл Локер сидел в своем офисе, пощипывая со свою бороду Тутанхамона. Посмотрев на вошедшего Баннера, он сказал:
— Это самая невероятная история, которую я вообще слышал в своей жизни. Но боюсь, сенатор, что ничем не смогу вам помочь. Когда я вышел от атташе, он был очень далеко от встречи с богом.
— Во время пребывания в офисе вы не заметили ничего необычного или угрожающего?
— Нет, сенатор. Ничего такого не было.
— Ладно. Вы можете мне рассказать, по какому делу вы были у атташе?
— Конечно! Я не делаю из этого секрета. Я занимаюсь экспортом и импортом. Мне надо было всего лишь решить вопросы об освобождении от налогов отдельных видов груза, которые шли в Новую Зеландию.
— Это все?
— Пожалуй, да. Даже не знаю, что добавить.
Так и не выяснив для себя ничего нового, Баннер отправился в клуб “Идл-Хауэр”, где его должен был ждать Мак-Китрик. Фэбээровец уже сидел за столиком со стаканчиком виски, в котором плавали кусочки льда, и встретил сенатора словами:
— Единственное, что мы знаем, это мотив убийства.
— Да? И каков он? — сенатор сел за стол и заказал себе выпивку.
Мак-Китрик, понизив голос и максимально приблизившись к сенатору, прошептал:
— Гослинг собирал информацию о шпионе, работавшем на красных. Атташе не знал точно, кто это, но, видимо, приближался к выяснению личности. Но, к сожалению, этот мистер Х опередил его. Пистолет русского производства свидетельствует о том, что…
Агент ФБР замолчал, увидев приближающегося к столу официанта. Когда официант, поставив на стол выпивку, ушел, продолжил:
— Я много думал о секретарше. Она из Восточной Германии и вполне может симпатизировать коммунистам. То, что она порвала с ними, это лишь ее слова. Тем более, только она была в комнате с атташе и держала пистолет, пуля из которого убила Гослинга.
— И? Дальше что? Вы можете объяснить запечатанный конверт? Как она смогла выстрелить из пистолета, находящегося внутри, при этом не нарушить плотную бумагу проклятого конверта?
Мак-Китрик тяжело вздохнул:
— Да уж. Времена, когда убийца присылает конверт по почте и находящийся в нем пистолет сам убивает жертв, тяжеловаты для нашего брата-сыщика.
Ветер, дующий с реки Потомак, напоминал о приближающейся зиме. Гертруда Вагнер, идущая по парку, продрогла до самых косточек. Внезапно она остановилась и нервно осмотрелась. Мужчина в сероватом балмакане
— Здравствуйте, Герти. Вы не против, если я проведу вас?
Гертруда отпрянула назад, словно боялась, что он может ее запачкать. Ее лицо было испуганным и бледным.
— Вы следили за мной?
— Честно говоря, Герти…
— Почему вы преследуете меня?! Почему не можете оставить в покое?! — перебила парня Гертруда.
— Я? Я не преследую вас, — тихо ответил мужчина, поняв, что перепуганная и расстроенная красавица не так поняла его.
— Вы, господин Оделл… С того момента, как вас назначили охранять атташе, не отстаете от меня ни на шаг. Словно вам поручили охранять меня, а не моего шефа. Я думала, что Америка свободная страна, но полиция или ФБР постоянно следят за людьми. Почему вы следите за мной? Вы думаете, что это я убила своего шефа?
— А тебе, Герти, не приходило в голову, что у меня могут быть другие причины быть рядом с тобой?
— Что?.. Что вы сказали?..
— Ты не понимаешь?
— Чего я не понимаю? — спросила она в полном замешательстве.
— Ты… Ты не дала мне ни единого шанса… Всегда высокомерная и неприступная. Ты…
— Если, — Гертруда внимательно посмотрела на собеседника, — если это действительно так, то прошу простить меня, я не хотела вас обидеть.
— Если это действительно так? Ты не веришь мне?
— Я, особенно сейчас, не могу быть уверена ни в чем, — Герти посмотрела на парня, и он увидел в ее глазах слезы.
— Я верю вам, — сказала она и опустила глаза.
— Ну, — улыбнулся Оделл, ласково глядя на девушку. — Я надеюсь, что вы свободны сегодня вечером. Я хочу…
— О! Мне очень жаль. Сегодня никак. Я не могу отменить встречу, назначенную на вечер. Мы можем встретиться в другой день?
— Конечно! — юноша был так счастлив, что отсрочка его не огорчила. — Увидимся завтра!
— До завтра, — Гертруда улыбнулась.
Она вытащила правую руку из кармана и протянула ему. Оделл схватил ее ладонь… и вдруг почувствовал у нее в руке листок бумаги. Когда девушка отняла руку, листок остался у юноши в ладони. Интуитивно почувствовав, что вопросы задавать не надо, он притворился, что ничего не заметил.
— До завтра, — повторила Герти и, повернувшись, пошла быстрым шагом. Засунув руку с листком в карман, Элвин пошел в противоположном направлении. Зайдя в первую попавшую по дороге телефонную будку, он достал листок. Бумага была пуста, за исключением двух кругов, маленького внутри гораздо большего, нарисованных карандашом.
Холодный и колючий ночной ветер продувал насквозь шерстяное пальто Гертруды, пока она поднималась по ступеням посольства. Во всех окнах домов на улице Х было темно. Порывшись в сумочке и найдя ключ, она отперла дверь и проскользнула в прихожую. Холодный мрамор помещения, в котором она находилась, делал его похожим на мавзолей. Входную дверь девушка оставила открытой, словно ждала кого-то. Подождав пару минут, она, освещая себе путь зажигалкой, поднялась по лестнице, покрытой плюшевыми коврами, на третий этаж, где и находился офис атташе. Пройдя на цыпочках возле своего стола, она вошла в кабинет. На пустом стуле за столом шефа, казалось, сидит окровавленный призрак Гослинга. Вспомнив передовицу одной из газет, она вздрогнула. Часы на ее запястье громко тикали. Герти всем своим существом чувствовала ход времени. Все решалось именно в эти минуты.
Вдруг дверь в офис мягко приоткрылось. Девушка, резко развернувшись, щелкнула зажигалкой, которую не выпускала из рук. Когда пламя погасло, молчаливая тень появилась напротив закрытых дверей.
— Это ты? — выдохнула она.
Мощный фонарик в руках тени ослепил девушку.
— Да. Ты сделала все, что было велено?
Она молча кивнула.
— Умница!
И последнее, что услышала девушка, это был бессердечный смешок. В следующую секунду две свинцовые пули разорвали ее грудь, и Гертруда Вагнер умерла еще до того, как ее тело ударилось об пол.
— Кто нашел ее? — спросил Баннер, когда узнал об убийстве секретарши.
— Полицейский, патрулирующий улицу Х, увидел, что дверь миссии хлопает под порывами ветра. — Мак-Китрик выглядел так, словно не спал несколько суток. — Полисмен решил, что вор, взломав дверь, проник в здание, и решил проверить. И нашел там труп Гертруды.
— Проклятье, — рявкнул Баннер, глядя на труп.
Мрачный Оделл сидел на краю стола. Переведя глаза с тела на Баннера, он с трудом проговорил:
— Я. Это я. Я виноват. Я разговаривал с Герти в парке перед тем, как она отправилась на свидание со смертью. И она мне сказала, что собирается с кем-то встретиться вечером. Я предложил ей пойти в ресторан, но она отказалась и просила перенести на завтра. Но это убийство не такое загадочное, как первое. Тот, к кому она спешила на свидание, просто проследовал за ней сюда и убил. Если бы я хоть на секунду подумал о том, что ей грозит, никогда бы не оставил ее.
— Хватит казнить себя! Это не твоя вина, — прикрикнул на бедного парня Баннер и, повернувшись к Мак-Китрику, спросил:
— Каким оружием она была убита? Вы выяснили это?
— Эксперты считают, что это тридцать восьмой калибр.
— Американская пушка, — фыркнул сенатор.
— Сенатор, я должен показать вам кое-что, — Оделл подошел поближе, — Герти перед тем, как уйти, положила мне это в руку. Причем так, чтобы никто не видел. — И юноша отдал листок со странными кругами.
— И что это значит? — коротко бросил Баннер, глядя на лист.
— Круг в круге. Колесо внутри колеса. Я думал, что вы, сенатор, объясните мне это.
Баннер посмотрел на листок спереди и сзади. Покрутил его. Даже приблизил к свету, чтобы увидеть, нет ли каких-то тайных знаков или уколов, и, ничего не сказав, засунул его в карман брюк. Очевидно, он просто не хотел говорить, что ничего не понял в этом странном рисунке.
Мужчины пробыли на месте убийства до рассвета, так и не найдя хотя бы намека, указывающего на убийцу.
Мак-Китрика разбудил резкий звонок телефона.
— Вы, сенатор, вообще никогда не спите! — буркнул фэбээровец.
— У нас пока нет на это времени. После завтрака я буду ждать вас в помещении миссии. И прихватите с собой капитана, эксперта по оружию.
— Козинса?
— Угу! Я понял, что обозначает этот рисунок.
— Может, вы прекратите говорить загадками? Что эти…
— Получите разъяснения на месте… — и в трубке прозвучали короткие гудки.
Когда Мак-Китрик и Козинс пришли, Баннер спокойно сидел в кресле и приветствовал пришедших кивком большой медвежьей головы. Седая грива была похожа на всколоченный парик, который причесывали венчиком для взбивания яиц.
— Входите, джентльмены. Мой рассказ не займет много вашего драгоценного времени. Итак, я готов поклясться в том, что в данный момент в этой комнате нигде не спрятан пистолет системы Токарева. Вы можете обыскать комнату и даже меня.
— Мы верим вам, сенатор. Дальше. Хватит этих загадок!
— Не спешите, джентльмены. Мы дойдем до разгадки этого убийства вместе, — усмехнулся Баннер и продолжил. — Вы оба садитесь в приемной, как это было в тот роковой день. Мак-Китрик, вы сыграете роль Рыжего.
Сенатор молча наблюдал, пока мужчины выполняли его распоряжение.
— Отлично.
Баннер вошел в кабинет, оставив за собой открытую дверь. Сенатор пропал с поля зрения наблюдателей на минут пять, после чего появился вновь и стал в дверях, своим могучим телом перекрывая обзор внутренностей кабинета.
— Еще раз, джентльмены. В кабинете и у меня нет никакого пистолета Токарева.
Упомянутые джентльмены молча уставились на огромную фигуру сенатора. Как вдруг… Три громких, хотя и немного приглушенных, выстрела прозвучали за спиной у Баннера.
— Ради всех святых, что происходит?! — крикнул Мак-Китрик и, оттолкнув сенатора, бросился в кабинет.
— Что это за пистолет? — спокойно спросил Баннер у опешившего капитана.
— Это автоматический Токарев! — резко бросил офицер, — Я клянусь, что…
— Но здесь никого нет! — Мак-Китрик беспомощно оглядывал комнату.
— И тем не менее… — Баннер замолчал и, подумав, продолжил: — Но давайте оставим это на время. Есть более важные вещи, такие как розыск и задержание.
— Черт вас подери, Баннер! Опять вы начинаете свои фокусы, — сказал фэбээровец. Но по голосу было слышно, что настроение у него улучшилось.
Когда за Кэрроллом Локером пришли, он со злости почти вырвал свою тутанхамоновскую бороду.
В это время в зале для пресс-конференций, кроме Баннера, были только Мак-Китрик и помощник госсекретаря. Многочисленных “акул пера” еще не впустили, но сенатор, вышагивая по комнате, грыз длинную сигару и говорил так, словно выступал перед журналистами.
— А загадка запечатанного конверта проста, если вы знаете, кто стоит за сценой. Да-да. Я помню, что сказал вначале. Что преступление невозможно. Это я утверждаю и сейчас. Потому, что оно невозможно, если его будет осуществлять один человек. А с помощником это другое дело. Как вы поняли, Локер был шпионом и убийцей, но он бы не смог совершить невозможное один. Он заставил бедную девушку помогать ему. О! Добиться этого было просто. Этот негодяй поставил Герти перед выбором. Если она ему помогает, то он организует переезд ее родителей, если нет, отдаст их на милость агентов безопасности.
Баннер передохнул и через минуту продолжил.
— Итак. Гослинг, даже не знаю, как, но заподозрил Локера. И тогда последний решил его убрать. Для организации убийства он использовал обыкновенный магнитофон. Как? Да очень просто. Он записал три минуты тишины, а затем просто три раза выстрелил из пистолета непосредственно возле микрофона. В результате в распоряжении шпиона была пленка, на которой было записано все, что нужно, и которую он передал Герте с указанием оставить в кабинете атташе в известном ему, Локеру, месте. Затем он отправил посылку с конвертом, в котором был, вероятно, игрушечный металлический пистолет, копия настоящего, для того, чтобы, если случайно депеша будет открыта раньше, превратить все в шутку. Сцена была готова.
Когда он пришел в кабинет атташе, у него в портфеле лежал пистолет Токарева с глушителем и большой почтовый конверт — копия того, который доставил посыльный.
А дальше все было рассчитано до секунды. Локер пробыл у Гослинга почти до 11:23, говорил с ним о делах и затем выстрелил в него три раза. Этих выстрелов никто не слышал. Закрытая дверь и глушитель сыграли свою роль. Затем он достал заготовленный конверт и, сняв глушитель, засунул еще дымящийся пистолет в проклятый конверт. Запечатать конверт и установить пленку в магнитофон было секундным делом. Кабинет атташе был оснащен самым современным оборудованием, и, естественно, магнитофон там был самой обыденной и неприметной вещью. Итак, убив Гослинга и сделав все приготовления, в 11:27 убийца включает магнитофон. Напомню: после включения на пленке записано три минуты тишины и только потом выстрелы. Он, прижав конверт с пистолетом к груди портфелем, выходит из кабинета. Как вы понимаете, конверт полностью скрыт от сидящих в приемной. Выйдя, он подходит к секретарше, кладет конверт с портфелем на стол, записывается на следующую неделю и, забрав портфель, но уже с другим, точно таким конвертом, спокойно уходит. Ни капитан Козинс, ни наш рыжий охранник особо не смотрели на него. Зачем?
Герти знала весь план и теперь должна была разыграть свою роль. Она сделала вид, что говорит с шефом по телефону, создавая иллюзию, что он жив, потом, взяв конверт с пистолетом, из которого убили атташе, вошла в кабинет. Через пару секунд три минуты тишины, записанные на магнитофон, кончились, и мужчины в приемной услышали три выстрела. Вспомните: Козинс даже заметил, что выстрелы были приглушенными.
Баннер прочистил горло с шумом, характерным для морского льва.
— Я хочу, чтобы вы не очень обвиняли бедную Герти. Несмотря на то что она была соучастницей преступления, она отчаянно пыталась помочь нам. Бедняжка знала, что за ней следят, и не могла никому открыться. На листе бумаги она нарисовала два круга — ну как еще Герти могла обратить наше внимание на магнитофон? Мало того! Она еще раз помогла нам. Когда убийца убрал ее как лишнюю свидетельницу, он не знал, что отважная девушка не уничтожила пленку, как велел ей убийца. Без помощи юной немки я никогда бы не нашел запись в офисе атташе и никогда не раскрыл бы это дело.
Спокойный
Счастливый
