ДОРОТИ ЛИ СЭЙЕРС ｢DOROTHY LEIGH SAYERS｣    ДАТА РОЖДЕНИЯ:   13 июня 1893 г.* Оксфорд, Англия, Великобритания    ДАТА СМЕРТИ:   17 декабря 1957 г.* Эссекс, Англия, Великобритания; умерла в возрасте 64 лет    РОД ЗАНЯТИЙ:  писательница, филолог, драматург и переводчик    ГОДЫ ТВОРЧЕСТВА:   1916-1957 гг*   внезапная смерть от сердечной недостаточности прервала работу Сэйерс над переводом "Рая". Позже этот перевод был завершён её коллегой и подругой Барбарой Рейнольдс.

  Дороти Ли Сэйерс — английская писательница, филолог, драматург и переводчик. Участвовала в основании британского Детективного клуба. Одна из первых женщин, получивших учёную степень в Оксфорде.

Мужчина мог бы выразить удивление по поводу странного факта, что лучшие детективные книги этого столетия оказались написаны женщинами. В наши дни «движения за права женщин», когда, как считается, различий между полами не существует, никакая женщина не осмелится высказать подобную мысль. А фактически в ней вообще нет ничего странного. При наличии образования и врожденных способностей ум женщины — и здесь я рискую быть вывалянной в смоле и перьях за предательство собственного пола — более путаный, чем у мужчины, менее маневренный и легче способен принять невозможное. Мне следует произнести это с оговоркой, что женщины только тогда смогли полностью использовать свой ум, когда в начале этого столетия их стали считать в обществе достойными образования и «оригинальными» писателями. Меньше чем за сто лет до рождения Дороти Л. Сэйерс Бронте и Мэри Энн Эванс для того, чтобы их рассматривали как серьёзных писателей, вынуждены были издавать свои работы под именами, звучащими как мужские (Каррер, Эллис и Эктон Белл, Джордж Элиот). Считалось в порядке вещей, что женщины пишут домашние религиозные рассказы, беллетристику и красивые стихи, но признаться в авторстве чего-либо, что имеет привкус действительности, сильных страстей или секса, считалось чрезвычайной невоспитанностью. Свет пришёл в ужас, когда обнаружил, что автор «Франкенштейна» оказался женщиной, Мэри Уолстонкрафт Шелли, женой поэта. А со светом нужно было считаться, так как это была единственная часть общества, которая могла читать и поэтому покупать книги. Однако после принятия Закона об образовании 1870 г. чтение стало доступно всем, и к 1900 г. бóльшая часть населения стала грамотной. И её интересовали не религиозные проповеди, а книги, которые захватывали: приключения, романы и книги направления, впервые введённого Уилки Коллинзом и Конаном Дойлем, — детективы. Таким образом, можно сказать, что мир ожидал Дороти Л. Сэйерс, Агату Кристи и Найо Марш.

Дороти Ли Сэйерс родилась в 1893 г. Ее отец был священником и специалистом в области классической филологии. От него она унаследовала любовь к литературе, классике и точные знания элементов службы англиканской церкви. Один из округов её отца находился в Висбеке, и именно там она полюбила болота, с их одиночеством, красотой и скрытой угрозой, что позволило создать такие изумительные декорации в The Nine Tailors.[1] Она была студенткой Гилхриста, Сомервилльского колледжа, в Оксфорде — этого питомника образованных леди — с 1912 по 1915 г., где получила награду по новым языкам. В те времена, хотя женщины и могли посещать курсы и получать награды, Оксфордский университет отказывал так называемому «слабому полу» в присуждении степени, и поэтому, чтобы получить диплом магистра, ей пришлось ждать до 1920 г. Она не была богата, а обучение в Оксфорде даже при наличии стипендии стоило денег, и поэтому ей пришлось зарабатывать на жизнь. Как очень многие образованные женщины своего времени, она обнаружила, что перед ней открыты лишь очень немногие возможности. Наука или медицина требовали дополнительного обучения в течение нескольких лет, а кроме того, её талант, похоже, лежал в другом направлении. Ей всегда нравилось право, но здесь вновь — расходы и нехватка влияния блокировали все дороги в Королевский суд. Очевидной возможной карьерой было преподавание в школе, что она и испробовала в течение года в средней школе Хала, но она сочла преподавание не только бездушным, но и чрезвычайно плохо оплачиваемым. Как очень многим умным женщинам, ей было трудно иметь дело с людьми менее даровитыми, а все дети относятся именно к этой категории. Её называли снобом, и, очевидно, что интеллектуально она таковой и была, хотя, возможно, и не вполне это осознавала. На некоторое время она возвратилась в Оксфорд и попыталась работать в издательстве, но, как сказал её работодатель, «она была хохотушка, болтушка и спорщица и, очевидно, по самой своей природе не подходила для рутинной работы в офисе издательства». Это был тот же самый издатель, который выпустил две её первые работы, тонкие книжечки стихов под названием OP I и Catholic Tales.[2] В это время она мелькает в Оксфорде. У нее всегда были странные вкусы в одежде — как и у женских персонажей её книг, — и её собрат по перу, Дорин Уоллас, вспоминает, как срисовывала для неё большую красную розу Тюдоров, которую мисс Сэйерс прикрепила к самодельному черному платью. Мисс Уоллас также вспоминает чуть скандальную прогулку по главной аллее, когда мисс Сэйерс шла широкой танцующей походкой и, к удивлению горожан, громким и не особенно мелодичным голосом распевала Баха.

А затем, хотя сегодня это может показаться странным, эта учёная, несколько эксцентричная леди стала составителем рекламных объявлений в фирме Бенсона Messrs S. H. Benson Ltd . Она оставалась там с 1923 по 1931 год, когда, наконец, её создание, лорд Уимзи, обеспечил ей финансовую независимость.

Она была чрезвычайно сложным человеком. Она ненавидела всю эту публичность, которую популярный романист обязательно привлекает к своей особе, и часто наносила обиду, отказываясь открывать праздники, раздавать автографы и т.д. И всё же, с её оригинальностью и откровенностью, она не могла не привлекать внимание. Существует история, что, когда она обедала со своей равно знаменитой современницей, она сказала, да так громко, что эхо прокатилось по всему залу: «Боже, я сыта этим Уимзи по горло. А разве Вас не тошнит от Пуаро, Агата?» Ответ Агаты Кристи нам не известен, но у неё в списке, конечно же, имеется не единственный детектив. И Дороти Л. Сэйерс действительно изобретала другого, Монтегю Эгга, коммивояжера, который появляется во множестве рассказов. Истории эти хороши, и характер взят из жизни, — она, должно быть, сталкивалась со многими такими личностями у Бенсона, — но он никогда не привлекал внимания публики так, как Уимзи.

Как обнаружил ещё Конан Дойль, очень трудно отказаться от персонажа, однажды созданного и обожаемого обществом, — он становится альтер эго писателя и преследует его всю жизнь. Даже брак для романтического героя — а Уимзи был столь же романтическим как любой из них — намного более фатальное событие, чем смерть, оказался не в силах с ним покончить, о чём свидетельствуют рассказы, собранные в этой книге. Он живёт и сегодня, спустя шестнадцать лет после смерти его создателя, такой же бодрый как всегда. И действительно, в последнее время он обретает новую жизнь на телевидении и радио, но больше, чем когда-либо, именно в том виде, в котором он появился изначально, — между обложками книги. За исключением коротких рассказов, он не появлялся ни в какой новой работе с 1938 г., да и это было в новой версии пьесы, написанной в сотрудничестве с Мюриэл Сент-Клэр Бирн в 1936 г. Именно мисс Сент-Клэр Бирн открыла мисс Сэйерс театру — среде, в которую она до того времени твёрдо отказывалась помещать Уимзи. Но после этого она «пала, как Люцифер, чтоб никогда не подняться вновь», поскольку впоследствии большая часть её работ была связана с драмой. Она написала пьесу Zeal of Thy House,[3] все еще популярную, и вышла на новое измерение в радиопостановках своей серией религиозных пьес The Man Born to be King.[4] В год смерти в 1957 г. она работала над новым переводом «Божественной Комедии» Данте. Таким образом, Уимзи выполнил свою роль до конца. Он сделал то, о чём мечтает каждый писатель: позволил его создателю отбросить его и заниматься тем, чем хочется и когда хочется. Но что можно сказать о самом Уимзи, этом неисчерпаемом человеке, от которого практически отрёкся автор, но не публика?

В сборнике эссе Unpopular Opinions,[5] названном так потому, что от некоторых таких мнений отказались люди, которые их высказали, в частности, от одного из них — представители Би-Би-Си, потому что «наша общественность не хочет, чтобы её поучала женщина», — мисс Сэйерс пишет:

Игра, состоящая в применении канонов «Высокой критики» к Шерлоку Холмсу, была начата много лет назад монсеньором Рональдом Ноксом с целью показать, что этими методами можно распотрошить современного классика так же правдоподобно, как определенная школа критиков пыталась распотрошить Библию. С тех пор это стало хобби для избранной компании шутов здесь и в Америке. Правило игры состоит в том, что в неё нужно играть с такой же торжественностью, как в матч по крикету между графствами в Лордсе, малейший намёк на экстравагантность или пародию разрушает атмосферу.
Виктор Голланц, 1946 г.

Позже в той же самой книге она сама включается в такую игру, доказывая с помощью списков и путеводителей Кембриджского университета, в какой именно колледж поступил Холмс, и что он прочитал. Но хотя мисс Сэйерс сама играла в эту игру с Шерлоком Холмсом, она приложила все усилия, чтобы не дать нам сделать то же самое с Уимзи, сама фиксируя каждый аспект, относящийся к своему герою. Большая часть книг снабжена предисловием с абзацем из справочника «Кто есть кто».

Уимзи, Питер Дес Бредон, кавалер ордена «За безупречную службу»; родился в 1890 г., второй сын Мортимера Джеральда Бредона Уимзи, пятнадцатого герцога Денверского, и Гонории Лукасты, дочери Фрэнсиса Делягарди, владельца поместья Беллингэм в графстве Гемпшир.
Образование: Итон, колледж Баллиол Оксфордского университета (факультет новой истории; диплом с отличием; выд. в 1912 г.); служил в армии Ее Величества в 1914/1918 гг. (стрелковая часть; звание майора).
Публикации: «Заметки о коллекционировании инкунабул»; «Карманный справочник убийцы», и т.д. Увлечения: криминология, библиофилия, музыка, крикет.
Клубы: «Мальборо», «Эготист». Место жительства: 110А, Пиккадилли, W.; Бредон-Холл, герцогское поместье Денвер, Норфольк.
Герб: на черном поле три бегущие серебряные мыши; нашлемник: кошка домашняя, изготовившаяся к прыжку, цвета естественного; девиз: «Как пожелает Уимзи».
Почти во всех книгах. (цитируется по изданию «Неприятности в клубе Беллона», переводчик С. Д. Тузова).

Позднейшие книги об Уимзи содержат длинное биографическое примечание, написанное не очень серьёзным дядюшкой, Полом Остином Делягарди. Хотя лорд Питер вышел не литературную арену в 1923 г., этот дискредитирующий старый дядюшка фактически не появляется до 1938 г., большую часть своей жизни, если мы должны верить, проведя во Франции. Вклад мистера Далагарди в сагу об Уимзи в действительности не что иное, как дымовая завеса. Как однажды сказала мисс Сэйерс, рецепт для детективной беллетристики — это искусство лгать в определённых рамках. Чтобы прогуливаться с читателем по садовой дорожке и убеждать его во лжи. «Чтобы он поверил, что настоящий убийца невиновен, а какой-нибудь безобидный человек виновен. Что ложное алиби является прочным, присутствующий отсутствует, живой мёртв, а мёртвый жив».
Unpopular Opinions .

Хотя Пол Делягарди, возможно, и имел некоторое влияние на формирование характера Уимзи, — научил его разбираться в вине и не доверять женщинам, — он, похоже, себя переоценивает. Мисс Сэйерс использовала его, чтобы поставить столь толстую дымовую завесу, что теперь невозможно идентифицировать Уимзи способом, которым последователи Д. Г. Лоуренса могут ухватить характер и крикнуть: «Ну конечно же, это леди Оттолайн Моррелл, а этот человек — совершенно определенно Питер Варлок». Миссис Фаррен в Five Red Herrings,⁶ занимающаяся ткачеством в своём белом шерстяном платье эпохи Ренессанса, вполне могла быть ещё одним слепком с бедной леди Оттолайн. Едва ли в 1920-ых годах нашёлся бы писатель, обладающий достаточным самоконтролем, чтобы пройти мимо неё, но вопрос, кто был прототипом Уимзи, остается открытым. Можно сказать, что он был полностью создан автором, но такое случается редко, особенно когда речь идёт о таком хорошо выписанном характере, как Уимзи. Он мог быть смесью различных характеров, за исключением одного пункта: повсюду приблизительно в шестнадцати книгах и многих рассказах, в которых он появляется, он абсолютно последователен, никогда не делает вещей не в духе Уимзи и не произносит фраз не в стиле Уимзи. Первый намек, который у нас есть, находится в первом томе стихотворений, изданных в 1916 г. Оно называется A Man Greatly Gifted ⁷ и герой его уподобляется неуловимому шуту. Уимзи, конечно же, был очень одаренным.

Он был уважаемый ученый, знаток пяти или шести языков, музыкант с некоторым навыком и гораздо большим пониманием, эксперт в токсикологии, собиратель редких изданий, интересный человек, ведущий светский образ жизни, и обычный сластолюбец… Страсть к неизведанному заставила его охотиться за непонятными брошюрами в Британском музее, чтобы распутать волнующую историю о сборщиках подоходного налога и выяснить, куда утекали его собственные средства. В этом случае очаровательная проблема йоркширского фермера, который обычно натравливает собак на случайных посетителей, обязательно требовала изучения в личной беседе. Результат оказался неожиданным.
(Цитируется по изданию «Труп в оранжерее», переводчик С. Д. Тузова).

Он, возможно, был печальным призраком потерянного в военные годы любимого. Оксфорд, как и вся страна, был заполнен женщинами, понёсшими тяжелую утрату, но, возможно, в университетских городках это было более заметно, потому что весь курс мог быть уничтожен во Франции меньше чем в течение одного часа. Сравнение с шутом из стихотворения проходит по всем книгам Уимзи, доходя до гротеска в Murder Must Advertise,⁸.

Однако это кредо — никогда не относиться к вещам серьезно — является только фасадом, который герою трудно примирить с совестью.

Он относится к криминологии, как к хобби или, как мы сейчас сказали бы, к терапии, помогающей ему преодолеть ужасные воспоминания о войне. Расследование его возбуждает, и он им наслаждался — до определённого момента. Когда же становится ясно, что это расследование, скорее всего, приведёт человека на эшафот, он презирает себя за сделанное, потому что, в отличие от профессионального полицейского, он работает не ради того, чтобы заработать на жизнь. Как все лучшие детективы в беллетристике, Уимзи — любитель в истинном значении этого слова. От первой книги и до последней его никогда не покидали кошмары со злодеями, которых он отдал под суд. Он уклонялся от ответственности. Как сказала его мать, которая, несмотря на очевидное легкомыслие, хорошо его понимала, отдача в течение почти четырёх лет приказов людям идти и погибнуть «вызывает у вас ингибиционизм или эксгибиционизм, или что-то там ещё с нервами». Мисс Сэйерс была одним из немногих авторов детективов, заставляющим своего героя ощущать последствия своей работы, но, к счастью для его душевного спокойствия, не все его преступники попадали на виселицу.

Внешность и поведение Уимзи должны были производить впечатление типичного «глупого осла» того времени. У него были соломенные волосы, которые романтичные молодые особы называли золотыми. Вытянутое лицо, серые глаза и резкий подбородок. Далеко выступающий нос, который ничто не могло замаскировать, но который свидетельствовал об аристократическом происхождении его владельца. Он носил высокие воротнички, монокль, который в действительности представлял собой сильную лупу и который не мог быть рекомендован никаким уважающим себя врачом-окулистом, особенно в солнечную погоду. Он носил палку с лезвием, которая была размечена на дюймы и в верхней части которой находился компас. Для романтического героя он был слишком малого роста, всего лишь 5 футов 9 дюймов, но силён как сталь и, конечно же, был экспертом по джиу-джитсу. Только в трёх случаях, как мы знаем, он носил револьвер и только однажды им воспользовался, но и то лишь для того, чтобы разоружить злодея. Он курил трубку, сигареты или сигары — под настроение. Его страсти — Бах, Джон Донн и лепёшки с маслом. У нас есть достаточно доказательств, что сама мисс Сэйерс любила Баха и Джона Донна, а поскольку ей нравились хорошие вещи, без сомнения у нее была страсть и к лепёшкам с маслом. Он ездит с сумасшедшей скоростью на специально построенных спортивных «Даймлерах», причём все они носят имя миссис Мёрдл. Его любимый эпитет для друзей мужского пола — «старая кляча», а призывный клич — «Давай, Стив». Он с непринужденностью вращается в самых высоких кругах по всей Европе, и его имя, как было известно, оказалось способно подтолкнуть к действиям королевские особы Англии. Он, должно быть, вращался на той же орбите, что и Берти Вустер, хотя предпочитал эксцентричный клуб «Эготист» высокомерным «Трутням». Его слуга, Бантер, и Дживс, должно быть, часто встречались в Клубе для слуг высшего ранга и в различных загородных домах, где гостили их работодатели. Но сомнительно, чтобы владельцы или их слуги когда-либо были друзьями. Уимзи, который, должно быть, был старше Вустера, видел ужасы Первой мировой войны, а пропасть между теми, кто прошёл и теми, кто не прошёл этот Холокост, мы ощущаем даже сегодня среди стариков, которым уже по семьдесят и восемьдесят. Бантер, хотя и более умный, не был бы на равных с Дживсом. Дживс без сомнения, принадлежал к нескольким поколениям слуг, аналогично и семья его владельца по рождению относилась к тем, кто отдаёт приказы. Бантер же почти наверняка был первым из поколения джентльменов для джентльменов. Он был денщиком Уимзи во время войны, но его происхождение, если судить по языку, было самым обычным!

Почему мисс Сэйерс сделала своего героя лордом? Ну, она была женщиной среднего класса и, как многие из ее поколения, романтичной. Сомервилльский колледж прежде, в течение и после Первой мировой войны произвёл большое количество внешне законченных феминисток, которые, тем не менее, выпустили множество томов изящных стихотворений, причём почти все были вдохновлены одной темой — поисками Священного Грааля, Королём Артуром и его рыцарями и, как выражается современная молодёжь, «всем этим джазом». Возможно, было ошибкой поместить Уимзи среди английской аристократии «с шестнадцатью поколениями феодальных привилегий» позади. Очень немногие английские благородные семьи могут проследить свою родословную так далеко; их выдвинули революции и обезглавливание монархов. В Шотландии, как и во всех других вопросах, ситуация иная. Лордство там может теряться в тумане времён. Постоянная поставка свежих сил — одна из причин, почему позиции английской аристократии сегодня так же прочны, как и раньше. Мисс Сэйерс знала, что «все любят лорда», но неправильно понимала причины. В Англии все любят лорда, потому что почти любой англичанин, если он поставит это своей задачей, может стать лордом.

Как и у короля Артура, вокруг Уимзи собрались его рыцари. Бантер делает всё, чем не следует заниматься лорду: даёт нагоняй слугам, ухаживает — только ради получения информации — за горничными и другими представительницами женского пола на нижней части общественной лестницы. Бантер — фотограф-эксперт; преследователь подозреваемых, поскольку Уимзи безнадежен в маскировках, и нянька в случае болезни, несчастного случая или кошмара, приключившегося с хозяином. Он может, ради дела, исполнить народную комическую песню на деревенском концерте. Но самое главное, Бантер совершает невозможное, оставшись, когда его светлость женился. Если бы когда-нибудь Уимзи пришлось выбирать между Бантером и Харриет Вэйн, баланс, вероятно, склонился бы в сторону Харриет: столь велика была его страсть и так твердо он придерживался идеалов джентльменского поведения. Но если бы их брак был обречен с самого начала, мы никогда не прочли бы двух из рассказов, помещённых в этой книге, Haunted Policeman ¹² и Talboys, ¹³ где мы видим Уимзи женатым человеком и отцом, — состояние, которого он достиг в жизни довольно поздно.

Есть и другие персонажи, которые появляются больше, чем в одной книге. Есть Солкомб Харди — всегда подвыпивший корреспондент с «глубоко посаженными фиалковыми» глазами. Типичный представитель Флит-Стрит, он не слишком способствует разгадке тайны, разве что даёт полезное направление мыслям. Почтенный Фредди Арбатнот — почти абсолютно безмозглый тип, но он знает всё об облигациях и акциях. Это было время скандалов, связанных с именем Хатри¹⁴, и газеты были переполнены сообщениями о сомнительных финансовых сделках.

В отличие от очень многих вымышленных детективов, Уимзи испытывает должное уважение к полиции. Правда, в Whose Body? и Clouds of Witness появляется недалёкий детектив, инспектор Сагг, а в Unnatural Death с ним имеет место телефонный разговор, но после этого о нём ничего не слышно. Старательный, предсказуемый инспектор Чарльз Паркер, — позже ставший старшим инспектором, — представляет собой прекрасный контраст подвижному как ртуть Уимзи. Паркер, который платит фунт в неделю за комнаты на Грейт-Ормонд-стрит, получил образование в средней школе Бэрроу-ин-Фернесс, и его единственное хобби — чтение комментариев к Библии. Даже если бы мисс Сэйерс создала только Паркера и не познакомила нас с Уимзи, у нас всё равно было бы ценное приобретение на рынке детективной беллетристики. Потому что Паркер достаточно законченный образ. Его хобби, которое на первый взгляд выглядит нелепым, направлено на то, чтобы остаться самим собой. Любой старший полицейский, который хочет оставаться нормальным, выбирает себе какое-нибудь хобби, далёкое от повседневных забот: живопись, планеризм, изготовление скрипок, или, как Паркер, некоторую область эзотерических наук. Однако люди обычно стараются сохранить свои увлечения втайне даже от коллег, таким образом, похоже, мисс Сэйерс действительно хорошо знала полицейских, или по меньшей мере одного полицейского. Было очень удачным ходом женить Паркера на сестре Уимзи и, таким образом, всегда иметь старшего инспектора под рукой.

Естественно, что, будучи лордом, Уимзи имел доступ к лучшему королевскому адвокату в стране, сэру Импи Биггсу, красивому члену парламента, хорошо известному разведением канареек. И великий патологоанатом, сэр Джеймс Лаббок, для него всегда доступен. Одной из необходимых вещей, которой должны обладать все внештатные сыщики, является неограниченное богатство. Современники, такие как Бонд, полагаются на государство или агентство, такое как U.N.C.L.E.¹⁶ Уимзи имеет значительные собственные средства. Он мог в годы Депрессии и резкого спада покупать всё, что хотел. Он мог платить Бантеру фантастическое жалование в 200 фунтов в год, беспрецедентную для 1923 г. сумму для слуги «на всём готовом». В 1938 г. он мог позволить себе построить дом в Уэст-Энде со штатом из восьми слуг помимо Бантера и домоправительницы. Как нам известно, его деньги имеют источником не состояние Денверов, которое приносило лишь убытки, а лондонскую собственность. Уимзи мог купить не только всё, но и всех. Ему было достаточно хрустнуть банкнотой, чтобы перед ним мгновенно открылись закрытые документы и тайны, а блеск серебряных монет покупал ему преданность маленьких детей, уборщиц, швейцаров и всех людей низкого звания.

Было сказано, что современная беллетристика дает лучшее представление об общественной жизни некоторого периода, чем любой учёный трактат, написанный ретроспективно. Сейчас Уимзи представляет собой часть одного из таких периодов, и, если у нас не было бы никаких других записей о 1923-38 годах кроме приблизительно дюжины книг с его участием, то что мы могли бы узнать? Удивительно, что если собрать все книги вместе, как много, конечно же случайно, оказалось в них упаковано событий общественной жизни. Достаточно странно, но большая часть того, о чём мы сегодня рассуждаем как о новом, известно уже в течение полувека. Это относится как к вещам, так и к отношениям. В 1923 Бантер использовал широкоугольный объектив при фотосъемке и ехал в метро по билету, купленному в автомате. Молодёжь проводила часы в кафе, обсуждая «свободную любовь, непреодолимую тягу к ханжеству, в формулировке Д. Х. Лоуренса, и безнравственность длинных юбок. Один из персонажей спрашивает: «Вы слышали, как Роберт Снорс читает свои стихи под бой барабанов и свистульку?»
(Цитируется по изданию «Труп в оранжерее», переводчик С. Д. Тузова).

Маловероятно, что мисс Сэйерс слышала перечисленное выше; она высмеивала лондонский район Блумзбери двадцатых годов, что делалось, увы, слишком часто. Удивительно, что ей это сошло с рук. Ее описание жизни в Челси в Unpleasantness at the Bellona Club было бы запрещено, если бы появилось в какой-либо из работ Д. Х. Лоуренса. Эта книга также является едкой сатирой для тех из нас, кто достаточно стар, чтобы помнить Депрессию и ужасное разочарование молодых чиновников, которые пережили войну. Мы вновь можем испытать очистительную атмосферу Дня перемирия,¹⁷ когда вечерние газеты почти всегда содержали ужасные рассказы: «Человек кричал во время минуты молчания» или «Автомобилист, отказавшийся выключить двигатель, атакован толпой». И на следующий день на фотографиях всегда можно было увидеть крестьянина, остановившегося в конце пашни и склонившего голову, детей у кенотафов¹⁸ по всей стране, королевскую семью на Уайтхолле. Две минуты странной, почти болезненной национальной солидарности, навсегда утраченной после предательства этих мертвых Второй мировой войной.

И была вечная красная угроза. Почти в каждой книге упоминается возможность завоевания русскими, как это имеет место почти в каждой детективной книге, издаваемой сегодня. И еще кое-что, кажется, не сдвинулось ни на йоту, — как ни странно, это реклама.

Расскажите Англии. Расскажите миру. Ешьте больше овса. Заботьтесь о цвете вашего лица. Полируйте свою обувь средством «Шино». Спросите своего бакалейщика: дети любят «Лаксамалт». Пиво «Бангс» лучшее. Попробуйте сосиски «Догсбоди». Дайте им «Кранчлетс». Остановите чиханье при помощи «Снафо». Промойте ваши почки с помощью «Физзлетс». Промойте ваши водостоки «Санфектом».
Murder Must Advertise (цитируется по книге «Смерть по объявлению», переводчик С. Д. Тузова)

Это могло быть подборкой из телевизионных рекламных роликов, а не заключительным абзацем романа Murder Must Advertise , изданного в 1933 г. Уимзи, который был принят в штат агентства Пима, чтобы найти убийцу, считает эту работу безнравственной. «Мы всю свою жизнь задаем интимные вопросы совершенно незнакомым людям, и это никак не затрагивает наших чувств: «Мамаша, ваш ребенок уже научился основным жизненным навыкам?»; «Вы уверены, что ваша туалетная бумага не содержит микробов?»; «Вы когда-нибудь интересовались “Благоуханием тела?”». Иногда мне даже становится интересно, почему они все однажды не соберутся и не пошлют нас куда-нибудь подальше?»
Murder Must Advertise (цитируется по книге «Смерть по объявлению», переводчик С. Д. Тузова.)

Они не сделали этого в 1933 г., не делают и теперь. По чистой случайности одна из самых успешных кампаний агентства Пима шла под девизом: «Как если бы вы держали корову на кухне». Этот баннер действительно используется сегодня для рекламы порошкового молока по телевидению.