ЗОЛОТОЙ ВЕК [английская школа детектива]

  Джордж Антейл George Antheil родился в городе Трентон в штате Нью-Джерси в семье немецких эмигрантов. Сам Антейл в своей автобиографии утверждал: с детства он был так увлечён музыкой, что мать была вынуждена отослать его в деревню, где не было ни одного фортепиано. Однако он заказал себе фортепиано через местную бакалейную лавочку. В любом случае, в возрасте 16 лет Антейл начал всерьёз учиться музыке в Филадельфии, где заинтересовался современным искусством, а вскоре перебрался в Нью-Йорк и стал учеником известного композитора-модерниста Эрнеста Блоха Ernest Bloch
(24.07.1880 — 15.07.59). Положительно зарекомендовав себя в нью-йоркской музыкальной среде, в 1922 году он отправился в Европу, где вращается в кругах местных интеллектуалов-сюрреалистов, становится близким другом Эзры Паунда Ezra Pound
американский поэт
(30.10.1885 — 1.11. 1972) и Джеймса Джойса James Joyce
ирландский писатель
2.02.1882 — 13.01.1943 и подпадает под влияние новейшей французской музыки, а также великого русского композитора-эмигранта Игоря Стравинского 17.06.1882 — 6.04.1971 (с которым Антейл вскоре поругался, поскольку Стравинский узнал, что его молодой коллега везде рассказывает о восхищении Стравинского его музыкой).
   Вскоре Антейл пишет музыку для экспериментального фильма "Механический балет" Ballet mecanique; 1924 (задуманного художником-авангардистом Фернаном Леже Fernand Léger
4.2.1981 — 17.08.1955), которая выросла в особое одноимённое сочинение для шестнадцати синхронизированных так, чтобы на них играл один человек, фортепиано (которые пришлось для удобства исполнения заменить на механические пианино), двух обычных роялей, ударных, а также семи дверных звонков, автомобильной сирены и трёх авиационных пропеллеров. Всё это важно, поскольку привело к появлению страницы Антейла на данном форуме. Дело в том, что если парижская премьера "Механического балета" привела всего лишь к массовым беспорядкам после концерта, то на нью-йоркской в 1927 году слушатели при запуске авиационных пропеллеров, начавших сдувать из их рук программки, просто похватали вещи и разбежались. Оглушительный провал похоронил репутацию Антейла, вынужденного вновь бежать в Европу и нашедшего там работу только в Германии, и композитор обвинил в этом своего продюсера Дональда Фриде. Месть была страшной — отдыхая на итальянской вилле Эзры Паунда, Антейл задумал детектив, в котором его обидчик должен был стать жертвой "невозможного" преступления, а члены семьи и друзья (включая самого Антейла с женой) — подозреваемыми. Все они были выведены под узнаваемыми анаграммами.

Читать далее | +

     Сам Антейл утверждал в воспоминаниях, что роман появился лишь потому, что на вилле кончилась вся детективная литература, а гости (среди которых было два нобелевских лауреата — Герхард Гауптман Gerhart Johann Robert Hauptmann
15.11.1862 — 6.06.1946 и Уильям Йейтс William Butler Yeats
13.06.1865 — 28.01.39, а также не успевший получить премию Франц Верфель Franz Werfel
10.09.1890 — 26.08.1945) её обожали. Утверждал он и то, что гости принимали непосредственное участие в разработке сюжета и правке действительно крайне своеобразного, нарушающего все правила грамматики, стиля автора. Таким образом, "Смерть в темноте" можно считать уникальной книгой, написанной при помощи сразу трёх нобелевских лауреатов (считая также Т.С.Элиота Thomas Stearns Eliot
26.09.1888 — 4.01.1965, который, сделав ряд замечаний, помог издать книгу).
  Интересно, разумеется, не это. Интересно то, что в этом романе, стилистически выдержанном строго в традиции С.С. Ван Дайна, происходит сразу три "невозможных" убийства. Сам автор уже в предисловии сообщает о них так:

  Первая пуля безошибочно поразила жертву в непроглядно тёмной комнате. Вторая — при свете белого дня посередине большой комнаты, полной детективов. Третья — в закрытой и охраняемой комнате, где никого больше не было.

  Это и расследуют сыщик (а также знаток современной музыки, отпускающий по её поводу много колких замечаний, но восхваляющий музыку самого Антейла, и поэт, обобщающий, чтобы прийти к разгадке, собранные факты в длинной балладе собственного авторства) Стефан Байяр Stephan Bayard вместе с помощником, "автором" книги Стейси Бишопом (таким образом, реальный автор растраивается в романе на одного из подозреваемых, сыщика и его помощника-рассказчика). Под именем Стейси Бишопа в 1930 году "Смерть в темноте" Death at the Dark
(1930, as Stacey Bishop) (первоначально именовавшаяся "Дело об убийстве Денни" The Danny Murder Case, но переименованная по настоянию Элиота, желавшего избежать чрезмерно прямых аллюзий на Ван Дайна) вышла в Англии, но прошла абсолютно незамеченной. Меж тем провал очередного музыкального сочинения Антейла в США заставил его воздержаться от издания там своего романа.
  В 1933 году Антейл был вынужден вернуться из Германии, где к власти пришли ненавидящие авангард нацисты, в США, и избрать для своей дальнейшей музыки более традиционную стилистику. Он много работал в Голливуде и, хотя больше не писал детективных романов, в 1937 году издал научное исследование по "железистой криминологии", в котором доказывал, что любой преступник оставляет не только отпечатки пальцев, но и следы своей эндокринной системы. В годы Второй мировой войны совместно с актрисой Хеди Ламарр Hedy Lamarr
19.11.1914 — 19.01.2000 Антейл (используя свои прежние разработки в области синхронизации игры на множестве фортепиано сразу) изобрёл систему дистанционного управления торпедами с помощью использования случайного кода, постоянно меняющего частоту передачи данных (и, тем самым, не позволяющего помехам прервать её). Изобретение Антейла и Ламарр легло в основу современной мобильной связи и технологии wi-fi.

  Роман "Смерть в темноте", восхищавший даже придирчивого Джулиана Саймонса, пытавшегося разыскать мифический второй роман "Стейси Бишопа", и особо отмеченный в своей энциклопедии Робертом Эйди, назвавшим его "экстраординарно сложной загадкой, сочетанием лучших и худших черт стиля 1930-х годов", был в 2016 году переиздан совместными усилиями Дж.Пагмайра и М.Эдвардса.

Страннейший роман. Очень может быть, самый личный из всех написанных детективов. Автор тут, сублимируя свои переживания, выступает, по моим подсчётам, в пяти ролях сразу - это и преданный продюсером (первой жертвой) гениальный скрипач, и доктор, исследующий железистые выделения преступников, и гениальный сыщик Стефан Байяр, идеальный критик, излагающий взгляды автора на музыку, и "автор"-рассказчик этой книги, Стейси Бишоп (под именем которого она и вышла как в 1930, так и в 2016), и, наконец... присутствующий где-то вне сюжета сам Джордж Антейл, упоминаемый Байяром добрый его знакомый (так же как, впрочем, Хемингуэй, Джойс, Пикассо и вообще все видные тогдашние деятели культуры, в ряд которых автор без ложной скромности включает себя). И, возможно, как раз то, что этот роман писался в столь трагичный для автора период его жизни, создаёт вокруг книги такую ауру неудач (в первую очередь, я об её издательской судьбе).

К тому же "Смерть в темноте" сочетает глубочайшую концептуальность с демонстративным "любительством". Небрежность этого текста поразительна - одни и те же предметы на соседних страницах именуются по-разному, грамматика столь странна, что Пагмайр в предисловии особо извиняется перед читателями, что не рискнул её исправлять (и, честно говоря, я понятия не имею, что с этим делать в возможном переводе, поскольку считать себя умнее Пагмайра и спокойно всё приводить к норме - тоже не годится, а как найти ключ и адекватный русский аналог всем выкрутасам автора, большой вопрос), а персонажи произносят такие длинные монологи, где ход их мыслей за две соседние фразы резко меняется, что в начале романа кажется, будто попал в какую-то авангардную пьесу навроде Беккета или Ионеско.

При этом концептуальность тоже зашкаливает. Предисловие вызывает чувство, что Стейси Бишоп просто глумится над читателем. Он на первой же странице сообщает: 1) сколько "невозможных" убийств будет в его книге; 2) в чём в каждом случае будет состоять "невозможность"; 3) насколько сложной будет каждая из загадок, точнее, что каждое следующее убийство будет проще предыдущего. В этом Бишоп вполне честен, действительно, вторую "невозможность" Байяр решает раньше первой, а разгадка третьей вообще заставляет ценителя жанра плюнуть с досады. Но ведь и в этом есть свой резон - убийца торопится, у него уже нет времени на такие же хитроумства, как поначалу.

Быть может, личная заморочка, но меня очень порадовало, что "невозможный" сюжет здесь полностью лишён мистики и готики, которыми столь часто сопровождался в "Золотом веке": старинных замков с легендами и проклятыми комнатами, магов и фокусников, на которых, ввиду их опыта в деле обмана зрителя, легко свалить разгадку преступления, и прочих эффектов. Вместо этого - обычная нью-йоркская квартира и куча современных, живых и исключительно молодых людей (собственно, тут всем персонажам, кроме матушки убитого и, возможно, полицейских, нет ещё и тридцати лет).

В общих чертах здесь использована, конечно, схема Ван Дайна - сыщик-эрудит-гурман-сибарит, его помощник-рассказчик, пара глупых (впрочем, здесь очень даже неглупых) полицейских и несколько убийств, причём первое из них совершается в самом начале книги, а дальше убивают обычно того, кто перед этим по сюжету начинал выглядеть очень вероятным подозреваемым. Но Стейси Бишоп совершенно не похож на бессловесного "Вана" - он не прочь порассуждать о коммунистах, типично русских чертах лица, необычной активности современного ему женского пола (помилуйте, ему точно ещё нет тридцати?), правильном выборе убийцы в детективном романе и прочих увлекательных материях. Гениальность напарника его, конечно, постоянно потрясает, но он не прочь выдвинуть свои теории и вообще так прямо и пишет, что не прерви его, мол, в этот момент Байяр, он бы ещё немножко подумал и сам всё раскрыл. Байяр, в свою очередь, перемежая это рассуждениями о современной ему культуре (не менее 50 сносок об упоминаемых лицах), безостановочно выдвигает подробные теории, почти объясняющие первую "невозможность" кучей разных способов. В том числе строит убедительные, с мотивом и возможностью, версии против прокурора, ведущего дело, Бишопа и самого себя. Самокритичный, в общем, господин, даже готов признать правоту полиции, если та предложит версию лучше, и свои версии оценивает с эстетической точки зрения, "красота против истины". А авангардная поэма, в которой он обобщает все собранные данные, что-то с чем-то - это одно из лучших кратких изложений всех фактов дела, какое я видел в детективах.

Есть, правда, в этой книге одна сцена, которая может, ммм, показаться лишней. Но если подумать, то и эта сцена обыгрывает кое-что из завлекательного предисловия.

Что до разгадки - конечно, это не тот случай, когда внезапное объяснение "невозможности" потрясает читателя до глубины души. По ходу дела версий тут столько, что, понятно, хоть одна из них да будет как-то приближаться к истине. Но я умудрился не угадать ни преступника, ни мотив, ни смысл тех деталей, которые не давали до конца прояснить разгадку.

В общем, я могу только присоединиться к оценке Эйди - поистине, это какое-то невероятное сочетание "лучшего и худшего". Впрочем, читать "Смерть в темноте", действительно, очень трудно. Скорее всего, автор её для этого и не предназначал.