Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
Месть безумца
Лето 1909 года принесло в Санкт-Петербург небывалую жару и ужас, который охватил промышляющих на улицах города жриц любви. Кто-то, кого никто не видел, а если и видел, то не мог толком описать – в памяти оставались лишь непропорционально длинные руки – одну за другой убивал женщин. Началось все с того, что 1 июля 1909 года, в водах Невы у Калашниковской набережной, было выловлено тело неизвестной девушки. Мужики, которые обнаружили утопленницу, были в ужасе от открывшейся картины – все лицо и верхняя часть тела несчастной были исколоты, по всей видимости, большим ножом. Как впоследствии сообщит полицейский врач, который осматривал тело, смерть неизвестной, наступила в следствии несовместимых с жизнью тяжелых ранений.
В ходе осмотра вещей погибшей, была найдена желтая карточка, которая указывала на занятие девушки древнейшей профессией. Благодаря карточке было установлено имя убитой – ею оказалась Анна Блюментрост.
За расследование этого дела взялся сам начальник Петербургской сыскной полиции Владимир Гаврилович Филиппов, на счету которого, уже было немало подобных дел.
За дело взялись споро. Были опрошены коллеги Блюментрост, которые поведали полиции о том, что накануне убийства, видели Анну в компании человека, который постоянно прятал лицо. Единственное, чем он отличался от большинства мужчин – это своими невероятно длинными руками.
Поиск по горячим следам (был прочесан Конный рынок, где в последний раз видели Анну в компании с неизвестным) ничего не дал. Прошло две недели, в течении которых, то тут то там вспыхивали ссоры между жрицами любви и их сутенерами, которые не обеспечивали своим девочкам должной защиты и охраны.
По прошествии двух недель убийца вновь вышел на охоту.
На Лиговском проспекте в доме № 33-35, в окружении ночлежек и трущоб, высилась гостиница «Дунай», которая славилась, помимо своих номеров с почасовой оплатой, весьма недурным рестораном.
14 июля в вестибюль гостиницы вошли двое. Женщину здесь знали. Это была некая Екатерина Герус, девица легкого поведения с Знаменской площади, которая при регистрации в «Дунае» называлась Ивановой, крестьянкой. Мужчина, в широкополой шляпе преставился крестьянином Мишутиным. Лица его никто не разглядел. Получив ключ, парочка отправилась в свой номер.
На следующее утро, как вспоминал коридорный, из номера мужчина вышел один. Закрыл дверь и, прижавшись к ней, проговорил: «Затворись, Ариша… Спи, спи». Мужчина спустился вниз, оплатил номер и попросил разбудить его подругу через час.
В назначенный час, один из работников гостиницы постучал в дверь номера, но никто, на его настойчивый стук, не откликнулся. Картина, которая предстала перед этим человеком, когда он сам открыл дверь, думается, навсегда осталась у него перед глазами. Девушка была зарезана – на теле были множественные ножевые ранения, все вокруг было забрызгано кровью; кроме того ее душили – на шее были явные отпечатки пальцев.
Прибывшая полиция допросила всех, кто работал в ночь накануне и утром в гостинице. И
хотя лица мужчины никто не видел, все же что-то удалось узнать. По описанию свидетелей мужчина был высок, по всему видно обладал большой физической силой. Также, запомнились его непропорционально длинные руки. Под эти приметы попадал один человек, а именно некто Осокин, сутенер убитой Герус. Осокина задержали, и более того, швейцар в «Дунае» его опознал. Но Осокин, не смотря ни на что, утверждал, что в никак не мог убить свою «подопечную», так как в момент преступления находился а отделении полиции на станции Малая Вишера. Алиби его подтвердилось, и Осокина пришлось отпустить.
А преступления, тем временем, продолжались. На этот раз не убийства, а попытки.
Сначала, нападению подверглась горничная Зинаида Левина, которая возвращаясь с рынка столкнулась с неизвестным, который, с криком: «Смерть красавицам!» нанес ей несколько ударов ножом. К счастью, прохожие спугнули убийцу, и девушку удалось спасти. На месте преступления убийца оставил улику – нож.
Не добившись желаемого, уже на следующий день, 25 июля, преступник наведался в веселый дом Шелли Кодовской что располагался на Коломенской улице. Но и тут убийце не повезло. Увидев нож, снятая им девушка, подняла дикий крик, на который прибежала охрана. Но поздно – убийца скрылся.
Общество было чрезвычайно взволнованно; газеты пестрели заголовками: «Петербургский Джек-Потрошитель»; женщины боялись появляться на улице. По приказу Филиппова, все владельцы публичных домов и гостиниц с почасовой оплатой были предупреждены о возможной опасности.
Начальник сыскной полиции обратил внимание, что все преступления происходят в одном районе ,близ Знаменской площади. Это приводит к тому, что полиция начинает опрашивать всех, кто тут работает и живет. Это-то и привело к успеху. В одном из трактиров, что находился на Полтавской улице, полицейским удалось узнать, что в ночлежке некоего Макокина постоянно обитает один молодой человек, который весьма подпадал под описание, которым располагала полиция. По словам обитателей ночлежки, этот парень был бывшим матросом торгового флота, дворянин, который в настоящее время подрабатывал перепиской бумаг. Кроме того, полицейские узнали, что мужчина сочинял весьма мрачные стихи и патологически ненавидел женщин.
В это же время, пока собирались сведения о подозрительном молодом человеке, Филиппов получил донесение о серии нападений на миловидных брюнеток в Кенигсберге и Риге. По приказу начальника полиции, Филиппову были предоставлены судовые списки всех российских кораблей, которые входили в эти порты, а также список постояльцев ночлежного дома Макокина. В ходе сличения фамилий в этих списках, был найден тот, кого все искали. Им оказался некий Николай Радкевич, матрос с парохода «Мстислав Удалой». Как рассказал капитан парохода, моряком, Радкевич, был весьма не плохим, но вот человеком… Всем становилось неуютно, когда он начинал распространяться о совей ненависти к брюнеткам.
Наконец, полиция получила приметы лица подозреваемого – продолговатое лицо, приподнятые, довольно густые брови, широкий, слегка приплюснутый нос, губы, с опущенными вниз уголками и небольшая бородка, которая делала его похожим на настоящего морского волка.
Полиции удалось найти комнату, которую, в последнее время снимал Радкевич, но самого его там не оказалось. От постояльца осталась лишь надпись, сделанная на стене каморки: «Смерть красавицам!».
Закончилось все 17 сентября того же года. В одну из гостиниц на Семеоновской улице зашли двое – видно, убийцу устраивала уединенность гостиничных номеров, и не пугала близость персонала. Женщина, проститутка Мария Будочникова практически заставила дать ей номер – спутник постоянной клиентки гостиницы, Будочниковой, казался весьма странным субъектом, и давать им номер, портье не спешил. На свою беду, Марии удалось получить заветный ключ. До утра она не доживет. На следующее утро повторилась сцена из гостиницы «Дунай» - уходящий мужчина попросил коридорного попозже разбудить его спящую спутницу. Памятуя о случае в «Дунае», коридорный попытался задержать уходящего, но тот оказал сопротивление. На счастье сбежались швейцар и горничная, и втроем, им удалось связать мужчину.
Тело Будочниковой было найдено в кровати со следами удушения и множественными ножевыми ранениями. К изголовью кровати было приколото послание, следующего содержания: «Деньги взяты за труд отправки на тот свет и потому, что мертвым они не нужны. Убийца этой женщины и Е. Герус в гостинице «Дунай» - Вадим-Кровяник».
Задержанный «Вадим-Кровяник» он же Николай Радкевич не запирался и охотно давал показания.
По его словам во всем была виновата одна красавица, которая испортила ему жизнь. Много лет назад, когда Николаю только-только исполнилось 14 лет и он, будучи кадетом Аракчеевского кадетского корпуса в Нижнем Новгороде, был соблазнен и влюблен в себя некоей взрослой женщиной, вдовой унтер-офицера, которая не только познакомила его с радостями плоти, но и заразила сифилисом. Добившись своего, веселая вдова быстро потеряла интерес к влюбленному Николаю, который, в свою очередь, все больше ревновал и злился на свою возлюбленную. Дошло до того, что однажды, увидев ее прогуливающейся в обществе мужчины, Радкевич набросился на женщину с ножом в руке.
Произошел страшный скандал, и Радкевич, с позором, был исключен из корпуса. С тех пор жизнь его круто изменилась. Со временем он понял, что ничего просто так не происходит в жизни, он понял, что у него есть великая цель, миссия, которую он должен исполнить. Он понял, что был рожден на свет для того, чтобы очистить его от скверны, он продажных, легкомысленных женщин, которые вводят в соблазн ничего не подозревающих мужчин. Именно это побудило его взяться за нож.
Долгое время, психиатры ,которые наблюдали за Радкевичем не могли прийти к единому мнению – вменяем он или нет, отдавал ли он себе отчет в своих действиях или в следствии врожденного душевного заболевания, преступник не отвечал за свои поступки. Присяжные же были более скоры на вывод – Николай Радкевич убивал будучи вменяемым. Приговор был, по мнению автора данной статьи, весьма мягок – 8 лет каторжных работ, которые он, правда, не отсидел, так как осенью 1916 года, на каторжном этапе, Николай Радкевич был убит.
P.S. На фото, последовательно: 1) Калашниковская набережная; 2) В.Г. Филиппов; 3) Знаменская площадь.
(пересказ главы из книги Л.Лурье «Преступления в стиле модерн»; фото с ru.wikipedia.org; statehistory.ru; lost-temples-of-st-petersburg.gatchina3000.ru).
История одного, ныне забытого рода
В Россию чай попал в 1638 году – царь Михаил Фёдорович получил его в качестве презента от китайского правителя. Подарок привез русский посол в Китае – Иван Перфильев, но придворный лекарь побоялся подать напиток из неизвестной травы государю. Однако, как гласит легенда, именно чай, спустя некоторое время, вылечил царя, когда тот занемог животом. И уже в 1679 году был заключен первый договор о поставке чая из Китая, который очень долгое время был доступен лишь избранным.
Практически также дело обстояло и в начале XIX века. Чай в то время считался продуктом весьма редким и дорогим и широкого потребления не имел. Причем русские купцы, занимающиеся чайным делом, его не покупали, а меняли на сукно и хлопчатобумажные ткани в городке Кяхте, что на границе с Китаем.
Именно сюда, в 1884 году, когда цены на мануфактурные изделия упали, а на чай возросли, отправился пермский купец Алексей Семенович Губкин, человек весьма зажиточный – владелец кожевенного завода, который увидел свою выгоду в сложившейся ситуации с чаем.
Приехав в Кяхту, Алексей Семенович выгодно обменял свой товар на чай, и принял решение заняться своим бизнесом, отдельно от братьев, которым он оставил завод.
Смекалистый купец, не получивший полного образования, владевший лишь азами письма, чтения и счета, понял, как ему нужно поступить со своей партией чая.
Дело в том, что в те времена чайная торговля была весьма сложным делом. Чай везли на лошадях через Монголию и Сибирь на знаменитую Ирбитскую ярмарку, где он продавался оптом различным купцам. Потом уже партии дробились, цены при этом росли, и к столу потребителей он приходил уже очень дорогим.
Губкин же выбрал другой путь – торгуя на ярмарках, он упорядочил цены на разные сорта чая и стал продавать чай в развес, в любых количествах, по желанию покупателей.
Это стало его успехом.
Дело росло, чему, несомненно, способствовало то, что в Китай были посланы доверенные люди Алексея Семеновича, главной целью которых было выяснить все, что касалось чая – его сорта, ознакомиться с упаковкой, способами перевозки и хранения, а также особенностями торговли.
Девизом новой фирмы был: «Наилучший продукт, по низкой цене в любое время, в любом месте».
Обороты фирмы росли очень быстро. Правительство высоко оценило заслуги Алексея Семеновича Губкина, за которые ему был пожалован чин действительного статского советника и орден Владимира III степени.
Помимо торговли чаем, Алексей Семенович не забывал и о благотворительности. Им был учрежден «Елизаветинский дом призрения бедных детей», в котором учились дочери неимущих родителей. Там они получали начальное образование и трудовые навыки –
наиболее одаренные ученицы получали возможность продолжить учебу в кунгурской женской гимназии. Кроме того, при выходе замуж, девушкам выдавалось в приданое 100 рублей. Также Губкин строил училища и школы, которые постоянно поучали от него крупные суммы денег.
Свои дни, Алексей Семенович доживал в Москве, в доме на Рождественском бульваре 12. После его смерти дело перешло к внуку Александру Григорьевичу Кузнецову, который, поистине, прославил свой род на всю страну.
Учредив Товарищество «Преемник Алексея Семеновича Губкина Александр Кузнецов и К.», он, помимо чайного дела взялся за разведение молочных ферм. Его же лошади – Кузнецов владел своим конным заводом – были известны далеко за пределами России.
Следуя по стопам деда, Александр Григорьевич строил школы, училища, построил даже биологическую станцию в Севастополе. Помогал больницам. Кроме того, финансировал издания сочинений древних авторов – Геродота, Вукидида, Полибия. Также, Кузнецов спонсировал издание книги «Чай и чайная торговля в России и других государствах».
Плохое здоровье помешало Александру Григорьевичу и дальше заниматься любимым делом, не помогла и смена обстановки – по совету врачей, им была куплена земля в Крыму, в местечке Форос, которое он превратил в рай. До наших дней сохранился великолепный парк – здесь и сейчас растут пихты, кедры, дубы, кипарисы, пальмы, благоухают магнолии.
Особняк, от которого, к сожалению, мало что осталось, был построен в стиле русского классицизма. Но то, что осталось – великолепные стенные панно, камины и итальянский золотистый паркет – позволяет понять, каково было богатство имения.
Сохранилась, также, церковь, которая была построена по приказу Кузнецова лучшими
мастерами того времени. Александр Григорьевич Кузнецов умер, когда ему было 40 лет, но дело его было живо. Его наследники, отринув все остальное, занимались только чаем. Дело так разрослось, что конторы фирмы, в 1900 году, были уже в Коломбо, на Цейлоне, в Калькутте, на острове Ява и в Лондоне.
Помимо чая, наследники продолжали благоустраивать имение в Форосе, которое в скором времени приобрело славу хорошего курорта – один из наследников задумал превратить Форос в курорт для интеллектуальной элиты. Для удобства даже планировалось проложить линию железной дороги Севастополь-Ялта. Но планы остались планами. Дальнейшему процветанию помешала революция.
Ушковы (дело, после смерти Кузнецова перешло к его сестре, в замужестве Ушковой) эмигрировали, имение их было национализировано, а дело забыто. Много сил было приложено для того, чтобы исчезла из людской памяти фамилия Кузнецов, которая олицетворяла не только отличного качества чай, который стал доступен каждому, но и великую доброту и любовь к ближнему.
К сожалению, несмотря на большие успехи «Товарищества», основанного А.Г. Кузнецовым, память о нем сегодня хранит только его крымское имение Форос.
(по материалам энциклопедии «Кулинарные традиции мира»; Н.Васильева и Т. Брагина «Хозяева и гости дворянских имений Крыма»; фото с teatips.ru; kungur-adm.ru; bravo-lux.com.ua; zeremonia.ru; oldmos.ru).
