“Не называй свое имя”
Добавлено: 27 июн 2021, 12:14НЕ НАЗЫВАЙ СВОЕ ИМЯ [DON'T GIVE YOUR RIGHT NAME] 1st ed: Dime Detective, December 1941 Series: Max Latin Переведено по изданию: “Dime Detective”, December 1941. Перевод: Егор Субботин Редактор: Ольга Белозовская. © “Клуб Любителей Детектива”, 27 июня 2021г. |  |
! |
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями. Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. ВНИМАНИЕ! В ТОПИКЕ ПРИСУТСТВУЮТ СПОЙЛЕРЫ. ЧИТАТЬ ОБСУЖДЕНИЯ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ САМОГО РАССКАЗА. |
- =BIBLIOGRAPHY | +
|
━━━━❰ГЛАВА I: ОХОТНИК ЗА АВТОГРАФАМИ❱━━━━ |
Гитеррес стоял у входной двери своего ресторана, прислонившись к стене и сложив руки под фартуком. На голове его красовался высокий поварской колпак, сдвинутый на один глаз. На лице было написано отвращение. В этом не было ничего необычного. Он всегда так выглядел. У него имелись на то причины, и одна из них вышла из такси перед рестораном.
— Привет, аферист, — сказал Гитеррес. — Как дела? Чем сегодня занимался — жег сиротские приюты или грабил голодающих вдов?
— Пока ничем, — ответил Макс Латин. — Но вечер еще только начинается.
Это был высокий худощавый мужчина с широкими плечами, элегантный и самоуверенный, как призовой скакун. Глаза у него были холодные и зеленые, как стекло, с чуть приподнятыми уголками.
Гитеррес считал на пальцах.
— Невероятно, но тебя не арестовывали уже три недели! Как это возможно? Ты застал мэра спящим с чужой женой?
— Пока нет, — сказал Латин. — Но все еще надеюсь. Что сегодня в меню?
— Сегодня, — ответил Гитеррес, — Гитеррес представляет тушеное рагу à la supreme à la Guiterrez.
— Оно хорошее?
— Хорошее! — фыркнул Гитеррес. — Оно чудесное! Его ведь приготовил я. — Он открыл дверь ресторана и громко крикнул: — Дик! Здесь Латин! Убедись, что ты отметил уровень бренди в бутылке, прежде чем дашь ему. И отметку поставь химическим карандашом!
Латин вошел внутрь, а Гитеррес сунул сигарету в угол рта и снова прислонился к стене. Красная неоновая трубка, окаймлявшая дверной проем, придавала его лицу сатанинское распутное выражение.
У тротуара остановилось еще одно такси, и из него вышли двое мужчин и женщина. Мужчины были очень молоды, широкоплечи и крепки. Они были без шляп и коротко пострижены. Один — блондин, а другой — брюнет. На них были парадные пальто с поднятыми воротниками и белые шарфы. Без сомнения, это были студенты колледжа, проводящие выходные в городе.
— Ты уверена, что хочешь пойти сюда? — с сомнением спросил блондин.
— Этот ресторан выглядит грязным, — заметил брюнет.
— Он не только выглядит грязным, — сказал ему Гитеррес. — Он и есть грязный. Вам тут не понравится.
Двое мужчин уставились на него, а затем решили не обращать на него внимания.
— Я уверена, что это то самое место, — сказала женщина. — У него международная репутация. Еда там божественна. — Должно быть, она была даже моложе, чем ее сопровождающие. Правда, всего на несколько лет. У нее было соблазнительное молодое тело в черном вечернем платье с глубоким вырезом. Она носила накидку из серебристой лисы, а на левом запястье виднелся бриллиантовый браслет шириной в добрых четыре дюйма. Свои мертвенно черные волосы женщина собрала в длинный гладкий пучок. Карие глаза были страстными и томными, а рот — красным, влажным и манящим.
— Это ведь ресторан Гитерреса? — спросила она Гитерреса.
— Ага, — ответил тот. — Я управляю свалкой. — Он понимающе посмотрел на нее. — А как вы справляетесь со своей работой, детка?
Двое мужчин посмотрели друг на друга, а затем зловеще двинулись к Гитерресу.
Гитеррес толкнул дверь и крикнул:
— Эй, Дик!
Тут же появился сморщенный маленький официант, одетый в черный, заляпанный жиром пиджак и фартук, такой большой, что он трижды обернул его вокруг себя, и тот все равно казался гигантским. Не говоря ни слова, он достал из-под фартука мясницкий нож с лезвием более фута длиной и протянул его Гитерресу.
Оба студента резко остановились, с беспокойством глядя на длинное мерцающее лезвие. Гитеррес принялся чистить им ногти. Дик, официант, наблюдал за ними с каким-то праздным интересом.
Девушка гортанно рассмеялась.
— Брюс! Билл! Ведите себя прилично! Он просто шутит над вами. Так ведь, мистер Гитеррес?
— Конечно, — ответил Гитеррес. — Я один из здешних юмористов. У меня девиз — ни дня без шутки.
Двое студентов решили, что поняли юмор. Они вымученно рассмеялись.
— Я давно хотела попробовать вашу замечательную еду, мистер Гитеррес. Все в городе только о ней и говорят.
— Ага, — сказал Гитеррес. — У тебя найдется место для этих людей, Дик?
— У меня остался один столик, — ответил Дик. — Но я берег его для большого транжиры. А эти пташки мне не кажутся щедрыми.
Гитеррес кивнул.
— Да. Скорее всего, так и есть. Но только подумай, на что ты сможешь глазеть, пока будешь их обслуживать. — Он указал мясницким ножом на девушку.
— Ты прав, — согласился Дик, восхищенно выпучив глаза. — Пойдемте, красавица. Я уделю вам и двум вашим подхалимам свое личное внимание.
Девушка пронесла свое великолепное соблазнительное тело через дверь, а двое парней из колледжа неуверенно последовали за ней.
Гитеррес выплюнул окурок в канаву и тоскливо вздохнул. По дорожке затопали бегущие ноги, и по крыльцу поднялся, шатаясь, тощий и высокий, как бобовый столб, юноша и прислонился к стене рядом с Гитерресом, тяжело дыша в изнеможении.
— Глоп-глуп-глуп, — неразборчиво произнес он, указывая на дверь ресторана. — Глуп?
— Мне тоже кажется, что пойдет дождь, — ответил Гитеррес.
Тощий юноша с трудом переводил дух.
— Они... они заходили... сюда?
— Кто они? — спросил Гитеррес.
— Лили Трейс. С ней были двое парней.
— Кто это? — сказал Гитеррес.
Тощий юноша наконец отдышался.
— Лили Трейс! Самая гламурная девушка в мире! Ее фото постоянно мелькают во всех газетах и журналах!
— Она и впрямь показалась мне немного знакомой, — заметил Гитеррес. — Да, она как раз зашла поесть. Она что, ваша подруга?
— Подруга! — в ужасе повторил тощий юноша. — Нет! Все ее друзья — миллионеры и тому подобные люди! У нее есть пентхаус, который она снимает за тысячу баксов в месяц, двадцать четыре шубы и бриллианты на сто тысяч долларов!
— Откуда у нее все это? — заинтересовался Гитеррес. — Купила?
— Нет! — презрительно сказал тощий юноша. — Поклонники дарят ей любые предметы роскоши, какие она пожелает.
— Вот так просто и дарят? — спросил Гитеррес. — Задаром?
— Ну конечно! Все, что ей нужно сделать, это улыбнуться им, и они исполнят ее малейшее желание.
— Вот оно как? — сказал Гитеррес. — Что ж, как говорится, век живи — век учись. Что вам от нее нужно?
Тощий юноша с сомнением посмотрел на него, а затем слегка попятился, приготовившись удрать.
— Мне всего лишь нужен ее автограф.
— Ага, — сказал Гитеррес. — Так вы один из этих.
В его голосе не чувствовалось особой враждебности, и тощий юноша расслабился. Он был одет в рваную спортивную куртку, мешковатые спортивные брюки и белые ботинки, невероятно грязные. Маленькая шляпа с высокой тульей была небрежно сдвинута набок. Его лицо было бледным и костлявым, испещренным огромными веснушками, и у него был отчаянно серьезный вид “сделай или умри”.
— Конечно, — сказал он. — Я коллекционер автографов. Я специализируюсь на знаменитостях, которые не из театра, не с радио, не из кино и тому подобного. В моей коллекции более десяти тысяч знаменитых имен. Она очень ценная.
— Я даже не сомневался, — сказал Гитеррес. — Так вам не нравятся ни актеры, ни актрисы?
— Нет, — презрительно бросил тощий юноша. — Это фигня. С ними слишком просто. А я выбираю ребят посложнее. Я хорошо этим известен. Чем охота труднее, тем она мне больше нравится. Меня зовут Стимер. Когда-нибудь слышали обо мне?
— Ни разу до этой минуты, — признался Гитеррес. — Как вы собираетесь раздобыть автограф у Лили Трейс?
— Я подожду здесь, пока она выйдет, а затем попрошу. Если она откажется, я придумаю что-нибудь другое. У меня много идей на запас. Вы не возражаете, если я подожду здесь? Я имею в виду, что многим парням не нравится, если они ловят нас, охотников за автографами, возле их заведений. Они утверждают, что мы отпугиваем клиентов.
— Неужели? — задумчиво произнес Гитеррес. — Вы надоедаете клиентам?
— О, я не буду, — сказал Стимер. — Честно.
— О, вы будете, — сказал Гитеррес.
Стимер опять приготовился ретироваться.
— Э-э?
Гитеррес схватил его за руку.
— Послушайте, чокнутый. Видите доллар? Вы его получите, если вы зайдете внутрь и начнете как следует раздражать клиентов.
— Но зачем? — подозрительно спросил Стимер.
— Потому что я ненавижу своих клиентов, — объяснил Гитеррес. — Я ненавижу каждого из них лично.
— Почему? — тупо спросил Стимер.
Гитеррес свирепо нахмурился.
— Потому что я весь день потею и работаю над горячей плитой, чтобы приготовить им самую прекрасную еду на свете! И что они с ней делают? Сидят и суют ее себе в глотки, как свиньи в ящике с помоями!
— Они ведь за это платят? — осведомился Стимер.
— Разве деньги — это все? — поинтересовался Гитеррес. — Нет! Я же художник! У меня есть душа!
— А что им делать с вашей едой? — с любопытством спросил Стимер.
— Ценить! Сидеть и смаковать каждый кусок с изящностью и благодарностью! Они едят гениальность! Гениальность Гитерреса!
— О-о, — сказал Стимер.
— Входите, — велел Гитеррес.
Он открыл дверь и втолкнул Стимера в ресторан. Это было длинное голое помещение с высоким закопченным потолком. Вдоль стен стояли кабинки, а центральное пространство было заполнено круглыми столами на тонких ножках. Время обеда уже прошло, но зал был полон и переполнен.
Обедающие сгорбились над столами, поглощая пищу с яростной сосредоточенностью, как будто боялись, что если они остановятся передохнуть, то еду у них отберут. И были совершенно правы. Вокруг рыскала шайка официантов, готовая наброситься при первых признаках ослабления интереса. Вам приходилось сражаться за еду Гитерреса.
Шум стоял ужасный. Официанты то и дело роняли подносы просто потому, что уставали их таскать. Они выкрикивали угрозы друг другу и клиентам, а также заказы повару. Они вели непристойные политические споры по всему помещению, время от времени отвлекаясь, чтобы обсудить манеры и внешний вид обедающих. В углу завывал музыкальный автомат, а к кассовому аппарату был прикреплен звонок, напоминающий пожарный гонг.
— Ух ты! — произнес Стимер дрожащим от волнения голосом.
— Никто в здравом уме не стал бы есть в таком заведении, верно? — крикнул ему в ухо Гитеррес. — Я вас спрашиваю. Но посмотрите на них! Я не могу от них избавиться!
Дик, маленький официант в большом фартуке, подошел к Гитерресу:
— Что теперь? Хочешь, чтобы я накормил этого голодного беглеца с крысиных бегов?
— Нет, — ответил Гитеррес. — Он будет всех раздражать. Он собирает автографы. Приступайте к работе, Стимер.
— Могу я сначала взять автограф Лили Трейс? — спросил Стимер.
— Конечно, — сказал Гитеррес. — Она вон там, сбоку... — Он замолчал, уставившись на маленький столик у двери. — С каких это пор у меня здесь ночлежка? Кто эта спящая красавица?
За столом сидел только один человек. Он тяжело осел на стуле, положив голову на сложенные руки. Его редкие светлые волосы были взъерошенными и липкими от пота, а сзади на воротнике виднелась розовая складка жира.
— Он пьян, — сказал Дик.
— Да ты что, — ответил Гитеррес. — Никогда бы не догадался. — Он повысил голос до возмущенного крика. — Значит, он пьян! Тогда выкинь этого бездельника, бездельник!
— У него есть деньжата, — сказал Дик. — Он ими разбрасывается. Я взял с него двойную плату за обеды, и он даже не рыпнулся.
— Сколько раз он обедал? — поинтересовался Гитеррес.
— Только один. С ним какая-то дама. Она тоже ела. Кроме того, он выпил пятьдесят или шестьдесят стаканов. Дамочка пыталась заставить его уйти, но он не хочет. Она пошла к телефону. Я думаю, она вызывает помощь.
— Возможно, мне удастся его разбудить, — сказал Стимер. — Иногда, когда ты просишь у парня автограф, он сосредоточивается и вроде как трезвеет. Может, мне попробовать?
— Давайте, — согласился Гитеррес.
Стимер подошел к пьяному, вежливо похлопал его по плечу и заговорил тихим, настойчивым голосом прямо ему в ухо. Около минуты ничего не происходило. Затем мужчина закачал головой взад-вперед, что-то осознавая. Стимер продолжал говорить и доверительно по нему похлопывать.
Мужчина тяжело откинулся на спинку стула.
— А? — У него было круглое, с тяжелым подбородком лицо и остекленевшие глаза, налитые кровью. Его одежда была пошита очень дорого. — Что вы говорите?
Стимер пододвинул к нему листок бумаги и одним ловким, отработанным движением сунул карандаш в слегка дрожащие пальцы.
— Ваше имя, сэр. Ваш автограф, пожалуйста.
— О-о, — сказал мужчина. Он хмуро посмотрел на карандаш, будто никогда его раньше не видел. Он повертел его в руках, пока не направил острие в нужном направлении, и оставил аккуратные каракули на листке.
— Спасибо, — сказал Стимер.
Он сунул листок в карман и направился к столику Лили Трейс.
— Хороший мальчик, — сказал Дик. — Может, нам стоит быть повежливее с молокососами, а?
— Не будь коммунистом, — ответил Гитеррес. — Парень уже проснулся. Где его дама?
— Идет. Вон та, тощая.
Девушка была худющей до истощения, и ее глаза на белом неподвижном лице казались огромными. Ее губы были словно тонкая ярко-красная жилка. Она выглядела, как рисунок одного из невероятно длинных модных манекенов, и ее спортивное пальто тоже напоминало изображение. Она двигалась с прекрасной, отработанной грацией.
— Пойдем, Дон, — решительно сказала она. — Пожалуйста.
— Один стакан, — ответил мужчина. — Всего один. Честно. И мы сразу уйдем.
— Сейчас! — сказала девушка.
— Один стакан! — упрямо повторил мужчина. Он вопросительно посмотрел на Дика и поднял палец.
— У нас нет ничего, кроме “Микки Финна”
— А? — безучастно произнес мужчина.
Девушка дернула его за руку.
— Пойдем! Прошу, Дон! Мы больше не можем здесь оставаться! Ты выпьешь свой стакан, когда мы вернемся домой.
— Или два? — хитро спросил мужчина.
— Дюжину! Сотню!
— Ладно, — сказал мужчина. Он неуверенно поднялся на ноги. — Сколько я должен, официант?
Дик вытащил из кармана счет.
— Что ж, у вас было два роскошных обеда... — он замолчал на полуслове, глядя на девушку. Он глубоко вздохнул и снова убрал счет. — Но вы уже за них заплатили. Разве не помните?
— Конечно-конечно. Это вам.
Мужчина бросил на стол смятую купюру. Девушка подняла ее и спокойно положила в карман пальто, наблюдая за Диком. Дик вымученно улыбнулся.
Девушка крепко взяла мужчину за руку и осторожно повела его к двери, а затем наружу. Дик вернулся туда, где стоял Гитеррес.
— Ты видел? — спросил он. — Человек уже не может выпросить доллар. Эта дама — чистый яд. Не хотелось бы мне, чтобы она встала у меня за спиной, если бы у нее оказался нож.
— Ей не нужен нож, — сказал Гитеррес. — Она могла бы перерезать тебе горло своими ногтями. Куда делся этот охотник за автографами?
— Не знаю, — ответил Дик, оглядываясь по сторонам.
— Наверное, получил подпись Лили Трейс и вышел через боковую дверь, — пожал плечами Гитеррес. — Что ж, пусть так, хотя это не очень хорошая идея.
— Естественно, — заметил Дик. — Раз уж ты об этом подумал. Почему бы тебе не вернуться и не заняться стряпней?
— Я не в настроении, — кисло ответил Гитеррес. — Я хочу побыть один.
|
━━━━❰ГЛАВА II: ТРЕБУЕТСЯ КРАЖА❱━━━━ |
Макс Латин сидел в своей специальной кабинке, последней в ряду, возле металлической вращающейся двери, ведущей на кухню. Дик остановился рядом с ним и достал из-под своего просторного фартука бутылку бренди и маленький стакан. Он зубами вытащил пробку из бутылки и поставил на стол вместе со стаканом.
— У чудака опять припадок, — заметил он.
— У Гитерреса? — спросил Латин, наливая бренди.
— Да. Ему хочется побыть одному. Я бы тоже хотел побыть один — вон с теми ножками. Только я боюсь, что одних комплиментов ей будет недостаточно.
Латин посмотрел в другой конец помещения.
— Думаю, ты прав. Это Лили Трейс. Она не твоего уровня.
— Интересно, устраивает ли она когда-нибудь благотворительные балы и тому подобное? — задумчиво произнес Дик.
— Я бы на это не рассчитывал.
— Хотел бы я иметь побольше денег и поменьше мозгов, — мрачно сказал Дик. — Мне нужно работать. Позовешь меня, если понадобится.
Латин с удовольствием потягивал бренди. У него был ленивый, расслабленный вид, как у сонного кота.
— Вы мистер Макс Латин, частный детектив? — раздался спокойный голос.
— Да, — сказал Латин, поднимая голову.
Человек рядом с кабинкой был очень высок, даже выше Латина. У мужчины неопределенного возраста лицо было холодное и острое, как сталь. Выцветшие голубые глаза казались очень светлыми на фоне загорелого лица. На нем был темный деловой костюм, а через руку перекинуто пальто.
— Меня зовут Калеб Дрю, — сказал он. — Мне сообщили, что вы имеете обыкновение вести свои... э-э… дела из этого ресторана.
— Эта кабинка — мой офис, — ответил Латин.
— У меня есть подруга, которая хотела бы поговорить с вами. Подождите минуту, пожалуйста.
Калеб Дрю подошел к столику Лили Трейс. Она улыбнулась ему с великолепно наигранным удивлением. Два студента встали по стойке смирно и были представлены Дрю. Женщина жестом пригласила его сесть. Он покачал головой и кивнул в сторону кабинки Латина.
Лили Трейс радостно захлопала в ладоши. Студенты нахмурилась. Лили встала, взяла Калеба Дрю за руку и позволила отвести себя к кабинке Латина. Студенты мрачно уселись и сердито посмотрели друг на друга.
— Это мистер Макс Латин, — сказал Дрю. — Мистер Латин, это Лили Трейс.
Подошел официант Дик, облокотился на спинку стула и мечтательно уставился на красотку.
— Латин, — сказал он, — как ты это делаешь?
— Дай мне пару стаканов, — приказал Латин. — Садитесь, мисс Трейс... мистер Дрю.
Дик достал из-под фартука два маленьких стаканчика и поставил их на стол.
— Ты сейчас выпьешь все бренди, а Гитеррес потом будет бушевать. Эта штука стоит шестнадцать баксов за бутылку.
— Проваливай, — велел Латин.
— Только не говори, что я тебя не предупреждал, — ответил Дик, подчиняясь. — Позовешь меня перед тем, как леди уйдет, ладно? Хочу посмотреть, как она выйдет из кабинки.
— Обслуживание здесь немного… нахальное, — сказал Дрю.
— Я заметил, — лениво сказал Латин. — Выпьете бренди?
— Я не пью, — улыбнулась Лили Трейс.
Дрю кивнул:
— Спасибо.
Латин налил ему.
— Вы хотели меня видеть, мисс Трейс?
— Да, — честно призналась Лили Трейс. — Я действительно хотела вас видеть. Я люблю встречаться со знаменитыми людьми, и вы один из них.
Латин отхлебнул бренди.
— У меня большой послужной список в полиции, если вы об этом.
— Много арестов, — сказал Дрю. — И никаких обвинений.
— Подкуп присяжных — дорогое удовольствие, — сообщил ему Латин. — А для меня время — деньги. Вы меня встретили, и мы все счастливы. Что дальше?
— Я бы хотела, чтобы вы кое-что для меня сделали, — заявила Лили Трейс. — Кое-какую секретную работу.
— Вся моя работа секретная — и дорогая.
— Я заплачу, — сказал Дрю.
— Тогда я вас слушаю, — ответил Латин.
Лили Трейс понизила голос до хриплого доверительного шепота.
— Я хочу, чтобы вы помогли мне украсть драгоценности.
— Хорошо, — сказал Латин. — Откуда и когда?
Лили Трейс восхищенно рассмеялась.
— О, мне нравится, как вы это произнесли! Так небрежно. Можно подумать, вы постоянно что-то крадете!
— Конечно, — ответил Латин.
— О-о, — удивленно протянула Лили Трейс.
— Лучше предоставь это мне, Лили, — сказал Дрю. — Не думаю, что ты умеешь вести подобные беседы.
Последняя фраза Лили Трейс не понравилось. Она изучала Латина прищуренными, задумчивыми глазами. Глубоко вздохнула и расправила ткань своего платья. Латин отхлебнул бренди. На него это впечатления не произвело. Лили слегка растерянно прикусила нижнюю губу.
— Это не шутка, мистер Латин, — сказал Дрю своим ровным голосом. — По крайней мере, не в том смысле, как вы думаете. Лили, конечно, не хочет, чтобы вы на самом деле украли драгоценности. Она хочет, чтобы все только выглядело так, будто их украли.
Латин посмотрел на нее.
— Страховка?
— Конечно нет! — сказал Дрю. — В этом вообще нет ничего нечестного.
— Тогда я не хочу в это ввязываться.
— Минуточку, — сказал Дрю, утратив часть своей респектабельности. — Позвольте мне объяснить. Лили хочет еще немного внимания — такой огласки, о которой будет трудно разузнать. Загадочные намеки журналистов и тому подобное. Вы знаете, что я имею в виду.
— Приблизительно представляю.
— Она не будет заявлять о краже своих драгоценностей, да и никто не будет. Но она хочет, чтобы прошел слух, будто их украли; хочет, чтобы люди шептались об этом за спиной. Вы как раз нужный нам человек.
— Я слушаю.
Дрю кашлянул.
— Ваша... э-э... репутация...
— Дурно пахнет, — подсказал Латин.
— Да, — сказал Дрю с облегчением. — Лили хочет этим воспользоваться. Она желает, чтобы вы распустили слух, будто пытаетесь тайно выкупить ее драгоценности у воображаемых воров, которые их украли.
— Отказ от уголовного преследования, — определил Латин.
— Да, — с готовностью согласилась Лили Трейс. — Но это сработает. Уверяю вас. Все начнут бегать, перешептываться, тыкать пальцами и задаваться вопросами. Во всех колонках светской хроники появятся намеки. Это будет одним из секретов, который всем известен, а я окажусь у всех на слуху!
— И, возможно, получите еще драгоценностей, — добавил Латин.
— Это в намерения не входит, — холодно ответил Дрю. — Мисс Трейс больше не принимает подарков от своих поклонников. Мы с ней собираемся пожениться.
— Поздравляю, — сказал Латин. — Моя цена за эту небольшую работу — тысяча долларов. Плата вперед.
Дрю уставился на него.
— По-моему, это чрезмерно…
— Если только мы не начнем спорить, — продолжал Латин тем же тоном. — Тогда цена повысится. Спорить со мной стоит денег.
Лицо Дрю побледнело и напряглось. Он достал из кармана бумажник и аккуратно отсчитал десять стодолларовых купюр.
— Я так и думал, что вам понадобятся наличные. — Он бросил на банкноты визитку. — Вот мой адрес и номер телефона, если вы захотите со мной связаться.
— Очень предусмотрительно с вашей стороны, — заметил Латин. — Вы обо мне услышите, причем от меня самого. Лучше спрячьте драгоценности. Как только полиция узнает, что я о чем-то разнюхиваю, они явятся к вам. Возможно, они окажутся слегка грубоваты. Они постоянно на меня злятся по той или иной причине.
— Мы об этом позаботимся, — пообещал Дрю.
Он помог Лили Трейс выйти из кабинки. Оба студента вытянулись по стойке смирно и снова впали в отчаяние, когда Лили Трейс весело помахала им рукой и вышла из ресторана вместе с Дрю.
Из кухни вышел Дик и перегнулся через спинку кабинки.
— Латин, — пробормотал он. — Там, в переулке, валяется труп. Это один из твоих?
Латин молча посмотрел на него.
— Я не шучу, — сказал Дик. — Гитеррес наткнулся на него и испачкался в крови. Он больше не хочет оставаться один.
Латин выскользнул из кабинки.
— Пойдем.
Гитеррес отмачивал руки в раковине горячей воды. Он вынул их, вытер кухонным полотенцем и осмотрел. Руки были чистыми и розовыми, как у новорожденного ребенка. Гитеррес вздрогнул и снова сунул их под кран с горячей водой.
— Одно и то же, — свирепо пробормотал он. — Мои клиенты не только набивают себе брюхо, как свиньи — они еще умирают у меня в переулке. Если они так хотят умереть, почему бы им сначала не вернуться домой?
— Ты уверен, что это не просто пьяный бродяга? — спросил Латин.
Гитеррес серьезно посмотрел на него.
— Уверен. Этот парень мертв, как гроздь, Латин. Он лежит в том темном промежутке между боковой дверью и входом в переулок. Сразу за тем местом, где мы поставили мусорные баки.
— Жди здесь, — приказал Латин.
Он вышел через боковую дверь и закрыл ее за собой. Темнота напоминало живое существо, на его лицо давила тяжелая угрожающая тяжесть. Вход в переулок, находившийся в полуквартале отсюда, представлял собой узкий высокий прямоугольник, за которым слабо светились желтые фонари.
Латин медленно и осторожно двинулся вперед. Его колено уперлось в край мусорного бака, задребезжала цинкованная крышка, и от нее глухо отдалось эхо. Носком ботинка он коснулся вялого, податливого тела.
На улице уныло просигналил автомобильный гудок, застучали передачи. Латин достал из кармана спичку и чиркнул ею по ногтю большого пальца. Тени закачались и странно закружились вокруг него, а затем желтое пламя успокоилось, когда он взял его в руки.
Человек лежал лицом вниз, в скользкой луже крови. Он выглядел очень плоским, худым и сдувшимся. Ему перерезали горло.
Спичка погасла, и Латин чиркнул другой. Одежда мертвеца выглядела грязной и потрепанной. Все его карманы были вывернуты наизнанку, подкладки висели, словно многочисленные бирки, в суматохе приколотые к нему.
Латин наклонился поближе, чтобы посмотреть ему в лицо, и задул спичку. Он осторожно вернулся к боковой двери и вошел в кухню ресторана.
Гитеррес подставил руки под холодную воду. Дик прислонился к покрытому асбестом боку гриля и ковырял в зубах кривым ножом для чистки овощей.
— Ты смотрел на него? — спросил Латин.
— Нет, — ответил Гитеррес. — Я его ощупал. После этого я понял, что не хочу знакомиться с ним ближе.
— Он еще парнишка, — сказал Латин, — максимум лет двадцати. Худое, высокое, веснушчатое лицо. На нем грязные белые башмаки, клетчатые брюки и спортивная куртка.
Гитеррес уставился на Дика расширившимися глазами.
— Чокнутый!
— Наверняка, — кивнул Дик.
— Ты его знаешь? — спросил Латин.
— Он сказал мне, что его зовут Стимер. Он один из этих одуревших коллекционеров автографов. Ему хотелось получить подпись Лили Трейс. Он видел, как она вошла в наш притон, и собирался подождать снаружи. Я сказал ему зайти внутрь, чтобы он раздражал посетителей. Пожалуй, это было не такая уж хорошая идея.
— У него было что-то, нужное кому-то другому, — сказал Латин. — Его обыскали. Хорошо и основательно.
— Обыскали! — удивленно повторил Гитеррес. — Черт возьми, с одного взгляда можно было понять, что у него нет денег.
— Значит, это что-то другое, — сказал Латин.
Второй повар оттолкнул Дика в сторону и бросил стейки на гриль, словно толстые мясные карты. Стейки шипели, дымились и плевались. Гитеррес посмотрел на них и вздрогнул. Он снова сунул руки под кран с водой.
— Стимер приставал к клиентам? — спросил Латин.
Гитеррес покачал головой.
— Он меня надул. Взял автограф Лили Трейс и удрал.
— Еще у пьяницы, — напомнил Дик.
Гитеррес кивнул.
— Точно. За одним из столов спал пьяный. Парень разбудил его, притворившись, что хочет взять у него автограф.
— Ты знал этого пьяницу?
— Нет, — ответил Гитеррес. — Но он уже бывал здесь раньше. Довольно давно, насколько я помню.
Латин кивнул Дику, и тот вышел через вращающуюся дверь в ресторан. Официант прокричал какую-то неразборчивую тарабарщину через окно для заказов, и кондитер ответил:
— Иди к черту. Этого нет в меню.
Гитеррес начал медленно и тщательно вытирать руки.
— Мне не по себе, Латин. Боюсь, парня в это дело втянул я. Мне следовало держать свой большой рот на замке.
— Забудь, — рассеянно сказал Латин. Он нахмурился, его зеленоватые глаза задумчиво сузились.
Дик вернулся на кухню.
— Пьяница бывал здесь раньше — два или три раза. Но никто не знает его имени или вообще что-нибудь о нем. Дама, которая с ним была, называла его Дон. Она никогда здесь не бывала, кроме сегодняшнего вечера. Пьяница — большой транжира. Стимер получил его автограф и автограф Лили Трейс. И все. Потом двое студентов сердились на Стимера за то, что он прицепился к Лили Трейс. Сейчас они уходят.
— У них есть машина? — спросил Латин.
— Нет.
— Выйди и скажи таксисту, который их подберет, чтобы он проследил за ними и позвонил мне.
— Ладно, — сказал Дик и снова вышел.
— Принеси мне скатерть, — сказал Латин Гитерресу. — Большую.
— И для чего она тебе понадобилась? — спросил Гитеррес.
— Для савана.
Гитеррес уставился на него, побледнев.
— Если копы найдут это тело, — сказал Латин, — они схватят меня. У них ничего не получится доказать, но они могут задержать меня на пару дней. А мне сейчас в тюрьму не хочется.
— Ты собираешься его переместить? — дрожащим голосом спросил Гитеррес.
— Да. После этого я хочу, чтобы ты взял золу из гриля — много золы — и намазал ее на кровь, а потом растоптал.
— Ох-ох, — сказал Гитеррес.
Дик вернулся через вращающуюся дверь.
— Студентов подобрал Бенни Меркл. Я передал ему твои слова.
— Хорошо, — кивнул Латин. — Я сейчас же отправлюсь за своей машиной. А ты выйди в переулок и смотри, чтобы никто больше не наткнулся на Стимера. Жди там, пока я не вернусь с машиной.
— О’кей, приятель, — небрежно сказал Дик.
|
━━━━❰ГЛАВА III: СМЕРТЬ СЫЩИКА❱━━━━ |
У инспектора Уолтерса из отдела убийств было желтоватое изможденное лицо и циничный характер. Он двадцать лет гонялся за разного рода убийцами и дошел до того, что не верил тому, что слышал, даже когда разговаривал сам с собой. Он сидел в кабинке Латина и смотрел, как Латин деликатно потягивает бренди из маленького стаканчика.
— Хорошее, — сообщил Латин. — Хотите немного?
— Нет, — ответил Уолтерс.
Было уже поздно, и ресторан почти опустел. Полудюжина официантов играла в кости на столике возле кассы.
Гитеррес вышел из кухни.
— Слушай, Латин. Я уже говорил тебе, что не люблю, когда здесь околачиваются копы. Люди подумают, что у меня тут букмекерская контора или публичный дом. Ты же знаешь, какая репутация у копов. Они все помещение могут провонять.
Прежде чем Уолтерс успел придумать ответ, Гитеррес прошел к кассе и включился в игру.
Уолтерс глубоко вздохнул и сказал:
— Сегодня вечером убили парня, Латин.
— Только одного? — заметил Латин. — Гитлер, должно быть, теряет силы.
— Этот парень не был в Европе, — терпеливо объяснил Уолтерс. — И Гитлер его не убивал.
— А кто тогда? — спросил Латин.
— Какое совпадение, — сказал Уолтерс. — Я как раз собирался спросить вас о том же.
— Меня? — удивленно переспросил Латин. — Послушайте, Уолтерс, это уже начинает надоедать. Только потому, что вы нашли где-то тело…
— Не где-то. На крыльце морга.
— Со стороны парня это было очень предусмотрительно.
— Он не сам себя туда положил. Это сделал кто-то другой.
— Я не виновен, — сказал Латин. — Я даже не знаю, где находится морг, и, кроме того, я не выходил отсюда весь вечер. Вы можете спросить у Гитерреса, Дика или любого из официантов.
— Кончайте дурака валять, — устало сказал Уолтерс. — Я знаю, что вы владелец этого заведения и все эти типы работают на вас. Они поклянутся, что черное — это белое, если вы им кивнете.
— Докажите, — предложил Латин.
— Я не могу. Кроме того, у меня есть другие дела. Это просто частный разговор. Вы знаете что-нибудь об этом парне, которого прикончили?
— Кто это был? — спросил Латин.
— Он называл себя Стимером Морганом. Он был частным детективом, причем хорошим, если такие вообще бывают.
Латин поставил стакан на стол.
— Частный детектив?
— Да. Но не такой жулик, как вы. По крайней мере, он всем об этом не рассказывал, даже если это так. Он специализировался на получении доказательств по гражданским делам.
— Разводы? — спросил Латин.
— Нет. Дела о несчастных случаях и иски о возмещении ущерба. Он был большим экспертом — знал толк в юриспруденции. У него для это была шикарная внешность. Он напоминал паренька, а вел себя как чокнутая шпана. Последний человек, в котором можно заподозрить детектива. Он провел очень многих умников с этим номером. И когда он получал доказательства, их передавали в суд.
— Он работал над каким-то делом?
Уолтерс пожал плечами.
— Думаю, что да. Сейчас я пытаюсь это выяснить. Он работал тайно и сам по себе. Он не вел никаких записей. Кто-то обыскал его, прежде чем оставить у морга. В карманах у него оказалось пусто.
Дик подошел к кабинке с переносным телефоном в руках.
— Один из твоих никудышных друзей хочет с тобой поговорить.
Латин подключил телефон к скрытому за портьерой разъему.
— Латин слушает, — сказал он в трубку.
— Это Бенни Меркл, мистер Латин. Я таксист, который забрал этих двух парней из вашего заведения некоторое время назад. Дик сказал, что вы хотите знать, куда они поехали и все такое.
— Да, — сказал Латин. — Рассказывай.
— Они называли друг друга Брюс и Билл. Фамилий я не слышал. От вас я отвез их в очень шикарное заведение под названием “Шато Карлтон” на Вандерворт-Роуд. Они там не живут. Они разбудили дворника и предложили фунтовую банкноту за вход.
— Продолжай.
— Я подождал немного, и минут через десять они снова вышли. У одного из них оказался разбит нос, а у другого была большая шишка на голове. Они очень злились на какую-то даму, которую звали Лили.
— И что они сделали потом?
— Они заставили меня отвезти их в винный магазин и купили четвертушку скотча. Это был хороший скотч. Ребята меня угостили. Потом они спросили меня, не знаю ли я, где можно... то есть они сказали мне отвезти их к Кэти Олтхауз на Баркер-стрит. Они вошли туда и оба выбрали девушку по имени Присцилла.
Латин улыбался.
— А как она выглядит?
— Присцилла? Ну, она темноволосая и вроде как шикарно сложена. У нее черные волосы, которые она стягивает в длинный пучок, и она ярко красит губы.
Латин усмехнулся.
— Хорошо, Бенни. Ты их дождался?
— Да. Я отвез их домой. Они были немного уставшими и довольно пьяными. Я уложил их спать в отеле “Милтон”. Я сейчас там. Хотите, чтобы я поспрашивал о них?
— Нет, — сказал Латин. — Это лишнее. Большое спасибо, Бенни. Заскочи завтра и поздоровайся с кассиром.
Латин положил трубку на рычаг. Он продолжал ухмыляться.
— Позвольте и мне посмеяться, — предложил Уолтерс.
— Лили Трейс пришла сюда сегодня вечером с двумя парнями из колледжа. Она бросила их, а когда они попытались зайти к ней позже, то их вышвырнули. Они разозлились, отправились к Кэти Олтхауз и выбрали девушку, похожую на Лили Трейс. Раз они не смогли получить подлинник, то решили удовольствоваться заменой.
— Они, должно быть, что-то приняли, — сказал Уолтерс.
— У них была подходящая компания.
Уолтерс кивнул.
— Эта светская жизнь выше моего понимания. В мое время девушки вроде Лили Трейс оставались на скотных дворах и вешали красные фонари над своими дверями. На страницах светской хроники не появлялись их фотографии, где они вальсировали со всеми лучшими богачами города.
— Вы не знаете, откуда она взялась?
— Нет, но я догадываюсь. Вам нужно быть с ней осторожнее, сынок.
— Что? — спросил Латин.
— Послушайте, Латин, — сказал Уолтерс. — Вы мне нравитесь, несмотря на все ваши фокусы, и я думаю, что иногда вы почти даже честны. Эта маленькая сделка, которую вы заключили с Лили Трейс, обернется против вас, если вы не будете осторожны.
— Какая еще сделка? — небрежно спросил Латин.
— Я, конечно, не поверил, но кое-кто из ребят на вас помешан. Особенно в офисе окружного прокурора. Сегодня вечером поступило около двадцати сообщений о том, что у Лили Трейс украли кучу драгоценностей и что вы работаете либо на парней, которые их утащили, либо на нее, либо на всех сразу. Я понял, что это неправда, потому что сведений оказалось слишком много, но парни окружного прокурора не настолько умны.
— Спасибо, Уолтерс, — сказал Латин. — Я позабочусь об этом. Мне кое-что известно о смерти Стимера. Не знаю, кто его убил, но я это выясню и дам вам знать.
Уолтерс встал.
— Вам лучше поторопиться. Я не могу вечно удерживать ребят прокурора подальше от вас, и в любом случае мне хочется видеть результаты своих усилий.
Латин налил себе еще бренди.
— Если можете, выясните, над чем работал Стимер.
— Выясните сами. Вы знаете больше жуликоватых адвокатов, чем я.
Уолтерс остановился у игры в кости, чтобы обменяться оскорблениями с Гитерресом, а затем вышел из ресторана. Латин допил бренди и закурил сигарету. Через некоторое время он достал из кармана визитку, которую дал ему Калеб Дрю, и изучил ее.
Она была огромная и сделана из толстого пергамента. Черными, как смоль, старыми английскими буквами на ней было выгравировано имя “Калеб Дрю IV”, а под ним — “Консультант по инвестициям”. В левом нижнем углу был записан адрес, по которому Латин опознал Тисдейл-билдинг в финансовом центре города, и номер телефона. В нижнем правом углу находился еще один телефонный номер.
Латин набрал этот номер, и после первого же гудка в его ухе раздался вежливый голос:
— “Грейвсенд Мэнор”.
— Могу я поговорить с мистером Калебом Дрю? — спросил Латин.
— Он не доступен, сэр.
— Вы хотите сказать, что его нет или что он спит?
— Его здесь нет, сэр. Он не появлялся последние два или три дня. Хотите оставить сообщение?
— Нет, спасибо.
Латин положил трубку и набрал номер справочной. Когда ему ответил вежливый многострадальный женский голос, он сказал:
— Не дадите мне номер мисс Лили Трейс? Она живет в “Шато Карлтон” на Вандерворт-Роуд.
— Одну минуту, пожалуйста. — В трубке что-то глухо жужжало, а потом многострадальный голос произнес: — Телефона на это имя нет, сэр.
— Хотите сказать, что это скрытый номер?
— Телефона на это имя нет, сэр.
— Хорошо, — сказал Латин. — В “Карлтоне” есть коммутатор?
— Нет, сэр.
— До свидания, — сказал Латин. Он положил трубку и налил себе еще немного бренди. Пить его он не стал. Некоторое время он задумчиво глядел на стакан, потом набрал еще один номер.
На этот раз телефон на другом конце провода звонил долго, прежде чем трубку взяли и хриплый, нечеткий голос произнес:
— Авраам Московиц, адвокат. Слушаю.
— Это Латин, Эйб.
— Хорошо, я еду. — Линия щелкнула и отключилась.
Латин выругался про себя и снова набрал тот же номер.
— Ладно-ладно, — послышался приглушенный голос Московица. — Не выпрыгивай из штанов. Я сказал, что еду. Дай мне сначала надеть туфли, хорошо?
— Я не в тюрьме, — сообщил Латин.
— Что? — недоверчиво переспросил Московиц. — Хочешь сказать, что у этих тупиц хватило наглости задержать тебя без оформления? Положи трубку, чтобы я мог позвонить мэру! Я им покажу!
— Заткнись, — сказал Латин. — Я даже не арестован. Мне нужно задать тебе несколько юридических вопросов.
— Юридических? — спросил Московиц. — Я ничего не смыслю в юриспруденции. Я адвокат.
— Ты когда-нибудь имел дело с частным детективом по имени Стимер Морган?
— Нет, — ответил Московиц. — Он слишком тупой. Он даже не лжесвидетельствует. Можешь себе представить частного детектива, который не лжесвидетельствует? Что толку от него как свидетеля?
— На кого он работает?
— В основном на Болдуина и Фрейзера. Это пара старых дронтов
— Что у них за дела?
— У них целая куча корпоративных счетов, которые они унаследовали от своих дедушек.
— В суде сейчас есть что-нибудь интересное?
— Полдюжины апелляций. Иски акционеров. Они постоянно судятся из-за бухгалтерии.
— Что это значит? — спросил Латин.
— О, это когда акционеры узнают, что в казне нет денег, и хотят выяснить, кто и на что их потратил. Я всегда говорю: раз уж они исчезли — какая разница? Кто самый быстрый, того и деньги. Не имеет большого значения, кто он и как это сделал — денег не вернуть.
— Ты когда-нибудь слышал о девушке по имени Лили Трейс?
— Ух ты!
— Кроме этого, ты что-нибудь о ней знаешь?
— Нет. Я никогда не видел ее, кроме как во сне.
— А как насчет джентльмена по имени Калеб Дрю?
— Никогда о нем не слышал.
— Он собирается жениться на Лили Трейс.
— Жениться на ней? — удивленно повторил Московиц. — Слушай, а он умный парень! Я никогда об этом не думал. Свидетельство о браке стоит всего два доллара, а норковые шубы стоят гораздо дороже — даже оптом.
— Пока, — сказал Латин. Он положил трубку на рычаг и сделал маленький глоток бренди. Он вышел из кабинки и прошел через металлическую вращающуюся дверь на кухню.
За ним тут же последовал Гитеррес. Он нес шляпу и пальто Латина. Не говоря ни слова, он помог Латину надеть пальто.
Латин достал из-за пояса брюк короткоствольный “Смит-и-Вессон” без курка и опустил его в боковой карман пальто. Он взял у Гитерреса шляпу и осторожно надел ее.
Гитеррес откашлялся.
— Будь осторожнее, ладно? — неуверенно попросил он.
Латин подмигнул ему и вышел через заднюю дверь.
Апарт-отель “Грейвсенд Мэнор” представлял собой мрачное, величественное здание в стиле массивного средневекового замка. Внутри был вестибюль, напоминающий баронский зал, длинный и узкий, с декоративными балками, гладкими, темными и маслянистыми на фоне высокого белого потолка. Латин прошел по длинному темно-красному ковру к маленькому письменному столу в углу.
— Я хотел бы поговорить с Калебом Дрю, — сообщил он.
Портье был невысоким, пухлым мужчиной с добродушной улыбкой и белыми волосами, которые плавали вокруг его головы, как нимб. Он смахивал на торговца гробами.
— Мне очень жаль, сэр, — ответил он, как будто так и было. — Его сейчас нет.
— Мне очень нужно его увидеть, — сказал Латин. — Вы скоро его ожидаете?
— Нет, сэр. То есть я понятия не имею, когда он вернется.
Латин кивнул и нахмурился, словно обдумывая какую-то важную проблему. Наконец он доверительно облокотился на стол.
— Могу я узнать ваше имя?
— Мистер Хаммерсли, сэр, — сказал портье с легким удивлением.
— Мистер Хаммерсли, я инспектор Уолтерс из отдела убийств. Могу я поговорить с вами по секрету?
— Конечно, — сказал впечатленный Хаммерсли.
— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Макс Латин?
— Латин! — сказал Хаммерсли. — О да, конечно! Я слежу за криминальными новостями с... э-э... немалым интересом. Можно сказать, это мое хобби. Этот Латин очень темная личность — его постоянно за что-то арестовывают. Он ведь частный детектив, сэр?
— Он так утверждает, — сказал Латин. — Но я хорошо его знаю, и, по-моему, он просто мошенник. Мы очень хотим это доказать. У него сейчас неприятности из-за одного убийства.
— Убийства! — повторил Хаммерсли, моргая.
— Да. У него склонность к убийству. До нас дошли слухи, что в прошлом он выполнял какую-то работу для мистера Дрю. Конечно, это не связано с нашим делом, но мы думаем, что Латин, зная, насколько влиятелен мистер Дрю, может попытаться с ним связаться, чтобы воспользоваться его покровительством или даже деньгами.
— Я понимаю, — нетерпеливо сказал Хаммерсли.
— Вы не видели здесь Латина? Он немного похож на меня.
— Я уверен, что заметил бы его, если бы он здесь появился. Я легко узнаю его типаж.
— Обязательно сообщите в участок, если увидите его. Но я думаю — зная хитрую, коварную натуру этого человека, — что он, вероятно, попытается связаться с мистером Дрю по телефону. Я знаю, это очень необычная просьба, но вы, может, мне скажете, не звонили ли мистеру Дрю сегодня вечером, пока его не было? Я уверен, что “Грейвсенд Мэнор” захочет сотрудничать с властями, а этот Латин — настоящая угроза.
— В данных обстоятельствах, — заявил Хаммерсли, — мы можем сделать все, что угодно... — Он пролистал несколько телефонных бланков и положил их на стол перед Латином. — Как видите, если он и звонил, то не назвал своего имени.
— О, он не стал бы называть себя, — сказал Латин, просматривая бланки. — А как насчет этих пяти звонков? Они все от одного и того же человека.
— О нет, — заверил Хаммерсли. — Они не имеют никакого отношения к Латину.
— Не хочу показаться любопытным, но мне хотелось бы быть уверенным…
— Они все от мисс Майан. Мисс Терезы Майан. Она секретарша мистера Дрю. Как видите, она несколько раз звонила сюда сегодня рано вечером. Она сказала, что ей нужно связаться с мистером Дрю по важному деловому вопросу.
— О да, — сказал Латин. — Интересно. Возможно, она могла бы поведать мне что-нибудь о деловых отношениях мистера Дрю с Латином. Я не люблю говорить об этом по телефону. Вы не знаете, где она живет?
— Да. В Хэдли-Хаусе. Это на Дрексель, 1.
— Благодарю вас, мистер Хаммерсли, — сказал Латин. — Мы, сотрудники управления полиции, ценим помощь таких добросовестных граждан, как вы.
— Ничего особенного, — ответил смущенный и довольный Хаммерсли. — Не берите в голову.
|
━━━━❰ГЛАВА IV: МИШЕНЬ ДЛЯ ТЕРЕЗЫ❱━━━━ |
Хэдли-Хаус поражал модернизмом. Он был ухоженным и элегантным, как истребитель. Латин вышел из украшенного зеркалами хромированного лифта на четвертом этаже и прошел по длинному коридору с бледно-голубыми стенами и темно-синим потолком. Он постучал в дверь с номером 412.
Ему открыла Тереза Майан. Латин никогда раньше не видел ее, но сразу узнал по описаниям, которые дали Гитеррес и Дик. Это та самая девушка, которая находилась в ресторане с пьяницей по имени Дон.
На ней был черный атласный халат, который пышно шелестел, когда она двигалась, и ее лицо казалось бледным, неподвижным и задумчивым. Она нисколько не удивилась, увидев Латина. Небрежно кивнула и сказала:
— Заходите.
Латин вошел в квадратную гостиную с низким потолком и пронаблюдал, как она грациозно и лениво направляется к бару в углу. Она налила виски из приземистого графина в два высоких стакана в серебряной оправе и плеснула в каждый по порции содовой. Протянула Латину один из стаканов и указала на диван.
— Присаживайтесь.
Латин медленно сел, держа стакан обеими руками, и стал наблюдать за ней. Он не мог до конца понять, что у нее на уме.
— Вы ждали кого-то — я имею в виду, сейчас?
— Да, — ответила Тереза Майан. — Вас.
— Вы знаете, кто я? — спросил Латин.
Она кивнула.
— Я узнала вас — по фото. Сходство просто удивительное.
— По фото? — медленно и задумчиво повторил Латин.
Тереза Майан улыбнулась ему.
— Вы очень умный мальчик, но вы удивлены, не так ли? Вы ведь не знали, что я ношу с собой фотоаппарат?
— Нет, — честно ответил Латин. — Не знал.
— Причем хороший. Очень хороший. Подождите. — Она вошла в дверь, ведущую в спальню, и вернулась с большой квадратной картонкой в руках. — Будьте осторожнее. Он все еще мокрый.
Она опустила картон так, чтобы он мог видеть мокрый снимок, лежащий на нем. Латин посмотрел, медленно закрыл глаза и снова посмотрел.
Это была его фотография, на удивление хорошая. И очень эффектная. Он стоял на коленях, держа перед собой спичку, и от пламени спички его лицо казалось белым, резким и отчетливым. Кроме того, были отчетливо видны тело, лежащее перед ним на земле, блестящая лужа крови, бледные, расплывшиеся черты лица Стимера Моргана и даже пара темных мусорных баков.
— У меня есть для этого снимка название, — сообщила Тереза Майан. — Я назову его “Пойман с поличным”. Думаю, понятно почему?
— Почти, — согласился Латин. Его лицо стало бледным и слегка напряженным.
— Фотоаппарат сделан специально для репортажной съемки, — объяснила Тереза Майан. — У него чудесная линза. Очень быстрая, очень восприимчивая. Спичка в таком темном переулке оказалась как нельзя кстати.
— Сам вижу, — сказал Латин.
— Я сама проявила этот снимок. У меня есть сногсшибательное оборудование.
— Очень удобно, — сказал Латин.
— Точно. Я достала его для Дона. Ему нравилось делать мои откровенные снимки. — Она разгладила свой халат. — Из меня получилась хорошая обнаженная модель
— Вот как, — сказал Латин.
Тереза Майан рассмеялась над ним.
— Все еще растеряны? Я вам сейчас все объясню. Я знаю, что этот ресторан принадлежит вам, что вы там постоянно ошиваетесь и что вы редкий пройдоха. Это не такой уж большой секрет, как вы думаете. И я знала, что тот дурень, который управляет за вас этим местом — Гитеррес, — видел меня сегодня вечером, когда наткнулся на труп в переулке. Он сделал вид, что никого не заметил, и притворился напуганным до смерти, но меня он не провел. Я поняла, что он узнал меня, и понимала, что вы так или иначе узнаете, кто я такая, явитесь ко мне и попытаетесь шантажировать. Я ведь была права?
— Почти, — согласился Латин.
— Поэтому я решила защитить себя, — продолжила Тереза Майан. — Вы сыграли мне на руку, переместив тело. Теперь у меня больше информации о вас, чем у вас обо мне. — Она указала на фото указательным пальцем с кроваво-красным блестящим ногтем длиной в два дюйма, острым, как кинжал. — Я проявила лишь один негатив. Их у меня гораздо больше.
— А где они? — спросил Латин.
— Не здесь, — сказала она, холодно улыбаясь. — А теперь положите этот снимок в карман и бегите домой. Поглядывайте на него, если вам будет приходить идея ко мне присосаться.
— Ладно, — мрачно сказал Латин. Он поставил стакан на кофейный столик и встал. — Думаю, не стоит вам говорить, что у меня вообще не было подобных мыслей, когда я сюда приехал.
Тереза Майан встала и весело засмеялась.
— Ладно, — снова сказал Латин.
Он по-кошачьи шагнул к ней и нанес удар. Его кулак пролетел не больше шести дюймов и с резким шлепком угодил ей в челюсть чуть ниже уха. Тереза Майан развернулась с изящным шелестом шелка, упала на диван и скатилась на пол. И застыла, лежа лицом вниз.
Латин мгновенно опустился на одно колено и одну руку, как футбольный арбитр, готовящийся объявить нарушение. В другой руке он держал короткоствольный “Смит-и-Вессон” и напряженно всматривался поверх дивана в дверь спальни.
Но ничего не произошло. Он ничего не увидел и не услышал. Прошла минута, потом еще одна. Латин поднялся с корточек, проскользнул в спальню и щелкнул выключателем.
От комнаты веяло модернизмом. Кровать была низкой и широкой. У нее не было ножек, а изголовье представляла собой одно огромное зеркало. На стенах висело множество фото Терезы Майан. Как она и сказала, из нее получилась очень хорошая обнаженная модель.
Латин заглянул в шкаф и в ванную. Прошел через гостиную и заглянул на кухню. Портативное проявляющее устройство стояло на кафельном буфете рядом с раковиной. Теперь его светонепроницаемый колпак был поднят, а рядом выстроились подносы и круглые бутылки с проявляющей жидкостью. Фотоаппарат тоже был там. Карманный немецкий малыш. Задняя крышка открыта. В нем не было ни пленки, ни чего-либо еще, что Латин мог бы увидеть.
В гостиной зашуршал шелк, и Латин бросился к двери. Тереза Майан все еще лежала на полу вялой, изящной грудой.
Латин подошел и посмотрел на нее сверху вниз.
— Ваша беда в том, что вы слишком часто ходите в кино. Сейчас вы имеете дело не с Чарли Чаном. Мне нужны эти негативы. Где они?
Она не шевелилась.
Латин наклонился, без особых усилий взял ее на руки и кинул на диван. Она медленно подтянулась и села. На щеке у нее, в том месте, куда ее ударили, красовалось маленькое красное пятнышко, и она медленно и аккуратно потерла его, глядя на Латина блестящими узкими щелочками глаз.
— Мне вас ударить несложно, — непринужденно сказал Латин. — На самом деле я даже люблю бить людей. Скажите мне, где пленка, или вы отправитесь покупать вставные зубы. Вы сами заварили эту кашу, потому что вы слишком умная. На самом деле Гитеррес не видел вас в переулке. Он правда испугался до смерти. Я пришел сюда не для того, чтобы вас шантажировать. Я не знал, кто вы и что вы находились где-то рядом с тем переулком. Я хотел найти Калеба Дрю, и я думал, что он, вероятно, появится здесь рано или поздно.
— Зачем он вам? — спросила Тереза Майан.
— Я на него работаю.
— Вы лжец.
— Конечно. Поэтому он и нанял меня. Предполагается, что я буду вести переговоры о возвращении украденных драгоценностей Лили Трейс, которые на самом деле не крали.
Ее глаза не моргали и напоминали змеиные.
— Ей хочется внимания. Я собирался сказать Калебу Дрю, что если она хочет его получить, то ей придется держать язык за зубами. Если она не перестанет болтать, все поймут, что это обман. А теперь я хочу эту пленку. Не думаю, что меня обвинят в убийстве или чем-то подобном, но она может доставить мне массу неприятностей. Так где она?
— Тогда что произошло?
— Мы поговорим об этом после того, как я получу пленку.
— Она в верхнем ящике вон того стола.
Стол находился у стены рядом с дверью в спальню. Латин подошел к нему и открыл верхний ящик. Он наклонился, чтобы заглянуть в него, и пуля, предназначавшаяся для его затылка, промахнулась примерно на дюйм и вонзилась в стену прямо перед его лицом.
Латин не обернулся и не выпрямился. Он нырнул головой вперед в дверь спальни. Упав на пол и перекатившись, он вскинул руку и с силой толкнул дверь. Звук ее хлопка напоминал эхо грянувшего выстрела.
Латин перекатился на спину и встал на колени, беззвучно проклиная себя. Тереза Майан ничего не носила под халатом, а на нем не было достаточно больших карманов, чтобы спрятать пистолет. Но он должен был догадаться, что один у нее где-то припрятан. Вероятно, его вытащили из-за диванных подушек.
Раздался еще один выстрел, и пуля проделала аккуратное белое отверстие в двери примерно в шести дюймах ниже ручки. Если бы Латин попытался заглянуть в замочную скважину, она бы попала ему прямо в лицо.
Латину это не понравилось. Тереза Майан могла диктовать свои условия. Он будто видел, что она стоит на коленях позади дивана, опираясь на его спинку. Судя по звуку, она использовала автомат 25-го калибра. Это означало, что у нее есть еще по меньшей мере пять выстрелов. В сложившихся обстоятельствах у Латина не было ни малейшего желания открывать дверь.
Все это напоминало сценарий фильма, который забраковали. Героиня заперлась в спальне, защищая свою честь. Только Латин не был героиней, и у него не было никакой чести.
Он наклонил голову, внимательно прислушиваясь. В гостиной послышались слабые, торопливые звуки движения. Приглушенный шелест шелка, приглушенный стук каблуков. Латин встал и прижался к стене рядом с дверью. Он снова прислушался. Если она не находилась напротив двери, у него был шанс выбраться и найти укрытие прежде, чем она сможет попасть в него.
Он медленно и осторожно потянулся к ручке, но тут же застыл, услышав щелчок замка. Но это был не спальный замок. Это был замок входной двери. Она захлопнулась с глухим стуком.
Латин рывком распахнул дверь спальни и с силой ударил ею о стену. Боясь подвоха, он не показался в дверях. Он остался рядом со стенкой.
До него доносились еле слышные голоса, бормочущие что-то из коридора рядом с квартирой. Лишь голос Терезы Майан звучал вполне отчетливо и громко.
— Выстрелы? Да, я слышала их.
Латин вошел в гостиную, подошел к входной двери и приложил ухо к филенке. Похоже, в коридоре собралась дюжина человек, и все они говорили одновременно. Снова раздался голос Терезы Майан.
— Вам лучше оставаться здесь. Возможно, где-то поблизости бродит грабитель. Конечно, он не мог побывать в моей квартире, но я буду чувствовать себя в большей безопасности, если вы понаблюдаете за моей дверью некоторое время. Это глупо, я знаю, но одна лишь мысль о подобном пугает меня.
— Не волнуйтесь, мисс Майан, — сказал другой голос.
Латин пробормотал ругательство. Если он сейчас выйдет из квартиры, то наверняка начнется бардак. Это было последнее, чего он хотел в данный момент. Его загнали в угол.
Подумав, он небрежно пожал плечами и оглядел гостиную. Атласный халат лежал на полу неопрятной кучей. Латин секунду озадаченно изучал его, а затем до него дошло. На одном из стульев лежало сшитое на заказ габардиновое пальто Терезы Майан. Теперь оно исчезло.
Вещи в спальне для нее были недоступны. Халат был слишком громоздким, чтобы поместиться под спортивное пальто. Она сбросила его и надела вместо него пальто. Это был немного фрагментарный костюм, но сойдет. Обута она была в простые черные замшевые домашние тапочки. Для уличной одежды они казались слегка неподходящими, но она, вероятно, не собиралась никуда идти.
Латин печально покачал головой. Он поставил один из стульев под дверную ручку и начал обыскивать гостиную. Он нашел несколько пачек любовных писем, которые было очень интересно читать, но их авторы подписывались прозвищами, которые ничего для него не значили.
Он прошел в спальню. Там Латин обнаружил набор очень дорогого нижнего белья, кучу бижутерии и еще больше фотографий Терезы Майян. Очевидно, она очень гордилась своей анатомией.
Не обнаружив никакого негатива, он отправился в ванную. Он открыл крышку большой плетеной корзины для белья и застыл в изумлении, глядя в лицо человеку, сидящему на корточках внутри корзины.
После долгого молчания Латин достал из кармана носовой платок и вытер лоб. Лицо человека в бельевой корзине было синевато-красным, а глаза страшно выпучены. Он был мертв.
Латин оставил его там. Он поспешно вернулся в гостиную и взял стакан, который налила ему Тереза Майан. Он было поднес его к губам и замер, глядя в него с каким-то зачарованным ужасом. Он думал о круглых коричневых бутылочках с проявляющей жидкостью, стоявших на сушилке в кухне.
— Боже милостивый, — прошептал Латин. Он сунул палец в виски и осторожно прикоснулся к нему кончиком языка. Быстро поставил стакан на стол.
Он вспомнил, что где-то слышал, что для проявления пленки используется какое-то производное цианида. Тереза Майян, очевидно, также использовала его для смеси. Виски Латина оказалось пропитано ядом.
— Боже милостивый, — повторил он, думая о синем лице человека в корзине для белья.
Его оценка Терезы Майан повысилась на десять пунктов. Она подсыпала цианид в напиток, пока он был в спальне. Она знала, что он услышит, как она разговаривает в коридоре, и не захочет выскочить и начать спор с другими жильцами. Он немного подождет, а пока он ждет, почему бы ему не выпить? А от двух тел избавиться так же легко, как и от одного.
— Да, конечно, — сказал Латин самому себе.
Он подошел к телефону в углу и набрал номер ресторана “У Гитерреса”. Аппарат на другом конце провода успел прозвенеть только один раз, и затем голос Гитерреса проревел ему в ухо:
— Мы закрыты!
— Это Латин.
— Я же сказал, что мы закрыты! Сегодня мы больше ничего не подаем! Если ты придешь сюда и начнешь скандалить, я вызову копов!
— Меня ищут копы? — спросил Латин. — Они тебя слушают?
— Да, ты меня слышал! Я сказал, что сдам тебя или даже убью!
— Это Уолтерс? — спросил Латин.
— Значит, у тебя есть связи с копами, да? Ладно, я сдам тебя людям окружного прокурора! И не думай, что они тебя не заберут!
— Спасибо, — сказал Латин. — Я затаюсь.
Он положил трубку на рычаг и вернулся в ванную. Он обыскал человека с синим лицом и по содержимому бумажника узнал, что его зовут Дональд К. Рейли. Войдя в гостиную, он взял телефонную трубку и набрал другой номер.
Примерно через десять гудков глухой усталый голос произнес:
— Авраам Московиц, адвокат, который никогда не спит.
— Это опять Латин, Эйб.
— Я сейчас надену туфли.
— Не нужно. Я не в тюрьме — пока. Как ты относишься к убийствам, Эйб?
— Я могу прожить и без них. Может, и тебе стоит попробовать?
— Они меня повсюду преследуют и появляются, как только я свистну — иногда даже когда я не причем. Меня ищут люди окружного прокурора, чтобы опросить насчет убийства Стимера Моргана.
— Значит, теперь ты устраняешь конкурентов? Тебе лучше остерегаться федералов. Насколько я понимаю, в некоторых отраслях производства убийство считается недобросовестной торговой практикой.
— Я не убивал Стимера. Они меня даже не подозревают. Они хотят задержать меня, чтобы расспросить о драгоценностях, которые я не собираюсь выкупать у воров, которые их не крали.
— В этом столько же смысла, сколько в решении Верховного Суда. Перезвони мне утром.
— Подожди минутку, — попросил Латин. — Ты упоминал, что Стимер работал на юридическую фирму “Болдуин и Фрейзер”. У них случайно нет дела, связанного с человеком по имени Дональд К. Рейли?
— Рейли, — задумчиво повторил Московиц. — Рейли... О, да. Дело энергетической компании “Катаракта”. Его уже три года таскают по судам. Оно такое же древнее, как сами Фрейзер и Болдуин. Рейли — президент энергетической компании “Катаракта”.
— Что это за дело?
— Все та же старая история. В казне нет денег, в электростанциях нет киловатт, и, даже если бы и были, нет покупателей, которые могли бы их купить. Лопухи хотят знать, почему. Я мог бы рассказать им все бесплатно. Дед Рейли и его папаша были опытными мошенниками. Они могли бы получить власть на реке, расплатиться деньгами Конфедерации, и сделать так, чтобы болваны остались довольны, но он не такой. Я не думаю, что он украл деньги компании — в смысле намеренно. Он, вероятно, потратил их, пытаясь скрестить гигантских панд и плюшевых медведей или пытаясь монополизировать рынок пресс-папье.
— Почему это дело тянется так долго?
— Ну, естественно, Рейли не хочется в тюрьму. А если он когда-нибудь даст показания, то обязательно туда попадет. Он слишком глуп, чтобы убедительно лгать. Он не убедит даже подкупленных присяжных, а мы ничего не можем сделать! Поэтому в первый раз, когда Болдуин и Фрейзер принялись за него, он подкупил судью и добился прекращения дела. Тогда Болдуин и Фрейзер подали апелляцию, добились отмены этого решения и начали заново с другим судьей, которого он не смог подкупить. Так что теперь Рейли слишком болен, чтобы появиться в суде. Он болеет уже полгода или около того. Может, это и так, не знаю.
— Когда я видел его в последний раз, он выглядел очень плохо, — заметил Латин. — Я даже думаю, что кто-то может распустить слух, что я убил его.
— Ты ведь его не убивал?
— Нет.
— Ну, тогда зачем ты мне звонишь? — рявкнул Московиц. — Я тебе уже двадцать раз повторял, что не стану защищать невиновного клиента! Это слишком тяжелая работа. Если ты хочешь, чтобы я уберег тебя от тюрьмы, тогда пусть тебя не хватают за то, чего ты не делал!
— Ладно, я сейчас же пойду и убью кого-нибудь еще.
— Вот это другое дело. Позаботься о хороших, честных свидетелях. Купить их заранее дешевле, чем подкупить потом.
— До встречи, — сказал Латин.
|
━━━━❰ГЛАВА V: ЛИЛИ ДОСТАЕТСЯ❱━━━━ |
Первые тонкие красные лучи солнца ударили в створчатые окна высокого шпиля “Шато Карлтон” и отразились миллионами блестящих лучиков. Сейчас, на рассвете, улицы были тихими и пустыми, и Латин оказался в полном одиночестве, когда прошел мимо фасада здания и свернул в переулок за ним.
Послышался звон мусорного бака, а затем из переулка за многоквартирным домом вышел человек, умело катя бак перед собой. Он поставил его на тротуар рядом с тремя такими же и остановился, чтобы вытереть лоб ярко-розовым платком.
Двое мужчин пересекли улицу и направились к нему. Это были Брюс и Билл, студенты колледжа. Они были в пальто и белых шарфах, и каждый нес под мышкой завернутую в целлофан коробку с цветами. Сегодня утром они не выглядели особенно здоровыми, но на ногах стояли.
Латин замедлил шаг до ленивой походки, наблюдая за происходящим. Брюс и Билл подошли к дворнику и остановились, вытянувшись по стойке смирно.
— Не впустите нас в здание? — спросил Брюс.
— Мы хотим видеть мисс Лили Трейс, — добавил Билл.
Дворник кисло посмотрел на них.
— А вы наглые. После того, что вы вчера устроили…
— Мы пришли извиниться, — сказал Брюс.
Билл молча протянул ему десятидолларовую купюру.
— Ладно... — неуверенно сказал дворник. — Почему бы вам не дождаться подходящего времени, чтобы извиниться?
— Мисс Трейс скоро встанет, — сказал Брюс.
— Она сказала нам, что всегда встает до восхода солнца, чтобы им полюбоваться, — объяснил Билл.
— Ну, хорошо, — сказал дворник, принимая банкноту. — Но никаких драк и криков, запомните. Так, а вы чего хотите?
— Я с этими джентльменами, — сказал Латин.
Брюс и Билл удивленно посмотрели на него.
— Я агент мисс Трейс, — объяснил Латин.
— Ее деловой агент? — спросил Брюс.
Латин небрежно кивнул:
— Вроде того. Вперед, Макдаф!
— Меня зовут Макгилликадди, — поправил дворник.
Он повел их по переулку, а затем по цементным ступеням на темный цокольный этаж. Открыл дверь скоростного лифта и указал на панель управления.
— Он работает сам. Просто нажимайте на кнопки.
Брюс, Билл и Латин вошли в лифт, и Билл нажал кнопку с номером 7. Лифт поднимался с тяжелым, спокойным достоинством.
Брюс откашлялся.
— Надеюсь, мисс Трейс не слишком на нас рассердится. Вчера вечером мы вели себя с ней очень грубо. Мы были пьяны.
— Как вам Присцилла? — спросил Латин.
Брюс и Билл удивленно переглянулись.
— Таксист, который отвез вас к Кэти, — мой друг, — объяснил Латин.
— Ой, — сказал Брюс.
— Думаю, она нам очень понравилась, — сказал Билл.
Латин кивнул.
— Я скажу ей, когда увижу в следующий раз. Ей будет интересно узнать, что она похожа на Лили Трейс.
Наступило мучительное молчание, пока лифт мягко не остановился. Билл отодвинул дверь и последовал за Латином и Брюсом по коридору. Брюс остановился перед дверью с номером 702 и потянулся к позолоченному дверному молотку.
Латин оттолкнул его руку.
— Послушайте!
В квартире раздался грохот, а затем резкий звон бьющегося стекла. Сдавленно и яростно закричала женщина.
Латин попробовал открыть дверь. Она оказалась заперта. Он ударил плечом о филенку. Дверь была толстой и прочной, как каменная стена. Его тут же отбросило назад.
Женщина снова закричала. Брюс и Билл оттолкнули Латина в сторону и вместе ударили в дверь, крякая в унисон. Они ударили сильно и умело, опустив плечи, но дверь оказалась достойным противником. Она даже не скрипнула.
Латин схватил Билла за плечо и оттащил назад.
— Бегите дальше по коридору! В этой квартире должна быть задняя дверь или терраса! Быстро!
Билл помчался по коридору. Латин забарабанил в дверь обоими кулаками.
— Откройте! Откройте дверь!
Послышался еще один грохот, а затем наступила тишина. За дверью кто-то тихо заскулил. Латин яростно дергал ручку, а Брюс дышал ему в затылок.
Замок щелкнул. Латин пинком распахнул дверь и прыгнул в квартиру, пригнувшись и держа в правой руке короткоствольный револьвер.
— Боже мой! — прошептал Брюс.
Лили Трейс сидела на полу, прислонившись к стене и вытянув перед собой округлые голые ножки. Ее волосы были спущены на лоб, и она смотрела сквозь них, как загнанный в угол зверь. На ней была черная шелковая ночная рубашка, от которой почти ничего не осталось.
— Эта тварь! — сказала она, задыхаясь. Она прижимала обе руки к правой щеке. Затем убрала руки, показав четыре красные борозды, которые тянулись из-под ее глаз к уголку рта. Она посмотрела на кровь на своих пальцах и сказала много чего еще, в основном неприличного. Комната выглядела так, словно кто-то пытался запереть в ней приблудный тайфун.
В заднюю дверь гостиной, пошатываясь, вошел Билл. Он болезненно согнулся пополам, лицо его было бледным.
— Она… пнула меня. Я попытался остановить ее…
Он сел на край перевернутого стула и принялся раскачиваться взад-вперед.
Лили Трейс стянула с плеч остатки ночной рубашки и теперь с опаской рассматривала еще четыре параллельных красных пореза, которые тянулись между грудей от ключицы к бедру, как скошенный патронташ. Она подняла глаза и кивнула Латину.
— Забудьте про эту мистификацию с драгоценностями, Латин. Найдите мне эту даму. Я заплачу, сколько бы это не стоило.
— Что мне с ней делать, когда я ее найду? — спросил Латин.
— Закурите сигарету, — сказала Лили Трейс. — И ткните ей в глаз. Или еще лучше — задержите ее, пока я не прибуду и не сделаю это сама. — Она не шутила.
— Я посмотрю, что можно сделать, — сказал Латин. — Хотите, я вызову вам врача?
Губы Лили Трейс распухли, и она криво усмехнулась ему.
— Нет, черт возьми. Меня избивали и похуже, но это было давно. “Близнецы Золотая пыль”
Она вдруг стала нравиться Латину больше, чем он мог себе представить полчаса назад. Он кивнул и улыбнулся ей.
— Я найду ее. Когда я это сделаю, то свяжусь с вами. Приведите свое лицо в порядок. Оно слишком симпатичное, чтобы его портить.
— Спасибо, малыш, — сказала Лили Трейс. — До скорой встречи.
Латин усмехнулся и вышел в холл. Трое или четверо сонных, испуганных жильцов смотрели, как он вошел в грузовой лифт и закрыл за собой дверь. Он нажал кнопку цокольного этажа и поехал вниз.
Дворника нигде не было видно, Латин прошел через цокольный этаж и поднялся по цементным ступеням в переулок.
— Ку-ку, — произнес хриплый голос.
Латин мгновенно застыл. К нему неторопливо подошел инспектор Уолтерс и дружески взял за руку.
— Еще одно совпадение, — поприветствовал он Латина. — Я как раз думал о вас. Я говорил себе: “Интересно, что сейчас поделывает мой старый приятель Латин”. А тут вы. Забавно, да?
— Нет, — сказал Латин. — Я думал, вы собираетесь удерживать офис окружного прокурора подальше от моей шеи.
— Собирался, но вот только один коп доложил, что видел, как Стимер Морган ошивался возле вашего заведения. Где вы были всю ночь, если ответ меня не слишком шокирует?
— Я был заперт в квартире, пока за дверью наблюдали местный сыщик и три старые девы. Мне пришлось ждать, пока они не устанут и не уйдут. Зато теперь я загнал вашего убийцу в угол.
— Мне это безразлично, — сказал Уолтерс. — Потому что я загнал в угол вас. Придурки окружного прокурора были слишком тупы, чтобы заглянуть под золу в вашем переулке, но я ведь не они.
— Пойдемте, — пригласил Латин.
Мистер Хаммерсли все еще находился на дежурстве, когда Латин и инспектор Уолтерс вошли в огромный строгий вестибюль “Грейвсенд Мэнора”.
— Здравствуйте, инспектор Уолтерс, — сердечно сказал он.
Рот Уолтерса открылся от удивления, но прежде чем он успел что-то ответить, Латин мягко произнес:
— Этот человек — один из моих подчиненных. Мне нужно немедленно увидеться с мистером Дрю. Он у себя?
— Да, конечно, — ответил Хаммерсли, — но он строго-настрого распорядился, чтобы его ни в коем случае не беспокоили. Он сказал, что не ответит ни на телефон, ни на звонок в дверь.
— Мне очень жаль, — твердо сказал Латин, — но мы должны его увидеть. Вы дадите мне ключ от его квартиры? Можете положиться на мое благоразумие.
— Уверен, что смогу, — согласился Хаммерсли, протягивая ему ключ с биркой. — Квартира мистера Дрю — 404. Полиция уже задержала этого Латина?
— Конечно, — ответил Латин. — Сейчас он под стражей.
Он направился к лифту, Уолтерс следовал за ним по пятам.
— Выдавать себя за полицейского, — мрачно сказал Уолтерс. — Я не то чтобы против. Меня только поражает, что вы выдали себя за меня, а потом представили меня как моего собственного подчиненного!
Лифт остановился на четвертом этаже, и они прошли по затененному коридору к темной дубовой двери, на которой были выведены с аккуратным наклоном маленькие посеребренные цифры “404”.
— Дадим ему шанс, — сказал Латин.
Он позвонил в дверь и громко постучал в нее кулаком. Ответа не последовало. Подождав немного, Латин вставил ключ в замок и открыл дверь.
Гостиная была квадратной с низким потолком и мебелью из массивного, тяжелого красного дерева. Из левого дверного проема донесся звук душа.
Латин, по-прежнему держа Уолтерса за спиной, заглянул в шкаф, в спальню, в тамошний шифоньер и на кухню, оборудованную под бар. Он вернулся в гостиную и распахнул дверь ванной пошире.
Пар запотевал на зеркале и хромированной арматуре раковины с унитазом и клубился туманными облаками под потолком, покрытом бисеринками влаги. В дальнем конце комнаты стояла римская ванна, сейчас полностью закрытая скользкой мокрой занавеской для душа. За ней шумно плескалась вода.
— Дрю! — громко сказал Латин.
Занавеска задрожала и заколыхалась, а затем Дрю просунул голову за ее край, вытирая глаза от мыла и воды.
— Какого черта... А, это вы. Я не слышал звонка в дверь. Кто это с вами?
— Инспектор Уолтерс, отдел убийств, — представился Уолтерс.
Глаза Дрю расширились.
— О-о. Что ж, чувствуйте себя как дома. Я выйду через секунду.
Латин и Уолтерс вернулись в гостиную. Шум душа в ванной внезапно прекратился, и Дрю вышел в гостиную, завернувшись в махровый белый халат. Выглядел он озадаченным и обеспокоенным.
— У вас неприятности, Латин?
— Небольшие, — признался Латин. — Именно об этом я и хотел с вами поговорить.
— А-а, — неопределенно протянул Дрю. — Что ж, хотите выпить? У меня есть немного вашего любимого бренди.
— Бутылка открыта? — спросил Латин.
Дрю покачал головой.
— Нет. Я редко пью бренди.
— Я выпью немного, — сказал Латин, — если увижу, как вы открываете бутылку.
— Пожалуйста, — удивленно сказал Дрю.
Он нашел ее в буфете за кухонным баром. Под взором Латина он разрезал фольгу и вытащил пробку.
— Что вы хотели? — спросил Дрю.
Латину налили бренди в ингалятор размером чуть меньше аквариума для золотых рыбок. Он с удовольствием понюхал его, сделал глоток и посмаковал.
— Мы ищем Терезу Майан, — сказал он, сглотнув. — Вы ее знаете?
— Конечно, — ответил Дрю. — Она моя секретарша.
— Она была вашей любовницей, так ведь?
— Вроде того, — признался Дрю.
— Но сейчас нет?
Дрю кашлянул.
— Ну, время от времени...
Латин кивнул.
— Понятно. Вы видели ее в последнее время?
— Последние несколько дней — нет. Я не был в своем офисе.
— Она пыталась дозвониться до вас вчера вечером.
— Да, — сказал Дрю. — Она хотела, чтобы я подписал несколько важных писем.
— Она принесла их сюда?
— Нет.
— Она была здесь?
— Нет, — раздраженно ответил Дрю. — Она здесь не была, и ее сейчас здесь нет. Осмотритесь, если не верите мне.
— Осмотримся, — мрачно ответил Уолтерс. — Только не спрашивайте меня зачем. Я всего лишь подчиненный.
— Тереза устроила скандал, когда вы ее бросили? — спросил Латин.
Дрю взял себя в руки.
— Да, устроила. Адский скандал, если хотите знать.
— Но она все еще на вас работает?
Дрю пожал плечами.
— Она хорошая секретарша и много знает о моих делах.
— Вы знаете человека по имени Дональд К. Рейли? — спросил Латин.
Дрю молча уставился на него, а потом медленно произнес:
— Да. Я знаю его. Только не лично. Он президент энергетической компании “Катаракта”. Тереза нашла его на замену мне. Вот почему она не беспокоит меня в последнее время.
— Вы знали, что у Рейли были проблемы с законом?
— Просто иск акционеров, — ответил Дрю. — Это ничего не значит. Из слов Терезы я понял, что он увиливает от них. Они очень скоро устанут.
— Эти акционеры, — сказал Латин, — заполучили парочку адвокатов, которые не устают и — хотите верьте, хотите нет — к тому же честные. Рейли притворялся, что слишком болен, чтобы явиться в суд. Адвокаты наняли частного детектива, чтобы он проследил за ним и доказал, что это не так. Он получил фотографии, на которых тот ест и пьет в ресторане Гитерреса, и подпись Рейли на датированном меню этого ресторана. От таких улик не отмахнешься.
— Ага! — сказал Уолтерс, внезапно прозрев. — Значит, Стимер часто проворачивал свою хитрость со сбором автографов!
— Да, — сказал Латин. — Рейли был слишком пьян, чтобы заметить подвох. Тереза Майан была с ним, но в этот момент отошла. Позже она заметила Стимера, поэтому тот оказался в переулке с перерезанным горлом и вывернутыми карманами.
— Нет! — немедленно запротестовал Дрю. — Тереза не стала бы этого делать…
— Рейли, немного протрезвев, был очень напуган, когда они вернулись в квартиру Терезы, — продолжал Латин. — Тереза напугала его еще больше. Не знаю, что она ему сказала. Вероятно, что-то убедительное, а он был довольно глуп и выпивший. Она сказала ему, что он должен скрыться — уехать из страны. У него были активы, спрятанные здесь и там. Он выписал ей доверенность, чтобы она могла обналичить их и отправить ему.
Латин слегка улыбнулся.
— Разумеется, она не собиралась этого делать. Она даже не дала ему куда-то уйти. Она добавила ему немного цианида в прощальный стакан виски и засунула его в грязную корзину для белья. Она решила вернуться к вам, Дрю.
Дрю зачарованно смотрел на него.
— Я… я не верю... Тереза бы не стала…
— Она пошла и избила Лили Трейс, пытаясь убедить ее, чтобы держалась подальше вас.
Лицо Дрю побелело.
— Лили! — Он повернулся и бросился к телефону.
— С ней все в порядке, — сказал Латин, провожая его взглядом. — Немного побита и помята, но это все. Вам лучше не звонить ей сейчас. Не думаю, что она в очень хорошем настроении. В конце концов, она знает, кто ее избил и почему.
— Ох, — неуверенно произнес Дрю.
— Все, что я хочу знать, — сказал Уолтерс, — где сейчас эта Тереза Майан?
— Я не могу понять, — медленно произнес Латин. — Я был уверен, что она явится сюда. Она не рискнет вернуться в свою квартиру, пока не получит подкрепление или не выяснит, что со мной случилось. Сейчас она должна быть здесь.
— Что ж, ее здесь нет, — сказал Уолтерс.
Латин хмуро смотрел на Дрю, его глаза сузились. Он взглянул на влажные от воды волосы Дрю, на халат. Изучающе посмотрел на дверь ванной, а потом снова на Дрю. Он прочистил горло.
— Можно мне еще бренди?
— Конечно, — сказал Дрю. — Попробуйте с содовой. Я принесу немного льда...
Он сунул руку под маленькую полочку, служившую баром. Латин молча шагнул вперед и, взяв бутылку бренди за горлышко, описал ею блестящую дугу.
Раздался влажный шлепок, когда бутылка ударила Дрю по голове. Тот отлетел к полкам, нагруженным стаканами, и обрушил их вокруг себя со звенящим, сокрушительным грохотом.
— Какими крепкими их делают, — сказал Латин, рассматривая бутылку бренди. — Она даже не треснула.
— Объяснитесь, — угрожающе приказал Уолтерс. — И побыстрее, приятель.
— Загляните в ванную, — сказал Латин. — В резервуар.
Уолтерс прошел в ванную и почти сразу же вышел оттуда.
— Там какая-то дама. Ее утопили.
— Тереза Майан, — сказал Латин. — За ней все время стоял Дрю. Она была без ума от него. У Гитерреса или по дороге туда она заметила Стимера и позвонила Дрю из ресторана. Он позаботился о парне — ее руками. Он угостил Рейли отравленным напитком — опять же с ее помощью. Весь этот план, который я описал, придумал он, только деньги достались бы не Терезе, а ему. Она сделает все, что он скажет, но вот Лили Трейс она не потерпит. Когда Тереза узнала о ней, то пришла в ярость. Она поколотила Лили, а затем, должно быть, сказала Дрю, что сдаст его, если он не перестанет смотреть в ту сторону. Дрю провернул все это дело с Рейли для того, чтобы получить достаточно денег. А деньги ему были нужны, чтобы заполучить Лили. Он не хотел выбрасывать приз после того, как выиграл игру, поэтому он утопил Терезу в ванне.
Он хотел все представить, чтобы она взяла на себя вину за все преступления, а затем бросилась в реку, раскаявшись в своих злодеяниях.
Уолтерс держал в руке маленькую круглую жестянку.
— На ней было только спортивное пальто, а в кармане лежало вот это. Интересно, что это такое?
— Откройте и посмотрите, что там внутри, — предложил Латин.
Уолтерс отвинтил крышку жестянки. Он протянул руку и вытащил длинную полоску 36-миллиметровой пленки.
— Фотографии! — воскликнул он. — Но зачем она таскала их с собой?
— Этого мы никогда не узнаем, — сказал Латин, наливая себе бренди. — Ведь это была непроявленная пленка, а вы ее испортили, когда выставили на свет.