Б. Пронзини: Безымянный
Добавлено: 24 янв 2018, 10:21Автор Доктор Немо
Цикл о Безымянном включает более 40 романов (повестей) и столько же рассказов. Подробнее о персонаже Данные о переводчиках, дате публикации на форуме и др. библиографические данные, во вкладке конкретных рассказов. |  |
-
ВНИМАНИЕ!
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями.
Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. -
“Кошачья лапа”
Существуют два места, которые выглядят обыденными в дневное время, но после наступления темноты становятся жуткими, особенно если вы бродите по ним. Одно — кладбище; другое — зоопарк. И это вдвойне верно для зоопарка Сан-Франциско в ветреную зимнюю ночь, когда туман начинает кружиться и делает все призрачным и нереальным.
Зоопарк Флейшхекер был тем местом, где я в одиночестве бродил в эту туманную зимнюю ночь, и мне очень хотелось оказаться в другом месте. Где угодно, если там есть обогреватель и какое-нибудь горячее питье.
Проходя мимо водоема морского льва, я делал свой третий обход по территории и хотел еще раз проверить птичий вольер, когда остановился взглянуть на светящийся циферблат моих часов. Одиннадцать сорок пять. Прошло меньше трех часов и осталось больше шести. Я уже дико замерз, хотя на мне были кальсоны, два свитера, две пары носков, толстые перчатки, шерстяная шапка и длинное меховое пальто. Океан находился всего в нескольких тысячах ярдов, и ледяной ветер, который дул с него, пробирал до мозга костей. Если бы я справился с этой работой, не заработав обморожения или пневмонии, я бы счел себя счастливчиком.
Где-то в тумане одно из животных внезапно издало ревущий звук; я не мог сказать, что это за животное или откуда шел звук. Когда подобное случилось в первый раз, две ночи назад, я слегка подпрыгнул. Теперь я привык (или почти привык). Как ребята типа Детлингера и Хаммонда могли работать здесь ночь за ночью, месяц за месяцем, было выше моего понимания.
Я направился к вольеру с птицами. Большие кипарисы, росшие слева от меня, образовывали неясные качающиеся тени, словно гигантские черные танцоры с шуршащими головными уборами, окутанные туманом. Позади них неясные желтые пятна света обозначали местоположение кафе зоопарка. В вольере горело много ночников, хотя массивное огражденное крыло с ближней стороны было темным.
Большинство птиц спали или гнездились, или что там делают птицы ночью. В воздухе стоял шум их копошения. Там было несколько десятков различных видов, включая такие известные лишь посвященным, как хохлатая паламедея, малая султанка и черный дергач. Но овсянки, ярко окрашенной мигрирующей птицы, среди них уже не было. Три особи были украдены четыре дня назад в последней из серии краж, от которых пострадали зоопарки.
У вора или воров также были два южноамериканских ястреба Харриса, хищная птица, похожая на сокола; три макаки-крабоеда, кем бы они ни были; и полудюжина редких гремучих змей Чирикауа, известных как аризонские гремучники. Он или они открывали замки на зданиях и клетках и каждый раз бесследно исчезали. Сэм Детлингер, один из двух постоянных сторожей, в ту ночь, когда были украдены змеи, заметил кого-то убегающего, но не смог даже понять, был это мужчина или женщина.
Разумеется, полиция была уведомлена, но мало чем могла помочь. Дирекция зоопарка усилила безопасность — наняла одного дополнительного ночного сторожа, Эла Кирби. Проблема была в том, что зоопарк Флейшхекер занимает около семидесяти акров. Длинные участки забора периметра не были на виду; чтобы остановить кого-то, решившего перелезть через забор и прокрасться ночью, следовало нанять сотню охранников. И еще сотня потребовалась бы для контроля территории — большая часть этих семидесяти акров очень лесистая, и тут есть десятки гротов, кустарниковых полей и склонов, водоемов и других мест, имитирующих естественные места обитания для некоторых из четырнадцати сотен зверей и птиц зоопарка. Дети (а иногда и взрослые) терялись там среди белого дня. Вор, знавший свое дело, мог скрываться в зоопарке в течение нескольких недель, не будучи замеченным.
Я был вовлечен в дело, так как был знаком с одним из членов совета директоров, парнем по имени Лоуренс Фактор. Неплохой адвокат, который часто пользовался моими услугами и считал меня хорошим детективом. В этот раз он пришел как частное лицо — у администрации зоопарка просто не было достаточно средств. Сам же Фактор сделал себе около миллиона баксов на частной практике и как страстный любитель животных готов сам был оплатить мои услуги. Вот он и предложил мне наняться в зоопарк ночным сторожем и постараться найти преступников.
Вся эта история выглядела странновато.
— Зачем? Кому нужно красть ястребов, мелких зверей и гремучих змей? По мне, в этом нет никакого смысла.
— Он есть. Вы просто не понимаете ценность этих существ для определенного круга лиц.
— То есть?
— Во-первых, частных коллекционеров, — сказал он. — Во-вторых, недобросовестных личностей, которые управляют небольшими частными зоопарками. Они готовы платить огромные деньги за редкие экземпляры, которые они не могут получить через законные каналы — обычно из-за государственных или федеральных законов, защищающих исчезающие виды.
— Вы имеете в виду, что есть черный рынок экзотических животных?
— Еще бы. Звери, рептилии, птицы — кто угодно. Возьмите, например, гремучника, юго-западную змею. Несколько лет назадДепартамент дичи и рыбы Аризоны*включил ее в специальный список; люди, которые хотят приобрести змею, должны получить разрешение от Департамента, прежде чем отправиться в горы Чирикауа и поохотиться на хотя бы одну. У законных исследователей нет проблем с получением разрешения, но любителям и частным коллекционерам будет отказано. До создания списка вы могли получить змею за двадцать пять долларов; теперь некоторые коллекционеры змей заплатят двести пятьдесят долларов и больше за одну.Государственное агентство в Аризоне. Ему поручено сохранять, улучшать и восстанавливать разнообразные природные ресурсы и ареалы Аризоны посредством агрессивных программ защиты и управления.
— Такие же высокие цены распространяются на другие украденные экземпляры?
— Да, — сказал Фактор. — Гораздо выше для ястреба Харриса, потому что это очень охраняемый вид.
— Насколько выше?
— От трех до пяти тысяч долларов после того, как он будет обучен ястребиной охоте.
Я присвистнул.
— У вас есть идея, кто может стоять за кражами?
— Конкретно нет. Это может быть любой, кто имеет практические знания в области зоологии и правильные — или неправильные — договоры на передачу экземпляров.
— Может быть, кто-то связанный с Флейшхекером?
— Это возможно. Но я чертовски надеюсь, что нет.
— Так что вы об этом думаете?
— Профессионалы, — сказал Фактор, — как правило, не грабят большие зоопарки, подобные нашим, — слишком много риска и слишком много огласки; в основном они нападают на небольшие зоопарки или частных коллекционеров и занимаются браконьерством на стороне. В данном случае, видимо, замешаны большие деньги, оправдывающие такой риск.
— Что заставляет вас думать, что это профессионал? Почему не любитель? Или даже дети, выпускающие кого-то ради забавы?
— С одной стороны, вор точно знал, зачем приходил каждый раз. Были взяты только дорогие и находящиеся под угрозой исчезновения экземпляры. С другой стороны, замки на дверях здания и клеток были вскрыты экспертом — и это не мои выводы, а полиции.
— Вы думаете, он попробует еще раз?
— Ну, пока он провернул четыре кражи без каких-либо хлопот, кроме незначительного испуга, который нагнал на него Сэм Детлингер. Вор чувствует себя в полной безопасности. И в зоопарке еще остались десятки ценных охраняемых экземпляров. Я думаю, есть шансы, что он отправится на охоту в пятый раз.
Но пока что вор не испытывал удачу. Это была третья ночь моего дежурства, и ничего не случилось. Во время дневного расследования тоже ничего не выяснилось; я пустил щупальца по всему городу, но никто не признался, что знает о кражах в зоопарке. Я ничего не смог узнать, осторожно опрашивая сотрудников Флейшхекера. По сути, я знал ровно столько, сколько и три дня назад.
Если вор собирался нанести еще один удар, я бы хотел, чтобы он это сделал как можно скорей. Прогуливаясь здесь, в темноте, тумане, на этом проклятом ледяном ветру, ожидая чего-то, я начал нервничать. Конечно, это моя работа, но существовали намного лучшие способы проводить долгие холодные зимние ночи. Например, свернувшись в постели с “Black Mask”, или “Detective Tales”, или любым другим журналом из моей коллекции. Или обнимая даму моего сердца, Керри Уэйд...
Я подошел к ближайшим дверям птичьего вольера и проверил, заперты ли они. Они были заперты. Но я все равно посветил внутрь фонариком, просто чтобы убедиться, что в них не было ничего подозрительного, как в прошлый раз. Никаких проблем не было.
На участке нас было четверо — Детлингер, Хаммонд, Кирби и я. Мы двигались по такому маршруту — сначала расходились на четыре угла, а затем шли против часовой стрелки по установленной, но беспорядочной схеме. Таким образом, мы могли полностью охватить территорию, не собираясь в одном месте, за примерно пятнадцать минут, переходя с проверкой от одного здания к другому. У каждого из нас была рация, прикрепленная к поясу, чтобы можно было вызвать подмогу, если что-нибудь случится. Мы также периодически использовали их для координаций наших позиций.
Я пошел к другой стороне вольера, к входу, который находился перед длинным мелким прудом, где у больших тропических птиц была своя территория. Эти двери также были в порядке. Ветер дул над прудом, пока я проверял двери, как буря из холодной арктической тундры; он заставил кипарисы наклониться, на мгновение разорвал туман, так что я смог увидеть весь путь до строительной площадки нового Центра изучения приматов, а мои зубы клацали со звуком, похожим на стук костей. Я с трудом согнул пальцы левой руки, той, которая несколько месяцев назад пострадала от повреждения нерва; сильный холод усугубляет хроническую оцепенелость. Я долго думал о горячем кофе в термосе. Но термос остался в офисе зоопарка за каруселью вместе с моим ужином в коричневой сумке, и до конца дежурства я его не увижу.
Путь, который вел к Острову обезьян, был слева от меня; я пошел им, скрючившись из-за ветра. Впереди я мог разглядеть высокую темную массу искусственных скал, которые составляли дом для шестидесяти или семидесяти паукообразных обезьян. Но туман собрался снова, как моток блестящей серой ткани, сплетенной волшебным образом; здание, в котором размещались слоны, стало невидимым, хотя находилось на небольшом расстоянии.
Один из павлинов-самцов, которые блуждали по участку, издал свой странный крик откуда-то позади меня. Проклятые твари всегда делали это, красуясь даже посреди ночи. Я никогда не нравился павлинам, а мне они нравились еще меньше. Интересно, а каким один из них будет на вкус в виде жаркого с чесноком и анчоусами. Эта мысль немного согрела меня, когда я двигался по дороге между запрудой бегемота и пещерами бурого медведя и повернул на широкую площадку, которая пролегала мимо передней частиЛьвиного дома*.Специальное помещение, где посетители зоопарка могли наблюдать за кормлением кошек.
В середине площадки находился широкий продолговатый пруд с небольшим островом в центре, заросшим юккой и травой пампасов. У растений был жуткий вид в тумане, словно у фантастических существ, размахивающих своими конечностями в низкобюджетном фантастическом фильме. Я отвернулся от них к клеткам из стекла и проволоки, которые были построены с внешней стороны Львиного дома. Клетки были для демонстрации: внутри содержалась настоящая гордость и радость Зоологического общества — годовалый белый тигр по имени принц Чарльз, один из пятидесяти известных белых тигров в мире. Юный Чарли был самым редким и ценным достоянием зоопарка, однако вор не пытался его украсть. Никто в здравом уме не попытался бы удрать с резвым пятисотфунтовым тигром посреди ночи.
Чарли спал; рядом лежала его сестра, обычный бенгальский тигр по имени Уискерс. Я посмотрел на них несколько секунд, решил, что не хотел бы оплачивать счет за их еду, и начал отворачиваться.
Кто-то быстро шел в мою сторону от бассейна выдры.
Я едва мог видеть его в тумане; он был просто движущейся черной фигурой. Я немного напрягся, вытащил фонарик из кармана, положив левую руку на рацию. Фигура назвала мое имя знакомым голосом, а фонарик высветил лицо Сэма Детлингера.
— В чем дело? Ты должен быть сейчас рядом с гориллами.
— Да, — сказал он, — но мне показалось, что я видел что-то около пятнадцати минут назад у кошачьих гротов.
— Что именно?
— Кто-то двигался в кустах. — Сэм снял свою форменную фуражку, провел рукой в перчатке по лицу, чтобы вытереть тонкий слой влаги, который там оставил туман. Ему было сорок, он был грузным, совиноглазым, с волосами морковного цвета и усами, которые выглядели, как мертвая гусеница, накинутая на его верхнюю губу.
— Почему ты не воспользовался рацией?
— Я не был уверен, что действительно видел кого-то, и не хотел вызывать ложную тревогу; этот проклятый туман все искажает, заставляет тебя видеть вещи, которых там нет. Когда я подошел, в кустах никого не было. Возможно, это была белка или кто-то в этом роде. Или просто туман. Но я подумал, что лучше обыскать участок, чтобы убедиться.
— И что?
— Ничего. Ноль.
— Хорошо, я проверю еще раз на всякий случай.
— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?
— Не нужно. У тебя ведь сейчас перерыв, разве нет?
Он отодвинул рукав пальто и посмотрел на часы.
— Ты прав, уже почти полночь...
И тут что-то взорвалось внутри Львиного дома — ровный, щелкнувший звук, который прозвучал как выстрел.
Мы с Детлингером подпрыгнули. Он сказал:
— Что это, черт возьми?
— Я не знаю. Пошли!
Мы пробежали двадцать ярдов или около того к переднему входу. Шум разбудил принца Чарльза и его сестру; они поднялись и заметались по своей клетке, когда мы промчались мимо. Я схватил ручку двери и потянул ее, но замок был надежно закрыт.
Я рявкнул на Детлингера:
— У тебя есть ключ?
— Да, ко всем зданиям...
Он вытащил свою связку, а я включил свой фонарь, чтобы помочь ему отыскать правильный ключ. Внутри была холодная, мертвая тишина; я ничего не слышал, кроме слабых звуков животных, затерянных в тумане. Детлингер отпер дверь, потянул ее. Я ворвался впереди него через небольшое фойе и через другую дверь, которая не была заперта, в главную комнату здания.
Пара потолочных светильников была включена, но снаружи свет был не виден, поскольку в Львином доме не было окон. Интерьер представлял собой длинный прямоугольник с терракотовым полом, пустыми клетками для кормежки вдоль двух стен, еще одним комплектом входных дверей на противоположной стене и своего рода комнатным садом с тропическими растениями слева от главного входа. Все помещение обозревалось прямо от входа, и в нем никого не было. Кроме…
— Боже! — сказал Детлингер. — Смотри!
Я смотрел. И не понимал, что я видел. Человек лежал навзничь в одной из клеток справа от нас; на передней части его тяжелого пальто было небольшое блестящее пятно крови, возле руки валялся револьвер. Маленькая входная дверца в передней части клетки была закрыта, как и скользящая панель на задней стене, которая позволяла тиграм входить и выходить во время кормления. В бледном свете я ясно видел лицо мужчины: его зубы были обнажены в гримасе смерти.
— Это Кирби, — сказал Детлингер тихим голосом. — Милостивый Боже, что?..
Я прошмыгнул мимо него, побежал и перелез через ограду, которая перекрывала все клетки. Входная дверь, решетка четыре на два фута, была заперта. Я сунул нос между двумя прутьями, вглядываясь в мертвеца. Кирби, Эл Кирби. Временный ночной сторож, которого комиссия зоопарка наняла пару недель назад. Казалось, что он был застрелен в грудь с близкого расстояния; я мог видеть место, где верхняя часть его пальто была выжжена порохом.
Мой желудок слегка подпрыгнул, как происходит всегда, когда я сталкиваюсь лицом к лицу с насильственной смертью. Слабый запах хищных кошек, который висел в воздухе, лишь усугублял ситуацию. Я повернулся к подошедшему Детлингеру.
— У тебя есть ключ от этой двери?
— Нет. Они есть только у сотрудников, ухаживающих за хищниками. — Он потрясенно покачал головой. — Как тут оказался Кирби? Что случилось?
— Хотел бы я знать. Останься тут на минуту.
Я оставил его и побежал к дверям в дальней стене. Они были заперты. Неужели кто-то успел застрелить Кирби, выйти через эти двери, потом снова запереть их перед тем, как мы с Детлингером ворвались внутрь? Это выглядело маловероятным. Мы оказались здесь меньше чем через тридцать секунд после того, как услышали выстрел.
Я вернулся к клетке, где лежало тело Кирби. Детлингер отошел от нее к клеткам рядом с боковой стеной; теперь казалось, что его слегка тошнит, как будто последствия насильственной смерти, наконец, повлияли на него. В одной руке он держал пачку сигарет, готовясь успокоить свои нервы никотином. Но это было неподходящее время и место для дыма; я крикнул, чтобы он убрал это, и он послушался.
— Что за этими клетками? Какие-то комнаты, не так ли?
— Ага. Там хранят оборудование и мясо для кошек. Еще желоба, которые тоже ведут к гротам.
— Как до них добраться?
Он указал на боковую стену.
— Та дверь рядом с последней клеткой.
— Есть другой способ войти или выйти из этих комнат?
— Нет. Хотя можно через гроты, но там тигры.
Я подошел к внутренней двери, на которую он показал. Как и все остальные, она была заперта.
— У тебя есть ключ от этой двери?
Он кивнул, достал его и отпер дверь. Я велел ему глядеть в оба, включил свой фонарик и двинулся вперед. Фонарь показал мне, где были выключатели света; я щелкнул ими и начал быстрый, осторожный обыск. Дверь одного из шкафчиков была открыта, но внутри никто не прятался. Или где-нибудь еще.
Выйдя оттуда, я покачал головой в ответ на молчаливый вопрос Детлингера. Затем я спросил:
— Где ближайший телефон?
— За гротами, у киоска с попкорном.
— Поспеши туда и вызови полицию. И пока ты будешь там, вызови Хаммонда, чтобы бегом шел сюда…
— В этом нет необходимости, — сказал новый голос у главного входа. — Я уже здесь.
Я поднял глаза и увидел Джина Хаммонда, второго постоянного ночного сторожа. Вы не могли его не заметить; ему было шестьдесят пять, весил он добрых двести пятьдесят фунтов, и у него было лицо, похожее на заднюю часть автобуса. На лице было написано изумление, когда Джин уставился на тело Кирби.
— Иди, — сказал я Детлингеру. — Я здесь все осмотрю.
— Хорошо.
Он пробежал мимо Хаммонда, который направлялся к тому месту, где перед клеткой стоял я.
— Боже, что случилось?
— Мы еще не знаем.
— Как Кирби тут оказался?
— Без понятия. — Я рассказал ему то немногое, что мы знали. — Когда ты в последний раз видел Кирби?
— В девять, когда началась смена.
— Есть идея, как он сюда попал?
— Нет. Если только он ничего не услышал и не пришел сюда, чтобы разузнать. Но он не должен был быть в этом районе, не так ли?
— Нет, еще полчаса.
— Боже, ты не думаешь, что он…
— Что?
— Сам себя убил, — сказал Хаммонд.
— Возможно. Он был чем-нибудь подавлен?
— Я не замечал. Но это точно выглядит как самоубийство. Я имею в виду, у него в руке пистолет, он совсем один в здании, все двери заперты. Чем еще это может быть?
— Убийством, — сказал я.
— Как? Где тогда тот, кто убил его?
— Может быть, вылез через один из гротов.
— Исключено, — сказал Хаммонд. — Хищники разорвали бы любого, даже опытные сотрудники никогда не пытались залезть в грот. Кроме того, даже если кто-то спустится в ров, как он перелезет через заднюю стену в двадцать футов, чтобы выбраться?
Я ничего не ответил.
Хаммонд сказал:
— И еще: если это было убийство, почему Кирби был заперт в этой клетке?
— А зачем ему запираться, чтобы покончить с собой?
Он развел руками.
— Безумие, — сказал он. — Сумасшествие.
Он был прав. Ничего из этого не имело никакого смысла.
Я знал одного из инспекторов отдела убийств, который ответил на звонок Детлингера. Его звали Бранислаус, и он был довольно порядочным парнем, поэтому предварительные вопросы и ответы прошли быстро и без проблем. После чего он оставил Детлингера, Хаммонда и меня в офисе зоопарка, в то время как сам с командой криминалистов отправился в Львиный дом.
Я налил горячего кофе из своего термоса, чтобы немного оттаять, а затем воспользовался одним из телефонов, чтобы вытащить Лоуренса Фактора из постели. Он оплачивал мое расследование, и я решил, что он имеет право узнать, что произошло, как можно скорее. Адвокат хриплым со сна, а может, от шока голосом сказал, что скоро приедет, и положил трубку.
Время словно остановилось. Детлингер сидел за одним из столов с бумагой и карандашом и играл сам с собой в крестики-нолики. Хаммонд непрерывно курил сигареты, пока воздух не стал синим от дыма. Я большую часть бродил, время от времени выходил в холодную ночь, чтобы подышать свежим воздухом: от этого сигаретного дыма мои легкие страшно болели. Никто из нас не мог сказать ничего. Мы все просто ждали, когда вернутся Бранислаус и остальные полицейские.
Фактор прибыл в полвторого, выглядя тревожным и расстроенным. Я впервые видел его без галстука и безупречной прически в стиле Роберта Редфорда. Один из рядовых полисменов, проводив его в кабинет, сразу ушел. Я едва успел рассказать Фактору о том, что произошло, как в кабинет вернулся Бранислаус. Переговорив пару слов с адвокатом, инспектор занялся мной. Мы только вошли в другую комнату, как он заявил:
— Это самое странное дело об убийстве, с которым я столкнулся за двадцать лет в полиции. Что, черт возьми, тут произошло?
— Я надеялся, что ты сможешь мне рассказать.
— Пока еще мне сказать нечего. Похоже на самоубийство, но ты слышал хотя бы раз о ком-то, кто застрелил себя в львиной клетке в зоопарке?
— Есть хоть что-то, что подтверждает эту версию?
— Мы нашли ключ рядом с его телом, который подходит к маленькой входной дверце.
— Только один ключ?
— Верно.
— Значит, его мог обронить кто-то после того, как Кирби был убит и была заперта дверь. Или бросить через прутья снаружи.
— Приму во внимание.
— И самоубийцы обычно не стреляют себе в грудь, — сказал я.
— Учту, хотя такое иногда происходит.
— Каким оружием он был застрелен? Я не рассмотрел его.
— “Айвер Джонсон” тридцать второго калибра.
— Думаю, еще слишком рано говорить, что он принадлежал жертве.
— Согласен. Он пришел на работу вооруженным?
— Об этом я не знаю. Остальные из нас не были вооружены или не должны были быть.
— Ну, мы узнаем больше, когда Р. и я завершим проверку серийного номера, — сказал Бранислаус. — Он не спилен, так что пушка легальная.
— В карманах Кирби что-нибудь еще было?
— Обычный хлам. И ничего не указывает на самоубийство. Но ты ведь все равно не веришь, что это было самоубийство, верно?
— Нет, не верю.
— Почему?
— Никакой конкретной причины. Просто самоубийство при таких обстоятельствах нелогично. И слишком подозрительно совпадает по времени с кражами в зоопарке.
— Думаешь, что между смертью Кирби и кражами существует связь?
— А ты нет?
— Эта мысль приходила мне в голову, — сухо сказал Бранислаус. — Может быть, вор сегодня ночью вернулся на территорию, что-то пошло не так, и он убил Кирби — я признаю эту возможность. Но что они двое делали в Львином доме? Разве что Кирби поймал там этого парня? Зачем вообще вору входить туда? Он ведь не пытался украсть льва или тигра, это уж точно.
— Может быть, Кирби наткнулся на него где-то в другом месте, рядом. Возможно, была борьба, вор взял Кирби на мушку, а затем заставил войти вместе с собой в Львиный дом.
— Зачем?
— Чтобы избавиться от него в уединенном месте.
— Глупости, — сказал Бранни, — почему бы ему просто не дать Кирби по голове и сбежать?
— Ну, это мог быть кто-то, кого Кирби знал.
— О’кей. Но для чего столько заморочек, чтобы дойти до Львиного дома? Намного проще ткнуть пистолет Кирби в живот и застрелить его на месте. Одежда Кирби заглушила бы звук выстрела; его бы не услышали на расстоянии более пятидесяти футов.
— Наверное, ты прав, — сказал я.
— Но даже если предположить, что все произошло так, как ты говоришь, все равно не складывается. Вы и Детлингер оказались в Львином доме через тридцать секунд после выстрела по-твоему же собственному свидетельству. Вы почти сразу проверили боковые двери, и они были заперты; ты посмотрел за клетками, и там никого не было. Так как предполагаемый убийца вышел из здания?
— Через один из гротов?..
— Это невозможно, как в один голос утверждают Детлингер и Хаммонд.
Я подошел к окну и посмотрел на укутанную туманом строительную площадку для новой выставки обезьян.
— Полагаю, твои люди не нашли никаких улик внутри Львиного дома?
— Ничего, что бы ты не мог увидеть невооруженным глазом.
— Или где-нибудь еще поблизости?
— Нет.
— Какие-нибудь признаки манипуляций с одной из дверей?
— Ничего. Видимо, Кирби использовал свой ключ, чтобы войти.
— Слушай, Бранни, — сказал я, — все это слишком сумбурно. Ты это знаешь, как и я. Кто-то здесь играет в игры, пытаясь запутать наши мозги — а это означает убийство.
— Возможно, — сказал он. — Черт возьми, похоже. Но как это было сделано? Я не могу придумать ответ, даже невероятный. Ты можешь?
— Еще нет.
— Это означает, что у тебя есть идея?
— Не идея; просто кучка маленьких частиц, пытающихся собраться.
Он вздохнул.
— Ну, если они соберутся, дай мне знать. А пока позови сюда следующего.
Вернувшись в общую комнату, я отправил к детективу Детлингера. Адвокат хотел еще что-то спросить меня, но, ругаясь на Хаммонда, который задымил все вокруг, я сказал, что мне нужен свежий воздух. На самом деле мне просто нужно было побыть одному. Я почти чувствовал эти маленькие беспорядочные фрагменты, похожие на обломки кораблекрушения в бурном море.
Я надел пальто и вышел, прошелся мимо клеток, где содержались мелкие виды кошачьих, мимо больших открытых полей, которые считали своим домом жирафы и носороги. Ветер был сильнее и холоднее, чем раньше; сильные порывы носили пыль и сучья по земле, разрывали туман в летящие клочки. Я натянул свою кепку на уши, чтобы они не онемели.
Тропа вела вдоль площадки к задней части Львиного дома, где были открытые гроты. Тут и там были установлены большие портативные прожекторы, чтобы полиция могла обыскать этот район. Несколько патрульных взглянули на меня, когда я приблизился, но, наверное, узнали меня, поскольку никто из них не подошел, чтобы спросить, что я тут делаю.
Я подошел к низкой стене из кустарника, которая окаймляла средний грот. Все, кто там были, львы или тигры, несомненно, были разбужены бурной деятельностью; но они прятались внутри логова. Эти гроты были недавно отремонтированы — газоны, растительность джунглей, маленькие деревья, все, чтобы создать хищным кошкам иллюзию их родной среды обитания. Боковые стены, отделяющие этот грот от двух других, были искусственными скалами, высокими и неприступными. Ров внизу был шириной в пятьдесят футов, слишком широкий, чтобы большая кошка или человек могли перепрыгнуть; а ближняя стена рва была отвесной и также неприступной снизу, как сказали Хаммонд и Детлингер.
Я подумал, что никто не мог выбраться из Львиного дома через гроты. Это было невозможно.
И никоим образом это не могло быть убийством. Если только…
Я стоял там пару минут, начиная понимать происшедшее. Затем я поспешил к передней части Львиного дома и некоторое время смотрел на главный вход, вспоминая факты.
И тогда меня озарило.
Бранислаус был в офисе зоопарка, что-то рассказывая Фактору, когда я вошел. Он взглянул на меня, когда я закрыл дверь.
— Бранни, — сказал я, — эти маленькие частицы, о которых я тебе недавно рассказывал, наконец-то собрались вместе.
Он выпрямился.
— О? Фрагментами или целиком?
— Думаю, целиком.
Фактор сказал:
— Говори.
— Я понял, что произошло сегодня ночью в Львином доме, — сказал я. — Эл Кирби не совершал самоубийства: он был убит. И я могу назвать имя человека, который убил его.
Я ожидал реакции, но не получил ничего, кроме расширенных глаз и открытых ртов. Никто ничего не сказал, и никто не двигался. Но вы могли почувствовать внезапное напряжение в комнате, такое же густое, как слои дыма от сигарет Хаммонда.
— Назови его, — сказал Бранислаус.
Но я этого не сделал, пока еще нет. Добрая часть того, что я собирался сказать, была догадками — построенными на дедукции и логике, но все же догадками — и я хотел тщательно подобрать слова. Я снял кепку, расстегнул пальто и отошел от двери туда, где стоял Бранни.
— Ну? Ты скажешь, кто убил Кирби?
— Тот же человек, который украл птиц и других животных. И я не имею в виду профессионального вора, как предположил мистер Фактор, когда нанимал меня. Убийца вовсе не посторонний, и он не перелазил через забор, чтобы попасть на территорию.
— Нет?
— Нет. Он уже был здесь в те ночи и в эту тоже, потому что он работает здесь ночным сторожем. Человек, о котором я говорю, это Сэм Детлингер.
Это вызвало некоторую реакцию. Хаммонд сказал: “Я в это не верю”, Фактор сказал: “Боже мой!” Бранислаус посмотрел на меня, посмотрел на Детлингера, снова посмотрел на меня: он мотал головой, как зритель на теннисном матче.
Единственным, кто не двигался, был Детлингер. Он сидел за одним из столов, его руки спокойно лежали на промокательной бумаге; лицо ничего не выражало.
Он твердым голосом сказал: “Ты лжец!”
— Я? Ты работал здесь некоторое время; ты знал животных, их ценность и стоимость. Тебе было легко попасть в здания во время своего патрулирования: просто использовал свой ключ и шел прямо внутрь. Похитив животных, ты относил их в какое-то заранее оговоренное место вдоль внешнего забора и передавал их сообщнику.
— Какому сообщнику? — спросил Бранислаус.
— Я не знаю. Ты спросишь у него, Бранни; или найдешь какой-то другой способ.
— А как насчет царапин на замках? — спросил Хаммонд. — Полиция сказала нам, что замки были взломаны…
— Для отвода глаз, — сказал я. — Как и заявление Детлингера о том, что он преследовал незнакомца той ночью, когда были украдены гремучники. Предназначено для того, чтобы скрыть тот факт, что кражу совершил один из сотрудников. — Я оглянулся на Бранислауса. — Я твердо уверен, что Детлингер знаком со слесарным делом. Выяснить это не составит труда.
Детлингер начал вставать со стула, но передумал и снова сел. Мы все смотрели на него, но это, похоже, его не беспокоило; его совиный взгляд застыл на моей шее, и если бы взглядом можно было убивать, я бы умер от удушения.
Не отводя глаз, он сказал Фактору:
— Я собираюсь подать в суд на этого сукина сына за клевету. Я могу это сделать, не так ли, мистер Фактор?
— Можете, если то, что он говорит, неправда, — сказал Фактор.
— Хорошо, это неправда. Все это ложь. Я никогда ничего не крал. И я точно не убивал Эла Кирби. Как, черт возьми, я мог? Я был с этим парнем за пределами Львиного дома, когда Эл умер внутри.
— Нет, не был, — сказал я.
— Что за ахинея? Я стоял рядом с тобой, мы оба слышали выстрел...
— Это верно, мы оба слышали выстрел. И это первое, что привело меня к тебе, Сэм. Потому что мы, черт побери, не должны были его слышать.
— Что ты несешь?!
— Кирби был застрелен из револьвера тридцать второго калибра. Этот револьвер не издает такого громкого звука. Бранни, ты помнишь, как недавно сказал мне, что если бы кто-то прижал этот револьвер к Кирби, ты бы не смог услышать выстрел более чем в пятидесяти футах оттуда? И это так. Но мы с Детлингером были намного дальше пятидесяти футов от клетки, где нашли Кирби, — двадцать ярдов до переднего входа, толстые мраморные стены, десятифутовое фойе и еще сорок футов или около того до клетки. Но мы не только услышали выстрел, мы услышали его громко и ясно.
Бранислаус сказал:
— Так как это возможно?
Я не ответил ему. Вместо этого я взглянул на Детлингера и сказал:
— Ты куришь?
Это вызвало у него реакцию. Ту, которую я хотел, — замешательство.
— Что?
— Ты куришь?
— Что это еще за вопрос?
— Джин, должно быть, выкурил половину пачки с тех пор, как мы здесь, но я не видел, чтобы ты хоть раз закурил. На самом деле, я не видел, чтобы ты курил за все время, пока работал здесь. Так ответь мне, Сэм, ты куришь или нет?
— Нет, я не курю. Ты доволен?
— Я доволен, — сказал я. — Тогда объясни мне, что это было у тебя в руке в Львином доме, когда я вернулся после проверки боковых дверей?
Ему стало ясно — я его поймал. Но он сжал губы и продолжил сидеть.
— К чему ты клонишь? — спросил меня Бранислаус. — Что он держал в руке?
— Тогда я подумал, что это была пачка сигарет; так она выглядела издалека. Я обнаружил его испытывающим небольшую тошноту, запоздалая реакция на обнаружение трупа, и я подумал, что ему нужен никотин, чтобы успокоить нервы. Но это было совсем не так; его не тошнило, он был испуган — потому что я увидел, что у него в руке, прежде чем он смог спрятать это в карман.
— Так что это было?
— Магнитофон, — сказал я. — Одна из тех маленьких штук с батарейками, которые сейчас делают, белая вещица, которая полностью умещается в ладонь руки. Он только что поднял его из того места, где спрятал его раньше, — возможно, за решеткой в одной из клеток. Я не заметил аппарат, потому что он был очень маленьким и потому, что мое внимание было сосредоточено на теле Кирби.
— Ты имеешь в виду, что выстрел, который вы слышали, был записан?
— Да. Наверное, он записал его сразу после того, как застрелил Кирби. Пятнадцатью минутами или около того ранее.
— Зачем он застрелил Кирби? И почему в Львином доме?
— Ну, он и Кирби могли участвовать в кражах вместе, они могли из-за чего-то поссориться, и Детлингер решил избавиться от него. Но эта версия мне не очень нравится. Для преднамеренного убийства она слишком сложная. Нет, скорее всего, магнитофонная запись была спонтанной идеей, и я сомневаюсь, что аппарат на самом деле принадлежал Детлингеру. Как и револьвер. Сэм умный, но он не планировщик, он импровизатор.
— Если магнитофон и револьвер ему не принадлежали, то чьи они были? Кирби?
Я кивнул.
— Я так понимаю, Кирби выяснил, что Детлингер стоит за кражами; возможно, видел, как он проворачивал последнюю. Вместо того чтобы сообщить об этом, Кирби немного поразмышлял, а затем решил попытаться устроить небольшой шантаж сегодня вечером. Но Детлингер был больше и крепче, чем он, поэтому для защиты Эл взял с собой тридцать второй. Он также захватил магнитофон, вероятно, чтобы записать разговор с Детлингером для дальнейшего шантажа. Он задержал Детлингера рядом с Львиным домом, и они оба вошли внутрь, чтобы поговорить об этом наедине. Затем что-то случилось. Детлингер обнаружил магнитофон, пришел в ярость, Кирби вытащил револьвер, они боролись за него, Кирби был застрелен…
Теперь у Детлингера на руках оказался труп. Как ему поступить? Он мог вытащить его наружу, оставить его где-то, сделать так, чтобы все выглядело, будто его убил таинственный вор, перелезший через забор. Но это был слишком большой риск. В любой момент мог появиться я или Хаммонд. Вместо этого он прибегнул к тому, что, по его мнению, было блестящей идеей: он создаст невозможность, что запутает последующее расследование, плюс обеспечит себе первоклассное алиби на время смерти Кирби.
Он отнес пистолет и магнитофон в хранилище за клетками. Стер то, что было на ленте, использовал быструю перемотку и таймер, чтобы отмотать пятнадцать минут, затем включил запись и выстрелил второй раз, чтобы записать звук. Я не знаю точно, во что он выпустил пулю, но обнаружил, что один шкафчиков с мясом открыт, возможно, он использовал кусок мяса в качестве мишени. А потом навалил кучу других кусков сверху, чтобы скрыть этот, пока он не сможет избавиться от него позже. Полиция не будет искать вторую пулю, подумал он, поэтому у них не будет никакой причины рыться в мясе.
Его следующими шагами было перемотать ленту, вернуться назад и спрятать магнитофон — включенным на полную громкость. Это дало ему пятнадцать минут. Он поднял тело Кирби, причем большая часть крови из раны была поглощена тяжелым пальто, которое было надето на Кирби. Именно поэтому на полу не было никакой крови, и убийца даже не испачкался. Поэтому же я не заметил пятнадцать минут спустя, что она начала свертываться. Сэм отнес тело в клетку, положил его внутрь, вложив тридцать второй в руку Кирби, запер дверь — он соврал, что у него нет ключа, — а затем бросил ключ рядом с телом. Но положить Кирби в клетку было его большой ошибкой. Поступив так, он сделал все это слишком причудливым. Если бы он оставил тело там, где оно было, у него было бы больше шансов отвертеться.
Так или иначе, Детлингер выскользнул из здания незамеченным и спрятался у бассейна выдры. Он знал, что я должен оказаться там в полночь из-за графика, который мы установили; и он хотел быть рядом со мной, когда раздастся этот записанный выстрел. Сделать менякошачьей лапой*, если вы не против небольшого черного юмора, так как посчитал, что это будет для него идеальным алиби.Сat's paw (кошачья лапа) также может обозначать "орудие в чьих-то руках"
Позже, когда я отправил его сообщить о смерти Кирби, он избавился от магнитофона. Он не мог уйти далеко от Львиного дома, чтобы сделать это. В его распоряжении было всего четверть часа. Если повезет, его отпечатки пальцев будут на магнитофоне, когда твои люди его найдут.
И если вы хотите больше доказательств того, что я на правильном пути, я поклянусь в суде, что не почувствовал запахапороха*, когда мы вошли в Львиный дом; все, что я унюхал, было “ароматом” кошек. Я бы почувствовал порох, если бы тридцать второй только что выстрелил. Но этого не произошло, а запах пороха от более ранних выстрелов уже исчез.Речь идет о кордите — бездымном порохе.
Это была довольно длинная речь, и в моем рту все пересохло. Но она произвела впечатление на остальных в комнате, в частности, на Бранислауса.
Он спросил Детлингера:
— Ну? Вам есть что сказать в свое оправдание?
— Бред! И это все, что я скажу, пока не увижу адвоката.
— Один из лучших сидит рядом с вами. Ну, что, мистер Фактор? Вы хотите представлять Детлингера?
— Я пас, — сказал Фактор. — Это тот случай, когда я буду рад признать свою предвзятость.
Детлингер все еще душил меня своими глазами. Я задавался вопросом, продолжит ли он заявлять о своей невиновности даже перед лицом более сильных доказательств, чем те, которые я только что представил. Или сломается под давлением, как это делают большинство любителей.
Я решил, что он был тем, кто в конце концов расколется.
— Что ж, я сильно ошибся, — сказала я Керри следующей ночью. Мы сидели перед камином в ее квартире на Даймонд Хейтс, я с пивом, а Керри с бокалом вина, и я только что рассказал ей о ночном происшествии. — Детлингер не раскололся, и, похоже, не собирается. Прокурору придется потрудиться, чтобы суд признал его виновным.
— Но ты был прав насчет всего остального?
— В основном. Вероятно, я пропустил некоторые детали; Кирби мертв, и, если Детлингер не заговорит, мы, возможно, никогда не узнаем подробностей. Но, по большей части, я думаю, что понял все правильно.
— Мой герой, — сказала она и одарила меня обожающим взглядом.
Иногда она делает это — применяет ко мне свои женские штучки. Я не понимаю женщин, поэтому не знаю, зачем она это делает. Но это не имеет значения. У нее каштановые волосы, зеленые глаза и шикарное тело; она также умнее меня — она работает рекламным копирайтером — и она буквально притягивает меня. Я люблю ее до безумия, как говорят в мыльных операх.
— Полиция нашла магнитофон, — сказал я. — Им понадобилось все утро, потому что Детлингер сумел его спрятать. Он похоронил его в камышах в запруде бегемота, возможно, с мыслью снова достать и избавиться от него навсегда. На кнопке быстрой перемотки был четкий отпечаток Детлингера.
— А они нашли вторую пулю, которую он выпустил?
— Да. Она была там, где я предположил: в одном из кусков свежего мяса в открытом шкафчике.
— И у Детлингера был опыт слесарного дела?
— Угу. Он работал слесарем в течение года, когда ему было за двадцать. Дело против него, даже без признания, довольно убедительное.
— Что насчет сообщника?
— Бранислаус считает, что у него есть наводка на парня, — сказал я. — Благодаря некоторым вещам, которые он обнаружил в квартире Детлингера. Человек по имени Гербер состоит на учете за браконьерство и кражу животных. Сегодня я поговорил с Ларри Фактором, и он слышал о Гербере. Как он понимает, Детлингер и Гербер заключили сделку на животных, которых они украли для каких-то коллекционеров во Флориде. Это, похоже, обычная схема работы Гербера.
— Надеюсь, его они тоже схватят, — сказала Керри. — Мне не нравится идея похищения птиц и зверей из зоопарка. Это... отвратительно.
— Как и убийство.
Некоторое время мы ничего не говорили, глядя в огонь и наслаждаясь напитками.
— Знаешь, — наконец сказал я, — мне очень нравятся животные. Возьми, например, горилл.
— Почему горилл?
— Из-за их привычек спаривания.
— Какие у них привычки спаривания?
Я понятия не имел, но придумал что-то интересное. Затем я провел для нее практическую демонстрацию.
Никакой горилле никогда не было так хорошо.- Информационный блок | +
- Формат: Рассказ
Название на языке оригинала: “Cat’s−Paw” │ Первая публикация на языке оригинала: “Waves Press”, 1983 г.
Другие публикации: “Masterpieces of Mystery and Suspense”, Nelson Doubleday 1988 г.; “The Eyes Still Have It: The Shamus Award-Winning Stories”, (антология под редакцией Роберт Дж. Рандизи) Dutton, ноябрь 1995; “Spadework”, Crippen & Landru, 1996; “Sleuths of the Century” (антология под редакцией Джона Л. Брина, Эда Гормана, Мартина Гринберга) Carroll & Graf, январь 2010 г.; etc.
Награда: The Shamus Award is awarded by the Private Eye Writers of America (PWA)
Невозможность: Смерть от выстрела в запертой клетке для животных в львином вольере зоопарка находящийся под постоянным наблюдением.
Первый перевод на русский язык: “Форум "Клуб любителей детектива"”, 24 января 2018 г, Е. Субботин │ Редактор-корректор: О. Белозовская
Переведено по изданию: ————, ————
-
“Что-то не так”
Едва войдя в свою квартиру, я сразу понял: что-то не так.
Я остановился в двух шагах от двери, и волосы на затылке встали дыбом. Керри вошла передо мной и уже была на середине комнаты, прежде чем поняла, что я не иду следом. Она повернулась, увидела, что я застыл, и спросила:
— В чем дело?
Я не ответил, продолжая обыскивать комнату глазами: старая несочетающаяся мебель, полки с моей коллекцией бульварных журналов, эркерное окно, за которым в ночи клубился густой туман Сан-Франциско. Не было никаких причин для беспокойства. Не было ничего необычного. И все же чувство дискомфорта не проходило. Если бы вы были детективом так долго, как я, у вас тоже бы появилось чутье опасности, и вы научились доверять ему.
Кто-то заходил сюда, пока мы с Керри были на обеде и в кино на Северном пляже.
Керри снова спросила:
— В чем дело?
— Выйди в холл.
— Зачем?
— Просто выйди.
Мы были вместе уже достаточно долго, и она хорошо знала меня, чтобы не спорить. Беспокойно нахмурившись, Керри прошла мимо меня и вышла в холл.
Я закрыл за ней дверь и повернулся лицом к комнате. Все на своих местах… или нет? Что-то казалось не совсем правильным, но я не мог сосредоточиться ни на чем, кроме мысли, что злоумышленник все еще в квартире.
Это был один из немногих случаев, когда я сожалел о том, что не ношу с собой оружие; у меня был пистолет 38 калибра, “S&W Bodyguard”, но я держал его под приборной панелью в машине. Строго для чрезвычайных ситуаций. Ага — как сейчас. Я поднял тяжелую гипсовую подставку для книг — не ахти какое оружие, но что есть — и подошел к полуоткрытой двери спальни.
Там никого не было; я открыл шкаф и заглянул под кровать, чтобы убедиться в этом. Никаких следов вторжения или взлома — хотя вряд ли кто-то мог проникнуть через окно спальни или любое другое окно без помощи длинной лестницы. Ванная также была пуста. Как кухня и терраса. Задняя дверь, до которой можно было добраться по наружной лестнице из переулка за Лагуна-стрит, по-прежнему была заперта на пружинный замок и цепь.
Вернувшись в спальню, я открыл средний ящик комода. Кожаный чехол, в котором обычно держу свои драгоценности и небольшую сумму наличных денег, лежал на месте под чистыми рубашками. Ценности внутри тоже были нетронуты.
Но меня это не слишком успокоило. Чувство чего неправильного, нарушения моего личного пространства не исчезало. Как бы маловероятно это не казалось, кто-то побывал тут во время нашего отсутствия. Я был абсолютно уверен в этом.
Я перешел в гостиную и открыл дверь. Керри стоял перед ней, изнывая от беспокойства.
— Как раз вовремя, — сказала она. — Я собиралась поднять шум. Что там? Взломщики?
— Похоже.
Я опустился на колено, чтобы осмотреть два замка на входной двери. Один — с ригелем, второй — с кнопкой. Закончив, я спросил Керри:
— Когда мы уходили, я запер ригель ключом? Не помнишь?
— Я думаю, что да. Ты так всегда делаешь, не так ли?
— Почти всегда, если не отвлекаюсь. Сегодня вечером я не отвлекался. Но ригель не был заперт, когда мы вернулись. — Это было первое, из-за чего я почувствовал, что что-то не так — ключ повернулся, но замок не был заперт.
— Как насчет второго замка?
— Я уверен, что он был заперт.
— Ты думаешь, кто-то взломал замки?
— Хотел бы я, чтобы все было так просто. Ответ — нет.
Для профессионального грабителя лучшие ригельные замки не помеха, но даже слесарь с набором инструментов не смог бы войти внутрь, не оставив следов. Ни на ригеле, ни на втором замке ничего не было. Никто не смог бы войти таким образом, если бы у него не было ключа.
Я спросил Керри, не теряла ли она свой ключ в последнее время; она сказала, что нет. Свой я тоже нигде не оставлял. И это были единственные два ключа к квартире. Даже у хозяина квартиры его не было. Я прожил здесь уже более двадцати лет и не раз менял замки за свой счет.
Керри спросила:
— Что-нибудь пропало?
— Кажется, нет. Ничего не тронуто, никаких следов взлома. Но я не могу избавиться от чувства, что кто-то здесь был.
— Зачем кому-то приходить, если он не собирался ничего красть?
— Не могу даже представить.
— Как кто-то мог войти, если все было заперто?
— Тоже без понятия.
Мы вместе побродили по квартире, из комнаты в комнату и обратно. Абсолютно все было на месте. Я проверил замки на окнах и на задней двери; насколько я мог судить, все они были заперты и не повреждены. Я нашел на полу террасы маленький кусочек металла того же типа латуни, что и цепной замок. Но он был не от цепи, так как я осмотрел ее, чтобы убедиться в этом. Он мог отколоться почти от любой вещи, сделанной из латуни; он мог пролежать там несколько дней.
Мы собрались в гостиной и Керри раздраженно заметила:
— Ты, должно быть, ошибся. Ложная тревога.
— Я не ошибаюсь.
— Даже у великих детективов время от времени появляются признаки паранойи.
— Это не смешно, Керри.
— Разве я так сказала? — Она красноречиво вздохнула, как всегда делает, когда испытывают ее терпение. — Я собираюсь сделать кофе, — сказала она. — Не хочешь чашку?
— Да.
Она пошла на кухню. Я остался посреди комнаты и продолжал осматриваться — медленно поворачиваясь к каждому сектору. Диван, журнальные столики, кофейный столик, кожаное кресло, которое Керри подарила мне на последний день рождения, полки, полные разноцветных журналов, старый письменный стол. Все так же, как мы оставили. Но что-то было не так, как должно быть. Я сделал еще один медленный поворот: диван, журнальные столики, кофейный столик, кресло, книжные полки, письменный стол. И третий круг: диван, столики, кресло...
Кресло.
Подставка для ног была опущена, пропав с поля зрения.
Это была небольшая деталь, но мне от этого не стало спокойней. Кресло было хорошим и удобным, но подставка для ног отказывалась нормально работать. Для того чтобы сложить ее, нужно было по ней ударить; и если вы хотели снова сесть, то приходилось применять силу, чтобы поднять ее. Поэтому я больше не опускаю подставку до конца. Я всегда оставляю металлические шарниры на виду.
Зачем злоумышленнику было опускать ее? Только одна возможная причина: он думал, что так и должно быть, и хотел, чтобы кресло выглядело совершенно естественно. Но почему он вообще возился с моим креслом…
— Боже, — сказал я вслух, и снова волосы на затылке встали дыбом. Я подошел к креслу, осторожно поднял подушку сиденья и заглянул под нее. И увидел бомбу.
Две шашки динамита, соединенные вместе детонатором, были вставлены в щель так, чтобы они опирались на внутренние пружины кресла. Человек сядет на подушку, нажмет на детонатор и взорвет динамит...
— Господи боже!
Керри стояла позади меня, уставившись с открытым ртом на предмет в кресле. Я даже не слышал, как она вошла.
— Все-таки это не грабитель, — медленно сказал я. — Этот человек приходил, чтобы кое-что оставить. Вот это.
— Я... не слышу никакого тиканья, — сказала она.
— Это бомба нажимного, а не замедленного действия. Нам нечего бояться, если мы будем держаться подальше от нее.
— Но кто… Почему…?
Я взял ее за руку и отвел в спальню. Оттуда позвонил знакомому инспектору по имени Джордан и объяснил ситуацию. Он сказал, что скоро будет с отрядом саперов.
Когда я положил трубку, Керри сказала дрожащим голосом:
— Я не могу понять. Все двери и окна были заперты — они до сих пор заперты. Как кому-то удалось войти сюда и выйти?
Тогда у меня не было для нее ответа. Но к тому времени, когда прибыла полиция, я немного поразмыслил и кое-что проверил, и у меня был ответ — единственное возможное объяснение. И вместе с этим я знал, кто и почему.
— Его зовут Говард Линч, — сказал я Джордану. Мы и Керри стояли в коридоре, ожидая, когда саперы закончат работу. — Он владеет хозяйственным магазином на Клемент и нанял меня около месяца назад отыскать его жену; он сказал, что она сбежала с другим мужчиной. Это было так, но ее нельзя было винить. Позже я узнал, что Линч издевался над ней долгие годы.
— Так почему он хотел тебя убить?
— Должно быть, винил меня в смерти своей жены. Я нашел ее, но когда сказал ей, что меня нанял Линч, она запаниковала и бросилась бежать в машине своего дружка. Она не ушла далеко — через три квартала ее остановил грузовик.
— Милая история.
— Такова наша профессия, Мак.
— Разве я этого не знаю. Линч угрожал тебе?
— Нет. Он просто затаил злобу.
— Тогда почему ты так уверен, что это он заложил бомбу?
— Линч появился здесь однажды вечером через пару недель после аварии. Сказал, что должен отдать мне чек — вероятно, не следовало этого делать, но я отправил ему счет — и еще сказал, что все в порядке. К тому времени я узнал о жестоком обращении, но он, казалось, сожалел об этом, говорил, что проходил лечение... Черт возьми, я купился на это, и мне стало настолько жаль его, что я позволил ему войти. Он пробыл здесь недолго, ровно столько, чтобы попросить воспользоваться туалетом и взглянуть на заднюю дверь.
Керри сказала:
— Я не понимаю, почему подрывником должен быть тот, кто был здесь до сегодняшнего вечера.
— Только так это можно объяснить. Начнем с того, что сегодня вечером он должен был войти через одну из дверей, входную или заднюю. Все окна заперты, и под ними нет ничего, кроме пустого пространства. На замках входной двери нет никаких следов, он нигде не мог достать ключ, и к тому же ему было бы трудно попасть в здание из-за кодового замка на входе внизу. Остаются только лестница из переулка и задняя дверь.
— Но она тоже была — и все еще — заперта на два замка.
— Верно. Но пружинный замок на двери можно открыть с помощью кредитной карточки или чего-то подобного. На защелке есть крошечная свежая царапина.
— Но цепочку с помощью кредитной карточки ты снять не сможешь, — сказал Джордан.
— Нет, но как только пружинный замок оказался открыт, дверь могли распахнуть на несколько дюймов — вполне достаточно, чтобы просунуть инструмент и перекусить цепь. Вот откуда взялся кусочек латуни, который я нашел на террасе. Несложная работа для человека, владеющего хозяйственным магазином, не считая всего остального: когда он был здесь в первый раз, он запомнил, как выглядит цепь на двери, и одной из вещей, которые он принес с собой сегодня, был ее точный дубликат. Зайдя внутрь, Линч отвинтил старый замок и установил новый, используя те же отверстия — работа, которая не заняла бы больше нескольких минут. Затем запер пружинный замок, наложил новую цепь и забрал кусочки старого замка.
— Если он запер дверь, — спросил Джордан, — как он выбрался из квартиры?
— Вышел через входную дверь. Открыл ригельный замок, открыл дверь, нажал кнопку на втором замке и захлопнул за собой дверь. Вот и все.
Керри сказала:
— Это бы сработало, если бы ты не понял, что ригель не был повернут, когда мы вернулись, и не почувствовал, что что-то не так. — Она слегка вздрогнула. — Если бы ты сел в это кресло...
— Даже не думай об этом, — сказал я.- Информационный блок | +
- Формат: Рассказ
Название на языке оригинала: “Something Wrong” │ Первая публикация на языке оригинала: “Small Felonies”, (авторский сборник) St. Martin’s, 1988 г.
Другие публикации: “100 Dastardly Little Detective Stories) (антология под редакцией M. Гринберга, Р. Вайнберга и S. Dziemianowicz) Barnes & Noble, 1993 г.; etc.
Невозможность: Установка взрывчатки в запертой на засов квартире.
Первый перевод на русский язык: “Форум "Клуб любителей детектива"”, 8 августа 2018 г, Е. Субботин │ Редактор-корректор: О. Белозовская
Переведено по изданию: “Small Felonies - Fifty Short Mystery Stories”, Crossroad Press, апрель 2012 г. ｢электронная версия｣
-
“Припрячь и уноси”
— Алло?
— Волк? Это Шэрон Маккоун.
— Надо же! Давно не виделись, Шэрон. Как ты?
— Бывало и лучше. Ты занят?
— Нет, я только что вернулся домой. А что случилось?
— У меня проблемы, и я подумала, что ты сможешь помочь.
— Постараюсь. Проблема по работе?
— Такая, с которой ты сталкивался раньше.
— О?
— Один из тех случаев, которые кажутся невозможными, но которые, как ты знаешь, должны иметь простое объяснение.
— …
— Волк, ты там?
— Я здесь. Сэр Генри Мерривейл для бедных.
— Что еще за сэр Генри Мерривейл?
— Неважно. Поведай мне о своем несчастье.
— Что ж, один из клиентов “От всей души” — это небольшое предприятие вАутер Мишен*под названием “Чеки по соседству”. Ты знаешь, это одно из тех мест, где обналичивают чеки третьей стороны или социальные пособия для местных жителей, у которых нет собственных банковских счетов или легкого доступа к банку. Мы занимались их юридическим сопровождением год назад, когда они впервые открылись.Небольшой жилой район на юге Сан-Франциско.
— Кто-то их ограбил?
— Да. На две тысячи долларов.
— Угу. Когда?
— Этим утром.
— Почему вместо полиции пригласили тебя и “От всей души”?
— Полицию вызвали сначала, но они ничего не выяснили. Тогда Джек Харви, владелец и менеджер “Чеков”, связался со мной, но я тоже ничего не выяснила.
— Продолжай, я слушаю.
— Никто не мог унести две тысячи долларов из офиса “Чеков”. Но, если деньги все еще спрятаны где-то в помещении, полиция не смогла их найти, и я тоже.
— М-м-м.
— Только один из двух человек мог украсть их — если только этого не сделал сам Джек Харви, а я не верю в это. Если бы я знала, кто из них, я могла бы понять, что случилось с деньгами. Или наоборот. Но я не имею ни малейшего понятия.
— Расскажи подробней.
— Наличные деньги доставляют два раза в неделю — по понедельникам и четвергам — в бронированном автомобиле в начале дня. Обычно это пять тысяч долларов, если Джек не потребует больше или меньше. Сегодня было ровно пять тысяч.
— Не особо крупная операция.
— Нет. Кроме того, Джек является независимым страховым брокером, а сотрудники помогают ему в этом деле.
— Его сотрудники — это те двое, которые могли украсть деньги?
— Да, Арт де Витт, бухгалтер, и Мария Чавес, кассир. Де Витту двадцать пять, он одинок, живет в Дейли-сити. Он изучает менеджмент в городском колледже по вечерам. Чавес девятнадцать лет, живет с родителями в Мишен. Она планирует выйти замуж следующим летом. Они оба кажутся добропорядочными гражданами.
— Но ты сказала, что один из них должен быть виновен. Почему?
— Из-за возможности. Позволь мне рассказать, что произошло сегодня утром. Деньги были доставлены, как обычно, и Мария Чавес спрятала их в свой ежедневник, а затем положила одну половину денег в кассу, а вторую половину — в сейф. Первые полтора часа работа была легкой; только один человек пришел обналичить небольшой чек: кузен Джека Харви, за которого он ручается.
— Таким образом, Чавес не могла передать деньги ему или другому сообщнику.
— Нет. Примерно в десять тридцать появился местный риелтор, желающий обналичить достаточно крупный чек: три тысячи пятьсот долларов. Харви обычно не нравятся такие ситуации, потому что у “Чеков” заканчивается наличность до следующей доставки. Кроме того, плата за обналичивание большого чека такая же, как и за небольшой; он может потерять много денег из-за крупных операций. Но риелтор — хороший друг, поэтому Харви согласился. Когда Чавес пошла обналичивать чек, в кассе оказалось всего пятьсот долларов.
— У де Витта также был доступ к кассе?
— Да.
— Кто-нибудь из них мог как-то выскользнуть из офиса хотя бы на несколько секунд?
— Нет, стол Харви находится у задней двери, и он сидел там все время.
— А как насчет передней двери?
— Офис отделен от помещения для посетителей одной из этих двойных защитных перегородок из органического стекла и запертой дверью. Дверь открывается с помощью пульта на столе Харви. Зуммера пульта не было, так как никто не входил и не выходил.
— Две тысячи не могли унести между обыском полиции и тем, как вас вызвали?
— Ни в коем случае. Когда полиция не смогла найти их в офисе, они обыскали де Витта и привели женщину-полицейского, чтобы сделать то же самое с Чавес. У них денег не было. Затем, после ухода полицейских, Джек сказал своим сотрудникам, что они не могут ничего забрать из офиса, кроме сумочки Чавес и портфеля де Витта, которые он снова лично обыскал.
— У де Витта или Чавес есть ключ от офиса?
— Нет.
— Это значит, что пропавшие деньги все еще там.
— Несомненно. Но где, Волк?
— Опиши мне офис.
— Это комната с прилегающим туалетом, в котором также находится кладовая. Стол с копировальным аппаратом, почтовыми весами, франкировальной машиной. Большой сейф Мослера; только Харви знает комбинацию. Три стола: Джека — рядом с задней дверью; де Витта — посередине; Чавес — рядом со стойкой за перегородкой, где находится касса. На столах стоят обычные вещи — счетные машинки, пишущая машинка на столе Чавес, семейные фотографии, подставки для бумаги, степлеры, наборы ручек. Все, что ты ожидаешь найти.
— А что-то, чего ты не ожидала найти?
— Нет, если не считать нескольких любовных романов, которые Чавес любит читать в обеденный перерыв.
— Этим утром произошло что-нибудь необычное перед тем, как была обнаружена недостача?
— Ничего такого. Унитаз засорился и испортил кучу туалетной бумаги, но Джек говорит, что это случалось три или четыре раза раньше. Старая сантехника.
— Угу.
— Ты понимаешь, почему я расстроена? В этом офисе, похоже, нет никакого хитрого тайника, и Харви уже начинает рвать на себе волосы. Чавес и де Витт возмущаются атмосферой подозрительности, они тоже нервничают, и оба угрожали уволиться. Харви не хочет терять того, кто не виновен, даже больше, чем две тысячи долларов.
— Насколько обширный был обыск, который вы с полицией устроили?
— Настолько обширный, насколько возможно.
— Столы были осмотрены сверху донизу, все ящики были вытащены?
— Да.
— Ножки столов были проверены?
— Да.
— То же самое со всеми стульями?
— Вплоть до снятия подкладок и спинок.
— Есть шанс, что тут замешан засорившийся унитаз?
— Сомневаюсь. Мы с Харви очень внимательно осмотрели его. Раковину и остальную сантехнику тоже.
— Как насчет рулона туалетной бумаги?
— Я проверила. Ничего.
— Дополнительные запасы?
— Ничего.
— Любовные романы Чавес — между страницами?
— Я думала об этом. Ничего.
— Личные принадлежности?
— И опять ничего. Включая вещи Джека Харви. Я проверила его, решив, что де Витт или Чавес могли его использовать в качестве носильщика.
— Офисная техника?
— Проверено и перепроверено. Ксерокс — ничего. Пишущая машинка Чавес — ничего. Весы и франкировальная машина — ничего. Четыре счетных машинки — ничего. Подставки для бумаги…
— Подожди, Шэрон. Четыре счетные машинки?
— Верно.
— Почему четыре, если людей только трое?
— Офисную машинку де Витта заело, и ему пришлось привезти свою из дома.
— Когда это случилось?
— Машинка поломалась два дня назад. Свою он привез вчера.
— Подозрительное совпадение, тебе не кажется?
— Сначала я так и подумала. Но я проверила обе машинки внутри и снаружи. Ничего.
— Де Витт или Чавес не приносили в офис в последнее время что-нибудь еще, что они не приносили прежде?
— Джек говорит, что нет.
— Тогда мы вернемся к счетной машинке де Витта из дома.
— Волк, я же сказала...
— Какого она типа? Компьютерная или такая старомодная с запускающейся бумажной лентой?
— Старомодная.
— Ты запускала ленту на ней? Или на офисной машинке, которую якобы заело?
— …Нет. Нет, я этого не делала.
— Возможно, тебе стоит. Обе машинки все еще в офисе, верно?
— Да.
— Почему бы тебе не взглянуть на них еще раз? Запусти ленту на обеих, посмотри, действительно ли офисную модель заело — или, может быть, это домашняя модель де Витта работает не так, как должна.
— И если это домашняя модель, ее надо разобрать на части.
— Верно.
— Я позвоню Харви и приглашу его встретиться рядом с “Чеками”.
— Дашь мне знать, хорошо? При любом результате?
— Разумеется.
— Волк, привет. Это Шэрон.
— Ты щебечешь, как пташка. Хорошие новости?
— Да, благодаря тебе. Ты был прав насчет счетных машинок. Я запустила ленту на офисной модели де Витта, и она отлично работала. Но та, которую он привез из дома, не работала по очень уважительной причине.
— Какой?
— Рулон ленты был фальшивым. Полый, сделанный из металла и обмотанный достаточным количеством бумажной ленты, чтобы сделать его похожим на настоящий. Так что ни полиция, ни я не подумали снять и изучить его раньше. Пропавшие деньги были внутри.
— Де Витт, должно быть, планировал кражу заранее.
— Он признался в этом полиции несколько минут назад. Он сделал фальшивый рулон в мастерской у себя дома; ему потребовалась на это пара недель. Сегодня утром он снял рулон и положил его в карман. Когда Мария Чавес была в туалете, а Джек Харви говорил по телефону, Де Витт достал деньги из кассы и тоже положил в карман. Он вошел в нужник после того, как вышла Мария, и спрятал деньги в фальшивый рулон. Затем, вернувшись к своему столу, он вставил фальшивый рулон в свою машинку, которую собирался забрать с собой сегодня вечером. Из-за того, что риелтор пришел обналичить такой большой чек, ему не повезло — а повезло Джеку.
— Полагаю, он собирался подделать книги, чтобы покрыть кражу.
— Так он и сказал. Знаешь, Волк, жаль, что де Витт не применил свои творческие таланты на что-то законное. Его схема “припрячь и уноси” на самом деле была очень изобретательной.
— Какая схема?
—Припрячь и уноси. Припрячь.*Фраза “Припрячь и уноси” (Cache & Carry) пародирует фразу “Заплати и уноси” (Cash & Carry). “Заплати и уноси” — форма мелкооптовой торговли, при которой покупатель посещает склад или магазин, оплачивает товар на месте и самостоятельно забирает его.
— …
— Я сейчас слышала стон?
— Маккоун, если ты превращаешься в детектива-шутника, в следующий раз позвони кому-нибудь другому, когда столкнешься с невозможной проблемой. Позвони сэру Генри Мерривейлу.
— Кого ты имеешь в виду под детективами-шутниками?
— Худшую породу. Каламбурщиков.- Информационный блок | +
- Формат: Рассказ (соавтор Марсия Мюллер)
Название на языке оригинала: “Cache and Carry” │ Первая публикация на языке оригинала: “Small Felonies”, (авторский сборник) St. Martin’s, 1988 г.
Другие публикации: “100 Dastardly Little Detective Stories) (антология под редакцией M. Гринберга, Р. Вайнберга и S. Dziemianowicz) Barnes & Noble, 1993 г.; etc.
Первый перевод на русский язык: “Форум "Клуб любителей детектива"”, 3 августа 2018 г, Е. Субботин │ Редактор-корректор: О. Белозовская
Переведено по изданию: “Small Felonies - Fifty Short Mystery Stories”, Crossroad Press, апрель 2012 г. ｢электронная версия｣
- ×
Подробная информация во вкладках