“Убийства в Мексике”
Добавлено: 23 авг 2020, 15:51УБИЙСТВА В МЕКСИКЕ ｢MEXICAN SLAYRIDE｣ 1st ed: “Dime Detective Magazine”, September 1944 Series: ｢Mariano Mercado｣ Переведено по изданию: “Dime Detective Magazine”, September 1944 Перевод: Егор Субботин Редактор: Ольга Белозовская. © “Клуб Любителей Детектива”, 23 августа 2020г. |  |
! |
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями. Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. ВНИМАНИЕ! В ТОПИКЕ ПРИСУТСТВУЮТ СПОЙЛЕРЫ. ЧИТАТЬ ОБСУЖДЕНИЯ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ САМОГО РАССКАЗА. |
- Библиография | +
|
Глава 1 |
|
Микробы и убийство |
Это было невероятно прекрасное утро. Солнце освещало патио, где я сидел под раскинувшимися ветвями огромного индийского лавра. Вдалеке, за кирпичом и штукатуркой Мехико, возвышались заснеженные вершины-близнецы Попокатепетль и Икстаччихуатль, столь же величественные, сколь и непроизносимые.
Справа от меня, трепеща с волшебной скоростью крыльями, завтракали пылающей бугенвиллией колибри. Слева от меня гибискус и пуансеттия окрашивали каменную стену дома в ярко-малиновый цвет. Небо было таким же голубым, как взгляд голливудской блондинки, трава — зеленой, как тысячедолларовая купюра, и столь же приятной.
Если бы кто-нибудь сказал мне, что в тридцати футах от меня лежит труп, я бы вызвал фургон и двух здоровенных санитаров, чтобы забрали ненормального.
Я щелкнул хлыстом по своим начищенным до блеска сапогам и почувствовал себя настолько хорошо, что мне стало все равно, как долго Рут Фуллер заставит меня ждать. Глубоко вдохнув разреженный воздух, я погрузился в статичное состояние комфорта и уюта.
И вышел из него, когда услышал тяжелые шаги и резкий, ворчливый голос. Я поднял глаза и увидел Харви Фуллера. Выражение его лица не было ни сердечным, ни гостеприимным. Это был грузный мужчина лет пятидесяти с небольшим. Он был одет в костюм, который стоил больше денег, чем весь мой гардероб. Он был толстым, и к обычным морщинам на его полном лице теперь добавилась глубокая складка на лбу.
Он спустился с веранды, которая образовывала периметр патио, пересек лужайку и остановился прямо передо мной.
— Лэтем, — сказал он, — ты, похоже, не понимаешь намеков. Видимо, мне придется быть более прямолинейным.
Я встал.
— Не беспокойтесь, — ответил я ему. — Я скажу это за вас. Даже если я когда-то был помолвлен с вашей дочерью, это не повод навещать ее теперь, когда она помолвлена с другим мужчиной.
— Вот именно, — сказал он. — Раз уж ты это понимаешь, какого черта ты здесь делаешь?
— Рут пригласила меня покататься с ней верхом. Поскольку королева Виктория мертва, я не вижу причин, почему мне нужно сначала получить разрешение ее отца.
— У тебя нет никакого стыда, — хмыкнул он. — Она помолвлена, и ты должен оставить ее в покое. Кроме того, я терпеть не могу уклонистов от призыва.
Это было обидно. Но я сохранил самообладание.
— Вы прекрасно знаете, что я негоден, и еще вы в курсе, что я выздоравливаю после тяжелого приступа пневмонии.
Он пожал красивыми мягкими плечами.
— Возможно, — сказал он. — Однако я считаю всех, кому меньше тридцати восьми, уклонистами от призыва.
— А вы? — спросил я. — Сколько вам лет?
— Пятьдесят один. Черт возьми, ты же не думаешь, что мужчина моего возраста может быть солдатом!
— Конечно нет, — ответил я. — Пятьдесят один, да? В 18-м вам было бы двадцать пять. А что вы делали во время последней войны, Фуллер?
Это его задело. Багровый румянец хлынул через край его воротника, как лава. Ботаника бы заинтересовало сходство его цвета с гибискусом. Он прекрасно знал, что мне было известно о том, что он делал во время последней войны.
Он взял взаймы пару тысяч долларов, построил себе в кредит завод по производству боеприпасов и сколотил целое состояние. С того самого дня он не переставал управлять им, вплоть до энной смены власти. Денег у него было больше, чем порядочности, как, вероятно, и в то время, когда у него было только две тысячи. Эта мысль показалась мне весьма остроумной, и я произнес ее вслух.
Фуллер прикусил губу, пристально посмотрел на меня, а затем молча принял решение о перемирии.
— Ты не видел Диаса? — спросил он.
— Нет. Он должен быть здесь?
— Он должен был встретиться со мной здесь, в библиотеке. Я жду уже довольно долго.
— Рут сказала мне, что сегодня утром у вас будет первый урок испанского.
— Мы с Уолтерсом собирались заниматься вместе. Но Грю, который должен был учить нас, позвонил и сказал, что не сможет прийти.
Я удивленно поднял брови.
— Уолтерс? Вряд ли этому парню нужны уроки испанского.
— А почему бы и нет? — резко сказал он. — На что, черт возьми, ты намекаешь? Ты ненавидишь его за то, что он помолвлен с Рут.
— Ладно, — сказал я, — будь по-вашему. Идите и поговорите с Диасом. А я буду дальше ждать Рут.
Он повернул голову в сторону дома и крикнул:
— Хосе!
Из sala
— Сеньор Диас уже пришел? — спросил Фуллер.
Слуга кивнул.
— Он сейчас в библиотеке. Он пришел сорок минут назад.
Фуллер направился к дому. Поднявшись на веранду, он снова посмотрел на меня.
— Тебе тоже лучше пойти со мной, Лэтем. Диас не говорит по-английски, а я не знаю ни слова по-испански. Может, нам пригодится твой ломаный говор.
— Когда вы просите об одолжении, — сказал я, — вам просто невозможно отказать.
Я последовал за ним в дом.
Очевидно, dueno
Но, не считая мебели, комната была пуста. Фуллер хмыкнул. Он достал сигару из серебряной коробки, стоявшей на столе. Мне ее он не предложил.
— Ну и где же, черт возьми, Диас? — прорычал он.
Я указал большим пальцем на восточную стену, где виднелась дверь туалета.
— Скорее всего, там.
Фуллер снова хмыкнул. Он закурил сигару, и минут десять мы сидели в довольно враждебном молчании.
— Ради всего святого! — сказал Фуллер. — Что он там делает? Носки стирает? Лэтем, посмотри, там ли он.
Я встал и попробовал открыть дверь туалета. Она была не заперта, и я вошел внутрь. Через мгновение я просунул голову в дверной косяк.
— Он здесь, — объявил я.
— Тогда скажи ему, чтобы вышел.
— Он выйдет, — серьезно сказал я, — только если кто-нибудь его вынесет.
Фуллер выругался.
— Я еще ни разу не видел мексиканца, который бы не вырубился от текилы. Боже мой, неужели он потерял сознание в такой ранний час?
— На вечность, — ответил я.
Фуллер уставился на меня. Он разинул рот и выпучил глаза.
— Ты же не хочешь сказать, что...
— Хочу. Он мертв. Один из тех ацтекских жертвенных ножей, что висели у вас на стене, теперь покоится в его сердце. Можете посмотреть.
Фуллер встал. Он осторожно приблизился к туалету и просунул голову в умывальную, словно боялся, что кто-то ударит его бейсбольной битой. Затем он хлопнул себя ладонью по голове, вернулся в библиотеку и, с трудом дыша, опустился в тяжелое мягкое кресло.
— Какой ужас, Лэтем, — сказал он. — Просто кошмар.
— Чего вы жалуетесь? — спросил я его. — Теперь, когда Диас убран с дороги, вы без труда получите концессию на цинковые шахты Герреро. Черт возьми, ведь именно за этим вы сюда и приехали, разве не так?
Он ничего не ответил. Он провел пальцами по своим исчезающим волосам и громко застонал.
Мне пришла в голову счастливая мысль.
— Может, — сказал я, — это вы его убили.
Он печально посмотрел на меня с ханжеским выражением на лице.
— Лэтем, — сказал он серьезно, — как ты можешь говорить такое? — Он сделал паузу и задумался. — Подожди минутку, — продолжил он. — Может, ты сам его убил? Когда я пришел, ты был здесь единственным человеком, не считая Хосе.
— Справедливо, — сказал я. — Но у меня не было никакого мотива. Все в Мексике знают, что Диас, будучи правительственным чиновником, отвечающим за такие вещи, был против того, чтобы предоставить вам те концессии, которые вы хотели. С другой стороны, его помощник, который теперь займет его должность, благоволил вам. Нет, Фуллер, на меня это не смогут повесить. Но зато без труда смогут обвинить вас.
Его лицо больше не напоминало гибискус. Теперь оно было очень похоже на изумрудную листву индийского лавра, которую я видел через открытую дверь в патио.
Через мгновение он взял себя в руки, встал с кресла и принялся расхаживать по комнате.
— Ну и дурак же ты, — сказал он. — Я не мог его убить. Хосе видел, как я вошел. Ты пришел сюда вместе со мной. У меня не было возможности убить его. Но все равно это плохо. Плохо для моей репутации. Лэтем, мы должны найти убийцу.
— Видимо, для вас это много значит.
— Так и есть. Мы сообщим в полицию. Затем я найму частного детектива. Я дам ему десять тысяч песо.
— Зачем отдавать их частному сыщику? — спросил я. — Я скажу вам, кто убил Диаса за пять тысяч песо.
Он перестал расхаживать и остановился.
— И кто?
— Уолтерс, — сказал я. — Джерри Уолтерс, ваш будущий зять.
— Лэтем, — сказал он, — ты рехнулся. Ты ненавидишь этого парня, потому что Рут собирается выйти за него замуж. С какой стати Уолтерсу убивать Диаса?
— Ревность, — сказал я. — Давайте посмотрим фактам в лицо. Даже вы должны признать, что Рут — бессовестная кокетка. Уолтерс — вспыльчивый, ревнивый собственник. В течение последних нескольких недель Диас и Рут сдержанно флиртовали. Ничего серьезного, конечно, но достаточно, чтобы разозлить Уолтерса, которого это возмущало. Так вот, когда приезжает Диас, тот уже здесь. Уолтерс ссорится с ним, затем выхватывает нож со стены и убивает его. Вот так все и было.
— Блестяще, — сказал он. — За исключением одного незначительного факта, который твой злобный ум упустил из виду. Как, черт возьми, Уолтерс мог поссориться с Диасом, если Уолтерс не говорит по-испански, а Диас не знает ни слова по-английски?
— А почему вы думаете, что Уолтерс не говорит по-испански?
— Я знаю, что нет, но почему ты думаешь, что он умеет?
— Я это слышал. Но зачем тратить время на эту бесполезную дискуссию? Сначала позвоните копам. Тогда, если я докажу, что Уолтерс убил Диаса, вы дадите мне пять тысяч песо за эту работу?
— Лэтем, — сказал он, — ты болван. Если ты докажешь, что Уолтерс — убийца, я не дам тебе ни цента. Я ничего тебе не дам, даже если ты докажешь что угодно. Я очень рад, что Диас мертв. Мне плевать, если его убийца останется безнаказанным. Но я должен выставить себя в хорошем свете. Я предложу настоящему частному детективу солидный гонорар за то, чтобы он попытался отыскать убийцу. Это должно понравиться правительству. А все, что делаешь ты, ничего не стоит, даже если вдруг окажешься прав, что вряд ли вероятно.
Я все внимательно обдумал. Мне была ясна его точка зрения. Если убийца Хенаро Диаса будет привлечен к ответственности, что ж, хорошо. А если нет, то для Харви Фуллера это ничего не значит. Для всех, кто его знал, было очевидно, что Фуллер не убийца, даже если его деловая этика отличалась от того, чему учили в воскресной школе.
Более того, как он сам заметил, наши с Хосе показания легко снимут с него все подозрения. Однако, поскольку ему требовались услуги мексиканского правительства, было бы неплохо, если бы он не жалел усилий, пытаясь выследить убийцу Диаса.
Он нуждался в рекламе, последовавшей за наймом детектива, гораздо больше, чем в поиске самого преступника. С другой стороны, у меня была своя собственная точка зрения. У меня не было наличных денег, и было бы очень неплохо получить десять тысяч песо. Кроме того, мне совсем не нравится Джерри Уолтерс, и, что самое важное, у меня есть кое-какие доказательства.
— Послушайте, — сказал я, — допустим, я скажу вам, что, придя сюда сегодня, услышал голоса, доносившиеся из библиотеки. Я на мгновение прислушался. Я слышал, как Уолтерс орал на Диаса по-испански, угрожая убить его, если он не оставит Рут в покое.
— Неужели? — скептически заметил Фуллер. — И, полагаю, ты слышал мучительный крик Диаса, когда нож вонзился ему в сердце?
— Нет, не слышал. Это было не мое дело, и я пошел и сел в патио, где вы меня нашли. Но что вы скажете об остальном?
— Послушай, Лэтем, я тебе не верю. Тебе бы никто не поверил. Можно легко доказать, что ты не любишь Уолтерса. Столь же легко можно доказать, просмотрев записи Государственного Департамента, что Уолтерс никогда прежде не выезжал за пределы Штатов. Далее, несомненно, можно доказать, что он никогда не изучал испанский язык в колледже или где-либо еще. Все это выставляет тебя злобным и отъявленным лжецом.
— Хорошо, — сказал я, сдерживая свой гнев. — Вы мне не верите. Но не могли бы вы позвать Хосе и спросить его, во сколько сегодня утром пришел Уолтерс и когда он встретил Диаса в библиотеке?
Фуллер кивнул.
— Я сделаю это, потому что уверен, что Уолтерса сегодня утром здесь вообще не было. Он сказал мне, что у него есть кое-какие дела в посольстве и он будет занят до обеда.
— Позовите Хосе.
|
Глава 2 |
|
Охотник за микробами |
— Нет, сеньор, — ответил Хосе через несколько минут. — Я не видел сегодня сеньора Уолтерса. Я работал в саду, когда пришел сеньор Лэтем. Ворота были не заперты, но я видел, как он вошел. Сеньора Уолтерса я вообще не видел.
— А когда вы приняли сеньора Диаса? — спросил Фуллер.
— Примерно полчаса назад.
— Хорошо, — сказал Фуллер. — Можете идти.
Хосе шаркающей походкой вышел из комнаты. Фуллер торжествующе посмотрел на меня.
— Вот и все, — сказал он. — Даже если Уолтерс проник в дом так, что Хосе его не видел, как же, черт возьми, он оттуда выбрался? В библиотеку ведут две двери. Одна из них выходит в сад, где работал Хосе, другая — в патио, где сидел ты. Раз никто из вас его не видел, то каков вывод, Лэтем? Возможно, ты согласишься со мной, что ты гнусный лгун.
Я вздохнул. Здесь было что-то не так. Я никогда не считал Джерри Уолтерса слишком умным, но на этот раз он оказался гораздо умнее меня.
— Хорошо, — сказал я. — Пока я гнусный лгун. А теперь могу я предложить вам воспользоваться моим ломаным испанским, чтобы вызвать полицию?
— Боже, — сказал он, — я совсем забыл об этом. Позвони им немедленно, Лэтем.
Я позвонил. На своем скудном испанском я, как мог, объяснил, что в библиотеке Харви Фуллера лежит мертвый государственный чиновник. Их реакция была по-мексикански возбужденной и многословной. Ответив на несколько непонятных мне вопросов, я повесил трубку.
— Хорошо, — сказал Фуллер. — А теперь, Лэтем, пойди и отыщи мне частного детектива. И мне плевать, насколько он некомпетентен. Когда прибудут полицейские, то пусть видят, что я не терял времени даром и нанял сыщика.
Я посмотрел ему прямо в глаза.
— Какой же вы нахал, — сказал я. — Сначала вы меня оскорбляете, а потом просите об одолжении.
— Одолжении? — сказал Харви. — Послушай, ты можешь более или менее свободно говорить на этом жаргоне. Тебе будет легче найти сыщика, чем мне. И это вряд ли можно назвать одолжением. Я предлагаю тебе десять тысяч песо. Ты можешь взять себе сколько хочешь комиссионных. Насколько я знаю, ты своего не упустишь.
Он был прав. Я такой. Десять тысяч песо в Мексике — это большие деньги. Я был уверен, что сумею нанять какого-нибудь сыщика лишь за малую часть этого гонорара.
— Ладно, — сказал Фуллер. — Ты кого-нибудь знаешь?
Я почесал в затылке и вспомнил странный вечер недельной давности в местной кантине
|
MARIANO MERCADO, DETECTIVE PARTICULAR |
|
Investigaciones confidenciales |
|
Civiles y criminates |
— Отлично, — сказал Фуллер. — Раз он профессионал, я не против. Приведи его. Приведи его прямо сейчас. Будет лучше, если все узнают, что я нанял детектива, прежде чем труп остынет.
— Хорошо, — сказал я. — Если он дома. Я приведу его сюда в течение часа. За это время копы должны успеть сделать свое дело и убраться.
— Иди уже. — Он бросил взгляд через открытую дверь на труп, неодобрительно покачал головой, словно школьный учитель, и печально цокнул языком. — Очень жаль, — сказал он. — Он был так молод.
— Смотрите не захлебнитесь крокодильими слезами, — бросил я через плечо. — Для вас его кончина означает целый миллион баксов. Приберегите эту комедию для полицейского управления.
Выйдя в сад, я почувствовал на затылке его свирепый взгляд.
Я уже почти подошел к воротам, когда столкнулся с Рут. Это была высокая брюнетка с аккуратными чертами лица, которые слегка портил избалованный, капризный рот.
Она одарила меня улыбкой, которая когда-то заставляла мое сердце совершать самые невероятные акробатические трюки. Я с удовлетворением отметил, что теперь ничего подобного не произошло.
— Привет, — сказала она. — Извини, что опоздала. Пришлось побегать по магазинам. Подожди минутку. Я только переоденусь.
— Ты меня тоже извини, — сказал я. — Мы сейчас не поедем кататься. Тебе лучше пойти и повидаться с отцом. Ты ему нужна. Я скоро вернусь.
— Папа? Разве он сейчас не в библиотеке — спорит с Диасом о предоставлении концессии?
— Он с Диасом, — сказала я. — Но он ни о чем не спорит. Как я сказал, увидимся позже. Я ухожу, чтобы нанять Мариано Меркадо.
— Мариано Меркадо? А кто это?
Я молча вышел за ворота, так как не знал, что ответить. Я встречался с Меркадо только один раз в жизни и при странных обстоятельствах. Я подозвал такси, дал водителю адрес и припомнил обстоятельства моего знакомства с этим частным детективом.
В тот день, ровно неделю назад, я чувствовал себя усталым и подавленным. Правда, мое здоровье было лучше, чем тогда, когда я уехал из Штатов, но духовно и, конечно, материально я был почти опустошен. В сложившихся обстоятельствах я решил слегка напиться. Поскольку одной из моих главных забот были наличные деньги, вернее, их отсутствие, я избегал “Сиро”, “Ритца” и других дорогих салонов, где собирались американцы. Вместо этого я выбрал крошечную и не слишком респектабельную кантину, скрытую в плохо освещенном переулке в восточной части города.
Я бросил шляпу на стол, сел в полутемной кабинке, украшенной бумагой, и заказал двойной ром. Я отпил глоток и печально огляделся по сторонам. Кантина состояла из одной длинной узкой комнаты. Напротив меня вдоль всей стены тянулся бар. В дальнем углу музыкальный автомат изрыгал медные и деревянные духовые инструменты. Полудюжина muchachas
Я был занят своим третьим двойным бакарди, когда вошел Мариано Меркадо. Конечно, в то время я не знал его имени. В тот момент я видел лишь такую цветовую палитру, которая заставила бы моргнуть слепого.
Меркадо был маленьким человечком, невысоким и пружинистым. Лицо его было цвета кофе из кафетерия, глаза черные и блестящие, зубы белые, как заснеженная вершина Попокатепетля. В своих туфлях на пуговицах он довольно осторожно подошел к бару и сел.
Я отодвинул свой ром в сторону и принялся изучать его наряд. Его костюм был отвратительного светло-зеленого цвета, рубашка — желтая, как у уклониста от службы, а галстук — приятная смесь оттенков костюма и рубашки. Его туфли были цвета хорошо отполированного песка пустыни, а носки — шелковые и пурпурные.
Я не Томас Крейвен
Забыв о своем роме, я зачарованно наблюдал за ним. С оттенком высокомерия в голосе он заказал бутылку хабанеро и стакан. Когда бармен принес все это, Меркадо не сразу налил себе выпить.
Он поднес стакан к свету и внимательно осмотрел его. Он достал из кармана крошечную бутылочку, открыл ее и капнул в стакан какую-то жидкость. Затем с помощью белоснежного носового платка он протер внутреннюю поверхность стекла. Делал он это очень тщательно.
После этого он откупорил бутылку хабанеро, тщательно протер своим дезинфицированным платком место, где была пробка, и налил себе крепкого напитка. Он осушил стакан, а затем, поставив его обратно на стойку, тщательно вытер пальцы, словно был осведомлен, что на внешней стороне стакана может поселиться столько же микробов, сколько и внутри.
Я заметил, что ни девушки, ни бармен не обращали никакого внимания на эту странную церемонию. Поэтому я предположил, что он был завсегдатаем этого заведения. Я снова взял свой ром, но продолжал смотреть на Меркадо поверх края стакана.
Он выпил еще три стакана хабанеро и закашлялся. Это был легкий, приглушенный кашель, обычный кашель, который легко мог исходить из такого же здорового горла, как у Джо Луиса. Но по выражению лица Меркадо можно было подумать, что это последний вздох чахоточного в третьей стадии. Его кофейного цвета лицо посерело, глаза широко раскрылись, и на физиономии появилось выражение серьезной тревоги.
Он соскользнул с барного стула, на котором сидел, и торопливо подошел к музыкальному автомату с маленьким зеркалом в стиле рококо в центре. Меркадо наклонился и посмотрел на отражение своего лица. Он открыл рот, высунул язык и принялся разглядывать свое отражение, как оценщик Тиффани разглядывает бриллиант. Он приподнял веки и внимательно осмотрел свои зрачки.
Затем Меркадо снова выпрямился, сунул руку в карман пальто и достал еще одну бутылочку. Из нее он извлек две таблетки и сунул их себе в рот. Затем положил этот пузырек обратно, снова пошарил в кармане и вытащил оттуда твердый черный предмет, похожий на авторучку.
Мариано отвинтил крышку, достал градусник и сунул его в рот. Затем вернулся к бару и спокойно сел на табурет, ожидая, когда зафиксируется температура.
Я опустошил свой стакан и приказал снова наполнить его. Но я не отрывал глаз от Меркадо. Он очаровал меня. По-видимому, это был случай дикой ипохондрии — случай весом сто тридцать с лишним фунтов, облаченный в зеленый костюм, отпугнувший бы любого разумного микроба.
Наконец он вынул градусник изо рта, изучил и издал кудахчущий звук, напоминающий испуганную старую курицу. Мариано положил градусник обратно в карман и повернулся к хабанеро с видом человека, решившего повеселиться в последний раз, прежде чем завтра в его дверь постучится смерть.
Именно тогда в дверях появилась взъерошенная черная голова газетчика и закричала на ускоренном испанском. Он говорил слишком быстро, чтобы я мог полностью его понять, но я услышал слово “policia”, произнесенное дважды. Я достаточно долго прожил в Мексике, чтобы понять, что оно значит.
Как и в Нью-Йорке, здешние копы, время от времени заглядывали в забегаловки и бильярдные для проверки, обыска и вообще для наблюдения за происходящим. Я не был удивлен, что они решили зайти сюда. Куда больше я был удивлен, когда заметил, что объявление газетчика, по-видимому, очень заинтересовало Мариано Меркадо.
Он вдруг насторожился. Быстро оглядел комнату. Затем снова соскользнул с табурета и направился к музыкальному автомату. Чтобы добраться до инструмента, ему пришлось пройти мимо моего стола. Когда он это сделал, его качающаяся зеленая рука задела мою шляпу и сбила ее на пол.
Меркадо остановился и поднял ее. Положив ее обратно на стол, он сверкнул белыми зубами и пробормотал: “Mil perdones, senor”
Динамик сразу же выдал тридцать тысяч децибел “Pistol Packin’ Mama”. Одновременно с этим через вращающиеся двери появились трое полицейских. Они профессионально оглядели комнату, увидели Меркадо, стоящего у автомата, ухмыльнулись и подтолкнули друг друга локтями.
Двое из них выстроили в ряд у бара наиболее неряшливых личностей и обыскали их. Третий сосредоточил все свое внимание на Меркадо. Он с надеждой похлопал Меркадо по карманам и, как мне показалось, был разочарован, ничего не обнаружив. Меркадо, который не возражал против этого обыска, теперь вытирал носовым платком те части своего костюма, к которым прикасалась рука полицейского.
Коп неприятно ухмыльнулся ему, сказал что-то непристойное своим товарищам, и через мгновение они ушли. Меркадо смотрел им вслед скорее с упреком, чем с гневом. Он пожал плечами и вздохнул. Затем подошел к моему столику.
— Con permiso, senor
— Gracias, senor
Пока я изумленно глазел на него, он достал из кармана жилета визитную карточку и протянул ее мне.
— Si necesita usted mi servicios
Я моргнул ему вслед, а затем прочел визитку, которая сообщила мне, что Мариано Меркадо — частный детектив, проводящий конфиденциальные расследования как гражданские, так и уголовные.
Я подозвал бармена, чтобы прояснить один вопрос.
— Маленький человек в зеленом костюме, — сказал я на своем не слишком беглом испанском. — Он ведь детектив?
— Si, senor.
— Тогда какого черта он спрятал под мою шляпу ствол, когда пришли копы?
— Но сеньор Меркадо не из полиции, сеньор, — улыбнулся бармен. — Он частный детектив. Это очень умный человек. Он много раз оставлял полицию в дураках. За это они лишили его разрешения на ношение оружия. Вот почему они обыскивают его каждый раз, когда видят.
— Значит, — сказал я раздраженно, представляя себе ночь в carcel
Бармен, как я понял, не знал, что такое козел отпущения, но по его широкой ухмылке я также понял, что он считает меня его мексиканским эквивалентом.
|
Глава 3 |
|
Сеньор Меркадо, detective particular |
Офис Мариано Меркадо, частного детектива, находился в тех же апартаментах, что и его жилище. Оба они располагались на третьем этаже ветхого здания из гипса и штукатурки на улице Медельин.
Я отпустил такси и вошел в дом. Когда я поднимался по протестующей лестнице, шорох тысяч крыс перемежался с моими собственными шагами. Я постучал в дверь, к которой была прикреплена визитная карточка Меркадо.
— Entre
Окна были защищены тонкой проволочной сеткой, а сверху на них были накинуты куски плотной марли, которая эффективно защищала от солнца. Мебель была сделана из простого дерева. На ней не было ни подушек, ни драпировки.
За строгим столом в центре комнаты сидел Меркадо. Слева от него лежал огромный гроссбух. Все остальное пространство было занято множеством бутылок, ни одна из которых не содержала алкоголя. Сбоку от его стола висел большой продолговатый лист линованной бумаги, который показался мне смутно знакомым. Я всмотрелся в полумрак комнаты и внимательно изучил ее. Это была температурная карта, без единой капли чернил.
Мариано Меркадо ослепительно мне улыбнулся. Он жестом указал мне на строгое кресло с прямой спинкой.
— Ах, сеньор, вот мы и встретились снова, — сказал он по-испански. — Однажды вы оказали мне услугу, хотя и неумышленно. Наверное, вы пришли, чтобы я смог вернуть вам долг?
Я сел и глубоко вздохнул. Мои познания в испанском сложно назвать глубокими. Я могу вежливо осведомиться, где находится туалет, заказать выпивку и вести понятную беседу при условии, что мой собеседник терпелив и не возражает против постоянного и упорного употребления настоящего времени.
Следовательно, это собеседование должно было стать той еще проблемкой. Мне нужно было ознакомить Меркадо с основными фактами этого дела, а также убедить его взяться за него, скажем, за две тысячи песо, чтобы я мог прикарманить остальное.
Пока я собирался с мыслями, Меркадо взял стакан, протер его носовым платком и наполнил водой из запечатанного графина. Он поднес его к свету и прищурился.
— А вы знаете, — сказал он, — что в капле дистиллированной воды содержится в среднем шесть миллиардов триста миллионов бактерий? Заметьте, в дистиллированной воде! Только подумайте, сколько их должно быть в обычной жидкости!
Мариано хмыкнул, словно смиряясь перед лицом такой непреодолимой опасности. Он пил воду с полузакрытыми глазами, как будто пил из чашки, поданной Лукрецией Борджиа.
Он поставил стакан на стол.
— Болезни, — сказал он. — Мы должны бороться с ними, сеньор. Обратите внимание, что в этом помещении нет подушек. Я не держу гнезда для микробов. Здоровье — это дар небес. Мы должны посвятить ему всю свою жизнь…
— Si, si, — поспешно сказал я. Я понял, что бактерии были предметом, о котором сеньор Меркадо был готов разговаривать очень долго. Было бы лучше, если бы я прервал его сейчас. Я сделал еще один вдох и обратился к своему ограниченному испанскому словарю.
— Сеньор, — сказал я, — вы хотите заработать две тысячи песо?
Его реакция была неожиданной и совершенно не мексиканской.
— Деньги, — задумчиво произнес он. — Вы хоть представляете, сколько микробов в среднем содержится на одной банкноте песо?
— Миллиарды, — быстро сказал я, — и миллиарды. Но, сеньор, у меня есть для вас дело. Я здесь для того, чтобы нанять вас. Это дело об убийстве. Я думаю, что смогу достать за ваши услуги гонорар в две тысячи песо.
Мариано Меркадо вздохнул. Поскольку я отказался обсуждать бактерии, он неохотно перешел к делу.
— Очень хорошо, — сказал он. — О чем вы хотите мне рассказать?
Я ввел его в курс дела, медленно и подробно. Я рассказал ему, как Фуллер и Диас спорили о концессии на цинк, о том, что Боб Лефтворт, деловой конкурент Фуллера, который тоже находился в стране, похоже, имел доступ к Диасу. Бумаги были готовы к подписанию. Диас назначил встречу у Фуллера, чтобы выслушать его последнюю просьбу.
Более того, я рассказал ему, как до этого и недоверчивому Фуллеру, о ссоре, которую слышал в библиотеке, когда молодой Джерри Уолтерс угрожал Диасу. Затем я сказал ему, что, видимо, Уолтерс подкупил Хосе, чтобы тот солгал, и что в данных обстоятельствах мне никто не поверит.
Когда я закончил, он задумчиво посмотрел на меня.
— Итак, — сказал он, — я должен получить две тысячи песо за дело об убийстве, в котором вы уже назвали мне имя убийцы.
— Верно. Но, как я уже сказал, я буду считаться заинтересованным свидетелем. Мои доказательства ничего не стоят. Но раз я вам все рассказал, вы сможете легко поймать Уолтерса.
Он молча кивнул.
— Я возьму это дело — при одном условии.
— Каком?
— Я не буду входить в какое-либо антисанитарное место и не буду подвергаться при исполнении своих обязанностей какой-либо опасной бактериологической инфекции.
— Договорились, — сказал я. — Хотите, чтобы я сейчас отвел вас на место преступления?
Он снова кивнул и встал. Он натянул свитер и надел пальто. Его костюм сегодня, как я заметил, был сдержанно-коричневым, цвета осеннего листа в засушливой стране. Его галстук представлял собой вишневую петлю, завязанную так туго, что она напомнила мне шелковый шнур, на котором обычно вешали пэров в Англии.
Он взял со стола несколько наименее смертоносных на вид бутылок и положил их в карман. Плотно застегнул пальто, чтобы не впустить холодный мексиканский воздух, температура которого в данный момент была ровно семьдесят два градуса
Мы вышли на улицу и остановили такси. Я назвал водителю адрес Фуллера.
— Вот, что нужно сделать, — сказал я Меркадо. — Сначала вы передадите Фуллеру — через меня, конечно, — что вы берете дело и гонорар. Затем вам нужно будет лишь внимательно понаблюдать за Уолтерсом, возможно, обыскать его вещи или выбить из него признание. Это очень просто. Наверное, это самые легкие деньги, которые вы когда-либо зарабатывали, а?
Я посмотрел на него и понял, что он не обращает на меня ни малейшего внимания. Его пристальный взгляд был направлен на толстую индианку на улице, чье лицо было покрыто черными пятнами.
— Pinta
— Миллиарды, — сказал я. — Триллионы. Но ради бога, вы понимаете, что мы занимаемся делом об убийстве?
— А вы знали, — сказал он, — что бактерии в человеческом теле не умирают до тех пор, пока человек не перестанет жить. Видите ли, жизнь бактерий…
Тогда я сдался. Всю оставшуюся часть пути я слушал мрачные разговоры о смерти, бактериях и беспомощности человека на Земле, столь густо населенной невидимыми микробами.
Мы прибыли в дом Фуллера и обнаружили, что копы уже побывали там и унесли с собой труп Хенаро Диаса. В кабинете находились Фуллер, Рут и Джерри Уолтерс. Уолтерс был молодым, красивым темноволосым парнем с чертами лица, которые даже его мать не могла бы назвать мужественными. В тот момент, как я с удовольствием отметил, он явно нервничал.
Он сидел на краешке дивана и нервно приглаживал волосы. Рут Фуллер стояла рядом с ним, и, когда я вошел, бросила на меня враждебный взгляд.
— Что ты имел в виду, когда сказал, что Джерри убил Диаса? — спросила она ровным, холодным голосом. — Ты прекрасно знаешь, что он не говорит по-испански. Папа рассказал мне обо всем.
— Ладно, — устало сказал я. — Хорошо. Мне уже надоело слушать, что я лгун. Могу я представить вам сеньора Мариано Меркадо, detective particular? Давайте посмотрим, на кого он укажет своим обвиняющим пальцем.
Меркадо сиял на всю комнату, и солнце, проникающее сквозь двери патио, ослепительно отражалось от его белых зубов.
— Хорошо, — сказал Фуллер. — Ты договорился с ним? Ты сказал ему, что я готов потратить десять тысяч песо?
— Да.
— Хорошо, тогда ознакомь его с фактами. Затем, Лэтем, ты позвонишь в газеты и объявишь, что потрясенный и опечаленный смертью моего друга Диаса, я нанял частного детектива, чтобы привлечь убийцу к ответственности.
— Тогда я могу позвонить прямо сейчас, — сказал я. — Я уже ознакомил его с фактами.
— Подождите, — взволнованно сказал Уолтерс. — Мистер Фуллер, если Лэтем изложил только свою предвзятую версию случившегося, то могу представить, что вообразил сеньор Меркадо. Мы должны рассказать ему, как все было на самом деле.
— Естественно, — сказала Рут, злобно взглянув на меня, — мистер Лэтем сказал мистеру Меркадо, что Джерри виновен.
Я пожал плечами.
— Хорошо, — сказал я. — Что вы хотите ему сказать?
— Подождите, — снова закричал Уолтерс. — Не позволяйте Лэтему переводить. Одному богу известно, как он исказит ваши слова, мистер Фуллер!
Я вздохнул. Похоже, у меня была та еще репутация среди присутствующих.
Харви Фуллер, не сводя с меня глаз, медленно кивнул.
— Ты прав, Джерри, — сказал он. — Нужно быть дураком, чтобы довериться Лэтему, который, похоже, жаждет увидеть, как тебя повесят. Я пошлю за переводчиком. — Он снова вздохнул. — Черт бы побрал эту проблему с языком. Если бы Меркадо знал хотя бы несколько слов по-английски, мы могли бы понять друг друга.
Во время этого сердечного братского диалога Мариано Меркадо тихо сидел, оглядывая комнату. Теперь он внезапно выпрямился.
— Телегония
Мы все уставились на него. Фуллер вынул изо рта сигару, сказал: “Ха!” и вставил ее обратно.
— Видите ли, — сказал Мариано Меркадо на несравненно лучшем английском, чем у кого-либо из присутствующих, — вы ошиблись, мистер Фуллер. Если бы я знал только несколько слов по-английски, вы бы не обязательно поняли их. Например, вы не знаете слов, которые я только что произнес. Однако, к счастью, я владею другими, более простыми словами вашего языка. Я их также понимаю. Я полагаю, что гонорар, который вы предлагаете, составляет десять тысяч песо?
Я хлопнул себя ладонью по голове и почувствовал жгучую ненависть к Мариано Меркадо.
— Вы обманщик, — завопил я. — Почему вы не сказали мне, что говорите по-английски?
Меркадо одарил меня самой белоснежной улыбкой.
— Я не помню, чтобы вы меня об этом спрашивали.
Фуллер хлопнул себя ладонью по колену и грубо расхохотался.
— Это просто потрясающе. Сколько из этих десяти тысяч ты ему предложил, Лэтем?
— Две тысячи, — сказал Меркадо. — Однако я согласен с тем, что мистер Лэтем имеет право на комиссионное вознаграждение за то, что рассказал мне об этом деле. Более того, я очень благодарен ему за то, что он позволил мне воспользоваться своей шляпой в тот вечер. Я буду не менее щедр, чем мистер Лэтем. Теперь я предлагаю ему две тысячи песо из этих десяти в качестве комиссионных, а также за его услуги, которые могут мне понадобиться, пока я занимаюсь этим делом.
Я открыл рот, чтобы резко отказаться. Затем снова закрыл. В моем теперешнем финансовом положении две тысячи песо были совсем не лишними. Более того, я был уверен, что Джерри Уолтерс убил Диаса. И если бы я мог прямо или косвенно обвинить его в этом преступлении, это принесло бы мне огромное удовлетворение.
Теперь, когда было установлено, что Мариано Меркадо, detective particular, отлично говорит по-английски, комната наполнилась оживленным гулом. Рут, Уолтерс и Фуллер одновременно начали высказывать свое мнение о причинах смерти Хенаро Диаса. Они все еще что-то неразборчиво обсуждали, когда Хосе открыл дверь и в комнату вошел Боб Лефтворт.
Главное различие между Лефтвортом и Фуллером состояло в том, что у первого жир не входил в его богатства. Лефтворт был высоким, худым и напоминал труп.
— Привет, — сказал он, насмешливо взглянув на Фуллера черными глазами.
Фуллер кивнул.
— Я, кажется, оставил тебя в “Иностранном клубе”.
— Верно, — медленно протянул Лефтворт. — Но сразу после нашей маленькой беседы я услышал кое-что интересное. Я узнал, что в твоем доме был убит Диас. Как ты думаешь, “Лучшая деловая ассоциация” одобрила бы такую тактику?
Фуллер пристально посмотрел на него, а затем ледяным тоном произнес:
— Я могу без труда доказать, что я здесь ни при чем. Более того, я плачу солидный гонорар частному детективу, который займется для меня этим делом. А теперь, сеньор Меркадо, вы хотите еще что-нибудь спросить?
Меркадо пожал плечами и встал.
— Думаю, что нет. Я свяжусь с вами, когда это будет необходимо.
Он поклонился и вышел из комнаты. Я смотрел ему вслед с откровенной завистью.
Во-первых, он собирался получить целых восемь тысяч песо, не считая обещанных мне двух тысяч. Во-вторых, я просто вручил ему решение, когда сказал, что Диаса, несомненно, убил Уолтерс. Никогда еще детектив не добивался таких результатов, ничего не сделав.
После обеда я проиграл тридцать песо на ипподроме, а ближе к вечеру вернулся в гостиницу. Я плохо поужинал и почти не спал ночью. Поразмыслив, я пришел к выводу, что, возможно, Мариано Меркадо не так легко проведет время, как мне показалось вначале.
Против Уолтерса не было никаких улик, кроме моих слов. Никто, похоже, не хотел мне верить. Что мне нужно, решил я, так это еще какое-нибудь убедительное доказательство, никак не связанное со мной. Я долго размышлял об этом, пока наконец не заснул.
|
Глава 4 |
|
Рыбалка в Акапулько |
На следующее утро я занялся кое-какими делами, а затем отправился навестить Мариано Меркадо. Я дожидался в стерильном кабинете, пока он не закончил полоскать горло в ванной. Через несколько минут он вышел, поклонился мне и сел за свой стол.
— Ну? — спросил я. — Есть какой-нибудь прогресс? Уолтерс уже в ваших руках?
Меркадо покачал головой.
— Мне придется разобраться с этим по-своему, — сказал он. — Итак, кто наименее вероятный подозреваемый в этом деле?
— Это просто, — сказал я. — Лефтворт. Он собирался получить концессию на шахту, если бы Диас остался жив. Теперь он ее точно не получит.
— Хорошо, — сказал Меркадо. — Сначала мы разберемся с Лефтвортом.
Я моргнул. Это казалось еще менее логичным, чем его страх перед микробами.
— Видите ли, — сказал Меркадо, — обычно я сначала разбираюсь с наименее вероятным подозреваемым. Это экономит время.
В этом было еще меньше смысла, чем в его первом заявлении. Я так и сказал.
— Это процесс исключения, — продолжал Меркадо, всем своим тоном показывая, что моя глупость его разочаровывает. — Как правило, это помогает устранить наименее вероятных подозреваемых. Тогда вы сможете заняться теми, что остались.
Я закурил сигарету и показал ему, что недоумение на моем лице не исчезло.
— С другой стороны, — продолжал он, — если вы начинаете с вероятного подозреваемого, который оказывается невиновен, вы тратите так много времени на проверку всего, что наименее вероятный подозреваемый — при условии, что он виновен — может забеспокоиться и скрыться. И если наиболее вероятный подозреваемый действительно виновен, как это обычно бывает, то на такое расследование уходит очень мало времени, поскольку проверка наименее вероятного подозреваемого обычно заканчивается через несколько часов.
К этому времени меня уже шатало.
— Послушайте, — сказал я, — никогда не думал, что скажу такое, но я бы лучше послушал, как вы обсуждаете бактерии.
— А вы бы хотели? — весело спросил Меркадо. — Подумайте вот о чем: вы бы предпочли, чтобы вас укусил мальчик или собака? Знаете ли вы, что в человеческом рту больше различных микробов, чем во рту любого другого животного? Подумай об этом, amigo.
— Я категорически отказываюсь об этом думать, — ответил я. — Я также отказываюсь считать, что Боб Лефтворт убил Диаса. Я уже говорил вам, что убийца — Уолтерс. Я вам еще это раз повторю. Я настаиваю, чтобы вы прежде всего обыскали его номер в отеле.
— Но почему?
— Потому что вы можете найти доказательства, подтверждающие то, что я вам уже сказал.
Меркадо, похоже, задумался. Он достал из ящика стола замысловатый распылитель и опрыскал горло.
— Почему вы так стремитесь осудить Уолтерса? Это личные причины, или у вас слишком развито чувство справедливости?
Это был справедливый вопрос — который я намеренно не задавал себе. Я неохотно обдумал его.
Правда, когда-то я был помолвлен с Рут Фуллер, и Джерри Уолтерс заменил меня. Это, конечно, был удар по моему самолюбию. Однако я был уверен, что это собственно и все. Я знал, что больше не люблю Рут, и даже сомневался, что когда-нибудь любил. Она была избалованной и эгоистичной и не годилась в жены человеку, чей доход был значительно меньше ее собственного.
Но, несмотря на все это, Уолтерс мне определенно не нравился. И Фуллер мне не нравился. Я бы не проронил ни слезинки, если бы потенциального зятя, которого одобрил Фуллер, отправили в мексиканскую тюрьму на двадцать с лишним лет.
И вдобавок ко всему этому я был уверен, что Уолтерс — убийца. Я слышал то, что слышал, даже если мне никто не верил. Как и всякий нормальный человек, я питал отвращение к убийствам и убийцам. Уолтерс виновен, и его следует судить за это преступление.
Наконец, осуждение Уолтерса избавило бы меня от клейма лжеца, пытавшегося подставить человека, который ему не нравился. Я перечислил все эти причины Меркадо и еще раз убедил его обыскать гостиничный номер Уолтерса, прежде чем он сделает что-нибудь еще.
— Как? — спросил Меркадо. — Как я попаду в его гостиничный номер?
Такого вопроса я не ожидал услышать от детектива, официального, частного или, если уж на то пошло, particular. Мое мнение о Мариано Меркадо упало на несколько дюймов.
— Есть много простых, проверенных и верных методов, — сказал я ему. — Пожалуй, самый простой — просто попросить ключ. Это большая гостиница, и Уолтерс пробыл там всего неделю. Конечно, портье его не запомнили.
— Я мексиканец, — сказал Меркадо. — Они наверняка поймут, что я не Уолтерс из Нью-Йорка.
— Совершенно верно. Я достану вам ключ.
Меркадо вздохнул и встал.
— Очень хорошо, раз уж вы так настойчивы.
Во-первых, я убедился, что Уолтерс обедает в доме Фуллера, а затем мы взяли такси до отеля. Через десять минут мы уже были в комнате Уолтерса.
Я решил, что сегодня я уже достаточно поработал за Меркадо. Я развалился у окна, пока он обшаривал комнату, на удивление профессионально. Однако он ничего не нашел. Он закончил свою работу, посмотрел на меня и пожал плечами. На столе у окна лежали четыре книги. Поймав взгляд Меркадо, я многозначительно посмотрел на них.
Он никак не отреагировал. Я вздохнул и подумал, как же, черт возьми, он вообще зарабатывает на жизнь частным детективом.
— Что ж, — сказал он, — надеюсь, вы удовлетворены. Очевидно, здесь ничего нет.
Я снова уставился на книги. Там была работа Прескотта о Мексике, путеводитель по городу, недавно опубликованный роман и англо-испанский словарь. Но Мариано Меркадо по-прежнему никак не реагировал. Я попробовал действовать более прямолинейно.
— Вы просмотрели эти книги? Люди часто прячут что-то в книгах.
— Признание в убийстве — вряд ли, — сказал Меркадо. — По крайней мере, я никогда о таком не слышал.
Тем не менее он взял одну из книг и принялся ее листать. Он проделал так с каждой, пока не добрался до словаря. Затем его взгляд упал на одну из страниц книги. Он пролистал его еще медленнее, а затем опустил в карман.
— Ну, — сказал я, стараясь не выдать своего нетерпения, — нашли что-нибудь?
Он посмотрел на меня со странным выражением лица. Он покачал головой и медленно сказал:
— Возможно. Я не совсем уверен.
Я пожал плечами и на этом успокоился. Мне казалось, что к этому времени он уже должен был решить, кто убийца Диаса. Но если он захотел поразмышлять над этим пару часов, то ладно.
Мы вышли из номера и спустились в вестибюль. Я проводил Мариано Меркадо обратно в его офис. Я заметил, что он был молчалив и задумчив. Почему, я не знал. По-моему, к этому времени ему все уже должно быть кристально ясно.
Он оставил меня расплачиваться за такси и поднялся по лестнице в свою квартиру. Я задержался на некоторое время, так как водитель обыскивал магазины по обе стороны улицы в поисках мелочи. Когда он, наконец, отсчитал сдачу мне на ладонь, Меркадо выскочил из здания и снова запрыгнул в такси.
Удивленный, я тоже забрался внутрь. Меркадо бросил водителю испанский адрес и повернулся ко мне.
— Грю мертв! — сказал он. — Убит. Это произошло меньше часа назад. Дома было сообщение от Фуллера.
— Грю? — озадаченно спросил я. Я был уверен, что знаю все подробности смерти Диаса, но никак не мог понять, причем тут это.
Альберт Грю был книжным червем, приехавшим в Мексику в качестве помощника торгового атташе посольства. Он был в некотором роде лингвистом и, полюбив эту страну, бросил свою работу и начал давать частные уроки испанского языка для американцев и англичан.
Я встречался с ним пару раз и, вполне вероятно, забыл бы его имя, если бы Фуллер не нанял его для уроков, которые должны были пройти в день убийства Диаса.
Но если мексиканца убил Уолтерс, а я в этом не сомневался, то было непонятно, зачем убивать Грю.
Через десять минут мы вышли на улице, застроенной недорогими магазинами и квартирами. Перед нами маячил огромный хозяйственный магазин. Над его зеркальными окнами висела широкая черная доска, к которой были прибиты огромные позолоченные выпуклые буквы, с кастильской гордостью объявляющие имя владельца: “Juan Mondragon & Cia, S. A.”
Меркадо снова оставил меня расплачиваться и вошел в здание. Вскоре я последовал за ним и увидел, как его щеголеватая маленькая фигурка исчезла в дверном проеме на первой лестничной площадке. Через мгновение я оказался в гостиной Грю.
Это была уютно меблированная комната, стены которой были уставлены книжными шкафами, полными книг. Но в данный момент здесь царил хаотический беспорядок. Очевидно, комнату уже обыскали. На кушетке под простыней неподвижно лежало что-то большое и неровное. К стене прислонился невозмутимый коп. Он кивнул Меркадо. Вероятно, он был слишком равнодушен к своей работе, чтобы возмущаться вторжением detective particular.
Они перешли на быстрый испанский. Я даже не пытался понять, о чем они говорят. Примерно через десять минут Меркадо сел и закурил сигарету. Похоже, он был встревожен. Его разум пребывал так далеко, что, наверняка, любой микроб мог бы подкрасться к нему совершенно незаметно.
— Так что произошло? — спросил я.
Меркадо пожал плечами.
— Это довольно странно, — сказал он. — Грю закололи ножом. Хозяйка нашла его пару часов назад. Он был еще жив, когда она пришла, и комната, как вы видите, была разграблена.
— Значит, — сказал я, — он назвал имя своего убийцы?
— Нет, — ответил Меркадо. — Он произнес два слова. Трижды.
— И что он сказал?
— Я точно не уверен. Но слова явно были английскими. Он трижды сказал “там брезент”. Конечно, это слышала только хозяйка, которая не говорит по-английски, так что мы не можем быть уверены.
— Там брезент? — повторил я. — А у копов есть какая-нибудь теория?
— Да, конечно. Они проверили и выяснили, что при каждой удобной возможности Грю ездил порыбачить в Акапулько. Он был страстным рыболовом. Они думают…
— Я понял, — сказал я. — Он бредил. Ему казалось, что он собирается на рыбалку и ищет брезент. Это же очевидно.
Меркадо с сомнением покачал головой.
— Я в этом не уверен, — сказал он. — Кроме того, есть еще кое-что.
— Что же?
Он резко встал, и я услышал, как в его карманах загремел целый арсенал бутылок.
— Примерно за полчаса до того, как Грю нашли заколотым, на улице стояла странная машина. У нее был американский номерной знак. Самого номера, однако, никто не заметил.
— Боже! — взволнованно сказал я. — А что это за машина? Какая модель?
— Понтиак-купе. 1940-го года.
— Да! — завопил я. — Я же вам говорил. Это машина Уолтерса.
Меркадо спокойно кивнул.
— Меня это не удивляет.
— Меня тоже, — мрачно сказал я. — Это доказывает, что я не лжец. Более того, это доказывает, что убийца — Уолтерс. Я знаю, что он убил Диаса. А Грю он убил, наверное, потому что тот немного научил его испанскому. Возможно, он учил его тому, что нужно сказать Диасу. Уолтерс боялся, что если Грю расскажет об этом, то все поймут, что я не лгу. Вы согласны со мной?
Мариано Меркадо расхаживал по комнате. Меня он, очевидно, не слушал. Я начал раздражаться. Похоже, существовал негласный заговор, чтобы Джерри Уолтерсу сошло с рук убийство.
— У Лефтворта ведь есть дом в Куэрнаваке? — спросил Меркадо, резко остановившись.
— Да. Но, ради бога, какое это имеет значение? При чем тут Лефтворт? Вы все еще придерживаетесь своей теории наименее вероятного подозреваемого?
— Возможно. В любом случае давайте съездим и навестим его.
— Вы что, рехнулись? — завопил я. — Идите и арестуйте Уолтерса. Боже мой…
— Можете сами арестовать Уолтерса, — сказал он, направляясь к двери. — Я еду в Куэрнаваку.
Он шагнул в холл, и я сердито посмотрел ему вслед. У меня было столько же полномочий арестовать Уолтерса, сколько мобилизовать мексиканскую армию. Я пожал плечами и последовал за ним.
Вскоре такси, нанятое Меркадо, мчалось через пригород Мехико, мимо Хочимилько, к извилистой, опасной горной дороге, ведущей в Куэрнаваку. Мы ехали молча, Меркадо явно был погружен в свои мысли, а я сердился на его упрямую глупость.
Затем примерно в пятнадцати километрах от города мы оба одновременно заметили впереди машину.
— Вот! — завопил я, увидев купе с Нью-Йоркским номерным знаком. — Уолтерс пытается сбежать. Мы поймаем его с поличным.
Мариано Меркадо не обратил на меня никакого внимания. Он наклонился вперед и велел шоферу обогнать машину. Проезжая мимо “Понтиака” по узкой дороге, мы оба напряженно всматривались в открытое окно.
В машине находился только один человек, и это был не Уолтерс. За рулем сидела худая смуглая фигура. На его лице виднелись два уродливых бледных шрама, напоминавших ножевые раны. Он даже не поднял головы, когда мы проезжали мимо.
Мы помчались вперед. Меркадо обратился к шоферу:
— Держитесь примерно в полукилометре от этой машины, — сказал он и снова погрузился в задумчивое молчание. Я на мгновение задумался, а потом сказал:
— Это еще проще. Уолтерс нанял головореза. Это он сидит в машине.
— Вы почти что правы, — сказал Меркадо. — Морелос — настоящий бандит.
— Вы про того парня за рулем? Вы его знаете?
Он молча кивнул.
— Его знает каждый коп в Мексике. Более того, они знают, что он убийца. Но они так и не смогли этого доказать. Он живет в хорошо известном отеле, бросая вызов всей федеральной полиции.
Я довольно откинулся на спинку сиденья. Похоже, все снова идеально вписалось в общую картину.
— Хотя, я прекрасно знаю и его репутацию и его физиономию, — задумчиво произнес Меркадо, — но сомневаюсь, что он знает меня. Пожалуй, было бы неплохо сесть к нему в машину. Возможно, мы могли бы найти что-то в машине или, если он не подозревает о нас, хитростью заставить его признаться.
Я вздохнул и пожал плечами. Мариано Меркадо, верный традиции детектива из сборника рассказов, не собирался идти легким путем. Я уже объяснил ему, кто убил Диаса. Я уже объяснил ему, кто убил Грю. Однако Меркадо упорно продолжал изображать Шерлока Холмса перед своим раздраженным доктором Ватсоном, то есть мной.
Он снова наклонился вперед и заговорил с таксистом. Несколько песо перешли из рук в руки. Мгновение спустя такси резко развернулось поперек дороги, эффективно блокируя движение, и остановилось. Меркадо выбрался наружу. Я последовал за ним. Мгновение спустя из-за поворота показалось купе. Его тормоза завизжали. Оно остановилось в нескольких футах от нас.
Меркадо обнажил все свои зубы в самой заискивающей улыбке. Он открыл дверцу купе и обратился к Морелосу:
— Наше такси сломалось. Не могли бы отвезти нас на самую опрятную заправку, где мы сможем получить помощь?
Морелос совсем не выглядел радушным. Но еще до того, как он успел ответить, Меркадо уже сидел в машине. Я втиснулся рядом с ним, когда таксист отогнал свою машину на обочину, чтобы дать нам проехать.
Купе тронулось с места. Морелос хмыкнул, но мексиканец ничего не сказал, и мы поехали дальше. Я быстро оглядел машину. Конечно, здесь не было ничего такого, что можно было бы счесть ключом к разгадке, но, учитывая уже имеющиеся у Меркадо доказательства, я не видел в этом никакой проблемы.
Я посмотрел на спидометр. Стрелка приближалась к пятидесяти, что было опасной скоростью на такой узкой и постоянно петляющей дороге. Потом я посмотрел на Морелоса. Он смотрел прямо вперед, и его челюсть ритмично двигалась, пока он жевал табак.
Морелос на мгновение оторвал взгляд от дороги и выплюнул табачную жвачку в окно. Но тут вмешался ветер. Струя коричневой слюны тут же влетела обратно в машину. Три капли упали на подбородок Мариано Меркадо. Все остальное подчеркивало великолепный бежевый цвет его галстука.
Меркадо вскрикнул — наполовину от ярости, наполовину от страха.
— Valgame Dios!
Он вытер носовым платком свое лицо, которое посерело от страха. Морелос ухмыльнулся ему.
— Это вам не повредит, — сказал он по-испански. — Совсем.
Он открыл рот и снова повернулся к окну, чтобы выплюнуть табачную жвачку. Меркадо издал громкий вой. Он перегнулся через меня, открыл дверь купе и изо всех сил толкнул меня. Я вылетел наружу, и через секунду он последовал за мной.
Я уцелел, хотя и ободрал колени и нос. С трудом поднявшись на ноги, я увидел вдалеке поворачивающее купе, и меня охватило негодование.
Я повернулся к Меркадо. Судя по всему, он был невредим. Он разбрызгивал какое-то дезинфицирующее средство из распылителя по всему лицу.
— Вы вообще нормальный? — завопил я. — Мы могли умереть. Вы знаете, что мы ехали со скоростью пятьдесят миль в час?
Он опустил распылитель и уставился на меня.
— Dios
— Вы приземлились на голову? — с горечью спросил я. — На каком языке вы сейчас говорите?
Он насмешливо посмотрел на меня.
— Я говорю по-английски, — надменно ответил он. — Если бы вы знали свой родной язык так же хорошо, как я, вы могли бы понять меня.
Я огляделся вокруг и не увидел ничего, кроме гор.
— Как же нам отсюда выбраться, черт возьми?
— Примерно в трех километрах отсюда есть заправка с телефоном. Мы пойдем туда пешком. По дороге я расскажу, что вы должны сделать завтра.
Мы потащились по дороге.
— Вы позвоните Фуллеру, — сказал Меркадо. — Скажете ему, чтобы в полдень все собрались у него дома.
— Кто такие все?
— Фуллер, его дочь, Уолтерс, Лефтворт и вы сами. Я попрошу полицию привести Морелоса под конвоем. Пусть подумают, что я могу что-то на него повесить. Я уверен, что они будут сотрудничать.
— Какое, черт возьми, отношение все эти люди имеют к двум убийствам? Разве вам не нужно, чтобы в убийстве обвинили Уолтерса и, возможно, Морелоса?
— При чем тут остальные, — сказал Мариано Меркадо, — я расскажу вам завтра. Как вы связаны с этим делом, вы уже знаете.
Он смотрел на меня так пристально, что я покраснел под его взглядом. Как много он знал, я не был уверен. Точно так же я не был уверен, был ли Мариано Меркадо, detective particular, напыщенным болваном или же очень хитрым малым.
|
Глава 5 |
|
Обман в мексиканском стиле |
Похоже, весь клан уже собрался, когда мы с Меркадо прибыли к Фуллеру. Меркадо оглядел комнату, изящно поклонился и показал всем, какие у него отличные зубы. Я резко кивнул и сел.
Я окинул взглядом присутствующих. Фуллер сидел за письменным столом с сигарой в одной руке и коктейлем в другой. Он выглядел самодовольным и напоминал жирного кота, который наткнулся на сошедший с рельсов молочный поезд. Причина этого была достаточно ясна.
Он явно ожидал, что Мариано Меркадо вот-вот разоблачит убийцу Хенаро Диаса. Покончив с этим, он обзвонит все городские газеты, сделает несколько скромных поклонов и добьется расположения правительства, которое вручит ему концессию на миллион долларов.
На диване, прижавшись друг к другу, сидели Рут Фуллер и Джерри Уолтерс. Уолтерс, как мне показалось, слегка нервничал. Рут была вызывающе воинственна, словно молчаливо призывая Меркадо произнести хоть одно оскорбительное слово о ее женихе. Меня они напрочь игнорировали.
В другом конце комнаты, развалившись в кожаном кресле, сидел Боб Лефтворт. Его угловатая фигура была согнута в коленях, бедрах и плечах. Он полностью сосредоточился на Меркадо, словно пытаясь заглянуть в его черные глаза и прочесть, что у того на уме.
И, наконец, были Морелос с копом. Морелос хмуро стоял у стены. Шрам на его лице был мертвенно-бледным, а хмурый взгляд — взрывоопасным. Руки он сложил на груди и вообще напоминал человека, готового сражаться, если что-то пойдет не так. Меркадо сообщил мне, что он достаточно хорошо понимает английский язык, чтобы следить за происходящим. Приведший Морелоса коп сидел рядом с ним и выглядел скучающим.
Мариано Меркадо встал в центре комнаты, огляделся, пересчитал всех и спросил:
— Где ваш criado, Хосе?
Я вздохнул и покачал головой. Иногда мне почему-то казалось, что Мариано Меркадо не слишком умен. Я знал, кто убил Диаса и Грю. Более того, я был уверен, что это знает и Меркадо, если только среди его предков не было браков между родственниками. У него были все необходимые доказательства. И все же он спрашивал о безобидном Хосе, который, как я был уверен, имел к обоим убийствам отношения не больше, чем Камачо
Однако Фуллер, похоже, не нашел ничего странного в этом вопросе. Он дернул за шнур на стене, и через мгновение в комнату шаркающей походкой вошел Хосе, оставив дверь открытой. Меркадо жестом указал ему на стену рядом со скучающим полицейским. Потом он взглянул на открытую дверь и вздрогнул.
— Valgame Dios! — воскликнул он с ужасом. — Закройте эту дверь! Мы что, все должны умереть в кислородной палатке от пневмонии?
Температура была стабильная — семьдесят два градуса. Не было даже ветерка. Тем не менее я исполнил его прихоть, встав и закрыв дверь. Когда я снова занял свое место, то увидел в его глазах задумчивое выражение. Я понял, что будет дальше.
— Конечно, — сказал он, — не было установлено, что простуду вызывают микробы. Однако все исследования показывают, что…
— Вы ведь не собираетесь доказывать, — резко перебил его Лефтворт, — что Диас и Грю умерли от обычной простуды? Тогда, может, оставите эту тему и продолжите говорить об убийстве? У меня много дел.
Я усмехнулся, увидев удрученное выражение лица Меркадо. Он был похож на болтливую мать, которую прервали на середине ее любимого детского анекдота.
— Да, да, — добродушно сказал Фуллер, — давайте перейдем к делу, сеньор. Я очень хочу раскрыть убийство Диаса, хоть он и был против предоставления мне концессии.
— О нет, — мягко возразил Меркадо, — тут вы ошибаетесь, сеньор. Хенаро Диас хотел дать вам вашу концессию. В тот самый день, когда его убили, он собирался сказать вам об этом.
Фуллер заморгал. Я видел, как его покидает вера в Меркадо. Он целыми днями и ночами спорил с Диасом насчет этих цинковых шахт. Но Диас был непреклонен — шахты должны были перейти Лефтворту.
— Ну что ж, — сказал Джерри Уолтерс, — это неожиданный факт. Я…
— Если остальная часть теории мистера Меркадо в таком же духе, — сказала Рут, — боюсь, мы все зря теряем время.
Меркадо укоризненно посмотрел на нее. Он тяжело вздохнул и сказал:
— Это очень прискорбное дело.
Теперь даже Фуллер казался недоверчивым. Похоже было, что Мариано Меркадо, detective particular, тянет время. Единственное заявление, которое он выдвинул — что Диас собирается присудить Фуллеру цинковые концессии, — было весьма сомнительным, а кроме этого и прерванной лекции о простуде, он вообще ничего не сказал.
— Да, — продолжал Меркадо, — все это дело — история, полная прискорбных обманов, и все это произошло потому, что Хенаро Диас был человеком честным и порядочным. В этом деле замешано огромное количество лжи, освещенной некоторыми фрагментами истины.
— Ну что ж, — вмешалась Рут, — Джерри говорил лишь правду — что его не было дома, что он не говорит по-испански, что он не угрожал Диасу в библиотеке.
Закончив, она бросила на меня свирепый взгляд, словно призывая повторить свой рассказ. Я покачал головой и мысленно проклял Меркадо. Как он мог ей позволить такое сказать, учитывая имевшиеся у него доказательства, было выше моего понимания. Я уже почти пришел к выводу, что он безмозглый шарлатан, когда он сказал:
— Боюсь, вы опять ошибаетесь, сеньорита. Это сеньор Лэтем говорил правду, когда сказал, что слышал, как ваш жених разговаривал по-испански в библиотеке.
Я глубоко вздохнул, и моя вера в Мариано Меркадо вернулась. Конечно, сказал я себе, у него есть ответы. Он тянул время из-за своей мексиканской любви к драматизму, чтобы создать напряжение. Я откинулся на спинку кресла и стал ждать, когда он обвиняюще укажет пальцем на Джерри Уолтерса.
Фуллер выглядел обеспокоенным, Рут — словно ее хватил удар, а Уолтерс — встревоженным. Лицо Морелоса было все таким же каменным, но мне показалось, что в глазах Лефтворта мелькнуло удовлетворение.
Рут Миллер ударила ладонью по подлокотнику дивана.
— Какой же вы дурак! — сердито сказала она. — Джерри не знает ни единого слова по-испански.
Меркадо вежливо поклонился.
— На этот раз, сеньорита, — сказал он, — вы наполовину правы. Я вовсе не дурак. Однако сеньор Уолтерс действительно не знает ни слова по-испански.
В этот момент, наверное, никто ничего не понимал. Фуллер моргнул, а затем очень медленно произнес, как человек, который старается говорить предельно понятно:
— Вы говорите, Уолтерс угрожал Диасу в библиотеке по-испански. И вы также признаете, что Уолтерс не знает ни единого слова на этом языке?
— Вот именно, сеньор, — сказал Меркадо. — Я рад, что вы так быстро все поняли.
На этот раз у Фуллера даже отвисла челюсть. Конечно, ничего он не понял. И, если честно, не он один. Я снова сдался. Я вернулся к своему убеждению, что Меркадо никогда бы не прошел тест японской армейской разведки. Именно Рут озвучила мысль, которая была у всех нас.
— Как, во имя всего святого, — воскликнула она, — Лэтем мог слышать, как Джерри говорит по-испански, если он не может произнести ни слова?
Мариано Меркадо тяжело вздохнул, как будто тупость аудитории была для него слишком велика.
— Я не сказал, что он не говорит по-испански. Любой может говорить по-испански, если читает с листа. Я просто сказал, что Уолтерс не знает испанского. Он не имел ни малейшего представления о том, что говорит.
Злость Рут на Меркадо мгновенно испарилась. Она сменилась на что-то, очень напоминающее благоговение. Уолтерс продемонстрировал нечто среднее между острым беспокойством и огромным облегчением. Мое мнение о Меркадо снова улучшилось. Я уверенно ждал, что он сделает следующее заявление, которое, я был уверен, станет неоспоримым доказательством.
— Вы хотите сказать, — произнес Фуллер, — что Уолтерс читал Диасу эти испанские слова и именно их слышал Лэтем?
— Совершенно верно, сеньор.
Недоумение Фуллера ничуть не уменьшилось. Взглянув на Морелоса, я заметила, что он пристально смотрит на Меркадо. Выражение его лица было не из приятных. Взгляд Меркадо был устремлен в окно. Прежде чем он заметил признаки каких-нибудь бактерий и пустился в разглагольствования, я решил взять дело в свои руки.
— Послушайте, — сказал я, — все очень просто. Все было бы гораздо проще, если бы вы поверили мне с самого начала, когда я рассказал вам о том, что слышал в библиотеке. Уолтерс злился, потому что Диас ухаживал за Рут, которая по политическим соображениям не могла дать ему достойного отпора. Поэтому Уолтерс, не зная испанского языка, нашел нужные слова в словаре, переписал их и прочел Диасу, а может быть, ему помог Грю. Диас разозлился, вытащил пистолет или еще что-то, поэтому Уолтерс выдернул нож со стены и убил его. Вот и все.
— Это ложь! — воскликнула Рут Фуллер тоном, опасно близким к истерике. — Мерзкая грязная ложь!
— Меня подставили, — воскликнул Уолтерс. — Я все могу объяснить. Я ничего не переписывал…
— Заткнись, — сказала Рут, внезапно овладев собой.
Мариано Меркадо сверкнул мне зубами и ласково спросил:
— А откуда вы все это знаете, сеньор Лэтем?
— Я знаю, потому что просмотрел этот словарь в комнате Уолтерса раньше вас. Я видел, какие слова были подчеркнуты. Это были те же самые слова, которые Уолтерс говорил Диасу.
Белые зубы Меркадо исчезли, когда его губы сомкнулись, и он сурово посмотрел на меня.
— Я прекрасно знаю, что вы просмотрели этот словарь раньше меня.
— Что? Как вы можете знать? Я никогда вам этого не говорил.
— Нет, но вы сами подчеркнули эти слова.
В комнате воцарилась мертвая тишина. Несмотря на все мои усилия, я почувствовал, как краснеют мои щеки. У меня был чертовски виноватый вид, и то, что я это сознавал, ничуть не улучшало ситуацию.
Уолтерс в ужасе уставился на меня.
— Боже мой, — сказал он, — так это вы меня подставили! Я все время думал, что это Грю.
— Вы хотите сказать, — с надеждой спросил Фуллер, — что это Лэтем убил Диаса, а потом попытался каким-то образом повесить это на Уолтерса?
К моему невыразимому облегчению, Меркадо покачал головой.
— Нет, — ответил он. — Все, что сделал Лэтем, — это подчеркнул слова в испано-английском словаре Уолтерса. За это его можно простить, поскольку он действительно считал Уолтерса убийцей, которому все может сойти с рук. Поэтому он попытался добиться справедливости, подставив его.
— Ради Бога, — сказал Боб Лефтворт, — мы пришли сюда, чтобы услышать разгадку этой тайны, или просто чтобы послушать, как она еще больше запутывается?
— Хорошо, я все упрощу, — сказал Меркадо. — Диаса убил Грю. Затем Грю обманул своего партнера, и Хосе обманул Грю.
— Господи! — воскликнул Фуллер. — И это проще?
— Давайте по порядку, — снисходительно сказал Меркадо. — В день убийства Грю узнает, что Диас будет в этом доме. Далее он узнает, что Фуллер задержится на встрече с ним. Он приготовился к этому дню. Он заполучил Хосе в сообщники, разумеется, за определенную цену.
Я по-прежнему не знал, к чему ведет Мариано Меркадо, detective particular, но стоило мне взглянуть на посеревшее лицо Хосе, чтобы понять, что он ведет к истине.
— Так вот, Грю также позвонил Уолтерсу, который хочет взять уроки испанского. Утром в день убийства Грю позвонил Уолтерсу и сказал, что проведет занятие в библиотеке Фуллера, так как уже пообещал урок Фуллеру. Уолтерс, которому было разрешено приходить в этом дом в любое время, не придал этому значения и прибыл в назначенный час.
И тут меня осенило. Конечно, Мариано Меркадо все стало понятно несколько часов назад, но зато остальные присутствующие пока ни о чем не догадывались.
— Я понял, — объявил я. — Хосе впустил Грю, но позже отрицал это. Грю заколол Диаса, оттащил тело в туалет и стал ждать прихода Уолтерса. Он протянул Уолтерсу листок бумаги, на котором было написано что-то по-испански. Рассказав Уолтерсу какую-то дурацкую историю о важности правильного произношения, он попросил его прочитать слова вслух. Уолтерс так и сделал, и я его услышал.
— Да, вы его услышали, — сказал Меркадо. — А главное — его услышал Хосе.
— Но Хосе сказал, что ничего не слышал, — возразил Фуллер.
— Он также сказал, что Уолтерса и Грю не было в доме, что Грю позвонил и сказал, что не может прийти. Все эти утверждения — ложь.
Теперь же я снова ничего не понимал.
— Но почему? — спросил я. — Почему Хосе лгал все это время?
— Хосе хорошенько подкупили. Он должен был стать свидетелем, который слышал, как Уолтерс угрожал Диасу. Естественно, когда он объявит об этом Уолтерсу, тот скажет правду. Грю будет все отрицать. И Хосе будет отрицать, что Грю был в этом доме. И при таких обстоятельствах Уолтерсу никто не поверит.
— Но, черт побери, — завопил Фуллер, — Хосе сказал, что и Уолтерса в доме не было!
Меркадо вежливо кивнул.
— Это была еще одна ложь. Хосе решил, что Уолтерс — человек состоятельный. Он мог бы и сохранить свой первоначальный гонорар, и шантажировать Уолтерса всю оставшуюся жизнь.
— Это правда, — неожиданно сказала Рут. — Джерри мне все рассказал. Мы боялись сказать правду. Хосе пообещал держать рот на замке, если мы примем его предложение. Мы так и сделали. Никто бы не поверил в правду.
Мариано Меркадо кивнул с таким видом, словно все эти невероятные факты были ему хорошо известны. Я почесал в затылке и задумался. Мне не хотелось расставаться с мыслью о виновности Уолтерса. И поскольку я не понимал, зачем Грю было совершать убийство, я пока упрямо цеплялся за свою версию.
— Как вы понимаете, — продолжал Меркадо, — Грю ждал, что Хосе донесет на Уолтерса, как того требовал их план, оставив таким образом Грю вне подозрений. Но Хосе уже начал свою собственную игру. Он заключил сделку с Уолтерсом и держал рот на замке. Грю ничего не мог сказать, не привлекая к себе внимания, что было совсем некстати, так как он совершил еще один обман.
Фуллер вынул изо рта сигару и спросил:
— И тот парень, которого он обманул, взял и убил его?
— Не лично, — ответил Меркадо. — Вообще-то, его убил вот он, Морелос. No hiso, valiente?
Дыхание Морелоса с шипением вырвалось сквозь зубы. Его мускулы напряглись, и казалось, что он вот-вот прыгнет. Скучающий коп внезапно вышел из своей летаргии, и его рука потянулась к бедру. К моему удивлению, губы Лефтворта зашевелились, произнеся что-то невнятное. Морелос снова расслабился.
Теперь же я впервые поверил, что с самого начала ошибался, а Мариано Меркадо был прав. Но я по-прежнему не понимал, зачем Грю совершать убийство. Более того, если Морелос убил Грю, а я готов был согласиться с этой теорией при данных обстоятельствах, то Уолтерс вполне мог бы быть заказчиком. В конце концов, за рулем его машины мы застали Морелоса. Я открыл рот и сказал все это.
— Dios mio, — мягко сказал Мариано Меркадо, — вы все еще верите, что это была машина Уолтерса?
— А разве не так? На ней же были его номерные знаки.
— Да. И это была машина той же марки, той же модели и того же года выпуска. Но это определенно была не машина Уолтерса.
— Вы когда-нибудь видели машину Уолтерса? — поинтересовался я.
— Нет.
— Тогда откуда, черт возьми, вы знаете, она это была или нет?
— Это элементарно, — сказал Меркадо. — Вам никогда не приходило в голову, что было бы очень трудно выпрыгнуть из машины, которая ехала со скоростью пятьдесят миль в час?
— Приходило. Я до сих пор удивляюсь, что мы не пострадали. Но какое, черт возьми, это имеет отношение к тому, кто его владелец?
— Самое прямое, — ответил Меркадо. — Машина Уолтерса была куплена в Штатах. Его спидометр, конечно, показывает мили. Машина, в которой мы ехали и которая якобы принадлежала Уолтерсу, была снабжена мексиканским спидометром, показывающим километры. Итак, эта цифра пятьдесят в действительности показывала километры. На самом деле мы ехали всего тридцать миль в час.
— Вы хотите сказать, — спросил я, — кто-то намеренно пытался создать впечатление, что машина принадлежала Уолтерсу, чтобы обвинить его в смерти Грю? Что кто-то купил машину той же марки и модели и установил на нее номера Уолтерса?
— Именно. Первая подстава оказалась неудачной. Во второй раз, видимо, должно было получиться. Убийца хотел, чтобы подозреваемый попал в руки полиции. Он не хотел, чтобы расследование слишком сильно продвигалось. Это могло бы открыть правду.
— Тогда я ничего не понимаю. Зачем Морелосу было убивать Грю?
— Ради денег. Ему за это заплатили.
|
Глава 6 |
|
Об амперсандах и убийствах |
В комнате воцарилась напряженная тишина. Рут Фуллер охнула. Лефтворт резко выпрямился, его скучающая беззаботность исчезла. Он смотрел на Меркадо со смесью благоговения и угрозы.
— Вы сказали нам, — ворчливо сказал Фуллер, — что Грю убил Диаса, а Морелос убил Грю. Я вполне готов принять эту теорию. Но я хотел бы знать, зачем они оба это сделали?
— Потому что, — сказал Меркадо, сверкнув зубами в сторону Лефтворта, — их обоих наняли для этого.
— Кто же? — поинтересовался Лефтворт сквозь стиснутые зубы.
Мариано Меркадо вздохнул, присел на подлокотник моего кресла и сказал:
— Вы, сеньор Лефтворт. Кто же еще?
Мы с Фуллером снова с сомнением посмотрели на Мариано Меркадо. Из всех людей, находившихся в комнате, у Лефтворта, казалось, было меньше всего причин убивать Диаса, чем у кого-либо другого. Смерть Диаса, несомненно, вырвала у него из рук концессии на добычу полезных ископаемых. Фуллер устало покачал головой и сказал то же самое.
Мариано Меркадо остался невозмутимым.
— Я начал эту маленькую беседу, — сказал он, — с того, что назвал Хенаро Диаса честным человеком. Так оно и было. Он был твердо убежден, что, предоставив концессии на шахты Лефтворту, принесет величайшую пользу его стране. Однако он передумал, как только узнал, что Лефтворт — мошенник.
Морелос пошевелился. И коп, и Лефтворт бросили на него суровый взгляд.
— Полагаю, вы можете все это доказать, — с наигранной небрежностью произнес Лефтворт.
— Разумеется, — ответили Меркадо. — У Диаса были неопровержимые доказательства ваших мошенничеств. Не знаю как, но он заполучил документ, который доказывал, что вы подкупили его людей. Вы также подкупили оценщиков, чтобы они занижали стоимость шахт в своих отчетах. Вы наняли Грю, чтобы он убил Диаса, который, как вам было известно, собирался предоставить этот документ сеньору Фуллеру.
Фуллер выронил сигару. Он ударил кулаком по столу, и лицо его покраснело.
— Боже мой, — сказал он, — это ведь Лефтворт попросил меня немедленно встретиться с ним, чтобы я опоздал на встречу с Диасом в тот день.
— Вот именно, — сказал Меркадо. — Грю убил Диаса, забрал инкриминирующий документ, но не отдал его Лефтворту, как договаривались. Он решил сохранить его для шантажа, почти так же, как Хосе решил держать рот на замке, чтобы потрясти Уолтерса.
— Теперь все понятно, — сказал я. — Тогда Лефтворт нанял Морелоса, чтобы тот убил Грю и вернул ему документ, который был необходим, чтобы уберечься от неприятностей с мексиканским правительством, а также чтобы покончить с шантажом.
Лефтворт заерзал в кресле. Его взгляд стал ледяным.
— Повторяю, — сказал он, — вы можете все это доказать?
— Всему свое время, — сказал Мариано Меркадо. — Во-первых, я хотел бы объяснить Лэтему, что мы не случайно встретили Морелоса в якобы машине Уолтерса на дороге в Куэрнаваку. Он возвращался на машине к Лефтворту. К счастью для нас, он не слишком торопился. Как только я это осознал, то понял, что у меня есть все ответы.
Меркадо ярко улыбнулся Лефтворту, и его зубы отразили солнечный свет.
— Все доказательства в документе, — сказал он. — В документе, который не смог найти ваш наемный убийца Морелос.
— Блестяще, — сказал Фуллер. — Эта бумага у вас?
— Да. Вернее, я передал его федеральному прокурору.
Морелос внезапно ожил.
— Где вы ее нашли? — спросил он. — Где, cabron?
— В том брезенте, — ответил Меркадо.
Я заморгал.
— В Акапулько? Когда вы успели туда съездить?
Меркадо вздохнул.
— Странно, что вы, американцы, не знаете своего родного языка. Когда Грю умирал, он говорил, как вы решили, о брезенте. Но это было не так. Он пытался сказать “амперсанд”. Он говорил, где можно найти компрометирующий документ.
Мы все выглядели озадаченными. Тогда я задал вопрос, который интересовал всех:
— Что такое, черт возьми, амперсанд?
— Это английское слово, — укоризненно ответил Меркадо, — а не испанское. Вы помните, что прямо за окном спальни Грю висит позолоченная вывеска с названием магазина внизу. Там написано: “Juan Mondragon & Cia”. Этот символ, обозначающий “и”, называется амперсандом.
— Я все понял, — сказал я. — Эти позолоченные буквы, большие и полые, были прибиты к черной доске. Высунувшись из окна, он отсоединил амперсанд и спрятал за него бумагу.
— Верно, — сказал Мариано Меркадо. — Конечно, Морелос не смог ее найти. Но разве можно ожидать, — добавил он с упреком, — что неграмотный мексиканец будет знать, что такое амперсанд, если этого не знаете вы, образованные джентльмены?
Я провел пальцами по волосам. Я неохотно признал, что Мариано Меркадо оказался гораздо более проницательным сыщиком, чем я думал. Я вспомнил свои попытки повесить преступление на Уолтерса и почувствовал, как краснею.
Я обратил внимание, что на другом конце комнаты Морелос вопросительно смотрит на Лефтворта. Меркадо, сияя, как раскланивающийся актер, не заметил этого.
— Итак, — сказал он, — Лефтворт должен был получить эту бумагу. Правда, он все равно лишится концессий, но зато избежит уголовного преследования. Полиция заставит Хосе признаться, и вместе с имеющимися у меня доказательствами этого будет достаточно, чтобы посадить преступников в тюрьму.
Лефтворт встал. Он кивнул Морелосу, и тот мгновенно выудил из кармана ствол 32-го калибра. Вялый коп рядом с ним тупо уставился на него, а затем щелкнул пальцами, словно вспомнил, что позабыл о чем-то. А забыл он сущий пустяк — обыскать Морелоса, прежде чем привести его сюда.
Морелос двигался гораздо быстрее, чем клетки мозга полицейского. Он с невероятной скоростью взмахнул пистолетом и опустил дуло на череп офицера. Колени мужчины подогнулись, и он медленно опустился на пол. Затем дуло пистолета Морелоса обвело нас всех.
— Хорошо, — сказал побледневший Лефтворт, мрачно сжимая губы. — А теперь мы отведем вас всех в другую комнату, где меньше всего стекла, которое можно разбить. Там мы вас запрем, чтобы успеть скрыться.
— Венесуэла, — сказал Морелос на ломаном английском. — Не думаю, что полиция схватить нас там.
В этот момент Хосе упал на колени, бормоча что-то по-испански. Половина его молитвы была покаянием в своих ужасных грехах, другая половина — просьбой святой деве Гваделупской
Рут и Джерри Уолтерс ошеломленные сидели на диване. Фуллер, который, конечно же, не был морским пехотинцем Соединенных Штатов, когда требовалось проявить мужество, отложил сигару с коктейлем и испуганно оглядел комнату.
Я считал себя более драчливым, чем все остальные. Однако я не двинулся с места. Морелос определенно имел преимущество, и от него исходило мрачное отчаяние, не предвещавшее ни милосердия, ни уважения к возможному противнику.
— Ладно, — сказал Лефтворт. — Всем встать. Повернитесь к нам спиной.
В комнате началось медленное движение. Неожиданно Меркадо сказал:
— Я не могу допустить глумления над законами моей страны.
С этими словами он прыгнул, как пума. Схватив полупустой стакан Фуллера, он швырнул его в Морелоса. Затем он бросился в атаку. Он разделался с Лефтвортом, заехав лакированной туфлей ему между ног. Морелос, наполовину ослепленный кока-колой и ромом, яростно выстрелил. Пуля угодила в стену над моей головой.
В следующее мгновение Меркадо уже вцепился одной рукой в рукоятку пистолета Морелоса, а другой обхватил его коричневое горло. Эти два воздействия в сочетании со знанием приемов джиу-джитсу заставили Морелоса упасть на колени с выражением агонии на лице.
И снова я поразился Мариано Меркадо. Я уже допускал, что он не помешан на бактериях. Но храбрость была добродетелью, которую я от него никак не ожидал. Он не был крупным мужчиной и, казалось, слишком заботился о своем здоровье, чтобы рисковать внезапной гибелью от рук такого головореза, как Морелос.
Морелос с остервенением замахнулся на своего противника. Но тонкие коричневые пальцы Меркадо крепко сжали горло собеседника, словно ржавые пружины. Морелос выпучил глаза. У него отвисла челюсть. Резкий сухой кашель вырвался из его горла прямо в лицо Мариано Меркадо.
Меркадо отпрянул назад, словно на него набросилась целая стая скорпионов. В его глазах застыл ужас, а лицо стало цвета мутного молока. Все мужество, которое он проявлял минуту назад, вышло из него, как газ из проколотого воздушного шара.
— Dios mio, — воскликнул он, и его голос задрожал от ужаса. — Он убил меня! Он натравил на меня миллиард микробов!
Его руки нервно зашарили в карманах. Он извлек две синие ампулы и упаковку таблеток. Затем, совершенно забыв о Морелосе и оружии в его руке, он повернулся и позорно скрылся в ванной.
В этот момент в атаку бросился я, гораздо больше боявшийся пушки в руке убийцы, чем каких-то бактерий. Я набросился на Морелоса прежде, чем он успел прийти в себя. Я вырвал оружие из его рук. Я встал, наведя ствол на Морелоса и Лефтворта, которые уже начали шевелиться на полу.
— Хосе, — сказал я, — позвоните в полицию.
Хосе, который в этот момент был готов выполнить что угодно, подчинился.
Я подождал, пока не прибыли копы и взяли дело в свои руки. Потом я отыскал Меркадо в ванной. Он все еще был шокирован, но, по-видимому, так напичкал себя антисептиками и профилактическими средствами, что снова мог спокойно говорить.
— Послушайте, — сказал я, — я все еще хочу знать одну вещь. Как, черт возьми, вы узнали, что это я подчеркнул те слова?
Он одарил меня копией своей старой сверкающей улыбки.
— Это было нетрудно, — сказал он. — Я знал, что вы считаете Уолтерса виновным. Я знал, что вы сломаете себе шею, чтобы заставить меня повесить на него убийство. Так что я был вполне готов к тому, что обнаружил.
— Ну и что же, черт возьми, вы там нашли?
— Вы подчеркнули все те слова, которые, как вы помнили, произнес Уолтерс в то утро. Когда вы цитировали мне его слова, то среди прочего он сказал: “Я нахожусь в гневе” и “обратите на меня внимание”. Но, конечно, он говорил все это по-испански. Таким образом, вместо estoy (нахожусь) и presta (обратите) вы использовали глагол pon. Потому что по-испански мы говорим: “Pon atención a mí”
— Понятно. Значит, вот что навело вас на мысль, что Уолтерс читает с листа?
Он молча кивнул.
— И к тому же вы привлекали мое внимание к словарю, чтобы повесить вину на Уолтерса.
Под его мягким взглядом я покраснел.
— Что ж, — неуверенно сказал я, — хорошо, что это был не Уолтерс. Я даже рад, что мне не удалось его подставить, ведь он был невиновен.
— Забудьте об этом, — сказал Мариано Меркадо. — Вы не очень умны, Лэтем, но вы мне нравитесь. Я понимаю, у вас не слишком много наличных денег. Как вы смотрите на то, чтобы стать моим помощником?
Я протянул ему руку.
— Договорились, — сказал я.
Он проигнорировал мою руку и обнял меня по-мексикански, поцеловал в обе щеки.
Он отпустил меня и сказал:
— Что у вас с армией там, в Штатах?
— Абсолютно негоден, — сказал я ему. — Несколько месяцев назад у меня было небольшое воспаление легких. Оно переросло в легкий случай туберкулеза. Но теперь все в порядке. Я…
Я замолчал, заметив, что он смотрит на меня так, словно я внезапно превратилась в гремучую змею. Он обвиняюще и истерично ткнул на меня указательным пальцем.
— Туберкулез! — закричал он. — И вы позволили мне поцеловать себя? Матадор! Убийца! Борджиа!
Я бросился вон из комнаты под его гневные вопли. Закрыв за собой дверь, я услышал звон склянок — Мариано Меркадо снова готовился вступить в бой с бактериями.
Спасибо за перевод!