Где я только не встречал своего друга сэра Генри Мерривейла. В кабинете военного министерства с закинутыми на стол ногами, в зале суда одетого в строгую мантию адвоката. Я видел его бегущим наперегонки с собаками за своим чемоданом и лихо улепетывающим от змей. То он получал в лоб удачно брошенным снежком, то его приходилось вынимать из перевернувшегося на крышу автомобиля. Но, когда мне позвонил Мастерс и сообщил, что нашего Старика забрали в психушку, это стало для меня полным шоком.
Быстро собравшись, я вызвал такси и через полчаса был возле этого грустного учреждения. Уже на подступах к лечебнице я понял, что мой друг, без сомнения, находится там. Вся площадь перед зданием было наводнена журналистами, полицейскими и обычными зеваками. Среди них особенно выделялся здоровяк с невообразимой шляпой, который, размахивая двумя палками, периодически выкрикивал:
— О, афинские архонты! О, Бахус! О, моя древняя шляпа!
Я не представлял, как мне зайти внутрь больницы! Но тут меня окликнул какой-то высокий, нескладный юноша, и я узнал Пата Роситера. Мы не виделись со времен того жуткого дела о мраморной руке, гуляющей по шкафу.
— Привет, Джеф.
— Привет. А ты совершенно не изменился, Пат. Такой же неуклюжий, как и раньше. Помнишь эту отломанную от статуи белую руку?
— О, да. Она мне до сих пор снится в кошмарных снах.
Пат взял меня под руку, и мы вместе зашли внутрь. Мы шли какими-то коридорами, в которых через каждые десять метров стояли вооруженные до зубов полицейские. Возле дверей в палату, где лежал мой бедный друг, рядом с офицером полиции сидела хрупкая старушка и, ловко орудуя спицами, бубнила на ухо копу.
— Вот у нас в Сент-Мери-Чуд был случай. Старый Петер Бромс тоже сошел с ума, но перед этим…
На лице копа было написано то, что он хочет сделать в самом ближайшем времени. Просто прихлопнуть старушку.
Наше появление спасло бедную мисс от неминуемой смерти, а полицейского — от участи Старика.
— Вы куда? – полицейский, кряхтя, поднялся и добавил. — Сюда вход запрещен!
— Мы близкие друзья сэра Генри.
На шум открылась дверь палаты, и я с трудом узнал белого как смерть Мастерса.
Когда мы с Патом вошли в палату, то увидели страшную картину. Бедный Старик лежал привязанный к кровати. Его глаза были закрыты, и он тихо повторял:
— Здесь произошло убийство, тупоголовые вы мои, и преступник должен находиться в комнате. Нельзя ударить человека по голове, включить газ и пользоваться ножницами, клеем и бумагой с помощью дистанционного управления. Тогда объясните мне: каким образом убийца вышел отсюда?

Мастерс с берушами в ушах грустно посмотрел на нас и выдохнул:
— Он повторяет эту фразу уже семь часов подряд. Если так пойдет и дальше, то я прикажу поставить рядом еще одну койку, уже для меня, и в этом учреждении станет на одного пациента больше.
Я подошел ближе к кровати.
— Г.М., сэр Генри Мерривейл, Старик. Это я. Джеф. Узнаете меня?
— Здесь произошло убийство, тупоголовые вы мои, и преступник должен находиться в комнате, — опять завел свою песню мой старый друг.
— Мастерс, вы можете рассказать, что произошло? Где его нашли? Кто? Как он попал сюда?
— Да я сам не знаю. Спросите у… — и он показал трясущейся рукой на человека, которого я поначалу не заметил в комнате. Явно иностранец, с головой, похожей на яйцо, и шикарными аккуратно подстриженными усами, положив линейку на окно, выравнивал горшки с цветами, так, чтобы они стояли на одном уровне.
— Элькюр. Элькюр Руапо, — представился мужчина.
— Джеф Марль, — ответил я и продолжил. — Сэр, где вы нашли этого великого человека?
— Да ничего необычного. Я со своими «маленькими серыми клеточками» прогуливался по парку возле старинного замка, который издалека был похож на череп неандертальца.
— С кем!!?
У меня промелькнула мысль, что сегодня у врачей этой больницы будет несколько новых клиентов.
— Не важно! До этого мы еще доберемся. Короче, гулял я по парку, как вдруг услышал дикие крики:
— Здесь произошло убийство, тупоголовые вы мои, и преступник должен находиться в комнате…
Услышав эти слова, успокоившийся было Г.М. опять завел свою шарманку:
— Здесь произошло убийство, тупоголовые вы мои, и преступник должен находиться в комнате. Нельзя ударить человека по голове, включить газ и пользоваться ножницами, клеем и бумагой с помощью дистанционного управления. Тогда объясните мне: каким образом убийца вышел отсюда?
— Нет, так не пойдет. — Мастерс вызвал дежурную медсестру. — Давайте поговорим в более спокойном месте.

Мы зашли в кафе с милым названием «Красная вдова». Это было очень известное в городе заведение, вход в которое осуществлялся только по специальным пригласительным. Но у Мастерса была целая пачка таких билетов, и мы спокойно вошли в кафе. Швейцар, стоявший на входе, аккуратно отрубал половину пригласительного билета миниатюрной гильотиной и со словами «Welcome to the hell» открывал посетителям дверь. Билет каждого посетителя был четко разрезан пополам, кроме Руапо. У него в руках осталась четвертинка. И только авторитет Мастерса повлиял на то, что Элькюра всё-таки обслужили в кафе.

После небольшой возни с билетами мы, наконец, сели за стол. Когда миловидная официантка принесла кофе и коньяк, Руапо продолжил свой рассказ.
— Услышав этот нечеловеческий вопль, я сразу же устремился вглубь здания. И после долгих поисков нашел этого несчастного. Он стоял в небольшой комнате.
— Запертой!? – рявкнул Пат так, что чашка Руапо подпрыгнула на столе и переместилась, нарушая четкий прямоугольник, по углам которого стояли остальные столовые приборы.
— Молодой человек, — сказал Руапо, восстанавливая порядок на столе, — не торопитесь. Я все расскажу. Эта была небольшая комната с одним окном. Двери в ней не было. Просто дверной проем. Окно, состоявшее из двух рам, было открыто. Причем в одной раме не было стекла. Внутри комнаты кроме вашего друга никого не было. Он бегал из угла в угол, поочередно осматривал то окно, то дверной проем и кричал:
— Здесь произошло убийство, тупоголовые вы мои, и преступник должен находиться в комнате. Нельзя ударить человека по голове, включить газ и пользоваться ножницами, клеем и бумагой с помощью дистанционного управления. Тогда объясните мне: каким образом убийца вышел отсюда?

— Я всегда говорил, что этим кончится. Я знал!!! — прервал рассказ Руапо инспектор.
— Оставьте, Мастерс. Это сейчас неважно. — Я довольно грубо перебил полицейского. — Что дальше?
— Да ничего. Я вызвал карету скорой помощи, а доктор узнал этого несчастного.

Наступила тишина. Мы растерянно смотрели друг на друга, не зная, что нам делать.
Даже Мастерс, вечно споривший со Стариком, был в растерянности:
— Что же делать?!

— Я знаю!!!! Я знаю, что делать, — раздался голос в дверях кофе, и, повернувшись, мы увидели молодого денди в очках.
— Эллери! Чертяка. Сколько лет, сколько зим, — Пит вскочил и обнял известного сыщика. — Ты-то что тут делаешь?
— Ты думаешь, что в Нью-Йорке не слышали о несчастье, случившемся со знаменитым Генри Мерривейлом? Отец по своим каналам организовал мне командировку в Лондон.
— Вот, что я предлагаю. — И Эллери Вкин рассказал нам свой план.
…

Следующие пару дней мы были заняты. Я и Пат вылетели в Париж и встретились с Анри, который уже достал нам «труп», договорившись со служительницей музея восковых фигур. Хотя нам хотелось провести несколько дней со старым, уже отставным полицейским, мы на следующее утро вылетели в Лондон. В то же время Эллери и Мастерс наведались на лесопилку и набрали досок. К обеду следующего дня наша группа собралась в замке. Эллери оказался неплохим плотником и забил окно досками по типу египетского креста. В углу комнаты мы положили «труп» и «дозагерметизировали» комнату, наглухо заколотив дверь. Отдышавшись, мы посмотрели на дело рук своих. Отличная запертая комната с жертвой, погибшей от колотой раны. Именно то, что так любил наш старый друг — сэр Генри Мерривейл. Сцена была готова к прибытию главного действующего лица, до визита которого оставалось около трех часов. Мы вышли на свежий воздух и вдруг услышали
— О, Бахус! О, моя древняя шляпа!
Из дверей замка, тяжело опираясь на две палки, вышел доктор Гидеон Фелл.
— Гррм.. Вы что, думаете, что Старик настолько плох, что может принять этот кусок воска за труп? В таком случае всех вас можно положить рядом с Г.М – рявкнул доктор. – Я слышал о кладбище, попавшем в район застройки и сданного в наем. Там Мерривейла хорошо знают. Может, там прикупить свежего жмурика?
— Грека. Недавно там похоронили одного грека, которого убили в пьяной драке в кафе «На локте Сатаны». Срочно туда, — закричал Эллери и, вскочив вместе с Мастерсом в автомобиль, резко сорвался с места.
«Надеюсь, что они доедут до кладбища не в качестве клиентов», — мрачно подумал я, посмотрев на часы. У нас в запасе оставалось два с половиной часа.
Руапо начал разбирать дверь, бурча под нос:
— Как можно прибивать доски так хаотично!
Я, Пат и доктор, скучая, бродили по огромному саду.
Мастерс, может, и не отличался сообразительностью, но автомобиль водил отменно. Через полтора часа он в компании с Эллери и греком были у замка. Мы быстро заменили кусок воска трупом и заколотили дверь.
…
Завыли сирены. Во двор въехала санитарная карета, из которой вышел осоловевший полицейский, за ним семенила мисс со спицами, на ходу приговаривая:
— А вот еще случай. В соседней деревне жила одна пожилая…
Следующим показался врач с санитарами, ведущими под руки связанного Мерривейла. У меня защемило сердце, когда я увидел своего друга в таком состоянии.

— Генри!!! Мерривейл!!! — закричал Мастерс. — У нас тут труп. В запертой комнате. Мы никак не можем понять, что произошло?
Старик тупо смотрел на нас, явно никого не узнавая.
— Как, как убийца смог выйти из комнаты? — включился я в происходящее.
— Мои «серые клеточки» ушли в отпуск, — печально бурчал Руапо.

Все было бесполезно.
— Здесь произошло убийство, тупоголовые вы мои… — крикнул Эллери… и случилось чудо!
— Где? Где? Отведите меня туда.
И я увидел всем нам знакомого Генри Мерривейла. Тяжело вздыхая, он поднялся в приготовленную нами комнату и занялся своим привычным делом.
— Преступник должен находиться в комнате. Если его там нет, то…, — услышали мы такие знакомые нам слова.

Так жители Лондона получили назад одного из лучших сыщиков своего времени.

"Я последний раз поверил женщине в 1940 г., когда послал ее в магазин за вином, а через два часа немцы вторглись во Францию!" © Лейтенант Коломбо

Себастьян Нарсежак

Первая CMCка с того света пришла в пятницу, 13 февраля 2004 года. Это был холодный и промозглый день. Отправитель сего послания уже ровно месяц должен был находиться в аду. Ледяные и колючие капли били Себастьяна по лицу всю дорогу от ресторана Феннели, в котором давным-давно сидел знаменитый на весь Париж полицейский Анри Бенколен, до его однокомнатной квартирки. Промокший до нитки Себастьян зашел в дом и первым делом включил компьютер, чтобы узнать последние новости об исчезновении месье Буало. Уже месяц как никто не видел директора крупнейшего банка Франции месье Тома Буало. А ведь именно он был отправителем этой короткой СМСки. И именно его Себастьян убил ровно месяц назад.

Несмотря на жуткий холод, капли пота противно катились по его телу. Душ! Только это как-то могло помочь месье Нарсежаку. Он открыл до отказа кран с холодной водой, подождал, закрыл и включил горячую воду. Ванна медленно наполнялась. Зеленоватая, пузыристая вода. Легкий пар собирался в круглые капельки, бежавшие по белым эмалевым стенкам ванны, по стене, по стеклянной полочке над умывальником, на которой выделялась отточенная бритва. Она смотрела на Себастьяна и кричала: я тут, возьми меня. Только возьми и наступит покой…

От этого ужаса Себастьяна спас какой-то звук. Повернувшись лицом к двери в ванную, на запотевшем стекле он увидел… лицо. Это было лицо Тома. Он с улыбкой смотрел на него, держа руку у левого виска, слегка касаясь того места, куда вошла пуля… Когда Себастьян пришел в себя, в квартире никого не было. Небольшое окошко в двери ванной было разбито брошенным мылом, а Тома… Тома был мертв уже месяц и потому никак не мог зайти в гости.

Самое страшное в этой истории было то, что Люсьен, его любимая Люсьен, оставила Себастьяна. Та, ради которой он убил ее мужа, чтобы они были вместе, та, без которой он не мог дышать, оставила его. «Я не буду жить с убийцей!» - сказала она и ушла. Хотя именно Люсьен сказала Себастьяну, что, пока ее муж жив, она не может быть с ним. И теперь он остался один. Один против всех. Против полиции, против Люсьен и против Тома, который даже с того света сумел прислать ему сообщение.

На компьютере замигал значок, означающий, что пришло какое-то письмо. Адрес отправителя был the_hell@gmail.com. Вытерев мокрые от пота руки, Нарсежак открыл его:
Себастьян, привет!
Как жизнь, дружище?
Как тебе с моей Люсьен? Она хороша в постели, не так ли?
А ведь я считал тебя своим другом, а ты…
Уже не твой, давно мертвый Тома.

Стараясь не дышать, он шел на встречу зовущего голоса в непроницаемую тишину туннеля. Голос Тома затихал, словно падал с высокой башни. В ту же темноту предстояло провалиться и ему. Себастьян стал задыхаться и втянул в себя влажный, пахнувший гнилью воздух, и тьма тоже, словно ему в ответ, сделала вдох. Казалось, его кто-то сопровождает. Люсьен, а может, ее тень, шла рядом и повторяла: Убийца, убийца, убийца! Весь туннель был наполнен чьим- то скорбным стоном, и казалось, что тысячи невидимых людей с трудом волочат ноги в кромешной тьме. Он задел что-то скользкое и мокрое. Эта дорога казалась бесконечной…

Из этого кошмара Себастьяна вырвал резкий звонок в дверь. Немного приведя себя в порядок, он открыл.
- Месье Себастьян Нарсежак?
- Да, это я.
- Комиссар Марей. У меня есть несколько вопросов по поводу исчезновения вашего друга Тома Буало.

Комиссара Марей знала вся Франция. Его отец в далеких 1950-х годах раскрыл дело об убийстве в запертой комнате, которое вошло в книгу «История криминалистики» под названием «Инженер, который ненавидел буквы». Сын был таким же проницательным и опытным полицейским.

- Пожалуйста, проходите. Что-то выпьете?
- Спасибо, нет. Я буквально на несколько минут.

Полицейский сел на диван. Себастьян не знал, сколько времени длился кошмарный сон, но монитор компьютера уже погас, и письма не было видно.
- Скажите, месье Нарсежак, вы были очень дружны с пропавшим. Не так ли?
- Да. С детства. Нас даже считали кузенами, хотя это не так.
- Я слышал, что вас было трое. Вы, месье Буало и Люсьен, жена вашего друга.
- Это верно.
- И вы всегда любили ее и не скрывали этого даже после того, как они стали мужем и женой. Это тоже так?
- Комиссар! Это не секрет. Тома знал, что я люблю Люсьен. Но она выбрала его, и я принял ее выбор. Мы продолжали дружить, как раньше.
- А сейчас? В каких вы отношениях с этой женщиной?
- Я даже не знаю где она. Видел ее на второй день после исчезновения Тома и все. Она не отвечает ни на звонки, ни на электронную почту, ни на мои СМСки.
- Я могу вам, месье Нарсежак, сказать даже больше. После того как мадам Буало подала в комиссариат заявление о пропаже мужа, ее больше никто не видел. - Комиссар поднялся и продолжил, - спасибо за помощь, месье. Я попрошу вас пока не покидать Париж.
И легкой походкой вышел за дверь.

Себастьян опять остался наедине со своими призраками. Ему было страшно. Он открыл пачку «Gitanes» и закурил. Дым сигареты вместе с вином «Avarus Saint Chinian» подействовали на него, и вокруг заиграло пламя. Казалось, оно возникло само по себе, словно ниоткуда. Сначала оно было голубое, а потом рассыпалось дрожащими огненными языками и стало ярко-красным. Себастьян вспомнил календарь с картинками, который любил рассматривать, будучи мальчишкой: коленопреклоненная негритянка под экзотическими деревьями у золотистого берега, где плескалось синее море. В пламени вина негритянка превратилась в обнаженную Люсьен, которая, обнимая его, нежно шептала: Убийца, убийца, убийца. Любимая вдруг исчезла, а в его объятьях оказался Тома, предлагающий ему выпить обжигающий напиток. И покуда Себастьян пил глоток за глотком, ему казалось, будто пьет он расплавленное золото. Он почувствовал, что начинает захлебываться и…

Мелодия входящего сообщения на мобильник вырвала его из этого кошмара.

Набережная Орфевр, 36

В это время на Набережной Орфевр, 36 было довольно шумно. Вся полиция Франции была поднята на ноги в связи с делом о пропаже месье Тома Буало. Теперь, когда выяснилось, что жена Буало, красавица Люсьен, тоже исчезла, казалось, что все мошенники и убийцы могут творить, что им вздумается. Полиции было не до них. Каждый, носящий форму полисмена, занимался только этим делом. Надо сказать, что полицейские рыли землю: прочесывались все возможные и невозможные места. Компьютерщики пытались засечь мобильные телефоны пропавших. Личный ноутбук месье Буало в поисках хотя бы какой-то информации, которая могла навести на след, пытались взломать лучшие хакеры, приглашенные со всего мира. После того как стало известно, что за день до пропажи Буало все его деньги были переведены на анонимный счет, был отправлен запрос во все банки мира. Все было бесполезно. Не было никаких зацепок, которые могли бы пролить хоть какой-то свет на это дело.

Себастьян Нарсежак

Себастьян открыл мобильник. Сообщение было коротким и состояло из одного слова: СДОХНИ!

Больше не в состоянии оставаться дома, Себастьян вышел на улицу. Он сдал машину на станцию обслуживания. Смазка. Полный бак горючего. И две канистры про запас. Потом поехал на площадь Коммерс, миновал Биржу, пересек эспланаду острова Жольет. Он развил бешеную скорость, даже не думая о смерти. Он искал ее, но она прошла мимо. Его нервы напряжены, и сердце болезненно сжимается, словно готово разорваться. Прогромыхал мимо нескончаемый товарный поезд. Себастьян считает вагоны. Один, два, три…тринадцать. Опять тринадцать. Эта цифра продолжала преследовать его. Он остановился. Вышел с машины. Может, Тома остался жив. Но как? Он же стрелял почти в упор! А может, нет? Может, все это приснилось в кошмарном сне? И все живы? Но тогда где Тома? Где Люсьен? Себастьян снова сел в машину. Резко рванув с места он, пронеся по улице, как вдруг… В кафе сидели Тома и Люсьен. Он резко развернулся, проехал с десяток метров и выскочил из машины… Люсьен!!!!!!
Все смотрели на него, несущегося через дорогу. Он подбежал к столику, за которым сидела… совершено незнакомая ему пара.

Набережная Орфевр, 36

Хакеры, работающие над ноутбуком месье Тома Буало, были не в себе. Они почти месяц пытались подобрать пароль к компьютеру, и ничего. И тут во время обеденного перерыва вошла уборщица и, подметая, слушала их разговоры.
- А что тут сложного. Просто наберите слова ТОМА и БУАЛО, и все.
Ошарашенные хакеры сделали это, и ноутбук пустил их в святая святых, в личный компьютер месье Буало.
Уборщица получила квартальную премию и орден Почетного Легиона.

Себастьян Нарсежак

Он вернулся домой. Он сел за компьютер. И начал писать.
«Я не стану рассказывать о своей жизни. Я не стану рассказывать, как я любил Люсьен. Я не стану рассказывать, как возненавидел своего друга. Я только хочу подробно изложить события последнего месяца. Не делая никаких выводов, ничего не приврав, ничего не скрыв. Я не знаю, кто виноват в том, что произошло со мной. Может, вы поймете. Я не претендую на то, что хорошо могу изложить свои мысли. Но мое ремесло научило меня наблюдать, размышлять, чувствовать. Подходя к животному, я знаю, как расположить его к себе, как приласкать, как успокоить. Первое, что ощущают мои пальцы под влажной шерстью, — это страх. Животных, поверьте мне, преследует страх смерти. И меня. Меня все время преследует страх, только не смерти, а жизни. Моя жизнь кончилась в том момент, когда я нажал на курок и убил своего друга. А сейчас я мертв. А он жив. Он шлет мне письма, сообщения. А я умер. Меня нет. Осталась только оболочка.

Я расскажу вам о том, что произошло в тот вечер, 12 января сего года.
Она сказала: «Убей его, если хочешь, чтобы я была твоей». Она остановилась у окна и посмотрела на улицу. Я дрожащими руками пытался завязать галстук. Я наблюдал за Люсьен и уже снова хотел ее. Страсть терзала меня как болезнь – никакие объятия и поцелуи не приносили исцеления. На ней было легкое платье, сквозь которое была видна ее ошеломляющая фигура. Я с ума сходил по ней, но я не хотел убивать…

Набережная Орфевр, 36

Премию и Орден забрали, так как банкира и его жену так и не нашли.

Центральный сумасшедший дом Парижа

Себастьян лежал, привязанный к кровати, и не реагировал на врачей, собравшихся рядом.
- Ну что? Как дела у нашего пациента.
- Все так же. Он утверждает, что убил месье Буало. Помнишь ту историю? О ней писали все газеты.
- Да. Помню. И чем все кончилось?
- Ничем. Эту пару никто не больше не видел. Голов в полиции полетело столько!!
- Так может наш пациент говорит правду?
- А кто знает? С ним сейчас говорить, как со стенкой. И, думаю, что так будет всегда.

Где-то на Канарских островах

Красавица Люсьен со своим мужем Тома грелись под ласковым солнцем.
- Как же тут хорошо, дорогой. Мы и мечтать не могли о такой жизни, там в Париже. А тут, с теми деньгами, что у нас есть… - она сладко потянулась.
- Да, родная. Ты у меня умница. Так использовать этого неудачника. Браво, милая!
- Я слышала, что он сошел с ума?
- Да он всегда был немного не в себе. Ни от мира сего. Его впечатлительность идеально подошла для наших целей.
- Ну и черт с ним. Мы в раю, любимый.
- Нет, а ведь Себастьян - действительно лох. Он так и не понял, что никогда нельзя верить женщинам. Я-то это знаю. Я верю только тебе одной, любовь моя.
- Да, родной. Отдыхай, любимый, - и, глядя на своего мужа, Люсьен подумала: «Эх, дорогой, и ты такой же. Как все. И тоже забыл. НИКОГДА НЕ ВЕРЬ ЖЕНЩИНАМ».