Лоэль Йео

[Доктор Фелл]

Лоэль Йео

Лоэль Йео (Loel Yeo) (1905 – 1944)
Рассказ «Дознание» входил в состав нескольких британских антологий детективного рассказа, и всякий раз их составители признавали свое бессилие разыскать сведения об авторе - человеке со странным, мелодичным, почти эльфийским именем Лоэль Йео. Как недавно сказал английский писатель и исследователь Мартин Эдвардс, «Похоже, никто не знает, что это за Йео. Зато рассказ чудо как хорош».

Возможно, эта тайна так и осталась бы неразгаданной, если бы не дотошность составителей сборника «Только не дворецкий» . Занимаясь почти детективным расследованием, среди тысячи ссылок в поисковой системе Google они отыскали одну небольшую строчку «Снорки пишет под псевдонимом Лоэль Йео».
Но кто такой Снорки? Ответ нашелся неожиданно — как похищенное письмо в рассказе Эдгара По, лежавшее на самом видном месте.
Просто поклонникам детектива не пришло в голову искать Йео под крышей одного из самых популярных писателей того времени — Пелема Гренвилла Вудхауза. Сам Вудхауз не раз говаривал, что хотел бы написать детектив, да у него никак не выходит. Зато вышло у одного из его ближайших родственников. Дело в том, что Лоэль Йео — его падчерица Леонора Вудхауз.

Леоноре было девять лет, когда она встретилась с Вудхаузом; он удочерил ее и дал ей свою фамилию. Постепенно она столько переняла от него — да и он от нее, — что не верилось, что она ему не родная дочь. «Ангел мой», - обращался он к ней в письмах (используя прозвище, которое она получила в школе, где подруги переиначили ее имя сначала в Нору, потом в Снору, а потом и в Снорки).

Леонора родилась в 1905 году в Индии, куда переехали ее родители Этель и Леонард Роули. Когда ей было пять лет, Леонард, напившись сырой воды, заразился кишечной инфекцией и умер. Этель с дочкой вернулись в Англию. В 1914 году Этель отправилась в Нью-Йорк и познакомилась с Вудхаузом; не прошло и двух месяцев, как они поженились. Она была прототипом ряда его героинь, в частности Флик Шеридан из романа «Билл-завоеватель» (1924), в которой, как считал Вудхауз, он добился наибольшего сходства с Леонорой. Как и сам Вудхауз, Леонора превыше всего ценила юмор. Те, кто ее знал, говорили, что она была невероятно обаятельна. Этим обаянием насквозь проникнута и ее проза.
Лоэль Йео взялась за перо где-то в конце двадцатых, а в 1931 году Вудхауз уже писал своему другу Денису Макейлу, что его дорогая дочурка «и правда здорово пишет и сейчас, слава богу, не на шутку этим увлеклась. У нее это выходит страшно обаятельно, и если она будет продолжать в том же духе, успех ей обеспечен».

Опасаясь, как бы не оказаться в тени громкого имени отчима, и желая узнать истинную цену своему творчеству, Леонора стала прибегать к псевдонимам и прочим уловкам. «Она написала рассказ и отправила его в журнал Америкэн, не подписавшись, — делился Вудхауз с Макейлом, — чтобы мое сотрудничество в Америкэне никак не повлияло на решение редакторов, — так вот, все четыре редактора дали восторженные отзывы, заплатили за рассказ 300 долларов и просят еще, да побольше...»

Письма Вудхауза проливают свет и на «творческую лабораторию» Леоноры. «Я очень рад, что тебе понравился рассказ Снорки, — пишет он тому же Макейлу в 1932 году, и дата письма позволяет предполагать, что речь идет о «Дознании». — По-моему, он великолепен. До чего обидно, что она пишет с таким трудом! Кстати, ты никогда не видел ее черновиков? Выглядит это так: Снорки забирается в кровать со стопкой тонюсенькой бумаги и одним из тех карандашей, которые почти не оставляют следа, и где-то четыре часа пишет одну страницу. На следующий день она пишет еще страницу, половину обводит в круг и ставит на первой странице какую-то закорючку, чтобы показать, откуда это читать. Предполагается, что, прочтя обведенное, нужно вернуться к первой странице, прочесть ее до конца и перейти к остатку второй, вставляя при этом кусочек из четвертой. И все это ее жуткими каракулями. Зато получается хорошо. Пожалуйста, повлияй на нее, чтобы она не бросала писать...»

Однако надеждам Вудхауза не суждено было сбыться: литературный труд остался для Леоноры лишь временным увлечением. Зимой 1932 года она вышла замуж за Питера Казалета, друга семьи Вудхаузов, богатого наследника и страстного любителя конного спорта. Через два года у нее родилась дочь Шеран, еще через два — сын Эдвард. После рождения второго ребенка она мечтала о третьем, в мае 1944 года легла на легкую операцию в лондонскую больницу и там скоропостижно скончалась от неожиданных осложнений. Ей еще не было сорока.

По материалам "Только не дворецкий: Золотой век британского детектива"