Комиссар Поль Леру
25 августа 1984 года

Это был поздний субботний вечер, один из последних дней убегающего лета. Я спешил на автовокзал чтобы встретить свою жену, возвращавшуюся после отдыха у своих родителей. Работы в ту пору было невероятно много и вместо того, чтобы провести субботний день в заслуженном одиночестве с хорошей книгой и бокалом красного вина, мне пришлось с самого утра торчать в полицейском комиссариате, разгребая материалы сразу по нескольким неоформленным делам и довольствуясь вместо вина чашкой постоянно остывающего кофе. Жена приезжала поздно вечером, и мне спокойно хватило времени чтобы не спеша завершить все запланированные на этот день рабочие дела, сейчас же я, невероятно вымотанный и уставший, уже ехал в вечернем вагоне подземки. Автовокзал находился на конечной станции той же линии метро, на которой располагался полицейский комиссариат, поэтому я, выбрав в своем вагоне боковое место, прижался к окошку, в которое можно было видеть, что интересного происходит в соседнем вагоне, и задремал, не боясь окончательно заснуть и пропустить свою станцию. В долгожданной полудреме я был где-то минут сорок или около того, до тех пор, пока меня не разбудил металлический голос автоинформатора и звук закрывающихся дверей. Это была предпоследняя станция перед длинным более чем десятиминутным перегоном до конечной тупиковой станции, рядом с которой находился автовокзал. Понимая, что дальше подремать уже не выйдет, я протер глаза и огляделся по сторонам, с неохотой возвращаясь из царства сновидений в окружающую меня действительность. Народу со мной ехало совсем мало – только обнимающаяся парочка в противоположном конце вагона, видимо, в пылу любовной страсти проехавшая свою станцию, или вообще специально выбравшая этот маршрут ради возможности побыть наедине. Автовокзал в то время был на капитальном ремонте, обслуживая совсем небольшое количество приходящих рейсов, поэтому если в обратную сторону еще могло ехать какое-то скопление народа, то на сам вокзал ехали лишь такие же редкие встречающие, как я сам. Не увидев совершенно ничего заслуживающего своего внимания, я повернул голову к боковому окошку и начал рассматривать происходящее в соседнем вагоне. В отличие от моего вагона, в соседнем вовсю бурлила жизнь – на последней станции в вагон вошел, а вернее, влетел целый класс начальной школы, и малыши, весело галдя, суматошно занимали места, споря друг с другом за места у окошек и тут же снова пересаживаясь, сбивая и тормоша друг друга. Их сопровождающая, пожилая уставшая женщина, села, как и я ранее, к боковому окну напротив меня и тут же, закрыв глаза, невольно задремала. Я улыбнулся, представляя, сколько сил и нервов вымотала ребятня у этой достойной женщины. Скорее всего класс возвращался домой после экскурсии по городу и для школьной группы сделали исключение, выделив отправляющийся автобус на закрытом для всех остальных автовокзале. В вагоне кроме класса с учительницей больше никого не было за исключением двух темнокожих мужчин, стоящих в противоположном конце вагона, несмотря на большое количество свободных мест рядом с ними. Между людьми, видимо, шел какой-то ожесточенный спор, поскольку я мог видеть, как первый мужчина что-то надрывно высказывал второму, отчаянно жестикулируя и гневно указывая пальцем в сторону его лица. Реакцию его оппонента я видеть не мог, поскольку второй мужчина стоял ко мне спиной, я лишь обратил внимание на его старомодную кепку и потрепанный пиджак, второй человек был явно небогат в отличии от дорого одетого первого. Впрочем, разглядывать конфликтующую парочку мне очень быстро наскучило, и переведя свой взгляд на находящуюся в паре метров от меня мирно дремлющую учительницу, я невольно закрыл глаза и сам, внезапно снова погрузившись в быстрый сон. Разбудил меня, как и в первый раз, голос автоинформатора о конечной станции, состав уже останавливался. Я невольно взглянул в соседний вагон и сразу осознал, что происходит что-то не то. Ватага ребятишек, готовая к выходу, уже была вся на ногах, рядом с ними суетилась их учительница, помогая детям собирать их рюкзачки, но в конце вагона я видел лишь одного, богато одетого человека, человека же, с которым он спорил, нигде не было видно. Вскочив, я пристально осмотрел соседний вагон, насколько мне позволял обзор из окна – второго мужчины действительно нигде не было, разве только что он мог сесть на пол и спрятаться за спинки кресел в самом конце вагона. Состав остановился, и я быстро выпрыгнул в открывшиеся двери, на мое счастье на платформе стоял откровенно скучающий от отсутствия работы жандарм. Я успел на бегу показать свое удостоверение комиссара и приказал осмотреть выходившего из вагона мужчину, сам же, не снижая скорости, забежал в соседний вагон, из ближней двери которого до сих пор организованно выходили малыши. Состав будет стоять несколько минут до отправки в депо и у меня было какое-то время, чтобы успеть бегло осмотреть вагон с исчезнувшим мужчиной. Первым делом я ринулся к дальним сидениям, рассчитывая увидеть лежащего человека, но там никого не было. Я прошелся по вагону, заглянув под все сиденья, подергал оба запертых люка в крыше и даже открыл небольшой аварийный шкафчик, в котором лежал огнетушитель, но каких-то следов пропавшего мужчины нигде и близко не было. Внезапно меня осенило, и я выбежал из вагона обратно к жандарму. Как ни странно, он стоял один с тем же скучающим выражением лица.

- Что происходит, я же велел вам задержать того мужчину! Из вагона исчез человек, они ссорились и могли начать драться! Подозреваемый оглушил или может быть даже убил свою жертву, и затем, разжав двери вагона, выбросил его тело в шахту метро!

- Подождите, господин комиссар, какой еще исчезнувший человек, вы точно в этом уверены? Двери вагона не сможет разжать даже самый сильный человек во Франции, да и даже если бы ему это удалось, то сработала бы автоматика и поезд применил бы экстренное торможение, вы бы не смогли этого не заметить.

- Но вы осмотрели подозреваемого? И, черт возьми, зачем вы его отпустили?

- Да, господин комиссар, допросил и осмотрел. Это специалист из Швейцарии Нандо Икпеба, приехавший к нам на профессиональную выставку и уже уезжающий обратно домой. Он плохо знает французский язык, и, представьте себе, перепутал аэровокзал с аэропортом. Поскольку он уже сильно опаздывал на свой самолет, то я, не дожидаясь вас, посадил его в обратную сторону, он только что уехал. Впритык, но должен успеть на свой рейс.

- Так вы осмотрели его? Были ли у него какие-нибудь подозрительные вещи или оружие?

- Нет, господин комиссар, совершенно ничего такого. У него был небольшой чемоданчик, я попросил его открыть, но в нем был типичный дорожный набор – немного одежды с запасной сменой белья, какие-то сувениры, электробритва с зубной щеткой и бутылочка крепкого алкоголя с парой бутербродов. Кстати, наш дружок был сильно пьян, но как мне кажется, этого не совсем достаточно для его незамедлительного ареста.

- Но в вагоне был еще другой человек, я точно его видел, не мог же он испариться! Возможно, даже произошло убийство, ведь намного легче спрятать тело, чем живого человека!

- Господин комиссар, осмелюсь предположить, что вы слишком много работали в последнее время и сильно переутомились, у вас очень усталый вид и круги под глазами. Если бы в вагоне произошло что-нибудь мало-мальски похожее на вашу историю, то ехавшая в том же вагоне учительница с детьми подняли бы шум и подбежали бы ко мне чтобы сообщить о произошедшем. Да и вы бы видели лицо этого негра, он улыбался во весь рот и сиял от счастья, как будто бы только что сорвал крупный куш на собачьих бегах. Уж не знаю, с кем он там ссорился, но его лицо говорило прямо об обратном. Да к тому же не может быть у человека такое счастливое состояние после совершения убийства, я в полиции тоже не первый десяток лет работаю, чтобы настолько не разбираться в людях.

Я даже не знал, что ответить жандарму. В голове еще мелькала мысль догнать и допросить учительницу с детьми, или даже влюбленную парочку из своего вагона, но я прогнал эту идею, меньше всего мне сейчас хотелось окончательно выставлять себя на всеобщее посмешище. Да, наверное, жандарм прав, и второй человек мне просто привиделся со сна, никакого рационального объяснения произошедшему просто не могло существовать. Я посмотрел на часы, до приезда моей жены был еще целый час.

- Соглашусь с вами, я действительно в последнее время слишком много работаю. Кстати, не найдется ли в вашем отделении чашечки горячего кофе, чтобы я мог окончательно проснуться и прийти в себя?

Жандарм весело ухмыльнулся и мы неспешно пошли к концу перрона.

Скульптор Нандо Икпеба
25 августа 2004 года

Когда я вспоминаю события, произошедшие ровно 20 лет назад, перед глазами всегда всплывает лицо моего покойного отца, романтика и мечтателя. Эмигрировав из родного Камеруна в Швейцарию в начале 60х годов прошлого века, когда это еще не было, как сейчас, обычным явлением, отцу было невероятно сложно пробиваться наверх в люди, все стереотипно видели в выходце из Африки дешевого неквалифицированного работника, а не штучного ценного специалиста, каким он, на мой взгляд, безусловно являлся. Мой отец был профессиональным кондитером, узкоспециализированным специалистом по шоколаду, и достигнув высот своей профессии у себя на родине, отец поставил на кон все, перебравшись в далекую шоколадную столицу Швейцарию, где, как тогда казалось отцу, его способности и знания могли бы быть востребованы в полной мере. Но максимальное, чего он смог добиться – это получить должность рабочего на небольшой шоколадной фабрике без каких-либо перспектив продвижения вперед. Затем родился я, хлопот сильно прибавилось и отцу чем дальше, тем все сложнее было идти навстречу своей мечте, но, тем не менее он не опускал рук и, оставаясь на фабрике после рабочей смены, постоянно экспериментировал с новыми ингредиентами и рецептами в попытке создать плитку шоколада, которая поставила бы на уши весь кондитерский мир.

Моя матушка рано умерла, когда я был еще совсем ребенком, друзей у меня не было и отец всегда был единственным близким для меня человеком. Его внезапная смерть стала для меня самым настоящим ударом. К тому времени я уже серьезно занимался искусством создания скульптур, как гражданину Швейцарии мне было легче пробиваться чем отцу, да и талантом я, видимо, не был обделен, по крайней мере через пять лет после смерти отца я достиг определенной известности в области искусства, а продажа моих работ приносила постоянный и стабильный доход. Но я всегда жил без лишнего шика, друзей и подруг, на которых можно было бы тратить деньги у меня не было и несмотря на изменившийся статус я продолжал свое безликое существование, постоянно вспоминая своего покойного отца и его нереализованные мечты. Одиночество и отчаяние сковывали меня, я невольно все чаще и чаще искал и бережно хранил в своей душе нити, связывающие меня с прошлым, перебирал старые фотографии, находил какие-то забытые отцовские дневники и записи и по многу раз их перечитывал. В одном из дневников я нашел слова отца про его самую затаенную мечту – создать свой шоколад, который бы приняли к участию в конкурсе на главном ежегодном кондитерском форуме во Франции, о котором он слышал, еще работая в Камеруне. Возможно, это было глупым и наивным решением, но для меня, все больше погружавшегося в отцовское прошлое, попытка реализации отцовской мечты постепенно вытеснила все мои остальные потребности и желания, в итоге определенно став самой настоящей навязчивой идеей. Я связывался с организаторами форума, но, как и следовало ожидать, привезти свой шоколад просто для участия было делом невозможным даже за большие деньги. Было много обременительных условий - необходимость выпускать шоколад уже несколько лет, иметь большой растущий объем продаж и принадлежность к известным торговым маркам, чего я никогда не смог бы обеспечить, даже потратив все накопленные к этому времени деньги. Однако, досконально изучив регламент форума я внезапно нашел другой вариант, идеально мне подходящий – творческий кондитерский конкурс. Да, я решил сделать шоколадную скульптуру своего отца из шоколада по его последним рецептам, которые также нашлись в архивных записях. Я не планировал выиграть или занять какое-то призовое место, для меня главным было лишь участие в конкурсе, о чем и мечтал мой отец. Пришлось непросто, но мне все-таки удалось достать все редкие ингредиенты из отцовского рецепта, включая секретный набор специй и какао-бобы из особого горного района Африки и найти нужных специалистов-кондитеров для создания шоколада-основы. Я забросил всю работу и больше года создавал сборную мраморную скульптуру отца, с любовью и нежностью работая над каждым даже самым крохотным участком своего будущего шедевра. Наконец скульптура была готова и используя ее как основу, я раз за разом покрывал ее слоями жидкого быстро затвердевающего шоколада, затем скрупулёзно дорабатывал мелкие детали уже на готовом, затвердевшем шоколаде и, наконец, в конце по частям извлек находящуюся внутри мраморную скульптуру, получив в конечном итоге полую шоколадную копию своего отца. Это оказалось совсем не простым делом, но конечный результат превзошёл все мои ожидания, лучшей памяти об отце нельзя было и придумать. Я потратил практически все свои сбережения, но это было ничем по сравнению с возможностью приблизится к теперь уже нашей общей заветной мечте.

Не буду вас нагружать описанием того, как я тщательно готовился к форуму, даже купив новый безумно дорогой костюм чтобы иметь презентабельный вид в столь высоком обществе успешных людей, как довез скульптуру до Франции и как, невероятно волнуясь, показывал комиссии свою работу. Главное, что произошло – мне отказали в участии в конкурсе. Нет, комиссия высоко оценила мои способности как скульптора, похвалив сложность работы и внимание к мелким деталям, также их растрогала моя история про отца с его мечтой. Но…

- Поймите правильно, цель нашего форума – привлекать новых инвесторов, поднимать интерес к шоколадной продукции и увеличивать объемы продаж. Ваша скульптура, скажем так, имеет определенную ценность, но интереса у публики она не вызовет. Вот посмотрите, какие скульптуры мы допустили к конкурсу, попробуйте в следующем году сделать что-нибудь похожее и у вас будет шанс.

С этими словами председатель комиссии провел меня в небольшое помещение, в котором хранились уже отобранные конкурсные экспонаты. Там я увидел аляповатую скульптуру мультипликационного персонажа из очередного детского геройского сериала и скульптуру девушки с неестественно огромными и ничем неприкрытыми формами. О какой-то проработанности скульптур и не шло речи, в обоих случаях была обычная фабричная штамповка.

Мои мечты, как и мечты моего отца вновь разрушились о неприступную стену суровой реальности.

Я не очень хорошо помню, что происходило со мной потом. Помню, что я оказался в каком-то близлежащем баре, где нализался до чертиков, хотя обычно практически не пью, помню, как звонил в кассу и забронировал билет на ближайший вечерний рейс до дома, помню, как ехал в незнакомом метро, с трудом найдя на карте слово «аэропорт» на чужом мне языке. Шоколадную скульптуру, я как одержимый, таскал повсюду за собой, представляю, как, крутя пальцем у виска, на меня смотрели случайные прохожие. Скульптуру я еще с самого утра одел в отцовскую одежду – его старый костюм и кепку, что, как совсем недавно мне казалось, должно было придать ей еще больше человечности, стерев рамки между историей реального человека и иллюзорной силой искусства, но сейчас одежда на шоколадной кукле наверное лишь подчеркивала всю нелепость и абсурдность происходящих со мной событий.

Алкоголь окончательно ударил в мою голову и я смутно помню, как стоя рядом со своим отцом в пустом вагоне метро я рассказывал ему про то, как мне плохо, как я по нему скучаю и как я безнадежно пытался воплотить в реальность нашу с ним мечту. Да, это была всего лишь шоколадная скульптура, но какое для меня это тогда имело значение, я упивался возможностью побыть рядом с единственным близким мне человеком хотя бы в этой безумной и видимой только мне реальности.

Внезапно меня вернули в действительность детские голоса, похоже я даже не заметил, как в моем вагоне непонятно откуда оказалась целая куча маленьких детей. Их было много, и те кто посмелее с любопытством стояли рядом со мной, изучая меня и моего странного собеседника, остальные же испуганно сидели на своих местах, похоже их несколько удивило и напугало мое не самое адекватное поведение. Я почувствовал стыд и неловкость, и, поддавшись секундному порыву, словно заглаживая свою вину перед этими ангельскими созданиями, отломил от скульптуры шоколадную кисть, протянув ее стоящему рядом веснушчатому мальчугану. То, что эта скульптура совсем еще недавно была для меня работой всей жизни теперь уже не имело не малейшего значения, я не представлял, что мне делать дальше, мои мечты и надежды были безнадежно разбиты. Я посмотрел на мальчугана. Ребенку в таком возрасте не надо было объяснять, что нужно делать с таким подарком, шоколад уже был честно разломлен между соседями и немедленно съеден. Похоже, что угощение произвело фурор, поскольку мальчик вместе со своими друзьями подбежали ко мне уже совсем близко, явно требуя добавки. У меня внезапно поднялось настроение, и я сдернул со скульптуры пиджак. Да, ребятки, папиного шоколада хватит на всех.
Сложно описать, что творилось в течении следующих десяти минут. Я, смеясь, не вмешивался в процесс, предоставив детей самим себе и скульптура была вмиг уничтожена, несмотря на свою внешнюю прочность, полый шоколад ломался легко и быстро. Дети радостно визжали от счастья, поглощая шоколад наперегонки, то что не удавалось съесть сейчас же, пряталось в детские рюкзачки, а если кто-то жадничал и отламывал себе слишком большой кусок, то верные друзья приходили на помощь и отламывали себе от большого куска кусочки поменьше. Я не успевал отвечать улыбкой на «Мерси!» и на какие-то другие непонятные добрые слова, но мне не требовался перевод, я словно купался в атмосфере добра и счастья. И даже проснувшаяся учительница, сначала испуганно не понимавшая, что вообще происходит, уже смеялась вместе со всеми и тоже пробовала шоколад, отломленный ей кем-то из своих учеников. Не переставая смеяться, я собрал теперь уже ненужную лежавшую на полу вагона отцовскую одежду и убрал ее в свой походный чемоданчик. Всегда ограничиваясь лишь самым необходимым, я взял с собой лишь минимальный запас вещей, и места в чемоданчике было еще предостаточно. Улыбка все не уходила с моего лица, наконец впервые за долгие годы я почувствовал себя счастливым и свободным. Отец действительно придумал рецепт великолепного шоколада и теперь я сделаю все, чтобы об этом шоколаде узнало как можно больше людей. Пусть такое желанное участие на выставке оказалось лишь пшиком, пусть я никогда не сделаю скульптуру, которая в разы повысит продажи шоколада, а шоколад по папиному рецепту никогда не будет продаваться миллионами плиток в год, свою главную награду – смех и благодарность этих ребятишек мы получили только что, прямо в этом вагоне метро.

- Папа, мы сделали это!

Двери открылись и я вышел из вагона наружу.