Ф. Макдональд ‘Конец мечты’ ｢1956｣ +
Добавлено: 10 сен 2016, 10:20Автор Клуб любителей детектива
Конец мечты* "Dream No More" by Philip Macdonald Номинанты: Уэйд Миллер: Добро пожаловать на… несчастный случай* "Invitation to an Accident" by Wade Miller Данные о каждом рассказе в вкладке конкретного рассказа (информационный блок) |  |
-
ВНИМАНИЕ
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями.
Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. -
Ф. Макдональд "Конец мечты"
ДЖОН Гаровей должен был приехать в Эль Монро Бич незадолго до полудня. Пока машина спускалась с холма к маленькому городку, приютившемуся на берегу бухты, ограниченной с одной стороны скалами, а с другой — холмами с редкими домами, впереди открывался весь ландшафт. Джон, который жил здесь с раннего детства, практически не замечал окружающих красот. Но для его спутника все было новым, удивительным и волшебным.
Пассажира звали Гейвин Родс. Он был его преподавателем английского языка и другом. Высокий, широкоплечий, хорошо одетый, Родс носил вещи с некой небрежной элегантностью. Красивое, умное лицо с чувственными губами, которые, словно стягивались в полоску, когда он задумывался. Волосы его уже серебрились на висках. Глаза сверкали, пока он с удовольствием оглядывался вокруг.
— Восхитительно, совершенно восхитительно…
— Я был уверен, что вам понравится. Подождите вида с другой стороны. Там еще красивее.
— Неужели, мой мальчик.
Он любил называть людей, которых любил, "мой мальчик" или "моя девочка" в зависимости от пола. Он продолжал осматриваться, не скрывая восхищения, но когда машина притормозила у подножия холма рядом с отелем Эль Морро, Родс вдруг обеспокоено спросил:
— А вы позвонили матери, Джон?
— Ой-ой! — лицо юноши стало озабоченным. — Совсем вылетело из головы. Но не стоит беспокоиться. Мама ничего не скажет. Она любит неожиданности.
— Нет, Джон, — тон был непререкаемым. — Остановитесь и поищите телефон. Быть может, ваша мать и любит неожиданности, но я не собираюсь быть гостем-сюрпризом.
До дома можно добраться по частной дороге, которая под прямым углом сворачивает с приморского шоссе. Все это принадлежит Гаровеям, в том числе серый дом с зеленой крышей и окружающий владение сад.
Миссис Гаровей была в саду и стояла на верхней ступени лестницы, вырубленной в скале и почти вертикально спускавшейся к пляжу тридцатью метрами ниже. Она разглядывала изумрудный океан, золотой песок и крохотные силуэты отдыхающих. У нее на руке висела корзина, наполненная цветами. Это была женщина лет пятидесяти, худощавая, отлично сложенная, которой никак нельзя было дать ее года. Простодушное личико с ровными чертами. Она была очень мила в молодости и сохранила обаяние, благодаря великолепным темным глазам.
Когда раздался телефонный звонок, она бросилась в дом.
— Алло! Джонни? Ты где, мой милый? Ты уже должен был быть дома! — она долго слушала, и улыбка, превращавшая ее в юную девочку, исчезла с ее лица. Да, Джон. Я счастлива познакомиться с твоими друзьями… Но я старая глупая женщина. Я расстроилась, что не смогу располагать тобою только сама. Ну, ладно, привози его.
Она медленно положила трубку и медленно направилась в кухню.
— Поставьте еще один прибор, Молли. Мистер Джон привез на уик-энд своего друга.
Было шесть часов и солнце осыпало золотом море и Тимбер Коув.
Джон и Гейвин лежали на простынях у подножия скал. Они молчали, наслаждаясь миром и спокойствием, теплом и безмолвием, которое нарушали лишь рев океана и пронзительные крики чайки.
Гейвин приподнялся на локте, посмотрел вокруг и спросил:
— Джон, неужели вы не ощущаете того, что вас окружает, мой мальчик? Дом… сад… бухта. И к тому же, святилище.
— Я знал, что вам понравится. Но святилище? Какое?— Дорогой мой мальчик! — рассмеялся Гейвин. — Убежище от всего, что нам обоим не нравится. Шум, суматоха этого проклятого века и водородная бомба! Мне хотелось бы остаться здесь до конца жизни. Уже, наверное, около шести.
— Пора возвращаться. Гейвин, вы же не обязаны уезжать в понедельник. — Джон встал и подобрал простыню.
Гейвин легко вскочил на ноги. По сравнению с ним Джон выглядел неуклюжим и тяжелым.
— Боюсь, надо. Меня ждут Стоуны. Я хотел бы остаться, но… — он улыбнулся.
— Пошлите телеграмму, что заболели, — предложил Джон.
— Не упрямьтесь, мой мальчик.
Тон был резким. Гейвин отвернулся и стал подниматься по вырубленной в скале лестнице, но Джон догнал его.
— Не сердитесь, прошу вас…
Гейвин остановился, оперся о столб с надписью "Частное владение" и рассмеялся:
— Вы забываете, что я маниакальный старец. Простите.
На лице Джона появилось облегчение.
— Я был неловок. Просто сказать, что, если мать выглядит несколько отстраненной… напряженной… то она просто очень робка. В это трудно поверить, но…
— Джон, Джон! Это не имеет никакого отношения к вашей матери. Она очаровательна. Но будет неловко, если я своим отказом обижу столь высокого деятеля университета, как Боб Стоун. Вы, юные плутократы, не совсем понимаете ситуацию экономически зависимых людей, которым поручают ваше воспитание.
— Хорошо, хорошо, — сказал Джон. — Но мне очень жаль…
Гейвин глядел на крутые ступени. Они были высокими и достаточно широкими, чтобы два человека могли подниматься рядом.
— Бросаю вам вызов. Кто первый поднимется наверх?
— Не пожалеете?
— Посмотрим, — усмехнулся Гейвин, занимая позицию, чтобы проскочить по краю там, где лестница делала крутой поворот. — Готов? Вперед!
Они бежали рядом половину лестницы, потом Гейвин опередил Джона, и оказался наверху. Обернулся, чтобы подшутить над Джоном, который дышал, словно морж, но бросив взгляд на лужайку, увидел машину, которая остановилась у гаража. За рулем сидела Энид Гаровей. Рядом с ней торчала голова не очень симпатичной собаки.
Гейвин с улыбкой обернулся к задыхающемуся Джону, который с трудом выговорил:
— Разве… не ужасная… телега?.. Мать не хочет… с ней расставаться…
Залаяла собака.
— А кто пассажир?
— Джилл. Они были у ветеринара… — Джон выглядел обеспокоенным. — Не подходите к нему, пока не познакомитесь.
Миссис Гаровей вылезла из машины, потом выпустила собаку.
— Подержи пса! — крикнул Джон, но тот уже несся к ним. Могучее животное ростом с колли, но с черной и жесткой шерстью. Джон бросился к Гейвину, вопя: — Джилл, лежать!
Но собака обогнула его и продолжила бег. Миссис Гаровей бегом бросилась по лужайке. Широкая спина сына загораживала ей вид. Она отклонилась в сторону и застыла на месте. Джилл сидел, положив передние лапы на ладони Гейвину Родсу. Потом приподнялся и лизнул лицо.
— Ну, и дела! — воскликнул Джон.
Он не сводил глаз с Гейвина и собаки. У него была испуганно-удивленная улыбка. Миссис Гаровей повернулась и направилась к дому.
— Пора заняться обедом.
В ее голосе ощущалась холодность, которую она не могла сдержать. Позже лицо ее подобрело, но сдержанность осталась. Она была настороже, хотя ее поведение беспокоило Джона. Если Гейвин и заметил это, то вида не показал. Прекрасный гость, спокойный и немногословный. Когда они сели обедать, собака улеглась рядом с ним.
— Джон, — резко сказала миссис Гаровей. — Отправь собаку в другое место.
— Но ему здесь хорошо, мама. Если он не мешает Гейвину.
Гейвин словно не заметил напряжения между матерью и сыном, сказал, что ему лестно, потом заговорил о собаках. В разговоре Джон сообщил, что они с матерью купили Джилла щенком у пьяного шведского моряка.
— Вам повезло. Настоящий аристократ! — Джон удивился, и даже миссис Гаровей проявила интерес. Гейвин продолжил: — Ротвейлер хороших кровей.
— Вы, похоже, большой знаток, — кисло проворчала миссис Гаровей.
— Я — кладезь пустых знаний. И как фокусник… — он продолжал болтать, пытаясь разрядить атмосферу, пока Молли не принесла кофе. На подносе стоял темный пузырек.
— Не забудьте принять это вечером! — строго сказала служанка.
Джон нахмурился, увидев, как мать положила на ладонь две крупных желтых капсулы, и с раздражением спросил.
— Неужели нельзя обойтись без лекарств?
Энид Гаровей покраснела, потом побледнела. Чуть не с вызовом положила капсулы в рот, запила водой, не произнеся ни слова. Гейвин воспользовался паузой, достал из кармана плоскую коробочку, извлек пару белых таблеток и проглотил их. Потом обратился к хозяйке:
— Беда с молодыми людьми — они не понимают важности пищеварительного тракта.
Его реплика повисла в воздухе. Джон словно ее не услышал, а миссис Гаровей пробормотала:
— Мне велели принимать смесь витаминов…
Гейвин пожал плечами, но больше не разжал рта. Они перешли в гостиную в неловком молчании. Джон что-то пробурчал и отправился в угол, чтобы порыться в дисках. Миссис Гаровей уселась в свое кресло рядом с роялем. Гейвин сел на диван и стал гладить Джилла по голове, который с умоляющим видом положил ему лапу на колено.
— Мне кажется, — сказал он, — наш друг просится погулять. Можно?
Потом встал и вышел из комнаты в сопровождении собаки. Когда дверь за ними закрылась, Джон подошел к матери и неуверенно спросил:
— Послушай, мама, что ты делаешь? Скажи прямо. Мои друзья тебе не нравятся? Да или нет? К тому же есть правила гостеприимства!
— Я не понимаю тебя, Джон, — она подняла глаза на сына.
— Наоборот, отлично понимаешь, — он с силой втянул воздух. — Будь откровенная и скажи: не желаю видеть в доме Гейвина Родса. Или будь повежливей! Я уже не мальчик. Этот человек — мой лучший друг.
Он отвернулся и принялся расхаживать по комнате. Глаза миссис Гаровей наполнились слезами.
— Я не хотела… я не отдавала себе отчета… что была невежливой с доктором Родсом. Прошу меня простить, дорогой.
— Я не понимаю твоего поведения. Это так не похоже на тебя.
— Джонни, я старая женщина. И ревную. У меня были проекты для нас с тобой, когда ты будешь не с Бетти Лу… — ее голос надломился, и она спрятала лицо на плече сына. Лоб Джона разгладился. Она отодвинулась, достала носовой платок и вытерла слезы. Потом поцеловала сына: — Прости меня, Джонни.
Джон усадил ее, принес стопку коньяка и сел на подлокотник кресла. И принялся рассказывать матери, как зародилась их дружба, когда Джон стал учеником Гейвина. Его глаза блестели.
— Ты даже представить не можешь, что означает для меня такой друг, как Гейвин. Он столько для меня сделал… Он показал мне мое истинное призвание. Я буду писать, мама. Писать! Пока не создам шедевр, достойный нашего имени. Мама, я буду писателем.
— Прекрасно, мой дорогой, — она схватила его за руку, сжала ее. — Может, дашь мне прочесть то, что написал?
— Конечно, завтра же…
— Думаю, надо это отметить… — она услышала лай и шаги Гейвина и поспешила добавить: — Какой шанс! Доктор Родс выпьет вместе с нами.
Атмосфера разрядилась. Потягивая виски, Гейвин сообщил, что Джилл довел его до пляжа.
— Хитрюга, — сказал он, похлопывая пса по загривку, — большая хитрюга! Пока я сбегал вниз — не люблю спускаться и подниматься, как черепаха, — не мешал мне, а шел на четыре ступеньки сзади, не пытаясь обогнать.
Пес поднял морду и положил на подлокотник кресла.
— Какое доверие, прямое подтверждение клише о детях и собаках! — засмеялась миссис Гаровей.
— Хочу заметить, — сказал Гейвин, — не стоит доверять клише. Не всякий человек, которого любят дети и собаки, достоин доверия и интереса. Кто знает? Быть может, я решил похитить ваше столовое серебро. Или еще хуже…
Следующий день прошел нормально, если не считать мелкого инцидента за завтраком, когда Джон отказался встречаться с подружкой детства. Но Гейвин присоединился к матери, и молодой человек уступил. Поэтому хозяйка и гость обедали вместе.
За кофе миссис Гаровей приняла свои капсулы, а Гейвин — белые таблетки.
— Не беспокойтесь за Джона, у него тяжелый переход от юношества к взрослому состоянию.
— Знаю, — она вздохнула, и ее лицо покрылось морщинами. Потом она внезапно спросила: — Джон собирается стать писателем. Что вы думаете об этом? У него есть шансы на успех?
— Вы что-то прочли?
— Да. И мне не понравилось, — она вздохнула. — Мне не показалось, что это хорошо написано.
— У него талант, большой талант, — Гейвин поколебался. — Что касается карьеры, я бы сказал следующее: если Джону надо было бы зарабатывать на жизнь после университета, я бы не стал рекомендовать литературу в качестве профессии. Но у него есть средства. И в этом случае я рекомендую позволить ему писать. Ибо, повторяю, у него есть талант. Надеюсь, вы простите мне откровенность.
— Прощать не за что, — улыбнулась миссис Гаровей. Да, Джону не надо зарабатывать на жизнь. Мы живем просто, поскольку я не люблю показной роскоши. Но денег у нас больше, чем надо…
Когда Джон вечером вернулся домой, фары осветили ворота гаража и человека, стоявшего рядом с открытой дверцей машины матери. Услышав визг тормозов, человек выпрямился. Это был Гейвин. Рядом с ним, виляя хвостом, стоял Джилл, державший в пасти толстую палку. Джон высунулся из машины.
— Добрый вечер! Что вы делаете?
Гейвин подошел к Джону, вытирая руки носовым платком.
— Вытираю руки. Разве нельзя? И все из-за Джилла. Он притащил палку с пляжа. Я бросил ему ее, но она закатилась под машину вашей матери. Доставать пришлось мне.
— Ох уж этот пес!
— Вы рано вернулись. Как поживает юная леди?
— Хорошо. А как вы поладили с матерью?
— Отлично. Она предложила мне погостить еще. Я съезжу к Стоунам и вернусь в среду.
В среду Гейвин с чемоданом в руке первым вылез из автобуса в Эль Морро. Огляделся и с улыбкой направился к машине Джона. Увидев водителя, он бросился к нему.
— Боже, Джон, что случилось? — На лбу и щеках Джона белел пластырь. Правая рука была забинтована от локтя до кисти. Гейвин бросил чемодан на заднее сиденье, сел в машину и сухо спросил: — Итак.
— Не беспокойтесь, небольшая авария. Мамина машина… — он засмеялся и тронул с места.
— Но вы же никогда не водите эту старую колымагу.
— Позавчера решил ее испробовать. Когда вы уехали. Мать попросила заменить шину. Тормоза мне показались не в порядке, но я решил рискнуть. На спуске к гольф-клубу я ехал со скоростью семидесяти километров в час, как вдруг заметил красный сигнал и два грузовика. Хотел затормозить, но тормоза отказали! Пришлось прыгать на ходу. Упал в канаву, но остался цел. А машина врезалась в грузовик и превратилась в груду металла.
— Что случилось с тормозами?
— Похоже, протек главный цилиндр. Старушка, ничего удивительного.
— К счастью, за рулем сидела не ваша мать. Она… могла разбиться.
Несколько дней пролетели незаметно. Но однажды за завтраком Гейвин объявил об отъезде и сказал:
— А теперь о главном. В Лос-Анджелесе Толлеры играют "Рай глупцов", и я перед отъездом хочу отвезти вас с матерью на этот спектакль, а перед этим мы пообедаем в городе. Джон мог бы нас отвезти, но у меня небольшая загвоздка — встреча с адвокатом. И надо быть в городе чуть раньше.
Они договорились встретиться в ресторане Эскофир в семь часов. Но, оказавшись в городе, Гейвин отправился не к адвокату. Он отыскал большую аптеку и через некоторое время вышел из нее с небольшим пакетом. Продолжил прогулку, зашел в ювелирную лавку, еще одну аптеку, в магазин "Все для дома и сада".
Они возвратились домой без двадцати час. В гостиной их ждал холодный ужин. Чуть позже Гейвин вышел и вскоре вернулся с двумя пакетами. Он сделал подарки хозяевам — Джону роскошную зажигалку, а миссис Гаровей миниатюрную лампу в серебряном корпусе.
Через час миссис Гаровей в халате, наброшенном на ночную рубашку, зашла в спальню Джона. Тот читал, но выглядел несчастным.
— Отличный вечер. Я давно так не развлекалась.
— Да, было здорово. Благодаря Гейвину. Если он что-то делает, то делает отлично. Классный тип, мама? Как ты думаешь?
— Он очарователен. Самый очаровательный человек из всех, кого встречала, — она встала и поцеловала Джона. — Тебе лучше поспать. Ты обещал закончить свою историю до отъезда Гейвина.
Гейвин сидел за столом в своей спальне. Он достал из пакета несколько желтых капсул, открыл одну и высыпал содержимое. Потом наполнил ее серым веществом и коричневатыми кристалликами из другого пакетика. Соединил половинки и с удовлетворением осмотрел капсулу. Она была идентична тем, которые Энид Гаровей принимала за кофе. Все. Никаких трудностей. Он посмотрел капсулу на свет и осторожно положил в карман.
Будильник прозвонил в половину восьмого. Гейвин встал, принял душ, побрился. Вместе с Джилл вышел из дома. Обошел сад и добрался до ограды, где стоял мусоросжигатель. Открыл крышку и бросил в черную пасть газету со всем содержимым. Достал спички, поджег бумагу и кочергой размешал пепел. Потом направился к пляжу. На этот раз он спускался вниз без особой спешки. На пляже никого не было. Легкий бриз с океана кружил голову, как хорошее шампанское. Волны сверкали золотыми искорками. Гейвин шел размашистым шагом и глубоко дышал. В половине десятого он вернулся в дом. Гейвин выглядел свежим и отдохнувшим, словно проспал всю ночь. Гейвин зашел к Молли и плотно позавтракал.
Миссис Гаровей спустилась в одиннадцать часов, а в полдень появился и Джон. Он сообщил, что перепил накануне и с завистью глянул на Гейвина.
Тот рассмеялся:
— Мой мальчик, вам просто надо отдышаться, — и изложил программу. — Позавтракать, одеться, сыграть в теннис и искупаться.
Джон надулся.
— Мне надо работать. Вы же хотите, чтобы я закончил эту сказку…
— Мальчик мой, с такой головой вы ни на что не годитесь.
Программа была выполнена до мелочей, и Джон вернулся работать уже за полдень. Он ощущал себя в отличной форме. Но потерянное время не нагонишь, и к аперитиву он вышел с озабоченным видом.
— Гейвин, я не успею закончить.
— В детстве няня мне говорила — слово невозможно не существует. Думаю, она была права.
Миссис Гаровей подхватила:
— Ты сумеешь, Джон.
До конца обеда все молчали, потом Гейвин вдруг сказал:
— А почему бы вам, мой мальчик, не выпить кофе в кабинете во время работы? Я часа на полтора отправлюсь на пляж, где вы меня и найдете, — он улыбнулся миссис Гаровей. — Вы не против, если я возьму на прощальную прогулку Джилл.
— Конечно, берите. — Миссис Гаровей протянула руку к флакону с витаминами. — Чуть не забыла.
Она достала две капсулы, не глядя на Гейвина. Его лицо на несколько мгновений побледнело и скривилось, как у человека, готового сделать нечто выше своих сил. Но он быстро взял себя в руки. И когда Энид запивала капсулы, произнес:
— Вы правы, настал медицинский час.
Достал свою коробочку и тут же неловко выронил ее. Попытался поймать ее, но ударил кистью по флакону миссис Гаровей, и тот тоже упал. Капсулы рассыпались по столу. Гейвин схватил флакон, словно пытаясь поставить его вертикально, но выронил последние капсулы.
— Черт… Какой я неловкий!
Сунул свою коробочку в карман, продолжая держать флакон в левой руке. Миссис Гаровей улыбнулась и принялась собирать со стола капсулы. Гейвин вынул из кармана правую руку, в кулаке была зажата приготовленная ночью капсула.
— Позвольте, я соберу… — первой он бросил в флакон свою капсулу, накрыв ее остальными, чтобы она осталась на дне. Она даже пересчитал капсулы: — Семьдесят шесть. Верно?
Миссис Гаровей кивнула.
— Думаю, да. Впрочем, это не имеет никакого значения…
Они немного поболтали о Джоне, Джилл и новой машине, которую она собиралась купить. Наконец настал момент, когда Гейвин встал:
— Пора пройтись с Джилл.
Услышав свое имя, собака вскочила и завиляла хвостом, не спуская глаз со своего идола. Гейвин улыбнулся хозяйке и повернулся к собаке.
— Сейчас пойдем, только переодену обувь.
Он медленно поднялся вверх, слыша стук машинки. В комнате он заперся и рухнул на стул, словно ноги перестали его держать. Застегивая пляжные сандалии, он вел мысленные подсчеты: "Семьдесят шесть из расчета двух капсул в день… значит, тридцать восемь дней… иными словами пять недель… меня уже давно здесь не будет и, наконец, стану другом сироты…"
Он сбежал вниз, собака неслась по пятам. Они выбежали из дома и направились к лестнице, ведущей на пляж. На полпути он встретил миссис Гаровей. Он хорошо видел ее лунном свете. Она держала в руке букет роз, которые вскинула над головой, увидев Гейвина.
— Срезать цветы — настоящий порок. Неужели нельзя оставить в покое эти несчастные создания.
— Быть может, они радуются, что их срезали именно вы.
Она едва сдержала смех.
— Вам бы дипломатом быть.
И продолжила путь к дому, не заметив прощального жеста Гейвина, который направлялся к лестнице в скале.
Он вновь овладел нервами и, насвистывая, стал быстро спускаться по лестнице. Вскоре он достиг поворота. Свист внезапно прекратился. Гейвин споткнулся, упал головой вперед. С его уст сорвался странный крик, потом наступила тишина, которую нарушал только грохот прибоя.
Услышав крик, миссис Гаровей насторожилась, потом выронила букет и бросилась к спуску. Когда она оказалась на лестнице, послышался жалобный стон собаки. Миссис Гаровей продолжала спускаться по ступеням. На повороте остановилась. Внезапно наклонилась и отвязала проволоку, натянутую в пятнадцати сантиметрах от земли. Потом подошла к столбу и отвязала второй конец. Смотала проволоку в моток. Снизу доносился отчаянный вой собаки. Она услышала, как Джон открыл окно:
— Джилл, Джилл, кто-то внизу Что случилось?
Миссис Гаровей скрывала скала. Она закричала:
— Джон, Джон! Быстрее. Гейвин сорвался! — и спокойно засунула проволоку в карман.
В полночь все закончилось. Миссис Гаровей закрыла дверь за доктором Гундареном и, закрыв глаза, прислонилась к притолоке. Тишина в доме окутывала, словно слишком просторный саван.
Она устала, но все закончилось. Тело Гейвина Родса увезли. Закончилось все — сирены, "скорая помощь", вопросы, соболезнования. Уф!
Джон крепко спал — Гундерсен ввел ему сильное снотворное. Спала и Молли. Миссис Гаровей осталась одна. Она открыла глаза и медленно направилась к этажерке с телефоном. Внизу, как всегда стояла ее корзина с цветами. Она достала моток и бросила его на секатор. Потом пошла по коридору на кухню. Отсюда слышался ропот океана. Она подошла к двери, выходящей на двор. Приоткрыв ее, увидела Джилл, лежавшего на подстилке. Собака, услышав ее, даже не подняла головы.
Миссис Гаровей направилась к раковине. Открыла кран с холодной водой, потом достала из шкафа флакон с желтыми капсулами. Вернулась к раковине, включила дробилку. Лезвия заскрипели, дробя капсулы одну за другой.Информационный блок*Библиография*"Dream No More" by Philip Macdonald; 1st ed: EQMM, ноябрь 1956 г.
Другие публикации: EQMM, ноябрь 1955 г.; EQMM (Великобритания), ноябрь 1955 г.; “The Man Out of the Rain” (авторский сборник), 1955 г.; EQMM (Австралия), июль 1956 г.; EQMM no133, 1956 г.; “Ellery Queen’s Anthology Mid-Year”, 1964 г.; etc.Перевод:*“Студенческий меридиан”, №11, 2005 г.Примечание:*Рассказ был экранизирован в телесериале "Роберт Монтгомери представляет" (Robert Montgomery Presents) в 1956 году. -
У. Миллер: "Добро пожаловать на… несчастный случай"
- Предисловие | +
- ОБЛАДАТЕЛЬ ВТОРОГО ПРИЗА
Приветствуем Уэйда Миллера, впервые появившихся на страницах EQMM с увлекательной историей о современном рыцаре в сияющих доспехах, о современной девушке, попавшей в беду, и, конечно же, о драконе — разумеется, очень современном драконе... Вы, наверное, заметили, что мы упомянули Уэйда Миллера во множественном числе. Как и имена "К. Патрик" и "Эллери Куин", имя "Уэйд Миллер" — это совместное творчество в сфере криминальной литературы. Псевдоним по структуре очень прост: берем фамилиюРоберта Уэйда*, добавляем фамилиюRobert WadeУильяма Миллера*, и вуаля! — Уэйд Миллер.William Miller
Эти ребята (подобные мужские творческие команды часто называют "ребятами" независимо от возраста их участников) во многом похожи друг на друга. Оба родились в 1920 году. Учились в одной средней школе в Сан-Диего, где почти сразу же вместе начали сочинять разные истории. Они продолжали писать и в старшей школе, и в колледже, вплоть до начала Второй мировой войны. Чтобы не расставаться, друзья вместе пошли в армию. Но американские Военно-Воздушные силы распорядились по-своему: Боб Уэйд в звании сержанта провел большую часть времени в Северной Африке и Италии; Билл Миллер (тоже в звании сержанта, заметьте!) служил в США и на Филиппинах. Но, несмотря на военно-географическую разобщенность, Боб и Билл продолжали сотрудничать. Держа связь по почте, они написали свой первый детективный роман "Deadly Weapon". И с тех пор они всегда работали только вместе!
Сегодня ребята и их семьи живут в районе Спринг-Вэлли, недалеко от Сан-Диего. Они делят один кабинет в здании бывшего театра. И даже состав их семей удивительно — нет, невероятно! — похож: по одной жене, по одной восьмилетней дочке и по одному маленькому сынишке!
Будучи "командным" игроком, Уэйд Миллер написал около двадцати романов, в том числе прекрасный сериал о детективеМаксе Фесдее*. А призовой рассказ "Добро пожаловать на… несчастный случай" — это первая попытка соавторов выйти из "романного" формата. Итак, ребята, мы вас спрашиваем: не сочините ли вы какую-нибудь историю о Максе Фесдее специально для EQMM?Max Thursday
© EQMM, июль 1955 г.
ВОЗМОЖНО, Альберт Магнум до сих пор не женился только потому, что еще ни разу не спас какую-нибудь девушку, попавшую в беду. Хотя многим женщинам он нравился. Они восхищались его стройной фигурой, его изысканными манерами и даже его аккуратными усиками, но, казалось, никто и никогда не замечал бравого блеска в его глазах. Альберт Магнум был чрезвычайно галантным мужчиной. Он был одним из тех редких индивидов, которые не видели ничего смешного в образе Дон Кихота. Он боготворил женщин и был на все для них готов, но предпочитал, чтобы женщина чинно шествовала с ним под руку, а не таяла в его объятиях.
В тот вечер, когда Альберт Магнум пришел отобедать с супругами Понд, с моря дул сухой и горячий ветер. Этот ветер гнал знойный воздух по всей Бедсоул-драйв — улице, которая считалась старейшей и самой респектабельной не только в районе Оркестра-Бич, но, возможно, и во всем Сан-Диего. Этот ветер заставил Магнума чувствовать себя сухим листом, потерянным и никому не нужным. В жизни сорокалетнего холостяка подчас бывают такие мрачные моменты.
И все же он бодро улыбнулся, когда позвонил в колокольчик входной двери дома, до сих пор называемого "старым домом Скиллетов". Дверь открыла Вирджилия, которая уже два года как сменила свою девичью фамилию на Понд.
— Альберт! — приветствовала она своего старого друга.
Сегодня он действительно чувствовал себя старым, в отличие от этой блистательной женщины. Тонкие руки, которым он доверил свою шляпу, выглядели намного моложе его собственных, хотя они с Вирджилией вместе выросли на Бедсоул-драйв.
— Мила как всегда, — похвалил хозяйку Альберт. — С нашего первого урока танцев ты нисколько не изменилась. В чем твой секрет?
Он постеснялся отвесить глубокий поклон: не хотел сегодня демонстрировать лысину на макушке.
— Мой секрет? — пискнула Вирджилия, потом облегченно и с пониманием рассмеялась. — Ой, опять ты со своей галантностью.
Она повела его по коридору. Альберт был разочарован. Вирджилия отказалась говорить о том, что, возможно, могло бы замедлить неумолимый бег времени.
Что ж, наверное, брак сохраняет женщине молодость. А у Вирджилии это был уже второй брак. Она была стройная и белокожая, с шикарными каштановыми волосами. Хрупкие черты лица выдавали породистость, но на самом деле это был результат строгой диеты и намеренного избегания солнечного света. Вирджилия принадлежала к семейству владельцев фирмы по торговле посудой. Ее дед приехал в Калифорнию на фургоне, под завязку набитом товаром. Это служило для Альберта Магнума некоторым утешением, поскольку его собственный прадед прибыл в страну на корабле и, более того, владел этим кораблем; и сведения об этом можно было легко обнаружить на стенде в музее, в совет директоров которого входил Альберт.
— Сколько мы с тобой не виделись? — верещала Вирджилия с воодушевлением несколько большим, чем это казалось необходимым. — Так, чтобы поговорить по душам, а не просто "здрасьте — до свидания". Ты знаком с моим мужем? Джозеф решил, что нам не следует превращаться в затворников. Он настоял, чтобы, несмотря на наш брак, я не забывала своих старых друзей и… А вот и Джозеф!
Они вошли в гостиную. Старинная резная мебель выглядела так же великолепно, как и прежде. Подумать только, еще на прошлой неделе он почти не помнил, что когда-то водил милую Вирджилию Скиллет на танцы, катался с ней на лодке, выезжал на пикник. А сегодня вечером он ужинает с Вирджилией Понд. За это время она успела побывать и миссис Кэмпбелл Бедсоул. Жаль, что Вирджиния отказалась от фамилии Бедсоул. В конце концов, прапрадедушка Бедсоула приехал в район Оркестра-Бич еще до появления здесь семейства Магнумов, и именно Бедсоул построил пирс и прибрежную эстрадную площадку для воскресных концертов. Конечно, теперь эта площадка стояла заброшенной, да и нынешний Кэмпбелл Бедсоул был не чета своему предку, но тем не менее Вирджилии не следовало...
Пожимая руку гостю, Джозеф Понд до боли сжал пальцы Альберта Магнума. Понд как-то умудрялся оставаться радушным и при этом совершенно не улыбаться.
— Выбирай, Ал."Манхэттен"*или просто виски?Manhattan — коктейль на основе виски и вермута.
— А у вас есть портвейн?
К счастью, портвейн у Пондов оказался, поэтому Магнум пил вино (как это делал и его отец), Вирджилия "уговорила" несколько "Манхэттенов", а Понд потягивал чистый виски с одним-единственным кубиком льда.
Джозеф Понд был крупным, розовощеким мужчиной с пористой кожей лица, напоминавшей красный песчаник. Волосяной покров на его руках доходил до самых запястий. Магнум знал Джозефа по яхт-клубу, где некоторые считали его выскочкой, поскольку он ухитрился сколотить состояние, даже не являясь уроженцем Южной Калифорнии, а тем более — района Оркестра-Бич. Джозеф Понд занимался недвижимостью.
Продолжая вести светскую беседу, Магнум думал о том, что хорошенькая, жизнерадостная Вирджилия зря вышла за Понда. Ей было бы лучше с щедрым Кэмом Бедсоулом, который хотя бы сделал вид, что подливает воду в свой виски.
Понд прервал светскую беседу словами:
— Знаешь, Ал, что я прочитал о картинах в твоем музее? Что там куча обнаженных женщин, и все в таком роде.
— Ох уж эти газетчики! — Магнум вымученно улыбнулся. — Просто не все соответствует, так сказать.
Согласно контракту картины должны были показывать деятельность коренных индейцев Сан-Диего, но не так, как это изобразил художник.
— Совсем голые? — спросила Вирджилия с неуместным интересом.
Наверное, несколько "Манхэттенов" придали ее бледным глазам такой нетерпеливый блеск.
— А почему я не читала об этом?
Магнуму стало неловко.
— Ну… — протянул он, — мужчины носили гульфики… вы бы так это назвали.
Что касается того, во что были одеты женщины, тут Магнум оказался в некотором затруднении. Он не слишком разбирался в физиологии. Когда ему надо было упомянуть какую-то из обычно прикрытых одеждой частей тела, он подыскивал эвфемизмы, например "животик" вместо "живот", "брюхо" или, не дай Бог, "пузо". Однако, припомнив тех индейских девушек на картинах, Магнум надолго замолчал.
— В общем, пестрая компания, — прокомментировал Понд. — Думаю, ты был против этих экспонатов.
— Нас было двое, кто пытался возражать.
Второй была престарелая миссис Бедсоул, благослови ее Господь. Ей было восемьдесят пять лет.
Вирджилия вздохнула.
— Жаль, — сказала она. — Я имею в виду, жаль, что у Джозефа нет времени заседать в каких-нибудь общественных комитетах. Сейчас он так много работает, что почти не бывает дома. И я не могу заставить его побольше отдыхать.
— Я уверен, дорогая, что все можно исправить, — нетерпеливо махнул рукой Понд. — А на твоем месте, Ал, я бы повесил не картины, а художника.
На улице порывисто завыл ветер, и в заднюю часть дома оглушительно ударил какой-то крупный предмет. Магнум обрадовался, что можно перевести разговор на другую тему.
— Что это было? Дерево?
Собственно, это было похоже на сцену из"Падения дома Ашеров"*: в дом входит леди Мэдилейн, только что восставшая из могилы."Падение дома Ашеров" — знаменитый рассказ Эдгара Алана По, опубликованный в 1839 году.
— Да нет. У меня работали маляры: делали ремонт на втором этаже. Они оставили снаружи свои леса и подвесные козлы. Вот ведь идиоты! Наверное, не ожидали, что поднимется такой сильный ветер.
За обедом Понд обсуждал вопросы канализации. Это было как-то связано со стоимостью недвижимости в соседнем районе, где избирателей больше волновали септики, нежели политические реформы. Понд смотрел в будущее. Ему было плевать, как будет работать канализация и сколько будут стоить дома — для других, естественно. Вирджилия попыталась перевести разговор на благоустройство, которое ее муж обеспечивал в их собственном доме.
— А какая у нас садовая мебель! — воскликнула она. — Мне очень нравится. Джозеф все сделал своими руками. Не хочешь ли посмотреть, Альберт?
— Если собираешься на улицу, дорогая, — сказал Понд, — то надень пальто. Там сильный ветер.
Он отодвинул чашку c недопитым кофе, встал из-за стола и вышел из комнаты.
Дождавшись, когда на лестнице стихнут шаги ее мужа, Вирджилия тоже поднялась.
— Можем идти, Альберт.
Через стеклянную дверь бильярдной они вышли в сад за домом. Теплый восточный ветер все еще завывал, заставляя деревья и кусты стонать и дрожать, словно от боли. Вирджилия нащупала на стене выключатель и щелкнула им. Когда ничего не произошло, она философски заметила:
— Что ж, лампочки иногда перегорают.
Над их головами качнулись и дважды ударились о стену дома строительные козлы, подвешенные на веревках. Магнум слегка подпрыгнул от неожиданности.
— Твоему мужу надо опустить эту штуку, — сказал он. — А то она ночью не даст тебе уснуть.
— Ну, я-то сплю очень крепко.
Они пересекли террасу, выложенную плиткой, и Магнум, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте, бурно похвалил железную садовую мебель, сконструированную лично Джозефом Пондом.
— Он любит мастерить, — объяснила Вирджилия. — Превратил старый каретный сарай в мастерскую и делит ее с садовником. Они с садовником большие друзья.
Рядом рос куст гибискуса. Вирджилия сорвала единственный бледно-розовый цветок и прикрепила его к своим каштановым волосам. Потом она ухмыльнулась, и в ее дыхании все еще чувствовался сладкий аромат "Манхэттена".
— Я словно язычница. Неужели те индейские девушки действительно голые?
— Твой отец тоже не одобрил бы такого, — проворчал Магнум.
Вирджилия включила свет в бывшем каретном сарае, и Магнум оглядел незнакомые ему предметы. Верстак, пара станков (как он предположил, токарных), ряды ножовок и напильников разных размеров. У стены рядом с дверью стояли садовые инструменты, а выше, на полке — коробки и банки с инсектицидами. На каждой емкости была наклейка с изображением черепа и скрещенных костей, а также с названием содержимого. Ближайшим к Магнуму быларсенат*чего-то там.Арсенаты — соли мышьяковой кислоты.
Он так и не узнал, чего же это был арсенат, потому что Вирджилия внезапно выключила свет.
— Хотела бы я родиться голой, — пробормотала она в наступившей темноте. — Ну, понятно, я такой и родилась, но мне хотелось бы жить обнаженной и ничего не скрывать.
— Да будет тебе, старушка.
— Ты просто никогда не мечтал, вот и все.
Вирджилия громко икнула. Потом поспешно повернула голову и посмотрела в сторону дома. Окна наверху были темны.
— Одна работа и никаких развлечений. Два года он заботливо выстраивал мое счастье. Мне надо с кем-то поделиться.
— Чем именно ты хочешь поделиться?
Они стояли близко друг к другу в дверях каретного сарая, и Магнума вдруг охватило романтическое чувство: желание покровительствовать и защищать. Он погладил Вирджилию по плечу так, как погладил бы домашнее животное, с которым хотел бы подружиться. Сквозь легкую ткань платья Магнум почувствовал, что женщина дрожит.
Вирджилия слегка отстранилась, потом коротко вздохнула и выпалила свою тайну:
— За последнее время я один или два раза встречалась с Кэмом.
Что на это можно было ответить? Флаг тебе в руки? Молодец, подружка? Магнум никогда не одобрял внебрачные связи, несмотря на выдающиеся прецеденты старых времен (взять, например, королевуГвиневру*), но, с другой стороны, он гораздо больше уважал Кэма Бедсоула, нежели Джозефа Понда. И в конце концов, некоторое время Вирджилия была миссис Кэмпбелл Бедсоул, а это должно иметь какое-то значение. Магнум был взволнован, но чем именно, он и сам не мог понять. Он прочистил горло и даже открыл рот… однако не произнес ни слова.Guinevere — супруга легендарного короля Артура. Один из первых и эталонных образов Прекрасной Дамы в средневековой куртуазной литературе. Легенда гласит, что Ланселот, один из рыцарей короля Артура, избрал Гвиневру своей дамой сердца, совершал ради нее подвиги и, возможно, склонил к супружеской измене.
Вирджилия, этот восхитительный образец женской логики, сказала:
— Давай вернемся в дом и послушаем новые пластинки. Не знаю, с чем там Джозеф так долго возится?
Они молча пересекли сад. Ветер стих. Магнум остановился ужакаранды*, а Вирджилия пошла вперед. Он якобы искал в карманах мундштук; но на самом деле ему захотелось минутку побыть одному, чтобы привести мысли в порядок. Думать о волнующих материях, идя рядом с Вирджилией, было бы неблагородно.Ввечнозеленое дерево, растущее в основном в тропической и субтропической зоне.
Женщина уже взошла на выложенную плиткой террасу и приблизилась к открытой двери, когда Магнум вновь услышал стук подвесной деревянной конструкции о стену дома. Он машинально поднял голову и посмотрел сквозь ветви жакаранды.
В тот страшный момент Магнум не мог пошевелиться. Ему хотелось подбежать к Вирджилии, обнять ее, прикрыть своим телом; но все, на что он был способен, — это стоять с открытым ртом, глубоко засунув руки в карманы.
— Вирджилия!
Это был его, Магнума, голос, но какой-то высокий и панически дрожащий.
Она повернула к нему бледное лицо, потом глянула вверх, и ее глаза расширились от ужаса. С высоты второго этажа на землю рухнул один конец малярных подмостков. Деревянный брус ударился о плиточное покрытие, и полуподвешенная платформа задергалась, затанцевала, словно чудовищная марионетка. Козлы ударились о стену дома, разбили стеклянную дверь. Через мгновение дикий танец закончился, и все стихло.
Альберт Магнум, спотыкаясь, побежал на террасу. Он снова услышал — как будто со стороны — свой крик. Вирджилия лежала на полу бильярдной. Осколки стекла сверкали на ее платье.
Понд вошел в комнату с другой стороны. Через руку Джозефа было перекинуто пальто его жены.
— Вирджилия! О, Господи!
Двое мужчин одновременно опустились на колени рядом с лежащей женщиной.
Вирджилия не пострадала, но ее била крупная дрожь.
— Я успела, — прошептала она. — Успела упасть. Меня не задело.
После визита врача, который отсмотрел Вирджилию и уложил ее в постель, дав снотворного, двое мужчин снова сидели в большой гостиной. Когда волнение немного отпустило, Магнума вдруг пронзила безумная мысль. Вирджилию чуть не убили. Только его крик спас ей жизнь, настолько близко приблизилась к женщине смерть. Магнум в бессилии наморщил лоб.
— Как это могло случиться?
— Проклятые маляры, — прорычал Понд.
Его пальцы злобно терзали цветок гибискуса, упавшего с волос его жены.
— Они не должны были оставлять свои козлы на таком ветру. Да и я хорош! Мог бы и сам спустить их вниз.
— Но веревка была новая, — сказал Магнум. — Совсем новая, почти в дюйм толщиной. Разрыв…
— Она не просто порвалась, — резко прервал его Понд. — Ты видел веревку, Ал. Она протерлась насквозь. Должно быть, на железном шкиве подъемного механизма была выбоина, которая постепенно подрезала волокна. Веревка перетерлась, а потом ветер довершил дело.
Эта версия звучала правдоподобно, и Понд высказал ее деловым тоном в полностью освещенной комнате. Однако, лежа в темноте своей холостяцкой квартиры, Магнум до утра не мог уснуть, слушая завывание ветра за стеной.
Он вертелся на постели, раз за разом переживая случившееся. Никогда прежде с ним такого не бывало. Можно подумать, его пригласили на… несчастный случай. Вот ведь странная идея… Наверное, это из-за ветра лезут в голову всякие мысли…
Вдруг Магнум резко сел на кровати. Он даже задрожал от волнения. Когда козлы упали, ветра не было!
Первым его порывом было позвонить в полицию. К счастью, он сразу смог представить результаты разговора. "Офицер, я хочу сообщить о покушении на убийство. Мистер Джозеф Понд с Бедсоул-драйв сегодня вечером пытался убить свою жену". "Покушение на убийство на Бедсоул-драйв? У вас есть доказательства, сэр?"
Доказательств у Магнума не было. Пытаясь вспомнить что-нибудь изобличительное, он потер пальцем свои усики, но все, чего он добился, — это раздраженная верхняя губа. Он понимал, что мог стать свидетелем "случайной смерти"; и без конкретных фактов никакой пользы от его острой интуиции не будет. В эту минуту Магнум почти ненавидел факты.
Все, что он мог вспомнить, это те смутные детали, которые муж Вирджилии легко бы объяснил. Понд слишком долго поднимался наверх. Он не включил свет, который можно было видеть из сада. Даже уличный фонарь не работал. Не работал, потому что свет от него мог отразить лезвие ножа в окне второго этажа, там, где Понд поджидал, когда его жена пройдет внизу, возвращаясь в дом.
Однако веревка была перетерта, а не перерезана.
Эта деталь на какое-то время сбила Магнума с толку. Потом он вспомнил о напильниках и рашпилях в мастерской Понда. Ну, конечно! Джозеф Понд подготовил убийство своей жены при помощи инструментов. Магнум легко мог представить, как сильные руки Понда движут напильник взад и вперед по веревке.
Воодушевленный своими идеями, Магнум сполз на пол и приступил к утренней зарядке, хотя за окном еще даже не рассвело. Но Магнум был поклонником гимнастики, а сейчас он еще и готовился к чрезвычайной ситуации. "Защитить Вирджилию!" — вот отныне его девиз. Несмотря на столь ранний час, он должен одеться, поехать на Бедсоул-драйв и взять под надзор дом, где одурманенная алкоголем женщина находится во власти своего жестокого мужа. Магнум делал зарядку быстрее, чем обычно. Он чувствовал себя молодым и энергичным. У него была Цель. Звон в ушах, когда он делал наклоны вперед и прогибал позвоночник, напоминал звуки фанфар.
Закончив зарядку, Магнум вдруг поймал себя на жуткой мысли. Бедсоул-драйв — это богатый район, который постоянно патрулировался полицейскими машинами. Его могут спросить, почему он припарковался там в такое неурочное время. И что ответить подозрительному полицейскому? "Если хотите знать, я здесь ради защиты дамы".
По какой причине?
"Потому что ее муж пытается ее убить".
По какой причине?
"Потому что у нее роман с бывшим мужем".
"Эй, Билл, а ну-ка, послушай, что говорит этот парень".
Содрогнувшись, Альберт Магнум опустился обратно на кровать. Конечно, надо защитить Вирджилию. Но также надо защитить ее доброе имя. Ведь Вирджилия, как любая женщина, скорее предпочтет быть задушенной во сне, нежели позволит запятнать свою репутацию в глазах общества. В результате Магнум никуда не поехал. Он даже не стал одеваться в столь ранний час. Он будет ждать. Ждать ради Вирджилии.
После завтрака, около 10 часов утра, он позвонил в дом Пондов. К его изумлению, трубку взяла Вирджилия, живая и невредимая.
— С тобой все в порядке?
— Конечно, Альберт. Так, небольшая слабость. Прошу прощения за то, что вчера я так глупо упала.
— Я имею в виду… С тобой, правда, все в порядке?
Вирджилия хихикнула.
— Я же тебе сказала! С твоей стороны очень мило, что ты позвонил. А то я всегда раздражаю людей.
Магнум почувствовал, как его уши начинают гореть от стыда. В окно проникал ласковый свет утреннего солнца. Порывы ветра стихли. И все мрачные предчувствия Магнума показались ему просто смешными. Несмотря на это, он сделал новую попытку.
— Вирджилия, с тобой за последнее время случались еще какие-нибудь несчастные случаи?
— Да нет же. А что ты имеешь в виду?
Он не осмелился поведать ей о своем беспокойстве, опасаясь, что Вирджилия просто посмеется над ним. Магнум поблагодарил ее за вчерашний обед, осторожно попросил передать от него привет Кэму Бедсоулу и повесил трубку. Его залысина повлажнела от пота. Он сидел и угрюмо размышлял над тем, как чуть было не выставил себя полным дураком. Сияющие доспехи в его мечтах стерлись, уступив место шутовскому колпаку с бубенчиками…
* * *
Всю следующую неделю Альберт Магнум был с головой погружен в серию заседаний комитета. Ему удавалось не думать о Пондах, если не считать редких приступов обиды на самого себя.
Поэтому в субботу, когда он с легкой досадой оторвал взгляд от обеденного стола в яхт-клубе, он увидел перед собой сияющую Вирджилию.
— Не вставай, — сказала она. — Я опаздываю на помолвку и могу задержаться только на секунду. Как твои дела?
Магнум все равно поднялся. Его галантность была чисто автоматической.
— Огорчен, что мы не можем поговорить. Вижу, ты полностью оправилась после падения.
— После падения? Ах, ты про те злосчастные козлы. Знаешь, Альберт, у нас дома прошла целая полоса неудач.
К счастью, Вирджилия не заметила, как в его глазах снова засветилось подозрение. Она не поняла, что у Магнума моментально пропал аппетит, и не обратила внимания на то, как он по-военному расправил плечи.
— Может быть, ты хочешь знать, что это за неудачи? — весело спросила Вирджилия.
— Не могу даже представить.
— Джозеф заболел.
— Ох! — вздохнул с облегчением Магнум и тут же поспешил добавить: — Мне очень жаль. А что случилось?
— Толком неясно. Врач говорит что-то о небольшом пищевом отравлении. Через пару дней Джозеф встанет на ноги, но ухаживать за ним — то еще удовольствие. Может, ты сегодня вечером зайдешь его проведать? А то он мечется, как тигр в клетке.
Вирджилия взглянула на свои наручные часы и сказала, что ей действительно пора бежать. Магнум озадаченно наблюдал, как она пробиралась между столиками. Вирджилия скользнула в кабину автомобиля, который остановился у крыльца яхт-клуба. За рулем машины сидел Кэм Бедсоул.
В тот же вечер Магнум послушно зашел к Пондам. Горничная сообщила ему, что Вирджилия еще не возвращалась, а мистер Понд спал в своей комнате. Альберт Магнум немного подождал в гостиной, а потом вышел в сад за домом. Было уже семь часов вечера, и он подумал, что Вирджилия как-то уж слишком вольно строит свою личную жизнь. Тем не менее она не заслуживала смерти только из-за стремления к счастью.
Снова вернулись воспоминания. Магнум стоял под деревом жакаранды и смотрел вверх, как и тогда вечером, неделю назад. Как и тогда, в окнах второго этажа не было света. Однако ремонт был закончен, и подвесные козлы исчезли. Застекленная дверь тоже была отремонтирована.
Магнум в раздражении стал бродить туда-сюда по тропинке, "борясь" со своим воображением. Зачем приписывать Джозефу Понду злые намерения? Падение козел было просто несчастным случаем: странным, но все же вполне вероятным. И второе несчастье случилось с мужем, а не с женой. Короче, все это чушь!
Он остановился возле куста гибискуса, с которого Вирджилия сорвала цветок как раз перед… да, перед несчастным случаем. Магнум подошел к бывшему каретному сараю и толкнул дверь, которая призывно распахнулась. Он вошел внутрь и включил свет.
Лампа осветила инструменты и приборы Понда. С виду в сарае ничего не изменилось, и Магнум с недоумением подумал, с чего это он вдруг ожидал каких-то перемен. Однако полка с напильниками притягивала его, как магнит. Краснея от стыда, Магнум внимательно осмотрел рабочие поверхности инструментов. Нигде не было ни следа пеньковых прядей или волокон. Ну, и стоило вести себя так по-дурацки?
Магнум подошел к выходу из сарая и выключил свет. Потом… снова потянулся к выключателю.
Что-то все-таки изменилось.
Это касалось полки с инсектицидами над садовыми инструментами рядом с дверью. Магнум вспомнил, что неделю назад он прочитал состав на этикетке ближней банки. Список ингредиентов начинался с "арсената чего-то там".
Сегодня же этой банки на полке не было. Садовый пистолет-распылитель лежал на месте. Магнум быстро осмотрел другие коробки и банки. Этикеток с наименованием вещества, которое он успел запомнить, больше не было.
Альберт Магнум все понял. В конце концов, Вирджилии действительно требовался защитник! Было очевидно, что Джозеф Понд намерен реализовать свои зловещие планы. Его первая попытка убить Вирджилию провалилась. Вторую он готовил более тщательно. Джозеф заболел, потому что экспериментировал с ядом. А экспериментировал он на себе.
Должен был произойти еще один несчастный случай. По какой-то — с виду ненамеренной — ошибке и Вирджилия, и Джозеф отравились бы веществом, содержащим мышьяк. Но Вирджилия умрет, получив такое количество яда, которое позволит Джозефу выжить благодаря его заранее приобретенному иммунитету.
Магнум бросился обратно в дом.
Вирджилия Понд только что вошла в холл. От нее явно пахло несколькими "Манхэттенами". Она была весела, энергична и совсем не подозревала о том, что над ее головой нависла смертельная угроза.
— Извини, Альберт, я опоздала. Ты уже видел бедного Джозефа?
— Я так понял, что он спит.
— Мы его сейчас разбудим.
Когда они поднимались наверх, Магнум задавался вопросом, надо ли предупредить Вирджилию. Нет, решил он, пока не стоит. У него были всего лишь домыслы, которые жена могла спокойно выслушать, а потом, посмеиваясь, пересказать своему мужу. При всей ее миловидности, Вирджилию нельзя было назвать разумной женщиной. Магнум сомневался, что она сможет осознать подлинное коварство своего мужа, его мрачную ревность, под влиянием которой он никого и никогда не прощает, а только наказывает.
Джозеф Понд проснулся и сел на кровати. С ногами под одеялом, в шерстяном халате, он выглядел скорее застенчивым, нежели коварным. Вирджилия легко поцеловала его впалую щеку. Магнум же размышлял о том, как лучше всего попытаться спасти жену Понда. Очень жаль, что дуэли вышла из моды.
— Врач говорит, что послезавтра я могу встать, — сказал Понд. — Он хочет, чтобы я несколько дней отдохнул, погулял на природе и все такое. Но у меня ведь столько дел.
Вирджилия ласково похлопала мужа по руке.
— Ты сам знаешь, что тебе надо отдохнуть. Может, как раз из-за твоей тяжелой работы у тебя расстроился желудок и заболел живот.
"Животик", — мысленно поправил ее Магнум.
Внезапно до него дошла стратегия, предложенная самим Пондом. Магнум небрежно улыбнулся и сказал:
— Послушай, Джозеф, а что если мы съездим в Мексику порыбачить? Погода теплая, а свежий воздух — лучшее лекарство в мире.
— Порыбачить? — Понд прищурился и недоверчиво посмотрел на Магнума. — Я бы никогда не сказал, что ты заядлый рыбак.
— Я знаю на той стороне границы одно местечко… Правда, я там не был уже лет двадцать. Думаю, в клубе мы сможем одолжить кое-какое снаряжение. Морской воздух пойдет тебе на пользу. И мне, разумеется, тоже.
План показался Магнуму идеальным. Понд расстанется с женой как раз в тот момент, когда он, как предполагаемый убийца, полностью оправится и будет готов принять вторую порцию яда для выработки иммунитета. И хотя Вирджилия, скорее всего, посмеется над предупреждением, Магнум был уверен, что Понд отнесется к его словам серьезно. Он тщательно сформулирует обвинение, чтобы между ним и Пондом не возникло грубого скандала. Просто точная отсылка к так называемому несчастному случаю и ясное указание на то, что Альберт Магнум знает, что будет предпринята еще одна попытка. Ни один человек не осмелился бы продолжать, если бы его планы были заранее раскрыты. Джозеф Понд оказался бы первым подозреваемым, если бы с его женой что-то случилось!
Понд вопросительно посмотрел на Вирджилию.
— Знаешь, — сказала она, — если свежий воздух на время отвлечет тебя от проблем недвижимости, то я за. Хотя я буду по тебе скучать.
Понд пожал плечами.
— Я планировал сделать кое-что по дому, носерф-кастинг*— это тоже неплохо.морская ловля рыбы с берега в прибое.
Итак, дело было решено. Магнум одолжил все необходимое у знакомых по клубу и докупил то, чего не хватало. У него была возможность попросить хотя бы одну тяжелую удочку у Кэма Бедсоула, но он отказался от этой идеи. Время для иронии было неподходящим. После нескольких телефонных переговоров с Пондом, который с большим энтузиазмом готовился к поездке, Магнум закупил необходимые съестные припасы. У Понда обнаружилось два спальных мешка, и он также сказал, что может предоставить всю нужную кухонную утварь.
В понедельник на рассвете они уехали, и Магнума немного покоробило, что Вирджилия не встала, чтобы их проводить. Он представлял, как она машет носовым платком из окна верхнего этажа, но — увы! — она не осознавала важности этого приключения.
В пятидесяти милях от границы (уже на территории Мексики) Магнум нашел участок пляжа, который помнил с юности. Широкая полоса чистого белого песка уходила к горизонту. Приглушенно шумел прибой. Грунтовая дорога была пустынна; и даже этот признак человеческой цивилизации был скрыт от самого пляжа пологими дюнами, украшенными ползучими растениями. Первозданная красота этого места напомнила Магнуму пейзажи на подвергнутых критике картинах его музея.
Понд тоже был в восторге. Он напоминал мифического богатыря, когда топал по дюнам, чуть склонившись под тремя четвертями их походного инвентаря. С его лица почти полностью исчезла бледность. Под жарким солнцем мексиканского побережья Понд шел с непокрытой головой. Магнум же, напротив, был в шляпе, чтобы защитить свою лысину, которая легко могла обгореть.
Разбивая стоянку, они мало разговаривали, однако Магнум почувствовал, что между ним и Пондом растет дух товарищества. Невозмутимая сдержанность мужа Вирджилии импонировала Магнуму. Однако те же спокойствие и хладнокровность Понда укрепляли его в решимости поставить на место жестокого мужчину. Удерживая Понда от убийства, Альберт Магнум был уверен, что тем самым он делает мужественный и благородный жест. Ведь он спасает не только Вирджилию, но и самого Джозефа Понда.
Весь день они забрасывали удочки в бурлящую пену прибоя. Солнце уже стало садиться, но ни один из мужчин не расслабился и не воткнул удилище в песок. И Магнум, и Понд с воодушевлением и азартом преодолевали сопротивление морской воды. Правда, краем сознания Магнум подозревал, что утром все его мышцы будут ныть и болеть, но он не мог устоять перед пылом битвы.
Наконец Понд сказал:
— Думаю, надо оставить кое-что на завтра.
Они поплелись обратно в свой лагерь.
Понд поймал трех окуней игорбыля*. Улов Магнума составил всего однуРыба семейства лучеперых. Объект спортивной рыбалки.корбину*весом около шести фунтов, но это была большая удача, нежели четыре рыбы его товарища. Чувствуя себя смелым и отважным, Магнум пошел к машине, чтобы положить лишнюю рыбу в сумку-холодильник, а Понд занялся приготовлением ужина.Калифорнийская корбина — морская донная рыба семейства горбачей. Объект спортивной рыбалки.
Когда Магнум вернулся к неглубокой яме, служившей им очагом, Понд варил кофе в помятой жестяной банке и проклинал собственную забывчивость, поскольку оставил кофейник дома. Потом они ели жареную корбину и запивали ее горьким кофе. Они, как индейцы, сидели на корточках по разные стороны от костра, пламя которого постепенно отступало под натиском ночной темноты.
Магнум уже начал предвкушать мягкую негу спального мешка, как вдруг вспомнил об истинной цели своей экспедиции. Крестоносец, позволивший себе не думать о сарацинах, был бы менее потрясен, нежели Магнум. Пора было переходить к главному.
— Трудно поверить, что мы отказываемся от всего этого чудесного мира только для того, чтобы скучиваться в городах. Я часто задаюсь вопросом, что дает нам такое тесное соседство друг с другом? Только ревность, болезни и тому подобное.
На мгновение Магнум испугался, что Джозеф Понд уснул. Однако неподвижная громада напротив него зашевелилась и даже почесалась.
— Понимаешь, Ал, все дело в собственности. Первобытные люди объединялись в семейства. И до сих пор основная причина создания семьи заключается в защите собственности.
Понд замолчал, а Магнум начал лихорадочно придумывать новую тактику.
К счастью, после некоторой паузы Понд мечтательно добавил:
— Я и сам хотел бы жить на ранчо. Но Вирджилию невозможно уговорить продать тот старый сарай на Бедсоул-драйв. У нее воспоминания; она живет прошлым… Ну, ты знаешь.
Магнум знал. Его немного покоробило неуважительное отношение Понда к старому дому Скиллетов, но зато появилась возможность снова поднять главную тему.
— Думаю, ты согласишься с тем, что все, что раздражает нас в городе, здесь, на открытых пространствах, полностью исчезает. Ведь именно постоянная, раздражающая близость друг к другу порождает ревность и сопровождающие ее неестественные трагические события.
— А какие трагедии не являются естественными?
— Ну, войны, например.
Магнум допил остатки кофе и нанес решающий удар.
— И убийство, если говорить о мелочах.
— Ни разу не встречал человека, который называл бы убийство мелочью.
— Я имел в виду, что большинство поводов для убийства довольно незначительны по сравнению с тем, какую ценность убийца придает своей собственной жизни.
Затаив дыхание, Магнум смотрел на лицо, мерцавшее в тусклом пламени затухающего костра.
После некоторого размышления Понд громко фыркнул.
— Какой здравомыслящий убийца, — сказал он, — будет думать о конце своей собственной жизни? Никто и никогда не примеряет это на себя.
— Я знаю человека, который так делал.
Магнум замолчал, ожидая, что Понд проявит интерес к его словам, но был разочарован.
— Я знаю человека, — повторил он, — который намеревался совершить убийство.
— Ого!
Понд осторожно снял с углей жестяную банку с кофе и разделил оставшееся содержимое по двум чашкам. Магнум сглотнул, набираясь сил для следующей атаки. Не мог же ведь он ошибиться! Однако и видеть столь величественно равнодушное лицо, как у Понда, ему ранее не доводилось. После своей последней фразы Магнум ожидал увидеть задергавшийся рот и бегающие глаза загнанного в угол преступника. Однако Понд просто спросил:
— А я знаю этого человека?
— Не думаю, что ты бы его узнал.
— Ты говоришь, что он не довел дело до конца?
— Да, не довел.
— Тогда о чем ему беспокоиться?
— Это умный человек. Он был готов убить. Но его отговорили. Видишь ли, на помощь пришел некто третий — бескорыстный доброжелатель, который одновременно был другом как предполагаемого убийцы, так и предполагаемой жертвы.
— Но, Ал, как этот третий обо всем догадался?
— Понимаешь, убийца был настолько практичным человеком, что заранее репетировал свое преступление. Этот некто третий, слава богу, оказался человеком проницательным и бдительным. Он разгадал план убийцы.
Понд немного подумал, потом энергично тряхнул головой.
— Как бы ты ни нравился мне, Ал, но иногда ты рассуждаешь странно. Отговорить убийцу от совершения убийства. Какой возможный аргумент тут можно использовать?
Магнум облегченно улыбнулся. Понд не только понимал ситуацию, но изо всех сил старался уяснить его, Альберта, точку зрения. Что ж, Понд обезоружен. Жаль только, что Вирджилия так и не узнает о триумфе Магнума в ее честь. Но и его собственное ощущение победы тоже немаловажно.
— Все дело в простой логике, — сказал Магнум. — Убийце было предложено сопоставить собственную жизнь с тем крайне малым удовлетворением, которое он получил бы от убийства своей жены.
Магнум снова улыбнулся. Понд же громогласно рассеялся, а отсмеявшись, произнес:
— Извини, Ал. Ты все интересно рассказал. Но что, если ты допустил ошибку? Что, если весь твой рассказ абсолютно не применим к данному случаю?
— Как это?
— А вот послушай, — сказал Понд. — Я тоже знаю одного человека, который решился на убийство. Но он не похож на твоего знакомого. Когда он узнал, что жена ему изменяет, он решил защитить свою собственность. Защитить собственность, Ал, а не уничтожать ее. Он попросил жену, чтобы она приглашала в дом своих друзей. И он очень хорошо знал, кого она пригласит в первую очередь. Женщины легко предсказуемы.
Понд улыбнулся.
— Этот человек, Ал, предпочел устроить несчастный случай, но в первый раз вечерняя темнота нарушила его планы. В темноте он принял цветок в волосах своей жены за лысину жертвы. Однако во второй раз он уже не ошибся. Насколько я помню, вместе с любовником своей жены он отправился в уединенное место и вечером сварил кофе в жестяной банке, где раньше содержался очень сильный инсектицид. Правда, сам муж остался жив…
Больше Альберт Магнум ничего не услышал. Он упал лицом в песок, а его живот взорвался первым мучительным приступом боли.Информационный блок*Библиография*"Invitation to an Accident" by Wade Miller; 1st ed: EQMM, июль 1955 г.
Другие публикации: EQMM (Великобритания), июль 1955 г. / (Австралия), сентябрь 1955 г.; "Ellery Queen’s Awards: 10th Series", Little Brown, 1955 г.; etc.Перевод:*Форум "Клуб любителей детектива", В. Краснов, 17 марта 2024 г. / переведено по EQMM, июль 1955 г. - ×
Подробная информация во вкладках
