Полицейский размышлял о магии. Стоял конец августа, и бархатная летняя ночь опускалась на город. На этой улице, с ее большими комфортабельными домами и просторными лужайками, обращенными туманными сумерками из зеленых в черные, темнота дарила особую летнюю магию, которую даже полицейский способен был ощутить. Но лейтенант-детектив Джерри Доран размышлял о другой магии — той, что использует колоды карт и белых кроликов, букеты цветов, появляющиеся из ниоткуда, и красивых дам, исчезающих по мановению серебряной палочки. Этого рода магия каким-то образом сбежала из безопасных границ сцены и причиняла лейтенанту Дорану изрядную головную боль, и теперь он звонил в дверь единственному человеку, способному ему помочь, — человеку, в магию вовсе не верящему.
   — Иногда мне думается, — сказал Ричард Шилан, проводя гостя в квартиру, — что исключительно убийство способно заставить тебя нанести мне визит. У тебя макиавеллиевская душа, Джерри. Тебе бы политиком стать.
   — Лучше бы я стал космонавтом, — с чувством произнес Доран, — или поваром в кафе. Все лучше, чем полицейский.
   Шилан сочувственно поцокал языком, прошел к шкафчику с напитками и достал бутылку и два стакана. — Я сопереживаю, — сказал он, — всем моим все еще работающим друзьям. Но я понял из твоего звонка, что тебе недостаточно простого участия. — Он передал стакан Дорану. — Что на этот раз, Джерри? Убийство, как всегда?
   Прошло несколько лет с тех пор, как Шилан уволился из полиции и переехал в новый дом. В этой просторной комнате кремового цвета он наслаждался жизнью на пенсии, уютно устроившись в монструозном черном кресле.
   Шилан был человеком громадным, в отличие от худого, как спичка, Дорана. Ричард имел больше шести футов роста, непропорционально длинные ноги, широкую кость, вены, проступающие на запястьях, и впечатляюще широкие плечи. Его пламенные волосы (рыжая краска помогала скрыть седину) вполне гармонировали с красным лицом. При всей скромности манер он производил впечатление гиганта, и низенькие люди с тихими голосами редко чувствовали себя комфортно рядом с ним. Сейчас он был тих, и карие глаза внимательно обозревали лицо друга.
   — Это убийство, — подтвердил Доран. — Я удивлен, что ты еще не узнал всего из газет. Оно на всех первых полосах.
   — Я не читаю газет, — просто сказал Шилан. — Какого рода дело ты имеешь в виду?
   — Самого неведомого. Такое дело, — сказал Доран с издевкой, — что мы оставляем для “наших еще работающих друзей”. — Шилан фыркнул, а Доран продолжал: — Мистер Чарльз Кимбелл был убит рано утром сегодня в гостинице. На протяжении нескольких секунд, в которые должно было произойти убийство, он находился один в лифте, где ни одна живая душа не могла к нему подойти. И все же он был убит.
   Шилан вздохнул. — Ты меня заинтриговал, Джерри, — сказал он. — Теперь я предлагаю тебе начать с начала, избавиться от мелодрамы и рассказать историю как есть. — Доран выглядел разъяренным. — Предлагаю начать с жертвы — мистера Кимбелла.
   — Ну ладно, — сказал Доран. — Мистер Чарльз Кимбелл. Как ты думаешь, кем был мистер Чарльз Кимбелл?
   Шилан закрыл глаза. — Колдуном, — произнес он. — Исследователем оккультных тайн, призвавшим силы, неподвластные нам…
   — Точно! — воскликнул Доран. — С первой попытки. Чарльз Кимбелл был профессиональным иллюзионистом, сценическим магом — и великолепным магом, судя по отзывам.
   Откинувшись на спинку стула, полицейский начал свой рассказ…
   
   * * *
   
   Стоя в ледяном свете синего прожектора, увитый, как статуя, в мантию своей профессии, чародей выглядел перед всеми, как живое воплощение древней чумы. Кожа его рук была бледна, как снег, грива белых волос, стянутых тонкой лентой, увенчивала череп; рот казался черной бездной.
   Прежде в тот же вечер сцену занимала запутанная аппаратура — гробоподобные ящики для разрезания женщины пополам и кабинеты, в которых она мгновенно исчезала. Теперь маг стоял под прожектором один. Изящным жестом он извлек из воздуха белого голубя, который вспорхнул с его руки и улетел прочь. Потом появился новый, и еще, и еще — казалось, что сотня их порхает по жутко освещенной сцене.
   Маг назывался в афишах доктором Сатанусом; в миру был он, конечно, мистером Чарльзом Кимбеллом, артистом, пестрая карьера которого содержала в себе все — от канатоходства до карточного мошенничества, от жонглирования до освобождения из оков. Где-то по пути он женился на хористке Маргарет Линден и пристроил ее в свое шоу в качестве ассистентки. Теперь, предпочтя забыть о прошлых разочарованиях и тяжком труде, Чарльз Кимбелл находился на пике своей карьеры.
   За сценой труппа доктора Сатануса готовилась ехать домой — домом сегодня служили три разрозненных номера в отеле “Боуман”, третьесортном заведении для актеров в двух шагах от Бродвея. Лео Гурни, худой коротышка с кудрявой густо-черной копной волос и обезьяньим уродливым лицом, опирался на гору ящиков и возился с прибором непонятного назначения; в дополнение к своим обязанностям постановщика, Гурни был правой рукой Кимбелла, гением механики, разработавшим и изготовившим все иллюзии для шоу.
   Был там и Дейв Хукер, отвечавший за рекламу и за все подряд, — ныне занятый поиском кофе и сэндвичей для перекуса. И, конечно, Маргарет Кимбелл, все еще молодая женщина с лицом и фигурой, для описания которых потребуется обратиться к метафорам фруктов, цветов и божественных созданий. Еще не снявшая своего сатанинского алого костюма, она стояла за кулисой и наблюдала за финалом иллюзии с голубями. Занавес опустился под обильные аплодисменты, и Чарльз Кимбелл ускользнул прочь, подлинно похожий на призрака в магическом окружении.
   Представление было рутинным. Однако кое-что незаурядное случилось чуть позже. Спустя несколько минут после падения занавеса Дэйв Хукер возвратился — безобидный молодой человек, весь нагруженный свертками из ближайшей столовой, которые он быстро распределил. С последним свертком он подошел к гримерке Кимбелла, постучал один раз и просунул внутрь голову.
   Чарльз Кимбелл вскочил со стула, инстинктивно потянувшись рукой к чему-то, спрятанному в выдвижном шкафчике. Различив Хукера, он собрался с духом; сказал что-то приятное в ответ на едва услышанный вопрос, но рука его все еще шарила над ящиком.
   Когда Хукер ушел, Кимбелл открыл его и вынул потрепанного вида автоматический пистолет тридцать второго калибра. Он крепко сжал его рукоять, будто ища успокоения. Но его руки тряслись, и на своем лице в зеркале Кимбелл увидел страх столь же ясно, как если бы это слово было написано там светящимися буквами…
   
   * * *
   
   Холл гостиницы редко выглядит вдохновляюще. Холл отеля “Боуман” в семь часов этого утра не был исключением. Он был мал и грязен; линолеум под мрамор никого не мог ввести в заблуждение.
   Редко он видел большие толпы снующих людей, и этим утром в том числе. Сейчас там присутствовали только двое: рыжеволосый клерк и полный хорошо одетый мужчина, похожий на борова. Последний, как казалось, кого-то ожидал. Он вплыл внутрь и уселся лишь несколько минут назад и теперь сидел, тихо читая утреннюю газету и поглядывая на лифт.
   Так случилось, что клерк тоже смотрел на лифт, который поднялся вверх несколько минут назад и теперь предположительно спускался. Он наблюдал и потому, что его занимал джентльмен-боров, и потому, что ему больше нечем было заняться. Это важно, поскольку у происшедшего после оказалось сразу двое свидетелей.
   Оба наблюдателя услышали удар прибывающей кабины, и боров поднялся с кресла, оставив позади себя газету, словно отложенное им яйцо. Тут двери лифта раздвинулись, и они оба увидели, что единственный пассажир кабины лежит на полу. Удивленный клерк вышел из-за стойки, чтобы рассмотреть поближе, и что-то перевернулось в его желудке. В пальто мужчины зияла дыра, и что-то темное заливало ткань.
   Следующее, что клерк помнил, было, как он стоит возле дверей лифта и изумленно наблюдает, как боров опускается возле тела. Он ни к чему не притрагивался, но осматривал все вокруг, как будто запоминая все подробности сцены. Потом он с трудом вскарабкался на ноги и обернулся к побелевшему клерку. Его собственное лицо было сделано будто из опилок, судя по эмоциям, которые оно выражало.
   — Мое имя Бейли, — сказал боров, доставая какое-то удостоверение. — Я частный детектив, я останусь здесь, пока не прибудет полиция. — Глаза-устрицы клерка моргнули. — Скажите, что произошло убийство, — зловеще добавил он.
   Труп на полу лифта принадлежал Чарльзу Кимбеллу, и — пусть это будет сказано уже сейчас — он был мертв еще до открытия дверей…
   
   * * *
   
   — Давай начнем, — предложил Доран, — с лифта. — Он нагнулся вперед, сложив руки под подбородком, словно священник перед службой.
   — Во-первых, свидетельство миссис Кимбелл. Она сообщает, что ее муж встал с утра рано, около половины седьмого, и разбудил ее примерно в то же время. Он побрился, принял душ и оделся, много разглагольствуя о некоей загадочной встрече, но отказываясь сообщать подробности. Она говорит, что муж казался обеспокоенным и вел себя странно всю неделю — нервно и испуганно. Перед самым уходом он сказал ей нечто, напугавшее ее. Цитирую: “Я иду к человеку, который знает все тайны”.
   Шилан ничего не сказал. Доран продолжал:
   — Встреча Кимбелла была назначена на семь часов. Он уже опаздывал, когда уходил. Миссис К. посмотрела на его часы, когда муж об этом попросил, и передала ему их, отметив, что уже чуть больше семи.
   Лифт находится прямо напротив номера Кимбеллов, что на одиннадцатом этаже. Миссис Кимбелл проследовала за мужем до лифта и видела, как он нажимает кнопку вызова, садится и уезжает вниз. Имея свои собственные поводы для беспокойства, как я вскоре объясню, о природе загадочной встречи, она следила за стрелкой номера этажа над дверью и клянется, что он проехал вниз до самого холла без единой остановки.
   К счастью для миссис К., у нас имеется и второй свидетель, падкая до знаменитостей горничная, находившаяся тогда в коридоре и узнавшая Кимбелла. У нас есть ее подписанное показание о том, что Кимбелл сел в лифт живым и проехал вниз до самого холла, не совершая остановок.
   Голос Дорана помрачнел. — В холле же, — сказал он, — сидел парень по имени Бейли, лицензированный сыщик из детективного агентства “Пауэлл”. Это агентство “Пауэлл” — одно из лучших в городе, и Бейли — один из лучших их людей. Он находился в холле, ожидая именно Кимбелла; он и назначил ему встречу в семь часов касательно улик, которые Кимбелл нанял его собрать. Эти улики должны были пригодиться на бракоразводном процессе Кимбелла с его женой.
   Шилан улыбнулся, но все равно промолчал. — Есть еще и клерк, — сказал Доран, — по фамилии Бойд. Оба они видели, как лифт прибывает в холл вместе с Кимбеллом с ножевой раной в спине. Они оба это видели; не может быть ни малейших в том сомнений. Неизбежен вывод о том, что…
   — … что Кимбелл был убит между его входом в лифт на одиннадцатом этаже и появлением кабины в холле, — сказал Шилан. — Я полагаю, вы это доказали. Сколько времени длится спуск?
   — Около сорока пяти секунд. Время сходится. Миссис Кимбелл говорит, что ее муж покинул номер вскоре после семи. Бейли запомнил время на часах в холле, когда приехал лифт, было ровно 7:03.
   Вообще говоря, существует два способа проникнуть в кабину движущегося лифта: через внутренние створки или через аварийный люк в потолке. Но оба маршрута однозначно исключаются.
   Внутренние двери кабины сделаны из прочной стали. Пока лифт в движении, эти двери автоматически удерживаются на месте; если они раскрыты, лифт не едет. Поскольку кабина двигалась без остановок, никто через них войти не мог; для всех практических целей они заперты намертво.
   Второй способ войти также исключается. Спасательный люк представляет собой простую откидную крышку сверху кабины. При обычных обстоятельствах было бы реальным спрыгнуть через нее внутрь, застать Кимбелла врасплох и заколоть его, прежде чем он опомнится. Но примерно год назад один из юных постояльцев отеля пробрался в этот люк и едва не был измолот в клочья механизмом лифта. Руководство решило избрать из двух зол меньшее и закрыло люк на висячий замок — изнутри.
   Так что ты видишь, к чему мы пришли. Никто не мог убить Кимбелла, проникнув через люк; и даже если бы смог, то не ушел бы тем же путем, оставив крышку, как ее и обнаружили, по-прежнему запертой изнутри. Если мы не предположим, что это лифт в стиле Фу-Манчу[1] со встроенным потайным ходом, в нем нет ни входов, ни выходов. Это совершенно невозможное преступление!
   — Я предполагаю, спросил Шилан, — что возможность самоубийства вы исключили?
   — Бесспорно. Во-первых, никакого орудия убийства в кабине не найдено. Во-вторых, сама природа ран исключает возможность нанести их самостоятельно. Их три: два узких пореза на левой руке и одна глубокая колотая рана под левой лопаткой, проникшая прямо в сердце. Использовалось лезвие больше шести дюймов в длину и примерно полдюйма в ширину. Весьма острое.
   Протянув руку в карман, полицейский достал пистолет, плакированный никелем и с желтой рукояткой из слоновой кости.
   — Этот пистолет мы нашли на полу возле тела. Это автоматический “кольт” тридцать второго калибра, стреляющий при малейшем нажатии. И еще, — он достал толстый черный цилиндр и надел его на дуло, — с глушителем. Я бы не рискнул сражаться с владельцем такой штуки в столь замкнутом пространстве, как кабина лифта.
   — Я полагаю, это оружие принадлежало самому Кимбеллу.
   — Именно. Жена безоговорочно его опознала. Она впервые нашла его на прошлой неделе под стопкой трусов. У Кимбелла была лицензия на оружие, но много лет он ею не пользовался. Однако, насколько нам удалось уяснить от других участников его труппы, Кимбелл странно вел себя всю эту неделю — нервно, будто опасаясь собственной тени. А пистолет, как я уже сказал, он приобрел недавно. Все подтверждает теорию, что Кимбелл опасался за свою жизнь и раздобыл его, чтобы защитить себя. И из него ни разу не стреляли — Кимбелл не успел даже взвести курок.
   — Гм-м, — задумался Шилан. — И связана ли эта мысль о неотвратимой угрозе с тем заданием, что он дал частному детективу?
   — Нет. Кимбелл встречался с Бейли лишь раз — три недели назад, когда его шоу впервые приехало в город. Он нанял Бейли, чтобы тот покопался в отношениях его жены с Джо Гурни.
   — Ага! — просиял Шилан, подкручивая воображаемые усы.
   — Надо заметить, — сказал Доран, — что миссис Кимбелл далеко не леди Макбет, но достаточно красива, чтобы пробудить братоубийственные намерения в столь тесно связанной крошечной труппе, как эта. Что еще важнее, Гурни — первоклассный механик с великолепными знаниями об абракадабре и современных фокусах-покусах. И в довершение всего, Гурни судим. До знакомства с Кимбеллом он был вооруженным налетчиком. Способен ли он совершить убийство, чтобы убрать ненужного муженька с дороги? Естественно, он постарается быть осторожным, с его-то прошлым, но исключать такой возможности я не стану.
   — Возможность бесспорная, — сказал Шилан. — Неужели его еще не арестовали?
   — Нет, по двум причинам, — ответил Доран. — Первое: я никого не арестую, пока не разберусь, как был проделан трюк с лифтом. Второе: я выстроил дело против соломенного чучела. У Гурни не больше мотивов желать смерти Кимбелла, чем у меня. Частный детектив Бейли сломал нам всю картину — похоже, Кимбелл лаял не на то дерево. Его жена действительно бегала на сторону — но не к Гурни.
   — Дейв Хукер?
   — Верно. Методом исключения. Не особо удивительно, если так подумать. Хукер молод и красив. Но он умеет становиться, скажем так, невидимым; крайне трудно удержать на нем внимание, даже когда он говорит. Я не удивлен, что Кимбелл подлинного врага даже не заметил.
   — Сообщил ли Бейли клиенту о своем открытии?
   — Нет. Данные Бейли инструкции недвусмысленно велели ему избегать контактов с клиентом до семи утра этого дня, когда он и намеревался выложить свои улики и посмотреть, как у Кимбелла отвиснет челюсть. Но кто-то добрался до Кимбелла раньше.
   — Вопрос в том, кто? На кого ты ставишь, Джерри? Это человек-невидимка с его сверкающим мотивом? Лео Гурни с темным прошлым? Или Маргарет Кимбелл с неопровержимым алиби? Как они вели себя на допросе?
   — Более хладнокровных подозреваемых я никогда не встречал. Я мучил их три часа, по отдельности и вместе, но не добился от них ни единого важного факта. Хукер и его подружка не выражали ни малейшего сожаления о своем поведении; она оставалась спокойной, а он даже предлагал идеи. Сказал мне, чтобы я поискал способ, которым ножом можно было бы выстрелить из пистолета, — Доран поводил руками, — и вытянуть обратно за леску через вентиляционное отверстие в кабине. Я ему сообщил, что вентиляционные отверстия закрыты мелкой решеткой, на которой нет следов повреждения; он пожал плечами, усмехнулся и принял очень извиняющийся вид.
   Гурни просто все время ухмылялся, как проклятый орангутанг. Ничего не предполагал, клялся, что у него ничего с женой Кимбелла не было, и глазом не моргнул, когда я напомнил ему о его прошлом. — Доран потянулся к стакану. — Бесполезный итог ненормального вечера. Бейли просидел весь допрос с каменным лицом, как индеец. Мне кажется, мы подтвердили его представления об эффективности полиции.
   Но тут Доран заметил, что хозяин его не слушает.
   Шилан поднялся из кресла и стоял перед одним из больших окон. Снаружи сумерки сменились слепой темнотой.
   Доран сделал паузу и затем спросил:
   — Итак, полиции нужно другое мнение. Что ты можешь сказать?
   Шилан обернулся к нему и поглядел оценивающе.
   — Довольно многое, но, чтобы я точно удостоверился, ответь мне на три вопроса.
   — Три вопроса, — уселся обратно Доран, — это я могу.
   — Первый: можешь сказать, на каком этаже живет каждый из подозреваемых?
   Доран молча достал записную книжку и сверился с ней. — У Кимбеллов номер на одиннадцатом этаже. Гурни и Хукер занимают комнаты на девятом и пятом этажах соответственно.
   — Великолепно. Теперь второй вопрос: что ты еще можешь рассказать мне об устройстве лифта? Внешние двери — те, что на различных этажах, а не в кабине, — как их можно открыть?
   — Они открываются автоматически, когда лифт останавливается на соответствующем этаже. Если лифт находится на ином этаже, то снаружи их можно отпереть специальным ключом, а изнутри — нажав на механический запор…
   — И вопрос номер три, — прервал его Шилан, потирая руки. — Есть ли в гостинице шахта для сброса грязного белья?
   Доран моргнул.
   — Мне придется позвонить от тебя, — сказал он. Спустя несколько минут беседы с менеджером отеля Доран установил, что подобного сооружения в гостинице “Боуман” не имеется.
   Шилан казался удовлетворенным.
   — Всего лишь уточнение, — объяснил он, — но такую возможность нужно было предусмотреть. Будь там шахта для белья, вся логическая симметрия моих дедукций бы рассыпалась.
   — Я внимательно слушаю, — настроился Доран.
   — Надеюсь, — проворчал Шилан. — Итак, для начала, ты сам заметил в этой истории отпечаток иллюзии. Весьма специфические таланты введения в заблуждение требовались для создания фокуса в лифте. Не наводит ли это тебя на какие-нибудь мысли?
   — Вряд ли, — сказал Доран. — Все наши подозреваемые — профессиональные маги. Лео Гурни владеет всеми тайнами мастерства, Дейв Хукер тоже, а Маргарет Кимбелл помогала мужу в представлениях бог весть сколько лет — хотя ты сам заметил, что у нее есть нерушимое алиби.
   — Раз уж ты его упомянул, — заметил Шилан, — между проблемой “герметично запертой комнаты” и проблемой “нерушимого алиби” существует прямая связь. Нет, я не говорю о Маргарет Кимбелл — да и вообще ни об одном из вашего магического трио подозреваемых.
   — Значит, был кто-то еще? Четвертый маг?
   — Вот именно. Четвертый маг, сыгравший человека-невидимку гораздо лучше Дейва Хукера и полностью незамеченный твоими полицейскими инстинктами. Имевший больше мотива для совершения убийства, чем Маргарет Кимбелл, Дейв Хукер и Лео Гурни вместе взятые. Некто, по очевидным причинам, оказавшийся вне подозрений…
   — Бейли! — выдохнул Доран. — Единственный, кто…
   — Бейли! — фыркнул Шилан. — Не будем фантазировать! Они с клерком дают алиби друг другу. Нет, тот, о ком я говорю, избежал подозрений по причине своего очевидного отсутствия среди живых. Вот именно, я говорю исключительно о Чарльзе Кимбелле.
   
   * * *
   
   — Понятно, — медленно промолвил Доран.
   — Нет, боюсь, пока не очень, — возразил Шилан. — Это дельце запутанное. Чарльз Кимбелл мертв, но он единственный убийца, с которым мы имеем дело. Джерри, ты держишь эту головоломку вверх ногами. Давай я возьму ее с правильного конца и опишу последовательность событий. Тебя не смутило, что Кимбелл носил с собой пистолет с глушителем? Если бы он хотел им защищаться от неизвестного лица или лиц, ему было бы желательно наделать побольше шума, не так ли? Ему нечего бы было скрывать; совсем наоборот, он бы хотел, чтобы люди услышали выстрелы и бросились на помощь, когда на него нападут. Нет, наличие глушителя указывает на постыдные намерения.
   — Я понимаю, что ты предполагаешь, — сказал Доран. — Что это Кимбелл задумал совершить убийство.
   — Именно, — отозвался Шилан, — и всю эту абракадабру с лифтом разработал тоже Кимбелл — чтобы обеспечить себе алиби. Но его план пошел наперекосяк и поставил вас в невозможное положение. Очевидно, что убить Кимбелл намеревался предполагаемого любовника своей жены — Лео Гурни. Он даже не догадывался, что настоящим негодяем был Дейв Хукер, и спланировал убийство невиновного.
   — Но если так, — спросил Доран, — почему он не дождался от Бейли подтверждения?
   — По двум причинам. Во-первых, для Кимбелла выглядело бы лучше, если убийство произойдет еще до получения им подтверждений от Бейли. Именно поэтому он велел детективу не связываться с ним до назначенного часа. Кто заподозрит мужчину, нанявшего сыщика для расследования неверности своей жены, что он убил любовника, еще даже не получив доказательств своих подозрений? Вторая причина гораздо важнее: Бейли был нанят вовсе не для расследования; он был нанят как часть плана убийства — ибо Кимбеллу нужен был непредвзятый свидетель со стороны, который подтвердит его алиби.
   Кимбелл понимал, что при обнаружении тела Гурни его заподозрят в первую очередь, поэтому он создал себе железобетонное алиби. Он подошел к задаче так же, как к иллюзии для представления, использовав все свои таланты акробата и эскаписта.
   Суть вашей невозможной ситуации, видишь ли, в том, что вы смотрели на нее не с той стороны. Это замкнутый круг, в который убийца не может войти, но круг легко проницаем, если “жертва” намеревается выйти.
   План, вероятно, пришел ему в голову, когда он заметил дверь лифта прямо напротив своего номера. Первым его шагом стала визит к Бейли и назначение встречи в холле утром убийства. Затем он купил пистолет и затаился. Очевидные признаки нервозности были неверно истолкованы — это была нервозность человека, готовящегося совершить самый опасный из поступков — убийство.
   Вернувшись в гостиницу прошлым вечером, Кембелл сделал две вещи. Сначала он вскрыл замок на потолке лифта и оставил его открытым, позволив замку висеть и не вызывать у случайного зеваки подозрений. Затем перед отходом ко сну он перевел свои часы примерно на пятнадцать минут вперед. Утром он встал рано и специально разбудил жену, чтобы она могла поклясться в его пребывании в номере с 6:30 до, скажем, 7:02. Он попросил ее передать ему часы, чтобы неверное время отложилось в ее памяти. Кимбелл в действительности оставил номер минут за десять до семи, а не несколько минут спустя.
   Он удостоверился, что его намеки на “тайны” разожгут в ней достаточное любопытство, чтобы она последовала за ним до лифта в надежде хотя бы примерно понять, куда он направляется. И она смотрела на стрелку и убедилась, что он доехал прямиком до холла. Но дотуда доехала лишь кабина. Люк был уже отперт; Кимбеллу оставалось лишь вскарабкаться на крышу и опустить крышку. Кабина опустилась в холл, но она прибыла пустой, и Бейли, старательно поставленный свидетель, ничего не заметил.
   Тем временем Кимбелл вышел с крыши кабины на второй этаж — нажал на запор, как ты мне описывал, и ступил наружу. Там он просто развернулся, вызвал лифт кнопкой и проехал назад до девятого этажа, чтобы завершить свой план. По пути он убрал следы своего обмана, переставив время на часах назад и заперев люк на замок.
   Оставшееся было просто. Он подобрал ключ к номеру Гурни и вошел внутрь, намереваясь выпустить пулю ему в голову. Стояло раннее утро, и Кимбелл, полагая, что его жертва все еще спит, даже не рассчитывал встретить вооруженное сопротивление. К моменту запланированного возвращения в лифт и спуска к Бейли он выделил себе не более десяти минут. Бейли ожидал его с уликами, которые якобы подтвердили бы его подозрения касательно Гурни. Кимбелл бы затем сыграл разъяренного супруга и потребовал от Бейли сопровождать его в номер Гурни для очной ставки.
   И что бы они нашли в номере Гурни? Тело с пулей в голове. Профессиональный взгляд Бейли установил бы, что смерть наступила считанные минуты назад. А у Кимбелла оказалось бы неоспоримое алиби. С 6:30 до 7:02 он находился в спальне со своей женой. В 7:02 он сел на лифт и спустился на встречу с Бейли, который обеспечивает ему остаток алиби. Короче, образовалась бы иллюзия — именно такая, на которых зарабатывал Кимбелл и которой он был готов доверить собственную жизнь. Если бы она удалась, то он вышел бы сухим из воды, совершив убийство.
   Но, к несчастью для Кимбелла, иллюзионист разработал подробности своего алиби, но не задумался о процессе самого убийства. Происшедшее после того, как Кимбелл вошел к Гурни в номер, кажется довольно ясным. Кимбелл шел туда убивать Гурни, но в силу глупости, нервозности или банального невезения в их столкновении умер Кимбелл.
   Мы можем предположить, что по той или иной причине Лео Гурни не спал, когда Кимбелл проник в его комнату; иначе бы именно он, а не Кимбелл, лежал бы сейчас мертвым. И кажется совершенно правдоподобным, зная его криминальное прошлое, что Гурни умел защищать себя и был способен лишить нападающего пистолета, прежде чем тот успеет выстрелить. Опять же, очень в характере Гурни было бы постоянно носить с собой оружие — к примеру, раскладной нож, которым была нанесена рана, убившая Кимбелла.
   Итак, Кимбелл разоружен, но полон решимости. Он бросается на Гурни с голыми руками, валит крошечного Лео на пол и начинает его душить. Гурни удается вытащить нож, и правой рукой он дважды ударяет по левой руке Кимбелла, чтобы тот ослабил хватку. Затем в пылу схватки Гурни наносит смертельный удар, погружая лезвие в спину соперника. Кимбелл умирает мгновенно. Пока это лишь догадки, но разумно основанные на известных фактах. Последовавшее затем, однако, логически неизбежно. Гурни оказался перед выбором: объявить, что действовал в порядке самозащиты, или попытаться скрыть факт преступления. Поскольку он не заговорил, мы знаем, что он запаниковал и избрал более опасный второй путь. Приняв такое решение, он встал перед неизбежной необходимостью — избавиться от тела, и как можно скорее.
   Если тело будет обнаружено, не обязательно в его номере, а вообще на девятом этаже отеля, где из труппы Сатануса остановился только он один, это окажется для него смертельно опасным. Но куда еще его поместить? Протащить два этажа вверх до этажа Кимбелла или четыре этажа вниз до Хукера? Любой маршрут по лестнице в сопровождении грузного трупа слишком рискован. Шахта для белья была бы совершенно безопасным выбором — но таковой не существует.
   Оставалась последняя возможность, и, судьба так распорядилась, она же простейшая: самодвижущийся лифт. Гурни действовал быстро. Он удостоверился, что горизонт чист, подтащил тело к лифту, нажал кнопку вызова, затолкнул тело внутрь и отправил лифт в холл. Вспомни при этом, что Гурни не имел понятия ни об алиби, запланированном Кимбеллом для себя, ни о свидетеле, ожидающем в холле; он просто избавлялся от тела самым быстрым и удобным способом. Но в итоге получилась безукоризненная иллюзия. Прошло немногим более десяти минут с тех пор, как Кимбелл попрощался с женой — своим первым свидетелем — и вступил в лифт на одиннадцатом этаже. Теперь действительно наступило две или три минуты восьмого, и лифт ехал в холл навстречу Бейли, второму свидетелю, уверенному, что кабина приехала с одиннадцатого этажа. Круг замкнулся; нерушимое алиби было оформлено. Единственной заминкой было то, что намеченная жертва Гурни выжила, а убийца Кимбелл был мертв.
   — Ну, — сказал Доран, — будь я волосатым престидижитатором!..
   Шилан скромно пожал плечами. — Это совсем просто. Как только понимаешь подлинное значение глушителя на пистолете, все остальное прямо следует из логики так называемой “невозможной ситуации”.
   Доран ухмыльнулся:
   — Я полагаю, по старой традиции, мудрый старый сыщик должен в этот момент объявить, что все случилось по воле пятого мага на небесах, стоящего в тени, невидимого и всезнающего, тянущего за все нити.
   — О да, — сказал Шилан, — в это я верю несокрушимо. Судьба играет с нами удивительные фокусы время от времени. В действительности, — улыбнулся он, — только в такую магию я и верю.

ПРИМЕЧАНИЯ

• ↑ [1]. Доктор Фу Манчу́ (Fu Manchu, в русском переводе иногда “Фу Ма́нчи”) — литературный персонаж, созданный английским писателем Саксом Ромером. Фу Манчу является воплощением зла, криминальным гением, вроде профессора Мориарти или Фантомаса. Его образ используется в кино, телевидении.

В игру не играл, ознакомился только сейчас. Изящнейший рассказ, не понимаю, почему его называют подражательным. Интересный разворот головоломки - раз никто не входил, значит, кто-то вышел. Ещё интереснее, что же было во втором заблокированном рассказе и не угробили ли в итоге будущего автора масштабов пусть не Карра, но Тэлбота и Роусона.
Пожалуй, есть только один минус, скорее даже вопрос личного вкуса. Я не очень люблю истории о "невозможных" преступлениях с изобилием фокусников и магов. Во-первых, подобные персонажи придают атмосфере порой излишний демонизм, а сами смотрятся не всегда убедительно (это к рассказу Крона не относится, тут, наоборот, обыграна будничная изнанка трудовой жизни фокусников). Во-вторых, от фокусника и мага заведомо более ждёшь совершения чего-нибудь этакого, у него к тому есть все способности. И одновременно в мрачно-демонической атмосфере не так удивляешься, когда в сюжете происходит нечто "невозможное". Не в критику Крона, а просто рассуждения о той традиции, на которую ориентировался Крон.

Роджер Шерингэм писал(а):В игру не играл, ознакомился только сейчас. Изящнейший рассказ, не понимаю, почему его называют подражательным. Интересный разворот головоломки - раз никто не входил, значит, кто-то вышел. Ещё интереснее, что же было во втором заблокированном рассказе и не угробили ли в итоге будущего автора масштабов пусть не Карра, но Тэлбота и Роусона.

У меня возникли ровно такие же мысли. Прекрасный рассказ, прекрасная идея, элегантная случайность. Насчет фокусников - да, ждешь, настраиваешься, понимаешь, что должны обмануть, и все равно обманывают, облапошивают и заставляют удивляться как ребенка. Кстати, детективные фокусы с игрой в "невозможную" ситуацию для менее интереснее цирковых, где процесс прервать невозможно и почти нет времени на поиск решения. С книжными фокусами есть бездна времени, есть благоприятная ситуация, чтобы посидеть-подумать, но в том-то и фокус, что результат один, что с книгой, что с цирком - нулевой, то есть я не знаю, в чем разгадка.