Спасибо за знакомство с новым автором.
  Неудивительно что рассказ уцелел, история — своего рода эпитафия Смиту и его творчеству. Трюк с подписью оригинален, прост и изящен.
  Очень жду знакомства и с большой прозой этого автора.

  А мне больше всего понравилось, как изящно тут обратный детектив совмещен с ghost-story. Даже лучше, чем в "Кресле Банко" Брюса.

Роджер Шерингэм писал(а):  А мне больше всего понравилось, как изящно тут обратный детектив совмещен с ghost-story. Даже лучше, чем в "Кресле Банко" Брюса.

  А я сперва решил, что преступник просто выжил при казни (но, конечно, было непонятно, почему его тогда освободили).

  Doctor Nemo. Ну это как раз старая добрая средневековая традиция - если повешенный сорвался или так и не задохнулся в петле, он свободен. Еще в XVIII веке ее соблюдали, и вот я совершенно уверен, что соблюли бы и в 20м, возникни прецедент. Правда, в 20м стали по-другому вешать - не душить, а ломать шейные позвонки. Поэтому у толстяка и кривая шея.

  Да, удивительно, как в одном рассказе совмещаются сразу два решения:
  1. история про привидение;
  2. история про "оборвавшуюся верёвку" и несостоявшуюся казнь.

  И про странное возмездие (соглашусь с Борисом Карловичем)

  Трюк с подписью оригинален, прост и изящен

  Виктор. Есть ещё и третье объяснение. Что попутчик просто придумал эту историю, чтобы напугать неразговорчивого соседа. Переведя заглавие именно так, я как раз хотел дополнительно обыграть этот вариант.

  Роджер Шерингэм, а как же

  на искривленном горле

?  Это ведь ключ.

  Виктор. Это, конечно, ключ. И я, когда переводил, для себя отнёс этот рассказ к жанру ghost-story. Но, раз Doctor Nemo предложил ещё один вариант интерпретации, то почему бы не предложить третий. В конце концов, травма горла может быть обусловлена какими-то внешними причинами или вообще быть врождённой.
  Я при переводе, конечно, задавал этот каламбур в рамках ghost-story. Ведь если Хэмилтону всё это просто привиделось, то такого преступления тоже, возможно, не было (а если его посетил призрак реально казнённого, тогда преступление было).

  Кстати, да, возможен ещё вариант, что Хэмилтону всё это привиделось в горячечном бреду. Ведь

  Хэмилтон отвернулся, раздраженно взглянул в темноту и не увидел ничего, кроме собственного отражения в затуманенном стекле окна купе

  Виктор. Вообще есть поверье, что призраки не отражаются в зеркале (хотя иногда, наоборот, они видны только с помощью зеркала). Если окошко купе выступило как зеркало, то привидение там и нельзя было заметить.

  Итого у нас уже пять возможных интерпретаций сюжета - бред Хэмилтона, страшный сон Хэмилтона о реальном убийце, призрак реального убийцы, реальный неудачно казнённый убийца и розыгрыш Хэмилтона толстяком-инвалидом :)

Роджер Шерингэм писал(а):  Виктор. Вообще есть поверье, что призраки не отражаются в зеркале (хотя иногда, наоборот, они видны только с помощью зеркала). Если окошко купе выступило как зеркало, то привидение там и нельзя было заметить.

  Или его нельзя было там заметить, потому что его там и не было. А всё это было галлюцинациями Хэмилтона. Или ему всё это приснилось?

  Спасибо за рассказ.
  Мне он показался весьма забавным в части ошибки с жертвой. Думаю в то время, это был оригинальный твист, который впоследствии встречался в разных интерпритациях множество раз.
  В части развязки с привидением, несколько покоробил. Привидение здесь мне показалось неуместным, ну скажем немотивационным. Даже в гост стори, должен быть мотив, с чего вдруг оно пришло к Хемилтону. Привидения ни с того, ни с сего, никому не приходят
Такая развязка делает ощущение, что рассказ, как бы недоработан.
  Кто -то еще так думает, или я просто такой зануда?

igorei писал(а):  Кто -то еще так думает, или я просто такой зануда?

  Я согласен. А может даже не просто не доработан, а выдан как эпатаж, издевка. Как некоторые художественные полотна. Пусть, дескать, критики сами чего-то в нем найдут и восхвалят. Я бы даже рассердился на автора за такие шуточки, но пока подожду. Читаю его роман “Whistle Up the Devil”. Завязка отменная. Подожду развязки. Если такая, как здесь...

  Этот рассказ написан автором вообще для себя и для души, при жизни не публиковался. Либо, возможно, остался в черновике. Сведений о нём найти не удалось, но могу предположить, что Эйди и Пагмайр нашли его в архиве покойного и решили напечатать вместе с романами.

  Гастингс. А напишите, если можно, отзыв в авторскую тему Смита, когда дочитаете. Перевод ещё когда будет, а тут лишняя инфа, да и интерес подогреется.

  А мне показалось что это стёб. И именно так я его “принял”.

  А я смотрю на рассказ как на эпитафию Смита самому себе и своему творчеству Вроде бы чисто внешне жив и он и его творчество, а на самом деле давно уже все мертво и забыто. И он, и его книги - давно уже тело без души.

  Ну какие там рассматривающие и восхваляющие критики, его творчество было никому не нужно, зарисовка писалась для себя “в стол”.

  А ведь кому-то из нас этот рассказ понравился, кому-то нет, но какая уже дискуссия набралась, и, главное, сколько разных интерпретаций этого рассказа дали форумчане, каждый увидел своё.
  Стало быть, вещь-то незаурядная.

Борис Карлович писал(а):  А я смотрю на рассказ как на эпитафию Смита самому себе и своему творчеству Вроде бы чисто внешне жив и он и его творчество, а на самом деле давно уже все мертво и забыто. И он, и его книги - давно уже тело без души.
  Ну какие там рассматривающие и восхваляющие критики, его творчество было никому не нужно, зарисовка писалась для себя "в стол".

  Попытаюсь сформулировать. Рассказ, как эпитафия. Толстяк, привидение с кривой шеей, это аллегория на самого Смита. Литературный труп, его произведения нигде не публикуются, в тоже время интригующий рассказчик.
  Становится более менее понятен мотив привидения, оно в отличие от традиционных, приходящих мстить, или, как минимум пугать, напоминать, пришло рассказать детективную историю. Здорово подмеченнно Пигмаиром.

  Мне тоже представилась примерно такая интерпретация, но я не мог её так чётко сформулировать, как вышло у Бориса Карловича и igorei. Для стёба тут слишком много параллелей с самим автором.
  Поэтому я и решил его перевести - начать русскоязычного Смита с такой "эпитафии" даже символично.