• Просмотр темы

Предлагаю вам новый рассказ от Джеймса Яффе про полицейского Дэвида и его маму. На этот раз им придётся раскрыть убийство, в котором обвиняют пятилетнего мальчика.
Играем в закрытую. Свои варианты присылать в ЛС.

— Топот маленьких ножек, бегающих по дому, — сказала мама, умудрившись одновременно сентиментально вздохнуть и обвиняюще погрозить мне пальцем. — Это одно из главных удовольствий в жизни. Я не понимаю, почему вы с Ширли этого не хотите.

Я застенчиво улыбнулся, как всегда, когда мама, в своей манере, поднимает эту тему.

— Мы с Ширли очень хотим детей, — сказал я. — Как только я получу повышение, и мы сможем заплатить первый взнос за дом в пригороде…

— Взносы! Повышения! — Мама сердито покачала головой. — Иногда мне кажется, что у нынешних молодых людей вместо чувств финансовые книжки. Поверь мне, Дэви, если мы с твоим папой волновались из-за платежей, когда мы были в твоём возрасте, то ты бы сейчас не сидел здесь и не ел эту жареную картошку.

Это был вечер пятницы. Завтра мой выходной, поэтому я был на еженедельном обеде в Бронксе с мамой. Впрочем, моей жены Ширли сегодня не было со мной. Она всю неделю была в Чикаго, навещала своих родных. И, как обычно, мама чувствовала, что из-за отсутствия Ширли она может поговорить о моей личной жизни. Мне же было страшно неловко.

— Кроме того, мама, — сказала я, пытаясь превратить разговор в шутку, — разве не ты всегда мне говорила, что дети доставляют больше хлопот, чем они того стоят? Ты знаешь своё любимое высказывание: «Они разбивают ваш сервиз, пока маленькие, и они разбивают ваши сердца, когда вырастают».

— Кто это отрицает? — резко ответила мама. — А какой же будет жизнь без этого?

— Интересно, что бы ты чувствовала, — сказал я, — если бы ты была на месте Агнес Фишер.

— Агнес Фишер? Я её не знаю. На третьем этаже есть Сэйди Фишбаум…

— Агнес Фишер участвует в дело, которое я начал вчера. Она вдова, и у неё есть маленький мальчик пяти лет по имени Кеннет.

— И что с этим маленьким Кенни Фишером?

— Ничего, что мы не сможем доказать. Но всё указывает на то, что маленький пятилетний Кеннет Фишер — убийца.

Мама опустила вилку и уставилась на меня. Она на меня так долго глазела, что я виновато отвёл глаза, хотя понятия не имел, из-за чего мне чувствовать себя виноватым. Наконец она саркастически вздохнула:

— Всё-таки это произошло. Разве я не предсказывала это? После общения с наркоманами, маньяками и пьяными водителями ты наконец-то свихнулся. Почему, когда у тебя была возможность заняться бизнесом со своим дядей Саймоном, ты не слушал свою мать?

— Успокойся, мама. Это не я ненормальный. Это дело Фишера. Я расскажу тебе о нём, и ты можешь судить сама.

Очевидно не убеждённая, мама снова поднесла вилку к губам, деликатно проглотила кусок и приготовилась слушать мой рассказ.

— Агнес Фишер за тридцать, — сказала я, — она очень красивая и немного рассеянная — так сказать, по-милому рассеянная. Её муж умер год назад — он был лётчиком ВВС в Корее, и она живёт со своим маленьким сыном Кеннетом в доме, который ей оставил муж. Это четырехэтажный дом на Вашингтон-сквер, один из немногих старых домов из красного кирпича вроде тех, которые ещё стоят на площади. Он принадлежал семье Фишеров с девятнадцатого века.

— У этого мистера Фишера были деньги? — спросила мама.

— Фишеры — это богатая старая нью-йоркская семья. Хоть и не такая богатая, как раньше. Так или иначе, Агнес Фишер жила на Вашингтон-сквер довольно мирно, прекрасно ладя со своими друзьями и соседями, видимо, примирившись со своим вдовством. Но жизнь её маленького сына не была такой спокойной и счастливой. Смерть отца явно расстроила его. Он, разумеется, застенчивый, мечтательный ребенок, и после смерти отца он словно ушёл в свою раковину ещё больше, чем когда-либо. Он проводил много времени в одиночестве. Казалось, он предпочитает свои мечты компании других детей. А потом, несколько месяцев назад, кое-кто новый вошёл в жизнь мальчика и его матери.

Новоприбывшим был Нельсон Фишер, дядя маленького Кеннета, младший брат его отца. Нельсону Фишеру было около тридцати лет. Как и его покойный брат, он был лётчиком ВВС. Его только что уволили со службы, не по его желанию — полёты были его жизнью, — а потому, что он заразился малярией в Тихом океане. Он нуждался в заботе и внимании, и его невестка Агнес была его единственным достойным доверия родственником. Она добросердечная женщина, и она была рада принять его. Она отдала ему весь третий этаж старого дома, и он переехал к своей невестке и своему маленькому племяннику.

— И маленький Кенни ревновал? — спросила мама.

— Сначала да. Он или дулся в углу, или плакал, или смотрел волком на своего дядю. Нельсон Фишер всё ещё болел — он страдал от побочных эффектов своей малярии, и Агнес много хлопотала над ним, учитывая его лекарства, приступы головокружения, озноб, еженедельные визиты к доктору. Кеннету, похоже, это не нравилось. Однажды он даже впал из-за этого в истерику. Он подпрыгнул и истерически закричал: «Он не мой папа! Я не хочу, чтобы он был моим папой!» Он в конце концов успокоился, но инцидент ужасно расстроил его мать. И это вызвало много разговоров среди слуг.

— Но это было только сначала? — сказала мама. — После этого маленький Кенни изменил своё мнение о своём дяде?

— Его недоброжелательное отношение длилось около месяца. Затем, внезапно, он начал вести себя совершенно по-другому. Вчера он не мог выносить вида Нельсона, сегодня он не хотел от него отходить. Внезапно у него возникло подлинное, полноценное поклонение героям. Он ходил за своим бедным дядей по пятам. Он не оставлял его. Он засыпал его вопросами, и, какие бы ответы он ни получал, он безоговорочно верил им. Он восхищался всем, что делал или говорил его дядя Нельсон.

— Ну, это нормально для маленьких детей, — сказала мама. — Они меняют своё мнение без логической причины. И, кстати, я знала и некоторых взрослых…

— Да, это было вполне нормально, — сказал я. — По крайней мере, так казалось. Но то, что случилось потом… но я не буду забегать вперёд. Несколько месяцев в доме Фишеров всё было хорошо. Нельсону, похоже, нравилась компания его племянника. Он никогда не был женат, у него не было своих детей, и он относился к Кеннету как к младшему брату. Просто идеальные отношения. А потом, около недели назад, в начале лета, маленький Кеннет начал делать странные вещи. До прошлой недели он был порядочным ребенком. А потом, с прошлой недели, он начал воровать вещи.

— Воровать вещи? — сказала мама, вытянув голову. — Так что же он украл?

— Одно и то же, мама. Вещи, которые принадлежали его покойному отцу. Например, это началось с того, когда Агнес заметила, что исчезла медаль её мужа, Серебряная Звезда. Она держала её в футляре для драгоценностей в своём комоде, вместе с запонками, обручальным кольцом и другими вещами, но теперь её не было. Она очень осторожно опросила кухарку и горничную, но они обе были очень возмущены и настаивали, что они не воры. Некоторое время она подозревала, что это сделал сантехник. А затем, на следующее утро, к ней подошла торжествующая горничная, держа медаль. Она сказала, что нашла её, когда заправляла кровать Кеннета несколько минут назад. Медаль находилась под подушкой Кеннета. Агнес была озадачена. Она спросила об этом Кеннета, но он ей ничего не объяснил. Он просто отвернулся, пробормотал что-то и убежал. А Агнес не волевая и властная мать, которая стала бы выколачивать из мальчика правду.

А потом Кеннет сделал это снова. В одном из шкафчиков в холле Агнес хранит коробки с разными вещами — старой одеждой её мужа, его книгами и документами и так далее. Однажды она проходила мимо этого шкафа и услышала звуки внутри. Она открыла дверь и увидела Кеннета. Он снял одну из коробок, вскрыл её и собирался что-то вытащить.

Хочешь верь, хочешь нет, мама, Кеннет пытался украсть один из тех длинных старомодных оперных плащ, которые люди носили пятьдесят лет назад. Он принадлежал отцу Кеннета. Когда он учился в Принстоне, он участвовал в чём-то вроде «Gay Nineties Revue»[1], которое устраивал театральный кружок. Этот старый оперный плащ был частью его костюма для этого шоу.

— И маленький Кенни точно знал, что его папа носил этот оперный плащ когда-то?

— Он не мог не знать, мама. В гостиной есть фотография его отца, где он изображён с оперным плащом на плечах. Что ж, Агнес естественно заставила Кеннета положить плащ обратно в коробку. А на следующий день она заглянула в тот же шкаф и обнаружила, что та же самая коробка снова была вскрыта, а оперный плащ исчез. Она пошла в комнату Кеннета. Его там не было, но, разумеется, оперный плащ висел в его шкафу. Так что Агнес взяла его и положила обратно в коробку. И на следующий день…

— Можешь не говорить, — сказала мама.

— Ты права, — сказал я. — Плащ исчез. Для Агнес это было слишком. Она не собиралась бегать за этим оперным плащом. Поэтому она сказала себе, что он, видимо, понадобился Кеннету для какой-то невинной игры, и махнула рукой.

Но воровство Кеннета на этом не прекратилось. Только два дня спустя — около трёх дней назад — он снова совершил кражу. К Агнес пришли встревоженные горничная и кухарка. Накануне вечером они обе услышали странные звуки, издаваемые с верхнего этажа дома. Они обе подумали, что это мыши, или ветер, или ещё что-то, и пошли спать. Но этим утром, когда горничная поднялась наверх убраться, она обнаружила ужасный беспорядок, которое не могли устроить ни мыши, ни ветер. На верхнем этаже есть небольшая кладовая, и в этой кладовой, набитой нафталином, Агнес хранит всю форму её покойного мужа, его фуражки, его награды, остальную его гражданскую одежду, пальто, обувь и так далее. Горничная обнаружила, что комната выглядит так, будто по ней прошёлся циклон. Повсюду валялась одежда и нафталиновые шарики. И всё форма её мужа, вплоть до самой последней маленькой медали, пропала без вести. Кухарка тут же объявила, что увольняется. Она не собиралась оставаться в одном доме с таким диким маленьким вором, как Кеннет, и никакие просьбы Агнес не изменили её решение.

Что ж, Агнес просто не знала, что и подумать. Она уже очень переживала за мальчика, настолько, что подумывала отвезти его к врачу или детскому психологу, чтобы выяснить, в чём дело. Но она не очень решительный человек. Она отложила вызов доктора, а вчера утром было уже слишком поздно. Вчера утром произошло убийство.

Я мог видеть проблеск интереса в глазах мамы. По велению некого каприза я остановился, вздохнул, начал жевать еду и в общем поддерживал атмосферу неизвестности.

Наконец, к моему огромному удовлетворению, мама заговорила.

— Ладно-ладно, давай к сути!

— С самого вчерашнего утра, — продолжил я, — Кеннет смешно себя вёл. Он, как обычно, позавтракал со своей матерью и дядей Нельсоном. Только Кеннет, у которого обычно был хороший аппетит, почти не дотронулся до еды — даже стакана воды.

После завтрака он пошёл играть. У него было любимое место для его игр, небольшой брезентовый навес на крыше дома. Это был «клуб» Кеннета, но до прибытия Нельсона других «членов клуба» не было. После завтрака он поднялся на крышу со своим дядей Нельсоном. Только Кеннет не был энергичен и весел, как обычно. Он медленно поднялся по лестнице на крышу, оглядываясь через плечо и с каким-то решительным выражением лица. Его мать увидела это и удивилась, но в этот момент она говорила по телефону, поэтому забыла об этом.

Через два часа она услышала вопль. Долгий мучительный вопль. Весь дом слышал его, и хотя было трудно точно сказать, откуда он раздался, все инстинктивно устремились на крышу. Когда они добрались до места, то увидели Кеннета, стоящего у выступа — узкого каменного выступа, столь же высокого, как его подбородок, — смотрящего на задний двор четырьмя этажами ниже. Он смотрел на своего дядю Нельсона. Видимо, Нельсон упал с крыши, и его тело лежало на бетоне внизу. Все бросились вниз, чтобы помочь ему, и обнаружили, что он всё ещё жив. Но он прожил только несколько секунд. В течение этих нескольких секунд, на последнем болезненном издыхании, он повторял одни и те же слова: «Кенни, почему? Кенни, почему?» Затем он умер.

Я хочу сказать тебе кое-что ещё, мама. Когда прибыл Отдел убийств, мы обыскали эту крышу. Под навесом из брезента, в клубе Кеннета, мы нашли — как ты уже догадалась, мама — все те вещи, которые Кеннет украл из дома. Униформа его отца, его оперный плащ, медали, даже Серебряная звезда, которую этот ребёнок сумел утащить из комода своей матери во второй раз!

Мой голос затих на повышенной ноте. Честно говоря, я был доволен собой. Очень драматично, сказал я себе. Теперь пусть мама разберётся в этом!

— А мальчик? — тихо спросила мама.

— Он впал в шок, — сказал я. — Он схватил свою мать и дико рыдал до конца дня. Но он не говорит, что случилось на крыше. Он просто смотрит вперёд, когда кто-нибудь спрашивает его. Врач говорит, что он преодолеет шок через неделю или около того. Но после этого его воспоминания об этом инциденте могут исчезнуть.

— А ты что думаешь, Дэви? — спросила мама. — Что, по вашему с полицией мнению, случилось на крыше?

— Это не наше мнение, мама. Это факты. Есть много разных возможностей — мы рассмотрели их все, — но, похоже, только одна из них соответствует всем фактам.

— Что ж, давай послушаем твои возможности.

— Первая возможность — Нельсон покончил жизнь самоубийством. Но в этом нет смысла. Конечно, он был расстроен из-за того, что заболел и покинул ВВС. Но Агнес говорит, что он только начал смиряться со своей болезнью и своей гражданской жизнью. Если он собирался покончить с собой из-за своей болезни, почему он так долго ждал? И что ещё более важно, почему он сделал это в присутствии своего пятилетнего племянника? Люди обычно совершают самоубийства без свидетелей.

— Полностью согласна. Следующая возможность?

— Смерть Нельсона была несчастным случаем. Он бежал, смотрел не туда или ещё что-то, споткнулся и упал с выступа. Но это очень маловероятно. Выступ крыши был намного выше талии Нельсона. Трудно представить, как он мог случайно свалиться с такого высокого выступа.

— Верно подмечено. Я аплодирую.

— Ну, есть возможность — в конце концов, мы должны рассмотреть все, — что Нельсон пытался столкнуть своего маленького племянника Кеннета с выступа, что Кеннет пинался, боролся и сбил Нельсона с ног. Но это также не соответствует действительности. Когда Агнес оказалась на крыше, Кеннет выглядел абсолютно аккуратно — никаких следов борьбы или насилия. Что оставляет нам только одну возможность.

— Какую?

— Я уже упоминал её, мама. Нам не хочется в это верить. Мы отказываемся в это верить. Но факты не оставляют нам альтернативы. Этот маленький пятилетний ребенок должен быть психически неуравновешенным. Это случалось раньше, ты знаешь. Наш официальный психиатр говорит, что он сталкивался с десятками случаев детского психоза, раздвоения личности, меланхолии и так далее. Вот что должно было случиться. Смерть его отца, его одинокая жизнь, его зависимость от его матери, внезапное появление его дяди, нарушившее его рутину — всё это должно было нарушить его ощущение безопасности. Разум ребёнка был угнетён, и наконец он не выдержал.

Ненормальное поведение ребенка перед убийством ясно говорит нам, что происходило у него в голове. По какой-то непонятной причине — хотя не такой уж и непонятной — его дядя внезапно показался ему соперником его покойного отца. Дядя пытался занять место его отца, и он, маленький Кеннет, должен был помешать этому ради отца. Ему пришлось избавиться от этого навязчивого дяди, устранить причину его несчастья, позаботиться о том, чтобы его мать вернулась к нему и отцу.

Конечно, он действовал не так, как взрослый. Это было просто инстинктивно — так же, как ребёнок ворует, лжёт или пинает свою няню. Но он изменил своё отношение к дяде. Он притворился, что испытывает к нему привязанность. Он делал вид, что поклоняется ему как герою. Затем, когда доверие дяди было полностью завоёвано, он приготовился к важному событию. Что подводит нас к самому интересному психологическому феномену. Маленький Кеннет теперь собирался выполнять работу своего отца, и поэтому, с типичной детской логикой, он продолжал красть вещи своего отца.

Униформа отца, оперный плащ отца, медаль отца — он взял их всех, спал на них или прятал, чтобы получить мужество и силу своего отца. К тому времени, когда наступило вчерашнее утро, бедный ребёнок был зациклен на своём отце. В своём собственном подсознании он фактически был своим отцом.

Вот почему вчера утром он поднялся на крышу, выглядя таким решительным. Он собирался совершить задуманное. Оказавшись там, он какое-то время невинно играл со своим дядей — хитрость маленьких детей удивительна, мама! Наконец под каким-то предлогом он уговорил своего дядю наклониться над выступом. Помни, что Нельсон, хотя он был взрослым человеком, был слабым, худым и больным. Кеннету просто нужно было подбежать сзади, схватить Нельсона, а затем толкнуть — со всей своей силы. Нельсон свалился и закричал, а Кеннет впал в шок.

— Вот и весь рассказ, мама. Надеюсь, ты понимаешь — это единственная теория, которая объясняет последние слова Нельсона. «Почему, Кенни, почему?» Ошеломлённый, сбитый с толку — даже в смертельных муках он просто не мог понять, что произошло с его маленьким племянником.

— И это твоё решение дела?

Я торжественно кивнул головой.

— Боюсь, это так, мама.

Мама молчала. Она выглядела вдумчивой, отвлеченной, словно была вдалеке от нашей беседы и столовой. Это было необычно для мамы. По вечерам в пятницу, когда я рассказываю ей о своём последнем деле, она обычно внимательна и насмешлива. Как только я заканчиваю свой рассказ, следует серия загадочных вопросов, таинственных намёков, саркастических шуток о моём скудоумии. И наконец, с большой радостью, она предлагает мне полное, логичное, неизбежное решение, основанное на её повседневном опыте с хитрыми мясниками, любопытными соседями и эгоистичными родственниками. И теперь это внезапное хмурое молчание от мамы заставило меня задуматься.

Через секунду необычное настроение мамы исчезло. Она подняла голову, в глазах блеснуло торжество, и её голос звучал так же энергично, как и всегда.

— Он боится, что это так. Он должен бояться. Ему есть, чего бояться. Вся полиция Нью-Йорка — кучка взрослых мужчин с пособием, — и всё, что они могут придумать, когда у них на руках тело, — это обвинить в этом маленького пятилетнего мальчика!

Я почувствовал, что моё самолюбие задето.

— Я рассказал тебе все факты, мама. Кого ты хочешь обвинить?

— Я скажу тебе, — ответила мама, — сразу после того, как ты ответишь мне на три простых вопроса.

Я вздохнул. «Простые вопросы» мамы мне хорошо известны. Как правило, они настолько «просты», что запутывают меня сильнее в десять раз.

— Спрашивай, мама, — сказал я.

— Вопрос первый, — сказала она, поднимая указательный палец. — Этот мальчик, Кенни, любил спортивные игры? Он выглядел спортивным?

— О, я понимаю, почему ты спрашиваешь, — сказал я. — Ты хочешь знать, был ли он действительно сильным и проворным, чтобы столкнуть своего дядю Нельсона с крыши. Что ж, ответ — не особо. Мальчик не очень увлекался спортом, потому что у него было мало друзей. В том районе, где он живёт, большинство детей старше его. Он был слишком мал, чтобы играть с ними в игры — на самом деле, это может быть одной из причин его стеснительности и одиночества. С другой стороны, он крепкий ребёнок для своих пяти лет. Сильные мышцы, выносливость, отличное здоровье. А его дядя Нельсон, как я уже говорил, был больным и измученным…

— Да, да, это я знаю, — нетерпеливо перебила меня мама. — Теперь вопрос второй. — На этот раз она подняла два пальца. — Какие книги читал маленький Кенни?

— Книги, мама?

— Книги, книги. Помнишь, ты их иногда открывал, когда учился в колледже, хотя в ненормальной профессии, которой ты решил заняться, они тебе не очень нужны. Ты сказал, что маленький Кенни был застенчивым и одиноким. Он проводил много времени один. Такие маленькие мальчики, как он, обычно много читают.

— Я не понимаю, в чём смысл вопроса, — сказал я, — но ты права. Мальчик много читает. В его комнате было полно книг. В основном комиксы. Супермен, Бэтмен, космические путешествия и тому подобное. Для его возраста самое то.

— Хорошо, хорошо, — сказала мама, кивая. — Вопрос третий. Самый важный. — Она секунду пристально смотрела на меня и затем произнесла: — Вчера, когда дядя Нельсон был убит, было уже позднее утро. Я всё утро была в мясной лавке — небольшое недоразумение с моими бараньими отбивными, из-за которых у меня был разговор с мясником Перельманом, — поэтому я не заметила, какая погода на улице. Она была приятной и солнечной или тёмной и облачной?

Я уставился на неё.

— Это самый важный вопрос? Мама, какой в нём смысл?

— Не забивай голову. Просто ответь.

— Вчера был яркий солнечный день. Самый жаркий день этого лета. Но я не понимаю…

— Ты нет, — сказала мама. — А я да. — Затем она кивнула и вернулась к своей еде.

Через некоторое время я прочистил горло.

— Что ты «да», мама?

— Я понимаю. Именно то, что я подозревала. Именно то решение, о котором я подумала с самого начала.

↑ [1]. Американская радио-музыкальная программа. Транслировалась на CBS со 2 июля 1939 до 13 ноября 1944.

Зачем Кенни Фишер воровал вещи своего отца?

Кто и зачем убил Нельсона Фишера?

И как мама это поняла?

buka, хорошие мысли. Но нет, Кенни воровал вещи не для этого.
Хотя такая теория и фигируриет дальше в тексте, но Нельсон погиб не из-за этого.

Добавлено спустя 13 минут 25 секунд:
buka, уже лучше)

lalashek, правильная мысль есть. Но вещи были украдены по другой причине, и Нельсон погиб совсем не по этому.
Борис Карлович, мыслите в правильном направлении. Но могу заверить, этот герой не при чём.
buka, нет, медаль тут не при чём.

Добавлено спустя 33 минуты 43 секунды:
Борис Карлович, нет, самодеятельностью они не занимались))

Добавлено спустя 24 минуты 53 секунды:
Борис Карлович, как я уже сказал выше,

могу заверить, этот герой не при чём

ОН не хотел никого никуда отправлять.

Добавлено спустя 31 минуту 59 секунд:
Борис Карлович, всё намного проще и мрачнее. Никаких ритуалов не проводилось.
Ваше первоначальное предположение, зачем был украдены вещи, более верно.

Добавлено спустя 14 минут 17 секунд:
Борис Карлович, нет, вы уже отдаляетесь от верного направления.
Я предлагаю Вам вернуться к своей первоначальной версии и подумать над ней, попытаться внести некоторые изменения.

Добавлено спустя 50 минут 21 секунду:
Борис Карлович, мы же вроде выяснили, что речь шла о мальчике?)) Так что без разницы, Б или С.
Нет, Кенни не был зациклен на погибшем отце (как думал Дэвид), и поэтому он этого не делал.

Кто-нибудь уточнит - на странице Эллери Квин на фотографии Даниэль Натан и Джеймс Яффе (справа)?

Борис Карлович, ещё раз повторяю. Б или С — без разницы. Скорее, некий условный персонаж.
Но в остальном уже совсем близко к разгадке.
Вот только, отчего умер Нельсон?

lalashek — да. И Фредерик Данней — это официальное сменённое имя, а не псевдоним.

Борис Карлович, ну вот совсем чуть-чуть осталось. Вещи мальчик крал не для дяди.
buka, нет, Нельсон бы вряд ли позволил сделать это.

Добавлено спустя 55 минут 7 секунд:
Борис Карлович, нет-нет, дядя был с мальчиком на крыше.
JaneL, первая часть — нет (и какой мотив?), вторая — уже ближе.

Добавлено спустя 51 минуту 31 секунду:
Арнаут Каталан, в принципе правильно, но дядя погиб не из-за этого.

buka, нет.
Вам я тоже советую вернуться к своим первоначальной версии и попытаться её несколько изменить.

buka, нет, мальчик был вполне искренним.
Попробуйте поменять некоторые компоненты местами.

Я в восторге от самой сути загадки, и еще до озвучивания авторского решения готов признать эту игру по авторскому рассказу одной из лучших на нашем форуме за всю его историю. Но, увы, после придуманного решения, которое на 100% подходит под улики и мамины вопросы уже никуда продвинуться не могу - все остальное будет только хуже, слишком нравится то, что уже пришло в голову. Пасую и очень надеюсь, что Джеймс Яффе переиграет мое решение на раз-два.

Если до девяти часов не будет новых предложений, то выложу авторское решение. Надо бы уже закругляться.

Что ж, вот решение автора. Полностью правильного ответа, к сожалению, никто пока так и не дал (но были близки, очень близко). Хотя, зачем воровали вещи, все игравшие ответили правильно.

— Ты имеешь в виду, что мальчик не имеет к этому никакого отношения?

— Кто это сказал? Мальчик имеет отношение. — Мама несколько секунд наслаждалась моим замешательством, затем вздохнула и покачала головой. — Дэви, Дэви, разве ты не видишь ошибку, которую вы с Отделом убийств совершали всё это время? Все эти разговоры о маленьких мальчиках, которые хотят любви своей мамы и завидуют своим дядям, у которых появляются навязчивые идеи о папе, и они начинают воровать вещи, и это всё равно, что пнуть няню — это очень умно, только это не то, что происходит внутри головы маленького мальчика. Это всего лишь то, что должно происходить, по вашему мнению, в голове маленького мальчика.

— И ты знаешь, что происходит в голове маленького мальчика, мама?

— А почему я не должна? Разве у меня не было много лет головы маленького мальчика прямо под моим носом, в этой квартире? Эта голова доставила мне много проблем, но, поверь мне, я знала, что происходило внутри. И ты сам, вы с Ширли тоже могли бы это выяснить. Если бы вы на минуту перестали читать книги по психологии и... Хорошо, хорошо, без пропаганды, вернёмся к делу. Главное, что ты должен помнить о пятилетнем мальчике, это то, что ему всего пять лет. Он всего пять лет живёт в этом мире, и половину этого времени он учился говорить по-английски.

Сколько, по-твоему, такой маленький ребёнок будет знать о жизни через пять лет? Что правда, а что нет? Если ты дотронешься пальцем пламени свечи, ты обожжёшься. Но ты кладёшь палец в солнечный луч, и он приятный и тёплый. Так как маленький ребенок может понять разницу, пока он не попробует? Когда папа приходит домой, ты можешь обнять его за шею и поцеловать его в щёку. Но как насчёт хорошего человека по телевизору — почему ты не можешь обнять его и поцеловать в щёку? Мама рассказывает тебе сказку перед сном — ты слышишь, как папа рассказывает историю из газеты о маленьком мальчике, которого похитили. Итак, какая из этих историй правдива? Какая из них только для удовольствия, а какую ты должен бояться? Какая из них произошла на самом деле? Есть ли в этом мире что-то, что не могло бы случиться?

Мне это напоминает о моём младшем брате Максе, твоём дяде Макс, когда ему было семь лет, и мы приехали в Америку. С тех пор, как он себя помнил, Макс слышал об американских гангстерах. Только что такое гангстер? Сколько гангстеру лет? Он похож на других людей? Любой человек крупнее Макса, кто кричал на него и бил его, мог быть для семилетнего Макса гангстером. И в первом районе, куда мы переехали, около Дэлэнси-стрит, ему не повезло встретить пару маленьких мальчиков десяти лет, которые были не самыми милыми и добрыми маленькими мальчиками в мире. И он однажды спросил их: «Кто такой гангстер, Сэмми? Ты гангстер, Чарли?» Поэтому Сэмми и Чарли подмигнули друг другу и сказали: «Безусловно, мы пара гангстеров, мы худшие гангстеры во всём городе. У нас в карманах большие пистолеты, и мы собираемся застрелить тебя».

И разве бедный маленький Макс не поверил им? Естественно, он поверил. Он несколько недель боялся их до смерти. Он отворачивался всякий раз, когда мимо проходил полицейский. Он потерял аппетит. Он ненавидел выходить из дома. И однажды, когда они сказали ему, что собираются прийти в его комнату посреди ночи и убить его, он лежал без сна, дрожа в своей постели, и когда он услышал скрип двери, то чуть не выпрыгнул из окна. Поверь, если бы окно было открыто чуть шире, мой брат Макс не был бы сегодня твоим дядей Максом.

— Мама, это смешно, — перебил её я. — Ты хочешь сказать, что маленький Кеннет уговорил своего дядю Нельсона поверить в то, что он гангстер, что пятилетний ребёнок заставил взрослого человека от испуга спрыгнуть с крыши?

— Разумеется, я не хочу этого сказать! — Мама с достоинством выпрямилась. — Я хочу сказать — маленькие дети такие маленькие и наивные, у них такое доверие к людям, такая готовность верить всему, что ты им говоришь, они как маленькие тонкие фарфоровые безделушки, которые ты держишь на столе в холле. Они такие слабые, а остальной мир такой большой, сильный и грубый, а иногда и жестокий, что существует практически миллион способов разбить их на миллион кусочков.

— Я до сих пор не понимаю…

— Вот что я хочу сказать, Дэви. Если ты хочешь избавиться от пятилетнего мальчика, если он стоит у тебя на пути или не нравится тебе, ты не стал бы убивать его и рисковать быть арестованным за убийство. Ты мог бы быть намного умнее. Ты мог бы немного поработать над ним, рассказать ему что-нибудь, напугать и запутать его, и в конце концов заставить его совершить какую-нибудь сумасшедшую вещь, чтобы с ним сучился несчастный случай, и он погиб.

Это заявление ошеломило меня. Я не знал, что ответить. Я чувствовал проблеск смысла в словах мамы, но я не мог его увидеть.

— Я говорю, Дэви, — сказала мама, — обо всех тех кражах, которые совершил маленький Кенни. Сейчас так много разговоров о психиатрии, что все, кого ты встречаешь, считают себя новым доктором Зигмундом Фрейдом. Кто-то делает что-то, чего мы не понимаем, поэтому мы сразу же говорим: «Ха, ха! Это психиатрия! Это навязчивая идея отцовства! Это инфракрасный комплекс!» Но иногда, Дэви, у вещей есть простое, очевидное объяснение — тебе нужно только немного потрудиться и увидеть их.

На прошлой неделе, прежде чем его дядя Нельсон был убит, маленький Кенни постоянно крал вещи своего папы. Поэтому, естественно, ты пришёл к выводу, что он хочет занять место своего папы и избавиться от своего дяди. Но одну вещь, которую ты забываешь — маленький Кенни не просто крал вещи своего папы, он украл только определённые, конкретные вещи. Когда он вскрыл ящик в шкафу, чтобы взять оперный плащ своего папы, он не трогал его книги или бумаги. Когда он забрал из кладовой униформу своего папы, он не тронул его гражданскую одежду. Когда он открыл футляр своей мамы, он не забрал запонки своего папы, он только взял его медаль. Разве не интересно, что он берёт только определенный тип вещей, принадлежащих его папе? Форма его папы, ордена его папы, медаль его папы — он берёт только то, что связано с работой его папы пилотом ВВС.

— Да, это правда, мама. Но что это доказывает? Кроме того, — неожиданно добавил я, — он взял оперный плащ! Какое отношение оперный плящ имеет к ВВС?

— В этом весь ответ, Дэви. Маленький мальчик крадёт всё, что его папа носил в ВВС, но он также крадёт его оперный плащ. Он крадет его один, два, три раза. Он так стремился заполучить этот оперный плащ. Почему он так важен? Мне в голову приходит небольшая идея, и я задаю тебе вопрос: какие книги он читает? Как я и ожидала, комиксы — но какие комиксы? Про ковбоев? Детективов? Пиратские сокровища? Нет. Маленький Кенни интересуется другими вещами. Космические путешествия, Супермен, Бэтмен. А Супермен и Бэтмен, когда они летают по воздуху, что они всегда носят, развевающееся за их спинами на ветру?

— Большой длинный ниспадающий плащ! — закричал я, начиная прозревать.

— Что же ещё? Значит, это уже не такая смешанная каша? Теперь всё ясно. В голове маленького Кенни происходило то, что происходит у нормальных обычных мальчишек, то, через что проходит много маленьких детей, то, из-за чего каждый год происходит множество маленьких несчастных случаев и несколько больших. Маленький Кенни решил, что он сможет летать!

— Конечно, — чуть не простонал я. — Я должен был давно понять это. Помню, однажды летом, когда мне было шесть лет, трое из нас забрались на дерево на заднем дворе дяди Дэна, — но в последнюю минуту мы потеряли самообладание.

— Я никогда раньше об этом не слышала, — сказала мама, пронзительно посмотрев на меня. Затем она пожала плечами. — И для маленького Кенни это вполне естественно. Его папа был лётчиком ВВС. Полёт был обычной темой разговоров в его доме. И его папа был для него героев. И он мальчик, у которого мало друзей. Сильный активный мальчик, но слишком маленький, чтобы играть с соседскими детьми. Возможно, они смеются над ним. Они говорят ему уйти, он лилипут, какая от него польза в их компании? Для него это ужасная пытка. Что ещё ему хотеть, кроме возможности показать им, насколько они не правы, сделать что-то совершенно чудесное, даже если он маленький, чтобы они были счастливы принять его в компанию?

Вчерашнее утро было важным событием, как ты сказал. Он выглядел решительным, когда поднялся на крышу — не потому, что собирался кого-то убить, а потому, что он, наконец, собирался надеть свой длинный плащ и, возможно, также часть формы и награды своего папы и улететь с крыши. Вот почему он не завтракал и не пил воду. Потому что он хотел быть таким лёгким, насколько мог…

— Я понял, мама. А потом, когда он уже собирался взобраться на выступ, его дядя Нельсон понял, что происходит. Он пытался остановить ребенка. Он бросился к несу. Кеннет уклонился. Нельсон потерял равновесие и упал с крыши.

— Почти, — сказала мама. — Но не совсем. Ты забыл самую важную деталь. У мальчика появляется безумная идея. «Я умею летать, — говорит он. —Я пойду на крышу и попробую». Но эта идея не появилась у маленького Кенни внезапно. Она появилась более недели назад. Он украл форму своего папы, потому что он знал, что его папа никогда не мог летать без неё, и он хотел, чтобы её таинственная сила перешла к нему. Он украл медаль папы и спал с ней под подушкой, как маленькие дети спят на зубе — он желал летать в воздухе, как папа. Он украл длинный оперный плащ папы, чтобы использовать как крылья. Так умно, так психиатрически — для меня это значит только одно. Маленький Кенни не сам это придумал.

О да, он был готов это исполнить. Это я признаю. Он был одинок, он был полон воображения, его главным героем был его папа-пилот ВВС. Ты и отдел убийств были ближе, чем вы думали, Дэви, когда ты сказал, что всё дело зависит от чувств маленького мальчика к своему папе. Только вы не понимали, что кто-то должен был работать над этими чувствами. Кража формы, использование оперного плаща, сон на медали — это планы, которые понравятся маленькому мальчику, но пятилетний мальчик не сможет придумать сам. Кто-то другой…

— Но кто этот другой, мама? Сама Агнес Фишер? Я не могу в это поверить. Такая рассеянная милашка — и она действительно любит своего сына. Может быть, один из слуг? Как насчёт кухарки, которая внезапно уволилась за несколько дней до несчастья?

— Глупости, — фыркнула мама. — Кухарка, которая берёт и увольняется, это обычное явление в наше время. Было бы чудом, если бы кухарка не уволилась. Ответ не так сложен, Дэви. Рассмотрим такой вариант. Наступает большой день. Маленький Кенни собирается летать. Он нервничает. Он не завтракает. Он поднимается на крышу, как преступник, идущий на электрический стул. Он там уже два часа, но он не может заставить себя начать. Человек, который вложил эту идею ему в голову, не может уйти, пока не будет уверен, что маленький Кенни действительно собирается прыгнуть. И наконец он говорит мальчику: «Это очень просто. Я покажу тебе, что нужно сделать сначала. Я поднимусь на выступ. Я взмахну руками, как птица. Я сделаю всё, кроме полёта, чего я не мог сделать, потому что я слишком большой и тяжёлый…»

— Подожди секунду, мама! Хочешь сказать, что Нельсон Фишер стоял за сумасшедшим поведением своего племянника?

— Кто же ещё? Кто вёл себя очень своеобразно для взрослого человека, игнорируя общество людей своего возраста и проводя время с маленьким пятилетним ребенком? Кто был одинок и болен и в ужасном состоянии, потому что его жизнь в качестве пилота закончилась? Кто мог думать: «Моя золовка уже любит меня. Она могла бы быть моей вместе с её домом и её деньгами — если бы только не было этого маленького отродья»? И кто же после того, как первоначальная ревность исчезла, больше всего влиял на маленького Кенни? Кто был героем маленького Кенни — кому он поклонялся и верил всему, что тот говорил, особенно про полёты, ведь его дядя Нельсон тоже был пилотом ВВС, как и его папа? И последнее — по порядку, но не значению — кто был на крыше с маленьким Кенни всё утро? Нельсон, только Нельсон, он забрался на выступ, взмахнул руками, крикнул: «Смотри, Кенни, смотри, как это легко? Почему ты колеблешься, Кенни? Почему ты испугался? Почему, Кенни, почему?» — и тогда он упал сам.

Я был зачарован картиной, возникшей перед моими глазами, и молчал. Затем я сказал:

— Но как это случилось, мама? Почему он потерял равновесие и упал с выступа?

Мама нахмурилась.

— Я сама не могла понять некоторое время. А потом до меня дошло, и я спросил тебя о погоде. Ты сказал, что это было яркое, жаркое, солнечное утро. Поэтому я поставила себя на место этого негодяя Нельсона. Я в предвкушении. Я так близка к тому, чего я ждала и ради чего трудилась. И я человек, у которого была малярия, человек, у которого всё ещё происходят приступы головокружения. Я взбираюсь на выступ — узкий выступ, над четвёртым этажом, и когда я смотрю вниз, я вижу, как далеко он от земли. И солнце такое жаркое, оно так печёт. Я машу руками, я кричу на маленького мальчика, затем всё начинает кружиться передо мной. Это один из моих приступов головокружения. Боже мой, я падаю… я лечу... — И мама торжественно замолчала.

После паузы я громко рассмеялся, я ничего не мог с собой поделать.

— Мама, ты не представляешь, как я благодарен. Пятилетний убийца — нам была ненавистна эта мысль. Какое облегчение для парней из Отдела!

— Какое облегчение для матери, — тихо сказала мама.

Я посмотрел на неё. А потом я подумал, что могу немного развлечься.

— Но ты не доказала свою главную мысль, мама, — сказал я, делая очень серьёзный вид. — Ты до сих пор не доказала, что иметь детей хорошо, что не все они маленькие монстры.

Мама вскинула голову.

— Не доказала? Кто это сказал? Разве я не доказала тебе, что этот Кенни — милый, невинный, умный маленький ребёнок?

— Да, мама. Но что насчёт Нельсона? Нельсон тоже когда-то был чьим-то ребёнком.

— Нельсон? — Мама уставилась на меня, почти утратив дар речи. Затем её голос стал очень резким. — Нельсон ничего не значит! Как можно приводить в качестве аргумента Нельсона?

— Я не знаю, мама. — Я осторожно пожал плечами. — Нам с Ширли придётся подумать. Мы бы хотели иметь такого ребенка, как Кеннет. Но предположим, что этот ребёнок вырастит таким, как Нельсон. Это большая проблема.

— Это не проблема! — Мама энергично помотала головой. — Мой сын — и говорит такое! Не придумывай предубеждения против детей, прошу тебя, Дэви. Маленькие дети… маленькие внуки — это самая прекрасная вещь в мире. Иногда я думаю, что это единственная прекрасная вещь в мире.

И затем это произошло — то, чего я никак не ожидал увидеть. В глазах мамы появился туман, губы задрожали, и пока я изумлённо смотрел, из глаза мамы выкатилась слеза.

Мне стало ужасно стыдно.

— Прости, мама, — сказал я, — я просто дурачился.

Она мгновенно пришла в себя. Она поднялась на ноги, её глаза снова высохли.

— Я тоже! — фыркнула она. Затем она с негодованием вышла, чтобы принести фруктовый пирог.

Понятно, что лётчики не баскетболисты, но и не пигмеи.
Выступ крыши был намного выше талии Нельсона, т.е. на уровне головы Кеннет. Мог ли Кеннет, в большом длинном плаще, возможно надев ещё и китель, взобраться на верх выступа? Ладно, пускай мог. Но на вопрос полиции, что он в это время делал, наблюдал? - что бы ответил дядя?
А зачем взбираться, что-то показывать, к чему такие сложности? - взять это "маленькое отродье" с плащом, да и перекинуть через ограждение как мешок, а полиции выложить эти безумные догадки мамы.

Ну что же, отличная психиатрическая детективная загадка. За сам факт игры с подобным сюжетом сразу ставлю 6 баллов из 5, психопатологические безумно-умные детективы Маргарет Миллар и ее подражателей по прежнему остаются одними из самых ярких и красивых страниц классического детектива!

Теперь спускаемся с небес на землю. Мама по прежнему не хочет излечиваться от своего логического недуга, в очередной раз называя твердо доказанными фактами свои красивые, но ничем не подтвержденные версии о том, как все могло бы происходить. Вспоминая уже упомянутого в обсуждении Эллери Квина (что только добавило легкого безумия всей игре), невольно хочется противопоставить безупречно математически точные формулы в рассуждениях старины Эллери с грубыми прикидками "сэм-восэм, гдэ-то так" в логике мамы Джеймса Яффе. Но, повторюсь, это не оголтелая критика, авторский стиль Яффе и его бесшабашная мамша, уверен, полюбилась не только мне, но и большинству форумчан.

Теперь хочется озвучить свою версию, после которой меня застопорило.

Возможно, дядя был всегда влюблен в жену своего брата + он понимал ,что всю жизнь будет болен и ему нужен кто-то, кто будет за ним постоянно ухаживать, вдова его брата прекрасно подходила на эту роль. Но она очень любила своего сына, который тяжело отходил от потери отца + с ребенком был связан скандал, про который были в курсе слуги, в городе могли бы пойти плохие разговоры, если бы между братом с матерью завязались бы серьезные отношения. К тому же брат страдал поствоенным синдромом и не видел в смерти людей чего-то страшного, уже не раз убивав детей в других странах, за которых его родина обильно награждала его медалями.

Таким образом ребенка было решено убить, выдав его смерть за несчастный случай. Использовав увлечение ребенка супергероями (улика 2) и для наглядности одев заранее украденный "костюм" супергероя, сделанный из плаща, военной формы и кучи медалек со звездой, дядя убеждает ребенка в своих сверхспособностях и предлагает ему проверить их на практике.

Осталось понять, что было дальше. Есть предположение, что дядя находится внизу на земле, а ребенок должен спрыгнуть вниз, чтобы супергерой его поймал (прошло уже два часа с момента входа на чердак и дядя мог незаметно оттуда выйти). Но мальчик решил проверить способности дяди и метнул в него что-то тяжелое (мальчик был спортивным и мог это сделать, улика 1), например, бейсбольный мяч, попав ему в голову и убив его. Дядя был очень слаб и не выдержал такое снайперское попадание, и к тому же ослеплен солнцем (улика 3), не увидев смертельного сюрприза. Никто не мог знать, откуда шел крик и все побежали на чердак, где и увидели шокированного ребенка.

Позже я даже улучшил версию, что ребенок не проверял суперспособности дяди, а просто скинул ему какой-то тяжелый личный предмет, который дядя забыл на чердаке (тяжелая массивная зажигалка или пепельница), ведь мальчик собирается прыгать после этого сам, а что для его супердяди значит какая-то крошечная мраморная пепельница, которую он поймает в два счета.

Ну что, Джеймс Яффе, держись!

1. Ребенок выпал из окна, и в моей версии дядя стоит на улице - к нему вопросов ноль. Но если дядя находится на чердаке - то он главный кандидат в преступники, то что на ребенке не было царапин - очень слабое оправдание, вариантов, как ребенка в процессе игры можно было без сопротивления поднести к окну - миллион, если не миллиард.
2. Что можно было делать на чердаке два часа, если ребенок уже был настроен на полет? В моей версии дядя надел костюм, еще раз убедил ребенка в своих сверх-способностях, снял его и незаметно спустился вниз. Тоже на два часа не тянет, но как-то времени на все уходит куда побольше.
3. Костюм супергероя идеально подойдет дяде, но вот взрослая военная форма с плащом на пятилетнем ребенке будет смотреться как-то не по размеру.
4. Дядя был ослеплен солнечным светом и не увидел летящего сверху тяжелого сюрприза - тут солнце выстреливает на все сто процентов. А вот головокружение у больного малярией человека... скажем так, жара сыграла свою роль, но подобное без проблем произошло бы и ночью. Ключевая улика мамы, ни больше, ни меньше.
5. Ну и спортивное телосложение мальчика - был бы хиляком - просто не смог бы снайперски метнуть в дядю ту же пепельницу. А вот в версии автора этот вопрос мамы откровенно пробуксовывает - если намекалось, что слабый мальчик не поверил бы в возможность летать аки Карлсон, то не зря же он собрал себе костюм супермена, который наделил бы его сверхсилой.

5 из 5 за рассказ как таковой, 6 из 5 за выбор рассказа для игры и, собственно, саму игру!

UPD Джеймс Яффе, простите еще раз)

6. Предсмертные слова брата "«Кенни, почему? Кенни, почему?»". Сравните мою версию, где они звучат абсолютно логично и версию автора, где их можно вписать разве как пресмертный бред вкупе с перегревом.

Борис Карлович, на всякий случай напомню, что в деле фигурировал не чердак с окнами, а крыша с выступами))
Вопрос мамы про спортивные игры - это, по-моему, необходимое ей подтверждение, что у мальчика не было друзей, и поэтому ему хотелось перед ними покрасоваться.

Всем спасибо за игру. Следующий в очереди рассказ - единственный рассказ про маму, который переводился на русский ("Мама загадывает желание"). Если есть возможность, что кто-то с ним не знаком, то на следующей неделе можно поиграть (рассказ был издан в сокращённой версии, и я собираюсь его допереводить).

Да, крыша с тентом в центре, чердак я нарисовал в своих рассуждениях уже сам себе)) Но это уже деталь из категории "Сколько этажей было в доме - четыре или пять?", на сюжет и логику событий тут влияния ноль.

Про первый вопрос со спортивным телосложением - ок, согласен, что у Яффе тоже есть логичный ответ, но, по-моему про замкнутость мальчика было не раз сказано в основном тексте рассказе, но совершенно ни слова не было произнесено про его физическую развитость как таковую.

Согласен с критикой. У меня была версия, схожая с авторской, но я её отмёл по указанным выше причинам.

Один момент в версии Бориса Карловича всё-таки смущает. Думаю, медики бы не спутали смерть от падения со смертью от упавшего предмета))

Да я бы даже добавил, что и упавший сверху предмет валялся бы где-то рядом, поэтому сперва и предложил бейсбольный мяч, который мог бы далеко укатиться. Вряд ли бы тут можно было приплести высокую траву, в которой условная пепельница разлетелась бы на осколки и затерялась, да и полиция не может быть настолько халатной, чтобы пропустить такую улику. Без вопросов, две пробоины в борту корабля дилетанта против пошедшего ко дну корабля профессионала))

Да, и параллельно защищая свой вариант, замечу, что в детективах часто встречается трюк, когда важная медицинская улика озвучивается автором ближе к финалу повествования, у одного только Эрла Стэнли Гарднера вспоминается сразу несколько таких историй. Так что совершенно спокойно может быть, что мама с полицейским обсуждают дело по горячим следам, а результаты внешне не сильно нужной медэкспертизы придут в полицейское отделение позже, а там уже скорее всего и мальчик придет в себя и все расскажет сам.

Пробежался по тексту - по первому взгляду не нашел четкого заключения про причины смерти дяди, более того, автор сам намекает на возможную неоднозначность событий:

Видимо, Нельсон упал с крыши, и его тело лежало на бетоне внизу.

UPD А вот что еще пришло в голову. Во-первых, лежащий рядом с убитым личный предмет полиция может посчитать как просто выпавшей из кармана или из рук убитого во время падения. Дядя курит на краю крыши, держа в руках пепельницу, его толкает мальчик, композиция "Дядя с пепельницей" стремительно перемещается на уровень первого этажа. На лежащую рядом с телом (условную) зажигалку никто просто не обратит внимания - просто выпала из кармана. Во-вторых, после того как придут результаты медицинской экспертизы (смерть от удара в голову, а не от падения), полиция теперь уже обратит внимание на наличие тяжелых предмета рядом с телом, и... снова обвинит в убийстве того же мальчика - сбросить что-то с крыши мог только он один. Те же яйца, только в профиль.

Детективная игра «Мама пускает слезу»

Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»

Re: Детективная игра «Мама пускает слезу»