Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
1882-1963 — псевдоним Роберта Макнейда Уилсона, шотландского врача, написавшего множество детективных романов и рассказов, постоянным сыщиком в которых был врач-психиатр доктор Юстас Хейли. Часто их сюжеты включали ‘невозможное преступление’. Винн держался в стороне от литературной жизни и не вступил в Детективный клуб, так что впоследствии оказался незаслуженно забыт. На русский язык официально не переведено ни одно его произведение. Наш Форум решил исправить сложившуюся ситуацию. ПЕРЕВОДЫ: Участники форума РЕДАКТОР-КОРРЕКТОР: Ольга Белозовская Данные о переводчиках, первой публикации и дате публикации на форуме во вкладке ‘рассказы’. |  |
-
ATTENTION!
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями.
Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. -
ШАГИ
Anthony Wynne ‘Footsteps’ — Вот! Опять!
Лицо лорда Тарбета напряглось. Странное явление определенно действовало ему на нервы.
Он слышал далекий звук шагов, которые доносились из темных коридоров старого замка. Шаги были быстрыми; и они приближались. У лорда Тарбета перехватило дыхание. Шаги стали громче, и вскоре уже было понятно, что они приближаются к двери комнаты.
У самого порога звук шагов стих. Двое мужчин были наготове.
Лорд Тарбет подошел к двери и распахнул ее.
— Видите? Никого нет.
Он стоял у открытой двери и глядел в пустой коридор. Доктор Юстас Хейли встал с кресла и подошел к лорду. Длинный коридор был абсолютно пуст и безлюден. Было совершенно невозможно, чтобы какой-то человек, каким бы быстрым он ни был, мог убежать от двери за такой короткий промежуток времени.
— Вы должны признать, дорогой доктор, что я нисколько не преувеличивал, — заметил Тарбет.
Доктор Хейли склонил голову набок. Его высокая, широкоплечая фигура заполнила весь дверной проем. Лорду Тарбету вдруг показалось, что его гость стал еще выше и еще более раздался в плечах. Неудивительно, что доктора прозвали ‘Гигантом сХарли-стрит*’.Harley Street — улица в Лондоне, которая получила известность в XIX веке благодаря множеству обосновавшихся там специалистов различных областей медицины.
— Нет, вы не преувеличивали, — промолвил доктор. — Напротив, я думаю, что вы даже преуменьшили факты. Это, безусловно, очень необычно!
— Подобное происходит уже пятый раз подряд. После второго раза Дадли Деспард сказал, что больше ко мне не придет. Потом меня бросил Пайквуд… после четвертого раза. У него, правда, хватило такта послать самому себе телеграмму якобы о срочном вызове. Признаюсь, я попросил вас, такого занятого человека, приехать ко мне только лишь потому, что в одиночку я не смогу больше этого выносить. Господи, вот, опять!
Лорд Тарбет сделал шаг назад в комнату, но дверь оставил открытой, поэтому можно было видеть, что происходит снаружи. Доктор Юстас Хейли стоял, опираясь о дверной косяк. Оба напряженно всматривались в пространство коридора.
Шаги приближались. Становились все громче и громче. Дошли до двери... И стихли.
Лорд Тарбет судорожно вытер вспотевший лоб.
— Это просто невозможно, доктор Хейли, — пробормотал он. – Это… уже начинает сказываться на моем здоровье. Прошлой ночью я не мог заснуть. Вообще-то, я уже плохо сплю целую неделю. Господи! Я всегда насмехался над людьми, которые верят в призраков и вечно болтают о домах с привидениями.
Лорд Тарбет подошел к камину и сел в одно из больших кожаных кресел, придвинутых поближе к огню. Доктор Юстас Хейли закрыл дверь и присоединился к хозяину.
— Здравый смысл нам подсказывает, — спокойным тоном заговорил он, — что суеверие в любых его формах следует отбросить.
Он достал из кармана табакерку и взял из нее понюшку табака. В этот момент за окном сверкнула молния. В следующую секунду послышался раскат грома, эхо которого прокатилось между холмами позади замка. Лорд Тарбет глубоко вздохнул.
— Надо впустить сюда свежего воздуха, — сказал он, вставая с кресла и подходя к окну, выходившему на море.
— Беда в том, — продолжал лорд Тарбет голосом, в котором все еще чувствовались тревога и волнение, — что история этого призрака весьма таинственна. Возможно, вам известно, что полковник Маккалиен, покойный ныне владелец поместья Ардвор, покончил с собой шесть лет назад, когда именно в этой комнате лежало мертвое тело его жены. Она умерла внезапно, во сне. В ночь перед ее похоронами Маккалиен исчез, а на следующий день на камнях, под утесами, была найдена его шляпа. Сложилось мнение, что эти шаги указывают на его отчаянные попытки воссоединиться со своей женой. По крайней мере так теперь думают слуги. И, насколько я понимаю, эта комната оставалась запертой все время, пока на прошлой неделе в замок не прибыл я. Нынешний владелец Ардвора никогда сам сюда не приезжает. До этого года право охоты в здешних лесах предоставлялось арендаторам из соседнего поместья.
— А тело бедняги нашли? — спросил доктор Хейли.
— Нет.
На море начинался шторм. Доктор встал и, подойдя к окну, присоединился к лорду Тарбету. Каждая новая вспышка молнии открывала перед их взором голые, неровные скалы дикого побережья, лишенные всякой растительности, за исключением вездесущего вереска. Вдали виднелся горный склон, спускавшийся к морю. Под хлещущими струями дождя крыша небольшого домика, расположенного на краю утеса, сияла, как начищенное серебро, придавая строению причудливый облик.
— Отличный антураж для сверхъестественных явлений! — воскликнул лорд Тарбет.
Он подался немного вперед, как будто пытаясь рассмотреть какой-то отдаленный объект. Доктор Юстас Хейли поймал себя на мысли, что за все пять лет, которые он знал лорда Тарбета, он никогда прежде не видел его таким озабоченным и в то же время настолько смущенным. Смутное понимание, что именно его присутствие вызывает смущение лорда, заставило доктора снова подойти к камину и сесть в кресло.
Уже не раз Юстас Хейли задавался вопросом, почему Тарбет приехал в это уединенное место и привез сюда только парочку приятелей-мужчин. Для молодожена, явно без памяти влюбленного в свою жену, такое поведение было, мягко говоря, удивительным. Когда доктор получил срочную телеграмму с просьбой присоединиться к группе охотников, он, само собой разумеется, предположил, что новоиспеченная леди Тарбет будет со своим мужем.
— О, Господи!
За окном снова сверкнула молния. Лорд Тарбет отшатнулся назад и прижал руку ко лбу, как будто его ослепила яркая вспышка. Он повернулся лицом к своему гостю, и доктор Хейли увидел, как сильно побледнели щеки Тарбета. В глазах лорда застыл какой-то новый, дикий страх.
— Я... я что-то... нехорошо себя чувствую.
Доктор вскочил и подбежал к лорду Тарбету. Но тот отказался от предложенной помощи и, сделав над собой огромное усилие, постарался взять себя в руки.
— Не надо, — воскликнул он. — Все в порядке. Просто мои нервы… и эта молния, — он окинул взглядом комнату, словно пытаясь собраться с мыслями. — Простите меня. Я почувствовал внезапную слабость.
Слегка пошатываясь, лорд Тарбет направился к двери. Повернув ручку, он оглянулся.
— Пожалуйста, обо мне не беспокойтесь, — повторил он. — Через пару минут я буду в порядке.
Выражение его глаз было таким, словно лорд умолял позволить ему уйти без дальнейших объяснений.
— Хорошо, — сказал доктор Хейли, стараясь придать своему голосу оттенок небрежности.
Как только дверь закрылась, он вернулся в кресло у камина. На мгновение ему показалось, что гроза за окном пошла на убыль. В неестественной тишине отчетливо стали слышны удаляющиеся шаги лорда Тарбета. Доктору Хейли пришла в голову мысль, что звук этих шагов ни в малейшей степени не походил на шаги предполагаемых ‘призраков’ Ардвора.
Доктор откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и снова задался вопросом, чем можно объяснить такое странное явление. Его разум, воспитанный в строгих рамках эмпирического научного подхода, начисто отвергал сверхъестественные причины. И все же Юстас Хейли вынужден был признать, что иллюзия была поразительно правдоподобной. Настолько правдоподобной, что в этом старом доме человеку глубокой ночью приходилось держать в узде свои нервы, дабы противостоять тому инстинктивному страху, который эта иллюзия вызывала.
Доктор поднялся на ноги, намереваясь еще раз подойти к окну, но вдруг замер на месте. Из коридора снова доносились шаги ‘призрака’. Шаги приближались!
Юстас Хейли подскочил к двери и, припомнив основные правила работы со стетоскопом, приложил ухо к двери. Однако сильный раскат грома усложнил его задачу. Только когда стихло последнее эхо небесного грохота, доктор вообще смог расслышать хоть какие-то звуки. Шаги между тем стали громче. ‘Призрак’ вплотную приблизился к двери.
Слегка пожав плечами от удивления, Юстас Хейли распахнул дверь и принялся осматривать деревянные детали возле петель. Негромкое восклицание сорвалось с его губ. Он порылся в кармане и достал перочинный нож. Мгновение спустя он снял то, что казалось крышкой для небольшого проема в сплошном бруске. Доктор наклонился, внимательно всмотрелся в отверстие и снова издал короткий возглас. Отверстие было соединено с полом тонким изолированным проводом.
Этот провод, как он теперь видел, проходил между двумя неплотно прилегающими друг к другу половицами. Доктор откинул край тяжелого ковра, покрывавшего пол, чтобы проследить за ходом тонкого кабеля внутрь комнаты.
— Ага!
Он снова наклонился. Провод заканчивался выключателем того типа, который используется в некоторых столовых, чтобы хозяйка дома могла вызывать слуг, не вставая со своего места. Выключатель был утоплен в половой доске, но так, что любой, кто на него наступит, мог вольно или невольно привести его в действие.
Доктор поставил ногу на кнопку выключателя. В то же мгновение вдалеке послышались шаги.
Он шагнул обратно к отверстию в дверном косяке. Из узкого проема исходил тикающий звук. Этот звук, будучи приглушенным крышкой, которую доктор Хейли только что снял, был бы в точности похож на удары каблуков о деревянный пол. И снова появился повод задуматься о чрезвычайной трудности локализации любых звуков. Если их громкость постепенно увеличивается, у слушателя всегда создается впечатление, что к нему что-то приближается.
Юстас Хейли вернулся к камину и взял понюшку табака. Объяснение ‘шагов призрака’ было исчерпывающим. ‘Шаги’ возникали всякий раз, когда кто-нибудь случайно наступал на кнопку выключателя в полу и таким образом приводил в действие устройство в дверном косяке. Доктор улыбнулся, предвкушая удовлетворение, которое он испытает, когда поделится своим открытием с лордом Тарбетом.
Однако почему лорд так долго отсутствовал? Доктор Хейли вновь подошел к двери и внимательно прислушался. В доме было тихо, как в могиле. Возможно, в ближайших комнатах действительно никого не было, поскольку помещения для слуг находились в дальнем крыле. Доктор подумал, не последовать ли ему за хозяином, чтобы узнать, чем тот занят, но все же решил этого не делать. У него создалось впечатление, будто Тарбет очень хотел, чтобы его оставили в покое.
Юстас Хейли снова уселся в кресло и принялся гадать, кто мог соорудить в комнате хитроумное приспособление. Чем дольше он думал, тем большее недоумение отражалось на его лице. Автором иллюзии мог быть только сам покойный владелец поместья Ардвор, потому что это была его собственная спальня, и никто из его слуг или гостей не посмел бы сыграть с ним такую злую шутку. Но чего ради полковник Маккалиен решил создать своего ‘призрака’?
Едва ли можно было поверить, что целью жестокого розыгрыша было запугать собственную жену. Так же трудно было представить, что хозяин хотел вызвать страх у своих слуг. И все же это было вполне допустимо, ибо рано или поздно любой, кто часто бывал в этой комнате, должен был наступить на кнопку выключателя.
Доктор Хейли стоял, подперев подбородок рукой. Он размышлял о том, что женщина, которая слышала эти ‘шаги’ ночью, в пустом доме, вполне могла быть повергнута в состояние крайнего ужаса. В его собственной практике был случай, когда одна девушка впала вкаталепсию*и в течение нескольких дней оставалась как будто бы ‘мертвой’. И это было результатом именно такой реакции на нечто, не поддающееся разумному объяснению.Продолжительный (‘смерти подобный’, как сказано у В. Даля) обморок; общее онемение всего тела.
Доктор вернулся к двери, собираясь еще раз осмотреть странный механизм, как вдруг его взору явился новый сюрприз. Это было круглое отверстие в стенной панели, недалеко от двери. Отверстие под острым углом уходило в поверхность деревянной планки. Доктор прищурился и коротко выдохнул. Отверстие было проделано револьверной пулей.
Чувство тревоги охватило Юстаса Хейли, когда он увидел явное свидетельство необычных событий, происходивших в этой старой комнате. Он живо вспомнил рассказ Тарбета об исчезновении владельца Ардвора накануне похорон его жены, когда ее тело лежало в гробу в этих самых стенах. Была ли какая-то связь между таинственным исчезновением и этим пулевым отверстием? Между исчезновением хозяина Ардвора и устройством, создававшим шаги ‘призрака’?
Доктор Хейли отметил, что дырка от пули была сравнительно недавнего происхождения. Края отверстия были четкими и еще не успели заплыть древесной массой. Доктор проследил направление, в котором был произведен выстрел, и занял соответствующую позицию. Насколько он мог судить, человек, разрядивший револьвер, должно быть, стоял у изножья кровати, лицом к кому-то, кто только что вошел в спальню или пытался ее покинуть. Скорее всего, верным было первое предположение, поскольку пуля пролетела довольно далеко от двери.
Доктор потер рукой лоб. Конечно, возможно, что отметина от пули стала результатом какой-то случайности. Полковник Маккалиен сражался на войне и, несомненно, у него дома мог быть армейский пистолет. Возможно, он показывал его своей жене и забыл, что оружие заряжено. Но эту идею опровергало наличие необычного механизма, который намекал на существование некой зловещей цели. Если бы кто-то был ранен, в доме наверняка поднялся бы большой переполох.
Юстас Хейли наклонился и отогнул ковер еще больше, чтобы детальнее рассмотреть выключатель. Тут на одной из покрытых лаком досок он заметил темное пятно. Опустившись на колени и присмотревшись повнимательнее, доктор застыл в изумлении.
Почти наверняка это было пятно крови.
Можно было предположить, что в человека, который стрелял в направлении двери, в свою очередь тоже стреляли!
Доктор обернулся, чтобы рассмотреть обшивку стены позади себя и уже через пару мгновений обнаружил то, что искал — след от пули, похожий на тот, что был в противоположной стороне комнаты. Однако в данном случае выстрел был направлен вверх, как будто пистолет был разряжен кем-то, кто лежал на полу.
В глазах Юстаса Хейли появилось недоумение. У него вдруг возникла мысль, что оба выстрела мог произвести один и тот же человек: сначала, когда он еще стоял лицом к двери, второй раз — после того, как он упал раненый на пол. Это могло означать, что нападавших было двое. Тут доктору пришла в голову новая идея. Можно предположить, что после открытия огня стрелок поскользнулся и упал или был сбит с ног предполагаемой жертвой. Также можно предположить, что при падении его пистолет выстрелил второй раз.
Доктор взял еще одну понюшку табака, что свидетельствовало о его крайней взволнованности. Озадаченно хмыкнув, он снова глубоко задумался. Каким бы разумным ни казалось его объяснение, оно не учитывало того факта, что, если бы кто-то был серьезно ранен таким вот образом, какие-то сведения об этом должны были бы стать достоянием общественности.
Он снова сел в кресло и взял еще одну понюшку. Как мог раненый человек, потерявший столько крови, вылечиться, не вызывая никаких подозрений? Как такое событие могло пройти мимо слуг — ведь казалось разумным предположить, что стрельба, должно быть, происходила днем, когда миссис Маккалиен не было в комнате?
Внезапно у доктора перехватило дыхание. Был один момент — вернее одна ночь, — когда миссис Маккалиен находилась в комнате и все же была далека от всех происходивших здесь событий. Ночь накануне ее похорон. В ту ночь суеверные слуги-горцы старались держаться подальше от этой комнаты. Скорее всего, они заперлись в своих собственных отдаленных покоях. Именно в эту ночь хозяин Ардвора исчез, оставив у подножия скалы свою шляпу, как указание на то, что уготованная ему судьба таки его настигла!
Доктор попытался представить себе эту сцену. Гроб стоит на козлах у изножья кровати. Обезумевший от горя полковник внезапно понимает, что он здесь не один со своей мертвой женой... Хватает пистолет, чтобы защититься... Отчаянный бросок таинственного незнакомца, желавшего избежать собственной гибели... Двое сцепились на полу в смертельной схватке... Незнакомец взваливает обмякшее тело на плечи, чтобы отнести его к утесу... Молча скрывается в ночной мгле...
Кем был этот незнакомец? И что привело его в Ардвор в то время, когда хозяйка замка лежала в своем гробу? И почему муж умершей женщины вынужден был принимать такие серьезные меры предосторожности?
По мере того как все эти вопросы приходили ему в голову, доктор Хейли все энергичнее расхаживал по комнате из угла в угол. В погоне за разгадкой он, казалось, забыл обо всем на свете — о Тарбете и его недомогании, о шторме, бушевавшем на море, и даже о своем собственном комфорте. Лицо Юстаса Хейли было напряженным и сосредоточенным.
Внезапно он замер на месте. Если предположить, что владелец Ардвора заподозрил незнакомца в преступных сношениях со своей женой, его последующее поведение было бы объяснимо. Доктор содрогнулся. В этом случае устройство, создававшее ‘шаги’ призрака, могло использоваться для того, чтобы напоминать женщине, испытывавшей угрызения совести, о событии, воспоминание о котором она пыталась стереть из своей памяти. Это могло быть также преднамеренной попыткой проверить ее невиновность.
Юстас Хейли негромко охнул. Миссис Маккалиен скончалась внезапно. Так может умереть женщина, доведенная до нервного срыва, преследуемая неким призраком прошлого; женщина, глубокой ночью слышавшая ужасные, обвиняющие шаги.
Но для того, чтобы принять эту версию, необходимо было предположить, что человек, чьи шаги воспроизводились в записи, в момент их воспроизведения должен был быть уже мертв. Однако такое предположение лишало всякого смысла нападение на незнакомца. Если только этот незнакомец не появился неожиданно, дабы опровергнуть ранее полученное сообщение о его смерти.
Чутье доктора Юстаса Хейли, как детектива-любителя, расследовавшего уже немало преступлений, подсказывало ему, что такие совпадения маловероятны. Однако в его реальной практике бывали случаи таких удивительных совпадений, которые ни один писатель-беллетрист не осмелился бы предложить своим читателям. Доктор вернулся к камину и снова открыл табакерку, но уже с той неторопливостью, которая указывала на то, что он пришел к определенным выводам.
В конце концов он вышел из комнаты и медленно побрел по коридору, ведущему к лестнице. Поднявшись наверх, доктор подошел к двери спальни лорда Тарбета.
Дверь была распахнута настежь. В комнате было темно.
Доктор позвал лорда по имени, но не получив ответа, нащупал выключатель и зажег в спальне свет. Спальня была пуста. Доктор взглянул на кровать. Постель оказалась нетронутой.
Очевидно, Тарбет вообще здесь не появлялся. Доктор забеспокоился. Куда мог пойти этот человек в столь поздний час и в такую погоду?
Юстас Хейли направился в отведенную ему комнату, но и там никого не было. Тогда он поочередно обошел все другие спальни. Ни в одной из них он не обнаружил признаков лорда Тарбета.
Доктор вернулся к лестнице и опять спустился на этаж ниже. Его усталость как рукой сняло. Он снова был деловит и сосредоточен. Заглянул в комнату, где они беседовали с лордом Тарбетом, после чего приступил к систематическому обследованию других помещений.
Поиски оказались тщетными. Юстас Хейли со всей ясностью понял, что Тарбета в замке нет. Он окончательно укрепился в этой мысли, когда подошел к входной двери и обнаружил, что она приоткрыта.
Доктор Юстас Хейли всегда считал себя человеком не робким, но в этот момент он вдруг ощутил легкую нервную дрожь. Он толкнул тяжелую дверь и осторожно вышел в пугающую ночную тьму. Гроза прошла, но гром все еще рокотал где-то в горах, и этот звук напоминал рычание смертельно раненого дикого зверя. Воздух казался тяжелым и как будто предвещал новую непогоду.
Доктор пересек усыпанную гравием площадку перед домом и вышел на лужайку. С этого места, как он знал, земля круто спускалась вниз, к скалам.
Доктор выбрал именно этот путь, потому что в то время, когда он стоял у окна и смотрел на море, его хозяину, по-видимому, стало плохо. Воспоминание о пепельном цвете лица Тарбета, о его ужасном состоянии, когда он, пошатываясь, шел через комнату, ясно всплыло в сознании доктора, принеся с собой новую тревогу. Что увидел лорд Тарбет на этой унылой пустоши? Что его так сильно взволновало?
Доктор остановился. Ему показалось, что вдалеке мелькнул проблеск света, говоривший о том, что среди этих диких скал он был не один. Пятнышко света покачивалось где-то слева от тропинки, по которой доктор теперь начал осторожно спускаться. Он выключил фонарь, который прихватил с собой из дома, и стал внимательно наблюдать за призрачным огоньком.
Затем он снова включил фонарь, сошел с тропинки и прямо по дерну пошел в направлении источника света. Вскоре доктор понял, что таинственное свечение исходило из окна или дверного проема небольшого домика, очевидно, того самого, крышу которого он видел, когда созерцал разбушевавшуюся стихию. Он снова остановился и вновь погасил фонарь. Затем осторожно двинулся вперед, не спуская глаз со все увеличивавшегося квадратика света.
И вдруг с его губ сорвался тихий изумленный возглас. Доктор даже присел от неожиданности.
Луч света, служивший ему маяком в ночной темноте, исходил из глубины погребального склепа!
В этом не могло быть никаких сомнений, поскольку доктор Хейли ясно различал кованый узор решетчатых ворот гробницы. Он также мог видеть блеск белого мрамора внутри самого строения. Затаив дыхание, доктор начал крадучись приближаться к склепу.
Внутри гробницы, повернувшись к воротам, но склонив голову так, что лица его не было видно, стоял мужчина, лет, возможно, сорока. Высокий и смуглый, он был одет в костюм горца. В руках он держал длинную отвертку, которой при свете керосиновой лампы прикручивал крышку к одному из гробов, стоявших вплотную друг к другу в небольшом помещении.
Мужчина был настолько поглощен своим отвратительным занятием, что не замечал ничего вокруг. Доктор Юстас Хейли молча смотрел и пытался разобраться в путанице версий, пришедших ему в голову этой ночью. Насколько он мог понять, гроб, который только что осквернили, был последним, добавленным к сонму сиятельных ардворских мертвецов. Во всяком случае этот гроб находился ближе всего ко входу в гробницу. А это, в свою очередь, означало, что в нем должно было находиться тело женщины, обстоятельства смерти которой доктор как раз и пытался выяснить.
Он содрогнулся от собственных мыслей. Очевидно, что его опасения касательно всех этих событий были более обоснованными, чем он предполагал ранее, поскольку этот мужчина разделял их до такой степени, что, по-видимому, усомнился в личностях погибших.
Незнакомец завершил свое занятие и выпрямился. Стало видно его лицо — хитрое и злобное, но в то же время какое-то удовлетворенное, будто своим святотатством он добился поставленной цели. Мужчина вынул из кармана серебряный портсигар, достал сигарету и начал прикуривать.
Юстас Хейли услышал слабый звук, напоминавший стрекотание кузнечика.
Доктор повернул голову и в густой траве, в тусклом свете, исходившем из гробницы, увидел какой-то блестящий предмет. Внезапно он с ужасом понял, что это дуло пистолета. Открылась тайна исчезновения лорда Тарбета из замка.
Отбросив всякую осторожность, доктор кинулся к воротам склепа и всем своим весом навалился на железную решетку. Ворота оказались не заперты. Они распахнулись с громким скрежетом, бросив Юстаса Хейли чуть ли не в объятия мужчины, стоявшего внутри.
Мужчина от неожиданности отпрянул назад.
Доктору Хейли удалось удержаться на ногах
— Что вы тут делаете? — крикнул он, обращаясь к незнакомцу, который пытался укрыться среди гробов в глубине склепа. — Я скажу вам, для чего вы здесь, — не дождавшись ответа на свой вопрос, гневно продолжил доктор. — В этом гробу, который вы только что вскрывали, нет тела женщины, чье имя написано на крышке. Там тело мужчины — ее мужа. Вы пришли удостовериться в этом, поскольку полагали, что знание этого факта позволит вам требовать все больше и больше денег от тех, кого вы считаете виновными в преступлении.
Мужчина откинул назад голову и громко расхохотался. Его смех был зловещ и ужасен.
— Да будет вам известно, — снова заговорил доктор, — что это преступление уже расследовано, и оно оказалось вовсе не преступлением, а справедливой местью негодяю. Местью свыше! Полковник Маккалиен не был убит. Он погиб от своей собственной руки и по своей собственной глупости. И стены его замка свидетельствуют об этом...
Доктор Хейли осекся, но, помолчав секунду, продолжил совершенно обыденным тоном:
— Вы, наверное, сошли с ума, если решили, что такой человек, как лорд Тарбет, пренебрежет установлением истинных фактов.
Доктор снова замолчал, пытливо наблюдая за своим противником, как дуэлянт наблюдает за соперником.
— Итак, — усмехнулся мужчина, — все это не более чем игра? Будучи приятелем Тарбета, вы последовали за мной, чтобы устроить это представление. Однако ваша хитрость не удалась. Так случилось, что мне стали известны факты.
Он указал пальцем на гроб и добавил:
— Люди, которым нечего бояться, не хоронят мужа в гробу его жены, и потом не платят шантажисту за то, чтобы все оставалось в неизменном виде.
Дерзость этих слов заставила Юстаса Хейли побледнеть. Неудивительно, что Тарбет нацелился из пистолета в этого субъекта! Однако доктор справился со своими чувствами.
— Вероятно, вы не знаете, — веско заметил он, вставляя в глаз монокль, — кто я и почему я здесь. Меня зовут доктор Юстас Хейли, и так случилось, что я пользуюсь доверием как шотландской, так и английской полиции. В результате расследования я пришел к выводу, что нынешняя леди Тарбет, которая ранее была женой хозяина Ардвора, невиновна в смерти своего первого мужа. Я также удостоверился в том, что вы — гнусный шантажист, и я намерен прямо сейчас произвести ваш арест.
Доктор обернулся и громко позвал:
— Тарбет!
В воротах гробницы появился лорд Тарбет с пистолетом в руке. Но человек, чья свобода оказалась под угрозой, действовал на удивление быстро и смело. Он бросился к керосиновой лампе и сбил ее на пол. Раздался звон стекла, и склеп погрузился во тьму.
— Охраняйте вход! — крикнул доктор Хейли.
Но было слишком поздно. Преследуемый прыгнул на лорда Тарбета и повалил его на землю. До ушей доктора донеслось хриплое дыхание: двое мужчин боролись на полу.
Доктор торопливо включил свой фонарик. Все, что он успел разглядеть, это как незнакомец вскочил на ноги и выбежал в кромешную темноту ночи.
Когда доктор Юстас Хейли закончил свой отчет о проведенном им расследовании, лорд Тарбет устало прикрыл глаза. Он был бледен и выглядел так, словно борьба, в которую он вступил на пороге гробницы, истощила все его физические и нервные силы. Потом он снова разомкнул свои веки и с благодарностью посмотрел на доктора.
— Вы замечательный сыщик, — тихо сказал он.
Лорд Тарбет поднялся с дивана, на котором лежал, и переместился в глубокое мягкое кресло. После этого он указал на пулевое отверстие в стене комнаты.
— Это произошло в точности так, как вы и предположили. Я стоял у двери, лицом к нему...
Тарбет снова закрыл глаза. Однако на этот раз он собирался с мыслями. Когда он вновь посмотрел на доктора, в его взгляде светилась решимость.
— Позвольте рассказать все с самого начала. Миссис Маккалиен была моей дальней родственницей. Мы с ней дружили с детства, однако ее муж, будучи типичным горцем, отчаянно ревновал жену к этому факту. Если бы я об этом знал, то не приехал бы сюда во время своего отпуска по пути из Франции и не остался бы в замке с ней наедине.
Он замолчал и перевел дыхание.
— Боже мой, какое унижение, какие страдания должен был причинить ей мой визит. Через неделю после моего приезда вернулся с фронта и ее муж. Он демобилизовался после контузии. Приехал злой, мрачный и подозрительный. Он обвинил жену в неверности и замучил своими расспросами до такой степени, что она чуть не тронулась рассудком. Уговоры, мольбы, самые торжественные заверения — все было тщетно. Его обуяла безумная ревность. Когда же его дикие обвинения не привели к признанию, он прибегнул к вероломству.
Голос лорда Тарбета упал почти до шепота.
— Он сказал ей, что пришло сообщение о моей смерти.
Тарбет доверительно склонился к доктору Хейли.
— Эта новость, — сказал он, — стала для нее ужасным потрясением и вызвала сильное недомогание. Я думаю, это было что-то вроде каталепсии. Бедная женщина пролежала без движения несколько часов. Но когда ей стало лучше, она подверглась новым и гораздо более жестоким страданиям. В своей спальне она начала слышать те ужасные шаги, тайну которых вы раскрыли. Но даже тогда она не подозревала, что ее муж способен на изобретение пыток такого дьявольского рода. Однажды ночью, когда опять зазвучали шаги ‘призрака’, с ней снова случился каталептический припадок. Был спешно вызван врач, который заявил, что ее жизнь угасла.
Лорд Тарбет вскочил на ноги. Черты его лица исказились. Он как будто заново переживал все те чувства, которые испытал когда-то.
— Ее положили в гроб. И в тот же вечер — благодарение Господу! — я вернулся в Ардвор. У меня был двухнедельный отпуск, и я путешествовал на автомобиле по Шотландии. Я планировал провести в замке пару дней и думал, что мой приезд станет приятным сюрпризом. Когда я прибыл, меня встречал сам полковник Маккалиен.
Тарбет помолчал, провел рукой по лбу, а потом заговорил снова.
— Он привел меня в эту комнату и показал открытый гроб. Я вскрикнул от ужаса, а он рассмеялся. Его смех был резким и пронзительным. Я сразу подумал, что нахожусь в присутствии умалишенного. В следующее мгновение я уже смотрел в дуло армейского пистолета. Вдовец начал говорить о том, что его бедная жена пострадала из-за меня. Я стал возражать — так же, как возражала она. Я клялся — так же, как клялась она. Но все было бесполезно. Его взгляд вдруг стал диким и свирепым, как у тигра перед прыжком. Он выкрикнул мое имя и произнес смертный приговор, который он мне вынес. Затем он вытянул руку вперед, чтобы выстрелить.
Внезапно черты лица лорда Тарбета смягчились, и он прошептал:
— И тогда мне помогло само Провидение. Транс, в который впала миссис Маккалиен, внезапно прервался. Она… села в своем гробу. При этом зрелище рука ее мужа дрогнула. Он выстрелил, но промахнулся. Я же прыгнул на него, и мы вместе упали на пол. Раздался второй пистолетный выстрел... Потом, когда мы поняли, что о нашей жуткой встрече никто ничего не знает, нам показалось, что наилучшим выходом будет положить его тело в гроб и сразу забить крышку.
Лорд Тарбет снова опустился в кресло и закрыл лицо руками.
— Это было вашей большой ошибкой, — сказал доктор Хейли. — Вы должны были предвидеть, что рано или поздно кто-нибудь узнает вашу тайну. К тому же следы от пуль могли бы подтвердить вашу невиновность.
Лорд Тарбет поднял голову и посмотрел на доктора.
— Я очень испугался, — промолвил он. — Я подумал, что если начнется следствие и пойдут допросы, ее разум просто не выдержит. Я взял шляпу мертвеца и бросил ее со скалы. В тот же вечер мы уехали на моей машине в Глазго. Я прибыл в Ардвор, когда уже стемнело, и, похоже, что о моем приезде никто не знал, потому что, как я уже говорил, полковник Маккалиен лично встретил меня у парадного входа. Слуги находились в другом крыле замка. После этих событий миссис Маккалиен жила в Корнуолле до окончания войны, а затем уехала в Южную Америку к своей сестре. В прошлом году я последовал туда за ней, и мы поженились. На корабле, возвращавшем нас домой, оказался и тот негодяй, которого вы видели сегодня. Это двоюродный брат покойного полковника Маккалиена. Он узнал мою жену.
Лорд Тарбет снова закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
— Ей удавалось какое-то время все от меня скрывать. Она щадила мои чувства. Я узнал об этом уже после того, как мы добрались до Лондона. К этому времени негодяй успел получить от моей жены солидную сумму. Также я узнал, что он собирался приехать сюда, чтобы провести собственное расследование. Вот почему я постарался первым прибыть в замок.
Тарбет снова вскочил на ноги.
— Сегодня вечером, — воскликнул он, — когда в свете молнии я увидел его за окном, и когда позже я увидел, как он возится в склепе, я словно обезумел. Все мои намерения ни за что не прибегать к насилию улетучились. Если бы не ваша чудесная интуиция и ваши умения, если бы не тот факт, что вы добрались до гробницы раньше меня и сделали все, чтобы я слышал ваши слова...
Его голос сорвался. Он смотрел на доктора восхищенным взором.
Юстас Хейли взял из табакерки понюшку табака.
— Всякой человеческой выносливости есть предел, — сказал он. — Когда этот предел превышен, любой может сойти с ума.
Он немного помолчал, а затем добавил:
— Завтра, с вашего позволения, я представлю все факты прокуроруАргайла*, и если он сочтет нужным, против этого отвратительного шантажиста будут приняты меры. 1sted: ‘Flynn’s’, January 1926 / Перевод: В. Краснов / Публикация на форуме: 06.01.2022 г.Argyll — историческое графство на западе Шотландии. -
ЗВОН БУБЕНЦОВ
Anthony Wynne ‘The Tinkle Of The Bells’ Стоило доктору Хейли взглянуть на текст, набранный жирным шрифтом, как свежекупленная газета выскользнула из его рук и упала на пол автомобиля. Крики продавцов утренних изданий, в которых была напечатана эта ошеломляющая новость, сливались с шумом уличного движения наРиджент-стрит*. Доктор Хейли видел мужчин и женщин, расхватывавших газеты и принимавшихся жадно читать неприятные вести.Regent Street — одна из основных и наиболее узнаваемых лондонских улиц, на которой находится большое количество магазинов.
Потом он закрыл глаза и вновь мысленно увидел прекрасное смуглое лицо девушки, с которой он ужинал накануне вечером, и которая доверительно сообщила ему, что Волшебник просто обязан был выигратьдерби*, потому что ей приснилось, будто конь первым пересек финишную черту, опередив всех конкурентов. Зазель Белами добавила при этом, что цыганская кровь, текущая в ее жилах, делает ее сны практически безошибочными.Derby — главный приз в скаковых и беговых испытаниях лошадей на ипподроме. Название происходит от Эпсомского дерби, проводимого в Англии в Эпсоме и получившего своё имя от Эдварда Смита Стэнли, 12 графа Дерби, учредившего эти скачки в 1780 году для лошадей 3 лет чистокровной верховой породы на дистанцию 1,5 мили (2414 метров).
Но довольно о цыганской крови!
Его мысли плавно перетекли к владельцу скаковой лошади, в чьей неминуемой победе еще за двое суток до начала больших скачек была уверена вся страна. Лорд Стедхаус был достаточно опытным спортсменом, чтобы обижаться на случайный удар судьбы, но если этот удар был действительно серьезным, то, по крайней мере, он хотел быть уверен в том, что сделал все, что было в его силах. Волшебник был больше, чем просто подающий надежды жеребец, он был в высшей степени выдающимся конем, чье имя уже достигло нерушимой славы.
Автомобиль остановился в толпе людей наОксфорд-серкус*. Покупатели и продавцы газет были так поглощены своим делом, что каждую секунду рисковали жизнями, бросаясь чуть ли не под колеса автомобилей. На лицах людей было написано смятение, словно только что разразилось бедствие национального масштаба. Даже полисмены-регулировщики размахивали руками с меньшей, чем обычно, самоуверенностью. Через открытое окно доктор Хейли уловил замечание, брошенное водителем автобуса одному из своих коллег:Oxford Circus — перекресток улиц Оксфорд-стрит и Риджент-стрит в Лондоне, одно из самых оживлённых мест британской столицы.
— Говорят, теперь победа светит Кентавру? Да, Билл?
В следующий момент автомобиль доктора тронулся с места и, проехав по Портленд-плейс и улице Королевы Анны, подкатил к двери его дома. Доктор Хейли поднял с пола газету, чтобы отдать ее Дженкинсу, своему дворецкому, на лице которого он тоже увидел выражение глубокого уныния. Любовь Дженкинса к скаковым лошадям была столь же сильна, сколь и его полное невежество во всем, что касалось скачек.
— Вам телеграмма, сэр.
Доктор взял в руки желтый конверт и открыл его. Когда он взглянул на содержимое конверта, возглас удивления сорвался с его губ. Послание было от владельца Волшебника, лорда Стедхауса, и гласило: ‘Прошу Вас срочно приехать в поместье ‘Тисовые деревья’. Глубоко озабочен и озадачен’.
Доктор Хейли протянул дворецкому телеграмму вместе с газетой и подождал, пока тот немного оправится от шока и изумления. Потом доктор спросил:
— Ну и что ты думаешь об этом?
Дженкинс, который с юности находился под влиянием произведенийНэта Гульда*, коротко вздохнул.Nat Gould (1857–1919 гг.) — британский романист. Многие его книги были посвящены скачкам, и, хотя их сюжеты не отличались оригинальностью, они были написаны ярким и живым языком, привлекавшим внимание многочисленных читателей.
— С лошадью явно что-то сделали, — хрипло прошептал он. — Я в этом уверен, сэр. А его светлость просит у вас помощи не как у врача, а как у детектива.
Эта точка зрения отражала ситуацию как нельзя лучше, в чем доктор Хейли убедился спустя несколько часов, когда оказался в старинном особняке на окраинеНьюмаркета*. Встретивший его хозяин дома находился в таком сильном волнении, какого трудно было ожидать от столь хладнокровного и сдержанного человека, каким был лорд Стедхаус. Он провел доктора в курительную комнату и тщательно прикрыл за собою дверь. Вслед за тем он решительно заявил:Newmarket — город в графстве Саффолк (Англия), в 105 километрах к северу от Лондона. Приобрёл известность благодаря скачкам, проводящимся здесь же, на одноимённом ипподроме «Ньюмаркет», являющимся центром английского чистокровного коннозаводства.
— Мой дорогой Хейли, здесь кроется грязная игра. Самая худшая из грязных игр. Это просто чудо, что коня не смыло за борт.
Мореходное словечко — наследие его службы в военно-морском флоте — с невыразимой горечью сорвалось с губ лорда Стедхауса. Потом гневное выражение его лица внезапно сменилось полной растерянностью. Он добавил вполголоса:
— Но, знаете, все это очень загадочно. Я не могу понять, что здесь к чему. Поэтому я и позволил себе побеспокоить вас, моего старого друга, чтобы воспользоваться вашими талантами.
Массивный доктор Хейли с трудом усадил себя в кресло и вытащил табакерку. Он сделал хорошую понюшку, прежде чем попросил посвятить его во все возможные детали предполагаемой ‘грязной игры’. Сочувствие в его голосе говорило о том, что он совсем не в обиде на хозяина, вынудившего его спешно приехать в ‘Тисовые деревья’. Доктор Хейли, этот выдающийся специалист в области психических заболеваний, был одержим страстью к изучению умственных отклонений, неуклонно приводящих людей к совершению ими преступлений.
— Сегодня утром мы обнаружили нечто странное, — начал свой рассказ лорд Стедхаус. — Волшебник был в конюшне, но он стоял, забившись в угол своего стойла, сильно нервничал и буквально дрожал от страха. Я сразу же послал за ветеринаром, и тот заявил, что, несомненно, коня кто-то очень сильно испугал. Мы тут же приняли решение не отправлять Волшебника завтра вЭпсом*. Но даже если он вдруг и станет участвовать в скачках, я не уверен, что у него теперь есть шанс на победу.Epsom — курортный город в Великобритании, расположенный в 25 километрах к юго-западу от Лондона. С целью развлечения отдыхающих и курортников в Эпсоме с конца 18 века стали проводиться конные скачки (Оакс и Эпсомское дерби), сделавшие Эпсом известным во всем мире.
Лорд Стедхаус сделал паузу, и недоумение в его глазах усилилось.
— Все обстоятельства — и это абсолютно достоверно! — говорят о том, что никто ночью не заходил в его стойло. Нет никаких посторонних следов, никаких признаков того, что производились какие-то манипуляции с замком, — в общем, никаких логичных предположений того, что могло случиться.
— Все эти обстоятельства относятся также и к окнам?
— Совершенно верно. Самое большое окно заколочено гвоздями. Другие в любом случае слишком малы, чтобы проникнуть через них внутрь, но и они все были закрыты, кроме слухового окна на крыше. На окнах нет следов взлома, а открытое слуховое окно как было, так и осталось затянуто паутиной.
Доктор Хейли сделал еще одну понюшку из своей табакерки.
— Я не могу похвастаться, что много знаю о лошадях, — сказал он, — но я слышал, что они бывают подвержены внезапным припадкам безумия подобно некоторым особо нервным людям. Может быть, с Волшебником случилось нечто подобное?
Лорд Стедхаус покачал головой.
— О, нет! Абсолютно невозможно! — воскликнул он. — Если бы у Волшебника был нервный характер, это проявлялось бы и раньше. Но еще ни разу этот конь, — а ведь я сам развожу лошадей, и знаю его с рождения, — не давал нам повода для беспокойства. Его отец — конь Подвижный — как вы, наверное, знаете, имел репутацию одного из самых выносливых скакунов; за психическое здоровье его матери Мушки я тоже могу поручиться.
Лорд Стедхус порывисто прошелся по комнате туда и обратно.
— Что-то произошло вчера вечером, — продолжал он с глубокой убежденностью в голосе. — Но что это было, или как это случилось — вот та самая загадка, ответ на которую я хотел бы узнать.
— У меня еще один вопрос, после которого я попрошу вас отвести меня в конюшню, — доктор Хейли поднялся и заслонил своим огромным телом пустой камин у себя за спиной. — Этой ночью кто-нибудь слышал хоть что-нибудь? Я имею в виду кого-нибудь из конюхов или обслуживающего персонала?
— По правде говоря, я не знаю. Хотя один из парней сказал мне, что совы кричали слишком громко. Но это случается здесь довольно часто и вряд ли может кого-то испугать.✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏
Они прошли через кустарник к группе строений, в которых были размещены лошади лорда Стедхауса. В конюшне уденника*их ждал человек по имени Уиллс, которого его хозяин представил как тренера.Денник — отгороженное стойло в конюшне, где лошадь стоит без привязи.
— Мне кажется, он уже немного успокоился, — сказал Уиллс лорду Стедхаусу. — Я прислушивался и ничего необычного больше не услышал.
— Совсем ничего?
— Ничего.
Тренер указал на окна и дал возможность доктору Хейли убедиться, что пыль на подоконниках и задвижках не была потревожена. Снизу окна были защищены деревянными решетками, которые не давали возможности пробраться через них к стойлам. Уиллс повернулся к двери и показал на мощные запоры, ни один из которых не был поврежден. Потом он очень осторожно открыл верхнюю секцию стойла. Волшебник стоял достаточно далеко от двери. Он резко повернул красивую голову и в следующий момент отшатнулся, как будто от внезапной опасности. Люди увидели, как по телу коня пробежала дрожь. Свет отражался от лоснящейся кожи стройного черного тела. Доктор Хейли почувствовал острую жалость к животному. Действительно, будет очень прискорбно, если такой превосходный конь не сможет выполнить своего предназначения. Доктор взглянул на бледное, утомленное лицо тренера, стоявшего рядом с ним. Уиллс выглядел, как человек, ставший свидетелем краха дела всей его жизни.
Уиллс был скромным худощавым парнем, чье довольно высокое положение в мире конного спорта нисколько не повлияло на его природный простой характер. Было очевидно, что о Волшебнике он беспокоился больше, чем о сорванной гонке. Мягким, успокаивающим тоном он говорил с конем до тех пор, пока напряжение последнего немного не ослабло. Затем он открыл нижнюю часть двери и вошел в стойло. Лорд Стедхаус подал знак доктору Хейли следовать за тренером. В этот момент Уиллс вскрикнул от изумления и ужаса.
— Святые небеса, взгляните на это!
Они подошли к тому месту, где стоял конь. Уиллс приподнял попону на боку Волшебника и свободной рукой показал на крошечный участок на глянцевой черной коже, откуда, казалось, были вырваны волосы. Кожа в этом месте покраснела, а окружающие волоски слиплись, очевидно, от крови.
Лорд Стедхаус ахнул.
— Рана!
— Скорее всего, так. И я не думаю, что конь сам себе мог нанести такую травму.
Уиллс отвернул попону еще больше и сказал:
— Утром я внимательно осмотрел его ноги, чтобы убедиться, что нет никаких признаков вывиха или даже перелома. Но я не догадался заглянуть под попону.
Он отступил назад, чтобы позволить доктору Хейли подойти ближе. Доктор вставил в глаз монокль и внимательно рассмотрел поврежденную кожу. Потом он провел рукой по боку коня.
— Я думаю, рана поверхностная, — сказал он. — Странно то, что она кажется нанесенной сверху вниз. Но в этом случае попона тоже должна быть разорвана.
— Попона не разорвана. И даже не разрезана. Поэтому у нас не было никаких подозрений, — ответил Уиллс в недоумении. Потом он добавил с болью в голосе: — Очевидно, негодяи приподняли ее перед тем, как ранить Волшебника.
Доктор Хейли перешел на другую сторону и осмотрел противоположный бок лошади. Потом он провел рукой вдоль ребер животного по направлению к шее. Когда он проделал это, Волшебник вздрогнул так, словно ему стало больно. Доктор внимательно посмотрел сквозь монокль и увидел на блестящей коже другую, похожую царапину, которая была почти полностью скрыта гривой. Он сообщил об этом лорду Стедхаусу и Уиллсу, попросил их завершить осмотр коня, а сам вновь занялся изучением дверей и окон.
Увы, это не дало никакой новой информации. Доктор вышел на конюшенный двор, осмотрелся и заметил стоявшего неподалеку мальчика с грустными глазами. Он поманил паренька и попросил провести его вокруг строений.
Прямо за конюшней Волшебника раскинулся широкий загон. Он был пуст, и свежевыросшая трава на нем казалась абсолютно нетронутой. Доктор тщетно искал хоть какой-нибудь след, который мог бы дать ключ к разгадке тайны. Он попросил мальчика с конюшни пройти через поле и проверить ограду с противоположной стороны на предмет попыток забраться на нее. Сам же доктор Хейли прошел к зарослям деревьев, росших примерно в ста ярдах от задней стены денника.
Эти совместные поиски ничего не дали, и доктор вернулся в конюшню. Лорд Стедхаус и Уиллс по-прежнему были заняты обследованием кожи Волшебника. На шее коня они обнаружили третью рану, а также несколько припухлостей, как будто бы от недавно нанесенных ударов.
Доктор Хейли уделил этим припухлостям гораздо больше внимания, чем царапинам ранее. По его просьбе тренер осторожно срезал часть волос в этом месте. Там в поверхностном слое кожи обнаружился ряд мелких ссадин. Внезапно Уиллс взглянул вверх на потолок и вскрикнул от ужаса.
— Господи Боже! Вот и объяснение. Кто-то легко мог швырять камни через слуховое окно.
— Однако для этого нужно было забраться на крышу, а это нелегко, — сказал, повернувшись к тренеру, доктор Хейли. Взгляд у него был рассеянный:
— Я только что пытался выяснить, не использовалась ли недавно лестница. Увы, ни единого намека на это.
Он закончил осмотр и позволил своему моноклю выпасть из глаза.
— Думаю, не ошибусь, если скажу, что в стенах нет дыр или отверстий, достаточно больших, чтобы просунуть в них ствол пневматического пистолета? — спросил доктор Хейли.
— Да, никаких отверстий.
— В таком случае нам надо еще раз, и получше, осмотреть крышу. А потом, возможно, надо будет дать задание мальчику поискать здесь на полу либо камни, либо нечто подобное.
Принесли лестницу, и доктор Хейли взобрался на нее. Паутина на слуховом окне, о которой лорд Стедхаус говорил, что она осталась нетронутой, все-таки была с одной стороны немного повреждена. Доктор ясно видел коня внизу. Он крикнул Уиллсу, чтобы тот пошире открыл раму при помощи веревки, которая спускалась в денник, и, когда это было сделано, швырнул монетку в противоположную стену внутри стойла. Волшебник, казалось, абсолютно не отреагировал на это действие. Он не выказал никаких признаков беспокойства и тогда, когда доктор повторил свой трюк с другой монеткой.
— А теперь закройте окно!
После того как раму закрыли, он резко постучал по стеклу. И на этот раз Волшебник остался безучастным. Доктор спустился на землю, где его с нетерпением ожидал лорд Стедхаус.
— Ну что?
— Вы сами все видели. Швыряние предметов через слуховое окно не оказывает на коня никакого действия. Если бы в этом была причина его страха, то мы бы сейчас стали свидетелями немедленной ответной реакции.
Лорд Стедхаус с восхищением посмотрел на своего друга и согласно кивнул в ответ.
— Да, несомненно, — сказал он. — То, что однажды испугало лошадь, пугало бы ее потом постоянно. — Он глубоко вздохнул и добавил: — Так что, к сожалению, мы нисколько не приблизились к разгадке тайны.
Они вернулись в дом, чтобы поужинать. Доктор Хейли вынужден был признаться себе, что он находится в полной растерянности. Он рано ушел спать, так как оставалась слабая надежда, что если бодрствующий рассудок отказал ему, то спящий мозг справится с задачей: возможно, подсознание выудит из набора фактов необходимый ключ. Для этого, перед тем, как заснуть, доктор ‘проиграл’ в уме все обстоятельства этого дела.✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏
Через три часа доктор Хейли проснулся, сел в кровати и прислушался. Шаги. Очень легкие, но, тем не менее, четко различимые шаги прозвучали по каменным плитам под окном его спальни.
Он поднялся и быстро подошел к открытой створке окна. Бросил взгляд через старинный сад по направлению к конюшням, которые выглядели темными пятнами на залитой лунным светом земле. Сад был пуст. Доктор мог видеть всю аллею, ведущую от дома к конюшням. Он также ясно различал как пространство под самым своим окном, так и выход аллеи на автодорогу, проходившую неподалеку.
Доктор стоял, с беспокойством вглядываясь в ночной сад. Вне всяких сомнений, шаги были — он их ясно слышал, — но казалось невероятным, что их обладатель мог так стремительно покинуть сад. Шаги были довольно медленными, почти остановившимися. Внезапно у доктора перехватило дыхание. Из-за куста, расположенного сбоку от аллеи, показалась фигура… женщины.
Женщина казалась молодой, хотя в тот момент доктор мог ошибаться на этот счет. Она постояла немного, словно в нерешительности, потом, опустив голову, медленно двинулась в направлении конюшен.
Доктор Хейли охнул от удивления. Он вернулся к кровати и быстро натянул на себя кое-что из одежды. Затем он выскользнул в тишину старого дома и спустился по лестнице к входной двери. С величайшей предосторожностью отодвинул засов и повернул ключ в замке.
Когда он открыл дверь, яркий и безжалостный лунный свет заставил его на мгновение отступить. Доктор осторожно выглянул наружу, дабы убедиться, что с этой стороны дома никто за ним не наблюдает. Затем он тихонько прокрался вдоль края клумбы, которая находилась между аллеей и стеной здания. В результате он оказался неподалеку от окна своей спальни. Доктор подождал, устремив взгляд на дальнюю часть сада.
Было очевидно, что незваный гость уже покинул сад, так как ни один звук больше не нарушал ночную тишину. Доктор двинулся по аллее, ведущей к конюшням, и подошел к кусту, за которым пряталась женщина. Он подумал, не сходить ли ему за лампой, чтобы внимательно изучить следы на земле, но, в конце концов, решил отказаться от этой идеи. Аллея в дальнем конце сада упиралась в ворота, которые, как он заметил еще вечером, были не заперты. Доктор Хейли прошел через них и оказался в открытом загоне.
В следующее мгновение он отпрыгнул назад — снова под тень деревьев. Фигура, которую он преследовал, пересекала пространство загона слева от него с той же неспешностью, с какой она двигалась и по саду. Женщина подошла к группе деревьев. В тот же момент тишину разорвал крик совы.
Доктор ждал. Он решил перехватить женщину на обратном пути. Смелость ее поведения в то время, когда подозрения достигли наивысшей степени, изумило его. Возможно, этот визит не имел никакого отношения к травмам, нанесенным скаковому коню? Или, напротив, те, кто ранил коня, были уверены, что никакие подозрения не приведут к истине?
— О, Господи!
Доктор бросился вперед. Женщина, за которой он следил, перепрыгнула через ограду, окружавшую загон, и исчезла из вида.
Через секунду он увидел ее снова. Она явно направлялась к дороге. Это значило, что она минует конюшни с правой стороны и в сад уже не вернется.
Доктор Хейли повернулся и побежал в сторону дома. Он выскочил на аллею и помчался по ней к автостраде. Снова он услышал резкий крик совы, которая, очевидно, была возмущена тем, что кто-то нарушил ее ночное уединение.
Дорога была совершенно пустынна. Доктор зашагал по ней, стараясь по возможности держаться в тени придорожных кустов. На первом же повороте, за которым начинался длинный прямой участок дороги, он остановился и снова прислушался. А потом внезапно бросился в канаву на обочине.
В нескольких футах от него треснула ветка.
В следующее мгновение доктор услышал, как кто-то выбежал на дорогу. Выждав секунду, он вскочил на ноги. Мимо него пронеслась молодая стройная женщина с цыганской шалью на плечах. С быстротой дикой лани девушка успела отбежать более чем на пятьдесят ярдов, прежде чем доктор Хейли бросился в погоню.
Ей удавалось сохранять дистанцию, несмотря на то, что у доктора шаг был длиннее. Через несколько секунд она даже увеличила разрыв. Достигнув крутого поворота, девушка исчезла из вида. Доктор удвоил свои усилия и повернул за угол вслед за ней. В следующий момент он вскрикнул от изумления. Девушка обернулась, как загнанный зверь. Она сбросила шаль, которая закрывала ее лицо. С невероятной, почти тигриной свирепостью она бросилась к доктору, пригнувшись, чтобы избежать его рук, и обхватила его колени. Он попытался сбавить скорость, но вес его тела сопротивлялся этому. Доктор Хейли почувствовал, как земля уходит из-под его ног. Вцепившись в свою противницу и увлекая ее за собой, он упал навзничь и сильно ударился головой о покрытие дороги.
На мгновение его рассудок помутился. Когда он пришел в себя, то увидел, что остался на дороге совершенно один. В его руке оказался кусок оторванной ткани. Доктор с трудом поднялся на ноги и озадаченно обвел глазами пустынный пейзаж. Дальнейшее преследование, как он понял, было бесполезным. Он повернул назад к ‘Тисовым деревьям’.
На голове доктор Хейли обнаружил небольшую кровоточащую ссадину. Он омыл ее водой, прежде чем вернуться в свою спальню. Потом он снова разделся и улегся в постель. Но теперь ему было не до сна. Вместо этого его мозг интенсивно заработал над решением загадки, которая так всех занимала.
Одно было совершенно ясно. Эта девушка очень не хотела, чтобы он увидел ее лицо. Она была готова убежать куда подальше, лишь бы не быть схваченной. Выказанные ею смелость и ловкость были характерны для того класса людей, к которому, очевидно, она принадлежала. Эта мысль крепко засела в голове доктора Хейли, хотя никакого ключа к разгадке она пока не давала.
Он поднялся, как только стало светать, и решил снова обследовать ‘театр военных действий’, где ночью он потерпел поражение. Доктор тщательно осмотрел землю в напрасной надежде, что какая-нибудь случайная находка подкинет ему свежую улику. Но на земле он ничего не увидел. Он перелез через ограду и пересек поле в том же направлении, в котором, как он догадался, шла через загон и девушка. Хейли добрался до группы деревьев, откуда ночью слышал крик совы, но у него по-прежнему не было ни одного логического объяснения событиям прошедшей ночи. Доктор наклонился и вновь стал осматривать землю.
В следующее мгновение он резко выпрямился и прислушался. Сквозь утреннюю тишину до его слуха донесся слабый звон колокольчиков.
Доктор Хейли озадаченно огляделся по сторонам. Этот звук казался здесь странно неуместным; к тому же доктор не мог понять, откуда он доносится. Более того, звон был прерывистым, словно чья-то невидимая рука то встряхивала колокольчики, то заглушала их.
Доктор подождал пару минут, а потом прошел несколько ярдов в сторону дома. Солнце только что взошло, и его первые лучи дрожали в воздухе. Все небо было заполнено утренним светом. Хейли постоял, наслаждаясь замечательным зрелищем рождения нового дня.
Тут до его ушей снова донесся звон колокольчиков. Он резко обернулся и в тот же миг вскрикнул от изумления. В нескольких ярдах от него, на ветке одного из деревьев сидела маленькая обезьянка, одетая в плащик из зеленого бархата, на который было нашито множество крошечных металлических бубенчиков. Бубенцы ярко блестели на солнце.
Доктор приблизился к маленькому существу, которое казалось настроенным вполне дружелюбно. Однако, как только он оказался под сучком, на котором сидела обезьянка, та скорчила сердитую гримасу, отпрыгнула и с невероятной ловкостью стала взбираться по веткам, моментально скрывшись среди листвы. Потом она показалась снова, уже гораздо выше. Обезьянка раскачивалась на ветвях дерева; ее бубенцы наполняли утренний воздух легким перезвоном.
Доктор Хейли сделал резкий вдох; его глаза заблестели. Это — именно это! — было тем самым объяснением, которое они искали! Эта мерзкая тварь, несомненно, сбежавшая из какой-то цыганской кибитки, фактически поставила под угрозу вероятную победу Волшебника на скачках!
В голове доктора стала складываться картина. Обезьяна, должно быть, пробралась в денник, когда коня выводили на тренировку. Скорее всего, она заснула там, зарывшись в теплое сено, и таким образом осталась незамеченной. Он вспомнил о небольших ранках на шее Волшебника, появление и характер которых так сильно озадачили его. Укусы! А царапины на коже коня под попоной, несомненно, появились в тот момент, когда обезьяна попыталась вспрыгнуть с земли на покатую спину Волшебника и промахнулась в темноте мимо цели. Неудивительно, что конь, оказавшись взаперти с этой маленькой бестией, был охвачен ужасом. Да, похоже, все так и было. И это же, кстати, давало полное объяснение ночных действий девушки-цыганки. Она пыталась найти своего сбежавшего питомца. Возможно, и крики совы, которые слышал доктор, также исходили из уст девушки; про цыган говорили, что они обучают своих обезьянок воровать яйца по ночам, и, несомненно, им нужен был какой-нибудь невинный звуковой сигнал для дрессировки этих маленьких мародеров.
Доктор с сожалением подумал о том, что своим внезапным появлением он сильно напугал бедную девушку. Она, должно быть, решила, что ее жизнь находится в опасности, поэтому и защищалась так отчаянно. Он вернулся в дом и сразу же направился в спальню лорда Стедхауса, чтобы изложить ему свое объяснение тайны.✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏
Утром следующего дня доктор Хейли получил по телефону приглашение посетить мистера Джека Белами наБелгрейв-сквер*. Его сестра, которая и позвонила по телефону, заявила, что ее брат, собираясь на дерби, вдруг упал в обморок.Belgrave Square — одна из наиболее фешенебельных площадей Лондона; окружена зданиями в стиле английского классицизма.
— Мы хотим, чтобы вы сказали ему, что ему не следует идти на скачки, — добавила она. — А то он здесь никого и слушать не хочет.
Выезжая из своего дома на Харли-стрит, доктор восстановил в памяти то, что он знал об этом человеке. Белами имел репутацию очень эксцентричного богача и, как о нем поговаривали, заядлого игрока на скачках. Как часто бывает в подобных случаях, эмоциональное напряжение, связанное с этим пагубным пристрастием, в течение последних нескольких недель приняло гипертрофированные формы. Вне всякого сомнения, волнение перед началом скачек оказалось намного сильнее, чем могли выдержать его возбужденные нервы.
Автомобиль остановился. Доктор вошел в большой дом и тут же нос к носу столкнулся с Зазель Белами. Ее красивое смуглое лицо было искажено тревогой.
— Дорогой доктор, — воскликнула она, — как хорошо, что вы так быстро пришли.
Она вплотную приблизилась к нему и вполголоса рассказала, что ее брат упал в обморок, когда вставал с постели.
— В тот момент мы страшно испугались. Но теперь, к счастью, ему стало лучше.
Пока она говорила это, дверь открылась, и в комнату вошел пациент. Он громко выразил свое недовольство тем, что к нему вызвали врача. Тем не менее губы у него были синюшные, и он, казалось, едва держался на ногах. Доктор Хейли категорично заявил, что Джек должен немедленно лечь в постель. В этот же момент в дверях показалась какая-то девчушка и сказала, что автомобиль уже ждет.
— Сибил, выйди, пожалуйста! — резко оборвала ее Зазель Белами.
Девочка нахмурилась и, как любой избалованный ребенок, капризно махнула рукой с зажатым в ней игрушечнымПолишинелем*, на шляпе которого были нашиты маленькие бубенцы. Бубенцы при этом коротко звякнули.Один из персонажей французского кукольного театра, аналог русского Петрушки.
— Я уже хочу ехать! — крикнула она.
Зазель повернулась к доктору Хейли.
— Моя племянница просто помешалась на дерби, — объяснила она, — и я не хотела бы разочаровывать ее. Но мы можем задержаться… — она запнулась, — Если есть хоть какая-то опасность…
— О, нет! Никакой опасности!
Зазель Белами поспешно покинула комнату. Через несколько мгновений послышался звук отъехавшего автомобиля. Доктор Хейли повернулся к своему пациенту.
— Я полагаю, все дело в скачках, — сухо произнес он.
— Ну, конечно же, доктор! Говорю вам, я ничего не могу с собой поделать. Я поставил большую сумму... Я здорово рискую…
С этими словами Белами закатил свои черные глаза.
— Вы рискуете и своей собственной жизнью. Как я уже говорил вам, когда видел вас в последний раз, ваше кровяное давление находится на опасно высоком уровне. Если вы не откажетесь от своего пристрастия к скачкам, то, я думаю, ничего уже не сможет вас спасти.
Доктор говорил строгим голосом. Но он заметил, что пациент едва слушает его.
— Ох уж этот Волшебник! — возбужденно начал Белами. — Я никогда не верил в этого коня…
Доктор Хейли прервал эти излияния, которые, как он мог видеть, сильно волновали его пациента. Он повторил свое требование о том, что Белами должен немедленно лечь в постель, и объявил, что намерен остаться в доме до тех пор, пока тот не подчинится. Джек Белами вызвал звонком слугу и отправился наверх. Через несколько минут доктор последовал за ним.
Но уже вскоре доктор Хейли покинул спальню хозяина и спустился в холл.
Холл был пуст. Доктор подошел к столику, на котором он оставил свои шляпу и перчатки, и уже собрался было взять их, как вдруг взгляд его застыл. На столике лежала сложенная женская шаль. Быстрым движением доктор сунул руку в свой карман и извлек оттуда небольшой кусок ткани. Тот самый кусок, который он оторвал от шали девушки-цыганки на дороге в Ньюмаркете. Доктор приложил обрывок ткани к прорехе, которая оказалась в шали.
Оторванный кусок подошел идеально. Доктора охватило беспокойство. Он озабоченно вздохнул. Потом, внезапно схватив свою шляпу, он бросился вон из дома. Торопливо забравшись в салон своего большого ‘Даймлера’, он попросил удивленного водителя отвезти его на ипподром в Эпсом. При этом доктор Хейли добавил:
— Уже почти полдень. Нельзя терять ни минуты.
Дорога казалась бесконечной. После того как они проехали Саттон, автомобильные пробки и остановки на перекрестках еще больше замедлили их движение. Но вот, наконец, в два тридцать пополудни автомобиль преодолел последний участок пути. Огромная, пестрая толпа зрителей предстала перед глазами доктора Хейли. Он выскочил из машины и быстро зашагал вдоль шеренги автобусов ишарабанов*в направлении скакового круга ипподрома.Шарабан (от франц. ‘char à bancs’ — повозка с деревянными скамьями) — тип открытой пассажирской конной повозки.
Он дошел почти до самогоТоттенхэма*. Толпа здесь была не такой плотной. Доктор остановился, пристально глядя поверх голов людей перед ним на зрителей, стоящих напротив. Потом он подошел к повороту и пересек короткий участок беговой дорожки, который заканчивался в этой точке. Вслед за этим он поднялся вверх по склону, останавливаясь каждые несколько минут, чтобы еще раз внимательно осмотреться.Tattenham — часть территории эпсомского ипподрома, откуда виден сложный поворот и финишная прямая.
Его лицо раскраснелось, глаза блестели. Но выражение лица было по-прежнему напряженным и озабоченным. Доктор время от времени нервно поглядывал на свои часы, в то время как вдали — он мог видеть это — лошади собирались для большой скачки.
Он пробился сквозь толпу зрителей к ограждению на вершине холма. В то же мгновение огромная людская масса выдохнула в едином порыве:
— Поскакали!
У доктора перехватило дыхание. Он наклонился вперед, чтобы лучше видеть. В глазах его застыла смесь ужаса, отчаяния и дикой надежды.
— Боже мой!
До слуха доктора Хейли донесся топот копыт. Он колебался лишь секунду. Затем, несмотря на испуганные возгласы, которыми окружающие встретили его безрассудный поступок, он выскочил на беговую дорожку и помчался по ней.
Когда он приблизился к ограждению, топот копыт раздавался уже совсем рядом. В воздухе буквально витало напряженное ожидание зрителей. Доктор перемахнул через ограду и, прежде чем изумленные зрители успели выразить свое возмущение, стремительным движением выхватил игрушку из рук ребенка, стоявшего у самого барьера, и далеко швырнул ее поверх толпы в противоположную от ипподрома сторону. Брошенная с большой силой игрушка издала слабый звон маленьких бубенцов.
В тот же миг внимание зрителей полностью переключилось на беговую дорожку.
Волшебник, который скакал галопом около ограждения, вдруг шарахнулся в сторону, словно испугавшись чего-то. Какое-то мгновение казалось, что катастрофа была неизбежна.
Но в следующую секунду конь совладал с собой. Он стремительно вырвался на финишную прямую, и рев трибун возвестил о его победном рывке.
Доктор Хейли выбрался из толпы, по которой уже разносилась весть о победе Волшебника. Некоторое время он обшаривал глазами траву, а затем, найдя то, что искал, наклонился и поднял с земли игрушечного Полишинеля, которого он выбросил ранее. С игрушкой в руке он зашагал вслед удаляющейся фигуре девушки, державшей за руку ребенка. Поравнявшись с девушкой, доктор Хейли приподнял шляпу.
— Полагаю, мисс Белами, это игрушка вашей племянницы, — заметил он.
Лицо Зазель Белами было бледным, как полотно. Все слова, которые доктор собирался ей сказать, слова, которые должны были выразить его отвращение к той дьявольской ловкости, которую она продемонстрировала, замерли на его устах. Поэтому он сказал лишь следующее:
— Казалось бы, даже слабый звон бубенцов способен заставить Волшебника в испуге шарахнуться в сторону. Ведь несомненно, что в памяти коня возникла бы ассоциация с тем ужасным переживанием, которое он испытал в конюшне.
Доктор Хейли снова приподнял свою шляпу и быстро отступил назад, смешавшись с людской толпой, которая их окружала.✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏
На следующее утро весть о кончине Джека Белами была во всех газетах. Одна из них сообщила своим читателям дополнительную информацию о том, что убытки покойного, понесенные им в результате победы Волшебника на скачках в Эпсоме, составили, по слухам, не менее пятидесяти тысяч фунтов стерлингов. 1sted: ‘Sinners Go Secretly Being Pages from the Diary of Dr. Eustace Hailey’, 1927 / Перевод: В. Краснов / Публикация на форуме: 01.02.2014 г. - ×
Подробная информация во вкладках
Спокойный
) выстреливают все ключи, хотя линия леди Тарберт в конечном счёте показалась мне несколько неправдоподобной.
Усталый
