Читая «Драму на охоте», меня не покидало ощущение, что поначалу автор шел не спеша, размеренно и целеустремленно, глядя на мир открытым вопрошающим взором, и вдруг споткнулся, засеменил, глядя в землю и криво улыбаясь. Перелом произошел ночью, в дождь, когда врач постучал в окно Камышева и закричал, надрывно, фальцетом, по- Достоевски: «Вы низкий, грязный и ничтожный человечишко! Я Вас презираю! Я хочу с вами стреляться. Только так и никак иначе. Нет другого исхода. Я вызываю вас на дуэль!». Его трясло, на лице слезы смешивались с каплями дождя.
Мне так хотелось, чтобы нашелся хоть один человек, выступивший против. Но чуда не произошло, доктор проговорил умоляющим голосом: «Женитесь на ней». Окружающий мир болен и потерял возможность конструктивно реагировать на отклонение от «нормы», что все дальнейшее воспринимается как фарс, как пародия на следствие и суд. Убийца- сыщик- повествователь. Круг замкнулся. И никого не нашлось ни в ближнем круге, ни в дальнем, будто Россия никогда не имела умных и смелых личностей. Великий убийца стал просто убийцей, каких сотни. Великий Сыщик умер, не родившись, под рефрен Кузьмы: «Думал, что скажу, а теперь вот страшно— засудите…». Повествователь и вовсе никудышный. По сравнению с Шепардом.
Обратиться к «Драме на охоте побудили два одинаковых мнения о «Драме на охоте» Чехова.
Английский критик и литературовед Джулиан Симонс считает: 1- произведение Чехова «детективом»; 2- источником «Экройда» (перевод чеховской повести уже был опубликован и мог быть известен Кристи, отмечает Симонс), а также считал, что в нем повествование от лица преступника использовано впервые.
Британский литературовед Доналд Рэйфилд, написавший «Жизнь Антона Чехова», считает, что «Драма на охоте» предвосхищает сюжеты Агаты Кристи.
Я составил, насколько мог, хронологическую цепочку, в которых используется данный литературный прием, полностью или по частям:
Эдгар По: Новеллы «Черный кот» (1843 год), «Ты еси муж, сотворивый сие» (1844 год). - - Чехов «Драма на охоте» (1884-1885 год) -- Леблан «Арест Арсена Люпена» (1905 год) – Гастон Леру «Тайна желтой комнаты» (1907 год) – Кристи «Таинственный противник (1922 год). Исходя из цепочки, нельзя однозначно утверждать, что Кристи восприняла прием у Чехова. Но сравнение произведений и многомиллионное число почитателей позволяют сделать вывод, что Кристи в романе «Убийство Роджера Экройда» довела прием до совершенства в рамках игры с читателем и мы получили то, что имеем: классику классического детектива.
С Чеховым гораздо сложнее. Во-первых, он мог прочитать произведения Эдгара По. Во- вторых, исследователи творчества Чехова в ранних произведениях нашли однозначную связь между фельетонами, печатавшими в газете, и его рассказами, выразившимися в одинаковом сюжете, одинаковых выражениях и словечках. «Сама идея «Драмы на охоте» – записки человека, совершившего убийство, могла быть навеяна Чехову одной из газетных заметок», а именно «Убийца-романист» в № 49 за 1884 г." В- третьих, Никита Елисеев в статье «Суворин. Драма на охоте» предположил, что Чехов «Драмой» то ли предвосхитил появление записок, то ли знал тайну гибели жены Суворина, описанной им самим в записках в 1887 году после самоубийства сына Володи. Писатель Сергеенко засвидетельствовал в своем дневнике 10 июля 1899 года: «Мнение (Чехова — Н. Е.) о Суворине, высказанное под секретом «только тебе», что Суворин скрывает в себе все элементы настоящего преступника». Но поражающее сходство записок Суворина с Чеховской "Драмой..." позволяет сделать предположение, что стиль записок Сувориным мог быть позаимствован у Чехова.
Но чем больше я думаю, КАК, КОГДА и с КАКОЙ ЦЕЛЬЮ Камышев и Шеппард взялись за перо, тем больше возникает не то что вопросов (задать их не получается), а непонимание самого первого логического посыла авторов создать фиктивный мир, в котором обман окажется истинной. На каком этапе повествования, каким путем реальность должна вторгнуться в фиктивный мир и разрушить его? Замыслы авторов, ход их мысли создали точку соприкосновения, но дальше они пошли каждый своим путем. Точка соприкосновения рождает мысль о сравнении двух таких разных авторов, казавшаяся первоначально кощунственной и полностью неприемлемой, становится настолько привлекательной, что нет сил остановиться.
Над Кристи довлеет необходимость жанра вернуться к «норме», поэтому Шепард наблюдает и описывает, но не расследует. Шепард обладает маниакальной способностью создать мир личной непричастности, основанную на абсолютной невозможности рассмотрения, принятия в расчет отрицательного результата, создания мира, в котором он проиграет.
Чехов изначально желает отклонение от «нормы» сделать «нормой», которую в дальнейшем может нарушить любой в силу ненормальности самого общества: поэтому Камышев преступает закон, нарушает «норму». Затем расследует, представляя «не норму» «нормой», которую общество утверждает своим решением. Камышев описывает свои действия не с целью создать фиктивный мир личной безопасности, он ему не нужен, общество само создало его безопасность, а с целью цинично посмеяться над обществом, которое он превзошел знанием этого общества. Это знание позволило ему совершить противоправные действия, не понеся наказания, действуя решительно и нагло. Камышев не испытывает душевных мук и терзаний угрызений совести от совершенного им, и этим противоположен Раскольникову. «Он хотел убить в нас Достоевского», утверждает Иннокентий Анненский. И с этой точки зрения «Драма на охоте» является пародией.
Почему никто не рассматривает Шекспировского «Гамлета» с точки зрения детективного жанра? Гамлет знает, что отца убил король Клавдий (опустим тот момент, что с современной точки зрения информатор- призрак не лезет ни в какие ворота. Можно взять одного- двух садовников в качестве свидетелей, но кто им поверит? Повесят на крепостной стене и вся недолга. Да и какой зачин пропадет!), а все последующие действия Гамлета укладываются в русло поиска доказательств или добиться публичного признания факта убийства самим королем или матерью- королевой. Если принять эту точку зрения, то рассказ Рампо «Психологический тест» следует рассматривать как следование традициям мировой культуры, а не эксперимент с традиционной схемой жанра.
Камышев писал спустя год и более, пройдя дополнительный суд по делу об убийстве в качестве подозреваемого, имел время выстроить логически ясную цепочку событий, показаний свидетелей и своих собственных показаний, снимающих с него подозрение. Но нет, Чехов заставил редактора принять практически черновик рукописи, с вымаранными чернилом местами. Чехов как- бы признает, что Камышев не захотел, не счел нужным написать рукопись от лица несведущего и ему понадобилась правка: процесс написания увлекает его, он против своей воли включает в свой текст моменты истины. Для Камышева важнее обелить себя перед собой, возвысить постфактум свои помыслы и действия над низостью окружающих.
Спойлер:
Насколько в моральном отношении Ольга оказалась выше Камышева в посмертном замалчивании им содеянного ради чистого и светлого кусочка своей души, который она намеревалась донести до Бога, и, возможно, получить прощение.
«Да, господа! В этой истории нет позы, нет игры, а есть поистине смятенная душа, нашедшая в себе силы отдать последний долг своему искреннему и чистому чувству любви, последняя посмертная попытка обелить ее. В этой истории много грязи и пошлости, но есть и поистине возвышенное!».
Шеппард пишет по горячим следам, можно сказать, «прямо с колес», день за днем, питая надежду на возможность благоприятного для себя исхода, не отвлекаясь на такой очевидный с точки зрения психологии анализ своего поведения, поведения и поступков Пуаро, его замечаний и т.д. Шепард пишет так, что практически не возникает сомнений в его полном неведении. Мир, создаваемый Шеппардом, не содержит его вины: он в нем честен, благопристоен, заботлив. Шеппард в умственном отношении на порядок выше местных чинов полиции, и создаваемый им мир как конструкт разума целесообразен и гармоничен. Агата Кристи не просто показывает игру: один прячет, другой ищет; один загадывает, другой разгадывает. Она показывает игру сознания без вмешательства подсознания. Здесь показана игра создания миров. Пуаро в созданном Шепардом мире с обыкновенного человека, парикмахера со смешными усами, постепенно превращается в личность, которую он не может познать и в силу этого не может ему противостоять. Пуаро доходит до границ мира Шепарда и выходит за его границы. Мир Пуаро оказывается превышающим мир Шеппарда, который входит в него составной частью, нарушающей гармонию его, Пуаро, мира. Пуаро находит средства и методы разрушить его, восстанавливая гармонию своего мира. Почему в тексте Шепарда вслед за недоумением, непониманием действий Пуаро не возникли нотки тревоги, переросшие в панику, заставившие его бы бросить все и исчезнуть с горизонта событий, раствориться в неведении для всех присутствующих с клеймом Каина на челе? Почему, принеся в жертву своей безопасности двух человек, он не смог принести в жертву доброе имя своей сестры, подобно кролику покорно идя в пасть питону, завороженный его немигающим взглядом? Братская любовь превозмогла инстинкт самосохранения? Агате Кристи
"жанр" не позволяет такой исход событий: игра должна дойти до своего логического завершения.
Это сочетание космогонии мифа и рационализма средств и методов борьбы мифических богов составляет одну из привлекательных особенностей произведения Агаты Кристи, доводящую до головокружения.
Нет, я не хочу принижать достоинства Чехова, как может показаться из выше сказанного. Просто Чехов не писал детектив. «Драму на охоте» вообще нельзя отнести к криминальной литературе, это произведение другого рода. Я подписываюсь под словами Доналда Рэйфилда: «Рассказанная Чеховым история поэтична, оригинальна и вместе с тем не лишена элемента скандальности».
Рекомендую «Драму на охоте» к прочтению.
Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
Автор Доктор Фелл » 30 май 2011, 16:48 
Спокойный
