Артур Порджес: ученный КИРИАК СКИННЕР ГРЕЙ
Добавлено: 24 май 2018, 21:19Автор Доктор Немо
Все 14 рассказов об ученном собраны в сборнике “Любопытные случаи Кириака Скиннера Грея” (The Curious Cases of Cyriack Skinner Grey, изд-во Richard Simms, ноябрь 2009 г.) В данном топике собраны рассказы об ученном, которые мы находим в различных источниках. Данные о переводчиках, редакторах, дате публикации на форуме и др. информационных данных, во вкладке конкретных рассказов (информационный блок). |  |
-
ВНИМАНИЕ!
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями.
Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. -
"Ученый и пакет воды"
— НЕБОЛЬШОЙ пакет с водой, — начал лейтенант Траск, — и человек мертв. По-моему, это весьма неестественно — и просто чертовски удобно для Престона Форбса Уитни — младшего. — Он почти выплюнул это имя.
Кириак Скиннер Грей, возвышающийся в своем инвалидном кресле, которое блистало несколькими десятками механических и электрических гаджетов его собственного изобретения, спросил скрипучим голосом:
— Насколько небольшой? — Подобно лорду Кельвину[1] , Грей был убежденным сторонником системы измерений. — Помните про тяжесть и несжимаемость воды.
Если в его заявлении и был намек на напыщенность, то это было естественно, ведь прежде, чем стать внештатным консультантом по преступлениям, Грей — блестящий ученый-исследователь — преподавал физику для аспирантов. Затем неудачное падение при занятии альпинизмом повредило спинной мозг и поместило его в инвалидное кресло на всю оставшуюся жизнь.
Благодаря ряду ценных патентов у Грея не было финансовых проблем. Он быстро превратил свой старый дом в огромную лабораторию с пандусами вместо лестниц и весьма дорогостоящим оборудованием, которое сделало бы честь любому университету. Его единственным помощником был четырнадцатилетний сын, Эдгар; жена Грея умерла несколько лет назад.
— Я проверил неповрежденный пакет такого же размера, — сказал лейтенант Траск, почувствовав небольшое удовольствие, когда Грей одобрительно кивнул. Он когда-то был ассистентом ученого, любезно предоставленным Полицейской академией, и знал, чего стоит одобрение Грея. — Он должен содержать около двух фунтов воды.
— Тогда это очень просто решить, — сказал ученый, протянув руку к 20-дюймовой логарифмической линейке, находящейся в одной из ручек инвалидного кресла. Но остановил руку на полпути и сказал:
— Черт, это всего лишь небольшой подсчет в уме; мне не нужна линейка. С какого этажа отеля упал пакет?
— Съезд проходил на девятнадцатом этаже, но некоторые из этих шутников могли действовать из других мест — коридорных окон или пожарных лестниц — выше или ниже этого этажа. Естественно, теперь, когда человек мертв, никто не признается, что вообще слышал о подобных выходках.
— Возьмем девятнадцать, затем, скажем, сто шестьдесят футов. Время падения — около трех секунд: шестьдесят на шестнадцать в квадрате времени, не забываем. Так что скорость падения — девяносто шесть футов в секунду. Энергия удара — половина массы квадрата скорости… хм… двести восемьдесят восемь футо-фунтов. — Он бросил насмешливый взгляд на Траска. — Ваша жертва была, так сказать, поражена весом более двухсот фунтов, упавшим с одного фута высоты; или, если еще проще, скажем, двадцатью фунтами, сброшенными с десяти футов. В общем, достаточно, чтобы убить человека.
— О, это вполне допустимо, — мрачно сказал лейтенант. — Но слишком удобно для его партнера — этого Уитни-младшего, о котором я упомянул.
— И какое отношение он ко всему этому имеет?
— Боюсь, что он имеет отношение к деньгам жертвы.
— Насколько близкое?
— Он был партнером Джеймса Коннорса по бизнесу, который оценивается в несколько миллионов. Нельзя сказать, что он внес большой вклад; но его отец был старым другом Коннорса и несколько лет назад купил парню долю. Младший никогда не был приятным человеком; теперь он пузатый плейбой, бросающийся деньгами фирмы.
Во всяком случае, они с Коннорсом много спорили и ругались; Уитни все время искал причины, чтобы увеличить свою долю — азартные игры, иномарки и доступные женщины обременяли его. Старик на это не клевал; для расширения бизнесу был нужен каждый пенни; их могло ждать действительно большое будущее, если бы фирма не была выдоена досуха. Он хотел выкупить долю Младшего, но не мог сделать это сейчас — пока его десятилетний план не сработает.
Что ж, Коннорс часто добирался до автостоянки коротким путем, проходя через переулок за отелем “Регентство”. В ту ночь Уитни был вместе с ним. Тогда проходил этот съезд “ВОР” — Всемирной Организации “Росомах”[2] , благотворительной ассоциации, в основном состоящей из толстобрюхих пожилых хулиганов. Они сбрасывали с верхних этажей пакеты с водой. Мы предупреждали, что это может быть опасно, и руководители ассоциации обещали держать своих членов под контролем; но вы понимаете, что получилось. Невозможно контролировать кого-то из этих старых клоунов, когда они накачались алкоголем.
— И один из брошенных пакетов убил Коннорса?
— Так говорит Младший. Уитни утверждает, что они шли по переулку, когда он услышал, как что-то засвистело; затем раздался странный звук, Коннорс пошатнулся, схватился за голову обеими руками и рухнул. Уитни стал звать на помощь, и через несколько минут собралась толпа. Когда появилась одна из наших патрульных машин, Коннорс был мертв, а его волосы и пиджак пропитаны водой — никакой крови, а на асфальте валялся порванный, мокрый, пустой пакет.
— Хм-м-м! — фыркнул Грей. — Звучит довольно убедительно, не так ли?
— Точно — если Младший так и планировал. Предположим, он прочитал об этих выходках — вы знаете, что “ВОР” находятся в городе уже неделю — и аккуратно подготовился к убийству. Он мог бы ударить Коннорса по голове и с легкостью расставить остальные декорации.
— Ему бы понадобилась вода, чтобы облить тело.
— Он мог принести ее во фляге. Была холодная ночь, и Младший был одет в пальто. Коннорс пальто не носил. Возможно, Уитни надел его, чтобы скрыть флягу и то, чем он воспользовался в качестве дубинки. Жаль, что я не обыскал его на месте, но мы просто приняли его заявление и отпустили; тогда все казалось довольно ясным.
— Я не знал, — мрачно добавил Траск, — каким было его положение в фирме. У него было достаточно времени, прежде чем кто-нибудь пришел на его крики, чтобы избавиться от всех улик. Воду можно принести в одном из таких пластиковых пакетов для рыбок, которые используют в зоомагазинах; его можно скомкать до размера арахиса, когда он пуст.
— Что насчет дубинки?
— Черт, в ход могло пойти что угодно. Камень размером с кулак, завернутый в край пальто, чтобы не повредить кожу жертвы и не пустить крови. Затем он мог просто выбросить камень, и никто бы не доказал, что его использовали. Или носок с землей. Опорожните носок и выбросьте его в один из гостиничных мусорных баков в дюжине ярдах оттуда.
— На самом деле все, что у вас есть, — сухо заметил Грей, — это гипотеза, основанная главным образом на неприязни и подозрении к этому Уитни-младшему. Это может быть правдой, но преступником может также оказаться бестолковый участник съезда. Не понимаю, при чем тут я.
— Я тоже не понимаю — я просто надеялся, — признался лейтенант. — Я какое-то время думал, что он почти у меня в руках. Я узнал, что отель “Регентство” специально отключил всю воду на девятнадцатом этаже в начале этого вечера, пытаясь преподать этим горе-пожарным урок.
— И?
— Этих шутников так просто не остановить, — сказал Траск. — У них остались туалетные бачки и несколько полных кувшинов. Отель вскоре отказался от этой безнадежной борьбы и снова включил воду. Это произошло после смерти Коннорса.
Ученый помолчал, прикрыв глаза. Затем он сказал:
— Полагаю, вскрытие выявило перелом черепа.
— Верно. Док Перкинс говорит, что пакет с водой мог бы это сделать. Как и много других вещей.
— Вы сказали, что его волосы и пиджак были мокрыми?
— Да.
— Асфальт тоже?
— Да, но не сильно. В конце концов, это был всего лишь небольшой пакет с водой. Но ее было достаточно, чтобы оставить отметину. Младший не дурак. Был бы асфальт сухим, и я взял бы Уитни тепленьким. Ставлю свою должность, что он облил Коннорса, асфальт, даже порванный пакет, прежде чем позвать на помощь.
— Возможно, — сказал Грей. — Но у вас нет никаких реальных доказательств — так, чепуха.
— Наверное, это безнадежно, — сказал лейтенант, поднимаясь. — У меня было предчувствие, что так и будет. Каждый коп знает, что самый простой способ убить кого-нибудь — это устроить убедительный “несчастный случай”. Могут возникнуть подозрения, но в подобных ситуациях жюри всегда неохотно предполагает преступные намерения. А когда задействован автомобиль, — криво усмехнулся он, — каждый присяжный представляет (и неспроста!), как он сам может кого-то убить, и ему не хотелось бы, чтобы его считали убийцей только из-за того, что он был пьян и превысил скорость на “ничтожные” пятнадцать миль в час.
— Верно, — сказал Грей. — Если бы я хотел кого-то убить, я бы “случайно” переехал его на подъездной дороге, или сбросил кирпич с крыши, где строят дымоход, или столкнул его с лестницы. Ничуть не хуже.
Впрочем, давайте пока не будем сдаваться. Позвольте мне обдумать это в течение дня или двух. Пастеру не удавалось придумать способ, чтобы отделить одну несчастную бактерию от пятидесяти тысяч других в одной капле, но оказалось, что это очень просто — однажды он придумал поселить их на тарелке и позволить каждому виду начать новую колонию. Всего лишь вопрос разведения.
Грей ловко отъехал к двери, игнорируя электропривод.
— Если мне придет в голову что-нибудь полезное, я позвоню вам. Но сильно не надейтесь, — добавил он.
Обычно лейтенант Трек никогда не уходил от Грея, не чувствуя прилива надежды. Ученый обладал гениальным талантом разрешать трудные дела, и ему нравились умственные упражнения, которые не сильно отличались от его обычной умственной деятельности, но также имели человеческий фактор, что добавляло остроты. Это якобы был вопрос логического и научного метода; но на самом деле это было ближе к поэзии, потому что тут большую роль играло воображение.
Вначале следовало идентифицировать преступника и его трюк, затем провести лабораторное исследование для подтверждения и после этого, как они оба надеялись, найти доказательство, подходящее для далеких от науки присяжных. Кроме того, у Грея был обширный опыт во всех отраслях систематизированных знаний, который делал его “подозрения” обоснованными.
Но в этом случае Траск не чувствовал надежды. Он просил о невозможном и знал это. Нельзя было точно узнать, что произошло в том тускло освещенном переулке. Только свидетель мог опровергнуть показание Уитни, а свидетелей не было. Место было безлюдным. Даже если кто-то из гостей съезда взглянул бы вниз, он не мог бы увидеть ничего существенного в темном переулке с такого расстояния. Чтобы заметить убийство, наблюдатель должен был находиться в нескольких футах от двух мужчин; и Младший позаботился о том, чтобы никого не было рядом, когда он нанес удар.
Секрет успешного убийства — сделать его простым, выдав за несчастный случай. Именно такие убийства оставались нераскрытыми год за годом. Их нельзя найти в статистике; Траск подумал, что обычно попадаются только глупые и импульсивные убийцы. Нет, Престон Форбс Уитни — младший скоро возьмет под контроль (и, скорее всего, разрушит) многомиллионный бизнес, будучи вне досягаемости закона.
Некоторые полицейские пожали бы на это плечами: где найдешь, где потеряешь. Но лейтенант Траск был предан своему делу, и он ненавидел убийц; или, есть быть точнее, он ненавидел убийство; так как были убийцы, которых он мог понять и пожалеть. Младший не имел такой привилегии; преступление было слишком хладнокровным; а убитый был достойным человеком.
Прошел один день, и лейтенант попытался увлечься новым делом, но его разум все еще был занят старым делом, казавшимся безнадежным.
Грей, позвонив по телефону, сразу перешел к сути.
— Пиджак Коннорса все еще у вас? — рявкнул он.
— Его пиджак? — Траск на мгновение смутился. — Наверное, да. Его пока не надо поспешно возвращать наследникам.
— Наследники?! — голос Грея звучал возмущенно; он ненавидел неожиданные факты. — Но я думал, что Уитни...
— Он получает контроль над бизнесом — для него это настоящий стимул убить Коннорса. Но есть множество других активов для сестер, кузенов и тетушек. Кроме того, они могут попытаться спасти фирму до того, как Младший выдоит ее досуха.
— Понятно. Не то чтобы это было важно... Но если пиджак у вас, я отправлю за ним Эдгара.
— Конечно. Но какой в этом…
— Я объясню позже — если идея подтвердится. Я беседовал с начальником отдела техобслуживания “Регентства”; кстати, очень смышленый парень. В конце концов, у нас может появиться шанс. Эдгар уже едет. — И Грей повесил трубку, а у Траска затеплилась надежда.
Не дождавшись еще одного звонка от Грея, прояснив несколько утомительных, но существенных подробностей в делах, ожидающих рассмотрения, Траск поехал к дому Грея с такой скоростью, которая привлекла внимательный взгляд не одного регулировщика, прежде чем они поняли, кто за рулем.
Эдгар, рыжеволосый чертенок, выглядящий как озорной ребенок, но имевший IQ в 180 баллов, встретил его. Они были старыми друзьями; и если Эдгар считал Траска достойным, хоть и не слишком смышленым, приятелем отца — эдаким верным псом, то детектив считал Эдгара гением среднего возраста, маскирующимся под мальчика. Поскольку они оба играли в эту игру и держали свои мысли при себе, их отношения оставались доброжелательными.
Грей не был столь рад гостю; он нахмурился, когда Траск вошел в большую лабораторию. Затем его лицо расслабилось, а подвижные губы слегка дернулись. Одним из его главных достоинств было то, что он редко забывал о жизненном различии между молодой кровью, жаркой и торопливой, и своей собственной, более старой и охлажденной строгой подготовкой.
— Как обычно, вы не слишком рано, — сказал он, откидываясь назад в инвалидном кресле.
— Значит, ваша идея подтвердилась! — воскликнул Траск. — Что вам поведал пиджак? Я весь день просто сходил с ума, пытаясь это угадать.
— Мне пришло в голову, — сказал Грей, — что отель, учитывая потребности в приготовлении пищи, будет использовать мягкую воду, особенно в этой области, где это обычно довольно сложно. Я отправил Эдгара проверить: отель “Регентство” действительно использует мягкую воду.
— “Мягкая вода”? — повторил с сомнением Траск. — Я слышал этот термин, но что он значит?
— Мы доберемся до этого через минуту. Дело в том, что офисному зданию, как у Коннорса, вряд ли нужна такая вода. Там не готовят пищу — там есть только уборные. Питьевая вода, вероятно, находится в кулерах. Во всяком случае, Эдгар принес мне образец из здания Коннорса. Мягкую воду там не используют.
Он видел, что с губ Траска готов сорваться вопрос, и не стал его дожидаться.
— Искусственно смягченная вода обычно содержит определенные химические вещества. В этом случае силикаты[3] . Они отфильтровываются — теоретически — до того, как жидкость попадет к потребителю, но обязательно останется достаточное количество следов для специальных тестов. Вода, пропитавшая пиджак Коннорса, была жесткой — ее никогда не размягчали. Так что она не могла быть из отеля “Регентство”.
Полагаю, Уитни наполнил флягу в офисе здания Коннорса, где он работал; было бы глупо приносить воду из своего дома. Возможно даже, — осторожно добавил он, — что спектроскопические тесты могут привести вас прямо к воде из его кабинета, но это вряд ли необходимо, так как теперь доказано, что его история — явная ложь. Вода не из отеля; так что не имеет значения, откуда она взялась.
— Вы правы! — облегченно вздохнул Траск. — Теперь он у нас в руках.
— Вам все еще надо убедить жюри.
— Это не так сложно, чтобы обычный человек не мог понять этого, — уверенно сказал Траск. — Простая научная логика.
Он подозрительно взглянул на Эдгара; чертенок ухмылялся. Затем Траск посмотрел на Грея, который насмешливо пригрозил мальчику пальцем.
— Молчи, Эдгар. Некоторые присяжные могут понять простую научную логику — так что не задавайся.
— Я должен был знать, — сказал лейтенант, почти про себя. — Я считал, что это безнадежно, что даже вы на этот раз оказались в тупике. — Он вздохнул. — Как я мог так ошибиться?
— Не говорите глупостей, — отрезал Грей. — Рано или поздно меня ждет провал.
— Я рад, что не доживу до этого дня, — невозмутимо ответил Траск.- Информационный блок | +
- Формат: Рассказ
Название на языке оригинала: “The Scientist and the Bagful of Water” │ Первая публикация на языке оригинала: EQMM, 1965 г.
Другие публикации: The Curious Cases of Cyriack Skinner Grey, изд-во Richard Simms, ноябрь 2009; етс.
Первый перевод на русский язык: “Форум "Клуб любителей детектива"”, 24 мая 2018 г., Доктор Немо │ Редактор-корректор: киевлянка
-
"Ученый и женоубийца"
— ЭТОТ человек убил трех жен, — сказал лейтенант Траск, почти выплевывая слова, так глубока была его досада. — Вышел чистым первые два раза, и теперь он имеет невероятную наглость использовать нас, полицию, как свое алиби.
Кириак Скиннер Грей, ученый-исследователь, пожизненно прикованный к инвалидному креслу, сочувственно смотрел на детектива, отмечая, что тому срочно нужно отдохнуть и побриться.
— Звучит плохо, — сказал Грей, с острой тоской думая о своей собственной жене, умершей в тридцать лет, в самом разгаре ее зрелой и блистательной красоты. Ее остроумие и эмоциональность продолжали жить в их сыне, Эдгаре, рыжеволосом 14-летнем пареньке, с IQ в 180 баллов и великолепным чувством юмора. — Как ваш женоубийца умудрился избежать газовой камеры?
— Лучшим способом (почти единственным) — совершив идеальное преступление, — мрачно ответил Траск. — Случайная смерть. Первая жена упала с крутой лестницы — споткнулась, зацепившись за ковер, сказал он. Такое могло случиться; черт возьми, мы не смогли доказать, что этого не было, и убедить присяжных. Вторая жена утонула во время катания на лодке; еще один несчастный случай. Он попытался спасти ее, но оказался не очень хорошим пловцом.
— Мотив был обычным?
— Если вы имеете в виду деньги, то да. Первая жена не была богата, но он получил 25 000 долларов страховки, что не так уж плохо для наивной 50-летней женщины (нежно любимой целых 18 месяцев). Вторая имела кое-какие сбережения — около 6 000 долларов — и дом стоимостью еще 25 000 или около того. Страховка небольшая — он был слишком умен, чтобы увеличить ее.
— Он достаточно смышлен, чтобы проделать все это, — сказал Грей, наклоняясь вперед в своем кресле. Оно блистало несколькими десятками приспособлений его собственного изобретения; и Траск завороженно смотрел, как ученый колдует над почти невидимым управлением. Раздался слабый гул, и сиденье кресла наклонилось под более удобным углом. Затем металлический диск, установленный в одной ручке, запылал, и Грей зажег тонкую, очень темную сигару из шкатулки, появившейся перед ним и плавно раскрывшейся, чтобы продемонстрировать свое содержимое.
— Какова вероятность потери всех трех жен в несчастных случаях? — спросил лейтенант. — Готов поспорить, довольно низкая.
— Законы вероятности, — сказал Грей, слегка нахмурившись, — не похожи на юридические, за исключением того, что их тоже неправильно понимают или игнорируют. В краткосрочной перспективе не все столь маловероятно, как думает большинство людей. Каждый игрок в бридж, если все рассчитает заранее, может управлять случаем. А в каждой партии участвуют четверо.
Он увидел нахмуренные брови Траска и добавил:
— Ладно, это не имеет значения. Расскажите мне о последнем убийстве.
— Предположительно еще один несчастный случай. Только на этот раз этот тип стал еще более наглым. Можно случайно упасть или утонуть, но как можно случайно умереть от электрического тока, если рядом нет никакого электрического устройства?
— Я не совсем понимаю, что значит “никакого устройства”.
— Жена принимала ванну. Любящий муж, Сэмюэль Б. Клейтон, позвонил ей в 17:30 — из безопасного места в 10 милях отсюда, в Оушенвью. Поскольку никто не отвечал, он вызвал полицию. Вы можете подумать, что это уж слишком — большинство мужчин сначала поедут домой и убедятся, что жена не вышла из дома по делам. Только не этот фрукт; спорю на свою должность, что ему нужны были свидетели, он имел все основания ожидать худшего, устроив все так, как запланировал.
Клейтон встретил одну из моих патрульных машин у своей двери, открыл дверь ключом и направился к ванной. Если бы это было подозрительно само по себе, у него было объяснение. Жена всегда купалась между 17:00 и 18:00, перед ужином; но, по его словам, она всегда отвечала на звонок. А позвонил он, так как хотел сказать ей, что немного опоздает. Все это очень неубедительно, но только по этой причине это правдоподобно; он знает, что небольшая противоречивость лучше идеальной, подготовленной истории.
Что ж, мы взломали дверь в ванную, и она оказалась там — мертвой в ванне. Будь тут кто-то другой, я бы предположил, что у нее случился сердечный приступ или инсульт; но мы знаем мистера Клейтона, поэтому с этого момента я действовал наверняка. Мы охраняем ванную комнату, пока ее не осмотрели дюйм за дюймом, — и мы следим за Клейтоном, упрятав его в кутузку. Я рискую своей шеей из-за необоснованного ареста, но я просто не мог допустить, чтобы убийство снова сошло ему с рук. Я уверен, — хрипло добавил Траск, — что он преступник!
— Вы взломали дверь в ванную? — спросил Грей, его подвижный ум рассматривал все возможности. — И женщина была одна в доме?
— Да, я тоже об этом подумал, — печально сказал Траск. — Ничего особенного. Ее сестра сообщила, что миссис Клейтон всегда закрывала дверь в ванную комнату. Какая-то причуда, возникшая еще в детстве.
— Понимаю.
— Далее, мы узнали от коронера, что она умерла незадолго до нашего приезда. Естественно, Клейтон весь день держался подальше от дома при большом количестве свидетелей, чтобы подтвердить это. Но медицинское заключение также показало, что причиной смерти является удар током. Я не знаю технических деталей, но остановившееся сердце без тромбоза или повреждения мышц, а также некоторые другие признаки указывают на удар током и ни на что другое.
Однако в комнате не было никаких подозрительных вещей, если говорить об электроприборах. Газовое отопление и потолочный светильник, который был накрепко закреплен и который никто не трогал. Кроме того, если предположить, что Клейтон протянул провод от одной из отдушин рядом с зеркалом — между прочим, в ванной только две отдушины — мы были прямо там, когда дверь была сломана, и поверьте мне, Клейтону не дали прикоснуться ни к чему. Другими словами, что бы ни ударило ее током, оно должно было исчезнуть, прежде чем мы там оказались.
— Не могу с этим согласиться, — быстро сказал Грей. — Есть другие способы провести электрический ток в комнату.
— Согласен. И когда Клейтон заглянул на минуту в подвал, я понял, что это и есть ответ.
— Хотите сказать, что вы разрешили ему спуститься в подвал — одному?
— Подождите, — перебил его лейтенант, подняв руку. — Все было не так, как вы думаете. Он заявил, что должен срочно отрегулировать водонагреватель, поскольку тот может взорваться. Он кинулся вниз, и я велел сержанту Бейкеру следовать за ним. Там было темно — Клейтон сказал, что лампочка перегорела. Он схватил фонарик рядом с лестницей и бросился вниз.
Бейкер преследовал его так быстро, как только мог, совершенно не зная подвала, который был довольно захламлен, как выяснилось позже. Бейкер был достаточно быстрым, чтобы щелкнуть зажигалкой. Я заявляю, что у Клейтона было всего несколько секунд, прежде чем мой человек схватил его за локоть. Бейкер говорил, что за эти несколько секунд фонарь осветил весь подвал, но что именно сделал Клейтон, я просто не знаю.
— Я скажу вам, что он сделал, — сухо сказал Грей. Он нажал кнопку, и, когда на одной из ручек, словно пасть марсианина, появилась пепельница, Грей высыпал в нее дюйм тонкого снежного пепла. — Он избавился от приспособления, которым убил свою жену, — вот что он сделал.
— Я в этом сомневаюсь, — сказал Траск. — Позвольте мне объяснить, почему. Мы заменили перегоревшую лампочку и внимательно осмотрелись; после чего ребята из лаборатории обшарили там каждый угол. В этом подвале ничего нет, кроме тяжелого кабеля. Если бы Клейтон разломал ту вещь, мы бы нашли следы — он не смог бы скрыть их за несколько секунд. Как и вы, я подумал, что, черт возьми, он протянул провод к главной водопроводной трубе, которая контактирует с водой в ванне у водоотводного отверстия. Это прекрасно объясняет весь modus operandi.
Только, как я уже сказал, каждая линия электропередач находится в кабеле, и я заверяю вас, что над ними ничего не проделывали. Предохранители находятся за пределами дома, поэтому не думайте — как я, черт возьми, — что он просто протянул провод и прикрутил штепсель от одного из предохранителей к водопроводной трубе. Он был один в подвале всего несколько секунд — вот и все.
— Я поздравляю вас, — сказал ученый, улыбаясь. — Пока ваша логика действительно кажется здравой. Если в ванной комнате или в подвале не было никакого тока… — Он замолчал, и его глаза сузились. — Вы не проверяли, ванна не была еще горячей — от электричества, а не от воды?
— Случайно проверил, — признался лейтенант с гримасой. — Но когда мы вытащили ее, если бы ванна все еще проводила ток, и на этом влажном полу…
— Конечно, — сказал Грей, его взгляд посуровел. — Вас бы самого сильно ударило — возможно, даже бы убило. Итак, — задумчиво добавил он, — если муж использовал какой-то прибор, то очень искусно заставил его работать достаточно долго, чтобы убить жену, а затем исчезнуть. Очень изобретательный парень… Если только он виновен. — В последней фразе звучало сомнение.
— Очень скользкий парень, — сказал Траск, его лицо внезапно постарело. — Если он снова вывернется, то получит не только ее деньги, но и мою шкуру, пригвожденную гвоздями и высушенную. Я едва могу пережить иск за необоснованный арест на сто тысяч баксов, который он поклялся подать, если я не отпущу его сразу — что было несколько дней назад!
— Значит, вы его задержали. Было ли это разумно?
— Очень неразумно; но когда я увидел его лисье лицо, полное злорадства и насмешки… О, я знаю, что полицейский не должен принимать что-то близко к сердцу, но, по словам окружающих, его жены были хорошими людьми. Отчаянно одинокими и несчастными, но не заслуживающими Сэма Клейтона. Я решил (или понадеялся), что мы найдем орудие убийства. Я до сих не понимаю, как мы могли его не обнаружить. И вот почему, — горячо добавил он, — я снова здесь.
Траск пристально смотрел на ученого.
— Скажите, вы видите что-то, что я пропустил, — любую возможность? Я прокрутил все в уме тысячу раз. Я начинаю задаваться вопросом, не преследуем ли мы невиновного человека, который просто похож на лису, забравшуюся в курятник.
— Только кабель, — пробормотал Грей. — Разумеется, никакого телефонного провода. Никогда не слышал, чтобы он был вместе с кабелем.
— Нет, вы правы; телефонный провод идет из подвала. Но я думал только о мощных проводниках. Вы ведь знаете, в телефоне недостаточно тока, чтобы ударить даже блоху. И в ванной не было розетки для того, чтобы воспользоваться другой линией в 110 В. Не то что бы вы могли многое сделать с высоким напряжением на телефоне; на девяносто процентов он состоит из изолятора — резины или пластика.
— В ванной нет розетки… Хм-м! Я хотел спросить об этом, но вы уже ответили.
— Значит, у вас еще нет идеи? — спросил Траск, стараясь скрыть разочарование в голосе.
— Боюсь, что нет. Но я пока не видел этого места.
— Но вы не можете... — выпалил лейтенант и резко отвел взгляд от инвалидного кресла.
— Конечно, я не могу, — весело сказал Грей. — Но Эдгар может. Он еще не совсем зрел или достаточно обучен для правдоподобных умозаключений, но, как у наблюдателя, у него самые острые глаза, о которых можно мечтать. Эдгар осмотрит это место и затем расскажет мне. Вы же не против?
— Разумеется, не против, — сказал Траск. — Я знаю, что ваш сын на самом деле 50-летний доктор наук — лилипут, — слабо усмехнулся он, — но я никому не скажу.
Глаза ученого сверкнули.
— Если бы он не знал больше, чем большинство кандидатов наук, я бы не позволил ему приближаться к моему оборудованию, а тем более быть моими ногами и глазами. Знаете ли вы, — спросил он, — что он оставил небольшой, но успешный — и совершенно оригинальный — след в Четырехцветной проблеме?
— В чем?
— Было высказано предположение, но не доказано, что любая карта — не считая некоторых странных экземпляров с коридорами[4] , но они не имеют значения, — может быть окрашена всего в четыре цвета, так что страны с общей границей не должны быть одинакового цвета. И Эдгар всего лишь в 14 лет... — Он замолчал и сухо кашлянул. — Я расскажу вам об этом в другой раз. Сейчас же... — Грей нажал кнопку на панели управления, и через несколько секунд из-под кресла раздался звонок. — Эдгар сейчас будет. Вы возьмете его, чтобы он все осмотрел?
— С удовольствием, — сказал Траск, чье лицо частично утратило изможденный вид.
Когда рыжий мальчуган спустился, Грей сказал:
— Сынок, пойдешь с лейтенантом. Он расскажет тебе о том, какое электрическое приспособление мы ищем. Я хочу, чтобы ты тщательно осмотрел ванную комнату и подвал и постарался обнаружить что-нибудь необычное. Смотри в оба, парень, — это важно.
— Ясно, папа, — был беспечный ответ. Эдгар коснулся плеча Грея — короткий, быстрый знак любви — и его отец, казалось, засиял на мгновение. Затем мальчик и детектив ушли, оставив Грея одного в своем кресле.
В доме Клейтона Траск смотрел с каким-то сдержанным уважением на то, как мальчик, 5 футов любопытства с ядерным двигателем, внимательно изучал ванную комнату, проявив особое внимание к двум стенным отдушинам и системе труб ванны.
В подвале Эдгар посмотрел на кучу хлама — пустых бочек, картонных коробок, инструментов, сундуков — и воскликнул: “Ну и беспорядок!” Затем он приступил к работе, снова сосредоточившись на всей электропроводке. Юноша тщательно изучил кабель и с неохотой признал, что криминалистическая лаборатория была права — его нельзя было бы разрезать или соединить менее чем за 20-30 минут.
Затем с помощью батареи и нескольких счетчиков он проверил непрерывность тока до ванны, то есть послал небольшой заряд через основную водопроводную трубу, с которой соединялась ванна, и подтвердил, что металлический обод, к которому поднесли предохранитель, стал “горячим”.
— Хороший заряд, посланный через эту трубу, — сказал он Траску беззаботно, указывая на тяжелый цилиндр, который пересекал угол подвала перед тем, как зарыться в фундамент, — действительно достигнет воды в ванне.
— Конечно, — сказал лейтенант, борясь с усталостью. — За исключением того, что здесь нет ничего, откуда можно получить хороший заряд — кроме кабеля, и все, включая тебя, согласны, что он тут ни при чем.
Взяв мощный полицейский фонарь, мальчик теперь изучал черный резиновый провод, который проходил через отверстие рядом с окном, приближался к потолку и, наконец, выходил через другое отверстие, предположительно, в гостиную.
— Это телефонный провод, — сказал ему Траск. — В нем не хватит тока, даже чтобы его почувствовать.
— Я знаю, — последовал спокойный ответ. — Но папа сказал осмотреть всё электрическое, и когда он говорит “всё”, то это и имеет в виду.
В другой руке Эдгара был небольшой ахроматический объектив, и он изучал каждый дюйм телефонного провода.
Траск уныло наблюдал за ним, уже видя себя в суде, раздавленным компенсацией, которую он не смог бы заработать за всю жизнь. “Необоснованный арест”. Никакого права задерживать Клейтона; ссылка на предыдущие “несчастные случаи” незаконна. Минус один лейтенант полиции.
Юноша слегка вскрикнул от волнения, и Траск застыл.
— В чем дело? — хрипло спросил он.
— Я думаю, с этим проводом что-то делали.
— Ты думаешь! Слушай, Эдгар, мне придется идти в суд — так или иначе, это всего лишь телефонный провод. Так зачем тратить время?..
— Папа сказал…
— Неважно! — простонал детектив. — Дай-ка посмотреть.
Сквозь чистую линзу дублета он смог разглядеть два прокола в резине. Они мало о чем ему говорили.
— Существуют устройства для разрезания, которые используют там, где не нужны стриппер или лента, — сказал мальчик. — Они просто прокалывают изоляцию двумя острыми зубцами — быстро, как кролик.
— Недостаточно тока, черт побери! — взревел раздраженный Траск. — В любом случае, эти дыры могли тут быть уже годы.
— Нет, они новые, — сказал Эдгар. — Возможно, они ничего не значат, но, как всегда говорит папа, сначала надо собрать все данные.
— Не знаю, будь оно все проклято, — снова простонал детектив. — Но никогда не говори, что мне не хватает веры. Я понятия не имею, что вы с твоим отцом задумали, но я очень надеюсь — я надеюсь, брат!
Сорок минут спустя, завершив свой осмотр, Эдгар собрался уходить. Траск доставил его в дом Грея и, почти засыпая, устало сказал:
— Попроси своего папу позвонить мне, если он что-то найдет в твоем отчете.
И детектив уехал.
Обычно Траск не терял надежды, потому что Грей гениально умел разрешать трудные дела, сочетая солидную научную подготовку и поэтическую фантазию. Но на этот раз — возможно, потому, что он был так измучен и обеспокоен — Траск опустил руки.
На следующее утро — не слишком рано, так как Грей, должно быть, догадался, как плохо лейтенант должен был спать — зазвонил телефон. После этого Траск добрался до дома ученого с такой же скоростью, с какой его мог бы туда доставить крейсер с воющей сиреной.
Детектив так волновался, что почти забыл о манерах и едва успел поздороваться, прежде чем засыпать Грея вопросами.
— Помедленней, — мягко посоветовал ему ученый. — Я расскажу вам все, что знаю — и кое-что, о чем я догадался. Звучит довольно дико, но я чувствую, что это правда.
— Не говорите мне, что это был телефонный провод, потому что мы оба знаем…
— Я скажу вам, — слегка резко сказал Грей. — Если вы позволите мне. Да, это был телефонный провод.
Траск открыл рот для протеста, встретил взгляд ученого и снова закрыл его.
— Я признаю, — сказал Грей, — для меня это тоже было новостью. Но я сделал все возможное, чтобы во всем разобраться, и поговорил с экспертом — ремонтником из телефонной компании. Это правда, что разговор по телефону производит очень крошечный ток. Но большинство людей — включая и нас — не знают, что звонок — это совсем другое дело. Он производит около сотни вольт.
Траск уставился на него.
— Сотня вольт! Получается, он так же опасен, как и обычная линия электропередачи.
— В точку. Клейтон, должно быть, протянул телефонный провод к водопроводной трубе (так как Эдгар сказал мне, что он находится от нее всего в 18 дюймах), предварительно проколов резину. Трубу он либо просто обернул горячим свинцом, либо использовал небольшой магнит альнико для того, чтобы удержать провод. Затем ему было достаточно нескольких секунд, чтобы снять свинец и выбросить его в какую-нибудь бочку или коробку. Клейтон обоснованно предположил, что вы заподозрите кабель, но, даже обнаружив его неповрежденным, никогда не вообразите, что тут был задействован телефонный провод.
Траск некоторое время хранил молчание.
— Значит, фактически ее убил его телефонный звонок — просто звонок, — сказал он дрожащим голосом. — Он знал, что она будет в ванной, когда зазвонит телефон.
— Если бы ее там не было, тогда он бы позвонил снова, — сказал Грей, его лицо посуровело. — Тем не менее я не знаю, как вы сможете это доказать.
— Сначала мы найдем этот свинец. Он уже признался, что звонил, поэтому мы знаем точное время смерти. Еще мы знаем о пробитой резине. Я уверен, что могу расколоть его; он не ожидает, что мы разгадаем его трюк. Но даже если он не захочет сдаваться, для жюри этого достаточно. Все сходится — телефонный звонок, его побег в подвал, отчет коронера. О, на этот раз мы схватим эту маленькую лисицу!
— Уверен, что так и будет, — мрачно сказал Грей.- Информационный блок | +
- Формат: Рассказ
Название на языке оригинала: “The Scientist and the Wife Killer” │ Первая публикация на языке оригинала: EQMM, январь 1966 г.
Другие публикации: The Curious Cases of Cyriack Skinner Grey, изд-во Richard Simms, ноябрь 2009; етс.
Первый перевод на русский язык: “Форум "Клуб любителей детектива"”, 27 июля 2018 г., Доктор Немо │ Редактор-корректор: киевлянка
-
“Ученый и исчезнувшее оружие”
ЛИЦО лейтенанта Траска было серым и изможденным не столько от усталости — за последние два дня он спал всего четыре часа, впрочем, как и обычно, — сколько от разочарования, горя и ярости.
— Это сезон чудес, — сказал он с горечью в голосе. — Рождество, мир на Земле, любовь к своему ближнему и все такое. Но я не думал, что рождественское чудо может быть таким страшным. У Тома Друкера были жена и четверо детей, — добавил он, — и этот сопляк Ремик всадил в бедного Друкера три пули, прежде Том понял, что происходит. Всего этого можно было избежать; пацан мог легко сбежать. Друкер был большим и медлительным. Храбрым — слишком храбрым, но неторопливым. Я миллион раз говорил ему перестать рисковать — вытаскивай пистолет и используй его, но это не про Тома — он всегда боялся застрелить испуганного ребенка. А вышло, — горько сказал Траск, — что испуганный ребенок выстрелил в него — целых три раза. Том мог бы выжить — возможно, выжил бы, по словам дока, — если бы Ремик не пальнул еще дважды.
Кириак Скиннер Грей, тихо сидящий в инвалидном кресле, в котором ему было суждено остаться на всю оставшуюся жизнь, почувствовал прилив сострадания и симпатии к усталым сыщикам. Полиция часто страдала от плохого имиджа в глазах публики, но были тысячи людей, таких как Траск, которые медленно убивали себя, пока не погибали от рук преступников, пытаясь сделать более безопасной жизнь людей их городов.
Грей достал стакан из углубления в ручке кресла, подставил его под крошечный кран и нажал кнопку. Янтарная жидкость потекла тонкой струей. Он подал напиток своему другу.
— Не могу, — с сожалением сказал Траск. — Я все еще на дежурстве.
Ученый склонил голову, пожал плечами и сам выпил виски.
— В таком случае, — сказал он, — как насчет кофе?
Из другого крана он быстро выпустил горячую, черную и ароматную жидкость, набрав ее в маленькую чашку из тонкого фарфора.
Траск удивленно покачал головой и взял кофе.
— Однажды, — сказал он, когда его лицо стало менее мрачным, — вы вытащите прекрасную танцовщицу из этой невероятной штуковины, и именно тогда я проверю себя на галлюцинации! — Он знал, что Грей, бывший ведущий исследователь, у которого до сих пор была полностью оборудованная лаборатория в этом старом доме, встроил сотню устройств в свое инвалидное кресло; лейтенант до сих пор удивлялся каждому новому, по крайней мере раз в месяц. Но именно из-за способности старика решать задачи (сперва в лаборатории, а теперь в качестве внештатного криминального консультанта) Траск пришел к нему.
— Хорошо, — сказал Грей, когда детектив проглотил третью чашку. — Приступим. Что это за чудо?
— Чудо исчезнувшего пистолета, — сказал Траск. — Буквально вылизав место преступления, я решил, что если кто-то и может противопоставить плохому чуду хорошее, то это вы.
Он подал Грею пустую чашку и, сложив руки за спиной, прошелся по кабинету старика, разговаривая при этом.
— Вот как все было. Том Друкер поймал парня — его полное имя Арнольд Ремик — внутри «Фотоаппаратов Джека». Пацан первый увидел Тома и всадил в него три пули; затем он побежал. Двое из моих людей были в патрульной машине неподалеку; они услышали выстрелы и бросились на звук, быстро добравшись до места преступления. Они заметили, как Ремик бежал по аллее, и бросились за ним. Парень прыгнул через забор, поэтому они вылезли из машины, чтобы последовать за ним. Наверное, Ремик испугался, потому что он нырнул в большой жилой дом и поднялся по лестнице. Дурацкий поступок — оттуда не было выхода.
Этот сопляк видит квартиру с приоткрытой дверью и проскальзывает внутрь, но двое моих людей настигают его и понимают, что он у них в руках.
Парень был не в себе; он отстреливался через дверь, пока у него не кончились заряды. Во всяком случае, я так полагаю — у нас до сих пор нет пистолета, вот почему я здесь. Когда он прекратил стрелять, мои люди ворвались туда и надели на него наручники — пацан уже не сопротивлялся.
Естественно, они стали искать пистолет, но его просто не было. Окно было открыто, по той же причине, что и дверь. У женщины, которая там живет, что-то подгорело в духовке, поэтому она хотела проветрить комнату. А сама тем временем спустилась вниз, чтобы поболтать с соседкой.
Не найдя пистолет в квартире, парни решили, что Ремик выкинул его из окна — какой бы от этого не был толк, я сомневаюсь, что он думал об этом. Он должен был знать, что мы скоро найдем его внизу. Так подумал и я! — горько добавил Траск. — Мы прочесали дюйм за дюймом этот двор и все остальные окрестности, доступные из окна третьего этажа — и ничего.
— Теперь скажите мне, — закончил Траск, глядя прямо на Грея, — как этот чертов подросток, имеющий всего несколько секунд, смог заставить пистолет 38 калибра — судя по пулям, которые вытащили из бедного Друкера, — исчезнуть. Именно это я имел в виду, когда сказал, что пацан совершил чудо.
— Вы уверены, что пистолета нет в квартире?
— Абсолютно. Никто не мог спрятать что-то такого размера настолько быстро, чтобы мы не смогли это найти. Мы перевернули квартиру вверх дном. Хозяйке это не сильно понравилось.
— Парня можно назвать умным или изобретательным?
— Как раз наоборот, черт возьми, вот что меня удивляет. Это бросивший школу хулиган семнадцати лет — он вряд ли может составить полное предложение даже на базовом английском. И все остальное, что он делал той ночью, свидетельствует о глупости — глупости и ненависти. И есть кое-что еще, — сказал лейтенант задумчиво, — что я вспомнил. Думаю, Ремик ожидал, что мы найдем пистолет. Когда мой человек вернулся с пустыми руками, Ремик выглядел удивленным. Странно, не так ли?
— Расскажите мне о дворе.
— Нечего рассказывать. Даже летом он не привлекает внимания — убранство там так себе. Сейчас, в это время года, он полностью голый, за исключением двух червивых деревьев, птичьей купальни и барбекю, покрытого пластиковым листом. Да, и еще деревянный стол со встроенными сиденьями — вы знаете, что это такое; как на площадке для пикника.
— Конечно, вы все это осмотрели?
— Разумеется. И ничего не нашли. Мы даже сняли пластик с барбекю, хотя очевидно, что пистолет сюда не падал — не было никаких следов. И в купальне был сплошной лед. Без этого пистолета, — кисло сказал он, — мы не можем построить дело, особенно против несовершеннолетнего. Пацан может утверждать, что он просто испугался и побежал из-за страха быть обвиненным. Конечно, мы можем поклясться, что он стрелял из комнаты и выпустил пули, похожие на те, которые убили Тома, но вы знаете присяжных и адвокатов. Они скажут: если у этого мальчика был пистолет, то где он? О, у вас его нет? Может быть, это очередное ложное обвинение — мы хотим испортить жизнь мальчику, потому что позволили сбежать настоящему убийце.
— Как насчет области за двором? — спросил Грей. Он нажал кнопку; коробка с сигарами распахнулась и развернулась. Он достал тонкую черную сигару, и коробка исчезла со змеиным скольжением.
Наблюдая за тем, как ученый зажигает сигару о пылающий диск, установленный в одной из ручек кресла, детектив сказал:
— То же самое. Пусто. Высохший пруд; какая-то трава; несколько потрепанных кустов — ни одного места, где может исчезнуть пистолет.
— Простите, если покажусь банальным, — сказал Грей, криво улыбаясь, — но не мог кто-то снаружи просто взять его и унести?
— Я подумал об этом. Но двор полностью огорожен, и было темно, не забывайте. Кроме того, человеку, ищущему пистолет, нужны глаза, как у совы, и ему пришлось бы к тому же убегать, как ошпаренному коту. Мой человек довольно быстро спустился, после первого быстрого обыска квартиры. Мы всю ночь охраняли этот район и сегодня утром снова устроили обыск — но безуспешно.
Ученый тихо сидел в кресле, потягивая маленькую сигару.
— Полагаю, — тоскливо сказал детектив, — пришло время позвать Эдгара.
Он говорил об озорном рыжеволосом четырнадцатилетнем сыне Грея, у которого был IQ в 180 баллов и задатки гения в высшей математике, особенно топологии. Его отец, который ненавидел педантов, позаботился, чтобы у Эдгара были развиты чувство юмора и скромность. Будучи вдовцом и интеллектуалом, Грей знал, как рискованно воспитывать сына в одиночку, но надеялся — и строил планы — на лучшее. Эдгар был ногами неподвижного ученого; он собирал данные, из которых Грей извлекал ключевые факты, приводившие к решению его дел.
— Не-ет, — протянул Грей. — Думаю, что сейчас это не нужно. Если вы обыскали место преступления так тщательно, как говорите, то Эдгар ничем не поможет. На данный момент это выглядит делом чистого разума. Учитывая, насколько быстро Ремик должен был действовать, и допуская, что ваше предположение о его собственном удивлении обосновано, мне приходит в голову только одно возможное решение.
Траск уставился на него.
— Вы хотите сказать, — выпалил он, — что уже все решили? Что вы знаете, где пистолет?
— Я не был бы так категоричен. Но если ваш отчет был информативным и полным, то мое решение весьма вероятно. Кажется, вы говорили, что была холодная ночь.
— Верно, — почти рассеянно ответил детектив. — Было холодно и сыро, на земле морозная слякоть. Которая, кстати, забыл сказать, также указывала на то, что никто не подбирал пистолет со двора и не уносил его, — не было никаких свежих следов, кроме наших. Теперь, — умоляюще спросил он, — ради всего святого, какой ответ? Где пистолет?
— Я бы сказал, — пробормотал старик с приводящей в бешенство неторопливостью, — что пистолет лежит на дне птичьей купальни, подо льдом.
— Что-о? — воскликнул Траск; затем его лицо потемнело, и он решительно покачал головой. — Этого не может быть. На этот раз, в кои-то веки, вы ошибаетесь. Может, это моя вина, — добавил он быстро. — Я недостаточно четко определил время. После того как мои люди взломали дверь, они устроили беглый осмотр, который ничего не дал, поэтому один из них побежал во двор, а другой продолжил обыскивать квартиру. Фербер — хороший полицейский; он проверил купальню — не забывайте, что это было меньше, чем через десять минут после того, как Ремик якобы выбросил пистолет. В купальне было шесть дюймов твердого льда — твердого, как я сказал.
Он криво улыбнулся Грею.
— Я старый конькобежец из Вермонта; я знаю, как замерзает вода. Во-первых, сверху образуется корка; затем лед движется вниз. Но это занимает много времени даже в холодную погоду. Прошлой ночью было, может, двадцать восемь или около того. Эта купальня не могла полностью замерзнуть через несколько минут после того, как парень выбросил пистолет. И если бы он пробил корку, Фербер нашел бы его — он трогал лед, и тот был твердым до самого дна. Кроме того, дыра, которую мог пробить пистолет, должна была выделяться, даже если бы она быстро покрылось льдом.
— Я так понимаю, что лед не был прозрачным.
— Нет, грязным.
— Таким образом, Фербер не мог разглядеть дно, — спокойно сказал Грей.
— Нет, но…
— Хорошо, — прервал его старик, начав проявлять нетерпение. — Я понял, что вы пытались сделать. Но в данном случае это не обязательно бы помогло. Если ваш обыск был тщательным, пистолета нет ни в квартире, ни на улице. Поэтому он должен быть в птичьей купальне.
Грей поднял руку, когда Траск снова начал возражать.
— Вы когда-нибудь слышали о переохлаждении? Прошлой ночью температура опустилась ниже нуля — около двадцати восьми, по вашим словам. Как правило, вода начинает затвердевать в тридцать два, с очень небольшим отрывом. Но иногда, когда температура падает постепенно, и жидкость остается нетронутой, она остается незамороженной даже при температуре, которая ниже тридцати двух на несколько градусов. Тогда, если вы бросите камешек, веточку — или пистолет — в переохлажденную воду, она тут же полностью замерзнет, в одно мгновение, до самого дна.
Думаю, что прошлой ночью произошло следующее. Парень впал в панику и выбросил пистолет из окна, не зная, как лучше быстро избавиться от него. Он ожидал, что вы его найдете, поэтому он так удивился вашей неудаче. Он не мог догадаться, что пистолет упадет в переохлажденную воду в птичьей купальне, мгновенно превратив ее в лед. Я удивлен, — усмехнулся он, — что вы, как старый конькобежец, не видели этого явления раньше. Во всяком случае, вы бы нашли пистолет после первой оттепели.
Траск секунду молчал, затем он сказал:
— Нет, если кто-то другой — может быть, приятель Ремика, — не окажется там первым. — Он удивленно покачал головой. — Переохлажденная вода — будь я проклят. Самое смешное, — сказал он смущенно, — что сейчас я начинаю вспоминать. Однажды вечером мой отец действительно показал нам фокус — он заставил весь пруд на нашей ферме мгновенно замерзнуть, бросив в него камень. Но мне было всего девять, и до сих пор я про это не вспоминал. Я почти боюсь проверять в том случае, если вы ошиблись.
— Если я ошибся, — сказал Грей, — тогда либо парень был настоящим чудотворцем, либо ваши люди не очень эффективны. Почему бы не пойти и не узнать, — предложил он. — Мне самому очень любопытно.
— Я просто позвоню Гаффни, который охраняет это место, — сказал Траск. — Тогда мы легко узнаем правду.
Ответ был получен по телефону через несколько минут. Пистолет был там — 38 калибра и пустой.
— Осталось только провести баллистическую экспертизу, — сказал лейтенант, — тогда мы сможем закрыть дело.
— Поздравляю, — сказал старик своим сухим голосом. — А теперь я вернусь к своей электронике.
Он нажал кнопку. Внизу его инвалидного кресла загудел мотор, и оно покатилось к пандусу, ведущему в лабораторию на втором этаже. Траск некоторое время с улыбкой наблюдал за этим, а затем направился к двери. Внезапно улыбка покинула его лицо. Ему все еще предстояла встреча с миссис Друкер и четырьмя детьми Тома.- Информационный блок | +
- Формат: Рассказ
Название на языке оригинала: “The Scientist and the Vanished Weapon” │ Первая публикация на языке оригинала: EQMM, март 1966 г.
Другие публикации: The Curious Cases of Cyriack Skinner Grey, изд-во Richard Simms, ноябрь 2009; етс.
Первый перевод на русский язык: “Форум "Клуб любителей детектива"”, 20 апрель 2019 г., Доктор Немо │ Редактор-корректор: киевлянка
-
“Ученый и непристойное преступление”
— У мистера Нила Барнетта есть проблема, с которой не может справиться полиция, — с сожалением признался лейтенант Траск. — Мы пытаемся, и официально я бы не назвал это неудачей, но... — Он пожал плечами.
Мужчина в инвалидном кресле, в котором ему суждено было провести остаток своей жизни, коротко и криво улыбнулся детективу, а затем внимательно посмотрел на молодого человека. Он заметил изможденное лицо, зеленоватые мешки под темными глазами и напряженность его слишком худого тела.
— Расслабьтесь, мой мальчик, — сказал Грей своим звучным голосом, который обычно оказывал успокаивающее действие. Бывший гениальный ученый-исследователь с большим воображением, он все еще работал в прекрасной домашней лаборатории, финансируемой его ценными патентами; но, кроме того, он стал консультантом по уголовным делам Траска, его давнего ученика. — Вы сам не свой. Когда вы в последний раз высыпались — или просто перекусывали?
— Не помню, — горько ответил молодой человек. — Меня выматывает проблема Лоры — из-за которой я здесь — и моя учеба в медицинской школе. Остался всего год, и тут вдруг это… безумное, грязное дело. Почему именно мы?!
Кириак Скиннер Грей был не только ученым, но и джентльменом; он имел большое сострадание, особенно к молодым. Из углубления под ручкой своего кресла, которое было усеяно гаджетами его собственного изобретения — в основном электронными, — он достал стакан, наполнил его янтарной жидкостью из крошечного крана рядом и передал напиток Нилу Барнетту.
— Попробуйте, — сказал он. — Вам это поможет.
Молодой человек поколебался несколько секунд, затем выпил напиток. Он моргнул, кашлянул, и легкая улыбка коснулась его губ.
— Ух ты! — сказал он. Но было видно, что часть напряжения спала.
— В чем собственно дело? — спросил Грей, поворачиваясь к лейтенанту.
— Непристойные телефонные звонки, — ответил Траск. — Какой-то психопат досаждает мисс Нолан, невесте Нила. Говорит ей всякие гадости. Она не ханжа, но есть предел.
— У вас должен быть подозреваемый. Обычно звонящий знает свою жертву и имеет известную причину.
— У нас есть больше, чем подозрение. Лора знает, кто это делает; я тоже; но доказательство — это совсем другое дело. Просто голос по телефону. Нет сомнений, что это Лео Фентон. Некоторое время он работал с ней в одном офисе и все звал ее на свидания. Девушка помолвлена с Нилом и, естественно, отказывала ему. Она не могла его выносить; от него у нее мурашки бегали. Вскоре все узнали, что он болен. Его пришлось уволить. Затем начались эти грязные звонки.
Грей посмотрел на Барнетта.
— Раз вы знаете, кто это делает, почему бы вам не повидаться с ним и не… хм… отговорить его? Судя по размеру ваших плеч, вы умеете хорошо работать кулаками.
— Подождите!.. — запротестовал Траск, но Барнетт быстро вмешался.
— Лейтенант хотел сказать, что это не так просто. Несколько лет назад это бы сработало. Но сегодня, если вы кому-то врежете, независимо от того, что он сделал — пусть даже толкнул вашу бабушку в грязную яму, — вам придется идти в суд. Я не могу сейчас так рисковать. Я на последнем курсе, у меня хороший послужной список и хорошие перспективы. Судимость или любая плохая реклама для школы погубила бы меня. Им было бы наплевать, чья это вина. Нужно беречь имидж, — сухо добавил он.
— Хорошо, — сказал Грей. — Я снимаю это предложение. Почему бы Лоре не уйти с работы — туда, где он не сможет ее найти?
— Видимо, ей придется так сделать, — мрачно ответил Барнетт. — Но Лора — личный секретарь президента компании. Ей понадобилось пять лет, чтобы стать им, и это еще довольно быстро, ведь она очень смышленая. Честно говоря, нам нужны деньги. Мне понадобится некоторое время, даже после того, как я выучусь и закончу интернатуру, чтобы создать какую-нибудь практику, и вся нагрузка будет на плечах Лоры. Я не могу одновременно работать и ходить в медицинскую школу, — объяснил он. — Она не может бросить эту работу, нам нужен каждый цент.
— Как насчет того, чтобы на звонки отвечала другая девушка?
— Пробовали, — сказал молодой человек. — Фентон слишком хитер, слишком умен. Он может изменить свой голос, когда захочет, чтобы притвориться кем-то другим или секретарем какой-то большой шишки. Таким образом, он добирается до Лоры и затем начинает говорить гадости. Лора вешает трубку так быстро, как только может, но ей все равно обидно. Он всегда заканчивает словами: “Скажи что-нибудь приятное, детка, я жду”. И он действительно ждет — можно услышать, как он дышит. Затем он безумно хихикает и кладет трубку. Конечно, она никогда не дает ему закончить, но он может успеть наговорить кучу непристойностей, которые шокируют Лору, она цепенеет, словно кролик перед удавом, по ее словам.
— Он звонит с телефонов-автоматов, — объяснил Траск, — и никогда не пользуется одним и тем же дважды. Мы устраивали за ним слежку, надеясь поймать его за этим и отправить на психиатрическое обследование, но он слишком умен. Постоянно заходит в универмаги или оживленные супермаркеты, где к нему не подобраться. Затем он выскальзывает через черный вход. Следить за ним от дома бессмысленно.
— Вы видите, с чем мы столкнулись, — мрачно сказал Нил. — Мы знаем, кто это делает, и полиция может почти в любой момент арестовать его; но они говорят, что нет оснований. У Лоры прекрасная работа, и одна из ее основных функций — принимать множество звонков от сладкоречивых людей, слишком важных, чтобы от них можно было отмахнуться, но не настолько, чтобы беспокоить ее начальника.
Грей, похоже, задумался. Он нажал кнопку на ручке своего инвалидного кресла; из ниши выскользнула коробка для сигар и развернулась в удобном положении. Ученый выбрал тонкую, очень черную сигару, и коробка исчезла. Он дотронулся до чего-то еще, и на другой ручке инвалидного кресла раскалилось круглое пятно. Он прижимал к ней сигару, пока не возник ароматный синий дым, затем поднес сигару к губам.
— Есть записи звонков? — спросил он Траска.
— Несколько.
— Кто-нибудь пытался сравнить их с голосом Фентона?
— Да, криминальная лаборатория занималась этим, но результаты не были убедительными. Речи были похожи, но кажется, что психопат непоследователен даже в своих речевых моделях, длинах волн или в чем там еще. Хороший адвокат, даже какой-нибудь сопляк, растерзал бы прокурора в суде. Кроме того, давайте посмотрим правде в глаза: прокурор не считает это дело таким уж важным по сравнению с убийствами, грабежами и нападениями, которые мы получаем.
— Если бы мы только могли прыснуть немного красителя по телефонному проводу, — сказал Барнетт со слабой улыбкой (алкоголь подействовал на его пустой желудок, заключил Грей, чувствуя укол вины). — Мы бы запачкали Фентону рожу — тогда даже самые глупые присяжные убедились бы в его вине.
— Пометить его генцианвиолетом, да? — сказал ученый. — Жаль, что это не переговорная труба; ваше предложение было бы кстати. Метка… хмм.
— Все это безнадежно, — сказал Барнетт. — Боюсь, мы просто зря тратим ваше время. Но лейтенант сказал, что если кто и может найти решение, то это вы.
— Траск переоценивает меня, — сказал слегка резко Грей. — Я не раз ошибался. Тем не менее позвольте мне подумать. У меня есть смутный проблеск идеи, но слабый. Дайте мне ваш номер телефона и номер телефона в офисе Лоры. — Он нажал еще одну кнопку; словно по волшебству, выскочил пюпитр, и он вытащил из него лист бумаги. — Запишите тут.
Когда Нил сделал это, Грей взглянул на лист и сухо сказал:
— Вы должны быть хорошим врачом — ваши каракули почти невозможно расшифровать! А теперь идите и поспите. Если нам повезет, Траск или я сообщим об этом.
Когда Траск и Барнетт ушли, старик поудобнее устроился в инвалидном кресле, попыхивая черной сигарой. Он пытался выманить какую-то несформированную идею из-за границ своего сознания туда, где он мог бы ее ухватить. Он был заинтригован шуткой Нила насчет того, чтобы вылить краситель в телефонный провод; это было как-то связано с решением, которое он искал.
Три дня спустя Барнетт, Траск и два других детектива собрались у главного коммутатора возле офиса Лоры. С ними был помощник и представитель Грея — его шаловливый, рыжеволосый 14-летний сын с IQ в 180 баллов и здравым смыслом не принимать это всерьез. После того как у Грея появлялись некоторые теоретические идеи по делу, Эдгар, как правило, должен был воплотить их в жизнь перед Траском.
Обычно Лора сидела внутри, за своим столом, который находился перед дверью босса; но Грей предпочел перехватить вызов на коммутаторе; поэтому она была “понижена в должности” на день и находилась на своей предыдущей работе в фирме.
Никто не знал, когда позвонит Фентон, но в последнее время он обычно выбирал начало второй половины дня. В любом случае им нужно было терпеть.
— Помните, — сказал Траск Лоре, — вы должны дождаться, пока он скажет: “Скажи что-нибудь приятное детка”, — затем быстро дайте наушники Эдгару. — Он посмотрел на одного из своих людей. — За квартирой Фентона следят?
— Да, сэр. Если он вернется от телефона-автомата, его схватят. Думаете, он придет?
— Почему нет, — сказал лейтенант. — Если только он не знает, что задумал Грей, а этого и я не знаю, — пожаловался он, укоризненно глядя на Эдгара.
К счастью, им не пришлось долго ждать. В 14:18 Лора ответила на звонок, и они увидели, как она напряглась, сначала покраснев, а потом сильно побледнев. Барнетт выругался и сжал кулаки, заметив отвращение на ее лице.
Эдгар стоял рядом с ней; в его руке был цилиндрический предмет с расширяющейся пастью. Размером он был с маленький стакан воды, и снизу из него торчали два голых медных провода. Каким-то образом слух прошел по другим офисам, и собралась толпа. Пришел даже президент; он был словно овчарка, которую теснило непослушное стадо.
Вдруг Лора сняла наушники и передала их Эдгару. Он взял их, положил расширяющийся конец цилиндрического металлического устройства у микрофона и ловко соединил два медных провода.
Раздался поразительно громкий звук, настолько резкий и похожий на кнут, что у зрителей зазвенело в ушах, даже у тех, кто стоял в десяти ярдах оттуда.
— Папа сконцентрировался на тех частотах, которые лучше всего передаются по телефону, — беззаботно сказал Эдгар. — У этой штуки довольно ограниченный диапазон, но мы сильно ударили по Фентону. Папа не думает, что его барабанная перепонка разорвется, но он должен оглохнуть на одно ухо на несколько часов. Если вы заберете его и попросите полицейского хирурга проверить его слух — при свидетелях, — тогда у вас будет дело, которое удовлетворит прокурора.
— Мы уже в пути. — Траск мрачно улыбнулся, и в его глазах больше не было вопроса.- Информационный блок | +
- Формат: Рассказ
Название на языке оригинала: “The Scientist and the Obscene Crime” │ Первая публикация на языке оригинала: EQMM, сентябрь 1966 г.
Другие публикации: The Curious Cases of Cyriack Skinner Grey, изд-во Richard Simms, ноябрь 2009; етс.
Первый перевод на русский язык: “Форум "Клуб любителей детектива"”, 29 сентябрь 2019 г., Доктор Немо │ Редактор-корректор: киевлянка
- ×
Подробная информация во вкладках
