КЕЛЛЕР вышел из такси на перекрестке Бродвея и Бликер-стрит. Это было проще, чем пытаться объяснить водителю-гаитянцу, как добраться до Кросби-стрит. Келлер пешком дошел до дома Мэгги, представлявшего из себя бывший склад с некрасивым, отталкивающим взгляд фасадом, и поднялся в ее комнату на пятом этаже под самой крышей. Мэгги ждала его. На ней было надето черное, из канваса* Canvas — плотная хлопковая ткань; напоминает джинсовую, только мягче и пластичней.
, пальто типа тех, которые можно увидеть в фильмах-вестернах. Пальто называлось "дастер"* Duster — "пыльник"; от англ. dust — "пыль") — тип одежды ковбоев Дикого Запада. С тех дальних времён считался непременным атрибутом ковбойского стиля в одежде и шился, как правило, из хлопка или брезента. "Дастер" защищал своего хозяина главным образом от пыли. В начале 20 века пальто типа "дастер" приобрело определённую популярность среди молодежи, поскольку оно как нельзя лучше подходило для поездок на мотоциклах по пыльным дорогам американской глубинки. И только в конце 20 века "дастеры" стали по-настоящему популярны, и не просто как рабочая или загородная одежда, а как стильный элемент гардероба.
. Наверное, потому, что было настолько длинным, что могло эффективно защищать от пыли. Мэгги была маленького роста ("эльфийка", решил Келлер, было самым подходящим для нее словом), и надетый на ней дастер буквально "подметал" пол.
— Сюрприз, — произнесла Мэгги и распахнула пальто, под которым на ней абсолютно ничего не было.
Келлер познакомился с Мэгги Грискомб в художественной галерее и с тех пор изредка с ней виделся. Но буквально на днях какая-то его случайная фраза заставила Дот спросить, встречается ли он с кем-нибудь, и он ничего не смог ответить. Встречается ли он? Трудно сказать.
— Да так, несерьезные отношения, — попытался объяснить он.
— А разве бывают другие, Келлер?
— Дело в том, что ее это устраивает. Мы встречаемся раз в неделю, чтобы покувыркаться в постели.
— Но перед этим вы хоть отправляетесь поужинать?
— Я как-то не предлагал ей это. Она маленькая и, наверное, ест совсем мало. А, возможно, она вообще ест только в одиночестве.
— Ты удивишься, узнав о том, как много людей любит поесть перед сексом, — сказала Дот. — Но, судя по твоим словам, она, скорее, напоминает изголодавшегося по ласке моряка. У нее что, свой винный магазин?
— Она не состоялась как художник и переквалифицировалась в ювелира.
— Ну что ж, тебе не придется покупать серьги, — заметила Дот, — раз она делает их сама. А что ты собираешься ей купить?
— Ничего.
— Весьма экономно. Учитывая, что ты не даришь ей подарки и не приглашаешь на ужин, я думаю, твой бюджет не сильно страдает. Можешь ты, по крайней мере, послать женщине цветы?
— Я уже посылал ей цветы.
— А ты знаешь, Келлер, что это можно делать и не один раз? В этом и состоит прелесть цветов. Увядший букет можно выбросить, а вместо него поставить в комнате новый.
— Ей понравились цветы, — отозвался Келлер, — но она сказала, что одного раза будет достаточно. "Не делай этого больше", — сказала она мне.
— Потому что она не хочет серьезных отношений?
— Вот именно.
— Да, Келлер, — вздохнула Дот, — если уж ты выбираешь себе женщин, то всегда каких-то странных.
— Это было что-то, — промурлыкала Мэгги. — Мне это только показалось, или ты на самом деле вызвал настоящее землетрясение?
— С максимальным значением по шкале Рихтера, — усмехнулся Келлер.
— Я чувствовала, что эта ночь будет особенной. Ведь завтра полнолуние.
— Может быть, нам следовало дождаться этого события?
— Нет-нет. В день перед полнолунием я всегда очень сильно чувствую.
— Что чувствуешь?
— Луну.
— Как ты ее чувствуешь? Как она на тебя влияет?
— Она делает меня более взволнованной. Повышает мое настроение. Как бы усиливает все ощущения. Я думаю, она на всех так действует. А на тебя, Келлер? Как на тебя влияет Луна?
Все, что Келлер мог бы ответить, так это то, что луна всего лишь дает ему немного света на ночном небе.
Проживая в городе, где многочисленные уличные фонари неплохо справлялись со своей функцией, он мало обращал внимания на луну и, наверное, даже не заметил бы, если бы кто-то ее украл. Новолуние, четверть, полнолуние… Келлер мог определить фазу луны лишь в те редкие мгновения, когда его взгляд случайно натыкался на отблеск ночного светила между зданиями.
Но Мэгги, очевидно, придавала большое значение влиянию луны. Ради бога, если этот спутник Земли смог доставить им такое удовольствие, которое они только что испытали, Келлер готов был поблагодарить луну за это.
— Кроме того, — снова заговорила Мэгги, — мой гороскоп говорит, что я сейчас вступаю в период сексуального подъема.
— Твой гороскоп?
— Ага.
— А ты что, читаешь его каждое утро?
— Ты имеешь в виду газету? Ну, не скажу, что вообще не заглядываю в нее, но в поисках советов и рекомендаций я доверяла бы газетному гороскопу не более, чем советам Энн Лэндерс* Ann Landers — псевдоним обозревателя газеты "Chicago Sun-Times" Рут Кроули (Ruth Crowley), которая создала популярную колонку советов "Спросите Энн Лэндерс". На протяжении 56 лет (начиная с 1943 года) эта колонка печаталась во многих газетах по всей Северной Америке.
, которая предложила бы мне завести собачку, чтобы стать более популярной в обществе.
— По этому поводу, — заметил Келлер, — я могу сказать, что тебе вовсе не нужна собачка. Хотя, что может помешать тебе приобрести ее?
— Кто знает, — ответила она, раскрывая ему свои объятия. — Может, мне это даже понравилось бы.
Немного позже она сказала:
— Гороскопы в газете забавны, как Пинатсы и Дунсбери* Peanuts и Doonesbury — популярные герои американских газетных комиксов.
, но они слишком абстрактны. У меня есть личный гороскоп, составленный специально для меня, и раз в год он к тому же уточняется. Поэтому я всегда имею представление о том, чего ожидать в ближайшие двенадцать месяцев.
— И ты веришь во все это?
— В астрологию? Ну, это же, как гравитация, разве нет?
— Которая не позволяет предметам улетать в космос?
— Гравитация работает независимо от того, верю я в нее или нет, — сказала Мэгги. — И меня это устраивает. К тому же, я верю во все.
— И в Санта Клауса?
— Даже в Зубную Фею. Вообще, все эти оккультные вещи: и карты Таро, и нумерология, и хиромантия, и френология, и…
— А это еще что такое?
— Определение характера по выпуклостям на голове, — сказала она и легонько шлепнула его ладонью по макушке. — У тебя есть несколько.
— У меня на голове есть выпуклости?
— Ага. Но не спрашивай меня, что они означают. Я ни разу не была у френолога* Френология (от греч. φρήν — "ум, рассудок" и греч. λογος — "слово, наука") — одна из первых псевдонаук в современном понимании, основным положением которой является утверждение о взаимосвязи между психикой человека и строением поверхности его черепа.
.
— А хотела бы?
— Встретиться с френологом? Конечно, если бы кто-нибудь посоветовал мне хорошего специалиста. Во всех этих сферах трудно найти профессионала. Есть цыгане, которые на самом деле обычные мошенники, но есть и настоящие знатоки. Некоторые просто хорошо разбираются в этих вещах, а некоторые, как говорится, собаку на них съели. Но такое бывает в любой сфере деятельности, не правда ли?
Келлер не возражал.
— Я только не понимаю, — заметил он, — как это все работает. Какая разница, где находятся звезды в момент твоего рождения? Какое это имеет отношение к чему-либо?
— Я не знаю, как вообще что-нибудь работает, — ответила Мэгги, — или почему оно работает. Почему, когда я щелкаю выключателем, зажигается свет? Почему у меня становится мокро, когда ты прикасаешься ко мне? Все это настоящая тайна.
— Но, черт возьми, выпуклости на голове, карты Таро…
— Иногда это просто способ пробудить свою интуицию. Я, например, знала женщину, которая могла читать по обуви.
— По этикеткам, что ли? Я не очень тебя понимаю.
— Она могла посмотреть на пару туфель, которые ты носил какое-то время, и рассказать кое-что о тебе.
— Типа, "вам нужны новые стельки"?
— Нет. Типа, что ты ешь слишком много еды, содержащей крахмал, и что тебе следует ярче выражать женскую сторону твоей натуры, и что отношения, в которых ты находишься с окружающими, сдерживают твою творческую активность. Вот об этом она могла рассказать.
— И все это, глядя на твои туфли. А для тебя это имеет какой-то смысл?
— Трудно объяснить. Ну, вот ты знаешь, что такое холизм?
— Не думаю.
— Это такой философский принцип, который говорит, что каждая клеточка нашего тела отражает весь космос. Поэтому все взаимосвязано. Например, я могу помассировать твои ноги, и у тебя престанет болеть голова.
— Ты можешь это сделать?
— Ну-у, не я лично, но профессиональный рефлексотерапевт мог бы. А хиромант может посмотреть на твою ладонь и реально увидеть твое физическое состояние, которое вроде бы никак не связано с твоей рукой. Все отражается и в радужной оболочке твоих глаз, и в выпуклостях головы.
— И в каблуках твоей обуви, — эхом отозвался Келлер. — Мне, кстати, однажды читали по руке.
— Неужели?
— Год или два назад. Я был на одной вечеринке, куда в качестве аттракциона была приглашена женщина-хиромант.
— Наверное, не очень хороший хиромант, раз ее нанимали для вечеринок. Насколько качественно она прочитала твою руку?
— Она не делала этого.
— Мне кажется, ты сказал, что тебе читали по руке.
— Я был готов к этому. Но она оказалась не готова. Я сел за стол, протянул ей свою ладонь, а она лишь взглянула на меня и оттолкнула мою руку.
— Кошмар! Ты, наверное, был в ужасе?
— Почему?
— Она, должно быть, увидела на твоей ладони знак неминуемой смерти.
— Такая мысль приходила мне в голову, — признался Келлер, — но я понял, что она просто исполнитель, и это было частью представления. Хотя, я немного нервничал, когда вскоре после этого садился в самолет…
— Могу себе представить.
— …но это был обычный полет, все было нормально, ничего не случилось, и я забыл об этом. Я даже не вспомню, когда последний раз думал про этот случай.
Мэгги протянула руку.
— Дай-ка мне…
— Чего?
— Дай мне твою ладонь. Посмотрим, что привело ту сучку в такое волнение.
— Ты умеешь читать по руке?
— Не так хорошо, как хотелось бы, но кое-что я понимаю. Давай-ка посмотрим… Я, правда, не хочу узнать слишком много, чтобы не поставить под угрозу необязательность наших отношений. Вот твоя линия головы, вот линия сердца, вот линия жизни. А линии брака нет. Ты говорил, что никогда не был женат, и твоя рука подтверждает, что это правда. Но я не могу сказать, что вижу на твоей ладони что-то такое, что заставило бы меня посоветовать тебе не начинать смотреть длительные сериалы* Русскоязычный вариант американского выражения "Не покупать долгоиграющие пластинки" — американская поговорка о человеке, которому осталось недолго жить.
.
— Это утешает.
— Зато я, кажется, поняла, что так испугало ее. У тебя большой палец убийцы* В хиромантии так называется утолщённый (дубинообразный) большой палец.
.
Когда Келлер возился со своей коллекцией марок, он временами невольно задерживал взгляд на своем большом пальце. Брал ли он в руку пинцет, раскрывал ли пергаминовый* Пергамин — тонкая, но прочная бумага типа кальки.
конверт, наводил ли лупу на марку — каждый раз перед его глазами маячила его личная каинова печать* Печать, которой библейский Бог заклеймил Каина после убийства им брата Авеля. В переносном смысле — "клеймо убийцы"
. Его большой палец убийцы.
— Твой большой палец имеет определенную форму, — сказала ему тогда Мэгги. — Посмотри внимательно. А теперь погляди на мой палец или на большой палец на твоей левой руке. Видишь различие?
Келлер узнал, что Мэгги смогла распознать палец убийцы потому, что у одной ее подруги детства — женщины совершенно мирной — был точно такой же по форме большой палец.
Однажды некий хиромант рассказал об этом ее подруге, и они вместе с Мэгги даже порылись в книгах на эту тему. И нашли цветную фотографию "пальца убийцы" в натуральную величину, и он выглядел точно так же, как у ее подруги Жаклин, и как теперь у Келлера.
— Не переживай, — успокаивала его Мэгги. — Не знаю, есть ли какая-то статистика по этому поводу, но я уверена, что большинство убийц, разгуливающих среди нас, имеют совершенно нормальные пальцы, в то время как большинство людей, которых угораздило родиться с пальцами убийцы, в жизни никого не убили и никогда не убьют.
— Обнадеживающий факт.
— Сколько человек ты убил, Келлер?
— Бог с тобой! Ни одного!
— А ты чувствуешь потребность кого-то убивать?
— Вовсе нет.
— Тогда можешь расслабиться. Пусть у тебя и палец убийцы, но, думаю, тебе не стоит беспокоиться об этом.
Он и не беспокоился. Он был лишь немного озадачен. Как может человек всю жизнь иметь большой палец убийцы и даже не подозревать об этом? И когда уже, как в песне поется, "все сказано и сделано", то что это могло означать?
Он никогда не обращал особого внимания на свои большие пальцы. Он, конечно, знал, что они не совсем идентичны на левой и правой руках, отличаются по форме, но эта разница не бросалась в глаза до такой степени, чтобы, скажем, служить причиной для насмешек в детстве со стороны сверстников. За все годы жизни Келлер задумывался о своих больших пальцах не более, чем о ногте на большом пальце левой ноги, который был отмечен не совсем обычным утолщением.
"Еще и нога убийцы", — подумал он с усмешкой.
Он внимательно изучал каталог "Марки Франции и ее колоний", когда зазвонил телефон. Келлер снял трубку. Звонила Дот.
Он совершил привычную поездку поездом от Центрального вокзала до Уайт-Плэйнс и обратно. Потом перед сном упаковал сумку, а утром на такси добрался до аэропорта имени Джона Кеннеди и вскоре уже летел самолетом в Тампу* Третий по размеру город штата Флорида (США)
. Там он взял напрокат "Форд-эскорт" и поехал в Индиан-Рокс-Бич* Indian Rocks Beach — городок, расположенный на небольшом острове в Мексиканском заливе у побережья Флориды. Название переводится как "Пляж у индейских скал". Основная статья городского дохода — туризм.
, название которого лучше подходило для заголовка в "Вэрайети"* "Variety" ("Варьете") — ведущий американский еженедельник, освещающий события в мире шоу-бизнеса.
, нежели для места, в котором можно жить. Но что есть, то есть. И, хотя Келлер не увидел там ни индейцев, ни скал, не заметить пляж было просто невозможно. Пляж был прекрасен, и Келлер понял, почему здесь построено столько коттеджей, и почему люди стремились сюда в отпуск.
Человек, которого искал Келлер, был из штата Огайо. Звали его Стиллман. Он только что приехал сюда на неделю и остановился на побережье в апартаментах на четвертом этаже кондоминиума "Галф Уотер Тауэрс", в холле которого, как заметил Келлер, неотлучно находился охранник. Хотя, скорее всего, охранник не олицетворял собой трудностей, сравнимых с взятием линии Мажино* la Ligne Maginot — система мощных французских укреплений на границе с Германией. Была построена в 1929–1934 годах (затем совершенствовалась вплоть до 1940 года). Длина около 400 км. Названа по имени военного министра Андре Мажино.
.
Что еще он знал? То, что Стиллман приехал из пасмурного Цинциннати*Cincinnati — город в штате Огайо (США).
. Значит, он вряд ли будет долго сидеть в помещении. Он захочет понежиться под лучами солнца; возможно, поплескаться немного в заливе, чтобы потом снова утонуть в солнечных ваннах.
Среди вещей Келлера были плавки, и в общественном мужском туалете он надел их. Номер в гостинице Келлер еще не снял, поэтому у него не было полотенца, чтобы постелить его на пляже, но, в принципе, он мог лечь прямо на песок.
Оказалось, что о полотенце он вообще зря беспокоился. Подходя к общественному пляжу, он увидел, как одна женщина, держа руки "лодочкой", приблизилась к лежащему мужчине. В ладонях у нее была вода, и она выплеснула ее на мужчину, который тут же вскочил на ноги. С радостным смехом мужчина и женщина побежали в набегающие на берег волны прибоя. Они резвились в воде, являя собой идеальный образец юношеской энергии, управляемой гормонами, и Келлер подумал, что они будут шалить так еще некоторое время. На песке лежали оставленные молодой парочкой два полотенца. Два белых пляжных полотенца без каких бы то ни было меток на них. Келлер решил, что может позаимствовать одно полотенце. В конце концов, этим голубкам хватит и одного оставшегося, чтобы улечься на него, когда они устанут плескаться и вернутся на песок.
Келлер подхватил с земли полотенце и быстро ушел. Через некоторое время он расстелил его на песке частного пляжа, куда имели доступ обитатели кондоминиума "Галф Уотер Тауэрс". Поглядев по сторонам, он не заметил никого, кто бы отдаленно походил на Джорджа Стиллмана, поэтому Келлер вытянулся на спине и закрыл глаза. Для солнца, которое в последнее время редко навещало Нью-Йорк, Флорида, очевидно, была родным домом. Жаркие лучи небесного светила по-хозяйски прохаживались по коже Келлера. Если уж для поисков Стиллмана потребовалось определенное время, значит, с ним пока все было в порядке.
Примерно через полчаса Келлер открыл глаза. Он сел и огляделся вокруг, чувствуя себя, как Панксатонский Фил* Punxsutawney Phil — знаменитый лесной сурок из города Панксатони в штате Пенсильвания (США), якобы умеющий предсказывать погоду. Согласно традиции, во время праздника "День сурка" люди пытаются предсказать начало весны по его выходу из домика. Если он увидит свою тень и сразу же вернётся домой, то зима будет ещё долго, если же не увидит и останется, то весна будет ранняя.
в День сурка. Не увидев ни Стиллмана, ни свою собственную тень, Келлер снова лег и закрыл глаза.
В следующий раз он открыл их, когда услышал, как кто-то громко ругается. Келлер опять сел и увидел не далее чем в двадцати ярдах от себя начинающего лысеть мужчину с бочкообразной грудной клеткой и одутловатым лицом, который ругал на чем свет стоит свою правую руку.
Как могло получиться, что человек обиделся на собственную руку? Конечно, у него мог оказаться большой палец убийцы. Ну, так что из этого? У Келлера тоже был такой палец, но он никогда не испытывал потребности ругать его последними словами.
А-а, ну, конечно. Мужчина говорил по мобильнику. И, черт возьми, это был Стиллман.
На лицо мужчины Келлер сначала даже не обратил внимания. Его привлекли сердитый голос и бочкообразный торс, густо заросший черными волосами. Всего этого нельзя было "услышать" и "увидеть", глядя на портретное фото, которое ему показала Дот, но зато на фотографии было лицо, и в точности такое же лицо было у мужчины.
Пока Стиллман загорал, Келлер делал то же самое. Когда Стиллман поднялся и пошел к воде, Келлер последовал за ним. Когда Стиллман резко бросился в волны, чтобы быстро миновать полосу прибоя, Келлер не отставал от него.
Когда Келлер выбрался на берег, Стиллмана там не было. Келлер быстро покинул пляж, унося с собой два полотенца и мобильный телефон, а Стиллман из воды так и не появился.
Почему большой палец?
Уже вернувшись в Нью-Йорк, Келлер продолжал размышлять над этим вопросом. Он не мог понять, почему большой палец должен быть связан с убийством. Когда вы стреляете из пистолета, вы нажимаете на спусковой крючок указательным пальцем. Когда вы беретесь за нож, то обхватываете его рукоятку всеми пальцами. Можно, конечно, упереть большой палец в основание рукоятки, чтобы точнее направить нож, но, в принципе, большие пальцы вообще не нужны для того, чтобы вонзить клинок туда, куда требуется.
А если вы кого-то душите, то требуются ли для этого большие пальцы? Келлер воспроизвел по памяти соответствующее движение руками и не увидел в нем особой роли больших пальцев. При удушении руками нужно использовать не только большие, но и все остальные пальцы, иначе ничего не получится.
И все-таки, почему "большой палец убийцы"?
— Вот чего я решительно не понимаю, — покачала головой Дот, — так это того, что ты уезжаешь куда-нибудь к черту на кулички и проводишь в глухомани неделю или две, а когда тебе посчастливилось вырваться из зимнего Нью-Йорка в солнечный рай, ты возвращаешься в тот же день. В тот же день!
— Подвернулся удобный случай, и я им воспользовался, — ответил Келлер. — Просто все прошло очень быстро.
— Я понимаю, и, видит бог, ни в чем не хочу тебя упрекнуть. Но это выглядит немного странно, вот и все. Вы двое летите с холодного севера на юг, и прежде чем один из вас получает возможность погреть на солнце свои косточки, ты уже возвращаешься в Нью-Йорк, а второй парень быстро охлаждается до комнатной температуры.
— Я бы сказал, до температуры воды.
— Извини, ошиблась.
— И это было, как в ванне.
— Великолепно, — усмехнулась Дот. — Он мог бы вскрыть себе вены, но после того, как ты подержал его голову несколько минут под водой, ему это уже было не нужно. Но неужели ты не мог подождать несколько дней? Вернулся бы с загаром, и он лег бы в могилу загорелым. Всяко лучше при встрече со своим Создателем выглядеть на все сто.
— Несомненно, — согласился Келлер. — Дот, ты никогда не замечала ничего необычного с моим большим пальцем?
— Большим пальцем?
— Вот с этим. Он не кажется тебе странным?
— Знаешь, что у тебя получается лучше всего, Келлер? Резко менять тему разговора. Из-за твоего пальца я теперь и не вспомню, о чем мы только что говорили.
— И все же?
— Ты это серьезно? Дай-ка посмотрю. Я бы сказала, что он выглядит, как обычный палец. Но ты ведь знаешь поговорку: если ты увидел один палец* В данном случае Дот перефразировала первую половину английской поговорки "If you've seen one, you've seen 'em all" (примерный перевод: "Если ты увидел часть, считай, что ты увидел всё целиком")
…
— Да ты погляди, Дот. В том-то все и дело, что они не одинаковы. Сравни сама.
— Ой, и правда. Один меньше.
— Вот-вот.
— А мои-то хоть одинаковы? Уф, насколько я вижу, мои похожи, как две капли воды. Правда, на одном есть маленький старый шрам, но не спрашивай меня, откуда он, потому что я все равно не помню. Ладно, Келлер, ты прав: у тебя необычный большой палец.
— Дот, ты веришь в судьбу?
— Ух ты! Келлер, ты опять переключил канал. Мне казалось, что мы обсуждаем большие пальцы.
— Я подумал о Луисвилле.
— Я отберу у тебя дистанционный пульт, Келлер. Он опасен в твоих руках. Луисвилль?
— Ты помнишь, я был там.
— Конечно. Дети, играющие в баскетбол, парень в гараже, и, если мне не изменяет память, нежное волшебство угарного газа.
— Точно.
— И что?
— Помнишь, у меня тогда было какое-то плохое предчувствие? А потом в моей прежней комнате убили двоих людей.
— Я все помню, Келлер. И что из этого?
— Думаю, мне просто интересно, сколько лет жизни может быть предначертано и предопределено? Насколько велик у людей собственный выбор?
— Если бы у нас был выбор, — сказала Дот, — мы бы говорили о чем-нибудь другом.
— Я никогда не хотел быть тем, кем я стал. Тем более, не было ничего похожего на тест профпригодности, который проходят в средней школе, когда ко мне подошел бы наставник, отвел в сторонку и порекомендовал сделать карьеру наемного убийцы.
— Все получилось само собой, верно?
— Я тоже всегда так думал. И, конечно, чувствовал что-то такое. Но, может быть, я просто следую своему предназначению?
— Не знаю, — промолвила Дот, склонив голову. — Сейчас, наверное, должна заиграть музыка? Так всегда бывает в мыльных операх, когда герои ведут подобные разговоры.
— Дот, у меня большой палец убийцы.
— Слава богу, мы вернулись к твоему большому пальцу. Как тебе это удалось, и какого черта ты вообще говоришь об этом?
— Хиромантия, — сказал Келлер. — В хиромантии такой палец, как у меня, называется большим пальцем убийцы.
— В хиромантии?
— Да.
— Я допускаю, что у тебя большой палец необычной формы, — сказала Дот, — хотя за все годы, что я тебя знаю, я никогда этого не замечала, пока ты сам не обратил на это внимание. Но какое отношение он имеет к убийству? Ты что, убиваешь людей, перечеркивая своим большим пальцем их линии жизни?
— Да нет, большим пальцем особенно не поорудуешь.
— Ну, разве что можно остановить попутку или сделать неприличный жест.
— Я знаю только то, — заявил Келлер, — что у меня большой палец убийцы, и что, когда я вырос, я стал убийцей.
— Его-Большой-Палец-Заставил-Его-Сделать-Это.
— Или все было наоборот? Может быть, в детстве мой палец был нормальным, а потом изменился из-за моей работы.
— Не говори ерунды. Твой палец при тебе с рождения, и кому как не тебе знать, всегда ли он был таким?
— Да не знаю я. Никогда не обращал на него внимания.
— Келлер, это твой палец.
— И я должен был заметить, что он какой-то особенный? Я не знаю, Дот. Может быть, мне стоит обратиться к кому-нибудь?
— Идея неплохая, — согласилась Дот, — но, например, я дважды подумала бы прежде, чем доверять себя эскулапу.
— Это не совсем то, что я имею в виду, — ответил Келлер.
Астролог оказался не таким, как можно было представить.
Трудно сказать, что на самом деле ожидал увидеть Келлер. Накрашенные глаза, длинные волосы, подвязанные шарфом, большие круглые серьги — нечто среднее между цыганкой-гадалкой и девушкой-хиппи. Однако Луиза Карпентер оказалась приятной женщиной лет сорока, которая в долгой борьбе за сохранение девичьей фигуры уже, по-видимому, выбросила на ринг полотенце* (В боксе) Обусловленное правилами соревнований ритуальное действие секунданта (тренера) боксера. Выброшенное на ринг полотенце означает сигнал о немедленном прекращении боя.
. У нее были большие сине-зеленые глаза, простая незамысловатая стрижка. Она жила на Вест-Энд-авеню в квартире с удобной мебелью, носила свободную одежду, читала любовные романы и любила есть шоколад.
— Нам бы очень помогло, — сказала она Келлеру, — если бы мы знали точное время вашего рождения.
— Думаю, что теперь этого никак не узнать.
— Ваша мать отошла в лучший мир?
Отошла в лучший мир, ну надо же? Точнее было бы сказать, подумал он, что она просто умерла.
— Она умерла, и уже давно, — сказал он.
— А ваш отец…
— Умер еще до моего рождения, — уверенно произнес Келлер, в глубине души сознавая, что это могло оказаться неправдой. — По телефону вы спросили меня, нет ли кого-нибудь, кто может помнить о моем раннем детстве. Никого нет. Я один. И я ничего не помню.
— Имеются способы восстановить большую часть ранней памяти, — сказала Луиза и закинула себе в рот шоколадную конфетку. — В некоторых случаях прямо до самого рождения. И я знаю людей, которые утверждают, что могут вспомнить даже свое зачатие. Но не могу сказать, насколько можно им верить. Действительно это память или имитация памяти? К тому же в момент рождения вы, наверное, не носили на руке часы.
— Я тут подумал кое о чем, — произнес Келлер. — Конечно же, я не знаю, как звали врача, и, возможно, он уже тоже умер, но у меня есть копия свидетельства о рождении. Там не указано время рождения, только дата, но, может быть, в Бюро демографической статистики* Bureau of Vital Statistics — в некоторых штатах США эта организация выдаёт разрешения на брак, свидетельства о браке, а также свидетельства о рождении, смерти и т. п.
найдется какая-то информация?
— Возможно, — ответила Луиза. — Однако не беспокойтесь об этом. Я сама могу проверить.
— В интернете? Или типа того?
Женщина рассмеялась.
— Нет, не типа того. Вы сказали, что ваша мать упоминала о том, что ей пришлось встать рано утром, чтобы отправиться в больницу.
— Так она рассказывала.
— И роды были довольно легкими.
— Ну-у, я родился очень быстро.
— Вам захотелось родиться. Вам посчастливилось появиться в этом мире под знаком Близнецов, Джон, и… могу я называть вас Джон?
— Если хотите.
— Ну, а как люди обычно вас называют?
— Келлер.
— Очень хорошо, мистер Келлер. Я могу называть вас официально, если вам так больше нравится, и…
— Не "мистер Келлер", — перебил он. — Просто "Келлер".
— О!
— Так обычно меня все называют.
— Понятно. Келлер… Нет, у меня не получится. Я буду называть вас Джоном.
— О`кей.
— В школе дети часто называют друг друга по фамилиям. Это один из способов почувствовать себя взрослыми. "Эй, Карпентер, ты сделала домашку по алгебре?". Я не могу называть вас Келлер.
— Не переживайте из-за этого.
— Это ненормально, я понимаю, но…
— "Джон" тоже неплохо звучит.
— Ну, хорошо, — сказала Луиза и поудобнее устроилась в кресле. — Вы — Близнецы, Джон. Думаю, это вы и сами знаете. Близнецы поздние, так как вы родились девятнадцатого июня, что приближает вас уже к следующему знаку Зодиака — к Раку.
— Это хорошо или плохо?
— В астрологии нет понятий "хорошо" или "плохо", Джон. Хотя к хорошему можно отнести то, что лично я, например, люблю работать с Близнецами. Я считаю, что это очень интересный знак.
— Чем же он интересен?
— Двойственностью. Видите ли, зодиакальный знак Близнецы символизирует близнецов в реальной жизни…
Она продолжала говорить о свойствах знака, а Келлер согласно кивал в ответ, хотя при этом пропускал ее слова мимо ушей. Женщина объясняла:
— Я считаю, что самое интересное у Близнецов — это их отношение к правде. Близнецы, конечно же, двуличны, но у них есть некое внутреннее почтение к истине, которое, как в зеркале, отражается в противоположном к ним знаке на круге Зодиака. Это знак Стрельца, типичный представитель которого не может лгать даже ради спасения своей жизни. Близнецы могут солгать без всякой задней мысли, но иногда они способны на такую же поразительную откровенность, что и Стрелец.
— Понимаю.
Луиза продолжала объяснять, что он также находился под влиянием Рака, потому что Солнце вступило в фазу перехода в этот знак и, к тому же, в этом знаке была еще пара планет. А Луна находилась в созвездии Тельца, и такое расположение светил было весьма благоприятным.
— Луна в Тельце, то есть в знаке своей экзальтации* Когда Луна восходит (экзальтирует) в созвездии Тельца, в астрологии это считается одним из самых удачных положений Луны. "Экзальтация" — это знак Зодиака, в котором наиболее проявляются свойства планеты.
, — сказала Луиза. — Вы, наверное, замечали, что в жизни у вас обычно все складывается хорошо? И разве вы не чувствуете, что внутри вас имеется некий духовный стержень, жизнеутверждающие принципы, позволяющие вам всегда четко осознавать свое место в этом мире?
— Насчет последнего — не знаю, — отозвался Келлер. — Мне же пришлось прийти сюда, не так ли?
— Возможно, вы здесь именно из-за Луны в Тельце, — Луиза потянулась за очередной конфеткой. — Время вашего рождения определяет ваш восходящий знак, и в большинстве случаев это крайне важно. Но при отсутствии необходимой информации я обычно призываю на помощь свою интуицию. Астрология — мое главное профессиональное занятие, Джон, но это не единственный инструмент, который я использую. Я еще и экстрасенс. Я могу чувствовать разные вещи. И моя интуиция говорит мне о том, что ваш восходящий знак — это знак Рака.
— Ну, если вы так считаете…
— И, основываясь на этом, я составила вашу натальную карту* Персональный гороскоп, построенный на момент рождения человека.
. Я могла бы рассказать вам много технических подробностей о вашем гороскопе, но, уверена, вам это совсем не интересно, не так ли?
— Вы прямо ясновидящая.
— Поэтому вместо того, чтобы забивать вам голову тригонами, квадратами и оппозициями* Астрологические термины. Тригон, Квадрат, Оппозиция — это так называемые "аспекты", которые учитывают расположение планет на угловом расстоянии соответственно 120, 90 и 180 градусов друг от друга на небесном круге Зодиака.
, я просто скажу, что ваша карта весьма любопытна. Вы чрезвычайно мягкий человек, Джон.
— О?
— Но в вашей жизни очень много насилия.
— О!
— Это та самая двойственность Близнецов, — пояснила Луиза. — С одной стороны, вы внимательный, чуткий и невозмутимый. Крайне невозмутимый. Джон, а вы когда-нибудь злитесь?
— Не часто.
— Да-да, и вы вряд ли подавляете свой гнев. Это как-то не укладывается в уравнение. Но вокруг вас присутствует насилие, не правда ли?
— Мир, в котором мы живем, полон жестокости.
— Я имею в виду насилие, которое каким-то образом сопровождает вас всю жизнь. Вы являетесь его частью, хотя оно почему-то не затрагивает лично вас.
Луиза постучала пальцем по листу бумаги, на котором были отмечены звезды и планеты.
— Ваша карта очень непростая, — сказала она.
— Правда?
— Но, действительно, интересная. Я видела гороскопы людей, в момент рождения которых не было ни серьезных оппозиций, ни сложных аспектов. И эти люди живут жизнью, в которой ничего особенного не происходит. Они никогда не совершают рискованных поступков, не ввязываются в неприятности. Они ведут комфортную жизнь, заботятся о сохранении своих рабочих мест и воспитывают своих детей в безопасных чистых пригородах. Их жизнь не представляет никакого интереса.
— Да моя жизнь тоже не особо выдающаяся, — отозвался Келлер. — Я никогда не был женат, у меня нет детей. Я не занимаюсь бизнесом, никуда не баллотировался, не вырастил сад, не написал пьесу. И я не… Я не…
— Да?
— Извините, — смущенно пробормотал он, — но я никогда не испытывал…
— Душевных переживаний?
— Точно.
— И с вами так постоянно.
— О, да.
— Вы знаете, буквально на днях я сказала одной женщине, что ее Юпитер находится в квадрате к Солнцу, но при этом одновременно в тригоне к Марсу, так она залилась слезами.
— Я даже не знаю, что означают эти слова.
— Она тоже не знала.
— А-а.
— Я столько всего вижу в вашей карте, Джон. Сейчас у вас трудное время, не так ли?
— Наверное, да.
— Не в материальном плане. Ваш Юпитер… Ну да, вы не богаты, и никогда не станете богатым. Но деньги всегда имеются у вас в тот момент, когда они вам действительно нужны, вы согласны?
— Да, это никогда не было проблемой.
— Все может измениться. В последние пару лет вы нашли способ, как потратить их…
"Марки", — подумал он.
— …и это неплохо, потому что теперь вы сможете получить удовольствие от ваших денег. Но вы не станете сорить ими, и всегда будете иметь возможность получить больше.
— Очень хорошо.
— Однако вы пришли сюда не потому, что беспокоитесь о своих деньгах.
— Верно.
— Вас не заботит, много их или мало. Вам всегда нравилось получать их, а теперь нравится тратить. Но, по большому счету, вам на деньги наплевать.
— Да.
— Я также построила солярный гороскоп* В предсказательной астрологии этот вид гороскопа, составленный на момент возвращения Солнца точно в то положение на круге Зодиака, которое оно занимало в момент рождения человека, используется для составления индивидуального прогноза на год.
, — сказала Луиза, — чтобы дать вам представление о том, чего ожидать в ближайшие двенадцать месяцев. Некоторые астрологи бывают очень категоричны. Они говорят: "Семнадцатое июля — лучший день для начала нового проекта; а пятого сентября даже близко не подходите к воде". У меня же более широкий подход, и… Джон, почему вы так странно держите свою правую руку?
— Прошу прощения?
— Вы прячете в ладони большой палец. Вас что-то беспокоит?
— Вовсе нет.
— Джон, я уже видела ваш большой палец.
— О!
— Кто-то вам что-то сказал о нем?
— Да.
— То, что это большой палец убийцы?
Луиза закатила глаза.
— Хиромантия, — произнесла она насмешливо.
— Вы не верите в это?
— Конечно же, я верю в хиромантию, но она подчас все сильно упрощает.
Луиза взяла его запястье своими руками. Пальцы у нее были мягкие и пухлые, отметил про себя Келлер, но их прикосновение не вызывало неприязни. Она пробежала кончиками своих пальцев по подушечке его большого — убийственно большого — пальца.
— Это надо же, взять отдельный анатомический признак, — сказала она, — и закрепить за ним такое эффектное название. Еще ни разу ни один большой палец не заставил своего обладателя совершить убийство другого человека.
— Тогда почему его так назвали?
— Боюсь, я не сильна в истории хиромантии. Но, полагаю, что кто-то просто заметил эту анатомическую особенность у нескольких отъявленных убийц и ввел этот термин. Я даже не уверена, что такой палец статистически встречается чаще у убийц, чем у населения в целом. И вряд ли кто-то вообще занимался такими подсчетами. Джон, это несущественное явление, и не стоит обращать на него внимание.
— Но вы же обратили внимание, — возразил он.
— Я увидела случайно.
— И вы признали в нем "палец убийцы". Вы ничего не говорили, пока не заметили, как я прячу его в кулаке. Это было неосознанно, я даже не знал, что делаю.
— Понимаю.
— Следовательно, это должно что-то значить, — заключил Келлер. — Иначе почему это бросилось вам в глаза?
Она все еще держала его руку. Келлер уже и раньше замечал, что это был один из способов, которым женщина давала понять, что вы ее интересуете. У женщин есть множество невинных, на первый взгляд, способов вступать с вами в контакт: касаться вашей руки или плеча, задерживать вашу руку в своей дольше необходимого. Если бы так поступал мужчина, это посчитали бы сексуальным домогательством, но когда так делала сама женщина, она словно говорила, что была бы не против такого домогательства по отношению к себе самой.
Но сейчас все было по-другому. В этой женщине не чувствовалось никакого сексуального возбуждения. Вот если бы он был сделан из шоколада, то тогда, наверное, мог бы о чем-то беспокоиться, но обычные плоть и кровь в присутствии Луизы были в полной безопасности.
— Джон, мне как раз этого не хватало, — внезапно произнесла она.
— Чего не хватало?
— Этого большого пальца. Или чего-нибудь еще, что могло бы подтвердить то, что я о вас уже знала.
Говоря это, она смотрела Келлеру прямо в глаза, и он вдруг с беспокойством подумал о том, что она могла в них увидеть. Он постарался ничем не выдать своих чувств, но попробуйте-ка скрыть выражение глаз.
— И что это, Луиза?
— Вы имеете в виду, что я о вас знаю?
Он кивнул.
— То, что ваша жизнь заполнена насилием, но, мне кажется, я уже говорила об этом.
— Вы сказали, что я мягкий и невозмутимый.
— Но вы должны убивать людей, Джон.
— Кто вам это сказал?
Она уже не держала его руку. Сама выпустила? Или это он машинально убрал ее?
— Кто мне сказал?
Мэгги, подумал он. Кто еще это мог быть? Мэгги была единственной их общей знакомой. Но как узнала Мэгги? В ее глазах он был банальным жителем пригорода, несмотря на то, что жил в самом центре города.
— На самом деле, — произнесла она, — у меня было несколько информаторов.
Сердце Келлера забилось сильнее. Что она такое говорит? Разве это может быть правдой?
— Это были Сатурн и Марс. И к тому же мы не должны забывать о Меркурии.
Луиза говорила мягким тоном, ласково глядя при этом на Келлера.
— Джон, — сказала она, — все это есть в вашей натальной карте.
— Ах, в моей карте.
— Я сразу это заметила. Составляя ваш гороскоп, я почувствовала его необычность, и, когда вы позвонили, я уже знала, что открываю дверь человеку, который тесно связан с убийствами.
— Удивляюсь, что вы не отменили нашу встречу.
— Я думала об отмене. Но что-то подсказало мне не делать этого.
— Маленькая птичка сказала?* Английская поговорка, самые близкие, но неточные эквиваленты которой на русском языке: "сорока на хвосте принесла" и "слухами земля полнится".
— Внутренний голос. А может, это было простое любопытство. Мне захотелось взглянуть на вас.
— И что же?
— Ну¸ я сразу поняла, что не ошиблась с вашей натальной картой.
— Из-за моего большого пальца?
— Нет, хотя было любопытно получить дополнительное подтверждение. Но самой доказательной была ваша попытка спрятать палец. Хотя те эманации* (От лат. emanatio — истечение) — в метафизическом понимании: тонкие излучения чувств; например: эманация ненависти, эманация радости и т. д.).
, которые я почувствовала от вас, сказали мне гораздо больше, чем ваш большой палец.
— Эманации?
— Я не знаю, как вам получше объяснить. Иногда пяти органов чувств бывает недостаточно. Иногда человек на интуитивном уровне просто знает что-то.
— Да?
— Я знала, что вы…
— …Убийца, — закончил он.
— Ну, скажем так, человек, который убивал. И к тому же довольно хладнокровно. И это не касалось лично вас, не так ли, Джон?
— Иногда касалось.
— Но очень редко?
— Да.
— Это просто бизнес?
— Да.
— Джон, вам не нужно бояться меня.
Могла ли она читать его мысли? Он надеялся, что нет. Потому что думал он сейчас не только о том, что он не боялся ее, но и о том, что он обязан был с ней сделать.
А он не хотел этого. Она была милой женщиной, и к тому же он чувствовал, что она могла рассказать ему то, что ему стоило бы послушать.
— Вам не нужно бояться, что я сделаю что-нибудь или скажу кому-нибудь что-то. Вам даже не нужно бояться моего осуждения.
— О?
— Я не занимаюсь моральными вопросами, Джон. Чем больше я что-то узнаю, тем меньше я уверена, что знаю, что правильно, а что неправильно. Как только я поняла это, — Луиза усмехнулась и потянулась за новой конфеткой, — я обнаружила, что стала лучше понимать людей. Пальцы и все остальное.
Келлер посмотрел на свой большой палец, потом поднял глаза и встретился с Луизой взглядом.
— Кроме того, — сказала она очень мягко, — я думаю, что вы сделали в жизни много хорошего, Джон.
Она постучала пальцем по его натальной карте.
— Я знаю, с чего вы начинали. И мне кажется, все у вас в жизни сложилось замечательно.
Он попытался что-нибудь сказать, но слова застряли у него в горле.
— Все хорошо, — сказала она. — Идите сюда и поплачьте. Никогда не стыдно плакать, Джон. Вот так, хорошо.
Она притянула его голову к своей груди и держала ее так, пока он, всхлипывая и удивляясь самому себе, изливал ей свое сердце.
— Ну, во-первых, — произнес он, — не знаю, чего я ожидал от астрологии, но только не слез.
— Им нужно было выйти. Вы долго копили их, не так ли?
— Очень долго. Некоторое время назад я был на сеансах психотерапии, и у меня даже не засвербело в носу.
— Когда это было? Три года назад?
— Откуда вы… Это есть в моей натальной карте?
— Не именно психотерапия. Просто по карте я увидела, что был период, когда вы были готовы к самопознанию. Хотя я не очень-то верю, что вы долго этим занимались.
— Я несколько месяцев пытался извлечь из этого какую-то пользу, но в итоге почувствовал, что должен положить этому конец.
Доктор Брин, психотерапевт, имел собственные планы, которые решительно не совпадали с планами Келлера. Сеансы терапии неожиданно завершились, да и доктор как-то неожиданно завершил свой жизненный путь* См. рассказ Лоуренса Блока "Келлер и психотерапия" (в проекте "Убийства на улице Эдгара")
.
Келлер не хотел, чтобы нечто подобное случилось с Луизой Карпентер.
— Это не психотерапия, — объясняла она ему теперь, — но может оставить сильное впечатление. Как вы только что сами убедились.
— Это точно! Однако наши пятьдесят минут истекли, — он посмотрел на часы. — Извините, я не заметил, что уже отнимаю ваше время.
— Я же сказала вам, Джон, что это не психотерапия. Мы не беспокоимся о времени. И я никогда не принимаю больше двух клиентов в день — одного утром, и одного днем. Так что у нас с вами столько времени, сколько нам требуется.
— А-а…
— И мы можем поговорить о ваших переживаниях. Похоже, сейчас у вас трудное время…
Неужели?
—…И, боюсь, что ближайшие двенадцать месяцев тоже будут непростыми, — продолжала она, — до тех пор, пока Сатурн будет там, где он находится. Непростыми, трудными и опасными. Но я полагаю, опасность — это то, с чем вы научились жить.
— То, чем я занимаюсь, не опасно, — произнес Келлер.
— Правда?
На самом деле — опасно, подумал он, а вслух сказал:
— Во всяком случае, не для меня. Конечно, всегда есть риск, и нужно быть настороже, но это не значит, что надо каждую минуту оглядываться по сторонам.
— Что такое, Джон?
— Прошу прощения?
— Вы о чем-то подумали. Это промелькнуло у вас на лице.
— Удивительно, что вы сами не можете сказать мне, что это было.
— Если бы мне пришлось угадывать, я бы решила, что вы подумали о чем-то таком, что противоречит тому, что вы только что сказали. О том, что не надо каждую минуту оглядываться по сторонам.
— Да, собственно, так оно и было.
— И это было сравнительно недавно…
— А вы действительно проницательны. Да, это было недавно. Несколько месяцев назад.
— … Потому что период опасности начался во время падения* В астрологии "падением" (в отличие от "экзальтации" — см. прим. 18) называется наихудшее расположение планеты, когда она находится в знаке Зодиака, противоположном экзальтации.
.
— Вот как это было, — и, не вдаваясь в излишние подробности, Келлер рассказал о своей поездке в Луисвилль, когда ему показалось, что все пошло не так, как надо.
— … И тут раздался стук в дверь моей комнаты, — сказал он. — Я запаниковал, что для меня совершенно не свойственно.
— Это так.
— Я что-то схватил…
(Это был пистолет)
—…и стоял у двери, а мое сердце колотилось, как молот. Но это был всего лишь какой-то пьяница, который не мог найти своего приятеля. Я был готов убить его в целях самозащиты, а он просто постучал не в ту дверь.
— Должно быть, это вас обескуражило.
— Самым печальным было ощущать то, что ощущал я. Мой пульс тогда быстро пришел в норму, но неприятный осадок на душе оставался еще долго. Честно говоря, меня это до сих пор беспокоит.
— Потому что ваша реакция была неоправданной. Но, может быть, вы действительно были в опасности, Джон. Не из-за пьяницы, а из-за чего-то незримого.
— Подобного спорам сибирский язвы?
— Неявного для вас, но не обязательно невидимого невооруженным глазом. Из-за какого-то неизвестного противника, тайного врага.
— Думаете, я мог почувствовать именно это? Но в этом нет никакого смысла.
— Хотите рассказать мне об этом?
Хотел ли он?
— Я сменил комнату, — произнес Келлер.
— Из-за пьяницы, который постучал к вам в дверь?
— Да, в общем-то, нет. Просто пару дней спустя я не смог уснуть из-за шума этажом выше. Утром я попросил переселить меня в другой номер. И в следующую же ночь…
— Что произошло?
— В мою прежнюю комнату заселились двое. Мужчина и женщина. И они были убиты.
— В номере, из которого вы съехали?
— Это был ее муж. Она была там с кем-то еще, а муж, должно быть, преследовал их. Застрелил обоих. Но я не мог пройти мимо того факта, что прежде это была моя комната. Словно, если бы я не съехал оттуда, ее муж пришел бы за мной.
— Но он не был кем-то, кого вы знали?
— Конечно же, нет.
— И все же вы почувствовали, что каким-то чудом остались в живых?
— Но это просто нелепо.
Луиза покачала головой.
— Вы могли погибнуть, Джон.
— Каким образом? Я тоже сначала так подумал, но ведь это неверно. Единственная причина, по которой убийца пришел в номер, — это два человека в нем. Ему нужны были именно они, а не сама комната. Так чем же он мог быть опасен для меня?
— И все же опасность была.
— Это вам сказала натальная карта?
Луиза кивнула с серьезным видом, одновременно подняв руку и сблизив свои большой и указательный пальцы на расстояние в полдюйма.
— Вы и смерть, — сказала она, — вот на столько близко подошли друг к другу.
— Я, в общем-то, это и почувствовал. Но…
— Забудьте про мужа. Забудьте про то, что случилось в той комнате. Муж этой женщины никогда не был угрозой для вас, но был кто-то другой. Вы оказались там, где лед был очень тонок, Джон, и это хорошая метафора, потому что человек на коньках не поймет, что лед слишком тонкий, пока тот не начнет трескаться под ним.
— Но…
— Но все обернулось по-другому, — сказала Луиза. — Что бы вам ни угрожало, опасность миновала. Потом те два человека были убиты, и это событие привлекло ваше внимание.
— Как будто лед треснул, — заметил он, — но на другом пруду. Я подумаю об этом.
— Уверена, что подумаете.
Келлер откашлялся.
— Луиза, неужели все это записано в звездах, а мы просто следуем этим записям здесь на земле?
— Не совсем так.
— Но вы ведь можете посмотреть на этот лист бумаги и сказать: "Ну, в такой-то и такой-то день вы будете на волосок от смерти, однако останетесь целым и невредимым".
— Только первую часть: "Вы будете на волосок от смерти". Я могу посмотреть на карту и сказать вам не больше этого. Я не могу обещать вам, что вы останетесь в живых. Звезды отражают предрасположенность и определяют вероятности, но никогда нельзя предсказать точное будущее. И к тому же у нас есть свобода воли.
— А если бы те люди не были убиты, и я просто бы вернулся домой…
— И что тогда?
— Ну, я так же говорил бы сейчас с вами, и вы бы мне сказали, в какой опасности я находился в соответствии с положением звезд на небе. Но я бы уже давно забыл о том случае, поэтому посмотрел бы на вас, сказал что-то типа "Да, конечно" и выбросил все это из головы.
— Вы можете быть благодарны тому мужчине и той женщине.
— И парню, который застрелил их, раз уж об этом зашла речь. И байкерам, которые перед этим подняли шум у меня над головой. И Ральфу.
— Какому Ральфу?
— Приятелю того пьяницы, который искал его повсюду. И этому пьянице я тоже могу быть благодарен, хотя я не знаю его имени. Но я не знаю ничьих имен, за исключением Ральфа.
— Может быть, имена не так уж и важны.
— Я знал имена и мужчины, и женщины, и ее мужа, который стрелял в них. Только сейчас я их не помню. Вы правы, имена, наверное, не так важны.
— Конечно.
Келлер вопросительно посмотрел на Луизу.
— Итак, предстоящий год…
—…будет опасным.
— О чем я должен беспокоиться? Должен ли я дважды подумать перед тем, как сесть в самолет? Или надевать еще один свитер в ветреные дни? Вы можете сказать мне, откуда будет исходить угроза?
Луиза немного помолчала, а потом сказала:
— У вас имеется враг.
— Враг?
— Да. Кто-то хочет убить вас.
— Я не знаю, — с сомнением сказал Келлер, обращаясь к Дот.
— Не знаешь? Келлер, да что тут знать? Что может быть проще? Это же в Бостоне, черт возьми, а не на обратной стороне луны. Ты едешь на такси в аэропорт, садишься на "Дельта Шаттл"* Delta Shuttle — торговая марка авиакомпании "Delta Air Lines", самолёты которой обеспечивают практически ежечасное сообщение между различными городами США.
— тебе даже не нужно покупать билет, — и через полчаса уже приземляешься в Логане* Logan — название международного аэропорта в Бостоне (США).
. Едешь на такси в город, делаешь то, что ты умеешь лучше всего, и в тот же день прилетаешь на самолете назад, возвращаешься в свою любимую квартиру и успеваешь к началу шоу Джея Лено* Jay Leno, настоящее имя Джеймс Дуглас Муир Лено, 1950 г. р.) —американский стэнд-ап комик, телеведущий и писатель, наиболее известный как ведущий телепередачи "The Tonight Show" на канале NBC.
. Деньги уплачены, клиент очень авторитетный, а работа — сущий пустяк.
— Я все это понимаю, Дот…
— Но тогда в чем дело?
— Я не знаю.
— Келлер, — сказала она, — наверное, я чего-то не догоняю. Растолкуй мне. Как слова "Я не знаю" соотносятся со словами "Я все это понимаю"?
Он чуть было снова не ответил "Я не знаю", но вовремя спохватился. В школе ему и его друзьям нередко попадало от учительницы за эти самые слова. "Говоря “Я не знаю”, — утверждала она, — вы лжете. Эти слова означают совсем другое. Они означают “Я не хочу говорить” или “Я боюсь сказать вам”".
— Эй, Келлер, — крикнул ему один из приятелей, — какая столица в штате Южная Дакота?
— Я боюсь сказать тебе, — ответил он.
А чего же он боялся сказать Дот? То, что звезды не предвещали ему работу в Бостоне? То, что ближайшая среда, которую клиент посчитал идеальным днем для выполнения заказа, была особо отмечена его астрологом — его астрологом! — как день, таящий в себе опасность, день, когда он мог подвергнуться максимальному для себя риску?
("Так что же мне делать в эти дни? — спросил он тогда. — Запереть дверь и не вылезать из постели? Заказывать еду на дом?" "Запереть дверь — неплохая идея, — согласилась она, — но я бы поостереглась открывать ее, не зная, кто за ней находится. И я бы поостереглась что-либо есть". Парень из китайского ресторана мог оказаться ниндзя-убийцей, подумал он. В говядину с устричным соусом мог быть подмешан цианид.)
— Келлер?
— Дело в том, что среда мне не очень подходит. Я кое-что планировал на этот день.
— У тебя что, билеты на дневной спектакль?
— Нет.
— Конечно же, нет. Аукцион марок, не так ли? Так вот, к твоему сведению, среда — это день, когда объект приходит на квартиру к своей подружке в Бэк Бей* Back Bay — один из районов Бостона (США).
, и, чтобы не привлекать к себе внимания, он оставляет своих охранников на улице. Что значительно облегчает задачу подобраться к нему как можно ближе.
— А эта подружка тоже является объектом контракта?
— Решай сам. Является или не является — главное, чтобы заказ был выполнен.
— И неважно, как это будет выглядеть? Хоть как несчастный случай, хоть как показательная казнь?
— Как сам захочешь. Можешь окунуть этого сукина сына в бочку с ланолином* Шерстяной воск — животный воск, получаемый при вываривании шерсти овец.
и утопить его там. Все, что угодно, лишь бы у него отсутствовал пульс, когда ты покончишь с ним.
Тяжело ответить "Нет", подумал Келлер. Трудно сказать "Я не знаю".
— Полагаю, что подойдет и следующая среда, — произнесла Дот. — Клиент, конечно, предпочел бы не ждать, но, думаю, он согласится на некоторую отсрочку. Он сказал, что я была первой, к кому он обратился, но я ему не верю. Он не из тех, кто привык вести дела с женщинами. Во всяком случае, в нашем бизнесе. Так что, мне кажется, я была уже третьим или четвертым человеком, кому он позвонил. Поэтому, скорее всего, он подождет недельку, если я скажу ему, что так нужно. Хочешь, чтобы я так и сделала?
Да неужели он действительно будет лежать в постели и, дрожа от страха, ожидать, что за ним явится монстр?
— Нет, не надо, — сказал он. — Пусть будет эта среда.
— Ты уверен?
— Уверен, — ответил он.
На самом деле он вовсе не был уверен, но этот его ответ звучал гораздо лучше, чем "Я не знаю".
Во вторник, накануне дня, когда он должен был отправиться в Бостон, Келлер испытывал сильное желание позвонить Луизе Карпентер. Прошла уже пара недель с того момента, как они вдвоем изучали его натальную карту, и теперь он не увидит Луизу по меньшей мере год. Раньше он думал, что это чем-то похоже на психотерапию, то есть потребуются еженедельные встречи. Он даже знал, что бывают такие клиенты, которые регулярно заходят к астрологу, чтобы произвести какие-то "тонкие настройки" в своей жизни, но было понятно, что для таких людей астрология — это просто хобби и не более того. А у Келлера уже было хобби, и Луиза, по-видимому, решила, что для него будет вполне достаточно уточнения гороскопа один раз в год.
Поэтому он и встретится с ней только через год. Если еще будет жив.
Метеопрогноз на среду обещал продолжительные дожди, и, проснувшись, Келлер убедился, что синоптики не шутили. День был мрачным и серым, а дождь лил, как из ведра. По "Первому каналу"* Имеется в виду американский кабельный телеканал "New York One" ("Первый канал Нью-Йорка"), который охватывает вещанием пять районов Нью-Йорка и круглосуточно предает новости.
диктор виноватым голосом сообщил, что ливень не прекратится до вечера и будет сопровождаться сильным ветром при понижении температуры. По тому тону, которым говорил телеведущий, можно было подумать, что это лично он повинен в плохой погоде.
Келлер надел костюм, повязал галстук: хороший камуфляж для такого официального города, как Бостон, и стандартная одежда для авиаперелета. Затем он достал из шкафа тренчкот* англ. trench coat, буквально "траншейное пальто", также "тренч" — модель дождевого плаща с неизменными атрибутами: двубортный, с погонами и отложным воротником, манжетами, кокеткой, поясом и разрезом сзади. Обычно тренч выполнен из водонепроницаемого материала: шерстяной или хлопчатобумажной материи с водонепроницаемой пропиткой, иногда кожи.
, накинул его на плечи, посмотрелся в зеркало и решил, что выглядит вполне сносно. Продавец в магазине назвал цвет плаща оливковым. Может быть, в торговом зале, под лампами дневного света он и казался таковым. Но в это серое, дождливое утро плащ смотрелся просто зеленым.
Не цвета трилистника* Трилистник, или клевер ползучий, — растение с листочками зелёного цвета, которое является символом Ирландии.
, не цвета Келли* Kelly green — ярко-зелёный цвет с желтоватым отливом. Это название оттенка зелёного цвета появилось в США в самом начале ХХ века и ведёт своё начало от популярной в Ирландии фамилии Келли.
и даже не цвета паттинг-грина* Putting green — в гольфе: зелёная площадка с очень коротко постриженной травой; в центре этой площадки в земле вырезается "лунка".
. Ну, ладно, он был просто зеленый. Вы могли выйти в нем на День Святого Патрика* Культурный и религиозный праздник, который отмечается ежегодно 17 марта, в день смерти небесного покровителя Ирландии святого Патрика (ок. 385–461 н. э.). Этот праздник не является официальным праздником в США, но широко отмечается по всей стране.
, промаршировать по Пятой Авеню, и никто не принял бы вас за оранжиста* Члены Ирландской ультрапротестантской партии. В качестве одного из своих атрибутов используют шарфы оранжевого цвета.
. Никаких вопросов: вы в зеленом — и точка!
При обычных обстоятельствах цвет его тренчкота абсолютно не волновал бы Келлера.
Плащ был не настолько зеленым, чтобы приковывать к себе взгляды и заставлять людей присвистывать от удивления, но достаточно зеленым для того, чтобы случайно привлечь чье-то внимание. В этом, конечно, было определенное удобство: его плащ отличался от верхней одежды других людей. Вы могли бы узнать его с первого взгляда и указать на него гардеробщику в случае, если бы потеряли номерок. "Вон там, немного левее, — сказали бы вы. — Зеленый".
Но если вы летите в Бостон, чтобы убить человека, вам не хочется выделяться среди людей. Вам хочется слиться с толпой и выглядеть, как все остальные. Келлер в своем неприметном костюме с галстуком как раз и выглядел, как все остальные.
В своем же плаще он, без сомнения, резко выделялся.
Мог бы он не надевать тренчкот? Вряд ли, ведь на улице было холодно, а в Бостоне будет еще холоднее. Надеть другое пальто ненавязчивого бежевого цвета? Нет, оно было из пористой ткани, которая сразу намокнет. Он взял бы один зонтик, но толку от него будет немного, если поднимется сильный ветер с дождем.
А что, если купить другое пальто?
Ну, это уже просто смешно. Ему пришлось бы ждать, когда откроются магазины, потом еще потратить час, чтобы выбрать новое пальто и отвезти старое домой.
И ради чего? Свидетелей в Бостоне быть не должно, а если кто-нибудь случайно и увидит, как он заходил в здание, то в лучшем случае запомнит лишь цвет его плаща.
Возможно, в этом даже были свои плюсы. Как в униформе почтальона, воротничке священника или шубе Санта-Клауса. Люди помнили только то, что было на вас надето — и все. Никто не обращал внимания на какие-то другие отличительные особенности. Большой палец, например. И, как только вы снимали униформу, воротничок, красную шубу и бороду, вы становились незаметным.
Обычно Келлер не размышлял так долго. Но это был опасный день, о котором его предупредила добрая женщина-астролог, и поэтому стоило подумать о любой мелочи.
Это ведь разумно. У него был враг, и этот враг пытался его убить, и конкретно в этот самый день Келлер подвергался риску. И у него самого было задание убить человека, и эта задача также была сопряжена с риском.
Так что, учитывая все это, было понятно, почему следовало беспокоиться о том, во что он одет.
Черт побери, все-таки цвет его плаща слишком бросается в глаза.
"Ну все, хватит переживать", — мысленно приказал себе Келлер.
Такси доставило его в Ла Гуардия* LaGuardia — аэропорт, расположенный в северной части района Куинс в Нью-Йорке на берегу залива Флашинг. Аэропорт назван так в честь бывшего мэра Нью-Йорка Фиорелло Ла Гуардия.
, самолет перенес в аэропорт Бостона, откуда на другом такси Келлер добрался до отеля "Ритц-Карлтон". Он прошел через вестибюль гостиницы, вышел на Ньюбери-стрит* Newbury Street — улица в Бостоне в районе Бэк Бей, на которой расположено множество магазинов, бутиков и ресторанов.
и пошел по улице в поисках магазина спортивных товаров.
Некоторое время Келлер шел, не находя того, что ему нужно. Он уже не был уверен в том, что Ньюбери-стрит — подходящее для него место в этом отношении. Антиквариат, изделия из кожи, дизайнерскую одежду, лиможские коробочки* Маленькие фарфоровые шкатулки, которые, начиная с XVIII века, производились на заводе недалеко от города Лимож (Франция) из специальной глины, называемой каолин и добываемой только в этой местности. Первоначально в них хранили нюхательный табак; а в ХХ веке их использовали для хранения таблеток и других мелких предметов.
— все это здесь можно было купить. Но в магазинах не было ни спортивных костюмов "Полартек"* Polartec — торговая марка целого семейства высокотехнологичных тканей, специально созданных американской корпорацией "Malden Mills" для различных видов спорта и активного отдыха.
, ни какого-либо альпинистского снаряжения.
Не было и охотничьих ножей. Если бы вам вдруг удалось отыскать здесь нечто подобное, это был бы, скорее всего, нож с рукояткой из слоновой кости, с лезвием из серебра и с трехзначным числом на ценнике. Келлер был уверен, что это, несомненно, была бы прекрасная вещь, достойная своей цены, но что бы он чувствовал, выбрасывая такой нож в дождевой водосток после завершения дела?
А, собственно, было ли это хорошей идеей — покупать охотничий нож в центре большого города в дождливый весенний день в середине недели? Сезон охоты на оленей, кажется, закончился семь или восемь месяцев назад? Сколько всего охотничьих ножей будет продано сегодня в Бостоне? Сколько из них будет продано мужчинам в зеленых тренчкотах?
В магазине канцтоваров Келлер подобрал себе нож для вскрытия конвертов с прочным лезвием из хромированной стали и с ручкой, инкрустированной ониксом.
Продавщица, ни о чем не спрашивая, упаковала нож в подарочный футляр. Ей, наверное, даже в голову не пришло, что кто-то может купить такой товар лично для себя.
И ведь в каком-то смысле так оно и было. Келлер купил нож для Элвина Турнауэра, и теперь настало время вручить "подарок".
Это было имя объекта. Элвин Турнауэр. С фотографии на Келлера смотрел крупный румяный мужчина с копной каштановых волос на голове. Помимо фото клиент предоставил адрес дома на Эмерсон-стрит и два ключа: один от входной двери, а другой от квартиры на втором этаже, где Турнауэр и его подружка играли в игру под названием "Слава богу, наконец-то среда".
Турнауэр, по словам Дот, появлялся обычно около двух, и Келлер занял наблюдательный пост через дорогу от дома уже в полвторого. Воздух в Бостоне был холоднее, а ветер сильнее, чем в Нью-Йорке, ну а дождь практически ничем не отличался. Плащ у Келлера был непромокаемый, да и зонт пока еще не вывернуло ветром наизнанку, однако ему все равно не удалось остаться стопроцентно сухим.
Может, в этом и состоял риск? В роковой день вы стоите в Бостоне под дождем и рискуете умереть от переохлаждения.
Келлер стойко терпел погодные выкрутасы. А незадолго до двух часов к дому подъехало такси. Из него вышел мужчина, который, видимо, чтобы оставаться неузнанным, надвинул низко на глаза шляпу и закутался в пальто. Ни один из его предметов одежды не был зеленым.
Сердце Келлера учащенно забилось. Это мог быть Турнауэр, а мог быть совершенно другой человек. Мужчина остановился на тротуаре, довольно долго смотрел на дом справа от него, потом развернулся и двинулся вниз по улице. Келлер перестал следить за ним, когда мужчина миновал почти целый квартал. Келлер отступил в тень и снова стал ждать Турнауэра.
Тот появился ровно в два. И тоже приехал на такси. Его легко было узнать, потому что он был без шляпы. Копна каштановых волос была идеальной приметой, которая сразу же бросалась в глаза.
Пора?
Это казалось несложным. То, что у него были ключи, совсем не значило, что он обязательно должен был их использовать. Келлер мог пулей метнуться через улицу и нагнать Турнауэра, когда тот откроет входную дверь. Схватить его и втолкнуть в вестибюль, где он на несколько секунд исчезнет из поля зрения всего мира.
В этом случае ему не придется беспокоиться о подруге Турнауэра. Однако могли появиться другие свидетели: прохожие на улице, какие-нибудь впечатлительные граждане, обожающие смотреть на дождь за окном. И тогда Келлер, мчащийся через улицу в своем зеленом плаще, будет ужасно заметен. Да и нож для вскрытия конвертов лежал, все еще упакованный, в футляре, а значит, ему пришлось бы действовать голыми руками.
Пока Келлер взвешивал все эти соображения, момент был упущен, и Турнауэр скрылся внутри дома.
Ну, и ладно. Раз уж любовный жар будет стоить Турнауэру жизни, пусть он, по крайней мере, получит шанс насладиться им напоследок. Да и Келлеру лучше не спешить и не делать работу кое-как. У Турнауэра появится лишних тридцать или сорок минут жизни, а Келлер сможет выбраться из этого проклятого дождя и выпить чашечку кофе.
Только уже оказавшись в закусочной и ощущая себя одним из тех одиноких парней, которых можно увидеть на картинах Эдварда Хоппера* Edward Hopper (1882–1967 гг.) — популярный американский художник, видный представитель американской жанровой живописи. Основная тема его творчества — одиночество человека в американском обществе и в мире.
, Келлер вспомнил, что он целый день не ел. Каким-то образом он пропустил завтрак, что было для него необычно.
Но ведь это был очень опасный день, не так ли? Воспаление легких, голодание — какие еще подводные камни были ему уготованы?
Еду надо было ждать. У Келлера не было на это времени, и к тому же он никогда не любил работать на полный желудок. Сытость делает вас вялым, снижает рефлексы, искажает восприятие.
Лучше уж потерпеть сейчас и хорошенько поесть позже.
Пока его кофе остывал, Келлер прошел в мужской туалет, извлек нож из футляра, а сам футляр выбросил в урну. Он положил нож в карман пиджака, откуда его можно было быстро достать. Этим ножом нельзя было резать — край лезвия клинка был закруглен. Но у него было отлично заточенное острие. Достаточно ли острое, чтобы пробить несколько слоев ткани? Келлер опять решил, что спешить не следует. Надо дождаться, пока Турнауэр снимет пальто, пиджак и рубашку, — вот тогда нож легко выполнит свою задачу.
Келлер допил кофе, надел свой зеленый плащ, взял зонтик и двинулся обратно, чтобы закончить работу.
Действительно, ничего трудного.
Ключи подошли. Ни в подъезде, ни на лестнице Келлер никого не встретил.
У двери квартиры на втором этаже он прислушался. Внутри играла музыка, слышался шум льющейся воды. Келлер тихо вошел в прихожую.
Он сложил зонт, снял плащ, скинул ботинки и молча проследовал через гостиную и коридор до двери в спальню.
Музыка доносилась оттуда. В спальне, на краю неубранной постели, скрестив ноги, сидела молодая женщина — стройная блондинка с почти прозрачной белой кожей — и курила сигарету.
Она выглядела пугающе уязвимой, и Келлер понадеялся, что ему не придется причинять ей боль. Если бы ему удалось застать Турнауэра одного, если бы он смог убрать его и выйти незамеченным, тогда он мог бы оставить ее в живых. Но если она его увидит, что ж, значит, ей не повезло.
Звук льющейся из душа воды стих, и в следующее мгновение дверь ванной открылась.
Появился человек, талия которого была обмотана темно-зеленым полотенцем. Мужчина был совершенно лыс, и Келлер с ужасом подумал было о том, что каким-то образом умудрился попасть в другую квартиру. Но потом он понял, что это был Турнауэр собственной персоной. Просто перед тем, как идти в душ, он снял парик.
Турнауэр подошел к кровати, поморщился, отобрал у девушки сигарету и затушил ее в пепельнице.
— Господи, как бы я хотел, чтобы ты бросила курить, — сказал он.
— А я бы хотела, чтобы ты перестал хотеть, чтобы я бросила, — ответила она. — Я пыталась. Но не получается. Не у всех такая долбаная сила воли, как у тебя.
— Есть ведь жвачка, — заметил он.
— Я начала курить как раз для того, чтобы избавиться от привычки жевать резинку. Ненавижу, когда взрослые женщины, как коровы, жуют жвачку.
— Ну, тогда пластырь, — сказал он. — Почему ты не можешь приклеить антиникотиновый пластырь?
— Это была моя последняя сигарета, — отозвалась она.
— Ты уже не раз так говорила, и как бы я ни хотел в это поверить…
— Нет, ну ты идиот, — резко оборвала она его. — Последняя в том смысле, что у меня больше нет с собой сигарет, а не потому, что я больше не буду курить. Если ты решил поиграть в сурового папочку и отобрал у меня сигарету, я что, должна из-за этого бросить курить?
— Конечно, ты можешь купить еще.
— Да что ты говоришь! — воскликнула она. — Разумеется, я могу купить еще.
— Иди, прими душ, — Турнауэр сменил тему.
— Я не хочу принимать душ.
— Освежишься, и тебе станет лучше.
— Ты имеешь в виду, что если я освежусь, то это тебе станет лучше. Ты сам только что принял душ, вышел из ванной и ворчишь, как старый дед. К черту душ!
— Сходи, прими душ.
— Зачем? Я что, воняю? Или ты просто хочешь, чтобы я ушла отсюда, а ты мог бы сделать телефонный звонок?
— Мэвис, ради бога…
— Ты можешь вызвать другую девушку, которая не курит, не потеет, не…
— Мэвис!
— Ой, да иди ты к черту! — отмахнулась Мэвис. — Я пойду в душ. А ты нацепи свой парик. Выглядишь, как долбаный бильярдный шар.
В ванной снова зашумела вода, а Турнауэр склонился над макияжным зеркальцем девушки, прилаживая на голове свой парик. В этот момент Келлер приблизился сзади, зажал Турнауэру рот ладонью, а другой рукой вонзил канцелярский нож ему в спину: точно между двух ребер и так, чтобы клинок попал прямо в сердце. Мужчина даже не успел оказать сопротивления; к тому моменту, когда он понял, что происходит, все уже произошло. Его тело содрогнулось, потом обмякло, и Келлер опустил его на пол.
Вода в душе все еще лилась. Келлер мог уйти прежде, чем девушка выйдет из ванной. Но когда она выйдет, то увидит Турнауэра и с первого взгляда поймет, что он мертв. Она может начать громко кричать, может позвонить в 911, — а кому это нужно?
Кроме того, жалость, которую он вначале почувствовал к девушке, улетучилась во время ее ссоры с любовником. Келлер мог бы поддаться чувствам под влиянием ее трогательной женственности, которую он себе нафантазировал, увидев нежную кожу девушки. Но в реальности она оказалась просто капризной и злобной бабой, и ее женственность была не более трогательной, чем армейский ботинок.
Поэтому, когда она вышла из ванной, Келлер схватил ее сзади и сломал ей шею. Он оставил ее лежать там, где она упала, так же, как и чуть ранее оставил Турнауэра на полу в спальне. Можно было, конечно, обставить все так, словно это она ударила его ножом, а потом упала и сломала себе шею, но никто бы в это не поверил — так к чему заморачиваться?
Клиент оговорил лишь, что мужчина должен быть мертв. Келлер это условие выполнил.
Досадно, правда, вышло с девушкой, хотя, если подумать, у него не было особых причин укорять себя за это. Она была явно не мать Тереза. И к тому же нельзя было позволить чувствам встать у него на пути. Это всегда было нежелательно, а уж в этот опасный день — особенно.
В Бостоне были отличные рестораны, и Келлер подумал о том, что неплохо было бы пойти в "Локи-Обер"* Locke-Ober — один из старейших ресторанов в Бостоне. Был основан в 1875 году. Славится блюдами из даров моря.
и порадовать себя по-настоящему хорошей едой. Но время оказалось неудачным.
Было уже чуть больше трех часов — слишком поздно для обеда и слишком рано для ужина. Если бы он заявился сейчас в какое-нибудь приличное заведение, на него посмотрели бы, как на ненормального.
Ему нужно было убить пару часов. Келлер не взял с собой свой каталог, поэтому ходить по магазинам, где продавали марки, не было никакого смысла. Однако он мог сходить в кино или посетить музей. Может быть, где-то и нельзя было провести с пользой свободное время, но только не в Бостоне.
Если бы погода была получше, Келлер с удовольствием погулял бы по улицам Бэк Бей. Бостон был хорош для пеших прогулок. Не так хорош, как Нью-Йорк, но лучше, чем большинство других городов. Однако гулять под все еще идущим дождем Келлеру совсем не хотелось.
Келлер вернулся на Ньюбери-стрит и нашел вполне приличную кофейню. Это, конечно, не "Локи-Обер", но кофейня была здесь и сейчас, его готовы были обслужить незамедлительно, а он со своей стороны был слишком голоден, чтобы долго ждать.
Официантка поинтересовалась, в чем проблема.
— Мой плащ, — сказал ей Келлер.
— Что случилось с вашим плащом?
— В это-то и проблема, — озадаченно ответил Келлер. — Я повесил его вон там на крючок, а теперь плащ пропал.
— Вы уверены, что его там нет?
— Абсолютно.
— Плащи, как правило, похожи друг на друга. Там висит несколько плащей, так что…
— Мой зеленый.
— Просто зеленый? Или, может быть, оливковый?
Да какая разница?! Там висело три плаща. Все бежевых оттенков — совсем не такие, как его плащ.
— Продавец назвал его оливковым, — сказал Келлер, — но он был приятного зеленого цвета. А сейчас его нет.
— Вы уверены, что он был надет на вас, когда вы пришли?
Келлер показал на окно.
— Весь день льет дождь, — сказал он. — Какой дурак выйдет на улицу без плаща?
— Может быть, вы оставили его где-нибудь еще?
Возможно ли такое? Да, он снимал плащ в гостиной в доме на Эмерсон-стрит.
Но вот мог ли он его там оставить?
Нет, это невозможно. Он помнил, как надевал его, помнил, как, выйдя на улицу, открывал свой зонт, помнил, как вешал плащ и зонт на вешалку прежде, чем скользнуть в кабинку и взять в руки меню. И, кстати, где же зонтик? Исчез, как и плащ.
— Я нигде его не оставлял, — твердо произнес Келлер. — Когда я вошел, плащ был на мне, и я повесил его прямо там, а сейчас его нет. И зонта тоже нет.
— Должно быть, кто-то взял ваш плащ по ошибке.
— Как? Ведь он зеленый.
— Может, это был дальтоник, — предположила официантка, — или у него дома тоже есть зеленый плащ, и он забыл, что сегодня надел другой — бежевый, — и взял ваш по ошибке. Когда он его вернет…
— Он его не вернет. Кто-то украл мой плащ.
— Зачем кому-то красть ваш плащ?
— Наверное, потому что у него нет своего, — терпеливо ответил Келлер, — а там льет как из ведра, и он не захотел промокнуть. Три плаща на стене принадлежат трем другим клиентам. Я не собираюсь красть плащ одного из них, а парень, укравший мой тренчкот, вряд ли собирается вернуть его. Так что же мне делать?
— Мы не несем ответственности, — заметила официантка и показала на табличку, которая подтвердила ее слова.
Келлер не был уверен, что этой таблички было достаточно, чтобы снять ответственность с кофейни, но сейчас это не имело значения. Он не собирался судиться с ними.
— Если хотите, я могу позвонить в полицию, и вы им заявите…
— Я просто хочу выбраться отсюда, — перебил официантку Келлер. — Мне нужно такси, но я промокну до нитки, пока смогу поймать свободное.
Женщина просияла, получив возможность предложить что-то дельное.
— Вон туда, — показала она за окно. — К отелю. Перед входом там есть навес, и вы не промокнете. К отелю весь день подъезжают такси и высаживают людей. И знаете что еще? Могу поспорить, что у Анджелы на кассе найдется какой-нибудь зонтик, который вы можете взять. Люди постоянно забывают их здесь, и, если нет дождя, никогда не возвращаются за ними.
Девушка на кассе дала Келлеру черный складной зонт, хлипкий на вид, но вполне работоспособный.
— Я помню этот плащ, — сказала она. — Зеленый. Я видела, как кто-то в нем вошел и кто-то в нем вышел, но я не поняла, что приходят и уходят два разных человека. Цвет плаща довольно необычен. Вы теперь сможете где-нибудь купить такой же?
— Это будет нелегко, — ответил Келлер.
— Ты не хотел брать эту работу, — сказала Дот, — и я не могла понять, почему. Это выглядело просто легкой прогулкой, и, собственно, так все и вышло.
— Прогулкой под дождем, — проворчал Келлер. — И у меня украли плащ.
— А еще зонтик. Ну, да, даже в таком пристойном городе, как Бостон, встречаются бессовестные люди. Келлер, ты можешь купить себе новый плащ.
— Мне вообще не следовало покупать никакого плаща.
— Говоришь, он был зеленый?
— Слишком зеленый.
— Тебе хотелось дождаться, пока он созреет?
— Теперь это уже не моя проблема, — ответил Келлер. — Следующий плащ будет бежевым.
— С бежевым ты не прогадаешь, — сказала Дот. — Только не слишком светлый, иначе вся грязь будет на нем видна. Я бы посоветовала выбрать ближе к коричневому.
— Как скажешь… — он взглянул на экран телевизора, который работал без звука. — Любопытно, о чем они говорят?
— Уж точно, не о плащах. Я могу включить звук, но, думаю, там ничего интересного.
— Скорее всего, ты права. Было бы странно, если бы они говорили о моем пропавшем плаще.
— А о чем они могли бы говорить?
— Например, о чувствах, которые я испытывал.
— О тех чувствах, которые у тебя были перед поездкой в Бостон, не так ли? И аукцион марок тут ни при чем. Ты не хотел брать эту работу.
— Но я же взялся за нее.
— Ты очень не хотел этого. Келлер, расскажи мне об этом твоем предчувствии?
— Да просто какие-то смутные ощущения, — сказал он.
Он не готов был сейчас рассказывать Дот о своем гороскопе. Он мог представить, как бы она отреагировала, и не хотел слышать ее мнение об этом.
— У тебя уже однажды было какое-то предчувствие, — сказала Дот. — В Луисвилле.
— Тогда было немного по-другому.
— Но в обоих случаях работа была выполнена отлично.
— Это точно.
— Тогда откуда эти ощущения? У тебя есть идеи на этот счет?
— Никаких. Во всяком случае, на этот раз предчувствие было совсем слабым. Я ведь взялся за работу и сделал ее.
— И все прошло как по маслу?
— Более-менее, — ответил он.
— Более-менее?
— Я использовал нож для вскрытия конвертов.
— Зачем? Извини, дурацкий вопрос. Ты что, взял его где-то со стола?
— Купил по дороге.
— В Бостоне?
— Ну, я не хотел проносить что-то подобное через металлодетектор. Я купил его в Бостоне и забрал с собой, когда уходил из квартиры.
— Естественно. И выбросил его в мусорный контейнер или в канализацию. Если только ты не… Господи, Келлер! Ты оставил его в кармане плаща?
— Вместе с ключами.
— Какими ключами? О, черт, с ключами от квартиры. Ключи и орудие убийства. И ты носил их с собой в кармане плаща.
— Я собирался выбросить их дождевой водосток перед отлетом, — сказал он, — но сначала решил перекусить, а потом у меня стащили тренчкот.
— И вор получил больше, чем просто плащ.
— Еще и зонтик.
— Забудь о зонтике. Кроме плаща, у него оказались ключи и нож. На ключах, случайно, не было бирки с адресом?
— Только два ключа на простом проволочном кольце.
— И я надеюсь, ты не заказал гравировку своих инициалов на ноже?
— Нет. К тому же я его дочиста вытер, — сказал Келлер. — И все-таки…
— На тебя навести ничего не может?
— Ничего.
— И все-таки? — повторила за ним Дот.
— Именно то, что я сказал. И все-таки…
Вернувшись в город, Келлер купил две бостонские газеты, которые смог отыскать в киосках. Обе в деталях описывали убийство. Как оказалось, Элвин Турнауэр был видным бостонским бизнесменом со связями как в местных политических кругах, так и (намекали газеты) в криминальном мире Бостона. Тот факт, что он был убит в любовном гнездышке в Бэк Бей вместе с блондинкой, на которой он не был женат, нисколько не уменьшало значимость сообщения о его смерти.
Обе газеты сообщали, что полиция выдвигает различные версии. Читая между строк, Келлер сделал вывод, что им ничего не известно. Они, конечно, догадаются, что убийство заказное, и что существует киллер, который осуществил его, но дальше этого они не продвинутся.
Свидетелей не было. Вещественных доказательств никаких.
Келлер чуть было не пропустил сообщение еще об одном убийстве.
В "Бостон Глоуб" ничего об этом не упоминалось. А вот в "Бостон Геральд" на последней странице была напечатана маленькая заметка о мужчине, найденном мертвым в Центральном общественном парке Бостона. Мужчина был убит двумя выстрелами в голову из малокалиберного пистолета.
Келлер мог представить себе беднягу, ничком лежащего на траве под струями дождя. Он мог представить себе и плащ убитого. "Геральд" ничего не сообщал о плаще, но этого и не требовалось. Келлер и так все знал.
Зеленый, как трава.
Он молча уставился на свой большой палец, потом заглянул в ящик стола, где лежала натальная карта, которую ему дала Луиза. Карта теперь показалась Келлеру более значительной, хотя он, по-прежнему, ничего не понимал в ней.
Он положил ее обратно в ящик.
А позже, когда вечернее небо уже достаточно потемнело, Келлер вышел на улицу и поднял глаза на звезды.
Добавлено: 09 май 2015, 08:37
